Текст книги "Капитан-командор"

Автор книги: Андрей Посняков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

– Это юнга, сэр!

– Сержант, чего он там хочет?

– Говорит, что видит корабль, сэр.

– Корабль? А ну-ка всем к бою!

На этот раз это было одинокое судно, шедшее в бейдевинд, судя по курсу – куда-то к берегам Новой Англии.

– Поднять паруса! – быстро приказал Громов. – На перехват, живо.

«Жозефина» догнала чужой корабль где-то через час, судя по оснастке – две несущие прямые паруса мачты – это был бриг, а с прямым парусом не очень-то попрешь против почти встречного ветра. Вот и бриг едва плелся, время от времени ложась в дрейф. На фок-мачте реял какой-то непонятный вымпел, столь же непонятный – с разноцветными полосками – флаг развевался и на корме.

– То ли датчанин, то ли фламандец, то ли курляндец, – внимательно посмотрев в оптику, с усмешкой промолвил шкипер. – В общем, плакать горючими слезами по этому кораблю никто не будет. Главное, из пушек не палить – судно-то неплохое.

– Да, неплохое. – Стыдно признаться, но Андрей и сам чувствовал сейчас какой-то непостижимый азарт. – Нагоним, предложим сдаться. А не захочет – отстрелим бушприт, а там поглядим!

Команда бригантины принялась за работу. Чуть повернув, «Жозефина» обошла бриг с левого борта и, дав предупредительный выстрел, легла на параллельный курс. Оба судна казались примерно равны по силе, и бриг вовсе не собирался сдаваться, наоборот, дал артиллерийский залп из всех имеющихся на борту орудий, на этом расстоянии и при такой качке – бесполезный, но вполне устрашающий.

– Даже двенадцатифунтовок нет, – по звуку определил Андрей. – Пара восьмифунтовых, остальные – фальконеты. Шкипер! Перебиваем курс. Команде – ложиться на левый галс!

Совершив поворот, разогнанное ветром пиратское судно, подрезав бриг, подставило свой правый борт! На торговом судне зашевелились, забегали – ломать бушприт не хотелось никому, в таком случае корабль неминуемо становился неуправляемым.

– Если они повернут и встанут под ветер – вполне могут уйти, – старый пират живо разгадал готовящийся на бриге маневр.

Громов уже был на середине палубы, у поворотной – с фальконетом – тумбы… С нее и выстрелил едва ль не в упор!

Бабах!!!

Конечно же от вражеского бушприта ничего не сталось!

Капитан тут же взмахнул шпагой:

– Огонь!

С борта ударили восьмифунтовки – били по такелажу, стараясь не особенно-то повредить атакуемый корабль.

– Поворот оверштаг! К борту!

Скрипнули снасти. Суда стали борт о борт – примерно равные по своей силе, однако у Громова было куда больше людей, решительных и готовых на все!

– К абордажу – готовсь!

– Первый плутонг готовы, сэр!

– Второй…

– Третий…

– Отлично! Мушкетеры – залп!

Бабах!!!

Облако едкого порохового дыма уже в который раз окутало корабли, так что на какое-то время стало не видно ни зги, лишь с палубы брига донеслись проклятья и стоны. Да, моряки не зря любили тяжелые мушкеты, от которых давно уже отказались в сухопутных войсках. Увесистая мушкетная пуля, разогнанная солидным пороховым зарядом и длинным граненым стволом, даже не пробивала, а просто-напросто проламывала любой фальшборт, не давая никакой возможности укрыться.

– Второй плутонг… Залп!

Гром выстрелов. Дым. Ветер…

– На абордаж!

Со свистом полетели абордажные крючья, и пираты атаковали вражеский борт, подобно ринувшимся на косулю волкам.

На бриге не могли не понимать, что они обречены, что рано или поздно пираты сделают свое дело. Понимали и тем не менее готовились к схватке.

– Идиоты! – в сердцах выругался шкипер.

– Э, – присмотревшись, дядюшка Сэм вдруг замахал руками. – Что это у них на корме происходит?

– Похоже, они выбросили за борт своих офицеров, – ухмыльнулся француз. – Уж капитана – точно. Ха! Глядите-ка – машут белым флагом. Сдаются!

– Ну наконец-то проявили хоть каплю благоразумия, – убрав шпагу в ножны, Громов ухватился за канат. – Ну что, господин квартирмейстер? Идемте, глянем – что там нам за добро досталось?

