Текст книги "Летопись 1 (СИ)"

Автор книги: Андрей Ильин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

  – Спасибо. Ладно, я пойду. Буря стихает.

  – Нет, хорошо, что вы зашли. Идемте, я люблю хвастаться.

  – Чем? – удивился Алексей Павлович, оглядывая пустую террасу.

  – Вы на самом деле решили, что я ЗДЕСЬ живу?

  – А где? – тупо спросил Алексей Павлович.

  Вместо ответа Шарль коснулся указательным пальцем наручных часов. В монолитной, на первый взгляд, стене бесшумно открывается дверь.

  – Там, monsieur Снегирев! Идемте, примете душ и оденетесь. Чистый халат и белье найдете в шкафу.

  Алексей Павлович тотчас вспомнил, что голый и запоздало прикрыл промежность ладонями. Мужчина выглядит очень глупо, когда так делает. Типа, никто не знает, что у него там и даже не догадывается!

  Убранство комнаты – нет, зала! – поражало. Для Алексея Павловича, жившего в обычной «панели» на две клетки, все казалось роскошью необыкновенной. Мебель из мореного дуба – это в пустыне-то! – с вставками из настоящего золота, картины в позолоченных рамах. Что там нарисовано, неважно. Главное, рамы богатые! Мраморный пол покрыт коврами и шкурами тигров, образуя странный, но необыкновенно красивый узор. Гранитные стены с искусственной подсветкой зеленым, красным и белым, вставки розового мрамора, хрусталя, еще каких-то камней... И повсюду золото! Светильники на стенах и потолке, ножки столиков с роскошными вазами, подсвечники и посуда. Были такие предметы, которым Алексей Павлович и названия не знал. То ли кубки, то ли чашки. Может, тазики? Вся эта золотая хрень расставлена и развешана так, чтобы свет от люстр и светильников отражался и играл на мраморе и хрустале. Язык не поворачивался спросить – зачем все ЭТО!? Не будучи искушенным в искусстве, Алексей Павлович все же понимал, что красота не утилитарна. К ней не применимы понятия рассудка, цены и целесообразности. Душа радуется – вот и все. Только законченные идиоты считают ценностями смартфоны, телевизоры и мультиварки, а также штампованные механические повозки, называемые автомобилями. Настоящие люди ценят искусство, в которое вложена душа. И не важно, обработанные особым способом камни это, или тот же автомобиль, сделанный вручную. Главное, чтобы душу вкладывали. Только тогда ремесло – искусство.

  – Откуда это у вас? Как это все вот... Ну, яма посреди пустыни, дикари, пещера... В кино такое показывают, да. Но что б в реальной жизни такое было – ни за что не поверю! – ошеломленно прошептал Снегирев.

  – Ну, своим-то глазам вы верите? Кстати, можете и потрогать. Убедитесь, что все настоящее, никаких подделок и муляжей, – предложил Шарль.

  Француз буквально светился от счастья, что произвел такое впечатление. Хотя этот русский был пленником, но все же человеком образованным, понимающим. Совсем не то, что эти вымазанные глиной придурки.

  – С вашего позволения, я сяду, – с сильным акцентом промурлыкал Шарль.

  Алексей Павлович автоматически кивает, только сейчас заметив диван, пару кресел и столик на кривых позолоченных – да нет, золото! – и хрустальная столешница. На отдельной подставке источает слабый запах табака кальян, расставлены бокалы, рдеет вино в пузатом графине. Поодаль расположился огромный рояль. Ну, не огромный, но ошарашенному Снегиреву он показался очень большим. Странное покрытие, черное с белым, словно музыкальный инструмент сделан из мрамора. Петли, педали, ножки – все из золота. Алексей Павлович подходит, пальцы касаются гладкой поверхности.

  – Это мрамор! – округляются у него глаза. – У вас рояль из мрамора!?

  – Да, – скромно потупив глазки, отвечает Шарль. – Сделан из так называемого черного лунного камня, разновидность Labrador. Это ручная работа австрийских мастеров фирмы Brodmann. Ювелирная обработка камня от фирмы Grein Tec GmbH. Впрочем, эти названия вам мало что говорят, инструменту более полувека. Уже нет ни фирмы, ни мастеров, ни самой Австрии.

