Текст книги "Капитан-командор"

Автор книги: Андрей Посняков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

Океан казался спокойным и пустынным, лишь где-то далеко на юге Громов, глянув в окуляр подзорной трубы, как-то заметил белые лоскутки парусов, быстро пропавших из виду.

Это была эскадра решительного испанского адмирала дона Франсиско де Ригалья-и-Альберона, возвращавшаяся в сожженный пиратами Сан-Августин с грузом американского золота. Узрев разрушенный город, адмирал тотчас же выделил для мести часть кораблей, в том числе – и все свои красавцы-фрегаты. Виноватых особо не искали, просто выбрали два ближайших крупных поселения «проклятых английских собак» – Нассау и Чарльз Таун, – потом дон Франсиско лично швырнул игральные кости… Не повезло Нассау – стоявшие на рейде фрегаты обстреливали город часов пять, после чего в дело пошли войска…

Кто-то из жителей сумел бежать в горы, губернатор – откупился. Опытный и далеко не глупый пиратский капитан Бенингхэм, при виде многочисленных чужих парусов, отплыл на шхуне неизвестно куда, вскоре объявившись в Джеймстауне, где вновь занялся своим привычным делом. А вот Жозефу Китайцу и Бешеному Дирку удача изменила – оба были пойманы испанцами при попытке бежать, опознаны и после короткого, но справедливого суда повешены на реях собственных кораблей. Говорят, этих всегда удачливых парней предал кто-то из их ближайших соратников – испанцы точно знали, кого и где искать. Может быть, не обошлось и без предательства, но по всему вновь отстроившемуся через некоторое время Нассау ходили упорные слухи о сверхъестественной подоплеке этого дела. По крайней мере, все мулаты и негры знали – Китаец и Бешеный Дирк обидели самого Великого Ме! Вот тот и наказал обоих. И поделом. А не ссорьтесь с чужими богами и духами! Никогда.

Глава 9
Лето 1707 г. Онфлер, Нижняя Нормандия
Флаги над городом

Утро выдалось хмурым, дождливым, безрадостным. С моря одна за другой наползали свинцово-сизые тяжелые тучи, словно бы их каким-то образом пересылали через пролив извечные враги – англичане. Был праздничный день – в честь какого-то из многочисленных святых, по сему поводу приехавший из Руана епископ отслужил торжественную мессу в длинной, чем-то похожей на корабль, церкви Святой Екатерины, располагавшейся неподалеку от недавно приобретенного Громовым дома. Впрочем, в этом маленьком нормандском городке понятия «далеко» не существовало вовсе.

Упоминавшийся еще в одиннадцатом веке в качестве владения нормандского герцога Ричарда Плантагенета, он быстро превратился в важный торговый центр на перекрестке путей из Руана в Англию, в период так называемой Столетней войны неоднократно переходил из рук в руки, а в пятнадцатом веке стал прибежищем многочисленных пиратов, чьи небольшие суда могли, в случае надобности, спокойно скрываться от врагов в устье Сены, великой реки, на которой – точнее, при впадении ее в море (пролив Ла-Манш, или просто – Манш, как говорят французы) и располагался город.

В семнадцатом веке городские жители сильно разбогатели на торговле с Америкой, именно по этой причине к началу войны за испанское наследство Онфлер, а не находящийся напротив – через Сену – портовый, и куда больший по размерам, Гавр, представлял собой лакомый кусок для рейдов английских каперов. Город нужно было защищать, а вот должности адмирала, который бы занимался именно этим, не существовало вовсе. Подобные посты традиционно занимали люди родовитые, дворяне крови, жаждавшие к своей дворянской чести прибавить еще и немаленькое королевское жалованье, чего престарелый Людовик Четырнадцатый никак не мог себе позволить ввиду полного расстройства финансов из-за непомерных имперских амбиций и патологической жажды роскоши.

