Текст книги "Отныне я - твой меч (СИ)"

Автор книги: Анджей Ваевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

– Юная госпожа, где вы? – в святилище, подобрав пышные юбки, вбежала нянька.

– И как попробуешь? – Раника даже не повернула головы в сторону женщины – все ее внимание было обращено на принца.

– Как хорошо, что вы пришли, – Садар повернул голову к няньке и улыбнулся. Та охнула, завидев у ног воспитанницы коленопреклоненного мужчину в белых одеждах.

– Я жду, – девочка стала нетерпеливой, ее голос стал требовательным. Азит повернулся к ним и продолжал молча наблюдать, видимо решив, что здесь происходит нечто более занимательное, чем фреска.

– Я, Садар Сидеримский, прошу вашей руки, моя госпожа, – голос Садара был необычайно проникновенен и вдохновенен.

– И если я соглашусь, ты станешь для меня Таридом? – недоверчиво прищурилась Раника.

– Клянусь перед ликом Светлейшего, – принц почтительно склонил голову.

– Нет, госпожа, только не это! Вы же единственная дочь своего отца! – попыталась вмешаться нянька, но… до нее ли было девочке, когда опустившись на колени, её руки просил настоящий принц?

– Я согласна, Садар Сидеримский, – ответила она. Он легонько коснулся губами ее руки, поднялся и, сняв свой гербовый медальон, надел его на шею девушки.

– Ты специально пошел в тот храм? Не зря ведь выведывал о единственной наследнице главы солепромышленников, – спросил Азит по возвращению. В уголки его губ закралась хитрая улыбка, словно скопированная с улыбок принца.

– Конечно. Не буду же я первую встречную делать своей королевой. Правда, появилась она весьма внезапно и поведением своим весьма озадачила, – ответил принц.

– Зачем тебе? Она ведь не королевской крови, так разве может стать твоей женой?

– Иногда нужно поломать закон, если того требует время.

– Но ты же… что, если правда выйдет наружу?

– Не выйдет. Мне очень нужна эта девочка.

Сказать, что разразился скандал – не сказать ничего. Если бы не Азит, заслонивший Садара от взбесившегося Фрама, то не миновать принцу самого обычного мордобоя. Когда глава немного успокоился и перешел с нечленораздельных воплей на обычный крик, принц показался из-за спины своего защитника.

– Не будет! Никогда! Моя дочь не будет наложницей даже императора! – надрывал голосовые связки глава.

– Поумерь пыл, речь идет о том, что она станет королевой Сидерима, а вовсе не наложницей, – как можно спокойнее ответил Садар.

– С каких пор венценосные берут в жены и коронуют дочерей промышленников и купцов, пусть даже я и глава и правитель Анаториса? Не королевской крови, а у вас спеси в этом вопросе ой сколько! – не унимался Фрам.

– Все иногда происходит впервые. Более того, я упраздню гарем, она будет единственной женой, – еще спокойней и ровней продолжил принц, и пробормотал уж вовсе неслышно: – Можно подумать, у меня есть гарем, который распускать придется.

– С чего бы это? Ради Раники? – возмущенный отец немного остыл и обессилено рухнул кресло, наливая себе вина.

– По многим причинам, но и ради нее тоже, – Садар уселся напротив и тоже решил промочить горло после криков.

– Почему я должен тебе верить?

– Потому что я держу слово. А еще потому, что больше никто и никогда из королей не предложит твоей дочери стать королевой.

Они еще долго говорили, но уже спокойно. В итоге Фрам смирился и дал свое согласие на брак, который состоится, как только Раника достигнет совершеннолетия. Садар посеял семена и ему оставалось лишь ждать всходов. Он и не предполагал скольким претендентам в будущем откажет эта девчушка, бросая неудачникам в лицо жестокое – "Ты не принц".

* * *

Мадерек, год 2566

– Вот крысеныш! Ну, хитер! – Кирит выглядел настороженным, получив очередное донесение из Западного Мадерека. Вести о помолвке Садара и единственной наследницы главы солепромышленников совсем не радовали жреца.

