Текст книги "По воле ведьмы (ЛП)"

Автор книги: Анетт Блэр

«Так было суждено».

Пришло время простить себя за потерянного ребенка, поняла Сторм, и за любовь к Бекки. Клодетт с Бекки были такой же частью ее магической судьбы, как и Эйден.

Эйден. Сильное присутствие. Поддержка. Эйден, терпеливо ожидавший, что она пойдет с ним. Стоявший рядом. Ждущий, что они уйдут вместе.

Во сне, ага.

А как насчет реальной жизни?

Сколько времени понадобится, чтобы залечить горе, которое он отрицает?

Если Сторм чему и научилась в поездке, то это доверять своим инстинктам, принимать себя, как есть, и быть честной с самой собой. Потому что только так она может свободно любить и доверять другим людям. Доверять Эйдену.

«Так было суждено».

Ему нужно время, чтобы погоревать, но теперь, получив благословение и разрешение Клодетт, Сторм задалась вопросом: как долго ей удастся держаться вдали от человека и ребенка, предназначенных ей?

Глава 53

Эйден всеми силами давал понять Сторм, что хочет, чтобы она стала частью его жизни. Однако она целую неделю не появлялась на острове, решив дать ему время оплакать Клодетт и осознать – быть может, впервые за все время, – что решение, которое он собирается принять, повлияет на всю его дальнейшую жизнь.

Для любителя свободных странствий это должно было быть серьезно.

Заодно она старалась его не отвлекать, хотя мысль о том, что у нее имеется такой на него эффект, грела душу.

Эйден сейчас крутился в эмоциональной бетономешалке. Его жизнь сделала резкий поворот в темном туннеле. Без огней. Без колес. Впрочем, автодом никуда не делся – Сторм каждый день проверяла стоянку в порту. Но ему нужно было наладить эту свою новую жизнь, а у нее не было никакого права усложнять и без того непростые проблемы.

Оставаться вдали от Эйдена получалось, но не видеться с Бекки было слишком тяжело. Поэтому Сторм попросила Дестини привезти Джинни и Бекки в Салем. После визита Клодетт (а это наверняка не было просто сном) она была уверена, что не может исчезнуть из жизни Бекки. Даже на один день. Получилось, что она практически украла у Эйдена дочь. И отчасти очень надеялась, что он приедет. Пусть не к ней, но хотя бы за Бекки. Вот как ужасно ей хотелось его увидеть. Побежал же он к Клодетт, в конце концов. Правда, наверняка он тогда понимал, что бежит к тому, что должно было означать некий конец, а вовсе не начало. А это уже совсем разные котлы кипящих эмоций. А еще, по его словам, Клодетт знала, что он ее не любил, но сам ни разу не сказал, что она ошибалась. Это укрепляло решимость Сторм, что все идет правильно.

Три дня она наслаждалась обществом Бекки и лелеяла надежду увидеть на пороге Эйдена, когда ее внезапно осенило: пришло время ехать к нему. Думая о нем, она выбрала длинное голубое трикотажное платье-холтер[60]60
  Платье с открытой спиной и бретелями (разной ширины), завязывающимися на спине или на шее. Бретель может быть одна, вокруг шеи.


[Закрыть] и подходящие по цвету босоножки на плоской подошве, чтобы было удобно ходить по острову. Ожерелье с морским коньком выглядело потрясающе вместе с парой таких же сережек, которые Сторм купила из коллекции Клодетт.

Прихватив с собой Джинни, Бекки и Пеппер, она отправилась на остров.

Джинни и девочек она оставила с Вики и пошла на мельницу искать Эйдена. Однако, увидев Сторм, приближаться он не торопился. Даже, наоборот, сделал шаг назад, будто получил удар под дых.

Он застыл, словно корни пустил на месте (какие непривычные слова в одном с ним предложении). В одной руке был молоток, вторая до этого тянулась к поясу с инструментами. Их взгляды встретились, и Сторм задумалась, мучила ли его вынужденная разлука так же, как ее саму.