Чемпионатов мира по футболу и всяких там олимпиад-универсиад Людовик, конечно, не проводил, надо полагать, ввиду полного отсутствия у него нефти и газа, но все его военные авантюры, страсть к «ручному управлению» через лично назначаемых интендантов, бесконечные поборы и взятки, тупая жадность придворных олигархов оздоровлению экономической ситуации вовсе не способствовали, подталкивая оную к полному краху. Народ и простые дворяне, еще десятка два лет назад не смевшие произносить королевское имя без надлежаще выказываемого благоговения, нынче откровенно смеялись над своим монархом и сочиняли про него скабрезные песни. Мало того что сочиняли – не стеснялись и петь, орали по вечерам во всех портовых тавернах! Авторитет королевской власти, некогда весьма высокий, упал так, что людям стыдно стало смотреть другу другу в глаза, политически корректные лозунги – типа «Франция, вперед!» орали только полные идиоты, подлецы и подонки.

Правда, король сильно поднял жалованье военным: в основном жандармам и конно-полицейской страже – все за счет новых поборов, конечно, тяжесть которых легла исключительно на плечи простого народа, хотя король-солнце и декларировал, что будут платить все!

Какого-либо авторитета подобными действиями все больше впадавший в маразм монарх не добился: несмотря на повышение жалованья, жандармы и военные его презирали, как презирают любого слабого, обожающего только болтать, тирана, с претензиями на абсолютную власть, народ же своего короля открыто ненавидел и уже больше не боялся, ибо как можно бояться того, кто стал так смешон, про кого на всех углах пели веселые песни?

Но все же, все же, до тысяча семьсот восемьдесят девятого революционного года было еще далеко, и все как-то приспособились, жили, помаленьку воруя где только можно и по привычке поругивая свою бестолковую власть. Этакое серенькое вонючее болото, можно сказать – «стабильность», а можно – «застой», когда никакие проблемы не решаются никак, лишь забалтываются, копятся годами, десятилетиями, а потом – ка-ак рванет!!! И вот вам, пожалуйста – якобинцы, «враги народа», Робеспьер с гильотиной и революционными трибуналами.

Но это – когда еще. А пока – все хорошо, прекрасная маркиза, все хорошо, все хо-ро-шо! Спокойно – главное. Правда здесь, вот здесь, в Онфлере, не очень – богатства жителей городка вызывали сильную зависть у англичан, но, опасаясь сильной французской армии и целого полка местной конно-полицейской стражи, высаживать десант английские рейдеры не рисковали, ограничиваясь тупой бомбардировкой города и ультиматумами, без всяких политических пошлостей предлагавшими горожанам просто-напросто откупиться.

Вот за это Громов англичан уважал – по крайней мере – честно! И был у британских каперов как бельмо на глазу со своим сорокапушечным «Красным Бароном», надежно защищавшим город до подхода подкрепления из Гавра. Такую уж роль отвел ему старый приятель Антуан, воспринятый «высоким» онфлерским обществом с большим почтением и честью. Маркиз Антуан Мари-Жан де Флери де Сент-Обан – так теперь именовался бывший пиратский шкипер, с удовлетворением – и некоторой толикой удивления – обнаруживший полное отсутствие своих давних врагов по всей Нижней Нормандии, от Шербура, Авранша, Сен-Ло и до Пэй-д'Ож включительно. Все его враги давно перебрались в Париж, точнее сказать в – Версаль, куда маркиз де Сент-Обан тотчас же и отправился, заручившись письмами от всего местного истеблишмента. Он был здесь свой, и многие кое в чем на него надеялись. Как заметила одна не первой молодости дама: «Антуан уехал в Америку юношей, а вернулся настоящим рыцарем, шевалье!»

Пристроить – если в данном случае будет уместно столь одиозное слово – Громова на приличную его капитанскому званию должность для маркиза, как он и обещал ранее, не составило совершенно никакого труда, как сильно подозревал Андрей – потому что никто из местных дворян не горел особым желанием возглавить военно-морскую оборону города, флот которой насчитывал три шлюпа и одну старую шхуну. А тут нате вам, словно подарок с небес на головы свалился – славный капитан Андре де Тоннер с личным фрегатом! Да еще и с состоянием, непонятно как накопленным… то есть если человек из Америки прибыл богатым, так понятно – как…

Таким образом, с легкой руки своего друга, маркиза де Сент-Обан, кандидат исторических наук, бывший предприниматель в области логистики и транспортных перевозок, Андрей Андреевич Громов, он же – капитан Эндрю Гром, он же – шевалье де Тоннер, стал помощником губернатора Онфлера – сухонького и глуховатого старичка, барона де Риля – по военно-морскому делу.