– Скажи, Кирит, какое тебе дело до того, на ком вздумал жениться этот сидеримец? – генерал привычно раскинулся на кушетке, потягивая вино.

– Потому что этот крысеныш вздумал заключить весьма удачный политический брак, и едва он начнет поднимать свою страну – Анаторис станет его союзником. Брачные узы – крепкая связь. В этом случае – самая крепкая. Он палец о палец не ударил, а соляную провинцию уже себе оттяпал, оставив с носом и Рагард, и Мадерек.

Глава одиннадцатая

– Есть ли хоть что-то, что ты поставишь выше меня?

– Есть. Гордость.

– В чем заключатся твоя гордость?

– В том, чтобы мой господин не предал моих надежд.

– Тогда на что ты надеешься, чего ждешь?

– Что ты покроешь славой свое имя.

– Зачем тебе моя слава?

– Я достоин быть оружием великого.

* * *

Мадерек, год 2566

По возвращению из Анаториса Садара ждали благодарность императора и пристальный взгляд жреца. Кирит словно собрался просверлить им дыру в принце, на что тот ответил не самой доброй из ухмылок. Зато наставник новобранцев, получив своих учеников, как и было обещано, целыми и невредимыми, лучился признательностью стократ больше правителя, хоть и заметил, что некоторые из мальчишек вернулись совершенно другими. Что-то новое и непривычное затаилось в блеске юных глаз.

– Что ты с ними сделал, король без трона? – спросил старик, удивляясь неожиданной перемене учеников.

– Обратил в свою веру, – ухмыльнулся в ответ Садар.

Жизнь постепенно возвращалась в привычное русло: бесчисленные тома книг, штудируемых принцем от корки до корки, тренировки на плацу. И в первом, и во втором Садар делал успехи, о чем можно было судить по довольной улыбке, не сходившей с губ. Азит всегда маячил непоколебимой глыбой за спиной принца. Дворцовая челядь давно привыкла к присутствию неприкасаемого, и хоть сторонилась, но откровенно в сторону не шарахалась.

– Зелик, тебе нужно вернуться в Анаторис и передать послание главе, – сказал Садар после очередной тренировки, отозвав юношу в сторону от остальных зевак, что приходили поглазеть на поединки в надежде высмотреть и выучить пару приемов.

– Я воин, а не курьер. – Зелик распетушился.

– А это боевое задание. Ехать придется тайно. Знаешь, как важна разведка для армии? – хитро прищурился принц.

– А-та-та, так назревает авантюра? – мальчишка навострил уши.

– Можно сказать и так, – Садар улыбнулся многообещающе.

– Принц… это пахнет чем-то нехорошим. Не стану спрашивать, что вы задумали, не скажете все равно. Но спрошу другое – почему я?

– Потому что я решил, что ты вполне подходишь, и завербовать тебя – удачная идея. Видишь ли, я – государь. И у меня есть армия – Азит. Но нет тайного сыска. А ты достаточно мозговит.

– Вы предлагаете… – Зелик не успел закончить, Садар его прервал, продолжая фразу:

– …присягнуть мне, признав своим сувереном.

– Но?..

– Да.

В глазах Зелика засветился нездоровый блеск.

– Я не ошибся в вас… мой принц.

* * *

Мускусно-пряный вечер окутал сумерками Мадру. Расплавленный за день пустынным солнцем город остывал, но воздух был все еще наполнен томным жаром, заставляя жителей имперской столицы предаваться лени, валяясь на подушках в ажурно-каменном плетении распахнутых всем ветрам веранд, и потягивать кальян. Июльский зной вынудил Садара отвлечься от книгочейства и позволить себе на час расслабиться, растянувшись на бесчисленных подушках, которыми выстелен балкон комнаты. Разящий все еще не вернулся с плаца, где по приказу своего господина присматривал за тренировкой юнцов, побывавших в Анаторисе, на которых указал Садар. Отчаянные сорванцы, достойные последователи Зелика, едва не лучились счастьем, выслушивая указания неприкасаемого, под его чутким руководством оттачивая прием за приемом. Старик-наставник поворчал сначала, но его недовольство пресеклось генералом Кассимом, который с особенным интересом наблюдал за обучением мальчишек.

