Текст книги "Отныне я - твой меч (СИ)"

Автор книги: Анджей Ваевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

И вдруг мягкая ладонь закрыла рот генерала.

– Тише, – едва слышно прошелестел шепотом знакомый голос, и Кассим впился зубами в поднесенную ко рту ладонь, давя срывающийся вскрик.

Жрецу стоило немалых усилий оттащить бьющегося в экстазе генерала в комнату, свою, потому что она ближе. Кассима еще трясло как в лихорадке, а Кирит тем временем возился с зельями, в итоге силой залив в рот пострадавшего полкубка какой-то жидкости. Помогло. Жертва порошка пришла в себя, едва не набросившись с кулаками на "спасителя".

– Да как ты посмел?!

– Успокойся, выхода не было, тем более, я жрец, и не такое делать приходилось. Если бы я не подоспел, то ты впал бы в неистовство. Увы, но противоядия с собой не ношу, пришлось действовать по ситуации, – спокойно ответил Кирит.

– Противоядия? – переспросил, немного успокоившись, генерал. Все же, здраво рассудив, он понял, что жрец прав, ситуация сложилась аховая, и даже по осколочным воспоминаниям осознавал, что был на грани помешательства.

– Да, ты надышался саккаром. Я уловил слабый запах, так что вряд ли ошибаюсь, к тому же противоядие сработало правильно. Только вот… это Разящий его развеял по комнате столь щедро, что и тебе досталось?

– Нет, принц.

– Принц?! – глаза жреца округлились в удивлении и… мгновенно сощурились в узкие опасные щелки. – Действительно, Садар не так уж прост. И если он всё же станет владельцем Разящего не номинально, то проблем не избежать.

– А разве он не стал им? – спросил в недоумении Кассим.

– Пока нет. Его можно назвать разве что носителем, но никак не владельцем. Проклятье! Если он покорит альбиноса, это будет… лишним для политики и безопасности империи.

– Может… принца убить или выслать?

– Кассим, не разочаровывай меня в своих умственных способностях. Убить – и Разящий будет крушить все, что видит перед собой, пытаясь отомстить за смерть господина. Придется его уничтожить, а мертвый он нам бесполезен. Изгнать – и он пойдет за своим хозяином. Тут другое нужно.

– Но что?

– Я думаю.

Вокруг тренировочной площадки сгрудились юнцы-новобранцы. С каждым днем их становилось все больше: слухи о двух мастерах меча быстро расползлись по казармам, и если старшие лишь головой покачивали, то молодежь ринулась смотреть на поединки, которые вот уж месяц ежедневно происходили на плацу.

– Сегодня попробуем без саккара, – произнес Садар, приблизившись к Разящему вплотную. Разочарованно-возмущенным вздохом сопроводили зрители крепкий поцелуй, которым наградил принц альбиноса. И одобрительный вопль последовал за тем, как спустя мгновение, неровно задышав, Садар ринулся смертоносным вихрем на проклятого, вынудив того попятиться, высвобождая меч из ножен.

Поединок был коротким, но весьма напряженным. Садар заставил Разящего поднять удивленно брови и особо расслабляться не позволил. Зрители делали ставки – сколько минут на этот раз продержится сидеримец до того, как неприкасаемый выбьет его меч из рук. Двенадцать минут. И принц, согнувшись пополам, тяжело задышал, проводив взглядом улетевший клинок. Однако и сам альбинос смахнул капельки пота со лба и над губой. Легкой добычей Садар уже не являлся и запросто положил бы любого другого противника, а то и двух. Если бы ими являлись обычные воины.

– Хорошо. Но для настоящего боя ты еще не готов. Слишком быстро… остываешь. Учись наслаждаться этим, – произнес Разящий, протягивая меч Садару. Поскольку порошок не использовался, то принц не упал без сил и мог дойти до комнаты самостоятельно.