Первое, что сделал Андрей на сем поприще, это полностью освободил один шлюп от фальконетов, мушкетов и прочего, облегчив его, насколько возможно, и превратив в довольно быстрое посыльное судно, главной задачей которого было в случае опасности добраться через Сену до Гавра, за помощью.

Старичок губернатор никакой помощи не оказывал, но и в дела Громова не вмешивался – спасибо и на том. Правда, как-то раз все же высказался, шутливо погрозив новому заместителю пальцем:

– Не сильно-то надейтесь на Гавр, любезный месье Тоннер! Пока до него доберутся, пока они пришлют подкрепление… пришлют, конечно же, попробовали бы не прислать – у них там целый жандармский полк, все молодцы в красных мундирах, один к одному! – однако торопиться с этим не будут, Гавр – город молодой, нашему славному Хонфлеу – завистник и первый конкурент. Так что не очень-то на подмогу надейтесь!

Замечание было весьма существенное, несмотря на старомодную манеру губернатора произносить слова и строить фразы. Даже город он называл по-старому – Хонфлеу, слово то было не французским – норвежским, ибо город когда-то основали именно норвежские викинги, и приставка «флеу» произошла от норвежского – «флот» – «устье реки». Так город и назывался – Хонфлеу, – и лишь в последнюю сотню лет название постепенно офранцузилось – перестали произносить первую букву, а окончание – «флеу» переделали в понятное всем «флер» – «цветок».

Кстати, губернатор здесь почти ничем не распоряжался, лишь олицетворяя собой традиции, вся власть, как и везде в провинциях, да и в Париже тоже, принадлежала различного рода интендантам – полиции, правосудия, финансов – полномочным представителям короля, лично им назначаемым и обладавшим самыми широкими полномочиями. Прежний сюр-интендант Онфлера, некий месье де Брюи, не так давно был отозван со своей должности, отозван за вопиющие злоупотребления и самое наглое воровство, причем все это, естественно, не дало бы никакого повода для отставки, если бы не могущественные враги и их интриги.

Де Брюи, по слухам, когда-то был лавочником, затем разбогател на торговле лесом, получив назначение на губернаторскую должность за крупную взятку, сунутую нужным людям в Версале. Они и пролоббировали его назначение, и сам король пожаловал новоявленному губернатору дворянское звание… далеко не за просто так. Брюи – благородную приставку «де» – «из» – он получил вовсе не при рождении – был из простолюдинов, обычный пройдоха-нувориш, никаким уважением местных шевалье никогда не пользовавшийся… вот они и интриговали, правда, и бывший лавочник тоже поднаторел в подобных делах, быстро скушав зачинателя всех интриг – старого маркиза Жан-Мари де Сент-Обана, вскоре скончавшегося «от огорчения». Его сын Антуан – ныне вернувшийся – тотчас же воспользовался ситуацией и, заручившись поддержкой местной аристократии, бросился со всех ног в Версаль – восстановить честное имя отца, ну и заодно… может, чего еще выгорит?

В результате всех пертурбаций высшая власть в Онфлере пока находилась в таком вот подвешенном состоянии, мягко говоря, вовсе не способствуя действенной обороне города от английских рейдеров.

Кроме зама по морским делам – шевалье де Тоннера – Громова, – поддержанного местным дворянством с подачи молодого маркиза, еще имелся заместитель, так сказать, «по сухопутью» – командир полка конно-полицейской стражи барон Жан-Батист д'Эвре, высокий, всегда подтянутый, мужчина с красивым и мужественным лицом, очень похожий на молодого Жана Маре.