– Господин скучает? – мягкий женский голос прошелестел так же воздушно, как и тончайший шелк одежд, в которые была облачена девушка, внезапно появившаяся на балконе.

– Господин отдыхает, – ответил принц, рассматривая пристально прелестницу, откровенность прозрачной одежды которой заставляла не сомневаться в том, за какой надобностью явилась сия особа.

– Могу я скрасить отдых господина и угостить его вином? – девушка опустилась на подушки, подобрав под себя ноги. Черные волосы расплескались по точеным хрупким плечам дурманно-сладостно пахнущей волной. Карие глаза лучились задорной улыбкой, обещая многое. Принц вздохнул. Прогонять девушку без видимой причины слишком жестоко: наверняка кто-то из чиновников прислал в подарок, чтобы подольститься к тому, кто в фаворе после Анаториса, и император всячески привечает столь удачливого переговорщика, унявшего мятеж, не пролив ни единой капли крови мадеран.

– Угости, – неохотно согласился Садар, пытаясь выдумать повод, по которому девушку можно отправить прочь, но так, чтобы ее не наказал пославший.

– Господину понравится, – с жаром прошептала девушка над самым ухом принца, вручая наполненный хмельным рубиново-красным напитком кубок. Садар попытался отстраниться, сделав вид, что она ему мешает пить, отхлебнул вина и… пожалел, но было поздно. С единственного глотка тело обволокло такой истомой, что пошевелиться не представлялось возможным, руки не слушались, обвиснув и выронив кубок.

– Что… чем… ты… – слова давались Садару с трудом.

– Это не яд, не бойтесь, это всего лишь поможет господину расслабиться, – девушка улыбалась, похоже, говорила правду. И принялась развязывать тесемки на рубашке принца. Видимо, она любой ценой решила исполнить приказ того, кто ее послал. И на подарок это не похоже, скорей… понятно, что задумали провокацию, но быть раздетым при постороннем человеке принцу никак нельзя.

– Гадство! – прошипел Садар, непослушной рукой все же нашарив напоясный кинжал и всаживая его в горло не ожидавшей подобного сопротивления соблазнительнице. Алая кровь брызнула на белые одежды принца, словно подчеркивая его статус наследника. Принц бессильно откинулся на подушки, в надежде переждать, когда действие зелья закончится.

Тронный зал императора шумел по-утреннему воодушевленными царедворцами, истово показывающими свою занятость и заинтересованность делами государства. Разодетая в шелка и драгоценности толпа откровенно пресмыкалась перед правителем, наглядно демонстрируя, как низко можно пасть в жажде привилегий и наживы. Кирит брезгливо морщился, глядя на происходящее. Он так и не смог привыкнуть к лизоблюдству бездельников, заполонивших императорский дворец. Восседая на низком табурете у ступеней трона, он обливал презрением во взгляде всех аристократов, иногда приправляя это едким словцом. Император откровенно скучал, выслушивая повседневные доклады, перемежающиеся нижайшими просьбами сановников о том или ином снисхождении или участии в судьбе их многочисленных отпрысков.

Шаги, перед которыми неожиданно расступилась пресмыкающаяся толпа. Послышался возмущенный ропот. Прокладывая путь сквозь собравшихся царедворцев, Садар шел к трону императора. Достигнув ступеней, он остановился и швырнул отрубленную женскую голову под ноги жрецу.

– Это была большая глупость, – глухо, с угрозой в голосе, произнес принц.

– Что ты себе позволяешь?! – взвился с табурета Кирит, метая взглядом такие молнии, что перешептывающаяся толпа затихла и отступила на несколько шагов назад.

– Повторяю, это была большая глупость – пытаться скомпрометировать меня, после того, как я дал клятву, присягнув на верность, – Садар был мрачнее грозовой тучи. Воздух раскалился от невидимых разрядов.

– Ты понимаешь, что творишь?! – жрец был вне себя от злости, наверное, впервые за все время позволив придворным увидеть себя в гневе.

