Текст книги "Отныне я - твой меч (СИ)"

Автор книги: Анджей Ваевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

– Хорёк? Ну нет, ты совершил самую непоправимую глупость – ты его разбудил. Попомни моё слово, больше нет хорька. Проснулся горный лев. Он меньше чем пустынный, но оттого быстрей и злее. И потому – опасней и сильней. Ты обрёк Мадерек на гибель!

– Остынь, святоша, ему не справиться с моей армией, – император всё же высвободился из рук жреца. Вернее, тот сам отпустил, рухнув на стул и уставившись невидящим взглядом перед собой.

– Сожрет и не подавится, – обреченно произнес Кирит. Он слишком долго наблюдал, как рос король, видел его ходы, решения. И понимал – Садар теперь сотрет империю с лица земли. Теперь он не станет думать, как уберечь границы. Он сам их нарушит и погонит армию к Мадре. И жрец это знал. А еще знал то, что говорить Максуру об этом бесполезно. Слишком самоуверен. Слишком глуп. Не понимает, что нельзя убивать приближенных правителя. Иначе гнев государя станет необузданным. А если этот гнев сочетается с головой такого как Садар, то Мадерек обречен.

Сидерим, год 2583

Король молча слушал донесение. Он недоуменно моргал, пытаясь понять, что его верного Зелика, мальчика, который из подростка стал мужчиной на его глазах – больше нет. Он не успел понять и переосмыслить, когда последовал доклад о том, что прибыли степняки. Пять тысяч всадников стояли как один. В глазах читалось негодование и жажда мести. Те, кто остались по домам, освобожденные пока от службы, бросили всё, прилетев в стан государя. Им хватило мертвого тела князя, который был с ними милостив и дружелюбен, хватило крика его жены, слез маленьких княжичей, не понимающих, почему отец не двигается. Кочевники запомнили Зелика смеющегося и панибратствующего, не понимающего, как строить быт своих подданных, оттого неловкого и извиняющегося. А еще помнили, как добра и заботлива княгиня, не оставившая без доброго слова ни одного кочевника. А теперь она истошно кричала, обнимая мертвое тело своего мужа. Степняки – гордый народ. Они помнят добро. А еще не оставляют безнаказанными тех, кто убивает дорогих им людей. Они любили князя. Снявшись с места, бросив всё на жен и стариков, мужчины, мальчики, все как один стояли перед королем, готовые в огонь и в воду, лишь бы не оставить безнаказанным того, кто столь низко убил «господина степей». Они не знали, что ястреб уже несет послание к Азиту. Они не знали, что Разящий полетит, следуя приказу, покинет ущелье и бросится в погоню, настигая армию империи, движущуюся от границ Анаториса на соединение в Нешуа. Садар молча посмотрел на собравшееся войско. Так же молча выслушал Санола, ставшего во главе разведки вместо Зелика. Прокусил губу, сдерживая навернувшиеся слёзы, и коротко отдал приказ:

– С рассветом на Мадру.

Нешуа, год 2583

Наверняка Кирит предполагал подобное развитие событий: правитель Сидерима бросил возведение укреплений, внезапно пересёк границу и напал на гарнизон в Нешуа. Не ожидавшие столь молниеносной атаки, имперцы потерпели поражение, отступая к границам в надежде на скорое подкрепление. И оно пришло. Всё же выдвинувшись от Анаторийского ущелья на три недели раньше, армия пустынников значительно опережала бросившегося в погоню Азита. Мадеране даже успели порадоваться, на протяжении недели тесня Садара вновь к границам Сидерима. Но им ударила в тыл армия Разящего. Пятитысячная кавалерия влетела в разгар боя столь сокрушительно, словно её возглавил сам бог войны. Воевода был схож с ураганом, взрезая войско мадеран столь жестко и кроваво, что сражение превратилось в убийство. Какие мысли гнездились в голове Азита, когда он читал послание от короля? Как принял то, что единственный, кто не побоялся стать другом неприкасаемого, больше не присядет рядом у дверей опочивальни короля и не разделит флягу, жалуясь на многочисленных любовниц и хвастаясь тем, как горяча княгиня – вот уж третьего родила, а всё никак не успокоится. Всё так же желанна и любима. Что, впрочем, не мешает Зелику иметь тайный гарем любовниц. Кто же теперь потреплет по плечу, без слов понимая, что мучает Разящего? Никто не узнал, что думал воевода обо всём этом. Воины видели лишь то, как быстро он свернул лагерь, как стремительно гнал армию по следам имперцев. В отличие от них степняки Анаториса не останавливались на недельный отдых. Они летели, догоняли. И когда настигли врага, мир превратился в ад. Захваченные в кольцо, не выдержав сокрушительной двусторонней атаки, пустынники капитулировали.