Они ушли с площадки, сопровождаемые восторженными шепотками. Все же зрители были хоть и неопытными мечниками, но скорость и ловкость обоих соперников вполне могли оценить. И оценивали очень высоко. Однако никто не обратил внимания, что в последние дни пристальный взгляд генерала следит за тренировками. И этот взгляд был настороженным. Наблюдая, Кассим понял, что принц почти достиг его уровня, а значит стал более опасным. Генерал являлся одним из лучших мечников империи.

– Вы отправляетесь во главе отряда для подавления мятежа в Западный Мадерек, – почти ласково улыбнувшись, произнес Кирит.

– Для подавления? Скорей уж для уничтожения, раз император посылает Разящего. Хотя занятно, насколько помню, это свободная провинция, а не часть империи. И, как я понимаю, возможности отказаться нет? – спросил Садар. Альбинос молчал, оставляя решение за господином. Он предпочитал не вмешиваться в подобные разговоры.

– Называй это, как хочешь, сидеримец. Да, права на отказ нет. Должны же вы как-то оправдывать свое существование. К тому же демонстрация силы прихвостням Рагарда, поднявшим мятеж, не помешает, – ехидно оскалился жрец, возвращая принцу одну из "долговых" улыбочек.

– И невольно возникает вопрос, так ли хорош император, раз его союзники бунтуют, наслушавшись каких-то там северян, – меланхолично продолжил Садар, никак не реагируя на колкости Кирита. Жрец поморщился, оставив без ответа выпад принца. Тот удовлетворенно усмехнулся, разглядывая потолок.

– Весело, Садар Сидеримский? – поинтересовался жрец.

– Да, такая птичка забавная на фреске. Как называется, не знаю только, – сделав вид, что речь изначально шла о фреске, и лишь она занимает его внимание, ответил тот.

– Иволга, – неожиданно произнес Разящий.

– Что – иволга? – едва ли не хором переспросили альбиноса Кирит и Садар и почти зашипели друг на друга.

– Иволга на фреске. Птичка такая, на иве живет, – наставительно просветил их неприкасаемый с высоты своего роста. Принц прыснул в кулак, жрец побагровел.

Уходя, Кирит не заметил, что ему в спину уставились два смеющихся взгляда. Улыбок Разящего он вообще не замечал. Вернее, неприкасаемый не показывал их никому, кроме Садара. Но лучше бы жрец оглянулся еще тогда, чтобы увидеть эти две пары глаз: серые и багровые, такие разные и такие одинаковые, прячущие за веселостью сталь решительности. Намного позже Кирит будет жаловаться генералу, что упустил момент, когда эти двое стали так походить друг на друга, перенимая моменты поведения, тонкие нюансы, почти рыдать, что проглядел то, что альбинос вовсе не безумный юнец, которому лишь бы сражаться. Но это будет намного позже, а сейчас, проглотив непрозрачный намек на собственную наивность, жрец торопился покинуть комнату, радуясь в душе, что несносная парочка хоть какое-то время не будет мозолить глаза.

– Что скажешь, Разящий? – спросил Садар, усаживаясь на подушки и наливая себе вина.

– Ты не будешь сражаться, ты не готов, – ответил альбинос, пристраиваясь рядом. Похоже, за пять месяцев, проведенных вместе, оба поняли, что путь у них один, а значит, нужно сглаживать углы.

– Что же я буду делать? – поинтересовался принц.

– Наблюдать. И учиться выдержке, – Разящий разлегся на подушках, уложив голову на колени Садара. Весь день их обоих таскали по приемам, демонстрируя многочисленным иностранным гостям, ненавязчиво намекая на то, что "оружие" не миф. Кирит мог преспокойно обойтись без присутствия сидеримского наследника, но один альбинос не пошел бы. И сейчас он лежал уставший от дворцовой шумихи. Все же воину ближе грохот сражения, чем церемониальное расшаркивание.

– Разящий… Разящий… надо дать тебе имя. Нехорошо это – быть безымянным, – проворчал себе под нос принц, рассеянно перебирая белые пряди неприкасаемого.

– Разве мечу положено имя? – удивился тот.

– У хорошего меча обязательно должно быть имя, а ты – лучший.

– Тогда… назови меня, – резко поднявшись с подушек, Разящий уселся напротив сидеримца.