– Да. Я разрываю сделку, – ровно, и, тем не менее, твердо произнес наследник Сидерима.

– Стража! – похоже, в ярости Кирит решил указать зарвавшемуся принцу его место, и это место, по мнению жреца, было в темнице.

– Это еще одна глупость. Будет резня. Я просто уйду. Еще не враг, но больше не союзник, – совсем спокойно произнес Садар, смерив Кирита взглядом победителя. И оказался прав, что невозможно отрицать: Азит стоял в проходе, одним своим присутствием давая понять, что зальет тронный зал кровью аристократов Мадры, если с его господина упадет хоть волос. Жрец заскрежетал зубами. В бессилии.

– Пусть уходит. Приоритеты, да, отец Кирит? – неожиданно в образовавшейся тишине прозвучал голос императора. По всей видимости, он тоже понимал, что пленение Садара не стоит тех жертв, которые, несомненно, повлечет за собой попытка его арестовать.

К воротам, вслед за покидающим дворец принцем, подтянулся небольшой отряд мальчишек с оседланными в дорогу лошадьми. Командовал отрядом ни кто иной, как Зелик, пропадавший последние несколько недель. Зевак, желающих поглазеть на изгнание, тоже собралось великое множество: стражники, сдерживающие толпу, выжидающе посматривали на генерала Кассима, взявшего в свои руки руководство сопровождением изгнанника до границы. По приказу Кирита.

– Куда собрались? – рявкнул на мальчишек и без того раздраженный генерал. И так забот по горло, а тут еще эти дети.

– За своим сувереном, – спокойно, но все же с вызовом ответил за всех Зелик.

– Что-о-о? – глаза Кассима расширились в изумлении, – это… это… измена?!

– Мы не присягали императору, возрастом не вышли, – лучезарно улыбнулся юный командир отряда.

– Но… но… что все это значит? – генерал был обозлен и… растерян. Он не понимал, что должен сделать в этой ситуации.

– Это значит, что как у любого вольного воина у нас была свобода выбора – кому служить, – Зелик продолжил улыбаться, но в толпе началось волнение, обозначающее лишь одно, – Садар приближался. Завидев своего господина, мальчишки все как один опустились на колено, почтительно склонив головы – так воины приветствуют государя, выражая дань уважения и преданности.

– Здесь все, Зелик? – спросил принц, поравнявшись с отрядом.

– Да, мой принц. Все готовы в путь, – отрапортовал юный командир.

– Скажи, Садар, зачем тебе эти… дети? – неожиданно вклинился генерал, уставший удивляться и раздражаться на неудачный день, глупые приказы и многие непонятности, творившиеся в последнее время.

– Не мешало бы помнить, что они дети, когда их отправляли подавлять мятеж, – резко ответил принц и пришпорил коня. Отряд выстроился в колонну за Азитом, неизменно следующим за спиной своего господина на все том же жутком жеребце, и кавалькада направилась к воротам города. Кассим лишь почесал в затылке и дал отмашку своему отряду выдвигаться в путь.

Глава двенадцатая

"Любезный Фрам, обстоятельства в Мадре складываются таким образом, что вскоре буду вынужден покинуть благословенную столицу империи и отправиться в некое странствие. Местные аристократы столь благосклонны, что в слепоте своих благодеяний и заботе о моем бренном теле рискуют опорочить меня в глазах ваших. Посему дабы избежать соблазнов и остаться верным клятве, которую дал Ранике, предпочитаю удалиться в паломничество с целью просветления и очищения от грехов плотских, не совершенных, но от самой искушающей близости оных. Залогом твердости намерений отправляю вам с посыльным символ своего государства, чтобы храним он был до моего возвращения и услаждал ваш взор. Прилагаю к нему также указ о наместничестве, заверенный моей подписью и печатью. Уповая на вашу мудрость и опыт в управлении, вверяю вам вписать имя того, кто станет наместником Сидерима. Хотелось бы также, чтобы и юная госпожа последовала в страну, которой будет править, дабы поддерживать дух народа своим присутствием и вселять надежу в их сердца.