Глава 7
Зима-весна 1707 г. Багамские острова – Куба
Пиастры, пиастры, пиастры!

Авторитет нового пиратского капитана после возвращения на базу с взятым на абордаж бригом не то чтобы взлетел на недосягаемую высоту, нет… просто с Громовым стали считаться всерьез, до того он был просто один из многих искателей наживы, а после удачного рейда превратился в солидного и уважаемого всеми предпринимателя, под вымпел которого были бы не прочь встать многие, и не только те, кому нечего было терять.

Два корабля – это уже было немало! По всем пиратским законам новым капитаном курляндского брига, переименованного без долгих затей в «Саванну», должен был стать квартирмейстер дядюшка Сэм. Он и стал, и даже, проявив благородство, не стал обирать Громова, переманивая с «Жозефины» людей, просто набрал других, в том числе оставив охочих людей из бывшей команды, так вовремя избавившейся от своего фанатичного командного состава.

Курляндец вез в Новую Англию промышленные товары из Мекленбурга – всякие там лопаты, кирки, токарные станки и прочее, что, к удивлению Андрея, довольно-таки быстро ушло, принеся неожиданно неплохую прибыль. Ну конечно, не золото, не серебро – но все же неплохо, тем более что теперь в распоряжении капитана Грома имелось целых два неплохих и довольно быстроходных судна, да и губернатор поимел свою долю – кстати, взял токарными станками, видать, задумал открыть какую-нибудь ремонтную мастерскую. А что? Милое дело, пиратским судам постоянно требовался ремонт.

В январе погода резко испортилась, постоянно штормило, и, казалось, огромные языки волн вот-вот слизнут островок, прикрывающий вход в гавань. Пользуясь выпавшим отдыхом, матросы спускали полученную добычу в портовых кабаках и лупанариях Нассау, правда, Андрей им не давал особенно расслабляться, то и дело устраивая какие-нибудь учения и тренировки. Пираты роптали, конечно, но не особенно: в надежде на будущую крупную добычу, ссориться с удачливым капитаном охотников находилось мало.

Громов и Бьянка вели вполне светскую жизнь – посещали местные ассамблеи, и даже время от времени бывали приглашены на губернаторские обеды, в пригласительных билетах Андрей, как и все прочие подобные ему капитаны, значился как «господин Эндрю Гром, купец». Ну не писать же – пираты, к коим губернатор благоволил, потому как от них же кормился, и весьма неплохо, однако приличия должны быть соблюдены обязательно!

– Ханжи! – изрядно выпив – а что еще делать-то? – ругался молодой человек. – Совсем как российские.

Земляк Громова, страдавший от безделья Спиридон Рдеев, пират, а в прошлой жизни – плотник, по совету своего капитана вспомнил свое бывшее занятие и оказался у местной публики нарасхват – после испанского погрома город быстро отстраивался, хорошие плотники ценились на вес золота.

В свободное время Спиридон захаживал в гости к капитану, и тот запросто, не чинясь, болтал с ним по-русски, как равный с равным, что все окружающие воспринимали без особого шока – земляки все-таки! Да еще из такой чужедальней сторонки, что мама дорогая!

Домовладелица, тишайшая тетушка Марта – одинокая богобоязненная вдова лет пятидесяти пяти – на Рдеева едва ль не молилась, – он как-то в свободный вечер играючи починил тетушкину ограду, а в саду сладил беседку с удобными лавками и небольшим столиком, за которым они с Андреем и сиживали иногда вечерами, запалив свечу и не обращая внимания на льющий беспрерывно дождь, коий, по словам тетушки Марты, уже очень скоро должен был смениться на вполне ясную погоду.

– Правда, очень холодную, господа мои. Очень!

– Хо, тетушка! – гулко хохотал плотник. – Не видала ты еще настоящего-то холода, ага! Нет, вы посмотрите только – дождь для них – холод! А ну-ка – снег? Да морозец трескучий!

– Не, Спиридон, – посмеивался Громов. – Мороза они бы не выдержали.

– О! Вот и я толкую – что русскому хорошо, то немцу – смерть.

В беседке обычно пили ром – тягучую, из сахарного тростника, самогонку, с едким запахом и вкусом – закусывая солеными помидорами и маринованными огурцами. Иногда приходили девчонки – Камилла и Бьянка, – тогда готовили пунш или даже варили из красного вина грог или глинтвейн, изрядно добавляя корицу и перец. Впрочем, то было редко – девушкам дождливый холод не нравился, они предпочитали проводить время дома, а днем в каких-нибудь заведениях.

