Текст книги "По воле ведьмы (ЛП)"
Автор книги: Анетт Блэр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)
Глава 22
Эйден пытался ее остановить.
– Ты что творишь?
– Ребенок плачет… потерялся, – ответила Сторм набегу, приближаясь к следующему участку.
Парадокс. Она ведь уже спасла потерявшуюся девочку. Разве нет? И, кстати, наденут ли копы на него смирительную рубашку, если он попробует объяснить происходящее? Ведь Сторм явно не собиралась останавливаться, чтобы сказать им хоть что-нибудь.
Колотя в двери, она учинила такой грохот, что говорить было бесполезно, поэтому полицейские вынуждены были буквально скрутить ее. Набрав побольше воздуха в легкие, Сторм закричала так громко, что перебудила весь лагерь:
– Кто-то из ваших детей потерялся!
Минуту спустя к ним примчалась женщина и затараторила, обращаясь к копу:
– Лесли! Моей дочери нет в постели. Это она, она! – А потом повернулась к Сторм: – Вы нашли ее? Поэтому вы кричали?
Полицейские отпустили Сторм, которая одарила их недобрым взглядом и одернула мятую футболку.
– Мне нужно было знать, кто именно потерялся, – сказала она женщине. – У вас есть фото?
Вместе с полицейскими она пошла в трейлер женщины, внимательно изучила снимок и отдала его одному из копов.
– Вызывайте поисковую группу и скорую. Да шевелитесь же!
Обитатели автолагеря организовали свою поисковую группу и тут же пустились на поиски к карьеру неподалеку. Сторм же попросила владельца лагеря показать ей, где здесь есть вода – озеро или пруд, например, и он послал их в противоположном направлении.
У самого края озера Сторм остановилась и покачала головой:
– Не то. – Затем посмотрела на звезды и закрыла глаза. – Ей больно, и она плачет так, будто вода забивается в нос и рот.
Эйден вспомнил, что произошло в торговом центре, и его не на шутку встревожило, что на этот раз она не бросилась на помощь сломя голову.
Ни слова не говоря, Сторм развернулась и побежала вниз по холму к лесополосе. Он не отставал.
Добравшись до веревочного моста над стремительным потоком между скал, она так резко остановилась, что Эйден проскочил мимо и оказался на середине моста раньше, чем понял, что Сторм позади нет. Он ее потерял. Куда же она делась?
– Сторм? – позвал он. – Сторм! Куда, черт возьми, тебя понесло?
Под мостом, ниже на целых, казалось, несколько миль, он увидел, как она карабкается по острым скалистым выступам. Адреналин обрушился лавиной. Эйден сорвался с места, сбежал с моста и понесся вниз по склону.
Он услышал, как она закричала, отвлекся, поскользнулся, упал и покатился вниз. Чудом ему удалось остановиться там же, где он видел Сторм с моста, но ее уже не было.
Эйден выбрался по выступам наверх, но все равно нигде ее не видел.
Нет, она не спятила. Это он спятил, если позволит кому-нибудь или чему-нибудь причинить ей боль. Если с ней что-то случится…
На противоположной стороне скалы он заметил, что крутой склон продолжается еще дальше, и пошел по нему. В лунном свете что-то блеснуло, и Эйден понял, что это морской конек, свисающий со спины Сторм. Высоко над ним Сторм цеплялась за край утеса, еще большего, чем первый, и пыталась отыскать ногами опору.
На краю воды показалось какое-то движение. Девочка. Сердце пропустило удар. Беспомощность сдавила горло.
– Держись, Сторм! – крикнул он, уже приближаясь к ребенку.
– Скорее! – отозвалась Сторм, оглядываясь. – Она вот-вот утонет.
Девочка лежала на самом краю, уже почти полностью погрузившись в воду. Слава Богу, течение было неравномерным, поэтому вода омывала ее лицо то накатывая, то отступая, давая возможность дышать. Подойдя достаточно близко, Эйден наконец услышал булькающие звуки.
– Сейчас я тебя вытащу, – сказал девочке Эйден и посмотрел на Сторм, молясь, чтобы той хватило сил не упасть.
– Рука… – проговорила в ответ девочка. – Болит.
Забравшись в воду, он подсунул одну руку ей под спину, второй взял под колени и вытащил ее на берег.
