Текст книги "По воле ведьмы (ЛП)"

Автор книги: Анетт Блэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

– Не говори ерунды, – тут же вмешалась мать Клодетт. – Поставь автобус на подъездной дорожке. У вас под рукой будет и вода, и электричество, а это удобнее, чем в автолагере. У меня всего две маленькие спальни, и одна из них уже превратилась в детскую, иначе я позвала бы вас ночевать в доме.

Сторм вежливо откашлялась.

– А можно нам взять Бекки с собой на ночь? Если, конечно, вы не сочтете, что мало нас знаете. Если так, я пойму.

– Я знаю Эйдена по многочисленным рассказам Клодетт. Моя дочь была по уши в тебя влюблена, Эйден. – Миссис Лэнгли отвернулась, когда заметила, как он смутился, и обратилась к Сторм: – А знаешь, ты ведь не только нашла способ включить Клодетт в жизнь Бекки. Я о том, чтобы Эйден носил запонки. Но еще… несколько минут назад я слышала, как Бекки назвала тебя мамой.

– Я прошу прощения, – смутилась Сторм.

– Не стоит. Это инстинкт. Наша Бекки чудесно разбирается в людях. Я соберу в сумку все, что вам может понадобиться. А спать она может в манеже. Его можно трансформировать в дорожную кроватку. Утром приходите на завтрак, дверь будет открыта.

– Во сколько? – спросил Эйден.

– Как Бекки решит, – добродушно усмехнулась женщина. – Она тут всем заправляет. Уж она-то вам точно даст знать, когда проснется и будет готова завтракать. – Джинни промокнула уголки глаз. – Простите старую женщину за эмоции, но я даже передать вам не могу, как счастлива, что завтра у меня не заберут Бекки.

Тяжелое чувство вины охватило Эйдена, что он не сказал матери Клодетт правду о том, как трудно что-либо сделать в сложившихся обстоятельствах, особенно учитывая, что срок подходит к концу. И насколько призрачны шансы, что им удастся сохранить Бекки. Но он решил, что мучений одного из них троих достаточно, к тому же пришло время взять на себя хотя бы часть страданий Джинни.

Глава 37

Прежде чем они вернулись в автодом, Джинни надавала такое количество ЦУ, что Эйдену пришлось все записать, чем он немало позабавил Сторм.

В автобусе он уложил Бекки в превратившийся в кроватку манеж и раз пять на глазах Сторм перепроверил свой список.

– Для того, кто божился, что у него не может быть детей и что он их даже не хочет, ты ведешь себя, как фанатик.

– Не важно. У нас здесь крошечный человечек. – Эйден пощекотал босую пятку Бекки, и малышка захихикала. Это его удивило. – Она смеется.

– Обычно, если они плачут, то потом смеются, если едят, то потом какают. Когда имеешь дело с ребенком, можно сказать, что получаешь два в одном. Всего по два. Если есть одно, то есть и другое.

Похоже, Эйден не обратил внимания на ее слова, но Сторм была не против, глядя, как он снова щекочет пятки Бекки, а она снова и снова заливается смехом. Наконец смех ее стал заразительным, и уже трудно было сказать, кто из них троих смеется сильнее.

– Она рада, что ты приехал, – сказала Сторм. – Думаю, ты тоже рад. А же тебе говорила, когда похитила, что так оно и будет.

Эйден сгреб ее в объятия и поцеловал.

– Спасибо тебе за мою дочь.

Глубокий смысл этих слов завибрировал между ними: близость столкнулась со страхом, или даже хуже.

Бекки зевнула, и Сторм отошла от Эйдена.

– Ты, папуля, меняешь подгузник и одеваешь ее в пижамку, а я грею бутылочку.