  Шарль заметно погрустнел, левый глаз дернулся, рука потянулась к графину.

  – Vous vous trompez, monsieur Charles, ce piano-moi un signe! (Вы ошибаетесь, господин Шарль, этот рояль мне знаком). – покачал головой Алексей Павлович. – И очень хорошо! – добавляет по русски.

  – Вот как!? – настала пора удивиться Шарлю. – Savez-vous surprendre! (Вы умеете изумлять!)

  – Ну нет, куда мне! – отмахнулся Алексей Павлович. – Зато командование здешней части умеет еще как. Я сяду, если позволите. Хочу задать несколько вопросов, не возражаете?

  – Прошу, – кивнул Шарль на кресло. – Давно пора, monsieur Snegirev.

  Алексей без разрешения наливает полный бокал вина, выпивает залпом.

  – Офигенное бухло… простите, забыл о манерах. Яма, дикари, мутанты и обезьяны долбанные ваши – от этого можно психом стать. А тут еще пещера Алладина… ладно, не стану выё… выкручиваться на пустом месте. Мое похищение заказано командованием базы?

  – Oui et non. (И да и нет)

  – ?

  – À mon gré, c'est-à tuer ou emprisonner. (На мое усмотрение, то есть убить или взять в плен)

  – Вообще ничего не понимаю! – вытаращил глаза Алексей.

  – Да все просто, – отмахнулся Шарль. – Мне объяснили, кто вы и что вы. Я решил убить – на что мне придурок? Но вы так лихо отбивались от моих милых уродцев, что я передумал и решил взять живым. Убежать отсюда невозможно, а убить всегда успею, – с улыбкой произнес Шарль на корявом русском языке.

  – Je vous remercie, monsieur, pour une réponse sincère. (Благодарю вас, господин, за правдивый ответ) – сиплым голосом поблагодарил Снегирев.

  Алексей Павлович сник, лицо осунулось, резче обозначилась щетина на скулах, плечи опустились.

  – О, выпейте еще вина! И не расстраивайтесь так, господин Снегирев. Жизнь продолжается!

  – Но может оборваться в любой момент, – прошептал Алексей Павлович.

  – Как и у всех. C'est la vie, monsieur Снегирев, – махнул рукой Шарль.

  Алексей наливает до краев, пьет, как воду.

  – Слушайте, Снегирев, это очень дорогое вино, а вы хлебаете, как будто это ваш русский квас! – возмутился Шарль. – Один глоток стоит больше тысячи рублей!

  Алексей Павлович икает, прикрыв рот рукой.

  – Простите, с непривычки… а у вас тут все дорогое! Даже вода. Вы ж не ведрами ее таскаете с болота, где гады скользкие плавают.

  – Да, не таскаю. Как вам местные жители? – поинтересовался Шарль.

  – Эти ваши глинобитные придурки с копьями? Я их поубиваю!

  – За что?

  – Они тупые. Космические корабли бороздят, а они с копьями! Нич-чем не интрис-с-сУЮТСЯ!!! И гадят, где жив-вут, сам видел... т-тупиковая ветф-фь! – махнул рукой Алексей Павлович.

  Шарль внимательно смотрит на опьяневшего русского, на лбу появляются морщины, пальцы мнут рукоять кнута, словно француз решает – бить или не бить? Достает из нагрудного кармана сигару, обернутую золотой фольгой. Украшенные позолотой с насечкой сигарные ножницы аккуратно срезают кончик, вспыхивает огонек зажигалки.

  – Хотите сигару, monsieur Снегирев?

  – Я не курю. И не пью! Так что вам от меня надобно, старче?

  – А это что за слово такое? Я еще не слышал!

  – Уважительная форма обращения к старшему мужского пола, – тут же нашелся Снегирев.

  – А женского? – подозрительно осведомляется Шарль.

  – Матушка, – не моргнув глазом отвечает Снегирев.

  – Ну, допустим, – поморщился Шарль. – Итак, господин Снегирев, я хочу предложить вам работу. Вернее, службу.