Через мгновение он бросился к Сторм.
– Прыгай! – крикнул Эйден. – Я поймаю.
В ту же секунду она отпустила руки и… приземлилась прямо на него.
Девочка захихикала, и он сделал вывод, что с ней все будет в порядке, чего нельзя было сказать о вывихнутом члене и раздавленных яйцах.
– У тебя там из-за меня не хлюпает? – спросила Сторм, поднимаясь и направляясь к девочке.
– Кажется, у нее сломана рука, – сказал Эйден. – Надо наложить шину, перед тем как вернуть ее в лагерь.
Через полчаса он нес Лесли на руках по огромным валунам и крутому склону. Сторм шла сзади, чтобы при необходимости не дать ему упасть с ребенком на руках, но и сама пару раз оступилась.
Когда они появились из-за деревьев, им навстречу уже бежали люди. Родители Лесли неустанно повторяли слова благодарности. Полицейских стало больше, недалеко от них стояла команда репортеров. Скорая увезла Лесли в больницу.
Эйден попросил журналистов выключить камеры. Ему совсем не было нужно, чтобы автобус с драконом сняли и узнали в новостях.
Полицейские опросили его и заполнили протокол.
Наверное, весь лагерь столпился вокруг них. Эту мысль Эйден вовремя успел додумать, прежде чем получить очередной дружеский хлопок по спине, хотя родители девочки уже знали, кому обязаны спасением дочери.
Он нашел Сторм неподалеку. Она не сводила глаз с дороги, по которой скорая увезла Лесли.
– Можно я вас сфотографирую? – спросил ее автотурист.
– Не стоит, – ответил Эйден, обнимая Сторм за плечи, чтобы увести отсюда.
Вернувшись в автобус, он включил душ, раздел ее и зашел под струи воды вместе с ней. Вымыл ей голову с шампунем, умыл, вычистил грязь из-под обломанных ногтей. Потом завернул в полотенце и нанес на ссадины и царапины антисептическую мазь. Сам он все еще был в одежде. На ковер капала вода. Повернув Сторм в сторону спальни, Эйден сказал:
– Завернись в одеяло. Я приду через минуту.
Войдя в спальню в одном полотенце, обернутом вокруг бедер, он увидел, что Сторм и не думает спать. Было уже семь утра, и, если им удалось поспать хотя бы час, он бы сильно удивился.
Эйден лег рядом и заключил ее в объятия.
– Почему ты кажешься такой потерянной? Она в безопасности.
Сторм прильнула к нему как можно ближе.
– Когда я искала девочку, я… почувствовала, как беспокоятся ее родители. Из-за этого было трудно ее слышать. Думаю, то есть знаю, что, глядя вслед скорой, я вместе с ними радовалась, что она нашлась. Раньше я никогда не чувствовала любви семей к потерявшимся детям. Это было так незнакомо и так… удивительно. Как будто я… купалась в этой любви.
– А выглядишь так, будто тебя подстрелили, а ты забыла, что надо упасть.
Сторм уткнулась носом в волосы у него на груди.
– Я и чувствовала себя так, будто меня подстрелили.
– Почему?
Она взглянула на Эйдена.
– Потому что до сегодняшнего дня я не знала, что такое любовь семьи. Не знала, чего лишилась.
– У тебя есть семья. Сестры.
– Наша любовь зародилась вместе с нами еще в утробе. Это даже не обсуждается. Может, я принимаю это как должное, но такой, по-моему, и должна быть сестринская любовь. Безусловной. Безоговорочной. До сих пор я и понятия не имела, насколько сильно она отличается от материнской или отцовской любви.
– Хотел бы и я это почувствовать, – пробормотал Эйден. Для него это было бы так же незнакомо, как и для нее.
Сторм погладила его по щеке.
– Это было самое прекрасное чувство на свете.
– Ты заслужила почувствовать это, потому что нашла девочку.
– Ничего такого я не делала, просто пользовалась тем, что мне дано. Дважды за эту поездку. – Сторм улыбнулась, и в ее сине-зеленые глаза снова вернулся свет. – Вот подожди, я расскажу сестрам, что умею находить потерявшихся детей. Они-то думали, я свихнулась, но, судя по всему, ошибались! Мне даже танцевать от счастья хочется. Хочешь потанцевать?