И был еще господин Эмиль Дюпре, хозяин приносящей весьма солидный доход лесопилки и, по совместительству, начальник местной милиции – так тогда именовалось городское ополчение, здесь, в Онфлере, насчитывающее около трехсот человек, что, в общем-то, немало. Месье Дюпре к благородному сословию никакого отношения не имел, и выглядел соответствующе – невысокого роста, крепенький, с круглым крестьянским лицом и хитроватым, себе на уме, взглядом.

После обедни Громов заглянул домой – Бьянка уже ушла на рынок в компании недавно нанятой служанки – сбросил, ввиду прояснившегося неба и резкого потепления – плащ, прихватил «верного грума» Тома и, прицепив шпагу, отправился делать запланированные еще вчера визиты. Собственно говоря, нужно было навестить-то всего двоих – полковника и главного милиционера.

Начал Андрей с милиции – что было куда ближе, полк конно-полицейской стражи квартировал чуть ли не за городом… впрочем, тоже не особенно далеко, – а вот месье Дюпре и его милицейская рота, как и договаривались, ожидали визита «господина капитана» на просторной площади близ приземистой, но с высокой округлою башенкой, церкви Святого Леонарда.

«Рота» – около пяти дюжин человек, вооруженных кто во что горазд и столь же разнообразно одетых – по не особо-то молодцеватой команде своего командира попыталась отсалютовать гостю одновременно поднятыми на плечи ружьями… Получилось плохо – некрасиво и невпопад, а несколько тщедушных пареньков с мушкетами вообще не смогли вскинуть на тощие плечи свое тяжеленное оружие.

– Здравствуйте, господа милиционеры! – вытянувшись, громко поздоровался Громов, краем глаза отметив, что провальное приветствие ополченцев не отразилось на круглом лице их командира вовсе никак.

Ни тени смущения! Словно все так и должно было быть.

– Кто уж пришел, – месье Дюпре обвел свое воинство рукою. – Кого сумели позвать. Но вы не переживайте, господин капитан, – когда надо, эти молодцы соберутся быстро.

– Надеюсь, – скептически ухмыльнулся Андрей. – Пушек у вас, я так понимаю, нет?

– Пушки у старых ворот, в бастионе, – начальник ополчения флегматично пожал плечами, словно бы речь шла не о жизненно важном деле, а о погоде или о видах на урожай. – У нас вот мушкеты. А эти мальчики – Анри, Клод, Жан-Пьер и прочие – смею вас уверить – отличные стрелки.

– Хорошо, – не выдержав, скривился господин капитан. – Но по английскому десанту лучше стрелять залпами и с короткого расстояния, так что особая меткость здесь не очень-то и нужна.

– Совершенно с вами согласен, месье! – начальник милиции закивал, натянув на лицо весьма одиозную улыбку. – Это все хорошие, проверенные в деле, парни, которые, случись чего, будут защищать своих жен, матерей и детей! Они, правда, не умеют маршировать, становиться во фрунт и все такое прочее, но ведь это не главное, верно?

– Да, наверное…

Махнув рукой, Громов обескураженно поправил на голове треуголку, обшитую золотым галуном, и поспешно распрощался с ополченцами и их неотесанным командиром.

Что и сказать – то еще было воинство… Похоже, все эти зачем-то оторванные от своих дел людишки ни черта не умеют, да и не стремятся уметь, так что один Бог знает, как они будут действовать в случае высадки англичан?! И как они вообще действовали? Наверняка палили куда попало, выпучив от страха глаза.

Да-а… на ходу обернувшись, Андрей неожиданно подмигнул почтительно шедшему позади Тому:

– Будем надеяться, что воины конно-полицейской стражи окажутся куда боеспособней! А эти, что ж… одно слово – милиция! Да и начальничек у них – тот еще тип. На редкость неприятный!

– Он чем-то похож на полковника Роджерса, сэр! – улыбнулся грум.

Громов закивал:

– Ну да, ну да – одного поля ягоды.