– Мы не берем пленных, – только и произнес король, встретившись взглядом с воеводой.

Покончив с авангардным подразделением, объединенная армия Сидерима выдвинулась к столице Мадерека, идя навстречу войску Максура, движущегося в Нешуа. И всё же им не суждено было столкнуться. Испугавшийся донесений, Максур приказал армии возвращаться и усилить оборону Мадры. Похоже, он начал слушать жреца после того, как авангард оказался уничтожен с минимальными потерями для врага. Император не понимал, как такое вообще возможно. До него не доходил смысл того, что сам король возглавил нападение, летя убийственной сокрушающей молнией впереди своих воинов. Правитель должен сидеть во дворце и руководить издали, находясь в безопасности. Что это за государь такой, что оставляет страну на попечение советника, какого-то жреца, и несется сломя голову возглавлять атаку? Что это за король такой, воины которого, беря его в пример, бросаются на превосходящие силы противника? И побеждают. И не умирают. Что же за сила в этих горцах и степняках, что за вера в своего короля? Максур не мог понять, как такое вообще возможно. Авангардный гарнизон, засевший в Нешуа, соединившийся с бывшей армией Кассима был чуть не в два раза больше сидеримских войск, даже когда к ним присоединился Азит со своим подразделением. Так почему же они победили, практически не понеся потерь? Нет, они, конечно, были, потери, только несоизмеримые с числом жертв со стороны Мадерека. Сколь жесток Садар, приказавший казнить всех сдавшихся мадеран?

– И чего ты добился, "великий император"? – Кирит был зол, язвил, сплевывал презрительно.

– Но как такое могло случиться? – недоумевал Максур. Не успели ворота закрыться за вошедшими войсками, как к стенам Мадры подошла армия сидериан.

– А я предупреждал, говорил – не связывайся с Садаром. Нагириез был не так глуп, он проглотил поражение под Тадаском, вовремя понял, что нельзя дразнить Сидерим. Тебе же славы захотелось, – жрец перестал сдерживаться совсем, тыкая носом императора во всё просчеты.

– Но как так могло выйти, объясни?

– Тебе не кажется, что слишком поздно обратился за советом? Никогда не думал о том, зачем нужен советник и почему твои предшественники меня слушали? О, да, я проиграл Тадаск, но это была единственная битва, которую я не смог просчитать. Которую не смог просчитать Кассим. И где теперь твой лучший генерал, а, государь? – жрец злился всё сильнее. Он понимал, что император поставил страну на грань уничтожения. И ничего, совершенно ничего не мог с этим сделать. Даже его ума не хватит, чтобы предотвратить грядущее уничтожение империи.

– Но он не нападает, не идет на штурм, – попытался оправдаться Максур, надеясь, что не все еще так плохо, раз враг не вторгся в Мадру.

– А ты не догадываешься, почему? – поинтересовался Кирит, в который раз раздраженно сплевывая.

– Так стены Мадры неприступны, – воодушевился император.

– Вот именно! И Садар это понимает. Он не станет уничтожать собственную армию, бросаясь на несокрушимую твердыню.

– Выходит, нам и бояться нечего особо? Постоит и уйдет. Ему не взять столицу! – вконец развеселился Максур. Жрец посмотрел на императора ошалевшим взглядом, сорвался с места и принялся нарезать круги по залу близ трона.