Пока Эйден кормил Бекки из ее любимой ночной бутылочки, Сторм несколько раз их сфотографировала. Они смотрели друг другу в глаза и держали бутылочку вместе. Крошечные ладошки Бекки лежали на больших умелых и талантливых руках Эйдена, как будто она заявляла, что папа здесь ради нее, ради того, чтобы выполнить любое ее требование.

В их глазах Сторм видела любовь. Безусловную, безоговорочную, бесконечную. Настоящее обожание. Любовь, которая одним взглядом говорит: «Малышка, я никогда не дам тебя в обиду». Любовь, которая отвечает: «Папа, ты – весь мой мир».

После того как Эйден покормил дочку и дал ей несколько раз срыгнуть, Сторм ходила вдоль автобуса, покачивая ее на руках, и пела колыбельную. Да простит ее природа и летние цветы, но эта малышка лежала у нее на руках, словно так и должно быть. Если Сторм не будет осторожнее, то домой вернется с разбитым сердцем, и это еще слабо сказано.

Долго-долго они с Эйденом стояли у манежа, глядя на спящую девочку.

Отойдя от манежа к изножью кровати, он вытащил рубашку из штанов и прошептал:

– После последних ночей, думаю, нам обоим пойдет на пользу по-настоящему проспать всю ночь напролет.

Сторм улыбнулась, когда он лег рядом и переплел с ней пальцы.

Спустя несколько часов она проснулась от кошмара. Там была Пеппер. С выражением безнадежного страдания на лице она убежала из школы, чтобы найти ее. Сторм открыла глаза, радуясь, что это всего лишь сон, и увидела Эйдена. Он сидел в ногах кровати и смотрел на спящую Бекки. Пробравшись по матрасу поближе, Сторм положила руки ему на плечи.

– Что ты делаешь? – шепнула она ему на ухо.

Он повернулся поцеловать ее.

– Думаю.

– О чем?

– Где ее растить, как мне заниматься работой, что лучше – ясли или няня…

Понадобилась вся сила воли Сторм, чтобы тут же не вызваться добровольцем.

– Домики, белые заборчики, корни… Детки, няни, подгузники… Подумать только!

Эйден поймал ее и усадил себе на колени. Поцеловал и прижал к себе, заправив завиток ей за ухо.

– Я не дам соцслужбе забрать Бекки.

Сторм погладила его по щеке тыльной стороной ладони, все еще прижимаясь головой к его плечу.

– Ни секунды не верила, что может быть иначе.

Эйден поцеловал ей руку.

– Поможешь мне во всем этом разобраться? И, пока ты не согласилась, я должен предупредить: разборки будут куда страшнее, чем я притворялся. Соцслужба не желает отдавать Бекки мне, но и с Джинни они ее не оставят. Моим адвокатам предстоит разгрести целую кучу бюрократического дерьма. Было бы проще, будь мое имя в свидетельстве о рождении, но в последнем нашем с Клодетт разговоре я ей фактически сказал, что не имею ни малейшего желания обременять себя детьми.

– Ох, Эйден, – сказала Сторм, – конечно, я тебя поддержу, сколько бы времени ни заняло сделать Бекки твоей по закону.

– Спасибо, что похитила меня.

Бекки прохныкала во сне «Па», и он наклонился погладить ее по щеке и заверить, что он рядом.

– Папа о тебе позаботится, Бекки, – пообещал он.

Вздохнув, малышка перевернулась на живот и снова уснула.

– Неужели я ей приснился? – спросил Эйден удивленно.

Сторм потянула его обратно в постель.

– Скорее всего ты снился ей всегда.

Они доползли до подушек и уснули, как ложки в кухонном ящике, под тихое сопение из манежа.

Никогда в жизни Сторм еще не было так хорошо.

Оказалось, что Бекки решила проснуться в четыре утра.

Глава 38

– Бог ты мой, – промямлил Эйден, просыпаясь.

