Текст книги "Красный Барон"

Автор книги: Андрей Посняков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

Глава 4
Осень 1705 г. Барселона
На службе у короля Карла

Громов все же не был глупцом и догадался сразу: вот почему так халатно отнеслись к его делу, вот почему не пытали, не допытывались подробностей, а просто поспешили отправить на виселицу. Помощник судьи барон де Мендоза таким образом подставлял непонятного бродягу вместо себя, ведь он сам и был английским шпионом, резидентом, столь ловко увернувшимся от удара – нате вам Громова, берите! Он-то и есть – соглядатай, его и повесить немедля. Да, все так и есть.

А теперь что ж: барон тоже получил за свои услуги награду – губернаторскую должность, славу, богатство, почет! Ишь, сидит теперь, пишет… доносы? Так вроде некому уже – ему самому теперь должны доносить.

– Рад, что вы живы, друг мой, – поиграв перстнями, улыбнулся барон. – Признаться, вы мне сразу понравились, да я этого и не скрывал.

Хм, понравился… Андрей хмыкнул, но тут же изобразил на лице самое благожелательное выражение: чего обижаться-то? Такие уж здесь нравы. Тем более всего через несколько лет ситуация в Испании изменится, на трон, ценой отказа от французской короны, крепко усядется Филипп Бурбон, в экономике станет чуть легче, с каталонским сепаратизмом безжалостно расправятся, а этого прыткого барона – повесят! Всенепременно повесят, если, правда, тот не успеет сбежать. Такова се ля ви – да.

– Вижу, вы все прекрасно понимаете, – бывший помощник судьи расплылся еще в более довольной улыбке. – Кстати, чтоб вас окончательно утешить… Знаете, что я сейчас пишу?

– Только не говорите, что фантастический роман, – скривился Громов.

– Опять шутите? – губернатор потер руки и тщательно промокнул только что написанное большим пресс-папье с до блеска начищенной серебряной ручкой. – Это – ваш лейтенантский патент, вот, возьмите. Берите, берите, не стесняйтесь, я уже поставил печать.

– Лейтенантский патент? – удивленно переспросил молодой человек. – И что я должен буду делать?

Барон Мендоза расхохотался:

– Что и все, друг мой! Что и все мы – служить! Светлейшему королю Карлу. С санкции лорда Питерборо, моим распоряжением и этой бумагой вы назначаетесь командиром полуроты – плутонга, расположенного в хорошо знакомой вам крепости Монтжуик!

– Что?! – Андрей едва не поперхнулся слюною.

– Успокойтесь, туда ныне войдут совершенно другие войска… разве что тюремщики да палач останутся прежние – зачем менять добросовестных служак?

«Вот этот-то палач тебя при Филиппе и вздернет!» – мстительно подумал молодой человек, вслух же, естественно, ничего такого не сказал, соображая, что, может, оно все и к лучшему?

– Уверен, что вы согласитесь.

– Но… я никогда не был военным…

– А им и не надо быть! – ободряюще усмехнулся сеньор Мендоза. – Руководить – не столь уж и трудное дело, к тому же вы еще молоды, успеете всему научиться. Должность приличная, к тому же – и жалованье… и самое искреннее расположение высших должностных лиц, что очень много значит, поверьте!

Андрей едва не зашелся в нервном смехе:

– Не сомневаюсь.

– Вот и славно! – потер руки барон. – Проверьте, правильно ли я вписал ваше имя – Андреас Громахо.

– Как-как? – Громов привстал со стула, но тут же махнул рукой. – А, черт с вами, пусть будет Громахо. Почти как Громыко – тот тоже был Андрей Андреевич.

– Не понимаю… о ком вы?

– Так, о своем. Так вы, дорогой барон, что-то сказали насчет жалованья?

– Жалованье? – Желтое лицо губернатора сразу сделалось скучным. – С жалованьем, честно скажу, у нас пока не того… не очень…

– Ха! – бесцеремонно оборвал собеседника новоявленный лейтенант. – Бесплатно только москиты кусают! Как же без жалованья-то служить? Мне ведь и костюмчик справить надо, и оружие… достойно экипироваться.

– М-да, задача, – барон Кортасар-и-Мендоза скорбно почмокал губами и, немного подумав, махнул рукой. – А, была не была – часть жалованья я, пожалуй, вам все ж таки смогу выдать. Ну хотя бы треть.