– Боги! Святые боги, Тарид с Азитом, за что вы так возненавидели Мадерек, что ниспослали ему в правители глупца?! Тарид мудрейший, всемогущий, за что прогневался ты на империю, лишив её правителя даже зачатков рассудка?! – восклицал Кирит, словно помешанный, меряя шагами пространство перед императором.

– Но разве я не прав? – искреннее недоумевал Максур.

– На сколько хватит твоих хранилищ, за сколько времени жители столицы опустошат амбары? Ты что, не понимаешь – Садар блокировал все входы в Мадру! Мы с голоду все сдохнем. И вот тогда он преспокойно возьмет город! Неужели надо быть шибко умным, чтобы понять такое? Это же очевидно! Ему не надо лезть на стены, ему достаточно не пропускать караваны с зерном. И вообще – не пропускать обозы. Всё равно какие. Мы здесь в ловушке из-за твоей глупости! Ха, главу разведки он убил! Чем это помогло? Только беду накликал…

азящегоРазящего.

Глава тридцать третья

– Ваше Величество, разве не было бы разумным войти в Сидерим, пока его армия застряла под Мадрой? Вернули бы и Смирнис, и Эльгию.

– Как думаешь, с какой скоростью Садар развернет войско и сравняет Рагард с землей, если я послушаюсь твоего глупого совета?

– Неужели, он так силен?

– А то ты не помнишь, чем кончились все наши попытки вернуть провинцию. Силен умом, а с такими опасно воевать.

– Но Мадерек же рискнул…

– Вот именно. И где теперь Мадерек?

* * *

Мадерек, год 2584

Армия Сидерима расположилась лагерем у самых стен столицы южной империи. Прижатая к горам Мадра оказалась в абсолютном окружении, полностью оставшись без связи с внешним миром. Первые дерзкие попытки имперцев прорвать осаду потерпели крах, столкнувшись с невероятным упрямством и стойкостью сидериан. Садар надежно окопался у стен города, перехватывая все караваны с провизией. Беспокоясь о потере товара, купцы прекратили направляться к Мадре, предпочитая переждать лихие времена. Снабжение же армии Садара наладилось быстро, словно всё войско решило переселиться из страны в пустыню. Впрочем, так оно и было. Король отправил по домам раненых и ослабших. На смену им пришли свежие пополнения. Если уменьшить масштаб происходящего, то складывалось впечатление, что сидериане стояли здесь в сменном карауле. Правитель караулил Мадру неусыпно, следил за солдатами, вовремя отправлял по отпускам, считая, что войско постоянно должно сменяться свежими силами, пусть и частично. Это давало возможность воинам не закиснуть в длительной осаде. Они не шли на стены, не брали штурмом, всего лишь сторожили, как псы вора. Всего лишь выжидали, когда город падет сам, опустошив все амбары и хранилища. И так стояли третий месяц. Бесконечные обозы постоянно тянулись из Сидерима и обратно, поддерживая армию Садара в нужной готовности.

– И долго так будет продолжаться? Может, всё же штурм? – Азит слегка недоумевал, считая, что столицу можно захватить. Он не привык к тактике выжидания.

– Не горячись, нам не взять этих стен, только войско сгубим. Максур именно этого и ждет, – ответил король, разбирая письма от Ларминиза. Жрец в который раз взял на себя обязанности наместника страны, пока правитель удалился от столицы.

– Но так сидеть тоже не дело, – Разящий присел на пол у ног короля.

– Осталось совсем немного. Они ввели армию в столицу, а солдат тоже кормить надо. Вот только от щедрот этого урожая им не досталось ни мешка пшеницы. А прошлогодние запасы они скоро прикончат. Сколь бы велики ни были хранилища, они не рассчитаны на такое количество народа в городе, – улыбнулся Садар, словно с наслаждением вспоминая, как конфисковал караваны без малейших угрызений совести. На войне свои законы.

– Государь, здесь… – караульный недоговорил, оказавшись отодвинутым с прохода в шатер властной рукой.