Дочь сидела в манеже, в руках у нее был Колдун. Выражение ее лица было немножко обиженным. Как только он вытащил ее, котенок прыгнул на кровать и свернулся клубком у Сторм между ног. Эйдену нравилось прижимать к себе мягкую и теплую после сна Бекки, но на мгновение он позволил себе позавидовать Колдуну, что тот имел больше прав на Сторм.

– Хочешь в гнездышко? – спросил Эйден, укладывая Бекки посередине между собой и Сторм, которая едва ухом повела.

– Лупсы, – сказала Бекки и села.

Эйден уложил ее обратно и переспросил:

– Лупсы?

– Завтрак, Эйден, – проговорила Сторм, садясь и потирая лицо. – «Froot Loops».

Бекки опять села и кивнула:

– Лупсы.

Сторм пощекотала ее.

– Вот, значит, почему мне так хотелось «Froot Loops» и так нравился запах детской присыпки и абрикосов. Шоколадное молоко тебе во «Froot Loops» налить?

Бекки отпустила свою ногу и снова кивнула.

Когда Сторм прекратила ее щекотать, Бекки пощекотала Сторм в ответ, потом пощекотала Эйдена. Они рассмеялись, но не из-за щекотки, а из-за попыток Бекки скопировать их действия.

После очередного инцидента с грязным подгузником, Эйден умыл Бекки, сменил подгузник и переодел. Сторм собирала ее сумку, чтобы вернуться в дом.

– Кажется, я учусь на горьком опыте, – сказал Эйден. – Значит, надо менять подгузник перед дневным сном, после еды, на ночь и сразу после того, как она проснется.

– И кое-когда между, – отозвалась Сторм.

– Ну да.

– Эйден, тебе нужно спросить Джинни, где похоронили Клодетт, чтобы мы могли почтить ее память и принести ей цветы. Если, конечно, не хочешь сделать все сам.

– Нет, я бы хотел, чтобы ты пошла со мной. Если ты не против. Клодетт должна знать, кто привел меня к Бекки.

Эйден тащил в дом матери Клодетт манеж, в котором лежали игрушки, одежда и все остальное в таком количестве, что можно было провести с ребенком весь день на пляже. Сторм несла сухую и переодетую Бекки. Бекки несла Колдуна.

В старомодной кухне стоял высокий стул для кормления. На его подносе ждала миска сухих разноцветных колечек «Froot Loops». Поддев красное колечко, Бекки показала его Эйдену.

– Лупсы, – сказал он, – я понял.

– Кьясный, – произнесла Бекки и протянула ему колечко.

– Это мне? – спросил Эйден. Бекки кивнула, и он был этим так тронут, что наклонился к ней и дал ей засунуть колечко себе в рот. Малышка счастливо смеялась. Его крайне удивило, что колечко оказалось вовсе не сухим, а мокрым, но он жевал с таким удовольствием, будто она преподнесла ему самый дорогой на свете подарок. – Спасибо, солнышко.

Он поцеловал Бекки в макушку и целую минуту прижимался к ней губами. Если он не возьмет себя в руки, то попросту начнет реветь, не в силах ни выразить, ни осознать, какого прекрасного ребенка оставила ему Клодетт.

Эйден выпрямился, чувствуя, что не заслуживает Бекки и никогда в жизни не заслуживал Клодетт. Если бы только представился шанс вымолить у Клодетт прощения за то, что был таким самонадеянным козлом…

– Па-па. Лупсы, – сказала Бекки, показывая ему съедобное колечко, надетое на детский пальчик. Затем сунула пальчик в рот и захихикала, когда достала его без колечка.

– Поверить не могу, что я породил этого жаворонка.

Мать Клодетт поставила на стол тарелку свежих блинчиков. Сторм все это время жевала «Froot Loops» всухомятку.

– Джинни, – начал Эйден, – вы не могли бы сказать нам, где похоронена Клодетт, чтобы мы со Сторм могли ее навестить?

Джинни выронила вилку. Выражение ее лица было неописуемым.

– Что случилось? – спросил он.