Исполняя поручение возлюбленного (а здесь для всех – мужа), Бьянка почти каждую ночь докладывала о разговорах с Камиллой, так что сплетен о жизни чарльзтаунского общества Громов наслушался в избытке, а вот к цели своих расспросов не приблизился ни на шаг – о «Красном Бароне» ничего не услышал. Даже о капитане Лоусоне – увы, ничего. Зато о внебрачных связях похотливой губернаторской женушки…

Такого рода сплетен хватало и здесь, в Нассау, городе, когда-то тоже называвшемся Чарльз Таун, по имени короля Карла Стюарта, а затем, в угоду политике, переименованный в честь нового короля – Вильгельма, принца Оранского-Нассау. Вот эти – последние – сплетни, кстати, оказались весьма интересны.

Опять же, по заданию капитана их собирал Том, черный слуга, не брезговавший общаться и с окончательно падшими людьми, типа старого спившегося индейца, откликавшегося на имя Пьер, что постоянно околачивался на заднем дворе таверны «Черная голова», довольствуясь объедками и стаканом самого гнусного рома.

– Здесь стали вновь вспоминать некоего капитана Эвери, сэр, – сидя в беседке, поведал Том. – Генри Эвери, а еще его называли Бенджамин Бриджмен или Длинный Бен, и какое из этих имен настоящее – не знает никто. Он жил здесь, в Нассау, а потом ходил на частном судне с каперской грамотой от испанцев, уже там, в Европе – ловили французских контрабандистов. А однажды, в Кадисе, матросы самовольно захватили очень хороший корабль, переименовали судно в «Фантазию», выбрали Эвери капитаном и отправились искать удачи к берегам Африки, а затем – и в Красное море. И вот там-то Длинному Бену несказанно повезло, сэр! Он захватил два индийских судна, из тех, что перевозили паломников в Мекку, на них обнаружилась целая уйма золота и драгоценных камней! Все люди Эвери вернулись в Нассау состоятельными и уважаемыми людьми, сам губернатор – им тогда был некий Томас Трот – устроил этим молодцам самую теплую встречу. Думаю, не за просто так! Пираты отдали ему и свой пришедший в полную негодность корабль, он и сейчас догнивает на берегу, неподалеку. В ноябре того же года англичане уволили Тротта, однако позволили ему увезти с собой нажитое состояние. И знаете, где поселился бывший губернатор?

– И где же? – зевнув, переспросил Андрей.

– В Каролине, масса Эндрю! Имел в Чарльз Тауне особняк, года три назад умер.

– А что пираты? – привстав с лавки, Громов сладко потянулся. – С этим, как его, с Эвери…

– Все пираты разбежались, опасаясь англичан, вынужденных вступиться за индийцев. Сам же Эвери с несколькими своими людьми купил небольшой шлюп и отплыл в Ирландию, где и затерялся вместе со своими сокровищами. А тех, кто остался здесь, в скором времени арестовали англичане, некоторых даже повесили, а вот о Длинном Бене с тех пор – ни слуху ни духу.

– И кто тебе все это рассказал? – молодой человек усмехнулся. – Тот самый пьяница-индеец, как его… Пьер?

– Этот индеец Пьер, однако, очень неглуп, масса! – поспешно заверил Том. – Правда – только когда трезвый.

– Увы, нечасто…

– Но он-то мне и рассказал, с чего б это вдруг здесь, в Нассау, вспомнили то, что случилось лет десять назад! С того, масса Эндрю, что с недавних пор кое-кто начал очень настойчиво наводить справки о Длинном Бене! И этого кое-кого вы прекрасно знаете, разрази меня гром! Вернее будет сказать, не этого, а эту…

– Что?

– Это наша Камилла!

– Камилла? – Андрей рассмеялся. – Господи! Вот ведь любопытная Варвара. Ладно, сегодня за пуншем ее про эту историю и спрошу.

– Может, лучше не надо спрашивать, масса? – оглядываясь по сторонам, зашептал негр. – Думаю, не просто же так это все молодой госпоже надобно.

– Да, наверно, ты и прав, – чуть помолчав, Громов поднялся на ноги. – Не стоит, мало ли – обидится еще. В конце концов – кому какое дело до чужих интересов?

– Я тоже так думаю, масса Эндрю. Как говорил полковник Роджерс, чтоб он поскорей сдох, – меньше знаешь, крепче спишь.