– Половину! – обнаглев, твердо заявил Андрей. – Так сказать – аванс.

Вообще-то служить он не собирался, а вот деньги вполне могли пригодиться.

– Вот, вот ваши пиастры, пересчитывайте, ровно тридцать пять штук! Извините, что серебро…

– Ничего, – ухмыльнулся Громов. – Сойдет и серебришко. Только не говорите, что уже завтра к службе приступать надобно.

– Так… завтра и надо бы, – развел руками барон. – Хорошо – послезавтра, до этого времени там и сержанты управятся или даже капралы.

– Вот и славно, – молодой человек аккуратно сгреб серебряные пиастры в мешочек, где уже лежали гинеи, и шутливо приложил к голове руку:

– Ну все, господин губернатор! Послезавтра выхожу на службу, а покуда – адье, ваша честь! Пойду экипироваться да праздновать.

Андрей провел ночь в раздумьях. В доме кузнеца, расположенном на окраине, у городской стены с видом на гору Тибидабо, празднование победы и спасения от виселицы затянулось почти до утра, но Громов ушел раньше, улегся во дворе, в пристройке около кузницы, на мягком, набитом свежей соломою тюфяке, да так и не смог уснуть – думал. Слишком уж был взволнован, слишком уж много всего произошло за этот такой неправдоподобно длинный день. Служить сомнительной легитимности королю Карлу – как и кому другому – молодой человек вовсе не собирался, намереваясь поскорее вернуться в Калелью и начать поиски корабля и Влады. По здравому рассуждению, насчет «Барона Рохо» Андрей все же не был уверен – вряд ли судно столько дней кряду ошивалось у побережья, наверняка куда-нибудь ушло – ищи его теперь! Ну хоть что-то о нем узнать – быть может, о капитане, шкипере, матросах – и то дело. Что же касаемо Влады, то и тут все казалось столь же запутанным, и Громов пока знал точно только одно – если девушка здесь, в восемнадцатом веке, так искать ее нужно в Калелье и близлежащих деревнях – куда она еще могла выплыть? Уж точно не в Матаро. Правда, сейчас-то Влада запросто могла оказаться и там. И даже здесь – в Барселоне. Но след – ниточку – вне всяких сомнений, нужно было искать в тех деревнях. Красивую полураздетую девушку наверняка заметили и запомнили – так что отыскать ниточку, по мысли Громова, особых проблем не составляло. Вот и нужно было отправляться – завтра же! Только для начала узнать – как? Да хоть пешком, или нанять повозку, а еще лучше – лодку, баркас – денег теперь хватало.

Андрей улыбнулся, заложив руки за голову и вполуха слушая певшего где-то за дверью сверчка. Добраться до Калельи нетрудно, как и расспросить… вот только язык! Вряд ли крестьяне или рыбаки знали английский так, как, скажем, Жоакин Перепелка… Так вот его с собою и взять, заплатить даже – вдвоем-то веселей, да и те места парень хорошо знает. Вот проспится парнишка к обеду… впрочем, можно и пораньше разбудить, за окном, кстати, уже брезжил рассвет.

Чу! Громов приподнялся на локте, услыхав какие-то странные звуки, доносящиеся со двора, со стороны кузницы. Словно кого-то пытали или… или надрывно кашлял чахоточный больной, выплевывая остатки легких. А скорее…

Андрей вдруг улыбнулся и подошел в двери. Распахнул…

Так и есть! У стоявшей рядом с кузницей объемистой кадки с водою притулилась чья-то согбенная фигура, наверняка – кто-то из вчерашних гостей-пьяниц. Ох, как бедолагу ломало, рвало! Да уж, выпили-то немало, у самого-то Громова немножко побаливала голова. Так, чуть-чуть – вино-то хорошее, качественное, не та гнусная бодяга, какой в российских магазинах торгуют.

– О, святая дева Монтсерратская! – подняв руки к небу, со стоном воззвал несчастный. – О, черная девственница, помоги, не дай погибнуть! Клянусь, больше никогда…

В принципе, Андрей понял почти все из произнесенного, и – наконец, распознав бедолагу – подошел к бочке, участливо похлопав блюющего по плечу.

– Что, Жоакин, плохо?

– Ох, сеньор Андреас, плохо!