  – Предложить? – удивился Алексей Павлович.

  – Да. Потому что вы можете отказаться.

  – И?

  – И вернетесь в свою хижину. Туземцы рано или поздно убьют вас. Скорее рано. Они искренне верят, что все беды происходят от белых. Меня ненавидят и боятся, вас тоже ненавидят и боятся, но я здесь, а вы там.

  – Так они тоже у вас на службе?

  – Они рабы, обслуживающий персонал в бессрочной командировке. И материал для опытов.

  – Как это? – не понял Алексей Павлович.

  Шарль наливает вина, отпивает глоток, затягивается сигарой.

  – Это племя. Маленькое племя, которое за мои деньги было поймано в джунглях и перевезено сюда. Стариков перебили, женщин стерилизовали, несколько детенышей оставили. Эти двуногие скоты необходимы для уборки территории, грубой физической работы типа разгрузи – принеси – подай. На стройке этого – обвел он рукой зал, – были незаменимы. Увы, не все можно доверить механизмам.

  – Стерилизовали, – задумчиво повторил Алексей Павлович. – Но они вымрут. А воспроизводство?

  – Поймают новых! – отмахнулся Шарль.

  – Кто?

  – Да те же, которые вас сюда сунули, – рассмеялся Шарль. – Еще не поняли?

  – Неужели…

  – Именно так. А кто еще? После разгрома Европы и американского кризиса Россия если не доминирует в Африке, то играет значительную роль. Китайцы одержимы идеей возрождения Великого Китая. Здесь, в Африке, их значение нулевое. А “иваны” на коне.

  – Это так, – согласился Алексей Павлович. – Но я думал, что наши базы предназначены для контроля за уродами.

  – Так и есть. Но, во-первых, бизнес есть бизнес, людскую страсть к обогащение отменить еще не удалось. Во-вторых, чем, по вашему, я здесь занимаюсь? Вам не показалось странным, что мутанты смахивают на людей, только шерстью покрыты?

  – Так вы занимаетесь этой, как ее… генетикой? – удивленно спросил Алексей Павлович.

  – Генной инженерией, – уточнил Шарль и отпил еще вина. – Все это, – обвел он руками убранство зала, – и многое другое всего лишь гонорар за творческий труд на благо человечества. И России тоже, кстати.

  – А именно? – спросил протрезвевший Снегирев.

  – Вы всерьез полагаете, что военные могут сдержать наступление неисчислимых орд дикарей? Да, их сумели уничтожить, но только на время. Программа снижения численности при помощи генномодифицированных продуктов результатов не дала. Люди приспособились. Эпидемии и тому подобное тоже не дали стопроцентного результата. Слишком высокая рождаемость, вот в чем причина! Простейший способ сохранения вида – это рождаемость, черт бы ее побрал!!! – не сдержавшись, рявкнул Шарль. – О плодовитости китайцев знали все. Но кто мог предположить, что черномазые станут размножаться, как полевые мыши. По три-четыре ребенка за раз. Природа включила неведомый нам механизм ускоренной рождаемости, иммунная система вдруг заработала так, что никакие вирусы не могли пробить защиту! Пришлось использовать весь арсенал биологического и химического оружия, урон природе нанесен колоссальный, но они выжили!

  – Европа практически обезлюдела после войны, – недоумевающе произносит Алексей Павлович. – Обе Америки охвачены междуусобицей, аборигены сводят давние счеты с потомками англосаксонских переселенцев. Черных и белых режут под корень без выходных и праздников. Здесь, в Африке, тоже не очень многолюдно.

  – Сохранились места, где поселились выжившие. В основном, это бывшие национальные парки. Нетронутая природа, джунгли, обилие животных. Множество островов между Австралией и Юго Восточной Азией, там тоже хватает уродов. Все бы ничего, но они размножаются с чудовищной скоростью. Пять-шесть детенышей за один раз, представляете? И никакая зараза их не берет! По крайней мере из тех, что известны на сегодняшний день.

  – А вы, значит, придумываете новые?