– Ваше Величество, Садар Сидеримский, надо полагать? – вошедший жрец был незнаком Садару. Скрепляющий полы плаща амулет отлит из серебра – высокий ранг, не ниже самого Кирита, а тот и вовсе близок к Наставнику. От понимания этого король поёжился. Ничего хорошего не сулит государю визит священника такого ранга. Уж точно не победы пожелать пришли.

– Чем обязан, Ваше Святейшество? – монарх слегка наклонил голову в приветствии.

– Соблаговолите приказать своим ретивым молодцам пропустить делегацию в столицу Мадерека, – потребовал жрец.

– Никак не могу, отче, военное положение, знаете ли. Если мне не изменяет память, то святые отцы не вмешиваются в ход событий, когда одна страна затеяла войну с другой, – Садар вновь внутренне поежился, но не отступил.

– Вы правы, нам дела нет, сотрете вы Мадру с лица земли, или она вас. У нас приказ Наставника относительно отца Кирита. Чинить препятствия не советую, – голос священника стал жестче.

– В таком случае по возвращении из города я буду обязан обыскать вас. Но приказ отдам, вас пропустят, – король искривил губы так, словно глотнул прокисшего вина.

– Это еще почему? – возмутился жрец.

– Мало ли, вдруг вы императора тайно вывезти собрались, а мне ой как хочется с ним повидаться.

– Вы не доверяете Ордену?!

– Я никому не доверяю. Поэтому жив до сих пор и стою во главе государства, которое сам создал, – теперь уже в голосе правителя зазвенела сталь.

Процессия всадников в белом прошествовала через лагерь, приблизившись к Мадре. После коротких переговоров с заверениями, что сидериане не попытаются взять ворота под контроль, мост опустился, впуская жрецов.

– Как думаешь, зачем они пожаловали все же? – спросил Азит у короля.

– Считаю, что полетит чья-то голова. Так просто высшие чины ордена по гостям не ездят.

Улицы Мадры были пустынны. Жителям не до веселья, не до общения. Лавки закрыты, таверны на замке. Горожане закрылись в своих домах, пытаясь растянуть скудные запасы как можно дольше. Оживленно лишь у императорских хранилищ, где охраняемый солдатами амбарщик скупо отмеряет порции зерна. Он понимает лучше всех, что провизии осталось максимум на два месяца, и то если раздавать очень экономно, держать народ буквально впроголодь. Подобной ситуации никто не предполагал: простые горожане привыкли к богатым пышным рынкам, забыли, что такое голод, знать же и вовсе полагалась на частые поставки из поместий и основательных запасов в столице не держала. Оставалась надежда лишь на амбары государя, но и они ведь не бездонны, тем более, без нового урожая. Пора бы что-то изменить, и это понимал каждый. Только дворец молчит, Максур закрылся за стенами, словно выжидая, что всё само собой решится. Некогда шумная многолюдная столица словно вымерла, оставив лишь жалкие очаги жизни у хранилищ. Враг там, за стенами. Но каждый считает, что за собственными дверями надежнее. Только император не слышит ропота, поднимающегося среди народа, не видит недовольства. Не понимает – не простят ему мадеране этих месяцев затворничества и страха. Никто не хочет умирать, и нет разницы от вражеских ли мечей или от голода.

– Что теперь будешь делать? – буднично поинтересовался жрец, не поднимая взгляд на императора. Служитель Тарида писал очередное письмо Наставнику. Он не мог понять, почему нет ответа. Это была личная тайная переписка, которую не в силах перехватить ни обложившие город сидериане, ни прочие жрецы, состоящие на службе при Наставнике. Однако ответа нет вот уже месяц. Неужели и там попал в опалу? Точно сошлют в отшельники, думалось жрецу. И всё же он настойчиво терзал пергамент, выводя руны тайнописи жрецов.

– А что бы ты сделал на моем месте? – Максур уныло взирал на притихшую свиту. Аристократы более не веселились и не воспевали своего правителя, лишь перепугано переглядывались. Не страшно проиграть сражение, там лишь солдаты гибнут, судьба у них такая. Но оказавшись на грани сидеримского вторжения, знать поумерила свои амбиции насчет захвата королевства, лихорадочно размышляя, как спасти собственные жизни.