С верой и надеждой.

Садар Сидеримский"

* * *

Песчаная буря затянула горизонт, неумолимо приближаясь рыже-серой стеной к небольшому отряду, пересекавшему пустыню в стремлении покинуть земли империи. Привычные к подобным катаклизмам мадеране, из которых в основном и состоял отряд, стремительно возводили укрытие, натягивая плотную холстину словно щит. Можно укрыться и переждать ураган, спрятав заодно и лошадей. И люди Садара, и воины Кассима – все действовали слажено и четко: не тот момент, чтобы предаваться распрям, важнее не допустить ошибки с укреплением. Тогда нагрянувшая буря завалит полотно на скрывшихся за ним, образовав тем самым крышу, отделяющую людей и лошадей от вездесущего песка. Единственный правильный способ спрятаться от разбушевавшейся стихии посреди пустыни – поставить щит, который станет кровлей.

* * *

Кирит вышагивал по комнате столь порывисто, что напоминал мечущегося в клетке зверя. Дикого зверя, опасного. Хищника. Генерал сидел на углу облюбованной давно кушетки и не решался заговорить со жрецом: святошу таким он еще не видел и опасался, что в порыве бессильного гнева и ярости отец Кирит открутит голову Кассиму, не задумываясь. Не то чтобы служитель культа настолько кровожаден, но опытному солдату не хотелось проверять его миролюбивость на собственной шкуре.

– Где? Где я просчитался? Как я смог просмотреть? Вот же сукин сын! – Кирит метал громы и молнии, сжав кулаки до побеления костяшек. Иначе точно разгромил бы собственную комнату.

– Почему ты их отпустил? Разве не разумнее запереть в тюрьме или казнить? – решился подать голос генерал.

– Вот за что люблю тебя, так за простодушие! – жрец взвинтился еще сильнее. – Ты хоть представляешь, скольких бы они убили, защищаясь? Да, я ненавижу этих лизоблюдов-царедворцев и сам бы удушил их, но… начнется ропот, все их семьи ткнут пальцем в императора, назвав виновным в случившемся. Я обязан был их отпустить, понимаешь, ты, соломенная голова, – обязан! Лично проводишь их до границы.

– Так может, это, по дороге их… скрутить? – неловко предложил Кассим.

– Нет, определенно, ты такой милый, – Кирит внезапно рассмеялся и… успокоился. – Чтобы их скрутить, как ты выразился, придется отправить целый гарнизон. И потери будут значительными.

– Я не понимаю, – честно сознался воин.

– Да тебе и не надо понимать. Знаешь, если ребенок принадлежит богу, то нужно отдавать его ему, а не пытаться сделать оружие людское. Разящие должны беречь границы мира, а не служить империи. Я был слишком самоуверен, когда решил, что смогу обратить проклятие. Вот оно и рушится на мою голову, – жрец стремительно подошел и безо всяких предисловий растянулся на кушетке, уложив голову на колени Кассиму, глядя на него снизу вверх.

– Э-э-э… ты это чего? – опешил от подобного вояка.

– Это, хм, степень моего доверия. Помнится, ты спрашивал, почему я выбрал тебя. Все еще хочешь знать? – Кирит закрыл глаза, успокоившись окончательно. Разъяренного зверя как не бывало, на кушетке блаженно растянулась коварная скользкая змея.

– И почему? – генерал явно чувствовал себя неловко.

– Ты простодушный и верный. Может, не очень умный, но императора не предашь. И скажу страшное – я тебе верю. Единственному в этом дворце, – жрец говорил, не открывая глаз, но легкая улыбка тронула уголки его губ, словно он видел, как вытягивается изумленно лицо Кассима. – Грядут тяжелые времена, император слаб, аристократы погрязли в жадности и разврате. По сути, страна пока что держится на мне. Придет момент, когда мне понадобится армия. И ты ее возглавишь.