  – Нет, – мотнул курчавой головой Шарль. – Я занят тем, что ищу надежный способ управления живыми существами. И за это мне платят. Только вот делать это официально нельзя – я говорю о работе. Еще осталось немало сукиных сынов и дочерей, которые одержимы идеями равенства и братства.

  – Ладно, пусть так. Я-то причем?

  – Мне нужен помощник, который освободит меня от рутины. Я должен заниматься наукой, а не следить за уборкой территории. Научный комплекс это не только лаборатория с компьютерами. Уборка территории, уход за лесопарковой зоной, контроль над туземцами – много чего. Вы будете надсмотрщиком, иначе говоря. И у вас появится шанс вернуться домой. Мне почему-то кажется, – прищурился Шарль, – что вы, если не разделяете, то сочувствуете идее превосходства белой расы. Нет?

  – Ну, в какой-то степени, глядя на явную дикость, так сказать, братьев меньших… – начал жевать сопли Алексей Павлович.

  – Oui assez d'absurdités à fouetter! (Да хватит чушь пороть!) – грубо прерывает Шарль. – Хотите сказать, что вас никогда не раздражали привычки людей другой веры и национальности? Вам нравится скупердяйство немцев, мелочность французов и наглость англосаксов? Вы в восторге от безалаберных арабов и от дикости негров? Вы действительно считали евреев самыми умными и даже избранными?

  – Нет, ну вы, конечно, правы, но, видите-ли…

  – Расизм, monsieur Снегирев, у нас в крови! Он не имеет цвета и не зависит от воспитания или образования. Китайцы считают себя избранной нацией, а свою потную страну зовут Поднебесной, не иначе! Негры с подачи дурноватых европейцев свято верят, что являются прародителями человечества и уже потому претендуют на исключительность. Да о чем говорить! – махнул рукой Шарль. – Любой, даже самый маленький народишко типа племени индейцев с притока Амазонки – а их тысячи, притоков этих! – надувает щеки и пыжится, воображая именно себя центром вселенной. Россия сегодня на подъеме. Так помогите ей удержаться наверху как можно дольше, упасть она без вас сумеет. Или вы не русский?

  – Хорошо-хорошо, я согласен с вами, – затряс головой Алексей Павлович. – Но хотелось бы задать несколько вопросов.

  – Mon dieu, le juste et miséricordieux! (Боже, праведный и милосердный) Какие еще вопросы, мать вашу!?

  Алексей Павлович вздрогнул и вытаращил глаза:

  – Это мы с вами не проходили!

  – Ваши доблестные военные научили. Итак?

  – Откуда все это? – тихо спрашивает Алексей Павлович, обводя взглядом зал. – На какие деньги построено, откуда берется электричество… рояль этот чертов как тут появился?

  – Меня финансируют частные лица. Электричество получают от мини реактора холодного типа. Ну, а рояль из лунного камня …э-э… подарок от доблестных русских военных.

  – Вы меня за идиота считаете, monsieur Шарль? – криво улыбнулся Алексей Павлович. – Оплачивать счета на сотни миллионов дураков нет. Только государство может платить такие деньги за научные исследования, но не напрямую, а через доверенных лиц. Да один только мини реактор холодного типа чего стоит! А рояль из лунного камня фирмы Brodmann провели по учетам, как вертолет огневой поддержки, списанный по причине уничтожения в бою. Вас финансируют через военную базу, верно? И командование базы кое-что отщипывает от ваших денег для себя. Я прав?

  – Примерно так, – кивнул Шарль.

  Рубиновая струя хлынула в подставленный бокал, Шарль отпил половину, задымила сигара.

  – Черт бы вас всех побрал! – разозлился Алексей Павлович. – Из-за этого меня хотели убить?

  – А разве мало? – удивился Шарль. – Во Франции убивали за бутылку вина, в Германии за кружку пива. Америкосы вовсе стреляли друг в друга без повода.

  – Но вы рисковали жизнями других людей! – повысил голос Алексей Павлович. От волнения он принялся ходить по залу туда сюда, размахивая руками.

  – Ничуть, – пожал плечами Шарль. – Мутантам было приказано убить только вас.

  – Приказано? Мутантам можно приказывать?