До расположения полка конно-полицейской стражи молодой человек не дошел. В гавани вдруг ударила пушка, судя по выстрелу – огромное девяностошестифунтовое орудие, установленное в небольшой крепости, прикрывавшей вход в порт со стороны моря. Зря такая пушка не вякала – подавала сигнал, услышав который, все горожане понимали – случилось нечто экстраординарное.

– Беги, позаботься о Бьянке, – озабоченно распорядился Андрей. – А я – на фрегат!

Фрегат – так теперь именовался «Красный Барон», да он им и был – грозным сорокапушечным кораблем, рейдером, способным вести бой где угодно. Экипаж – кроме тех матросов, что пришли на судне из Америки вместе с Громовым и изъявили желание остаться – был пополнен отрядом морской пехоты в количестве полторы сотни человек; по большей части – молодые новобранцы, которых еще нужно было как следует подготовить.

Юркнув в узкий проулок, Громов выбежал на набережную Сен-Этьен, застроенную большими каменными домами. Напротив, через залив, отражались в воде узкие здания набережной Святой Катерины. Все эти набережные, в нынешнем своем виде обустроенные лет двадцать назад по приказу тогдашнего королевского фаворита сюр-интенданта Кольбера (умного и дельного мужика с несчастливой судьбою), представляли собой изумительно красивый открыточный вид, придающий всему городку неповторимое романтическое очарование, позднее запечатленное на картинах Будена, Моне и прочих великих художников, по большей части – импрессионистов.

Впрочем, со всех ног несущегося к покачивающейся у причала разъездной шлюпке Громова сейчас не трогали никакие красоты.

«Красный Барон», повернувшись левым бортом к морю – стоял на якоре чуть в стороне от причала, где позволяла глубина.

Андрей быстро поднялся по сходням.

– Господин капитан… – бросился с докладом вахтенный.

– Сам вижу! – оборвал его капитан. – Боцман! Лейтенант! Снимаемся с якоря. Канонирам зарядить орудия. Всем – готовиться к бою. Сигнальщики – на мачты. Сигналить – «делай, как я»!

Матросы подняли якорь. Упали на бушприте паруса – блинд и бом-блинд – хлопнули, поймали ветер.

– Поднять марселя! Курс – норд-норд-ост!

Пронзительно засвистела боцманская дудка.

Поднимая паруса, забегали по вантам матросы. Судно дернулось, легло на левый галс и, развернувшись, плавно пошло навстречу вражеской флотилии, состоявшей их девяти кораблей под белыми, с красными большими крестами, флагами Ее величества королевы Анны.

Позади фрегата послушно следовали все остальные суда Онфлера – три шлюпа и шхуна. Моряки прекрасно понимали своего капитана – запертый в узкой гавани флот, лишенный всякой возможности маневрирования, был бы обречен на гибель.

Английские рейдеры, при ближайшем рассмотрении, оказались вовсе не такими уж и страшными, по большей части представляя собой достаточно небольшие суда – шхуны и шлюпы. Большим был только один – с виду раза в полтора мощнее, нежели флагманский корабль капитана Тоннера.

С мощным бушпритом и тупорылой надстройкою на носу, он шел, гонимый боковым ветром… вот изменил галс…

– Самый главный наш враг, – опустив подзорную трубу, сухо заметил Громов. – Правый галс! Вы что смеетесь, Шарль?

Шарль Дюбуа – молодой, но уже достаточно опытный шкипер, сменивший на этом посту маркиза, еле сдерживал смех:

– Я, кажется, знаю это судно, месье капитан.

– Знаете?

– Это «Соверен», раньше называвшийся «Морская дева». Весьма вместительный работорговый корабль, ныне ставший фрегатом, да ему сто лет в обед… ну не сто, так уж восемьдесят – точно.

– Да уж, – Андрей задумчиво поднял подзорную трубу. – А пушек-то на него наставили с избытком! Черт! А ведь он от нас отворачивает! Не решается биться.

– Зато остальные решаются, месье капитан!

– Вижу!

Здоровенный английский флагман трусливо повернул к югу, да так неловко, что ветер стал сносить его к берегу… Однако все остальные суда бесстрашно шли на французов, а некоторые уже открыли огонь из носовых пушек, не причинивших никакого вреда.

