Текст книги "Красный Барон"

Автор книги: Андрей Посняков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

Сказав так, Влада потянула Андрея за руку:

– Ну пошли уже скорей.

Кафе, насколько мог судить Громов, пострадало не сильно: лишь разбитая терраса да столики… да темная лужа на полу. Того убитого старика уже убрали – ну да, вон и полицейская машина, и «скорая». Успели уже.

– Что это – кровь? – с дрожью в голосе воскликнула девушка.

Андрей поспешно успокоил подругу:

– Идем, идем. Вон наши велики. Целые!

– А к нам полиция не привяжется? Будут расспрашивать, что да как. Сколько времени потеряем! – осмотревшись вокруг, резонно заметила Влада. – Милый, давай по-тихому свалим, а? Не по дороге поедем, а по пляжу, по песку велики проведем, а у переезда – свернем на дорогу.

– А может, показания лучше дать? – осторожно возразил молодой человек.

Девчонка сразу же отмахнулась:

– Ой! Да там и без нас народу хватит – глянь!

Действительно, народу у полицейских машин хватало. Свидетели.

– А корабль-то паруса поднимает! – Влада посмотрела на море. – Уходить собрался, ага.

– Ничего, – мстительно прищурился Громов. – Далеко не уйдет: сейчас и полицейский катер, и вертолет… Странно, что еще нету.

Они шли по пустынному пляжу, катили велосипеды, вполглаза посматривая на красный корабль… Прав официант – и в самом деле проклятый, приносящий несчастье. Зачем они стреляли? Причем попали-то в кафе чисто случайно… если там и вправду не гранатомет.

– Ой, мочи нет больше терпеть! – вдруг заявила Влада. – С вина этого да с пива… Сейчас описаюсь!

Андрей улыбнулся:

– Так вон кусточки – беги.

– Я про них и подумала. Держи велик. Жди.

Бросив велосипед Громову, девчонка быстро побежала к кустам – видать, и впрямь припекло. Проводив ее взглядом, молодой человек посмотрел на корабль. С якоря тот, похоже, уже снялся, но уходить вовсе не спешил – лег в дрейф. Ну полные отморозки – ведь полиция же! Или надеются отмазаться? Денег, судя по всему, хватит… В России – выгорело бы дело, но здесь, в Испании – кто знает? Никакие это не террористы – богатые молодые мерзавцы, и выстрелы все – просто от скуки. Перепились, обкурились – и пошло-поехало: а слабо по берегу пальнуть? Допалились, блин, гады. Старика-то – убило, а многих и ранило, да еще машины… впрочем, что машины – утиль. Людей жалко.

Андрею вдруг остро захотелось закурить, хоть два года назад и бросил да с тех пор держался. А сейчас вот захотелось, прямо хоть у Влады сигареты бери – та-то покуривала, нечасто правда, но только исключительно дорогое курево. Ах, черт, как припекло-то!

Где у нее рюкзачок-то? С собой взяла, что ли? Забыла снять… И что-то она долго там.

– Эй, эй! – повернувшись к кустам, на всякий случай прокричал Громов. – Ты там уснула, что ли?

Никакого ответа не последовало – ну ясно. Однако из-за кустов вдруг вынырнула шлюпка, махнула веслами, взяв курс в открытое море. Андрей насторожился: что там, за кустарником – бухточка? Похоже, что так. А Влада где?

– Эй, эй! – молодой человек еще раз прокричал и замер.

Показалось вдруг, будто в шлюпке мелькнула знакомая клетчатая рубашечка. Показалось? Андрей всмотрелся внимательней. Да нет! Вон она, Влада – там! Ее схватили, сволочи!

– Вла-да-а-а!!!

– Андре-е-ей! Помоги-и-и-и!!!

Громов больше не думал – бросился следом за шлюпкой, нырнул, ничего не соображая – лишь бы не упустить, догнать, отбить. Хотя, наверное, благоразумнее было бы сейчас обратиться в полицию, но чувства затмили разум. Сидевшие в шлюпке люди, впрочем, не реагировали на пловца никак, а вот веслами работали споро – нагоняли корабль, у борта которого оказались намного раньше Андрея.

Загребая, Громов поднял голову, глядя, как с корабля спустили веревочную лестницу – трап. Черт! Клетчатая рубашка! Владу уже на борт втянули. И разрифили паруса. Теперь догнать бы! Догнать!