* * *

Ураган затих ближе к вечеру, и все стали выбираться из-под песчаного заноса, стараясь первыми выгрести на воздух лошадей. Запыленные солдаты долго откашливались и отряхивались, но сначала освободили морды животных от тряпиц, служивших дополнительной защитой, а потом уж разматывались сами, снимая башлыки. Уже начало смеркаться, когда отряд наконец-то смог выдвинуться в путь, стремясь хотя бы к полуночи добраться до оазиса, в котором планировали стать биваком.

Если бы кто-то с высоты птичьего полета посмотрел на землю, то увидел бы вереницу огоньков факельного шествия по чернеющей в ночи пустыне, приближающуюся к зеркальному отблеску небольшого озера, расположившегося в редких зарослях посреди барханов. Отряд достиг оазиса далеко за полночь. Разбитый на скорую руку лагерь затих мгновенно: уставшие солдаты повалились спать. И лишь Садар остался сидеть перед костром у своего шатра.

– Отдохни, господин. Устал не меньше остальных. Я сам побуду в карауле, – Азит присел на корточки рядом с принцем и пристально посмотрел в глаза. С таким Разящим Садару спорить не хотелось.

– Отдохну, не волнуйся обо мне. И тебе не мешало бы, – ответил он.

– Я днем отосплюсь в седле. Кто-то же должен караул нести, – улыбнулся Азит своему господину и, поднимаясь, кивнул на шатер, мол, не сиди долго, иначе сам уложу.

Он сильно изменился, этот юноша. Проклятый. Перестал быть нелюдимым, охотно занимался с мальчишками, ставшими отрядом принца. Не то чтобы стал словоохотлив, но и не ходил мрачнее тучи. Зато прибавилось высокомерия, пришедшего на смену угрюмости. Он словно заражался от Садара ощущением собственной значимости. К наблюдательности добавилась расчетливость, и принц уже не мог сказать, что Азит – оружие неразумное, пацан совсем. За те месяцы, что они провели вместе, неприкасаемый словно повзрослел, научившись не делить все на черное и белое, но видеть сотни градаций серого вокруг.

– Принц позволит? – генерал Кассим оказался из тех редких не спящих, которых не свалила усталость. Он подошел к костру, когда Азит ушел.

– Принц не кусается, – ответил Садар, не отрывая взгляд от карты, которую рассматривал в отблесках пламени.

– Я бы не сказал, что не кусается. Скажи, принц, зачем ты стал врагом Кирита? – Кассим присел напротив, внимательно вглядываясь в принца, словно силясь понять, что же движет этим наследником без наследства, королем без трона.

– Кассим, вот ты воин. У тебя есть цель, смысл твоего существования? – Садар поднял глаза от карты и вперил в генерала жесткий взгляд.

– Конечно, есть, я воин, я солдат. У меня есть долг. Исполнение этого долга и есть мой смысл и моя цель, – казалось, тот даже опешил от такого вопроса.

– А кем ты сочтешь того, кто попытается мешать исполнению твоего долга, станет поперек дороги и попытается тебя скрутить? Что станешь делать? – Садар прищурился.

– Как это что? Устраню помеху. Кто мешает исполнению долга, тот враг, причем не мне – моей стране, моему народу и императору, – Кассим удивлялся, что приходится объяснять такие простые вещи. Тем более – принцу.

– Видишь, ты сам ответил на свой вопрос. У меня тоже есть долг, и исполнение его – моя цель. Я тоже кое-чего задолжал своему народу и стране, – некоронованный король улыбнулся и вернулся к карте.

– Но… у тебя нет страны, – речи принца окончательно выбили уверенность из генерала. Он действительно не понимал, как можно говорить о стране, которой нет, о народе, который уничтожен. И как можно быть в долгу перед тем, чего нет.

– Ошибаешься, страна у меня есть и народ тоже. И мой долг – восстановить все, вернуть беженцев в родные земли и обеспечить им защиту, – голос принца стал резче.

– И… Кирит – помеха?

– Иди спать, генерал. Мы не враги пока, но уже точно не союзники.

* * *

Сидерим, год 2566

Вереница повозок растянулась по тракту, оглашая всю округу грохотом колес и перекрикиваниями возниц с охраной. За несколько недель в дороге все устали и обозлились друг на друга. Тем более, что по пути к каравану присоединялись небольшие группы беженцев из Сидерима, которых разыскивали глашатаи по всей округе.