  – Да, mon ami, можно. Я именно тем и занимаюсь, чтобы приказывать напрямую живым существам, отключая базовые инстинкты самосохранения и продолжения рода. Вживлять так называемые “чипы” считаю дурным тоном.

  – Что еще за чипы?

  – Такое маленькое устройство, которое вставляют прямо в мозг. Оно по команде оператора генерирует сигналы различной частоты. Этот аппаратик очень мал, меньше спичечной головки, но позволяет полностью контролировать поведение человека или животного.

  – Сопротивляться можно?

  – Уничтожить можно. Сильным электромагнитным излучением. Сопротивляться -теоретически да, – скривился Шарль, – но на практике неизвестно. Надо иметь очень сильную волю, так как при сопротивлении чип причиняет сильнейшую боль. Воздействует на центральную нервную систему, возможна клиническая смерть, что-то там еще, – махнул рукой Шарль. – Я ученый, а не мясник!

  – Да, это совсем другое дело, – криво улыбнулся Алексей. – Если не секрет, каким образом вам удалось подчинить уродов?

  – Не только. И целое племя туземцев! – с гордостью поправил Шарль.

  – Я и говорю – уродов, – кивает Алексей.

  Шарль слегка поднимает уголки губ в улыбке.

  – Не стану спорить о терминах. Так вот, секрета нет, так как вы ничего в этих делах не смыслите. Объясню максимально упрощенно. Видите ли, бактериальный штамм, используемый в исследованиях рекомбинантных ДНК, был специально разработан – еще во второй половине двадцатого века! – чтобы быть зависимым от синтетического питательного вещества, которое не встречается в дикой природе. Он специально использовался для недопущения распространения рекомбинантной E.coli за пределами лаборатории. Синтетические аминокислоты позволяют создавать так называемые генетические брандмауэры, которые предотвращают побег на волю генетически измененным организмам. Comprenez? (Улавливаете?)

  – Ну…

  – Можете не продолжать, – скривил лицо Шарль. – La crêpe! Que dire alors? (Блин, как сказать-то?) Короче, генетически измененные бактерии, чья жизнь зависит от синтетических аминокислот. Намного проще изменить генетический код бактерии, чем менять геном животного, понимаете? В природе существует только двадцать аминокислот, из которых бактерии создают белки, необходимые для своего функционирования. Их количество огромно! Но рецепт каждого закодирован в геноме организма. Если научить его производить только определенный тип белков, то это и есть контроль, вам понятно?

  – В целом – да, – замедленно кивает Алексей. – Итак, вы работаете над проблемой подчинения больших групп животных и людей единой программе. Или, – делает паузу Алексей, – одному человеку?

  – Это одно и то же, – усмехается Шарль, – не находите?

  – Согласен. Но если вы приказали мутам убить только меня, почему они не выполнили приказ? Тогда погибло несколько наших солдат, господин ученый!

  – Началась стрельба, ГМО среагировали на смертельную опасность. Отключение базовых инстинктов чрезвычайно сложная задача. А ваши солдаты – они знали, какую профессию выбрали, – пожал плечами Шарль.

  – А гражданские? Преподаватель со студентами?

  – Ни в коем случае. Господин Волошский работает на меня. Или со мной, не знаю, как правильно.

  Снегирев замирает.

  – На вас? – шепчет он.

  – Да, – кивает Шарль. – А откуда я, по вашему, беру материал для опытов? Сам, что ли, по джунглям бродить буду?

  – Но Волошский ботаник!

  – Как я балерина, – ухмыляется Шарль. – Он и эта рыженькая – Новак, что ли? – генетики, мы работаем вместе.

  Алексей Павлович окончательно сникает. Кресло недовольно скрипит под весом брякнувшегося тела, лицо вытягивается, появляется страдальческое выражение.

  – То есть она… они… знали, что меня должны убить!

  – Ну конечно. И, должен вам заметить, серьезно рисковали!

  – Просто герои! – согласился Алексей Павлович. – Надо будет при случае поблагодарить.

  – Ну-ну, mon ami, не вынашивайте злобных планов. Лучше давайте обсудим вашу работу. Если вы, конечно, согласны.