Юноша повернул голову, бледное лицо его казалось осунувшимся и больным, руки дрожали, в темных глазах стояли боль и тоска:

– Никогда больше не буду этак…

– Все так говорят, – усмехнулся Громов. – Однако при первом же удобном случае все начинают сначала, и, более того – сами этот случай ищут. Ты водички-то попил?

– Да-а… И голову прополоскал… Ничего не помогает!

– Надо рассол… оливковый хотя бы. Эта вода – она тут не для питья?

– Нет, – застонав, парнишка покачал головой. – Для кузницы.

– Тогда раздевайся – и полезай в бочку!

Жоакин в ужасе захлопал ресницами:

– Что вы такое говорите, сеньор Андреас? Водица-то здесь холодная!

– Вот и хорошо, что холодная! – посмеиваясь, Громов взял парня за шиворот и сильно тряхнул. – А ну! Кому сказано – полезай!

– Ой, господин… Я же умру, заболею!

– Как раз вылечишься… От похмелья еще никто не умирал.

Не тратя больше времени на бесполезные споры, молодой человек схватил подростка в охапку и с хохотом бросил в бочку, а затем еще и пару раз окунул с головой, не обращая внимания на вопли.

– Что тут такое, господи? – распахнув ставни, высунулся из окна заспанный хозяин в смешном ночном колпаке с кисточкой.

Громов помахал ему рукой:

– Доброе утро, почтеннейший сеньор Жауме. Наш юный друг Жоакин решил искупаться в твоей бочке. Ничего?

– Да ничего, пусть купается. Завтра все равно новую воду привезут, а эту выльем. Да! Ежели захотите позавтракать – сейчас Льота пожарит яиц. И вино еще не кончилось, х-ха!

Смачно зевнув, кузнец захлопнул ставни.

– Ну что, накупался? – молодой человек посмотрел на дрожащего парня. – Тогда вылезай. Сейчас завтракать будем – вон, в летней кухне уже Льота хлопочет. Доброе утро, Льота!

– И вам да поможет Святая Дева, сеньор!

Громов и сам не заметил, как поздоровался с кухаркой – румяной и добродушной женщиной, вокруг которой уже бегали младшие детишки Жауме – как видно, выпрашивали что-нибудь вкусненькое.

– Ну вылезай уже!

– У-у-у-у! – дрожа всем телом, Жоакин выбрался из бочки – струйки воды стекали с его лохмотьев грязными журчащими ручьями.

– Я водяной, я водяной! – по-русски пропел Громов и толкнул парня в плечо. – А теперь – зарядка! Ноги на ширину плеч – оп.

– Госпо-о-один…

– Ставь, говорю, иначе снова в бочку брошу! Наклоны… раз-два. Раз-два, раз… Теперь – попрыгали, оп-оп-оп… Побежали! Да ноги-то по земле не волочи, поднимай коленки повыше!

Через полчаса интенсивной терапии пришедший в себя Жоакин чинно сидел рядом с Андреем за небольшим столиком у летней кухни, и в обе щеки уплетал яичницу, жаренную на оливковом масле.

– Кушай, кушай, – расслабленно потягивая вино, ухмылялся Громов. – Ишь, как тебя на аппетит-то пробило.

От иезуитски предложенного сотрапезником «стаканчика доброго винца» подросток, страдальчески скривившись, отказался, но в себя, после водных процедур, зарядки и плотного завтрака, более-менее пришел и стал вполне подходящим для беседы, чем не замедлил воспользоваться хитрый «дворянин руссо».

Правда, все предложения Андрея Жоакин с ходу отверг.

– Как? Уехать? И не приступить к службе? Вы ж, господин Андреас, нынче – королевский лейтенант, сами вчера патентом хвастали.

– Ну уж и хвастал… – молодой человек уязвленно покривился. – Просто показал.

– И сразу же решили стать дезертиром! – укоризненно покачал головой Жоакин. – Нет, нет, не спорьте – ваше отсутствие именно так и будет выглядеть. Можете не сомневаться, схватят вас быстро, и столь же быстро повесят, не затрудняясь особым расследованием…

– Уж в этом не сомневаюсь, – буркнул Громов. – Схватить да сразу повесить – вообще в добрых местных традициях.