Рабочие переглянулись между собой, а потом стали переводить взгляды с нее на Эйдена и обратно.

– Морган, – позвала Сторм, едва сдерживаясь, чтобы не выставить себя идиоткой и не бросить к Эйдену в объятия, – ты же мне так и не сказал, кто купил мельницу.

– Я, – ответил за него Эйден, опуская молоток в карман на поясе для инструментов.

Каждое его движение было таким медленным, что Сторм волей-неволей обращала больше внимания, чем, наверное, стоило. И сразу вспомнила, как в свое время тоже надевала пояс для инструментов, собираясь его соблазнить.

Молоток оказался на месте, Эйден подошел ближе, и Сторм снова удалось взять себя в руки, чтобы не броситься к нему.

– Ты купил мельницу? В качестве инвестиции?

– Нет, чтобы построить дом, в котором можно жить.

– Кому жить?

Эйден нахмурился.

– Мне, например.

– Но… ты же странник, кочевник.

– Мне нравилось быть кочевником, когда ты была со мной. Представляешь? И вот я подумал…

– Неужто так много треклятого времени прошло?

Губы Эйдена скривились в ухмылке.

– Я начинаю верить, что все это время искал дом.

Морщинки вокруг его глаз стали такими явными, что у Сторм едва не подогнулись колени. Не совсем улыбка, но очень явный на нее намек. Он и близко не казался расстроенным, что придется лишиться колес. А ведь раньше Сторм была уверена, что такое для него было бы равносильно кастрации.

– Значит, этих нескольких дней тебе хватило, чтобы хорошенько пораскинуть мозгами, – заключила она.

– Вот именно. К тому же кое-кто похитил мою дочь.

– Ну, знаешь, что случается с отцом, то случается и с дочерью. Как говорится, яблочко от яблоньки… – съязвила Сторм и тут же прикусила губу, заметив, как полыхнули его глаза. – Покажи мне, каким станет твой новый дом.

– Мне кажется, ты тоже успела о многом подумать, – сказал Эйден, поглаживая пальцем кулон. Потом задел по очереди сережки, раскачивая их. – Красивое платье. И… цвет замечательный, – добавил он, сделав акцент на слове «цвет».

Его голос стал грубее, пришлось откашляться, перед тем как показать ей потрясающий проект Моргана. Передней частью «Уиндмилл-Коттеджа», судя по названию чертежа, и входом в него будет сама башня. Жилые же помещения планировалось достроить позади нее в несколько уровней.

Морган сохранил архитектурную тему башни-мельницы, завершив ряд верхних уровней такой же башней, где, по плану, будет находиться хозяйская спальня, из которой на последний уровень будет вести винтовая лестница. Там устроят гостиную с огороженным парапетом снаружи, и детали ограждения будут в точности повторять вид мельничных крыльев.

– Обалденно, – оценила Сторм. – Прямо из спальни будет вид на море. Очень романтично.

– Из отельного пентхауса тоже было видно море.

– И было романтично.

– Выходит, ты заметила.

От его взгляда у Сторм чуть не задымились ресницы.

– Можно подумать, я ни на что в жизни не обращаю внимания.

В джакузи, когда небо расцвечивали фейерверки, ей показалось, что они занимались не сексом, а любовью. Теперь она задумалась, почувствовал ли тогда Эйден то же самое. Стараясь оставаться практичной, Сторм задавила на корню вспышку надежды. В конце концов, не такая она дура, чтобы бросаться с головой в омут, откуда вылезти можно только с разбитым сердцем.

– Узнаю людей среди рабочих, – проговорила она, чтобы сменить тему. – Я-то думала, они в отпуске.

– Их отправили в оплачиваемый отпуск, а теперь они получают двойной оклад, пока не закончат работу. Так что они счастливы.