Разоренная страна находилась у северных границ Мадерека. И все же дыхание пустыни проникало и сюда, отсрочив наступление осенних холодов, но уже выкрасив листву в багряно-рыжие цвета. Девочка выглянула из крытой повозки, удивленно вертя головой по сторонам.

– Даналия, почему так получается, мы столько недель в дороге, а все еще ранняя осень? – поинтересовалась она у всадницы, ехавшей рядом с повозкой. Строгая с виду, затянутая в тугой корсаж простого дорожного платья всадница казалась воплощением достоинства и гордости, натянутой струной, настолько была выпрямлена, восседая на лошади. Тонкие росчерки бровей слегка поднялись, когда женщина услышала вопрос.

– Госпожа Раника, не вылезали бы вы из повозки. А осень, хм, Сидерим гораздо южнее Анаториса, так что можно сказать, осень сюда пришла вместе с нами.

– Это страна моего принца? – продолжила задавать вопросы Раника, словно и не слышала просьбы Даналии.

– Правильнее сказать, теперь это ваша страна. И моя в какой-то степени, – вздохнула всадница.

– Почему?

– Госпожа, вы еще такое дитя. Потому что я буду править этой страной до того момента, как ваш принц вернется, – снова вздохнула Даналия.

Караван расположился лагерем в паре часов езды до разрушенной столицы Сидерима. Те немногие беженцы, которым удалось спастись в войне, произошедшей год назад, и которых отыскали глашатаи – плакали, вернувшись вновь туда, где когда-то были счастливы. Где больше нет ничего, кроме руин. Даналия ходила среди сидериан, пытаясь их как-то подбодрить, поддержать, обещая, что скоро все наладится, и страна станет прежней. И тайком вздыхала все чаще, понимая, какую тяжесть взвалил на нее Фрам.

– Здесь… все разрушено, – тихо произнесла Раника, увязавшись однажды за Даналией на осмотр города.

– Да, госпожа, как видите, ваш принц не предлагает вам дворца, – ответила наместница с горькой насмешкой в голосе.

– Дворец, хм, дворец можно построить новый. А кто построит новое сердце моему принцу, которое здесь разбили? – девочка это сказала так, что на нее удивленно посмотрела не только Даналия, но и те сидериане, что пришли разбирать руины вместе с анаторийцами.

– Вот ты и построишь, девочка, – неожиданно произнесла пожилая женщина-сидерианка и поклонилась Ранике. – Добро пожаловать в Сидерим, госпожа.

Глава тринадцатая

– Чем определяется степень враждебности?

– Различием, противоположностью интересов.

– Это настолько важно, что два человека с одинаковыми целями становятся врагами?

– Цели одинаковые, но объекты разные. И если один объект достигнет цели, то второй непременно проиграет.

* * *

Рагард, год 2566

Покинув Мадерек, отряд Садара направился на север, с каждым дневным переходом приближаясь к границам Рагарда. По мере продвижения осень чувствовалась все более явственно, поскольку надвигалась не только по календарю, но и по мере отдаления от юга.

– Принц, разве Рагард не враг нам? – спросил на одной из стоянок Зелик.

– Нет, нам – не враг. Он нам… никто. А кем станет – дальше будет видно. Иногда, чтобы найти союзника, стоит пойти к врагу своего врага, – ответил Садар, делая какие-то пометки на карте.

– Так мы враждуем с Мадереком? – не унимался малолетний командир отряда, пытаясь понять ход мыслей того, кого назвал своим правителем.

– Опять же нет, скорее это можно назвать нейтралитетом, – пояснил принц, не скрывая от подчиненного своих взглядов на ситуацию.

– Принц, зачем мы идем в Рагард? Вы ищете союзника?

– И снова, нет. Я ищу денег. В данный момент меня волнует только это. А еще ищу жреца, который станет Верховным и моей опорой в королевстве со стороны духовенства, – принц поднял взгляд от карты, пристально рассматривая юношу.