Шлюпку не стали втаскивать на борт, оставив за кормою на привязи. Громов перевалился через борт, отдышался, осмотрелся – похоже, его так никто и не заметил. Резная корма корабля нависала над молодым человеком Монбланом, высоченной горою, под огромным кормовым фонарем горели позолотою буквы – «Барон Рохо» – «Красные Барон».

Что ж, раз уж все так пошло… Передернув плечами, Андрей ухватился за шлюпочный канат и быстро полез на корму. К его удивлению, сделать это оказалось не столь уж и трудно: не прошло и половины минуты, как молодой человек оказался рядом с флагштоком. Впереди был хорошо виден стоявший у штурвала вахтенный или шкипер: все, как положено – в старинном кафтане и шляпе. Почти сразу же за штурвалом кормовая надстройка круто обрывалась к палубе… с которой какие-то бородатые оборванцы уже тащили на корму – на капитанский мостик! – полураздетую Владу. Пленницу – иначе как ее сейчас называть? С девчонки уже успели сорвать рубаху и теперь, ухмыляясь, лапали за грудь… Андрей стиснул зубы.

Вот кто-то закричал по-испански, и на мостике появилась компания богато одетых людей, один из которых – сумрачного вида мужчина лет сорока явно был капитаном. Какое-то тощее и вытянутое, как у некормленого мерина, лицо, смуглое и злое, вислые усы с небольшой бородкой, на левой щеке – белесый шрам до самого уха, в ухе, как водится, серьга, да уж – тип колоритнейший.

Владу как раз подвели к нему, и смуглолицый мерзавец, хмыкнув, тотчас же облапал несчастную девчонку… и та немедленно закатила гаду пощечину – ну правильно, руки-то не догадались связать!

Зловещая тишина тотчас же застыла над судном, прерванная лишь гулким хохотом капитана… Что-то сказав, он указал на пленницу и, повернувшись, зашагал к трапу. Понятно – в каюту, и Владу туда же велел привести… Ну уж нет, не выйдет!

– Ах вы, сволочуги!

Спрыгнув на палубу, Громов несколькими ударами отбросил от девчонки матросов и, пока те не опомнились, толкнул подружку к фальшборту:

– Плыви, Влада, плыви! Давай разом…

Девушка со страхом взглянула вниз – прыгать-то было высоковато, боязно, однако деваться некуда – оборванцы уже пришли в себя, оправились от подобной наглости, пора было спасаться бегством, точнее – вплавь.

Двое матросов уже бросились к девушке, протянули руки.

– Прыгай, Влада! Давай!

Андрей ударил одного, второго – а от третьего и сам получил по зубам, правда, на миг оглянувшись, увидел, что Влада таки прыгнула, вынырнула… поплыла… вот оглянулась.

– Я – турист из России! – сплюнув кровь, по-английски выкрикнул Громов. – Предупреждаю, у вас будут проблемы.

Оп! Немедленно прилетела еще одна плюха, да такая, что молодой человек не удержался на ногах, упал, покатился по нагретым солнцем доскам… да так и катился до самого борта. Кто-то ударил Андрея ногой… попал… ох, гадина! Кто-то промазал… Вот и фальшборт. Теперь – быстро! Перехватить занесенную для удара ногу – дернуть, – а поваляйся-ка! Следующий? Н-на!

Ох, с каким смаком Громов нанес удар! Хороший, в скулу! Бедолага так и покатился, не хуже, чем только что и сам Андрей. Еще удар! Еще! Ой, парни, – а не слишком ли вас много?

Подумав так, молодой человек кинулся влево, затем – тотчас же – вправо и, наконец, назад – прыжком перескочив через борт и, подняв тучи брызг, ухнул в воду!

Вынырнув, поплыл как можно быстрее, с минуты на минуты ожидая выстрела. Да, с корабля бабахнуло – только попади-ка в такую цель попробуй! Вот выстрелили еще раз, что-то орали… и – всё! Вдруг, как отрезало, наступила полная тишь, внезапная и пугающая. Беглец обернулся – и не увидел за собой никакого судна! Парусника позади не было! Куда же он делся-то? Уже успел отплыть? Хм… может, и так. Да и черт с ним! Хоть бы и сгинул. Главное, врагов поблизости больше не наблюдалось, главное – Владе удалось уйти… удалось, удалось – плавала эта девчонка неплохо.