Сторм обошла будущий коттедж по периметру, поражаясь, как быстро продвигаются работы.

– Неужели за пару дней можно столько успеть?

– Вообще-то работа идет уже почти неделю. Я звонил Кингу из отеля в Атлантик-Сити, пока ты спала. Потом позвонил Моргану в Бостон и попросил отыскать наш старый проект и начать реконструкцию. Между нами, со спальней мы решили прибегнуть к кое-каким изменениям.

– Что на тебя нашло той ночью, что ты решился на такой смелый шаг? – рискнула поинтересоваться Сторм.

Эйден повел ее прочь от бригады рабочих. Так далеко, что они пересекли маковое поле, и звуки строительных работ слышались отсюда приглушенно.

– Отчасти на меня повлияла твоя история о драконе и черепахе, которые устраивают семью у моря.

– Но тогда мы еще не нашли Бекки.

– Зато я нашел тебя.

У Сторм подкосились ноги, и только чудом она устояла на месте.

– Я влюбился в эту мельницу, еще когда был ребенком, – сказал Эйден. – Вот почему я приводил тебя сюда, когда мы…

– Драконили дракона? – подсказала Сторм. – Впрочем, тогда я понятия не имела, что дракон существует.

Воспоминания о том, как они вместе проводили здесь время, согрели ее. И, судя по вспышке в глазах Эйдена (ну и по тому, что его дракон откровенно просыпался), его тоже.

Она быстро подняла глаза, надеясь, что ее не поймают с поличным за проверкой состояния Тритона, но Эйден все же заметил.

Очевидно, стараясь вести себя хорошо, он решил не зацикливаться на этом.

– Морган хотел попрактиковаться, когда изучал архитектуру. Я изложил ему свою идею насчет мельницы. Конечный дизайн похож на первоначальный. За исключением гостиной, парапета и веранды с видом на море для Джинни.

– Ей понравится.

– Понравится? – улыбнулся Эйден. – Она сама это предложила. То, что мы с тобой в свое время ходили на мельницу, сделало это место особенным. Поэтому я и вспомнил о проекте, когда думал о нас… а спустя несколько дней понял, что именно здесь хотел бы растить Бекки. Разумеется, автобус никуда не денется. Мужчина не даст своим колесам остыть и прокиснуть.

Сторм смахнула пальцами локон с его лба.

– Ну да, мальчишки и их игрушки…

– Не разлей вода, – закончил Эйден и взял ее за руку.

Сторм освободила руку и сжала ее в кулак.

– Я волнуюсь, потому что все происходит слишком быстро.

– Я всегда буду любить Клодетт за то, что она подарила мне Бекки. Но я никогда не был в нее влюблен.

– И никогда ни в кого не влюбишься, верно? Это твое правило, лозунг твоей независимости.

– У каждого правила есть исключения, – проговорил Эйден. Теперь он стоял так близко, что Сторм едва дышала. – Ты поймала меня, Сторм. Тогда, когда играла в переодевания. Я хочу, чтобы ты была счастлива, как твой внутренний ребенок, но я истосковался, до боли истосковался по Сторм-женщине, неповторимой, изумительной, очаровательной, обольстительной. По женщине, живущей в моих мечтах. По той, чье отсутствие в моей постели, когда я просыпаюсь, разбивает мне сердце. Если я и был потерян раньше, то это не идет ни в какое сравнение с тем, как я потерян сейчас.

Он повел ее к нагромождению скал, между которыми оказалась песчаная дорожка, ведущая к уединенному пляжу. А Сторм-то думала, что здесь только скалы и больше ничего.

– Красиво тут.

– Наверное.

Усевшись на песок, Сторм подняла веточку, чтобы окружить себя кругом света. Она начала создавать вокруг себя широкую спираль в пять завитков – такую же, какую они с сестрами создавали в день свадьбы Хармони.

– Эйден, найди пять гладких галек и положи их на внешний круг через равные интервалы.