– Но разве цитадель жрецов не южнее Мадры? – искреннее удивился тот.

– Мальчик мой, чтобы выиграть в сложившийся ситуации, мне нужен жрец, который не подчиняется Верховным Рагарда или Мадерека.

– Но… но все подчиняются им, это же… закон, – Зелик и вовсе опешил от намерений Садара.

– Поэтому мне нужен красный жрец, – спокойно ответил принц и вновь вернулся к карте, оставив без внимания то, как у мальчишки медленно, но неотступно глаза поползли на лоб.

Стрельчатые своды Красной цитадели подавляли. В отличие от воздушной кружевности южных городов жреческая крепость «красноплащников» массивной монолитной глыбой высилась на небольшом холме. Окруженная защитным рвом и толстыми непробиваемыми зубчатыми стенами, цитадель служила оплотом красных жрецов и словно всегда была готова к обороне от невидимых врагов. Хотя здесь, в самом центре Рагарда, вряд ли нашлись бы желающие штурмовать твердыню: к воинам-священникам относились с глубоким уважением и даже трепетом. И все же крепость именно подавляла своей несокрушимой мощью стрельчатых гранитных сводов, скорей являясь символом, нежели чем-либо иным.

Шаги гулким эхом отскакивали от каменных стен, не прикрытых даже коврами. Привычные к южной роскоши и легкости убранства последователи Садара ежились, пожимали плечами, словно мерзли в этой застывшей гранитной глыбе. Выросший в маленькой небогатой стране принц относился более равнодушно к мрачным коридорам, шествуя впереди своего отряда. Неизменный каменноликий Азит маячил за спиной, прислушиваясь и присматриваясь ко всему вокруг.

Темные фрески на стенах большого зала контрастировали с монолитными стенами коридоров. Даже такие приглушенные тона казались яркой цветной вспышкой в сравнении со шлифованным гранитом, окружавшим отряд со всех сторон, пока они продвигались к залу для аудиенций. Героические полотна поражали воображение своим размахом, и… "новые" сидериане покосились на Азита, заприметив слишком уж частое присутствие на картинах Разящих. Спутать их с кем-либо другим не представлялось возможным: белые волосы и красные глаза вкупе с гигантским ростом могли обозначать лишь неприкасаемых, живое оружие.

Небольшой зал, пустой и мрачный. У дальней стены, словно алтарь, – небольшое возвышение, на котором огромный черный меч. Старик в красных одеяниях поднялся с колен, завершив молитву, и развернулся к посетителям. Он был высок и крепко сложен для своего возраста, глубокими морщинами избороздившего лицо. Спокойный взгляд голубых глаз. Седые жесткие волосы длиной до плеч собраны в пучок ниже затылка. И лишь золотая застежка на плаще поверх сутаны-платья говорила о наивысшем жреческом ранге.

– Зачем пожаловал, наследник без престола? – по всей видимости, Командор был хорошо осведомлен о положении Садара, но, тем не менее, принял его, как принимал тех редких государей, которые решались навестить Красную цитадель.

– Затем и пожаловал, что пора престол принять, – ответил принц после всех церемониальных приветствий.

– Каким образом это связано с неожиданным посещением оплота "красноплащников"? – глава воинствующих жрецов редко удивлялся чему-либо, но нагловатому принцу удалось вызвать поднятие бровей седого Командора.

– Ваше Святейшество, покорнейше прошу… жреца на пост Верховного священника Сидерима, – Садар почтительно поклонился.

– Юноша… вы не ошиблись крепостью? Миряне много южнее, – жрец удивился еще больше.

– Ваше Святейшество, у меня есть серьезное основание просить именно красного жреца, для того чтобы возглавить духовенство в восстанавливаемой стране, – принц повторил поклон, покорно не поднимая взгляд от пола.

– Не вижу причин. Наш орден не интересуется мирскими делами, – отрезал Командор.

– Зато интересуется Разящими, – Садар поднял голову, улыбаясь.

– О как. А я уж было думал, слухи врут. Какая польза ордену с того, кто стал оружием мирян?