Сверху что-то громыхнуло. Рано радовался! Опять выстрел? Сделав пару гребков, Андрей оглянулся – да нет, не выстрел. Гром!!! Тучи-то все-таки пришли, добрались до побережья. Те самые, грозовые.

А вот и молния ударила где-то неподалеку, и снова – аж гулко в ушах – гром! Черт побери – плохо дело, грозы еще не хватало для полного счастья. Упрямо стиснув зубы, пловец заработал руками изо всех сил. Скорей на берег, скорей… Там хорошо, там сухо, там Влада… Влада…

Что-то снова бабахнуло над головой, на этот раз гораздо ближе. Снова сверкнула молния… и словно что-то взорвалось в голове! Бабах! И перед глазами на миг – радужный радостный фейерверк.

Взрыв, грохот…

…а потом – тьма.

Глава 2
Коста дель Марезме
Странные дела

Громов очнулся от того, что его куда-то тащили. И первая мысль был – жив! Все ж не утонул, спасся – либо сам догреб до берега, либо вынесло прибоем. Да какая разница? Главное, вот он – здесь, а не в море, утопленником. Да! Владу скорей найти, Владу.

– Эй, эй, куда вы меня тащите?

Андрей попытался вырваться, но не смог – во всем теле ощущалась какая-то противная слабость, а в голове шумело, словно после хороших посиделок с добрыми старыми друзьями, когда поначалу – «давайте-ка, парни, в этот раз без фанатизма», а потом – «а что, в холодильнике больше ничего нет? Тогда кто бежит?»

Вот и сейчас – похожие ощущения… только гораздо хуже, усугубленнее, что ли. Неужели с пива так? Да нет, не с пива, скорее – молния. Долбанула где-нибудь рядом, и привет. Слава богу, хоть Влада до грозы успела… должна была успеть.

– Господа, вы тут не видели одну красивую девушку в белых… в белых шортах?

Опять никакого ответа! Да глухие они, что ли? Или не понимают английского? Да, наверное, так. А вообще-то, он, Андрей Андреевич Громов, этим парням должен быть благодарен по гроб жизни – они же его, похоже, спасли. Из моря вытянули и сейчас вон, тащат… без всякого почтения, кстати, тащат, как бревно или какую-нибудь огромную, нечаянно выловленную рыбу. Но ведь тащат же, не бросают. Наверное – в медпункт… или какую-нибудь клинику… а может, в полицию? Видели, как с того корабля плыл, теперь, поди, докажи, что ты не верблюд. Нехорошие дела, международным скандалом пахнут.

Громов краем глаза обозрел своих спасителей… или правильнее – конвоиров? Лет по двадцать пять примерно. Оба черноволосые, смуглые, тощие – доходяги какие-то. Если б не эта проклятая слабость, Андрей бы их вмиг раскидал! Босые, одеты… Бог знает во что – какие-то подкатанные до колен штаны да грязные серые рубахи, у каждого на шее крест – у того, что слева, даже серебряный… или нет – латунный.

По-английски они не понимают, ладно – но ведь куда-то они его сейчас притащат! Что тут тащить-то – через железку – вот он и городок Сан Пол де Мар. Да и зачем далеко на руках тащить, когда можно просто – до машины. И все же про Владу надо поскорее узнать!

– Герл, герл, понимаете – девушка. Мучача! Владой зовут. Это имя такое – Вла-да. Влада – понимаете?

Хрен там! И впрямь не понимали… либо не хотели разговаривать. Придется набраться терпения… Оба-на!!!

Подняв голову, молодой человек от удивления захлопал глазами, увидев прямо перед собой самый настоящий средневековый замок – с зубчатыми стенами и высокой башней – которого раньше в этих местах что-то не замечал, хотя, по идее, крепость эту должно было быть неплохо видно из окна электрички. А Громов что-то ничего подобного не видел. Так ведь не постоянно же в окно таращишься, когда в поезде едешь! Множество вещей отвлекает, красивые девушки например – та же Влада.