– Сегодня в полдень отключат аппарат жизнеобеспечения. Вот почему соцслужба не пожаловала раньше.

Эйден подскочил со стула.

– Клодетт жива?!

– И да, и нет. С самой аварии она в коме.

– Я должен ее увидеть, – сказал Эйден. – Должен сказать ей, что позабочусь о Бекки.

– Она не поймет, что ты рядом, сынок.

– Мне все равно. Я должен… должен закончить незаконченные дела.

Глава 39

Сторм стояла, окаменев.

Жизнь… или смерть… только что приняла новый оборот.

– Где ее содержат? – спросил Эйден и, как только Джинни рассказала ему, бросился вон из дома.

Сторм слышала, как он отцепил от автобуса заднюю «гаражную» часть и завел двигатель. Она подошла к эркеру и увидела, как он сдает задом по подъездной дорожке.

– Он в шоке, – тихо проговорила она, когда к ней подъехала миссис Лэнгли и положила свою ладонь ей на руку, чтобы успокоить.

– Его переполняет чувство вины, – сказала Джинни.

– И это тоже, – согласилась Сторм.

Он снова бежал, но на этот раз не от чего-то, а к чему-то. Точнее, к кому-то. И это само по себе доказывало, как много значила для него Клодетт. Трудно закрыть на такое глаза.

Пытаясь не чувствовать себя брошенной, Сторм играла с Бекки и получала от этого настоящее удовольствие, но все же… «Ради всего святого! – осадила она себя. – Он же уехал проститься с матерью своего ребенка. Конечно, он останется с ней, пока она не уйдет, но потом ему будет нужен кто-то для утешения». И она пообещала себе, что будет рядом, когда это случится.

Разумеется, Сторм понимала, что вряд ли он вернется за ней. Но за дочерью – точно вернется. Чего она не понимала до сих пор – это как сильно Эйден любил Клодетт, пока не увидела его реакцию.

На стене в кухне зазвонил телефон, перепугав Сторм, зато ее реакция рассмешила Бекки. Джинни ответила, с минуту поговорила, а потом бросила трубку так, что та осталась висеть и постукивать о стену.

– Что там? – спросила Сторм.

– Она проснулась. Клодетт вышла из комы.

Миссис Лэнгли безудержно рыдала, и, хотя слезы ее должны были быть слезами счастья, Сторм подумалось, что больше они похожи на слезы глубокой скорби. Бывают в жизни противоречия.

Это должны были быть слезы радости, и такими они и будут. У Бекки будет мама, а Эйден… Сторм понятия не имела, что он будет делать теперь, когда Клодетт выздоровеет – останется в Кейп-Мэй или вернется в Салем. Но где бы он ни был, наверняка Клодетт и Бекки будут с ним.

Внезапно она почувствовала себя пятым колесом. Какой же она ужасный человек, раз думает о себе, когда кто-то, кто едва не умер, возвращается к жизни? Все это означало, что здесь ей не место.

– Мне пора, – сказала Сторм.

– Нет! – воскликнула Джинни, снова беря ее за руку. – Ты не можешь бросить Эйдена. Сейчас ты будешь нужна ему больше, чем когда бы то ни было.

– Нет, Джинни. Вы же сами все видели. Ему нужна Клодетт.

– Вот, возьми. Это ключи от моей машины. Поезжай в хоспис и посмотри, что на самом деле происходит. Поговори с Эйденом. Познакомься с Клодетт.

– А вы разве не хотите поехать? – растерянно спросила Сторм.

Миссис Лэнгли вздрогнула.

– Может быть, позже… когда вы вернетесь… если все будет в порядке. Может, и поеду. У меня плохое предчувствие.

– Джинни, ваша дочь вернулась. К Бекки вернулась мать.

Женщина похлопала Сторм по руке.

– Я уже стара и видела много смертей на своем веку. Понимаешь, я целый год смотрела, как умирает моя Клодетт. Больше не могу.