– На твоем месте я отрубил бы голову виновнику и бросил под ноги Садару, слёзно умоляя при капитуляции оставить Мадерек свободным государством, а не провинцией Сидерима, – отстранённо произнес жрец, отложил готовое письмо и так же равнодушно уставился в книгу. Он не устал, он просто игнорировал правителя, всем своим видом демонстрируя презрение.

– Так значит, мне казнить убийц Зелика, тогда Садар успокоится? – немного оживился император.

– Вообще-то я имел в виду тебя. Тебя надо казнить, Максур. Быть может, тогда сидеримец снимет осаду, – Кирит впервые за весь день взглянул на императора. Тот побледнел, окинув взглядом свиту: похоже, все они были согласны со жрецом.

– Но есть же и другие способы! Мы не можем так просто сдаться, – Максур вжался в кресло глубже, словно становясь меньше.

– Если есть, то ищи их, применяй. Может, чего и выйдет. Я же вижу лишь капитуляцию. Через месяц тебе нечем будет кормить не только горожан и войско, но и всех этих прихлебателей, – Кирит по примеру государя осмотрел присутствующих. Тем захотелось провалиться сквозь землю, лишь бы не попасть в поле зрения этих колючих черных глаз. Они-то понимали, жрец не забыл и не простил насмешек, которыми они поторопились наградить Верховного, когда тот впал в немилость.

Бессмысленный разговор мог продолжаться еще долго, если бы не доложили, что прибыли жрецы. Пока священники добрались до дворца, Кирит успел передумать всякое, в том числе и наихудший вариант: прибыли по его душу. Нет, они, конечно, в любом случае прибыли к нему, только вот с какими вестями высочайшее посольство? Не иначе, как голову снимать. Вот и ответ, почему Наставник не отвечал на письма. Пока процессия шла по галерее к залу, каждый их шаг отзывался в сердце жреца тревогой. Он не боялся наказания, да и не особо верил, что для взятия его под стражу отправили бы семь высших сановников Ордена.

– Славится имя твое в Таридовых скрижалях, благочестивый Кирит, – произнес посланник Наставника, едва вошел в зал. Он молча прошел мимо царедворцев, не почтил даже кивком правителя. Следовавшие следом за ним жрецы безмолвствовали, опустив взгляд к полу. Сердце Кирита дрогнуло. Он уже точно знал причину, по которой Наставник замолчал. И опасался предположить, по какому вопросу пожаловало столь высокое посольство. Знал, но отказывался верить. Ленты на волосах пришедших отсутствовали. Седые пряди свободно спадали по спинам старцев. Единственный знак траура, позволенный священникам.

– Светлого дня, отец. Я не ошибусь, если предположу, что Наставник нас покинул? – Кирит едва справлялся с голосом, чтобы тот не дрожал. Новый Наставник, значит, новая должность. Как ни крути, но место Верховного Мадерека – большой куш и больше доверие. Наверняка на эту должность придет новый ставленник.

– Не ошибетесь, отец. И мы к вам с последним посланием от него. Простите великодушно, но с завещанием уже ознакомились, но раз вы в нем упоминаетесь, то прочтите сами, – жрец протянул свиток Кириту. Тот пробежал взглядом по строкам. По мере прочтения его брови недоуменно ползли вверх.

"… преемником же своим назначаю благочестивого отца Кирита, поскольку ум сей должен быть на службе Бога, а не мирских правителей…"

Кирит оторвал взгляд от пергамента. Жрецы склонились в низком поклоне. Словно по мановению руки, перед наследником поста Наставника Ордена оказалась шкатулка, единственным содержимым которой была застежка-амулет. Золотая. Знак главы Ордена. Тихий шепот пробежал по рядам присутствующих в зале. Символ узнали все.

– Отче, вы примите власть или же назначите преемника вместо себя? – осторожно поинтересовался посол.

– Приму, от такого не отказываются, – Кирит расправил плечи. Беззвучный гром сотряс стены дворца, когда новый Наставник оглянулся на императора, молчавшего доселе.