«Господи, она прекрасна. Великолепна».
– Тебе кот язык откусил? – спросила Сторм.
– Нет, он предпочел мои тапки.
– Что ж, мне жаль, что Колдун влюбился в твои тапочки.
– Между прочим, из дорогущей итальянской кожи, – проговорил Эйден. – Но ты можешь кое-что сделать, чтобы искупить его вину.
– И что же это? – спросила она, принимая самую что ни на есть кошачью позу. Однако в ее исполнении все выглядело более чем естественно.
Эйдену хотелось побольше узнать о ребяческой стороне характера этой соблазнительницы и о том, насколько разный, сногсшибательный и яростный – в самом священном смысле – бывает с ней секс. И при всем этом он должен был найти способ сделать так, чтобы они оба не совершили самую глупую в жизни ошибку.
И все же сейчас на первый план выходило то, что он хотел с ней сделать. И, видимо, он нашел волшебную кнопку, потому что Сторм заерзала, целуя его в шею, а ее рука заработала под полотенцем, рождая адский огонь в крови.
Возможно, если он постарается (а он явно делал успехи), она будет так возбуждена, что ничему не позволит остановить их. Тогда, может быть, он ей откроется, а она терпимо отнесется к этому. И наконец случится невероятный, пожирающий все на своем пути секс-пожар.
И все же был шанс, что она отвернется от него в отвращении. Если бы полотенце спало до того, как она полностью завелась, десант высадился бы быстрее ожидаемого, и в таком случае ему никогда не достичь пункта назначения.
Хотя Эйден понимал, что для него же лучше снять все маски, чем бежать от жизни.
Однако было кое-что, для чего уже не оставалось сил: он больше не мог выносить неизвестность.
Больше никаких игр в прятки.
Он встал, включил свет и сорвал с себя полотенце.
Сторм присмотрелась, открыла рот, но ничего не сказала и подалась назад.
Объект ее внимания, вызвавший настоящий шок, засмущался и уменьшился в размерах за секунду.
Глава 23
На какой-то миг Сторм не поверила своим глазам.
Встав на колени, она дюйм за дюймом приближалась, чтобы получше рассмотреть. Первое слово, пришедшее на ум, было «странно», второе – «шутка».
Но все было на самом деле. Каменное лицо Эйдена не оставляло сомнений, и Сторм всем сердцем потянулась к нему.
– У тебя член на драконе. То есть, дракон на члене.
– Мне казалось, ты уже должна была заметить.
– Он же… розовый. Ярко-розовый.
– Бледно-фиолетовый с красным, – уточнил Эйден. – И бордовые контуры.
– Ага, ага… Надо же, у него хвост вокруг твоей ноги и крылья почти до талии… Думаю, я обязана была заметить. Ничего удивительного, что ты носишь боксеры. – Она потянулась к дракону, но остановилась и взглянула на Эйдена: – Похоже, я не единственная, кто сначала делает, а потом думает. – Сторм указала пальцем на дракона. – Я почти уверена, что он вот-вот поднимет голову и посмотрит мне в глаза. Он как будто может сожрать меня на завтрак.
– Вообще-то может.
– Это самая длинная драконья шея, которую я когда-либо видела.
– И на том спасибо, Сторм.
– А ты когда-нибудь замечал, что когда он поднимает голову, то как будто раскрывает крылья, чтобы полететь?
– Мне он виден не под тем углом.
– И что тебя надоумило?
– Море спиртного. Потребность доказать свою независимость. И я поспорил.
– Торжество разума, не иначе.
– Ну, понимаешь, татуировщицей была таитянская красотка, и помогали ей одаренные в разных областях и голые по пояс ассистентки, занятые в тот момент моими причиндалами. Плюс я должен был выиграть спор. Я люблю женщин. И мне было очень хреново. Так что все вышло, как вышло.
– Голые по пояс ассистентки, значит. Не удивительно, что ты не заметил, что татушка розовая.
Эйден открыл и закрыл рот.
Стоило признать, татуировка была самым странным и самым возбуждающим из всего, что доводилось видеть Сторм.
– Как тебе удалось так долго оставаться… ну, на всю длину?