– Тем более, – продолжал юноша, хитро прищурив глаза. – Никто вам ничего не скажет! Ни в Калелье, ни в других деревнях. Вы, сеньор Андреас, для них – опасный и подозрительный чужак! Тем более вести о вашем дезертирстве со службы распространятся быстро, и где вас будут искать? Именно там, откуда и привезли.

Молодой человек задумался – мальчишка-то, по сути, был прав, как ни крути. Но что же оставалось делать? Просто сидеть здесь сложа руки… даже не сидеть – служить, отрабатывать лейтенантский чин и жалованье!

Помолчав, Жоакин склонил голову набок и улыбнулся:

– Вам, достопочтенный сеньор лейтенант, никак нельзя без верного слуги. Это вообще как-то странно, чтоб благородный человек, да при такой должности – и вдруг сам по себе, без прислуги.

– Это ты ко мне, что ли, в слуги набиваешься? – с усмешкой перебил Андрей.

Парнишка тотчас же кивнул:

– Угу. Именно так и есть.

– Что ж…

Молодой человек задумался – в принципе, иметь при себе знающего все местные закорючки человека было бы явно неплохо, тем более – переводчика.

– Я буду вам верным слугой всего за один дублон в неделю, сеньор!

– За дублон, о как! А серебро тебе не подойдет?

– Пиастры? – оживился парень. – Еще даже и лучше – не надо возиться с разменом.

– Не слушайте этого малолетнего пройдоху, сеньор, – неожиданно влезла в разговор убиравшая со стола посуду кухарка. – За дублон можно нанять целых двух слуг, да еще и конюха! Дублон в неделю – надо же, раскатал губу! Да он еще и украдет столько же!

– Я что же, по-твоему, похож на вора, Льота?

– Конечно, похож! Оборванец оборванцем.

– Да тьфу на тебя!

Уловив общий смысл беседы, молодой человек грозно взглянул на Перепелку:

– Ты что же, меня ограбить хочешь?

– Сеньор! – молитвенно сложив руки, Жоакин посмотрел на своего будущего господина честнейшими и преданнейшими глазами. – Я ж для вас все устрою – а это не так уж и просто, поскольку вам нужно многое. Одних батистовых сорочек – дюжину, из которых полдюжины – с кружевами, а полдюжины – простых. Еще и камзол, и панталоны, и кафтан с вышивкой, не говоря уже о треуголке с плюмажем! А шпага, пистолет, перевязь? О, здесь такие ушлые оружейники – вам запросто всучат дрянной фитильный пистоль по цене колесцового!

– Ты что же, полагаешь, я совсем слепой и не разбираюсь в оружии? – возмутился Громов.

Парнишка замахал руками:

– Что вы, что вы, почтеннейший сеньор! Просто здесь такие люди, ага. Их надо знать, торговаться – а как же вы будете торговаться, не владея языком? Да и не к лицу это благородному человеку.

– Ну ладно, ладно, убедил, – Андрей раскатисто расхохотался и прихлопнул ладонью по столу. – Считай, что ты уже принят на службу. Сегодня же получишь свой дублон, точнее – гинею…

– О, господин!

– И отправишься в Калелью – разузнаешь там для меня кое-что.

– Госпо-о-оди-ин! – протянул Жоакин уже другим тоном, в котором явно слышалась неподобающая для слуги насмешка. – Вот вы меня отправляете, ага! Путь-то не такой уж и близкий – дня три туда, столько же обратно, да там еще… И что вы здесь будете без меня делать? Кто сыщет для вас жилье, кто все обустроит? Кто? Или вы думаете, дядюшка Жауме будет вам помогать – так ему некогда, он же кузнец, а не слуга.

И вновь мальчишка говорил дело, рассуждая вполне логично. В самом деле, нужно было как-то здесь обустраиваться, ведь кто знает, насколько затянутся поиски? И – даже если Влада здесь, даже если она найдется – что дальше? Как скоро удастся отсюда выбраться, вернуться в свою эпоху? Может быть, вообще никогда!

Господи-и-и… Ну надо же так влипнуть! Или это все – просто затянувшийся кошмарный сон? Ага, сон… вздернули бы – вот был бы сон.

С остервенением сплюнув, Андрей выхлестал три стакана вина – один за другим, без перерыва и закуси, да посмотрел вокруг так, что Жоакин шарахнулся в сторону, отпрянув:

– Что с вами, сеньор? Не беспокойтесь, все устроится в наилучшем виде!