– Хм, не так-то просто дать имя, но мне кажется, что тебе подойдет… Азит.

– Бог войны?! Ты хочешь мне дать имя бога войны?! – впервые за все время голос альбиноса дрогнул.

– Именно, – улыбнулся Садар.

Глава шестая

– На что ты готов пойти ради своего господина?

– Не имеет значения, я всего лишь оружие.

– А если я прикажу предать императора?

– Все также не имеет значения, мне он не господин.

* * *

Мадерек, год 2566

Отряд из пятидесяти новобранцев выстроился на плацу перед тем, как покинуть императорский двор и выдвинуться в сторону Западного Мадерека. Окинув беглым взглядом тех, кого правитель соизволил выделить под его начало для карательной операции, Садар со злостью сплюнул под ноги. Перехватив взгляд седого наставника, заметно нервничающего, волнующегося за своих учеников, принц вздохнул и произнес:

– Не бойся, старик, я верну их всех живыми и невредимыми.

– Не стоит их недооценивать, поди, не моложе твоего… белобрысого, – огрызнулся уязвленный воин.

– Старик, не путай шестнадцать лет жизни своей ребятни с шестнадцатью годами становления оружием, – спокойно ответил Садар. Разящий, которого теперь звали Азит, молчал, изредка кивая.

– Мерзавец! Вот мерзавец! Уверен, что именно он так распорядился, а император его слушает, – вдохновенно ругался принц намного позже, когда маленький отряд выехал из города.

– Объясни, я не понимаю, что такого произошло, вызвавшего в тебе столько злости, – Азит ехал рядом, и гнедая лошадка принца нервно похрапывала, косясь на вороного коня неприкасаемого. Сия зверюга заслуживала отдельного внимания: черный как смоль жеребец, огромный, более схожий с тяжеловозом, чем с армейской лошадью, обладал столь диким нравом, что внушал невольный страх любому, кто смел приблизиться. И лишь альбиносу удавалось справиться с этим внушительных размеров животным, невзирая на очень не покладистый характер.

– Да Кирит, его рук дело, не иначе. Только и я не уступлю. Знаешь, Азит, мы обязаны вернуть этих юнцов живыми. Всех, – Садар заметно нервничал.

– А сложность в чем?

– Понимаешь, там сотни мятежников. И их действительно поддерживает Рагард, там опытные воины. И против них – пять десятков детей! – принц слишком повысил голос, и "дети" немедленно отозвались, возмущаясь:

– Мы не дети!

– Скольких ты убил?! – Садар едва сдерживал ярость, обернувшись с вопросом к самому ретивому. Ответа не последовало. И не могло последовать – новобранцы, этим все сказано.

– Я сохраню их жизни для тебя, – неприкасаемый произнес это настолько спокойно, что Садар заскрежетал зубами еще сильнее. Он понимал – как ни силен Азит, но в настоящем бою тоже не бывал, а уничтожение мародеров нельзя назвать сражением. Еще один юнец, возомнивший себя воином. Но этот хоть видел смерть, не дрогнет.

Садар понимал, что ехать через Гидер и Сидерим – на три недели меньше, чем по пустыне до перевалов Западного Мадерека. Но всё же выбрал длинный путь, не решившись сейчас взглянуть на развалины собственной страны. Боялся сорваться, наделать глупостей. Потому и остужал свой пыл под раскалённым небом пустыни. За перевалом барханы сменились ковыльной степью. Ушедшая с пустыней жара оставила лишь марево за спинами отряда, проведшего в пути несколько недель. Западный Мадерек, также именующийся Анаторисом, расположился на скалистом плоскогорье, покрытом редкими перелесками, спускающимися в глубокие балки, по дну которых струились узкие, но полноводные бездонные речушки. Белопенные абрикосы то там, то здесь выныривали среди бурой оголенности других деревьев. Вырваться из песков в эту раннюю весну, вдохнуть одуряюще-свежий воздух – это стало для Садара чем-то необычным, невероятным, словно за те полгода, что он провел в Мадре, остальной мир прекратил существовать, или он перестал в него верить. Тем более, что и Сидерим находился намного южнее Анаториса. Резкий контраст, из-за которого новобранцы вертели головами по сторонам, не менее принца отказываясь верить в то, что где-то нет пустыни.