– Церемония рукоположения состоится по вашему прибытию в Храм. Но с этого момента ваши приказы исполняются неукоснительно, Наставник, – жрец еще раз поклонился, отстегнул серебряный амулет Верховного с плаща Кирита, сменив на золотой.

– Это хорошо, что мои приказы исполняются с этой минуты. У Мадерека появился шанс выжить, – Кирит не сводил взгляда с императора.

– Ты… ты не посмеешь! – внезапно завизжал тот.

– Посмею. Низложен!

– Наставник? – конечно же, посол понял, что новый Наставник только что одним словом обезглавил Мадерек, отказав императору в праве быть и именоваться таковым.

– Наместником назначается визирь. И так будет до тех пор, пока я не решу вопрос с настоящим наследником, не только близким по крови покойному Нагириезу, но и пекущимся о благе государства, – произнес Кирит.

– Но вы уверены? Использовать право низложения сейчас? – жрец не унимался. Конечно же, Наставники имели право низлагать правителей. Но единственный раз за всю жизнь.

– Более чем. С остальными я разберусь без столь радикальных мер, – ответил Кирит и каждый из присутствующих понял – во главе Ордена оказался не только умный, но и весьма жесткий человек. А ведь считалось, что он больше дипломат.

Ворота Мадры открылись, мост опустился. В полуденном свете пустынного солнца к лагерю сидериан приближался один-единственный человек, одетый в белое. Золотой амулет взблескивал в лучах, заставляя воинов расступаться, пропуская священника к королю. Никто не двинулся в сторону столицы – само присутствие Наставника означало перемирие в любой битве.

– Это твой выигрыш в этой войне, Садар, – Кирит бросил небольшой мешок под ноги вышедшему королю.

– И что там? – поинтересовался Садар, однако особого рвения не проявил. Его более занимал сам Кирит, возвысившийся до недостижимого.

– Голова Максура. Он низложен и казнен. За причиненный империи вред. Надеюсь, ты удовлетворишься и отступишь, – продолжил жрец.

– Почему должен отступить?

– Это просьба Ордена. Я не отдам тебе Мадерек в такой войне, – Кирит смотрел прямо. Ни одна черточка на лице не дрогнула.

– Я не согласен, – отчеканил Садар.

– Мадерек станет твоим данником, вернет Нешуа. На большее не рассчитывай. Не стоит ссориться со мной сейчас, я слишком зол, – жрец понизил голос едва ли не до шепота.

– Ладно. Приезжай в гости, когда станешь добрым, – вздохнул король. Не тот случай, чтобы спорить. Он развернулся к Азиту и скомандовал: – Свернуть лагерь. Отправляемся домой.

Глава тридцать четвертая

– Шутник ты, Садар, насчет своего сына.

– Так мой же, тут уж не подкопаешься.

* * *

Сидерим, год 2587

По возвращении из Мадерека Садар распустил войско по домам на побывку, оставив только приграничные гарнизоны. Рагард сидел притихший, южная же империя зализывала последствия недолгого правления Максура, оправляясь от страха голодной смерти. Вновь потекли караваны с зерном в пустынные города, беспрепятственно пересекая возвращенное Сидериму княжество Нешуа. Столь долго ожидаемое спокойствие снизошло на земли Таридата, позволяя войти в мирное русло. Годы потекли медленно, но тем самым – незаметно. Не успел король оглянуться, как сын уже со свадьбой поторапливает, мол, взрослый совсем стал.

– Молчал бы, взрослый, всего-то восемнадцать. А о невесте ты подумал? Совсем дитя еще, – вмешалась королева.

– Уж кто бы говорил, – недовольно фыркнул Эрдар, намекая на возраст матушки, когда та под венец пошла.

– А и правда, чего оттягивать? – неожиданно стал на сторону сына Садар. – Время спокойное. Пусть будет праздник.