– Золотые слова, Томми!

Приготовленный тетушкой Мартой пунш пили в доме, на первом этаже, в небольшой столовой с овальным столом и стульями, обитыми красным сукном. Столовую украшали две картины в резных деревянных рамках, изображавших плывущие в ревущем море суда, причем корабли были выписаны в стиле поздних импрессионистов, а море… уж точно не Айвазовский, скорей, Пиросмани.

Глядя на картины, Громов завел разговор о море, о гавани, об острове Нью-Провиденс и знаменитых пиратах. В гости как раз заглянул поддержавший беседу шкипер Антуан, и упоминание о капитане Эвери вплелось в разговор весьма органично, правда, особо никого не задело – Камилла даже ухом не повела, наверняка давно уже удовлетворив свое любопытство.

С разбойников прошлых лет беседа плавно перетекла на нынешних, собственно – на самого Андрея и его людей.

– Как только закончатся шторма, сразу же выйдем в море, – заверил шкипера Громов. – Думаю, не долго осталось ждать, уже бывают проблески – вчера днем так часа два мирно светило солнышко, я даже подумал – лето пришло…

– Лето, – улыбнулась Бьянка. – Хорошо бы лето! А то как-то сыро да холодно – брррр!

– Не видали вы холода, – посмеялся Андрей, вовсе не считавший некомфортной температуру воздуха градусов в пятнадцать-двадцать по Цельсию, а именно такой она сейчас и была.

– Кстати, наш дорогой господин квартирмейстер намеревается пошататься на «Саванне» по окрестным островкам, – сделав быстрый глоток, заметил шкипер. – Говорит – сплотить экипаж, кое-чему обучить, проверить. Не отпрашивался еще?

Андрей пожал плечами:

– Нет. Но я возражать не буду, мыслит старый Сэм верно. Кстати, а что у него за люди-то?

– Фламандцы, голландцы, немцы. Обычные моряки, но и переселенцев хватает, – пояснив, Антуан едва подавил зевок.

– Ну значит, все правильно. Врача он себе нашел?

– Там и отыскался, в команде, верней – из переселенцев, – француз поставил кружку. – Совсем еще молодой парень, но, говорят, знающий. Курляндский немец, зовут Генрих Штамм.

– А вы откуда так подробно про него знаете? – стрельнув глазками, мило улыбнулась Камилла.

– Так старина Сэм не далее как вчера целый вечер хвастался! Мол, очень хороший лекарь, не чета нашему старому Хью, что остался на «Жозефине».

– Этот ваш Хью вообще коновал!

Всплеснув руками, племянница старого пирата презрительно расхохоталась, но тут же осеклась, глядя на Бьянку – баронесса учила ее хорошим манерам, и кое-что уже получалось, правда, еще далеко не все.

– Да, да – коновал! Только и умеет, что перевязывать раны да кости вправлять!

– Но… в плаванье это то, что надо.

– Ни за что б не обратилась к нему! Даже если б тяжело заболела.

Камилла словно накаркала, призвала на свою голову несчастье, почувствовав себя плохо уже буквально на следующий день. Утром девушка даже не встала с постели, ссылаясь на головокружение и ломоту в костях и допуская к себе лишь подругу да слугу Тома, притащившего приготовленный домохозяйкой глинтвейн.

– Ей врач нужен, – вернувшись в свою комнату, Бьянка взволнованно посмотрела на Громова. – Бедняжка.

– Да уж, не повезло, – сочувственно покивав, Андрей набросил на плечи кафтан. – Температура у нее есть?

– Что?

– Ну лихорадка.

– Есть… наверное. Она к себе близко никого не подпускает, лишь просит врача… Того самого, с «Саванны». Милый, ты ведь все равно сегодня со старым Сэмом встретишься? Вот и попроси. Ах, Камилла, Камилла… верно, простудилась – погода-то! А ведь еще пару дней назад бегала к дядюшке, просила, чтоб взял ее с собой на «Саванну» – просто воздухом подышать, от скуки. Хорошо хоть у старика хватило ума отказать – иначе чтоб сейчас делала эта бедняжка?

– Лечилась бы у курляндского немца, – Громов подавил усмешку и, надев шляпу, спросил: – А, может, местного врача ей найти, городского?

– Нет, нет, она местным не доверяет!

– Да что ты!

– Сама только что мне сказала – чтоб был свой. Тем более, ему и платить не надо. Не забудь сказать об этом Сэму!