– Обо всем позаботились ассистентки. Но дело даже не в том, что надо было сохранять эрекцию для татуировки. Так меньше крови.
– Больно было?
– Не так сильно, как я ожидал. Есть же анестезия и всякие новые методы. Было щекотно. И это самый несложный и безопасный рисунок из тех, что я там видел.
– Сейчас он безопасным вовсе не кажется. Спор-то выиграл?
– Ну да, выиграл. Однако лишился интимной жизни. До тебя. Этот момент я как-то не продумал. В смысле как бы я себя чувствовал, если бы показал женщине свой… свою ошибку.
– И как реагировали другие женщины?
– Ты первая его видишь. И, похоже, увиденное тебя шокировало.
– Ну, скажем, не так уж сильно, как может показаться. Наверняка ты подозревал, что это будет вызывать, мягко говоря, удивление, раз уж принял целибат.
– Это безобразно, – отозвался Эйден.
– Ничего подобного. Даже… заводит. Он так на меня смотрит, как будто чего-то ждет. Кроме того, это мой любимый цвет. Но зачем ты это сделал?
Сторм похлопала по кровати рядом с собой.
Несколько секунд Эйден сомневался, принимать ли приглашение, но потом сел рядом.
– Повторяю, мне было хреново. Рано или поздно в таком состоянии мужчина делает что-то из ряда вон.
– А хреново тебе было из-за Клодетт.
Он кивнул:
– Кинг и Морган хотели меня приободрить, поэтому мы поплыли на острова. А через неделю, которую теперь мне даже вспоминать стыдно, все и произошло.
– Похожие татуировки я видела в интернете, но эта все равно другая.
– Там я и подцепил идею.
– Почему же ни Морган, ни Кинг не остановили тебя?
– Потому что в тот момент они тоже обзаводились татуировками.
– Не…
– Нет, моя самая идиотская. Вот у Кинга почти нормальная.
– О его татушке мне Хармони расскажет, а у Моргана какая?
– Мы поклялись никому об этом не рассказывать. И судя по твоему лицу при виде моей, Кинг сдержал слово и не рассказал Хармони.
Приблизившись, Сторм провела рукой по его бедру, заметила, как он дрожит, и увидела, что дракон оживает.
– Значит, ты надрался, потому что тебя бросила бывшая, и сделал себе татуировку?
– Нет, я надрался, потому что мне было хреново, а потом по пьяни заключил дурацкое пари. Чтобы сделать татуировку, мне надо было быть трезвым. Алкоголь разжижает кровь и все такое.
С трудом Сторм заставила себя не закатить глаза.
– Ты так сильно любил Клодетт?
– Нет. Я был на нее зол, как тысяча чертей. Ей хотелось обязательств, а мне нет. Поэтому она ушла. А мне нужно было как-то отстоять свою независимость.
– Почти полтора года без женщин только потому, что Мистер Здоровяк-Волшебник сменил имидж? Вряд ли. Чего ты не договариваешь?
Эйден промолчал, и Сторм покачала головой. Видимо, для него еще не пришло время открывать истинные причины. Это стоило уважать.
Она коснулась сморщенного зверя и неожиданно для себя поняла, что в полный рост он… прекрасен. Или так, или ей нравился этот мужчина так адски сильно, что это нельзя было назвать нормальным. Или безопасным.
– Выходит, я первая женщина, не считая татуировщицы с помощницами, которая его увидела?
Эйден кивнул и затаил дыхание, словно ожидал вынесения приговора. Словно ожидание сводило его с ума. Словно он не заслуживал понимания.
Но он заслуживал. Потому что это был Эйден. И Сторм хотелось увидеть, как взлетит его дракон.
Она погладила драконью шею.
– Так я первая женщина, которую ты возбудил до белого каления и которой позволил к нему прикоснуться?
– Полегче, – сказал Эйден. – Это его первый раз в женской компании, поэтому он несколько обнаглел. Раз уж ты не влепила мне пощечину и не сбежала куда глаза глядят, у него есть все основания радоваться жизни. Боюсь, он начнет изрыгать пламя раньше, чем мы успеем к этому подготовиться.