Анаторис славился соляными копями, чем и представлял основной интерес для империи, являясь в тоже время полунезависимым государством в государстве – своеобразным анклавом. Потому и беспокоился император о возникшем мятеже: потерять влияние в Анаторисе – лишиться "белого золота", одного из самых важных стратегических продуктов, монопольно поставляемого империей на мировой рынок. Нерик, единственная провинция Рагарда, являвшаяся непосредственным конкурентом Анаториса по промыслу, заметно проигрывала в качестве, поскольку не владела копями, а производила соль морскую, очищая до приемлемого уровня. Она была заметно хуже, чем каменная соль, употребляемая в пищу, и соответственно – дешевле.

Стратегическую ценность западной провинции понимал не только император, но и Садар, успевший к тому времени изучить экономическое положение обеих империй, противостоящих друг другу. Деля сферу влияния на мировой арене, жадно втягивая в диктаторский ареал более мелкие государства, незаметно, но неотвратимо превращая тех в своих вассалов хотя бы номинально. Просидев несколько месяцев над книгами, вчитываясь в строки о том, как, расколов мир пополам, выросли из мелких стран два таких гиганта, принц неожиданно для себя понял, откуда возникла странная молниеносная вражда, в кратчайшие сроки вылившаяся в войну между Сидеримом и Гидером. И из-за этого понимания сидеримский наследник косился на обе империи, поскольку явственно почувствовал их руку в произошедшем. Узнать, чьими же сторонниками выступили гидериане, ему не удалось, поэтому неприятно-осадочное желание мести затаил и на Рагард и на Мадерек. Если бы новобранцы, выделенные под начало Садара, догадывались о том, какие мысли относительно империи роятся в голове назначенного их командиром, то поостереглись бы настолько проникаться восхищением к незаурядным талантам принца-мечника.

До Лигидеи, столицы Анаториса, оставались еще сутки пути. Отряд мадеран остановился биваком на ночлег рядом с трактом, расположившись прямо на обочине: все равно вокруг лишь бесконечная степь, растянувшаяся по плоскогорью. За водой и дровами отправились самые непоседливые мальчишки, которым на месте не моглось, и любопытство перехлестывало через край: не так уж часто удается покинуть родную пустыню и увидеть настолько разнящиеся от привычного пейзажа места. Если проблемы с водой и имели место в степях, то обеспечить небольшой отряд вполне могла любая балка, которые в бесчисленном количестве разрезали плоскогорье зарослями акаций и абрикосов.

Ранние сумерки окутали скалистую равнину, когда мальчишки вернулись с котелками полными воды и охапками хвороста. Садар одобрительно кивнул, и вскоре несколько костров заполыхали развеселым пламенем, жадно проглатывая сушняк. Легкий ужин, караульные по местам, и несколько сорванцов робко подбираются к палатке принца. Все еще боязливо поглядывают на альбиноса, но восхищение сильнее предрассудков, а он для них в первую очередь – непревзойденный мастер меча, и лишь потом – проклятый. Вспоминают, что проклятье несут лишь младенцы, тем себя и успокаивают. Не задумываются, что таким детям просто не судилось выжить, потому и идет молва лишь о новорожденных. К тому же, столько времени видят того, кто рядом с этим проклятым, кто прикасается к нему и остается при этом живым. Значит – только младенцы. Принц добродушно улыбается, жестом руки приглашая присесть ближе к огню. Разящий ушел проверять посты, поэтому мальчишки смелеют.

– Принц, вот вопрос меня мучает, – парнишка уселся напротив, и отблески костра спрятали его смущение.

– Так спрашивай, раз мучает, – улыбнулся в ответ Садар. Еще со времени тренировок он привык к этим мальчишкам. Все же они были слишком молоды, чтобы воспринимать их иначе. Дети, многим нет и пятнадцати. И понимание этого лишь добавляет злости на Кирита, посмевшего отправить их на резню. А бойня будет, принц нутром это чуял. Иначе не послали бы Разящего. Цель жреца прозрачна: наглядная демонстрация силы. И он готов пожертвовать этими сорванцами, которые и меч-то лишь на плацу в руки брали.