– Хотелось бы верить, – опустив опустевший стакан, на полном серьезе отозвался Громов. – Хотелось бы.

Все устроилось за три дня. В течение первого Жоакин подобрал подходящее жилье, сняв апартаменты с полным пансионом на втором этаже небольшого особнячка на узенькой улице Бисбе. Тогда же была заказана одежда – лучшему барселонскому портному, которому еще пришлось доплатить за срочность – не являться же на службу в отрепьях! Еще посетили сапожника, заказав четыре пары башмаков, две – с пряжками и две – с шелковыми бантами, на выход в приличное общество, а уж потом очередь дошла и до оружейников: два пистолета с кремневыми замками, шпага, кираса, офицерский жезл. Да! И конечно же – дюжина белых батистовых сорочек, и еще две сорочки ночных. И шелковые носовые платки, и два парика, один опять же – на выход, и вообще много чего по мелочи, в том числе и какой-то индейский идол, купленный Жоакином просто так – «для обстановки».

– Такое чудо есть в каждом богатом доме, – поставив идола в углу, пояснил подросток. – И нам без него никак нельзя – а вдруг кто в гости заглянет? Какой-нибудь благородный человек… или даже дама.

Слава богу, хоть мебель да постельное белье были хозяйскими и входили в стоимость аренды квартиры, о чем с достоинством уведомила домовладелица – дона Эвальдия – подвижная сухонькая старушка в платье из черного крепа – вдова какого-то полковника или команданте – майора. Кроме этого особнячка, дона Эвальдия еще владела двумя ветряными мельницами у реки Льобрегат и мостом через другую речку – Безос. За проезд по мосту доверенное лицо вдовицы усердно взимало плату, не такую уж и большую, но постоянную.

– Надо, сеньор Андреас, и нам какую-нибудь мельницу купить, – отчитываясь вечером в тратах, завистливо протянул Жоакин. – Или мост. Да, летом реки пересыхают, зато в другое время года – доход верный.

– Погоди ты с мельницей, – вытянув ноги в удобном кресле, новоиспеченный лейтенант Его сомнительной легитимности Величества короля Карла Габсбурга, внимательно читал поданный слугой список. – Это вот что у тебя? Учителя какие-то.

– Ой, господин, совсем забыл сказать! – юноша всплеснул руками. – Этот вот месье Жан-Жак Обри – учитель обходительности и хороших манер, без которых благородному сеньору нынче никак нельзя, я вот и подумал, что вы все же из Московии, из России, а тамошние манеры могут сильно отличаться от наших, и было бы хорошо…

– Ладно, согласен, – кивнул «благородный сеньор». – А это кто?

– Месье Кавузак, учитель фехтования и танцев, вы сами просили.

– Ах да, да, – припомнил Андрей.

Фехтованием и впрямь нелишне было заняться, если уж врастать в здешнюю жизнь.

– Он что же – тоже француз?

– Я нарочно таких выбирал, чтоб вам было легче общаться. Пока еще каталонский как следует выучите…

– И кастильский, – строго промолвил молодой человек. – Ты и кастильскому меня тоже научишь. Или не знаешь?

Подросток обиженно моргнул:

– Да чего же не знаю-то?

Жоакин отправился в Калелью уже на следующий день, за двадцать пиастров наняв в рыбацкой гавани добрый баркас с четырьмя гребцами и парусом и, как и положено усердному слуге, не забыв перед отъездом почистить сапоги своего господина. В сапогах этих – трофейных ботфортах, стянутых с какого-то трупа – сеньор лейтенант и отправился в крепость, прямо так пешком и пошел, подумывая, что, кроме всех прочих, еще нужно нанять и учителя верховой езды – обязательно!

Новый комендант крепости Монтжуик – дородный увалень лет тридцати пяти, с черной как смоль шевелюрой и пышными, столь же непроходимо черными усами, принял своего заместителя весьма радушно, с ходу плеснув в стакан какого-то жуткого пойла, которое позиционировал как «добрый ямайский ром». По вкусу «ром» сильно напоминал паленую кавказскую водку, но выпить все же пришлось – за знакомство и для упрочения начавшихся дружественных отношений.