– Все кончено. Она будет жить.

Джинни покачала головой и стала смотреть в окно.

Сторм умылась и наложила легкий макияж с помощью того, что носила в сумочке. Хорошо, что она принесла сумочку в дом, иначе водительские права испарились бы вместе с автобусом.

Колдун терся у ее ног. Черт возьми, котенка тоже бы здесь не было, если бы Бекки так не привязалась к нему.

– И опять у нас нет ни кошачьего корма, ни наполнителя для тебя, Колдун. Перед поездкой сбегаю в магазин. Учитывая обстоятельства, думаю, новая переноска лишней не будет.

Вернувшись в гостиную, Сторм снова увидела эту непостижимую муку в глазах Джинни.

– Клодетт вышла из комы, – повторила она, – и скоро поправится.

– Ты продолжай так думать, милая. Бог свидетель, кто-то должен.

Сторм представления не имела, зачем ей надо ехать в хоспис, но в глубине души знала, что должна.

Глава 40

На долю секунды Эйден дал себе удивиться, что кухонные шкафчики не распахнулись и не изрыгнули из себя содержимое, когда он ударил по тормозам на парковке возле хосписа. В следующий миг он уже бежал сломя голову по асфальту.

Медсестра на первом этаже отправила его на четвертый. Там на таком же сестринском посту ему дали номер палаты Клодетт. Эйден сомневался, что готов ее увидеть, тем более в коме.

Когда он вошел в дверь, голова закружилась так, что, казалось, вот-вот нагрянет обморок.

Эйден моргнул, чтобы прогнать галлюцинацию.

– Привет, Эйден, – сказала Клодетт, – я тебя ждала.

Ладно, не галлюцинация. Чудо.

– Ты… ты была в коме.

– Так мне и сказали.

– Я думал… я так рад, что ты пришла в себя.

Она выглядела болезненно слабой, кожа под ногтями была фиолетовой.

– Все равно ты не можешь быть так же счастлив видеть меня, как я тебя, – сказала Клодетт. То, как она дышала, вызывало тревогу. – Представляю, какой это для тебя шок.

Он ведь до сих пор к ней даже не прикоснулся! Шагнув ближе к кровати, Эйден поднял ее руку и поцеловал.

– Никогда в жизни я не был счастливее.

Он пытался не обращать внимания на кости под тонкой, почти восковой кожей руки.

– Ты нашел нашего ребенка. – Радость отразилась в каждой черте лица, которое он едва узнавал, но блеск в ее глазах был прежним.

– Откуда ты знаешь, что я ее нашел?

– Я пыталась привести тебя к ней.

– Погоди. – Эйден легонько сжал ее ладонь. – У меня голова кругом от всего.

Перегнувшись через перила у кровати, он поцеловал Клодетт. Вошла медсестра, опустила перила, и теперь Эйден мог сидеть с ней рядом.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.

– Учитывая обстоятельства, очень даже ничего.

– Что ты имела в виду, когда сказала, что пыталась привести меня к ней?

– У тебя когда-нибудь было такое, будто смотришь на себя со стороны? Вне своего тела? – спросила Клодетт. – У меня, кажется, несколько раз было. Я видела, как мне делали кесарево сечение. Я парила прямо над своим телом и видела, как из меня вытаскивают нашего ребенка. Какое-то время я оставалась возле кувеза[49]49
  Куве́з (от фр. couveuse «наседка», «инкубатор») – приспособление с автоматической подачей кислорода и с поддержанием оптимальной температуры, в который помещают недоношенного или заболевшего новорожденного.


[Закрыть] и наблюдала, как она становилась крепче, сильнее. Она родилась недоношенной. Я с ней разговаривала и надеялась, что она меня слышит или хотя бы как-то чувствует. И оставалась рядом, пока ей не разрешили поехать домой с моей мамой.