– Правда ли то, что если прикоснуться к… Азиту, то умрешь? – новое имя Разящего постепенно становилось его настоящим именем.

– Правда. Не думаю, что он простит кому-либо такую дерзость – убьет любого, кто посмеет, – принц снова улыбнулся. Этот… Зелик, кажется, так звали мальчишку, ему нравился больше всех. Самый неугомонный.

– Но вы же прикасаетесь к нему! – Зелик не собирался останавливаться, видя расположение Садара. Прочие притихли, отдав инициативу разговора своему негласному вожаку. Если и не вожаку, то главному заводиле точно. Некрупный, но ловкий в обращении с мечом и острый на язык нагловатый мальчишка выделялся на фоне более спокойных и сдержанных соратников, и неизменно привлекал внимание, как их, так и тех, кто наблюдал со стороны за подрастающими воинами.

– Мне можно, я его господин, а вот всем остальным пытаться не советую, – принц давно выделил Зелика из общей массы, и ему откровенно нравилось беседовать с ним.

– Но… принц, если вы господин, то, что поделать со слухами о том, что вы… делите с ним ложе и вовсе не в роли мужчины? Разве это достойно господина? – мальчишка попытался быть тактичным, но получилось из рук он плохо, что он и сам понимал, поэтому вжал голову в плечи, готовясь получить отпор.

– Сказав такую глупость, ты оскорбил в первую очередь свою мать, и всех женщин заодно. Можешь ли ты сказать, что бремя женщины, отдающей себя мужу – недостойно? Если да, то ты – плод этой недостойности, – голос Садара не изменился, он даже продолжал доброжелательно улыбаться.

– Но… но… но вы же не сможете из-за этого родить ребенка, – нашелся Зелик, но голову в плечи вжал сильнее.

– Даже более, я смогу возродить страну. Свою страну. Так должен ли я считать, что это недостойно? – улыбка принца стала хитрее.

– Я не думал, что это можно расценивать так, – мальчик притих и задумался.

– Достоинство, Зелик, каждый определяет сам. И если уж говорить о моем понимании, то достоинством является – держать данное слово. И видеть путь для своего народа, сколь мало бы его не осталось. Также – получать силу для того, чтобы пройти этот путь, пройти с высоко поднятой головой, сохранив честь, даже если кто-то счел иначе, не склонить головы из-за пересудов. Словами не запачкать того, кто чист душой. Запомни это, мальчик.

Анаторис, год 2566

Лигидея таяла в лучах заката, когда отряд Садара приблизился к главным воротам столицы. Древки копий стражников скрестились, преграждая путь мадеранам, несмотря на то, что небесно-золотые знамена развевались над ними. Западный Мадерек выказывал непокорность, начиная со стен города. Принц только покачал головой, требуя от постовых позвать главу солепромышленников, являющегося по совместительству и правителем Анаториса.

– Кто ты такой, чтобы требовать? – саркастично поинтересовался начальник стражи, в ответ на что Садар сдернул серый дорожный плащ, демонстрируя белоснежное облачение, разбавленное голубым палантином с золотыми кистями.

– Я, Садар Сидеримский, полномочный посол его величества Нагириеза, императора Мадерека, прибыл для переговоров. И лучше тебе не медлить, – о голос принца можно было порезаться сильней, чем о лезвие бритвы. Мальчишки из отряда недоверчиво переглянулись, словно впервые видели того, кто поставлен над ними. Им более привычен мягкий и дружелюбный тон принца, может и высокомерный иногда и насмешливый, временами – наставительный, но не настолько нетерпимый, и уж точно не угрожающий.

– Да вижу, что птичка имперская. Нагириез прислал армию на переговоры? – из-за спин стражников показался сам глава. Видать его известили о прибытии отряда, едва завидели голубые знамена.