– Меня Педро зовут, – запоздало представился сеньор комендант, говоривший по-английски через пень-колоду, но вполне понятно. – Педро Кавальиш, капитан, да. Назначен на должность, как и вы – по представлению сеньора команданте Каррадоса, ныне отправившегося с графом Питерборо в Гибралтар. Кстати, свой капитанский чин я еще не обмывал – некогда как-то было.

– Так и я свое лейтенантство… – Громов заговорщически понизил голос, уже понимая, что комендант – человек хороший, хоть, наверное, и сволочь.

– А ты, я вижу, свой парень, сеньор Андреас!

Так вот, незаметно, перешли на «ты», а после пятого – или шестого – стакана отбросили уже и «сеньоров». Выпили много, да и как было отказаться пить за «славную Каталонию» и «за доброго короля Карла»? Откажешься – точно не патриот, может быть даже тайный сторонник мерзкого французского прихвостня – Филиппа Бурбона!

– Ой… – ближе к полудню Андрей почесал голову. – Я ж хотел со службой своей познакомиться… на солдат посмотреть.

– Э-э, Андреас, дружище! – вытаскивая из шкафа еще одну баклагу, капитан пьяно погрозил собутыльнику пальцем. – Солдаты как солдаты, чего на них смотреть-то? Все – добрые каталонские парни… ну может, на парадах шагать не умеют – так и что с того? Разве ж это для солдата главное?

– Точно – не это, – согласно кивнул «сеньор лейтенант».

– А стрелять они постепенно научатся, ты не думай, мы с тобой обязательно стрельбы проведем – и уже очень скоро.

– А служба? Служба-то как, Педро?

– А-а-а… я как раз и хотел рассказать, – комендант поднял стакан. – Ну за короля Карлоса!

– За короля! Так что со службой-то?

– А что со службой? – взяв из миски маринованную оливку, собутыльник смачно зачмокал губами. – Ничего такого со службой. Твоя задача – явиться утром и провести развод, потом в течение дня проверить посты и докладывать обо всем мне. Да! Еще следить за боеприпасами, пушками и всем таким прочим – в случае появления в гавани чужих кораблей никаких действий не предпринимать, а ждать приказа.

– Угу, – выслушав, Андрей кивнул. – Значит, по приказу все. А если чужие корабли стрелять начнут?

– А вот если начнут – тогда и мы ответим. Без всякого приказа, ха-ха! Вообще-то, – комендант вдруг стал серьезен и даже, казалось, протрезвел. – Вообще, мы с тобой завтра все орудия досконально проверим и, самое главное, выясним – есть ли среди наших солдат артиллеристы.

– Хо?! – по-настоящему удивился Громов. – Так еще и артиллеристов может не быть? Вот это крепость!

– Может и не быть, да, – угрюмо согласился капитан Педро. – Зато все солдаты готовы жизнь положить за свободную Каталонию и короля Карлоса! А это, поверь, многого стоит – умение управляться с пушками дело наживное. Научатся!

Этот день прошел смутно, в тумане – Громов даже не помнил, как добрался домой, скорее всего, кто-то из солдат отвез в повозке… как, кстати, и капитана Педро. Зато следующее утро началось, как и обещал комендант – с боевой учебы.

Сначала был произведен развод – все, как положено, с построением и громовым рыком сержантов, с подъемом каталонского флага под барабанный бой. Приятно было смотреть, жаль, что недолго – новый комендант крепости оказался лицом практичным, тут же приступив к боевой учебе.

В качестве учителя оказался приглашенный английский капрал, старый рубака с круглым, украшенным шрамами лицом и кулаками, размером с голову новобранца. Ему даже не нужно было специально повышать голос, чтоб услышали, похоже, этот славный английский воин всегда так говорил, ничуть не сомневаясь, что гарнизон его понимает. Понимали, конечно… кое-что – капрал ведь не только говорил, но и показывал на примере стандартной двадцатичетырехфунтовой пушки, специально перемещенной для учебных целей от стены в сад, к виселицам, которые нынче не пустовали – все ж успели кого-то повесить.

– Враги! – кивнув на вяло раскачивающиеся трупы, с гордостью бросил капитан Педро. – Хотели взорвать пороховой погреб, слава богу, их вовремя обезвредили.

Громов нехотя повернул голову:

– А у крайнего, похоже, в голове дырка.