Вдруг Клодетт как будто снова вернулась в свою кому, и Эйден заорал, зовя на помощь, но она открыла глаза.

– Потише нельзя? Тут люди умереть пытаются.

– Не смешно.

Но даже сквозь дезинфицирующие средства Эйден чувствовал запах смерти.

– Я часто оставляла тело, пока была в коме, – сказала Клодетт.

До встречи со Сторм он бы подверг такие слова серьезным сомнениям. Хотя, может быть, он и сейчас не до конца верит.

– Я хочу, чтобы ты кое с кем встретилась. Вам есть о чем поговорить.

– Ты оказался таким упрямым, просто жуть. Я столкнула кулон с морским коньком с верхней полки шкафа на стойку, чтобы ты его нашел. Это было очень непросто и стоило мне энергии на несколько дней. А ты взял и запихнул его в ящик. Да так глубоко, что мне уже было не достать.

Да, черт побери. Именно так он и сделал, а потом Сторм нашла кулон и стала его носить.

– Когда я увидел его на стойке, я перепугался до смерти, Клодетт. Тогда я только-только узнал об аварии. Черт возьми, что я несу? Как ты могла меня напугать, если была в коме? Наверное, все это просто сон.

– И приснился он нам обоим? – Клодетт улыбнулась. – Но в конце концов я нашла того, кто услышал мой зов.

– О чем ты?

– Ты оказался там, где было достаточно духовной энергии, чтобы я могла набраться сил. Я пыталась оставить тебе подсказки.

– Какие еще подсказки?

– Я написала свое имя на зеркале, чтобы ты увидел, когда оно запотеет. Когда ничего не вышло, я написала имя в пыли на столе.

– Так это ты сделала? Я-то думал, это наше домашнее привиденьице играет со мной в игры разума.

– Кто-то там был крайне восприимчивым.

– Клодетт, – спохватился Эйден, – может, тебе надо отдыхать? Или, может, ты хочешь поесть?

В ответ на оба вопроса она покачала головой.

– Тогда, может быть, у тебя эти сны от лекарств были.

– Ты только что признался, что был там, где живет привидение.

– Ну да, был.

– А еще там был кто-то, – продолжала Клодетт, – кто рядом с тобой слышал, как плачет наша дочь.

Эйден подергал воротник рубашки, ослабляя его.

– Значит, это ты вкладывала в голову Сторм детский голос, когда я оказывался рядом?

– Сторм? Ее так зовут? У нее есть дар, так что от меня многого не требовалось. Это ведь она тебя сюда привела? У меня было чувство, что для нее это окажется не так уж легко. Даже в каком-то смысле опасно.

– Минуточку, и сколько ты видела?

– Я не видела в том смысле, что ты имеешь в виду. Я чувствовала, ощущала… предметы, людей… их эмоции. А что?

– Сторм и я… мы… вроде встречались.

– Ну, таких подробностей я не видела. Я же не суперменша. То, что я делала, требовало сил и энергии. Так что я пользовалась только детским плачем, чтобы привести тебя сюда. И, как видишь, получилось. Эйден, не надо чувствовать себя виноватым. Ты меня никогда не любил. И я это знала. А между тобой и Сторм я иногда ощущала любовь. Правда, вы еще сами этого не понимаете. Что, кстати, не удивительно.

– Клодетт, это безумие.

– Ну и не переживай. Притворись, что мне все это приснилось.

– Так и сделаю, пока ты будешь выздоравливать.

– Я устала, Эйден.

– Тогда отдохни. Но перед тем как уснешь, мы должны поговорить. – Только сегодня утром он жалел, что не может искупить то, через что по его вине пришлось пройти Клодетт. – Выходи за меня, Клодетт. Стань моей женой и позволь мне удочерить Бекки. Ты поправишься, и мы будем одной семьей.

– Не думаю, что у меня есть время выйти замуж, – сказала Клодетт.