Он вошел в город в самый разгар свадьбы наследника и рагардской принцессы. По этому случаю прибыл даже престарелый Ратимирк. Всё же единственная внучка, не ровен час, если наследник так и не сподобится на сына, то отойдёт империя принцессе Эльгии. И это понимал не только северный император, но и Садар… и тот, кто вошел в распахнутые по случаю торжества врата столицы Сидерима. Он был пеш, лошадь держал в поводу, спокойно отмеряя путь до королевского дворца. Веселящиеся горожане, едва завидев гостя, расступались, почтительно кланялись. Белые, как снег, волосы сливались с одеянием, лишь сильнее подчеркивая черноту глаз и золото застежки на плаще.

– Ваше Величество… – начал глашатай, но осёкся, остановленный сухой старческой рукой.

– Ну здравствуй, Садар Сидеримский, – Кирит подошел так быстро, что король не успел опомниться. И едва сдержал неосознанный порыв ринуться навстречу старику. Ох, нет, Наставнику. Высшему жрецу Белого Ордена.

– И ты здравствуй, отец Кирит, – Садар слегка склонил голову, пряча неловкую улыбку. Не забыл, значит, пустынный лис, что обещал приехать.

– Да вот всё думал, по какому поводу визит нанести тебе. Так ты сам его придумал, повод-то, – в черных глазах искрился смех. Никто не рискнул бы спросить Наставника, сколько ему на самом деле лет, но принято считать, что к этому моменту хорошо за девяносто. И несмотря на это, Кирит мог бы дать фору молодым по живости взгляда и движений. Словно время пометило жреца лишь внешне, оставив силу юности в таком сухом тщедушном теле.

Жреца усадили на почетное место. Празднование продолжилось после того, как Кирит благословил молодоженов. И всё бы ничего, но очень пристально смотрел священник на Эрдара. Изучающе, колко, будто не доверял тому, что видит.

– Садар, я ничего не хочу сказать про королеву, не подумай, но… тебя в детстве я не видел, Азита тоже, но на моих руках взрослел Нагириез. Так вот, Эрдар – почти копия его. Только светловолос и светлоглаз. И я не понимаю, как такое вообще возможно, – тихо, чтобы произнесенное достигло лишь ушей Садара, проговорил Кирит.

– Отче, я точно знаю, кто отец Эрдара. Ведь он мой сын, не сомневайся даже, кровь от крови и плоть от плоти, – усмехнулся король на недоумение жреца.

– Я уж было подумал, что у тебя с наследием проблемы, так ты Разящего приставил к делу вместо себя, – поцокал языком Кирит.

– С чего бы это интерес такой? – не отмолчался и Садар. Не похоже, чтобы праздное любопытство вело жреца.

– Видишь ли, Азит – брат Нагириеза. Законный, кровный. Но императором ему не стать, народ не примет неприкасаемого, хоть в твоей стране и привыкли к такому воеводе, – словно нехотя заговорил Наставник.

– И что? Я не стремлюсь Азита в императоры продвинуть, он меня вполне устаивает тем, кем есть, – пожал плечами король, не понимая, к чему клонит жрец.

– Эх, Садар, я за наследником приехал. Даже девицу нужную сыскал. Происхождение подходящее, да и согласна на такую сделку, – Кирит говорил медленно, словно пытаясь отсрочить неизбежное.

– В своём ли ты уме, старик? – голос Садара стал мягким, вкрадчивым… как у змеи, что приготовилась к броску.

– А то тебе на пальцах надо объяснять! – не выдержал Кирит, едва не вспылив.

– Так вот, мой воевода – не племенной жеребец для мадерекского престола. Меня проблемы Мадры не волнуют, – король показал, что не намерен больше эту тему продолжать.

– Тогда я поселюсь у тебя и буду ждать, пока ты сменишь решение, – неожиданно развеселился жрец.

– Селись, живи хоть до последнего, мне всё равно. Сказал же, не отдам Азита, – отмахнулся король, переключая внимание на танцоров, кружащихся в задорных хороводах посредине зала.