– Учту, – отозвалась Сторм, лаская растущего зверя и проводя пальцами по контурам его изящных крыльев, раскинувшихся над длинной шеей. – Ой, – она внезапно приподнялась, все еще стоя на коленях, – чуть не забыла. У него есть друг. – Повернувшись спиной к Эйдену, она опустила одеяло, в которое была завернута, чтобы показать ему кельтское изображение дракона, вытатуированное на пояснице. – Знакомься, это Электра, дракон. Мой тотем. Могущественная защитница, которая ведет меня. А еще она морская богиня, которая дает мне смелость и помогает пользоваться экстрасенсорными талантами. Электра защищает меня, помогает расти и увеличивает силу моей магии.
– Алая леди-дракон, – проговорил Эйден. – А я всегда думал, что все драконы мужского пола. Может, из-за своего собственного. Теперь вот думаю: рано или поздно драконы же должны делать маленьких дракончиков?
Сторм повернулась к нему:
– Твой дракон растет только оттого, что я на него смотрю. – Она чуть-чуть наклонила голову. – Он такой же красивый, как те, что я видела в сети, но в нем прорисовано меньше особенностей.
Эйдена передернуло:
– Во мне самом нет никаких особенностей.
Он повернул Сторм так, чтобы снова увидеть ее татуировку.
Нервные окончания, сосредоточенные на пояснице, встрепенулись и потянулись навстречу пальцам Эйдена, ласкающим алый рисунок.
– Электра, – произнес он с благоговением. – Прекрасное имя для драконицы.
– Богиня Электра была матерью штормов и радуг, – объяснила Сторм.
– Электра прекрасна, как и ее тезка. Как назовешь уродливого дракона?
Услышав в голосе Эйдена нотки уязвимости, она повернулась, чтобы отдать должное его дракону: почтить его и поддержать. Ласковые прикосновения ее пальцев, такие нежные, легкие, медленные… словно приручали зверя, вновь пробуждая его к жизни.
– Я и правда была в шоке, когда увидела его, – призналась Сторм. – Но когда он растет… на тебе… то становится менее пугающим. – Она уже знала, каким прекрасным мог быть этот дракон в полный рост. – Думаю, у тебя водяной дракон. У многих из них только одна голова…
– И слава Богу, – поспешил вставить Эйден.
Глава 24
– Может, назовем его Тритон – в честь бога морей, который умеет успокаивать волны? Тритон с Электрой даже могут быть парой. Ну, на время. И нет тут никаких обязательств, так что не вздумай опять заползать в свою раковину.
– Ведьма, – отозвался Эйден. – С каждой минутой ты становишься менее пугающей. – Он заключил лицо Сторм в ладони и пальцем погладил ее губы. – Интересно, слышала ли ты, как плакал мой дракон? Почти уверен, он лил слезы в три ручья, пока не мог до тебя добраться, и трепетал от восхищения, когда ты была рядом.
Ей так сильно нравилось его внимание, что в какой-то момент нахлынул страх, и Сторм пожалела, что у нее самой нет раковины, в которой можно было бы спрятаться.
– Поскольку Тритон – водяной дракон, он вытаскивает на поверхность скрытые воспоминания, – стала объяснять она, чтобы отвлечься. – Он помогает нам принять болезненное прошлое и смело смотреть в будущее.
– Тритон, – повторил Эйден. – Мне нравится. И знаешь, то, что я тебе его показал, действительно заставило меня столкнуться с чертовски болезненными воспоминаниями.
Сторм погладила зверя.
– Тогда давай повысим его предназначение до того, кто дарует смелость. Тритон, конечно, могущественный бог, но Электра не только не уступает ему, но и, кажется, немножко превосходит. Она ведь его соблазнительница.
– И уже приступила к делу? Давай-ка посмотрим, как это.
Голос Эйдена стал таким чувственным, а дракон – таким великолепным, что несколько часов подряд Сторм занималась исключительно изучением многочисленных качеств и талантов Тритона. Он делал с ней такое, что она кричала, плакала от восторга, умоляла о передышке и очередном полете…
Чем дольше Тритон и Электра предавались брачным играм и танцам, тем прекраснее становился Тритон, пока наконец не поднял неистовую Электру к небесам. Они пролетали звезду за звездой, поднимаясь все выше и выше, и Тритон был самым прекрасным драконом в этой галактике, превзойдя даже само Созвездие дракона на его же, так сказать, территории.