Ни слова не сказав, он выполнил ее просьбу, как будто понимал и уважал то, что она делает.

Пять камней. По одному на каждого: для Эйдена, для нее самой, для Джинни, Бекки и Пеппер. Чтобы объединить всех ради нового путешествия находок и открытий.

– Садись в круг рядом со мной, – позвала Сторм.

Без единого вопроса он сел рядом и взял ее за руки. Она переплела с ним пальцы и подняла руки к солнцу. Сторм представила себе, как из каждого камешка лучится свет, сливаясь в один поток там, где соединяются их руки, – в самом центре спирали. Представила, как на каждом круге свет набирает скорость, в то время как она в твердой уверенности мысленно заявила сама себе, что нуждается в этом мужчине, в этой земле, в семье, которую они построят вместе. Все свои отчаянные желания она открыла вселенной, но не Эйдену. Говорить ему еще не пришло время. Он должен сам принять решение, по собственной воле, без привлечения магии. Поэтому она молилась за себя одну, только мысленно, не произнося вслух ни слова:

 
«С моим любимым рядом я молю,
Богиня Мать, услышь мольбу мою!
Веди меня одну своей рукой
И одари так нужной мне семьей.
Прошу мне подарить еще детей,
Чтобы благословить остаток дней.
Плоть от плоти его,
Плоть от плоти моей,
Кровь от крови его,
Крови от крови моей.
Соедини мой путь с его путем,
За жизнью жизнь, навеки, день за днем.
Пусть сердце Эйдена все за него решит,
Пусть слышит он, что сердце говорит.
В мольбе моей ни тени нет сомнений.
Пусть сердце примет за него решенье».
 

Эйден поцеловал ее, сплетенные руки поднялись выше, бог-солнце улыбался им с небес.

– Мне больно, когда больно тебе, – проговорил Эйден. – Если не исцелится твое сердце, мое не исцелится никогда.

От его слов в горле застрял комок, а сердце понеслось вскачь.

А он продолжал:

– Бунтарский дух, магический дар чувствовать настоящее, гениальные похищения, умение избивать телекинетически, дети, которые плачут у тебя в голове, – все это умножает твою невероятную очаровательность. Сторм Картрайт, ты одна из самых восхитительных женщин, которые встречались на моем пути. Тебя невероятно легко любить, хотя я знаю, что сама ты ни за что в это не поверишь.

– Ни за что и никогда. А ты не знаешь, как любить. Твои слова.

– Вы с Бекки меня научили. Зачем ты приехала, если все еще думаешь, что я не изменился?

Сторм сжала его ладони, но отодвинулась на расстояние вытянутой руки, тем не менее, не разрывая прикосновения.

– Я знала, что должна быть здесь. Знала так же, как знала, в какой торговый центр нам нужно ехать, в каком автолагере остановиться, в какое казино пойти.

Эйден покачал головой:

– Зачем такой умной и красивой женщине, как ты, нужен такой вечно небритый тип, как я?

– Мне такие кажутся привлекательными. Родители научили тебя, каково это – быть брошенным. Военная школа научила, что мужчина должен быть сильным и не имеет права поддаваться эмоциям. Ты научил сам себя, что тебе не нужен дом. И все равно ты искал его, что заставляло тебя сомневаться в собственной силе воли. А военный чего-то стоит, только если его сила воли непоколебима. – Сторм еще крепче сжала его руки. – Ты сильный, Эйден. Очень сильный. И пусть ты никогда в жизни не признаешься, ты белый рыцарь, готовый на все, чтобы кого-то спасти. Ты настолько сильный, что, учитывая, когда ты купил мельницу, готов пожертвовать своим счастьем с одной женщиной, чтобы спасти другую, готов отречься от себя ради любви к ребенку. В этом и заключается сила, Эйден. Даже в словах ты проявляешь свою силу. В таких словах, которые перепугали бы любого мужчину, только не самого сильного среди сильных. Ты умеешь говорить нежно, чувственно, соблазнительно. Одними только словами ты умеешь прикасаться, ласкать. И мне очень-очень это нравится.