Кирит много ходил по дворцу, по городу, осматривал окрестности. Люди, встречающиеся на пути, приветливо расступались, кланялись. Столица Сидерима пребывала в полном достатке и благодушии. Мирные годы залечили раны длительных военных противостояний. И все же Садар оказался больше строителем, нежели воином. Мощенные крупным шлифованным щебнем широкие дороги, по обочинам обрамленные невысокими бордюрами, побеленными известью. Высокие, не менее трех этажей дома с большими окнами, арками, ведущими во внутренние дворы в ремесленнических кварталах. Гул, шум мастерских, перестуки кузнечных молотков то тут, то там. Веселые крики зазывал в торговых рядах. Небольшие, но изящные дворцы – зимние резиденции аристократов, не желающих прозябать в скуке по степям. Но больше всего Кирита поразили храмы. Так много он не видел даже в Мадре. Бесчисленные прозрачные часовенки утопали в зелени, свежестью и прохладой заманивая путников в святое место. И щедрые подношения на алтарях. А ведь не Белые Недели. Отдельного внимания заслуживал сам королевский дворец. Рассматривая его, жрец пытался понять, что же за диво-зодчий родил такое чудо, откуда мысли у строителя о том, что дом монарха должен выглядеть вот так? Тонкие шпили множества башен бесконечными иглами вонзались в небо. Высокие стрельчатые окна расчерчивали стены, делая прозрачными. Крытые галереи зеленели зимними садами, соединяя разрозненные части дворца. Мрамор казался даже не белым, скорее, нежно-розовым, алея пурпуром в лучах заката. И всё это непонятное великолепие растворялось в благоухающей пьянящим ароматом кипени абрикосов. Весь город словно плыл в облаке цветов. Никто не знал, за что король так полюбил эти деревья, но все помнили, что не менее цветов монарх любит настойку из плодов. Говорили, даже готовит её сам по какому-то старинному рецепту.

Не менее дивило Наставника и внутреннее убранство. Мощенный розовым мрамором пол, пушистые ковровые дорожки работы мадерекских ткачей. Стены испещрены резными плитками, мягким орнаментом лоз винограда, вересковых зарослей. Стрельчатые проемы проходов без дверей. Такое ощущение, что везде проход открыт. Так оно и было в официальных покоях. И лишь в палатах королевской семьи имелись двери. Говорят, казна тоже на запорах и засовах, но на то она и казна. Вышколенные гвардейцы в красных мундирах у каждой арки-входа. Суетливые незаметные горничные, снующие так быстро, что не успеваешь углядеть. Немало жрец видал дворцов, но этот был особым. Слишком неправильный, слишком живой и шумный. Словно здесь не король живет, а вся столица государства. Отчасти так и было. Жрец это заметил, когда по окончанию свадьбы Садар вернулся к обычной жизни. Обычной для него. Кириту начало казаться, что этот монарх не отдыхает вовсе. Не покидает кабинета, весь в бумагах. И нет обычая возлежать на подушках в окружении аристократов. Если министров созывает, то собрания коротки, после все чиновники уходят озадаченными, кивают головами, мол, спуску не дает, и отдохнуть-то некогда. Но не роптали сильно, отправлялись по делам, наткнувшись на подозрительно-дружелюбный взгляд отца Ларминиза. Высокий и худой, похожий на цаплю, Верховный Сидерима смотрел на чиновников едва ли не как на лягушек, того и гляди – проглотит. И не поперхнется. Вот и спешат "лягушки", чтоб не стать обедом.

– Муравейник, – покачал головой Кирит. Но покачал одобрительно.

– Не завидуйте, отче, – послышался голос Ларминиза, незаметно подкравшегося.

– Отче, вы всегда так тихо ходите? – Наставник отшатнулся.

– Приходится. У короля слишком чуткий сон, а если разбудить – бежит работать. Вот так и бережем его покой – неслышными шагами, – усмехнулся красный жрец.

Сидерим, год 2588

День выдался дождливым, тем самым оставив Кирита без прогулок. Наставнику оставалось лишь засесть за бумаги, писать распоряжения и письма, которых накопилось изрядно за время, пока жрец отдыхал. Паства роптала, призывая Наставника вернуться в Цитадель, на что Кирит отмахивался, мол, его и здесь неплохо кормят, а посвятить себя служению Тариду можно в любом уголке мира, не обязательно в стенах Твердыни. Однако оставались еще вопросы управления Орденом, так что приходилось садиться за бумаги, брать перо.