– У них у всех дырки, – раскуривая трубку, спокойно пояснил комендант. – Вражины оказали сопротивление – пришлось сначала их пристрелить, а уже потом – повесить.

– Зачем же тогда вешать? – изумился сеньор лейтенант. – Ведь и так убитые.

– Для порядку, – Педро Кавальиш выпустил в небо клубы зеленовато-бурого дыма и громко чихнул. – Ах, добрый виргинский табачок! Да-да, дружище Андреас, – для порядку и устрашения – чтоб виселица зря не пустовала и другим неповадно было.

– Логично.

Согласно кивнув, Андрей простился с капитаном до вечера и направился к своим подчиненным – наблюдать за учебой.

– Вот это – банник! – скинув кафтан и закатав рукава рубахи, деятельно объяснял капрал. – Прежде чем зарядить, берете и засовываете его… нет, не себе в задницу, как вы, верно, подумали, тысяча чертей вам в пасть! Прочищаете ствол, вот зачем банник, а уже потом с помощью этой палки с колотушкой на конце… кто сказал, что на конский член похоже? Никто ничего подобного… Значит, послышалось. Итак, палка эта шуфла называется, ею заталкиваете в ствол картуз с порохом… а ну-ка, давай ты, молодчик, попробуй. Давай-давай, не бойся – причиндалы не оторвет, тысяча чертей тебе в глотку! Ага… Вот, молодец, правильно. А вы что стоите, бездельники? А ну хватайте ядро… туда, туда его, в пушку… ага… Эй ты, парень, нечего в носу ковырять – бери вот эту плаку – пыжовник, забивай пыж… Ну слава богу, вроде управились. Теперь разворачивайте орудие… гм… ну хотя бы в сторону во-он той горушки… А ты иди сюда, вот тебе протравник – протыкай картуз… Проткнул? Да сильнее, сильнее, не гулящую девку по заду гладишь! Все! Теперь порох сыпьте… вон сюда, на полку… и в затравочное отверстие – тоже. Ну и что, что ветер? Сыпьте, да следите, чтоб не сдуло. Вот! Фитиль, надеюсь, запалить успели? Нет? Тоже мне, пушкари… Ага, зажгли уже… Давайте-ка сюда… Уши заткнуть!

Что-то зашипело, затрещал вспыхнувший порох… через пару секунд пушка подпрыгнула и резко рванулась назад, с ревом извергнув из себя целую кучу дыма и ядро, на глазах изумленных пушкарей снесшее половину горушки!

– Во, видали? – когда рассеялся дым, капрал гордо расправил плечи. – Тысяча чертей!

– Козопаса, кажись, убили, – опасливо косясь на орудие, произнес какой-то низкорослый солдатик с вытянутым унылым лицом. – Как бы эта адская дурища прямо тут же не разорвалась! Я слыхал – бывали случаи.

– Теперь – без моей подсказки, – между тем распорядился капрал. – Сами все делайте – прочищайте, закладывайте, насыпайте порох… если что не так, я подскажу.

Солдаты принялись действовать, Громов же, искоса поглядывая на вверенное ему войско (количеством явно до полуроты не дотягивающее), подошел к англичанину:

– Неплохой выстрел, сэр.

– Что вы, господин лейтенант, – сконфузился бравый вояка. – Я ведь из простых.

– Все равно, за такой выстрел можно и сэром назвать, – одобрительно покивал молодой человек. – Настоящего профессионала видно издалека, знаете ли! Вот, помнится, был у меня в гараже один слесарь – золотые руки, но, как выпьет, так лучше и не подходи.

– А, так вы насчет выпить, сэр лейтенант! – капрал распушил рыжие усы. – Так это я завсегда пожалуйста. Даже обязательно надо выпить – а то вкус пороха так на губах и останется. Чувствуете, кислит?

– Кислит, – согласился Громов. – А вы на ветер поправку делаете?

– Когда как, – англичанин сейчас разговаривал важно, с достоинством и без ругани, видать оценил всю серьезность собеседника. – Когда и не успеешь, не до того. Я ведь на кораблях много служил, старшим канониром. Вот, я вам доложу, работка! Все качается, толком не повернешься – теснота, а ежели еще вражье ядро в пушечный порт залетит… Ах, тысяча чертей – видал я такое дело, не приведи господи. А вообще, эта пушка на полторы тысячи ярдов бьет, даже больше, – капрал кивнул на «учебное» орудие с копошащимися вокруг него солдатиками крепостного гарнизона.