Уснула Сторм на животе, когда Эйден гладил Электру, а проснулась, когда Тритон снова… принялся за дело. Но на этот раз Эйдену хотелось видеть Электру, поэтому он приподнял Сторм повыше и вошел в нее сзади, так глубоко, что дракон наверняка целовал ее прямо в матку.
За всю жизнь Сторм не встречала мужчин с таким длинным членом, который доставал бы до таких ее глубин, хотя двое отчаянно пытались. А Тритон гладил ее изнутри, шел так твердо и неистово по скользкому и умирающему от желания пути, орошал такими сумасшедшими взрывами, что Сторм испытывала настоящую бурю первобытных чувств, которые не могли подарить ни другие мужчины, ни самые навороченные вибраторы.
Позже Эйден с энтузиазмом позволил Сторм вдоволь наиграться с Тритоном руками, губами и пирсингованным языком. Она покрывала поцелуями прекрасные крылья, длинную шею, голову Тритона и даже его глаз. А потом взяла его в рот и сосала, пока Эйден не зарычал. Не прошло и секунды, как она оказалась под ним, а он возвышался над ней, ведя ее по волнам, подвластным только ему. Так продолжалось, пока он не приказал ей подняться ввысь вместе с ним, и она послушалась. Они тонули на самом дне и снова поднимались на поверхность. Раз за разом. Наконец, ошеломительный финал накрыл обоих с головой, а потом укачал на легких волнах неги и истомы.
– Кажется, мой дракон помер, – проговорил Эйден спустя несколько часов.
Каким-то чудом Сторм удалось приподнять голову, чтобы посмотреть, о чем речь.
– Он умер счастливым.
Следующее утро началось с дикого голода, поэтому, едва открыв глаза, Сторм отправилась на поиски «Froot Loops». На кухне абсолютно голый, с самым гордым видом на свете объявился Эйден и открыл холодильник.
– Ой, посмотрите-ка, – сказала Сторм, – Тритон спит.
Эйден скептически повел бровью:
– Я тебе говорил, он помер. Учитывая почти полтора года воздержания, целого дня абсолютного счастья его бедное сердце не выдержало. Похоже, мы установили новый рекорд для огненных драконьих танцев.
Сторм уронила одеяло, в которое была завернута.
Эйден уронил молоко в картонной упаковке.
Тритон поднял голову, чтобы посмотреть, куда ему податься.
«Прямо в меня, – мысленно подсказала Сторм. – Давай же, прямо в меня». А вслух сказала:
– Мне кажется, он уже на пути к чудесному воскрешению. Похоже, Тритон вот-вот примет стойку «смирно» и споет государственный гимн.
– Почему бы и нет? – отозвался Эйден. – Завтра День независимости. Но мы ведь не об этой независимости говорим?
– Однозначно, – ответила Сторм, но почувствовала, как после прошлой ночи в ней что-то изменилось.
Она поняла это, когда Эйден отвел ее в душ. Никто и никогда так о ней не заботился, не считая сестер. И теперь, зная, какой он заботливый, и помня, какова на вкус родительская любовь, Сторм слышала голоса сразу нескольких детей, но была уверена, что Эйден еще не готов об этом узнать.
– Ни единой живой душе я не рассказывала того, что рассказала тебе, – проговорила она.
– Ни одна живая душа не видела моего дракона.
– А Кинг с Морганом?
– Нет, черт побери! Они видели эскиз и счет.
– Даже врачу своему не показывал?
– Ненавижу врачей.
– Ну, это надо изменить. Ты должен о себе заботиться, потому что теперь ты – отец.
– Ничего подобного. Мы уже нашли плачущего ребенка. Даже двух! Черт возьми. Это же ненормально.
– Твой все еще плачет. И я должна кое в чем признаться.
– Давай, детка. Черт, надо прекращать так говорить, – осекся Эйден. – Я сам себя завожу. Кошмар.
– Твой дракон – ненасытная зверина. – Сторм подтолкнула Эйдена к душу. – Драконы любят воду, а Тритон особенно. Я подам тебе одежду, когда примешь душ.
– Секундочку, – запротестовал Эйден, – разве мы не вернемся в постель?