А в этом замке, верно, сейчас отель. И не совсем каталонский – щит-то на воротах кастильский повесили, красный, с золоченым гербом в виде все того же замка. Замок – Кастель – отсюда – Кастилия, страна замков. И испанский язык – кастильский, каталонцам в этом смысле не повезло. Да и вообще во всей своей истории везло не очень – то мавры их захватят, то франки, то собственный барселонский граф Раймон Беренгер Четвертый на арагонской принцессе женится и станет именоваться королем арагонским, а потом и того хуже – Фердинанд Арагонский плюс Изабелла Кастильская – вот вам и Испания. И столица – Мадрид, а Барселона и вся Каталония – в глубокой ж…

Один из парней, остановившись, забарабанил в ворота кулаком и что-то закричал, подняв голову к башне, откуда ему не очень-то любезно ответили – портье или какой другой гостиничный служащий. Ну этот-то должен знать хотя бы английский… хотя – не факт.

– Сэр, я гражданин России! – снова попытался изречь Андрей, правда никто его не слушал.

Левая створка ворот со скрипом отъехала в сторону… ого! Тут еще и ров, и мостик – что-то Громов их сразу не разглядел. Так занят был – на замок, на герб да на башни пялился. Интересно, три звезды хоть тут есть? Наверное, есть – как сервис. Или они себе за зубчатые стены и ров с мосточком все четыре нарисовали? Эх, жаль мобильник в гостинице остался… Впрочем, все равно б в Средиземном море утоп.

А вот и портье!

Из раскрытых ворот выглянул… самый натуральный стражник – с алебардою, в кирасе и высоком шлеме-морионе. На ногах у стража красовались ботфорты дивного желто-оранжевого цвета, а к поясу был привешен палаш. Андрей, конечно, про себя поиздевался – ладно, алебарда, она для туристов в самый раз – уж больно фотогенична, – но палаш-то зачем. Тем более в таких задрипанных ножнах.

– Я – гражданин России!

Андрей дернулся, но, получив удар по печени, счел за лучшее замолчать. Неожиданные побои могли означать только одно – полицию, а Громов теперь – подозреваемый в теракте! Ну а как же – пушки-то с красного корабля стреляли и пловец – оттуда же. Вопи теперь, что гражданин России, не вопи – один черт. Подозреваемый! Правда, переводчика-то они обязаны предоставить… как и встречу с консулом!

За воротами оказался на редкость захламленный для уважающего себя отеля двор, выглядевший, как нечто среднее между свалкой старой мебели и антикварной лавкой самого убогого пошиба. Какие-то разваленные столы, остатки резной балюстрады, ящики, комоды. Тут же стояла и телега с запряженной в нее лошадью, лениво жующей сено, брошенное здесь же рядом – копною. Повозка показалась Громову на редкость странной – скорее, это была клетка для перевозки диких зверей, каких-нибудь там обезьян или тигров. Цирк! И клоуны!

Молодой человек покосился на своих новых сопровождающих – теперь уже не грязных парней, а именно что клоунов – в кожаных потертых куртках без рукавов, ботфортах и с палашами! Ну точно цирк! И… что-то это не очень-то похоже на полицию. Водевиль какой-то дешевый.

Беглеца теперь не тащили – покачиваясь от слабости, он шел сам, бросая короткие взгляды на своих ряженых конвоиров. Миновав двор, вся процессия подошла к угловой башне, сложенной из серых камней, в основании которой оказалась небольшая дверь, сколоченная из крепких досок и оснащенная солидным засовом с огромным амбарным замком. Один из стражей загремел ключами…

Андрей недоуменно вскинул голову и сделал полшага назад. Это что же… это они его сюда, что ли, хотят… бросить? Что он им, узник замка Иф?

– Я гражданин Ро… О-ох!!!

Один из стражников молча ударил его кулаком в живот, второй распахнул дверь, и влетевший в узилище пленник растянулся на грязном полу. Дверь со скрипом захлопнулась, снова загремели ключи…

Чертыхнувшись, Громов поднялся на ноги, но тут же сел, едва не ударившись головой о стропила. Усевшись, машинально пригладил волосы и наконец осмотрелся, заметив, что в данном узилище он вовсе не являлся единственным узником. С дюжину человек сидельцев здесь точно имелось, а может, и больше – плоховато было видать, тусклый лучик света струился лишь из одного оконца под самым потолком. Весьма небольшое, едва кошке пролезть, оно еще было забрано частой решеткою. Кстати, как раз под окошком имелось свободное местечко, только вот соломы там не было – ее, как видно, растащили под себя местные постояльцы… с которыми, наверное, нужно было уже поздороваться, что молодой человек, натужно улыбаясь, и сделал:

– Бонэ тардэ!