– Не стрелять! – сразу предупредил капитан. – Подпустить ближе. Мушкетеры – заряжай. Приготовиться к левому повороту… Поворот!

Хлопнул блинд. Дернулись стеньги. Взяв на рифы часть парусов, «Красный Барон» резко ухватил ветер и повернулся так быстро, что вырвавшиеся вперед вражеская шхуна и шлюп вдруг оказались прямо напротив борта фрегата.

– Огонь! – не мешкая, приказал Громов.

Корпус судна вздрогнул от выстрела двадцати пушек, большая часть которых метала солидные двадцатичетырехфунтовые ядра, удар которых на таком расстоянии вряд ли бы выдержал и фрегат, тем более – дешевый, выстроенный из сырого леса, или старый… как «Соверен».

Первый же залп «Барона Рохо» разнес шлюп и шхуну в щепки! Правда, это стало видно лишь минут через десять, когда развеялся дым… Тем временем артиллеристы перезарядили орудия.

– Залп!

Корабль снова содрогнулся от огневой мощи, правда, вражеские корабли стали куда осторожнее, живенько развернувшись к фрегату бушпритами, а кое-кто – и кормою. Теперь уж точно не попасть. Разве что подойти ближе…

– Поворот правый галс! Догнать цели!

Ага, догони… Юркие суденышки, оставив одни косые паруса, уже разбегались в разные стороны – их преследованием занялись мелкие суда французской эскадры, «Красный Барон» со всей поспешностью направился к «Соверену», опасно приблизившемуся к городу и уже успевшему сделать бортовой залп.

В подзорную трубу Андрей хорошо видел, как со стороны южных складов, за церковью Святого Этьена, поднялся густой черный дым, также видно было, как с английского фрегата спустили шлюпки, высаживая десант. А черт знает откуда взявшиеся в гавани вражеские шлюпы уже шли к причалам.

– Возвращаемся! – принял решение капитан. – Обойдем «Соверен» с носа, сделаем залп – и в гавань. Канонир! Правый борт заряжай ядрами, левый – картечью.

– Слушаюсь, месье капитан!

Английский фрегат снова окутался дымом, потом, чуть погодя, еще… и еще…

Город горел в нескольких местах, а первые добравшиеся до причалов шлюпки уже высаживали десант – Андрей это все хорошо видел, вот только сделать пока ничего не мог, слишком уж слабым был нынче ветер.

– Ничего, господин капитан, – утешил шкипер. – Там их есть кому встретить. Милиция, конно-полицейская стража…

– Милиция, – Громов хмыкнул. – Невелика надежда! А вот полицейские стражи, те да, те, похоже, могут…

– На парадах они маршировать могут! – бросил месье Дюбуа с неожиданной злостью. – Ах, какая выправка, ах как они печатают шаг – засмотришься! Но вот воевать… Ну нет, это совсем другое дело! Знаете, месье, я как-то больше все же на ополченцев надеюсь.

– Ну надо же! – удивленно покачав головой, Громов махнул рукой. – Канониры, приготовиться… Огонь!!!

На вражеском фрегате, конечно, спохватились, но разгадали громовский маневр… не то чтобы слишком поздно – английские моряки вовсе не были идиотами – но… Просто «Соверен» оказался слишком уж неповоротливым судном, тем более здесь, в устье Сены, где легкий ветер уравновешивался течением реки.

Пройдясь правым бортом мимо тупого носа английского фрегата, «Красный Барон» залпом разрядил свои пушки, в щепки разнеся и бушприт, и надстройку, и часть носовой палубы! Мало того, не выдержала и фок-мачта – с громким треском переломилась пополам и легла на воду со всеми своими парусами и такелажем!

– Все! – довольно прищурился капитан де Тоннер. – Этот корабль – теперь не боец!

– Прикажете его добить, месье? – обернулся от штурвала шкипер. – Иначе экипаж может спастись бегством – вон, к «Соверену» уже поворачивает шхуна… и шлюпы.