Сторм включила воду.
– Нам пора в путь. У нас есть задание, которое надо выполнить.
– Есть просто задания, – гнул свое Эйден, – а есть задания для драконов. Так какие предпочтительнее?
– И те, и другие. А теперь марш в душ.
Выйдя из душа, он услышал кельтскую музыку и увидел Сторм возле заправленной кровати. Туфли на поражающих воображение каблуках. Красные чулки в сеточку. Его пояс для инструментов. И красный кружевной бюстгальтер. Под висевшей на поясе флягой в форме медведя виднелись красные трусики под стать лифчику.
– Так-так-так, – протянул Эйден, сбрасывая полотенце, пока его дракон готовился к полету, – что у нас здесь?
Сторм одарила его улыбкой чеширского кота:
– Я решила, что вам с драконом понадобится разминка.
– Где ты нашла инструменты?
– Да везде. – Она один за другим вытаскивала и показывала ему содержимое карманов на поясе. – Свечи из душистой жимолости – для настроения и аромата. – Сторм поставила свечи в маленькие подсвечники, зажгла их и выключила свет. – Кисточки для макияжа – очень эротично. – Она провела одной из кисточек по драконьей шее, и Тритон вздрогнул от возбуждения. – Порошок для ванны и мягкая мочалка, – продолжила Сторм и потерла мочалкой живот Эйдена. – Съедобное малиновое массажное масло из волшебного набора для ванны… скажем, в честь того, что Тритон почти малинового цвета. Наручники – твои старые знакомые. Но я подумала, на этот раз ты ради разнообразия захочешь использовать их на мне. Вместе с чем-нибудь из пояса, что подстегнет твое воображение. Твоя задача (и отказы не принимаются) – найти мою третью татушку.
Тритон аж подпрыгнул от предвкушения. Эйден усмехнулся:
– А для чего мед?
Сторм изогнула бровь:
– Собиралась тебя им намазать. Нашла у тебя на кухне. – Она вытащила из кармана на поясе пластиковый баллончик и потрясла им, как погремушкой. – Сначала мед, потом шоколадные брызги. – Сторм глянула вниз и откашлялась. – Вижу, Тритон очень даже «за». А ты?
Эйден (или Тритон – трудно сказать, кто именно) зарычал и принял вызов. Очень мощно принял.
Прошло целых три часа, прежде чем Эйден вывел автодом из лагеря. Потому что драконы, не летавшие так долго, заслуживают хорошенько поразмяться хотя бы изредка.
– Как думаешь, – спросил он, – Электра не станет ревновать из-за того, что Тритон влюбился в твоего морского конька?
– Неа. У Электры и Цереры разные предназначения. Церера – богиня плодородия, что к нам с тобой никак не относится. Она знает, что Тритон принадлежит Электре. Так что Церера всего лишь пригрела его. Самую малость.
– Тритону казалось, что он в раю, – проговорил Эйден. – Однако теперь он, видимо, будет вставать каждый раз, когда я увижу пояс для инструментов.
В глазах Сторм плясали черти.
– Боюсь даже представить, как к этому отнесутся рабочие Кинга.
– Буду держаться от них подальше, а Электре придется регулярно навещать Тритона, пока мы не закончим с замком.
– Это можно устроить. Как думаешь, ты уже готов к моему признанию?
– Ага, – притворно насторожился Эйден, – так вся эта «разминка» была всего лишь уловкой, чтобы мне снова не захотелось тебя убить?
– Нет, разминка была чистой воды забавой, которая никак не меняет того факта, что мне нужно тебе кое-что сказать. – Сторм вздохнула, но плач у нее в голове сбивал с толку. – Погоди. Поверни налево. Теперь направо. Опять налево. Нет, развернись обратно.
Эйден въехал на стоянку у ресторана.
– Может, сама поведешь?
– Да, давай. Тем более что наша навигационная система у меня в голове.
Но до этого они взяли еду на вынос и поели за столиком для пикника позади автобуса. Сторм припарковалась так, что столик был скрыт с обеих сторон кустами ежевики. А на десерт драконы от души нашалились прямо на столе средь бела дня.
Вернувшись в автобус, Сторм села за руль и сказала:
– Время признаний. Теперь я слышу несколько детских голосов.