Не «буэнос диас» сказал – «добрый день» по-испански, поздоровался на местном наречии. И, судя по одобрительному гулу, понял, что не прогадал. Узники тут же залопотали, похоже, что тоже по-каталонски, кто-то даже подбросил новому сидельцу соломы, а невысокого роста толстяк с черной курчавой бородой даже протянул кружку с водой.

– Грасьяс!

Поблагодарив, Андрей едва не поперхнулся – вода показалась ему какой-то тухлой и до противности теплой, впрочем, выбирать в данном случае не приходилось – Громов внезапно ощутил сильную жажду и быстро выпил кружку до дна, не так-то много водицы в ней и имелось.

– Бене! Бене! – хохотнув, толстяк одобрительно похлопал Громова по плечу и уселся рядом на корточки. – Англезе?

– Русо, – вернув кружку, Андрей дружелюбно улыбнулся и, не сдержавшись, добавил: – Русо туристо, облико морале! Ферштейн?

– Хо!!! Алемано! – толстячок обернулся, поманив из угла какого-то похожего на цыгана подростка с длинными черными волосами. – Э, Жоакин!

Похоже, этот бородатый толстяк имел здесь какую-то власть над остальными сидельцами – то ли старший по камере, то ли просто – местный авторитет. И в том, и в другом случае ссориться с этим уважаемым господином было бы очень невыгодно и даже чревато немедленными осложнениями самого недоброго плана, что Громов прекрасно себе представлял, а потому решил особенно-то не выпендриваться и вести себя, насколько позволяли сложившиеся обстоятельства, прилично – в дверь ногами не стучать, об стенку головою не биться и не требовать дурными воплями немедленной встречи с российским консулом.

Подсевший парнишка, с явным страхом покосившись на толстячка, перевел взгляд на Громова и принялся что-то быстро лопотать по-немецки, из которого Андрей знал только «айн, цвай, драй», «хенде хох» и «дас ис фантастиш».

– Я не немец, понимаешь, нет? Нон алемано. Говорю же – русский! Русо, русо! Ай эм рашен ситизен! Спик инглиш? Парле франсе?

– Спик… ай спик… – мальчишка неожиданно понял и радостно закивал. – Бат… э литл.

Понятно – говорит, но немного, как в анкетах пишут – «читаю со словарем».

– Же парль франсе оси. Мэ – ан пе.

Ага… по-французски – тоже немного. Ну хоть что-то!

– Громов моя фамилия! Зовут – Андрей.

Молодой человек протянул парнишке руку, но тот резко отпрянул, снова покосившись на толстяка.

– Ха – Андреас! А я – Жузеп.

Примерно так он и сказал, естественно, на каталонском, и дальше уже пошел разговор с помощью юного переводчика, который, как понял Громов, никаких прав в камере не имел… как и все прочие оборванцы, в беседу не вступавшие и боязливо жавшиеся по своим углам, словно напуганные внезапным включением света тараканы.

Общение вышло странноватым, однобоким каким-то – новоявленный узник охотно рассказывал о себе, надеясь на понимание переводчика, а вот хитрый толстяк Жузеп только расспрашивал да слушал, время от времени отвешивая мальчишке смачные подзатыльники – видать, чтоб лучше переводил. Андрея сия непосредственность раздражала, но лезть в чужой монастырь со своим уставом молодой человек явно не собирался.

– Да, да, Влада – моя девушка. Нет, не жена. Невеста? Хм… я бы не сказал. Чем занимаюсь? Логистика. Ну бизнес у меня свой, понимаешь, дело – транспортная контора. Товары туда-сюда вожу.

– А! – тут уже понял Жузеп. – Меркаторо! Негоцианте! Негоцианте русо.

Громов махнул рукой:

– Ну пусть так. Негоциант, блин… Что? Нет, нет, блины я не пеку, это парень ваш не так перевел… Да не бейте вы его уже, а то вообще переводить не сможет!

В принципе, Андрей рассказал о себе почти все, хоть и подозревал, что хитроглазый толстячок Жузеп вполне может оказаться полицейским агентом, подсадной уткой. Так ведь и таить узнику было абсолютно нечего, он ведь не нелегал какой, все, как надо, и загранпаспорт имеется, и виза.