– И черт с ними, – Андрей озабоченно вглядывался в берег, где всю красивую набережную уже заволокло черным пороховым дымом. – Мы должны охранять город, а не пытаться взять англичан в плен. Боцман! Возвращаемся в гавань. Сигнальщики – дать знак остальным!

Бросив поверженного врага на произвол судьбы, «Барон Рохо», уверенно маневрируя, бросил якорь напротив набережной Святого Этьена, разрядив в мечущихся врагов всю свою картечь!

– Заряжай! – снова скомандовал Громов и, оставив за себя шкипера, возглавил поспешно высадившийся на берег отряд морской пехоты, вооруженный фузеями и палашами.

Красные мундиры английских солдат кровавыми пятнами расползлись по всей набережной, от церкви Сен-Этьен до огрызавшегося редкими выстрелами форта. В город врагов не пускали, умело перегородив узкие переулки телегами и баррикадами, на которые выставили стрелков.

Прозвучал залп. В колонне англичан упало сразу пятеро.

– По всему – из мушкетов жахнули! – обернувшись к Андрею, ухмыльнулся седоусый суб-лейтенант д'Арризо. – Прикажете ударить с флангов, месье капитан?

– Да! Только смотрите, в запарке не перестреляйте своих.

Отправив суб-лейтенанта на правый фланг англичан, Громов лично занялся левым, сразу же расставив пехотинцев цепью.

– Стреляйте! Но будьте готовы в любой момент вставить в стволы багинеты.

Новобранцы едва успели сделать первый выстрел – подбадривая себя воплями, англичане бросились в контратаку, врукопашную… почти что на абордаж! Однако вовсе не толпа на толпу – их встретили строгие порядки каре, с вставленными в дула фузей тесаками! А, подкравшись слева, дали прицельный залп стрелки ополчения! Те самые худющие мальчики-мушкетеры, парни лет по семнадцати-двадцати. Пилорамщик Эмиль Дюпре на соврал, стреляли они, надо сказать, сноровисто и метко. Да с такого-то расстояния трудно было бы не попасть в скопище красных мундиров!

– Окружаем! – взмахнув шпагой, приказал Андрей. – Ежели надумают сдаться, пленных отводить к старым воротам. Вперед!

Запели сигнальные трубы, и не прошло и двадцати минут, как морская пехота с «Барона Рохо» совместно с ополченцами довершила дело! Враг оказался разбитым наголову – вставший напротив причала фрегат просто не пропустил подмогу, в щепки разбивая шлюпки картечью.

– Молодцы ваши парни! Черт побери – молодцы!

Сунув шпагу в ножны, Громов искренне поблагодарил подошедшего месье Дюпре, выглядевшего все таким же рохлей, однако… однако карие глаза его смотрели смело и дерзко, а ладонь лежала на рукояти пистолета, одного из двух, небрежно засунутых за широкий пояс.

– Вы тоже вовремя подошли, – улыбнулся Дюпре. – Теперь я попросил бы вас послать солдат на окраину, к холму де Грас. Там есть тропинка, мои люди покажут. Англичане вполне могли обойти и спуститься в город оттуда.

– Хорошо, – резко наклонив голову, Андрей подозвал командира морпехов. – Выполняйте, месье суб-лейтенант!

Ближе к вечеру все было кончено. В городе атака англичан захлебнулась, с холма де Грас они также спуститься не смогли, задержанные вовремя посланным отрядом морской пехоты, на обратном пути едва не принявшим за врагов жандармов, приплывших из Гавра на шлюпах помогать в отражении атаки врагов. Мундиры у жандармов были, как и у англичан – красные, хорошо, суб-лейтенант д'Арризо вовремя заметил белое королевское знамя!

Жандармы успели еще немного повоевать, прогоняя остатки английского десанта с плато, чем занимались и воины конно-полицейской стражи. Ну хоть на это сгодились, к главному-то блюду опоздали.

Зато как гарцевал на белом коне их боевой командир, барон д'Эвре, какие произносил слова – о Родине, о чести, о славном короле Людовике! Слова-то были красивые, правильные и вроде бы к месту… Только вот… лучше бы конные полицейские поспели вовремя! Меньше было бы жертв среди ополченцев.