– Поверить не могу, что ты считаешь мои слова соблазнительными.

– Поверить не могу, что ты нашел дом на острове Пэкстона.

– И да, и нет… Я нашел дом… в тебе. Где бы ты ни была, мой дом там, где ты.

– Что ты имеешь в виду?

Эйден какое-то время колебался, а потом сказал:

– Никто ведь больше не согласится поиграть с драконом.

Сторм резко отпустила его руки, поднялась и бегом бросилась прочь.

Глава 54

Эйден точно знал, где прокололся. Ему стало интересно, умеют ли ведьмы поворачивать время вспять.

Сторм уже бежала по песку между скалами, да так быстро, что он с трудом догонял ее.

– Сторм Картрайт? – спросил незнакомец в полосатом костюме. Казалось, он ее специально поджидал на дорожке.

– Я уже сто раз говорила, – раздраженно начала Сторм, – никаких интервью. Не был он моим сексуальным рабом. Это была шутка. Плохая шутка. Кто впустил вас на остров? Это частная собственность.

– Был бы рад послушать эту удивительную историю, но я здесь не поэтому. А насчет того, как я попал сюда, то штук двадцать ваших ближайших родственников устроили мне такой допрос, что я потел, как перед налоговой.

Сторм улыбнулась:

– Тогда в чем дело?

Эйден стоял рядом, молча оказывая ей поддержку. Ну да, когда так облажаешься, молчание – твой лучший друг.

– Меня зовут Зак Уорд. Ваша сестра Вики рассказала мне, где вас найти. – Уорд протянул ей удостоверение личности.

После Сторм его взял Эйден:

– ЭПД? Первый раз слышу.

– Замечательно. Значит, мы хорошо справляемся со своей работой. «Экстрасенсы в помощь детям». Мы работаем анонимно. ЭПД – некоммерческая организация экстрасенсов, которые помогают отыскать пропавших детей. Мы получили рапорты на четырех детей, которых нашел кто-то с синими волосами, путешествующий на автобусе с изображением дракона. Когда моему диспетчеру попалась на глаза газетная статья с фотографией автобуса, где хорошо был виден номерной знак, мы последовали за подсказками, и вот я здесь, чтобы найти вас, мисс Картрайт.

– И почему вы решили, что кто-то с синими волосами – это я? Это мог быть даже Винки.

– Простите, что? – спросил Уорд.

Сторм покачала головой:

– Я не находила четырех детей. Я нашла двух, даже не трех.

Уорд достал коммуникатор и нажал несколько кнопок.

– Келси Харрингтон, два года, спасена в торговом центре, штат Массачусетс. Лесли Валленкорт, девять лет, спасена неподалеку от автолагеря, Коннектикут. Бекки Лэнгли, один год, спасена от соцслужбы, Нью-Джерси. И Пеппер Буфорд, одиннадцать лет, спасена от злобной матери, Нью-Джерси.

Эйден усмехнулся, узнав в прочитанном Уродом слова Пеппер.

– Мы оба упустили еще одного, – сказала Сторм. – Я нашла малыша до того, как было подано заявление об исчезновении. Джеффри… как-то там. На ярмарке, на прошлой неделе. А последние два спасения, которые вы перечислили, не считаются, потому что они наши дети, – добавила она, показывая на себя и Эйдена, как на пару.

Сердце Эйдена подскочило в груди. Она сказала «наши дети», имея в виду их обоих. Как пару. Может, у него и правда был шанс… Но нет же, чертов длинный язык, неудачное время и черт его знает что еще.

Уорд усмехнулся:

– Пеппер нам рассказала, как вы ее спасли, а бабушка Бекки сообщила…

– Она моя теща, – перебил Эйден, – я отец Бекки.