  – Согласен, – прошептал Алексей Павлович. – На все согласен.

   ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

  Сыромятная буйволиная кожа разрезается на узкие полоски и аккуратно раскладывается на ровной поверхности. Проволока нужна из качественной стали, иначе быстро рвется и острые концы повреждают кожу. На конце обязательно закрепляется стальной шарик. К нему припаивается тросик, вокруг которого, собственно, все и закручивается. То есть переплетается и прикрепляется к прорезиненной рукоятке. Хлыст готов! Перед употреблением рекомендуется смочить в крутом солевом растворе с молотым перцем. Немного потренировавшись, вы легко, с одного удара, будете спускать шкуру с человека. Приобретя необходимый опыт, рассекать до кости, разрубая нервные волокна и сухожилия. Мастера выбивают глаз стальным шариком или ломают переносицу с одного удара. Мастера уровня экстра вышибает передние зубы. По одному.

  Алексей Павлович не был мастером. От просто хлестал со всей дури глиномазых дикарей, желая отомстить за унижения и боль. Вы не считали меня человеком? Получите! Конечно, не все туземцы принимали участие в экзекуции над белым пленником, только несколько человек, остальные стояли в стороне и смотрели. Но ведь не возражали! К тому же Алексей Павлович не различал туземцев по лицам. Они для него все были на одну морду. Не щадил и женщин – ни к чему вникать в детали.

  Избитые и перепуганные дикари сбились в кучу на окраине поселения. Алексей Павлович так намахался кнутом, что рука ныла. Вдобавок несколько раз задел себя кончиком кнута. Тем самым, на котором железный шарик. Очень больно! Из зарослей лопуховой травы высунул морду любопытный мут. Снегирев поворачивается, руки движутся, сматывая хлыст. Глаза человека и ГМО встречаются. Хлыст готов к удару, пальцы сжимаются на рукояти. Урод чувствует настроение человека, желтые глаза наполняются злобой, показываются клыки. Похожий на гориллу, с мощными передними лапами и обладающий недюжинной силищей, мут опасный противник. Хлыст, да еще в неумелых руках помощник хреновый.

  – Ладно, в другой раз, – хриплым голосом произносит Алексей. – Попозже скушаем шашлычок из мутятины.

  Алексей подходит к дикарям. Грязные, потные – глина течет мутными потоками, – вонючие – и это те, кто еще недавно глумился над ним в гадкой яме.

  – На уборку все! – указывает Алексей. – Свое дерьмо собрать!

  Русского языка туземцы не знали, но поняли все. Они могли набросится толпой на белого человека, никакой хлыст не помог бы, но страх превратил их в стадо. Не было вождя, а плеть напрочь вышибла чувство достоинства. Туземцы покорно собирают засохшие кучки, Алексей идет сзади, потирая правое плечо – болит, зараза, с непривычки! Надо тренироваться – решил про себя Снегирев. И вообще, хватит дурака валять, надо брать себя в руки. Качать мышцы, отрабатывать удары – благо, есть на ком, – и учиться стрелять. Если ты один, помощи ждать неоткуда – бейся с этой жизнь насмерть!

  Людской запах привлек мутантов, твари начали приближаться. Алексей выхватывает у ближайшего дикаря дубину, берет как копье, обломанный конец служит острием. Хлыст описывает в воздухе круг и с силой врезается в то место, где мгновение назад был мут. Тот едва успевает отскочить. Урод припадает на передние лапы, обнажает клыки. Взгляды человека и полузверя встречаются вновь. Стая замирает, наблюдая за вожаком. Глиномазанные дикари шарахаются прочь, но несколько человек остаются, изготовившись к бою. Мутанты и их достали – понял Алексей. Тем лучше!

  – Давай, прыгай, урод из пробирки, – предлагает Снегирев вожаку. – Один из нас пойдет на шашлык.

  Тварь отзывается низким ворчанием, но с места не двигается. Желтые обезьяньи глаза прожигают насквозь человека. И, если мелькнет хотя бы искорка страха, полузверь бросится в атаку. Страх – признак слабости, верная примета грядущей победы.