Супругу свою (по сути – уже давно супругу, пусть и гражданскую!) Андрей отыскал в госпитале при церкви Святой Катерины – в числе других женщин и девушек Бьянка умело перевязывала раненых, облачившись в длинное серое платье и такой же чепец – чтобы волосы в глаза не лезли.

– Ах, милый, – выйдя с Андреем на улицу, девушка устало потерла глаза. – Вот и здесь – кровь. Кажется, нам никуда от нее не деться. Может быть, это потому так, что мы с тобой – любовники, в грехе живем.

– Так давай обвенчаемся, – легко согласился молодой человек. – Священнику скажем, что хотим устроить свадьбу, все повторить.

– Никогда! – юная баронесса сурово поджала губы. – Не хватало еще священнику врать! Нет, любимый, мы обвенчаемся тайно.

– Тайно? – спрятав усмешку, Андрей вскинул глаза. – И как же это у нас получится?

– Я еще не знаю как… – честно призналась Бьянка. – Но обязательно придумаю. Найду подходящего священника, церковь… или часовню.

– Тебе в этом помочь?

– Нет, – девушка покачала головой. – Давай я сама, ладно?

– Как хочешь.

Пожав плечами, Громов еще около часа ждал у паперти, пока возлюбленная не закончит с ранеными. Просто стоял, потом присел на скамейку, смотрел на небо с беловато-серыми, похожими на плотный овсяный кисель облаками, думал. Он, конечно же, как и подавляющее число россиян, считал себя человеком верующим, православным, на том основании, что красил яйца на Пасху и по большим церковным праздникам посещал храм. Ну в отличие от многих – еще мог прочесть Символ веры и знал на память несколько коротких молитв, правда, иногда слова путал… все же искренне верующим Андрея, наверное, назвать было бы нельзя, как выразился как-то его знакомый батюшка – «невоцерковленный христианин», – вот так примерно. Отнюдь не фанатик, Громов, как и большинство современных людей, никогда не руководствовался в общественных и личных вопросах какими-то бы ни было церковными понятиями, и, оказавшись в совершенно иной эпохе, частенько забывал, что здесь-то, в прошлом, сознание людей было чисто религиозным… Почти у всех. А у родившейся в католической Испании Бьянки – тем более! Эта девчонка относилась к религии более чем серьезно… тем более, от страшной смерти ее когда-то спасли именно иезуиты – спецназ воинствующего католицизма, если можно так выразиться.

И если уж баронесса заявила, что берет все в свои руки – с этим нужно было считаться. Хотя, наверное, правильней было бы, чтоб именно жена перешла в веру мужа – приняла православие… Вот только согласилась бы на это Бьянка? Наверное, все-таки согласилась бы скрепя сердце, но это оказалось бы для нее очень тяжелым делом… в отличие от полуатеиста (вот именно так – полуатеиста, как и девяносто шесть процентов россиян) Громова, которому было по большому-то счету все равно, каким образом верить – главное, чтоб в Христа. И заставлять возлюбленную отступиться от своей веры он не считал правильным, по крайней мере – пока. Вот вырваться на свободу… сиречь – вернуться в свое время, домой, вот тогда… тогда и посмотрим.

Идею о возвращении Андрей не забывал никогда, тем более что он ныне командовал «Красным Бароном», а это кое-что значило: он и Бьянка не пропустили ни одной грозы, постоянно прибегая на корабль при первом же громе и проблеске молний. Правда, таких уж особых гроз пока что и не было, так, пару раз сверкнуло.

Служанка, она же и горничная – смешливая кудрявая девчонка по имени Мари-Анж, нанятая баронессой в первый же день после аренды дома – уже накрывала на стол в обеденной зале, недавно отделанной все тем же плотником Спиридоном шикарными шпалерами из орешника, когда на первом этаже, в прихожей, вдруг послышался звон колокольчика – несмотря на позднее время, кто-то решил заглянуть в гости.