Усмешка Уорда стала шире:

– Эйден Макклауд, я в курсе. Но вы понятия не имели, что у вас есть дочь, пока мисс Картрайт не привела вас к ней.

– Это что, какое-то спасательное реалити-шоу? – спросила Сторм.

– Прошу прощения, что не прояснил все сразу. До того, как я пришел сюда за вами, меня угостили кофе и чизкейком. Джинни и Пеппер устроили мне настоящий разнос. Я агент ЭПД, и я здесь, чтобы предложить вам работу, мисс Картрайт. С ЭПД вы сможете заниматься тем, что у вас так блестяще получается, – спасать детей, попавших в беду. Конечно, это означает, что вы не сможете всегда оказываться в нужном месте в нужное время. Разве что вам придется провести всю жизнь в дороге. Хотя очень вероятно, что вам это по вкусу, раз уж автобус зарегистрирован на ваше имя, мистер Макклауд, а это значит…

– Закончи предложение, и ты труп, – рявкнул Эйден.

Уорд поднял руки:

– Приношу свои извинения.

– Получается, ты приехал к нам домой, чтобы нас оскорбить? – спросил Эйден.

Сторм ткнула его локтем:

– Ты сказал «домой», Эйден.

Ее хихиканье переросло в заразительный смех, пробивший брешь в ярости Эйдена, как в воздушном шарике, с громким «пфффф». Да уж, у него с ней уже случились тысячи событий, о которых они никогда не смогут рассказать своим детям.

Вот такой и будет жизнь с Чудачкой Снэпдрагон, если, конечно, она даст шанс себя поймать.

– Я сказал «к нам домой», но разве ты заметила? Нет.

Уорд переводил взгляд с одного на другую, а потом откашлялся и сказал:

– Сторм, подумайте о работе с ЭПД. Если хотите, можете работать прямо отсюда или у нас в офисе. Мы пришлем вам все контакты.

– Сейчас ни на острове, ни с островом связи нет, – заявил Эйден. – Ни телефонных линий, ни башен сотовой связи поблизости.

– Кинг над этим работает, – напомнила Сторм.

– Нам это не помешает. – Уорд повернулся к ней. – У этой работы нет строгого графика. У наших экстрасенсов разные таланты, применимые в различных ситуациях. Иногда они работают группами, иногда поодиночке. Теперь я был бы рад возможности где-нибудь посидеть, если, конечно, вы не против, и обсудить ваши способности. Платят у нас негусто, потому что мы не пытаемся тянуть соки из семей пропавших детей. Но ведь спасение ребенка от опасности – само по себе награда.

– Потому что вы даете экстрасенсам возможность пользоваться своими талантами! – просияла Сторм. – У меня действительно есть дар находить пропавших детей. Я всегда это знала… на каком-то уровне, но никогда не была уверена на все сто, до… до тебя с Бекки, Эйден. Я чувствовала, что у меня есть свое предназначение в жизни, но не могла сказать точно, какое именно, пока ты не упомянул, что хочешь объединиться с Мел, чтобы… Минуточку! – Сторм развернулась к нему. – Эйден Маккалуд, если все это твоих рук дело… Я должна была сама это заслужить. Не нужна мне твоя благотворительность.

Эйден искренне понятия не имел, о чем она говорила.

– И что, по-твоему, я сделал?

– Ты говорил, что надо бы объединиться с Мел и организовать что-то вроде фонда, чьи средства пойдут на поиски детей.

– Поверь мне, Сторм, ничего такого я не делал. – Эйден взглянул на Уорда. – Сколько лет существует ЭПД?

– В сентябре будет шесть.

– Вот видишь! – воскликнул Эйден, тыча пальцем в Уорда. – Я просил своих людей связаться с Мел только вчера, когда ездил на материк. И я понятия не имею, успели ли они. И ни о каком ЭПД я слыхом не слыхивал.