– Ерунда. Нам не нужна шикарная свадьба.

Эйден попросил медсестру на посту вызвать священника. Бедный старик ожидал предсмертной исповеди и напутственной молитвы, но никак не свадьбы. Однако, поговорив с врачом Клодетт, воспылал энтузиазмом обвенчать пару. Эйдену это показалось подозрительным, тем более что доктор ничего объяснять ему не собирался, однако если тот разговор заставил священника согласиться обвенчать его с Клодетт, тем лучше.

Священник потер подбородок.

– Я знаю судью, даже двух, которые мне обязаны, но сегодня рабочий день… – размышлял он вслух. – Мистер Макклауд, я договорюсь, чтобы вы сдали анализ крови прямо здесь, а сам я пока сделаю несколько звонков.

Пока Клодетт спала, медсестра взяла у Эйдена анализ крови и даже успела принести результат.

Чуть позже перезвонил судья, и священник дал ему поговорить с доктором Клодетт. Еще через час приехал посыльный с разрешением на брак[50]50
  В США для проведения свадебной церемонии необходимо официальное разрешение на брак, подписанное судьей. Не путать со свидетельством о браке.


[Закрыть]. Священник нашел доктора и медсестру, которые сыграют роль свидетелей, когда все будет готово.

Слишком легко невозможное стало возможным. Здесь определенно действовали обстоятельства, которых Эйден не понимал, но, возможно, так даже лучше.

В стерильной палате подготовка к свадьбе была какой-то нереальной, особенно на фоне совсем недавно состоявшейся шикарной свадьбы Хармони и Кинга. Ощущению нереальности способствовало и то, что Эйден чувствовал, что женится не на той женщине.

Перед глазами проплывала вся его жизнь. Чтобы не потерять Бекки, нужно жениться на Клодетт. Женившись на Клодетт, он потеряет Сторм. Если останется со Сторм, потеряет Бекки.

Выход только один.

Чтобы сберечь Бекки, он готов сделать все, что в его власти.

– Ты это делаешь ради нашей дочери, – проговорила Клодетт. – Я знаю, Эйден.

Он вздохнул.

– И ради тебя тоже, Клодетт. Ты не должна была оставаться одна во время беременности. Мне хотелось бы наверстать упущенное…

– Для этого уже поздно.

– Но не для того, чтобы я стал отцом нашего ребенка. Моего имени нет в свидетельстве о рождении Бекки.

– Бекки? Так мама назвала ее? – Клодетт улыбнулась, но хрипы в ее дыхании заставляли Эйдена нервничать.

– Когда я была маленькой, я назвала свою любимую куклу Бекки. Она красивая?

– Просто красавица. Но соцслужба собирается забрать ее в детдом, потому что твоя мать в инвалидном кресле. Я позабочусь о твоей маме. Это легко. Сложно – оставить Бекки с нами. Соцслужбе нужны доказательства, что я ее отец.

– Я могу об этом написать, пока есть силы.

– И почему я сам не подумал?! – Потому что был в шоке, вот почему. Дочь, о которой он понятия не имел. Бывшая подружка, вернувшаяся из мертвых. – Давай тогда прямо сейчас этим и займемся, а потом нотариально заверим.

Медсестра дала Эйдену бумагу и ручку, а вскоре приехал сотрудник из больницы, который заверил заявление Клодетт, где она назвала Эйдена биологическим отцом Бекки.

Когда священник наконец открыл свою книгу для церемонии, улыбка Клодетт затмила ее бледность. Она почти сияла. Он будет хорошим мужем, хорошим отцом. И вместе они позаботятся о Джинни.

Но Эйден не мог не думать о Сторм. Сторм… Он подвел ее. Но он приехал сюда с ней, и она смогла выполнить свою магическую миссию. А это хорошо. «Хорошо», – сказал он сам себе.

Клодетт сжала его ладонь.

Он сможет это сделать.

Сможет.