  – А вот хрен ты угадал! – рычит Алексей, быстро сматывая хлыст. Взмах, кожаные кольца разматываются с бешеной скоростью, хлыст превращается в змеиное жало со стальным наконечником, которое устремляется прямо в переносицу. Не дожидаясь удара – попал не попал! – Алексей бросается вперед, замахнувшись примитивным копьем. Любое, даже самое сильное и злобное существо инстинктивно оберегает глаза. Тиранозавр, чудище с клыками в полметра и то тряс башкой, уклоняясь от мухи, норовящей сесть в глаз. Если, конечно, во времена ящеров были мухи. Да были, чего там, эти мелкие гадючки всегда были и будут. Мут задирает башку, уклоняясь от удара и чуть сдвигает вбок, на мгновение обнажив то место на шее, где проходит яремная жила. Острый, как коготь, обломок дерева пробивает шкуру, фонтан крови бьет в человека с такой силой, что заливает глаза и лицо, темные потоки текут по груди и животу. В следующее мгновение Алексей залит кровью от макушки до пяток, пришлось даже отступить на шаг и по-собачьи трясти головой, вытирая тыльной стороной ладони глаза. Помогло не очень, кровавая пелена все равно мешала видеть.

  “Сейчас набросятся! – мелькнула мысль. – Сожрут, не успею опомниться”!

  Какое там! Стая, ошеломленная столь быстрой смертью вожака, и не думала бросаться в бой. Мутанты поворчали для приличия и начали медленно отступать в заросли, не спуская глаз со страшного человека, умытого кровью вождя. Он в крови с головы до ног, от новеньких солдатских штанов остались клочья, майка исчезла. “Когда успел? – удивился он. – Вроде мут меня не драл. Или драл?” Несколько глубоких царапин вдоль и поперек груди свидетельствовали, что драл да еще как! Не обратил внимания в пылу схватки.

  – Faire cuire! (Приготовить!) – скомандовал через плечо дикарям.

  Туземцы понимали по-французски несколько слов. А если б не понимали, что с того? Плеть – универсальный язык общения. “На полусогнутых” прибежал местный знахарь с уже готовым снадобьем для ран. Алексей было с недоверием отвел дрожащую руку, но в глазах туземного лекаря было столько страха и желания выслужится перед господином, что Снегирев все же разрешил полечить себя. От знахаря буквально пахло страхом, он весь дрожал, руки тряслись, кожа покрылась пупырышками, обильный пот смыл глину и мухи облепили незащищенное тело, но знахарь самоотверженно продолжал лечение ран. Алексей заметил, что мухи почему-то игнорируют его.

  – Вы что, расисты? Я вам руки не подам! – оскорбленно вскинул подбородок Снегирев и посмотрел вдаль.

  Шарль до конца не доверял русскому хотя бы потому, что тот мог убить его в отместку за плен. О том, что можно – и нужно! – отомстить за смерть русских солдат, он и мысли не допускал. Солдаты, мол. И вообще, знали, на что идут. В свое жилье Шарль не допускал никого. В так называемую лабораторию тем более. По косвенным признакам Алексей догадывался, что ничего сверхъестественного у Шарля нет. Никаких подземных комплексов, напичканных электроникой. Никаких космических аппаратов на случай срочного побега, никакой вооруженной охраны. Шарль обходился минимумом, а роль вооруженной охраны играл он сам, никогда не расставаясь с пистолетом. Ежедневно Алексей слышал приглушенные расстоянием выстрелы и гадал – в кого или во что палит француз? И вообще, зачем ему умение метко стрелять, он же чокнутый ученый!

  Алексей по-прежнему жил в хижине. Шарль выдал ему складной стул, раскладушку, матрас и постельное белье. Все со штампом воинской части. Одежда состояла из солдатских штанов песочного цвета и майки. Широкополая панама на голову, резиновые шлепанцы на ноги. С одной стороны этого достаточно, с другой – в таком виде не убежишь, пустыня убьет полураздетого человека за считанные минуты.