– Пас-пор? Виза? – переводчик недоуменно похлопал глазами, такое впечатление, что вообще про такие вещи впервые в жизни узнал.

– Виза, виза, – утвердительно закивал Громов. – Шенген у меня, в визовом центре делал. Еще почти через год кончится. И страховка, естественно, есть. Что? Ах, родители… Да пенсионеры, отец – инженер, мать в доме творчества юных завучем работала.

Переводчик, видать, опять что-то накосячил – и тут же получил от Жузепа короткий тычок по зубам.

– Нет, уж слишком! – Андрей таки не выдержал, возмутился, не любил, когда при нем обижали слабых. – Хватит драться-то! Эй, парень! – он схватил толмача за руку. – Ты что это терпишь-то, а?

– Господин, терпеть я завтра буду, – подросток резко осунулся и вздохнул. – Хотя… не смогу, не буду. Полста плетей. Мне и дюжины не выдержать!

Громов помотал головой:

– Ты что плетешь-то? Плети какие-то… А, наверное, такое местное выражение. Жузеп! Ты сам-то чем занимаешься?

– Землица у меня, лавка.

– А, фермер, значит. И магазин еще? Неплохо. Небось, своими продуктами торгуешь? Экологически чистыми.

Больше Жузеп о себе не рассказывал, снова стал спрашивать – почему-то об Англии, Франции, о каких-то коронованных особах, графьях, войске. Потом речь зашла о старинных парусниках, и вот эту-то тему молодой человек поддержал охотно:

– Я в судомодельном в детстве занимался. Парусники, можно сказать – моя страсть. Увлечение. И сейчас иногда балуюсь, когда время есть. Что-что? Чего сколько? Ах, кораблей… Дома у меня два фрегата, шхуна и бриг, а в офисе – английский чайный клипер.

– Клипер?

– Большой такой парусник. А сколько друзьям раздарено, о!

Собеседник неожиданно расхохотался, похлопал Громова по плечу и, отойдя в сторону, вернулся с каким-то свертком, в котором оказалась зачерствелая лепешка и сыр.

– Вот, – сглотнул слюну переводчик. – Кушайте, господин Андреас. Да, господин Жузеп восхищен вашими мускулами. Боюсь спросить… но он велит. Вы на галерах были?

– Х-ха! – понюхав сыр, молодой человек громко расхохотался. – Ну можно сказать, и так. Весь год пашу на работе, словно галерный раб, только вот где-нибудь за границей и отдыхаю. Париж, Рим, Бельгия… Теперь вот – Барселона. Что? Что еще за Питерборо? Может, Фарнборо? Ах – граф, о как! Граф Питерборо. Не, с графьями не знаком, говорил же уже. Чего-чего? Какая еще королева Анна? Нет, я все ж историк, знаю – была такая в Англии… где-то веке в восемнадцатом, но что из себя представляла… увы! Я в аспирантуре на первой русской революции специализировался. Что ты так вылупился, парень? Революшн – так и переводи. Ну переворот, бунт, мятеж! Крестьяне меня интересовали, отходничество… Какой-какой Филипп? Анжуйский? Да мало ли этих Филиппов!

Беседа закончилась далеко за полночь, похоже, что Жузеп утомился слушать, да и у паренька-переводчика язык уже еле ворочался.

– Все, Андреас! Спи, мой дорогой друг.

Хохотнув, толстяк пожелал Громову спокойной ночи и отправился в свой угол, по пути пнув кого-то ногой. Вскоре послышалось чавканье, а затем – и храп. А вот Андрей, несмотря на усталость, еще долго не мог уснуть – не очень-то привычно было лежать на гниловатой соломе, да еще откуда-то сильно воняло мочой – видать, по малому делу тюремщики на двор не выводили.

Лишь ближе к утру, когда в маленьком оконце уже забрезжил свет, узник смежил веки… но тут ему не дали уснуть – снаружи загремели ключами. Скрипнула дверь, кто-то что-то сказал повелительным голосом, тотчас же поднялись трое узников, среди которых был и Жузеп. Всех троих увели, с силой хлопнув дверью. Снова зазвенели ключи.

Громов перевернулся на правый бок… и почувствовал кого-то рядом.

– Господин, – тут же зашептали по-английски.

Андрей приоткрыл глаза:

– А, это ты. Что хотел?