– Пушка к выстрелу готова, сеньор лейтенант! – подбежав, доложил сержант – коренастый малый с вечно недовольным лицом ипохондрика и большими красными руками. – Прикажете открыть огонь?

– Что они спрашивают? – с интересом осведомился капрал.

Громов ответил честно:

– Не знаю. Наверное, спрашивают разрешения стрелять.

– Раз зарядили, так пусть уж стреляют, черт побери!

Андрей махнул рукой.

– Уши за-аткнуть! – тут же скомандовал англичанин. – Приготовились… Огонь!

Бабах!!!

На этот раз ядро угодило в воду, в залив, как раз между двумя баркасами. Сидевшие в них рыбаки немедленно попрыгали в море, явно предпочитая добраться до близкого берега вплавь.

– Ну это вы того… – посетовал сеньор лейтенант. – Слишком. Чего своих-то пугать? На горках, вон, тренируйтесь. А вы, господин капрал, продолжайте. Очень интересно вас послушать.

– Так я и говорю, – приставив к пушке следующую смену солдат, англичанин пригладил усы. – Бьет-то она на полторы тысячи ярдов, а прицельная дальность – дай бог на пятьсот-шестьсот. Ну на судне-то вообще ни о каком прицеле и разговору не идет – качка, а отсюда, из крепости, вполне можно в какое-нибудь средней вместимости судно попасть… Не, в баркас – навряд ли.

Во второй половине дня солдаты тренировались в стрельбе из мушкетов – так, по-прежнему, на английский манер назывались длинные гладкоствольные ружья, бывшие, по сравнению с прежними мушкетами, килограммов на пять-шесть легче. Французы именовали такие ружья – фузий – ну а на русский манер – фузея. Граненый ствол метра полтора, штык… точнее сказать – багинет, вставляющийся в дуло, и получалась этакая пика. И тоже – никакой особой меткости, эффективность только при применении залпового огня.

И тут Громов много чего узнал – о боевых и походных построениях, о различных приемах атаки и обороны, даже об обозе и маркитантах – у кого из них девки слаще!

– Нет, я вам говорю – была такая тетушка Ермада, ей, правда, года три назад оторвало голову ядром… так, случайно.

– А девки куда делись, господин капрал?

– Девки? Какие девки?

– Так вы ж говорили – сладкие.

– А-а-а, вот вы о чем. Да разбежались, верно, девки. Сейчас, может, и сами торгуют, ездят за армиями.

– Жаль, к нам не заглянут.

– Чу! С чего б им к вам-то заглядывать, вы, небось, в городе, а не в пустыне – девок и в тавернах полно, на любой вкус.

– Так те, что получше – дороги, а за остальных местные рыбаки в драку полезут. Всенепременно полезут – дешево-то всем хочется.

Такой вот разговор шел на странной смеси английского с каталонским, даже с применением некоторых французских слов, особенно когда речь заходила о девушках. Сразу после полудня коменданта Педро Кавальиша срочно вызвали к губернатору, и Громову пришлось пить с капралом, которого, к слову, звали Джонс – Иванов, если по-русски.

– Когда вы подходите к замужней даме, мон шер ами, то, галантно поклонясь, обязательно ногою вот так шаркните… а ежели к незамужней – то вот эдак.

Учитель хороших манер и изысканного политеса месье Жан-Жак Обри, показав, как именно нужно шаркать в обоих случаях, утомленно присел в кресло. Вообще-то, этот здоровенный мужичага с крутыми плечами и синей щетиной на вытянутом, с горбатым разбойничьим носом лице, меньше всего напоминал эстета, скорее – висельника или пирата. Правда, одежду предпочитал, надо сказать, самую что ни на есть изысканную – брабантские кружева, черный бархат, по краю обшлагов – шелковая тесьма ценою два луидора за погонный метр.

– Шаркнете, а затем учтиво отойдите в сторонку да внимательно смотрите, каким именно образом дама станет вытаскивать носовой платок. Ежели быстро и взмахнет вот этак томно – значит, вам бы надо за ней еще поухаживать, а ежели медленно – то вы почти у цели, мой друг.