– Да ты никак зрением слаб. Ты где армию увидел? Или в почетном эскорте из мальчишек тебе уже головорезы мерещатся? – если бы Садар мог облить презрением анаторийца больше, то сделал бы это. Шутить принц оказался не настроен.

– Надо же, таки зрением слаб, – саркастично ответил глава, – так зачем пожаловали, любезные?

– Беспокойно у вас стало, император волнуется. Вот и прислал меня поговорить, выслушать, чего шумите, – принц улыбнулся почти миролюбиво, отчего стал похожим на хорька, что настораживало еще больше, чем презрительное высокомерие.

– Отчего ж не поговорить… Открыть ворота.

Глава седьмая

– Разящий, ты поедешь со мной.

– С чего бы это?

– Ты принадлежишь императору Мадерека, пришло время возвращаться домой.

– Учитель, о чем говорит этот человек?

– Это отец Кирит, и он говорит правду, ступай. Все же ты брат нынешнего императора.

– Брат? У мечей нет братьев. Есть те, кто их создали, кузнецы-учителя, и есть владелец. Будет.

* * *

Главный зал ратуши освещался многочисленными светильниками. Стены утопали в рыжих отблесках, отчего воздух казался теплым и густым. Помещение украшалось только гобеленами, изображающими подвиги Тарида и Азита по пришествии божественных братьев в земли, что ныне зовутся Таридатом. Скромно, но сама кладка стен и пола говорила о дороговизне использованного камня и в дополнительных украшениях не нуждалась. Только окна отличались от привычных стрельчатых проемов закругленностью рам.

Глава косился и недовольно кривил губы, поскольку посол пожелал остаться в окружении своих солдат и пресек попытки расквартировать отряд, а потом приступить к переговорам. Из-за этого главный зал напоминал казарменную харчевню, потому что оставлять голодными мальчишек до окончания переговоров с управителем города Садар тоже не собирался. Ужин накрыли прямо здесь, принесенные обеденные столы находились лишь в небольшом отдалении от стола переговоров, за которым расположились глава солепромышленников, его помощники, градоправитель, воевода и собственно сам посол, который в отличие от своего эскорта от трапезы отказался.

Сияющим вызовом среди всеобщей пестроты белели одежды Садара. Из-за этого, несмотря на средний рост и никак не могучее телосложение, принц казался и выше и весомее остальных присутствующих, а орлиный хищный взгляд был полон высокомерия и превосходства. Принц держался уверенно, в серых глазах светился вызов. И все же он прибыл не сражаться, но побеждать, избрав своим оружием слово, а не меч. Азиту оставалось лишь бело-голубой тенью маячить за спиной господина. Шлем Разящий пока не снимал, то ли по своим соображениям, то ли по приказу Садара. Мальчишки из отряда, глядя на это, непонимающе пожимали плечами, поскольку привыкли видеть лицо неприкасаемого открытым.

– Ты зря приехал, наследник Сидерима. Не думаю, что разговор у нас получится, на гостеприимство можешь рассчитывать, но как только отдохнут твои детишки, так и отправишься с ними в обратный путь, – глава начал первым и ходить окольными путями не собирался, сразу давая понять, что в город их пустили… из жалости.

– На твоем месте я бы не бросался пустыми словами, а выслушал то, что будет сказано. Подумай сам, почему император в действительности не прислал армию, – Садар говорил ровным тоном, но его взгляд был красноречивее слов, и анаторийцы это видели.

– И ты считаешь, что найдешь слова, которые изменят ситуацию? – вклинился один их помощников правителя Анаториса.

– Если не будете ходить вокруг да около, а изложите прямо суть проблемы, то уверен – мне удастся пролить свет на ваши заблуждения, – принц оперся локтем о столешницу, потирая пальцами висок.

– Проблема очевидна – империя слишком мало платит, постоянно снижая цены, – последовал ответ.

– Допустим, проблема имеет место быть. Но это значит лишь то, что нужно искать пути ее решения, и мятеж – не самый лучший способ. Всегда можно договориться, если требования разумные, – Садар сцепил пальцы в замок и, уперев в них подбородок, подался лицом вперед, всем своим видом изображая внимание.