– Господин, умоляю, помогите мне. – Темные глаза переводчика наполнились слезами. – Умоляю…

– Как же я могу тебе помочь? – резонно поинтересовался Громов. – Ну разве что когда выпустят – что-нибудь кому-нибудь сообщить. Впрочем, я даже имени твоего не знаю.

– Тсс! – оглянувшись, мальчишка испуганно приложил палец к губам. – Господин, умоляю, тише. Пока нет Жузепа… я… Вам и делать-то ничего не надо, просто скажите на допросе, что я тоже был с вами. Шпионил, подавал сигналы кораблю. Меня зовут Жоакин. Жоакин Перепелка.

– Хм, – Андрей спрятал улыбку. – Хорошо – не ласточка.

– Я вас прошу – скажите. Пожалуйста! Полсотни плетей мне точно не выдержать… а так… так нас повезут в Барселону, в главную городскую тюрьму. Там, может, разберутся или повесят… да пусть уж лучше повесят, чем умереть под кнутом! Все ж быстрее, без мук. А я за это твой амулет так спрячу, что нипочем не найдут. Странно, что его у тебя до сих пор не отобрали… Серебряный?

Мальчишка кивнул на цепочку.

– Сам ты серебряный! – неожиданно разозлился Громов. – Что ты тут за бред-то несешь?

– Несу? – Жоакин поморгал глазами. – Что несу, куда?

– Спи уже! Да, вот еще что забыл спросить…

В голову узника вдруг пришла одна хорошая мысль, жаль только – поздновато… впрочем, а почему поздновато? Вот вернется Жузеп… если вернется…

– Жузеп вернется?

– Спрашиваете! – мальчишка дернулся, как почему-то показалось Андрею – с ненавистью.

– Послушай-ка, Жоакин, – Громов доверительно улыбнулся. – Ты ведь должен знать… да наверняка знаешь! У Жузепа ведь мобильник где-то припрятан, а? Ведь не может быть, чтоб не припрятан. Ты не показывай, просто скажи – да или нет?

Подросток не успел ответить – во дворе послышались голоса, дверь распахнулась. Один из тюремщиков, входя в узилище, пнул лежавшего на старой соломе Громова ногой и что-то повелительно приказал. Что именно – понятно было и без перевода – «вставай, собирайся, иди!»

На допрос, надо полагать, вызывают. Кто тут у них допросы ведет? Следователь? Комиссар? Старший инспектор? Ну наконец-то хоть что-то сдвинулось. Хоть прояснится – к чему весь этот балаган, палаши эти дурацкие, костюмы… как в «Трех мушкетерах»…

Следователь (или инспектор), тучный, не первой молодости, господин с манерами самоуверенного болвана, начал допрос весьма необычно – вообще ничего не спрашивал, а говорил сам – пусть на ломаном английском, но вполне понятно. Правда, Громов его поначалу не особо слушал, пораженный как обстановкой кабинета, так и костюмом ведущего следствие.

Темный и фиолетовый бархат, кружева, золоченые пуговицы, на голове – самый настоящий парик. Восемнадцатый век, мать твою! И кабинет оформлен соответствующе – огромный, обитый темно-зеленой тканью, стол, похоже, что из мореного дуба, высокое, словно императорский трон, кресло с каким-то замысловатым вензелем на верхушке спинки, крепкие и с виду очень тяжелые лавки. Над креслом висел портрет некоего сумрачного лица в короне и горностаевой мантии, на столе, по левую руку следователя, важно располагался массивный подсвечник, а по правую – бронзовый письменный прибор самого древнего вида – с чернильницей и стаканом для гусиных (!) перьев, за который любой ценитель старины отдал бы большие деньги.

Ценитель старины… Андрей про себя хмыкнул – да они тут все ценители! Чем это стены обиты – велюром, что ли? И весь колорит эпохи соблюден, в принципе, правильно – ничего инородного: ни телефона на столе, ни, упаси боже, компьютера, даже старинного лампового радиоприемника, какого-нибудь «Телефункена» или «Филипса» – и того нет, хотя… хотя, наверное, ноутбук где-то поблизости все же имеется, иначе как же допрос вести – не гусиными же перьями писать. Впрочем, тучный господин как раз таким пером и размахивал, правда, ничего не писал – все уже давно было написано, о чем следователь и уведомил узника, кривя тонкие губы в нехорошей ухмылке:

– Все уже о вас написано, да! Спрашивать не буду – скажу.