– Если позволите… – вмешался Уорд. – С кем должны были связаться ваши люди, мистер Макклауд?

– Я планировал объединить Фонд Макклауда с фондом «Храни меня».

Уорд присвистнул, а по виду Сторм было ясно, что она готова кого-нибудь убить.

– Говорю тебе, Эйден, если ты наобещал им денег, чтобы они меня наняли…

Уорд затряс головой:

– Мисс Картрайт, я уехал с Западного побережья на восток по делам и нашел вас всего три дня назад. К нашему предложению мистер Макклауд не имеет никакого отношения. – Он посмотрел на Эйдена. – Так вы, значит, один из Макклаудов из Фонда Макклауда?

– Елочки садовые, – раздраженно проговорила Сторм, – он единственный Макклауд из Фонда Макклауда.

– Все труды анонимности ради псу под хвост, – вздохнул Эйден.

Она наградила его взглядом из разряда «око за око», и ему представился шанс убедиться, что она сбежала именно потому, что он ляпнул про драконьи игры. Вот ведь ведьма. Значит, ей было не все равно, что он собирался сказать.

– Сэр, – обратился к нему Уорд, – для нас будет большой честью, если в следующем году вы обратите внимание на нашу организацию. Вы увидите, сколько пользы мы приносим. Если позволите, мы можем присылать вам полугодовые отчеты. А если захотите привлечь мисс Сибрайт, то мы не будем против, если и она захочет за нами понаблюдать.

– Надо же, – с сарказмом проговорил Эйден, – вы не пытаетесь вытряхнуть мои карманы не отходя от кассы.

– Прошу вас, поймите меня правильно. Я приехал сюда не за вами. Я приехал в надежде найти мисс Картрайт. И, поверьте, у нашего директора по развитию голова пойдет кругом, если она узнает, что я не попытался привлечь вас к сотрудничеству. Остается только молиться, что она никак не свяжет вас и мисс Картрайт.

– Ладно-ладно, – сдалась Сторм, – вы меня убедили. Эйден никак не связан с вашим появлением.

Должно быть, она наконец-то осознала, что ей предложили работу, и что это целиком и полностью ее заслуга, потому что Эйден увидел, как заискрились ее глаза, а все поведение просто лучилось радостью, как будто кто-то вывернул ее наизнанку. Господи, ему конец. Кое-как справившись с собой, он спросил:

– Сторм, а ты сможешь совместить ЭПД с работой в «Бессмертной классике»?

– Ну, думаю, Реджи не станет возражать, чтобы работать в «Классике» полный день. Дестини просила ее выполнять всю мою работу, пока меня не было, и справилась она на ура. А я просто останусь совладелицей магазина.

До Эйдена дошло, что работа Сторм в ЭПД будет означать еще больше таких же диких поездок, из которой они только что вернулись. Но ведь дикость была одной из тех вещей, которые нравились ему в Сторм больше всего. Бунтарка-готка, приковавшая его наручниками к кровати и прислушивающаяся к детским голосам в голове, и была той Сторм, в которую он влюбился.

Эйдену было наплевать, как использование магических и экстрасенсорных талантов повлияет на них, но иметь жену, которая находит пропавших детей, большая честь. И он будет счастлив ровно столько, сколько они буду вместе.

– Так что скажете, мисс Картрайт? – спросил Уорд. – Не желаете присесть и поговорить о вашем сотрудничестве с ЭПД?

Сторм взяла Эйдена под руку, чем устроила его сердцу космические перегрузки, и ответила:

– Давайте встретимся завтра в полдень в Салеме, в «Бессмертной классике», и поговорим за обедом.

– Я надеялся, что мы можем поговорить сейчас, – заупрямился Уорд.

– Точно не сейчас, – твердо заявила Сторм, сжимая руку Эйдена и посылая целые потоки надежды блуждать по его телу. – Я должна выполнить одно обещание.