  “Отношения” с дикарями быстро наладились, глиномазые даже научились понимать несколько слов по-русски. Кстати, о глине. Алексей довольно быстро понял, что мазать тело глиной не глупый обычай дикарей, а повседневная необходимость. Кожу, незащищенную одеждой, сжигает солнце, грызут мухи, а трава и кусты оставляют глубокие царапины, даже самая малая из которых способна убить человека – инфекции! Если дикари чувствовали себя как дома, то Алексей испытал прелести акклиматизации в полной мере. Понос, лихорадка, головная боль, скачки давления и укусы насекомых, порезы и потертости ног – все хлебал полной ложкой! Ко всему добавилась слабость, головокружение и потливость. Шарль с умным видом предположил, что это отравление. Отрава, де, накопилась в организме! На естественный вопрос как вывести только пожал плечами, сволочь, какую-то травку посоветовал. Мол, собери, выдави сок и пей с кипяченой водой натощак три раза в день. Потом пропотей и отрава выйдет. А что травка эта растет в расщелинах на высоте пятого этажа, это ничо!? Шарль расщедрился на витамины, регулярно выдавал пластиковые цилиндрики с приятно пахнущими таблетками. Принимать нужно было каждый час по одной, на ночь сразу три. Вначале Алексей отнесся с недоверием – мало ли что там! Что? Отравить хотят таким способом? Шарлю нужен работоспособный слуга, вот и все. После регулярного приема таблеток Алексей почувствовал прилив сил, у него улучшилось зрение, стал меньше уставать и гораздо легче переносить жару. Даже ногти перестали шелушиться от недостатка кальция, затвердели, как волчьи когти.

  Дикари наотрез отказывались лезть на стены. Ни плеть, ни простецкий, но все равно эффективный мордобой воздействия не оказывали. Алексей Павлович полез сам. Только вот забыл бывший интендант третьего класса, что слазить куда труднее, чем подниматься. В результате белый господин полдня просидел на выступе, терпя жару, жажду и насмешки дикарей, которые были уверены, что беложопый гад ни за что не спустится. Сдохнет от обезвоживания к закату. Или сорвется вниз. Бац, в лепешку!

  Алексей слез. Сорвал ногти, содрал кожу с коленей и ладоней, разбил голову, сорвавшись с очередного уступа и приземлившись на другой плашмя, словно дохлая жаба. Но слез. “Ладно, суки! – думал он, лежа в своей хижине на полу, – я оклемаюсь и покажу вам кузькину мать. Впрочем, что взять с дикарей? Я для них чужой, инопланетянин и вовсе враг, как и любой другой белый. Для Шарля я тоже вроде забавы. Игрушка! Надоем – выбросит. Или для опытов использует. Интересно, чем он вообще занимается в своей норе? Ведь не просто так на него деньги тратятся! Вопрос – кто и зачем? Если не подохну от поноса, выясню”.

  Не подох, но сильно похудел. Из-за постоянного лазанья по скалам кисельные мышцы отвердели, задубевшим ладоням стал нипочем раскаленный на солнце камень и песок, сердце больше не проваливалось в никуда при взгляде вниз. Похоже, витамины Шарля тоже помогли. Снегирев заметил одну особенность – если некоторое время посидеть на уступе или вершине скалы, ни о чем не думая, а просто вслушиваясь в звуки ветра, наступает странное состояние покоя. Странность в том, что начинаешь воспринимать себя как бы со стороны. Ты чувствуешь, о какой камень можно опереться, куда ставить ногу, выдержит ли твой вес этот карниз. Поначалу Алексей воспринял с иронией– медитация, мол, частичное погружение в нирвану с последующим выныриванием. А дальше больше – приму позу лотоса и воспарю! Все это неоднократно показано в дешевых фильмах про китайские единоборства. Вьетнамских, лаосских и киргизских, а также монгольских и тибетских нет, а китайские есть! И хотя единоборства ни разу не спасли Китай от бесчисленных толп захватчиков, поклонникам глупой клоунады несть числа. Вдоволь намахавшись палками, китайцы построили стену, чтобы хоть как-то защититься от грабителей. Много позже обзавелись нормальной армией и ядерным оружием. Но махать палками не перестали! А чо, идиотам нравится.