Что ж, хотя бы английский был вполне понятен. Нет, ну надо же! Какой-то клуб архивариусов… в таком-то солидном учреждении! Это ж надо, превратить казенное помещение черт знает во что – еще б охотничьи трофеи на стенках развесили, головы всяких там антилоп, кабанов, медведей – как раз в проемах меж окнами. На окнах, кстати, тоже свинцовые рамы. Колорит, блин!

– Вы – английский шпион, господин Андреас! – следователь взмахнул пером, играя отблесками света на многочисленных, унизывающих бугристые артритные пальцы перстнях. Тоже еще, пижон дешевый!

– Впрочем, полагаю, это не есть ваше настоящее имя… да оно нам и не нужно, Божьей милостию мы уже все про вас знаем.

Громов не выдержал, улыбнулся – ага, Божьей милостию… Это все Жузеп, стукач чертов!

– Надеюсь, старина Жузеп не забыл доложить, что я – гражданин России!

– О, Россия, да, – охотно закивал пижон. – Я знаю, знаю. Царь Пеотр, Педру. Война со Швецией. Нелегко приходится, да, король Карл вояка умелый. А вы еще лезете в наши дела! Помогаете Габсбургам!

– Кому помогаю? – удивленно переспросил узник.

– Вы действительно думаете, что Карлос Австрийский будет нам добрым королем? Хотя… может быть, и был бы, но все честные испанцы душой и телом за Филиппа! Вот наш истинный король, чтоб там некоторые ни говорили.

Громов помотал головой – честно говоря, надоело уже этот бред слушать.

– Я бы хотел потребовать встречи с российским консулом.

– А есть такой?

Ну наконец-то, пожалуй, первая вменяемая фраза!

– Должен быть, – пожал плечами Андрей. – Не здесь, в Барселоне. Ну или в Мадриде – там-то уж обязательно.

– В Мадрид мы вас не повезем, – следователь оглушительно расхохотался и громко, несколько раз подряд, чихнул. – А-апчхи!

– Будьте здоровы, – вежливо пожелал узник.

Хозяин кабинета отмахнулся:

– Спасибо. Вижу, вы не из простонародья. Так Мадрида я вам не обещаю… а вот Барселону вы увидите. Вы ведь именно туда направлялись? Пусть там вас и допросят как следует, а мы… мы свое дело сделали.

– В Барселону? – Громов потер ладони. – Что ж, наверное, это и неплохо будет.

– Неплохо?! Х-хэ! – следователь взглянул на узника с некоей долей жалости. – Мы, конечно, могли бы и здесь призвать палача, но… Знаете, не хочу брать на себя лишней ответственности… и вам не советую! Видите – я с вами откровенен. Пусть уж в Барселоне, там все решат. А то еще помрете здесь у нас – кто отвечать будет? Правильно, не Филипп Анжуйский! Знаете, не думаю, чтоб у вас были сообщники здесь – зачем почтенному лорду Питерборо эта деревня? Хотя… если есть сообщники, так говорите лучше здесь, сразу. Предупреждаю, в Барселоне с вас спросят не так.

Громов презрительно хмыкнул и вдруг вспомнил про Жоакина:

– Парень тут у вас один сидит…

– А, Жоакин Перепелка!!! – тучный господин радостно потер руки. – Так и знал, что он никакой не толмач, а английский шпион! Мы потому его и взяли, пока только по подозрению, но… думаю, под плетьми он заговорил бы, запел, словно перепелка, ха! Так, значит, правда… Что ж – и его с вами до кучи. В Барселону, в Барселону – всех! Пусть там разбираются, нам только шпионов не хватало. Не-ет! Мы уж лучше с бунтовщиками, с еретиками и прочим народцем попроще.

– Так я не понял, в чем меня обвиняют-то? – кашлянув, поинтересовался Андрей.

Следователь радостно ухмыльнулся:

– Я лично – ни в чем. Это в Барселоне решат. В главном-то вы, мистер Андреас, признались, да и детали выболтали, сообщника даже назвали, хоть никто вас с пристрастием и не спрашивал… Эх, будь я помоложе, с амбициями – такое бы дело раскрутил! А сейчас, чего уж… в чужие дела соваться, нет уж, увольте. Времена сейчас, сами знаете, смутные.