– Мы и нашли путь для себя. Союз с Рагардом принесет нам монополию, поскольку Нерик перестанет быть нашим конкурентом, – почти победно ответил глава.

– Почему в жажде наживы людям свойственно не замечать ловушки? – отстраненно произнес посланник императора, но глаза его по-прежнему внимательно смотрели на противоположную сторону стола.

– Что ты этим хочешь сказать, принц? – анаториец даже вперед подался, прямо встречая взгляд Садара.

– Лишь то, что Рагард заманивает вас в ловушку. На выбор, как считаешь, что произойдет, когда вы лишитесь покровительства Мадерека и вступите в союз с его противником? Есть два пути – либо вас обяжут снизить цены, чтобы Нерик не терпел убытки, либо вашу соль смешают с нерикской, вынудив сотрудничать. Неужели вы считаете, что из-за вас Рагард откажется от одной из своих провинций, полностью уничтожив ее промышленность, которая многие годы приносила прибыть в казну северной империи? Так чем вы поступитесь, прибылью или качеством и честью? – сидеримец сделал ударение на последних словах, значительно повысив тон. И попал в цель. Глава солепромышленников призадумался.

– Пожалуй, твои слова не лишены смысла, но каков же тогда выход, если и Мадерек значительно снижает цены, отчего наша прибыль настолько жалка, что скоро перестанет покрывать расходы?

– Это продлится недолго, поскольку всего лишь временная вынужденная мера, а не основная политика империи относительно вашего товара. Есть необходимость дожать Нерик: и либо Рагард прекратит обрушивать стоимость продуктов, либо их солепромышленность обанкротится, не выдержав конкуренции с вашей солью, более качественной, но настолько же дешевой, как и их. Терпите, это временные трудности, и когда они закончатся, император найдет возможность отблагодарить, – Садар позволил себе улыбнуться.

– Откуда тебе известно про Нерик? У нас совсем другие сведения, – правитель Анаториса насторожился.

– Вам новости поставляет Рагард, и уж он точно не станет раскрывать карты и утаит плачевное состояние Нерика. Я же получал информацию от мадерекских шпионов, которым нет смысла искажать сведения, поскольку на них император строит свои дальнейшие действия, – голос принца стал вкрадчивым, но от этого лишь яснее чувствовалось, что он говорит правду, причем ту правду, которая предназначена не для всяких ушей.

– Глава, в его словах есть резон, ведь не зря они так яростно на нас насели, – проронил один из анаторийцев и правитель на него недовольно шикнул, поскольку это тоже не для чужих ушей. Садар улыбнулся еще раз:

– Глава, выкладывайте, что здесь происходит. Мы ведь уже начали путь к пониманию, не так ли?

– Допустим, я разорву договор с Рагардом, к тому же, он пока не подписан. Допустим, я верну Анаторис под начало Мадерека. Но что мне в таком случае делать с их представителем, который в отличие от тебя, Садар Сидеримский, прискакал с тремя сотнями воинов. Они остановились лагерем в трех верстах от столицы в знак того, что захват не планируют и приехали на переговоры.

– Значит… бойня все же будет, – глухо произнес принц, прикрыв глаза ресницами, но лишь на миг, и добавил, – Этот вопрос решать буду я, как представитель империи.

– Естественно, я не пошлю своих людей против рагардцев. Но что ты будешь делать со своей полусотней против их воинов? – анаториец пристально уставился на принца.

– Оставляешь себе отходные пути, чтобы в случае моего поражения иметь возможность сказать, что не имеешь к этому отношения? – посол откинулся на спинку стула и прищурился.

– Хм, похоже, у императора Мадерека появился грамотный советник.

– Не совсем так, но не суть важно.

– Так что ты будешь делать со своими раскукленными детишками, Садар Сидеримский?

– Оставлю их у вас в городе отдыхать, пока я разбираюсь с рагардцами.

– Один справишься, голыми руками? – в голосе главы прозвучал неприкрытый сарказм, подкрепленный недвусмысленным взглядом на ножны принца… в которых нет клинка.

– Зачем же голыми, у меня есть меч, – не менее саркастично ответил Садар, кивнув в сторону Азита, который наконец-то снял шлем, отчего присутствующие если не шарахнулись, то как минимум вздрогнули.

На следующий день, едва рассвело, Садар выехал из ворот Лигидеи в том направлении, что указал правитель как местонахождение лагеря рагардцев. За принцем следовал Разящий и десяток мальчишек, которых никакими силами не удалось оставить в городе. Естественно, что во главе их оказался Зелик, чему принц нисколько не удивился. Ему оставалось лишь стребовать клятву, что мальцы ни при каких обстоятельствах в бой не ввяжутся.

– Нет, ну ежели чего… – попытался внести свои коррективы Зелик, но принц его оборвал, не дав договорить:

– Никаких "ежели чего", нет, и точка.

– Как скажете, ваше высочество, – нехотя согласился сорванец, однако покорности в голосе не было ни на грамм, и обращался он к Садару вовсе не почтительно.

– Шкуру спущу собственноручно, – наградил Зелика недвусмысленным взглядом "высочество".

Мальчишки держались поодаль, но неотступно следовали за принцем и Азитом, которые ехали вровень, изредка переговариваясь. Но как ни пытался прислушаться Зелик к разговору командира – не уловил ни слова. Утренние сумерки еще не отступили перед светом дня, как небольшой, разделенный надвое отряд выехал к лагерю.

– Ждать нас будете здесь. И чтоб ни шагу, понял, Зелик? – принц обернулся напоследок, смерив Зелика красноречивым многообещающим взглядом.

– А что я? А я ничего, – пожал плечами сорвиголова так, словно действительно был не причем, и это не его науськиваний послушались остальные и последовали вопреки приказу.

– Вот и будь… ничего, – с трудом сдержал улыбку Садар, понукая лошадь ехать дальше.

– Что будешь делать, господин? – спросил Разящий, когда их с принцем и мальчишек разделило приличное расстояние.

– Сначала вежливо их попрошу убраться, все же Анаторис до сих пор под патронатом Мадерека, а значит, присутствие рагардцев можно расценивать как вторжение.

– Но ведь война не объявлена.

– Потому и попрошу вежливо, указав, что гости они здесь нежданные и нежеланные, а значит, пора и честь знать.

– И считаешь, они тебя послушают? – Азит недоверчиво прищурился.

– Считаю, что тебе предстоит тяжелый бой. Здесь все сложней, чем тогда в Сидериме. И воины сильней и к нападению готовы. Тогда ты гидериан застал врасплох, потому и перевес изначально был на твоей стороне.

– Сам говоришь, что здесь так не получится. Я воин, а не стратег. На что рассчитываешь, признавайся? – легкая улыбка тронула губы неприкасаемого – он точно знал, что его господин не просто так решил сунуться прямо в лагерь врага.

– На то, что мы приедем к ним вдвоем. Никто ведь не воспринимает всерьез угрозы от всего лишь двоих воинов против трех сотен.

– И-и-и? – заинтересованно протянул Азит.

– И это будет неожиданностью для них, – Садар оскалился в весьма кровожадной ухмылке. Если бы сейчас его видели рагардцы, то по одному лишь выражению лица догадались бы, что стоит бояться человека, который так улыбается.

Глава восьмая

– Действуй силой, полагайся на разум.

– Как это?

– Сам пойми. Когда поймешь – сможем говорить наравне.

– И все же я не зря тебя выбрал, господин.

* * *

Мадерек, год 2566

Седые волосы, стянутые в хвост ниже лопаток, стекали по белоснежной хламиде жреца, склонившегося над бумагами. Небольшая скромно обставленная комната разительно отличалась от вычурных и дорогих покоев, коими изобиловал дворец. Здесь всё было по необходимости и без тени роскоши: письменный стол и стул, низкая тахта, стеллажи книг полностью скрывали стены. Мягкие, бежево-пастельные тона, в отличие от имперских: голубых с золотом. Даже воздух разнился, словно пах ладаном и умиротворением. Но и сюда проникал запах тамариска.