– Не забуду, душа моя.

В отличие от Камиллы, Бьянка никогда не просилась в плаванье, Громов объяснил ей все с самого начала, да и сама баронесса была девушкой умной и все хорошо понимала. Настолько хорошо, что Андрей постепенно доверил ей все хозяйственно-финансовые дела, касающиеся «Жозефины». Покупка снаряжения и припасов, сбыт кое-какой не имеющей особо назойливого спроса мелочи, типа бычьих кож или тех же токарных станков и многое другое – всем этим занималась юная баронесса, проявляя не свойственную ее возрасту осмотрительность и даже, без всяких преувеличений – талант. Кстати, во всех подобных делах ей всегда помогала Камилла, девушка тоже неглупая и энергичная, которую дядюшка Сэм, в силу весьма живучих у немолодых людей предрассудков, не подпускал к своему кораблю ни на шаг. А как же – дурная примета! Даже вот покататься по островам – и то не взял!

А вот лекаря отпустил, даже справился о здоровье племянницы, правда, тут же погрузился в пространные рассуждения о необходимости сплочения команды в коротком учебном плаванье и, получив от капитана Грома карт-бланш, радостно оскалил зубы:

– Мы будем выходить с утра и возвращаться к вечеру, и даже раньше. С завтрашнего дня и начнем, а лекаря я сегодня же пришлю, тотчас же!

Доктор Генрих Штамм, немец из Митавы, оказался молодым человеком лет двадцати, несмотря на свои годы, уже достаточно социализированным и успевшим много чего повидать, в отличие от своих сверстников начала двадцать первого века, по сути – подростков, детушек, живущих за родительский счет и при маминой юбке, и высшим проявлением крутизны считающих курение травки (только чтоб мама не узнала!), самое скотское траханье (иногда и просто разговоры об этом) и катание по ночам на купленной родителями машинке в компании таких же недорослей обоего пола – чем быстрее, тем круче (опять же, чтоб мама… ни-ни!). Здесь такие штуки не проходили, разве что в очень обеспеченных семьях, но таковых было мало – от силы процентов пять населения, да и то далеко не везде.

Юный Генрих – как выяснилось, по специальности вовсе не врач, а аптекарь – после посещения больной, которая тут же почувствовала себя значительно лучше, не отказался отобедать к компании обеих девушек, которым прислуживал Том. За обедом молодой лекарь держал себя скромно и с достоинством, благосклонно улыбаясь всем шуткам Камиллы, даже самым скабрезным.

– Очень приятный молодой человек, – уже вечером рассказывала возлюбленному Бьянка. – Воспитанный, но… так, как принято среди простых горожан, бюргеров, видно, что не из кабальеро. Не сказать, что красавец, но видно, что за собой следит. Лицо бритое, волосы светлые, длинные – свои, а не парик, подбородок немного безвольный, бюргерский… А вообще, дело свое он, кажется, знает – Камилла за обедом на больную не походила ничуть. Он зайдет завтра вечером, как только судно вернется с островов. Может, нам оставить на ужин сего славного юношу? Думаю, наша больная была бы счастлива.

Повесив кафтан в шкаф, Громов обернулся и хмыкнул:

– Ты думаешь?

– Я же вижу, какими глазами она на него смотрела!

– Как кошка на мышь?

– Хуже! Как на сметану.

На следующий день лекарь и в самом деле явился, как обещал – к вечеру, и с видимым удовольствием остался на ужин. За столом держал себя скромно, иногда даже краснел от взглядов, украдкой (это она так думала, что украдкой) бросаемых Камиллой, о себе рассказывал мало – вырос в семье аптекаря, разорился и – по примеру многих – решил попытать счастья в чужедальней стороне. С владетельными особами? Нет, не знаком, что вы! Какая там Анна Иоанновна, какой герцог? В этих домах простых аптекарей не принимали!

О только что прошедшем плаванье гость рассказал еще меньше: подошли к какому-то островку – бог его знает, что за остров – да под руководством недавно назначенного капрала учились целиться и стрелять.

– А дядюшка? Дядюшка что в это время делал? – выслушав, громко спросила Камилла. – За вами смотрел?

– Дядюшка? – лекарь поначалу не понял, о ком идет речь.

– Ваш капитан – господин Сэмюэль Хопкинс, – пояснил Андрей.

– Ах, капитан… Да ничего такого не делал, сэр. Прохаживался себе где-то по острову, гулял.

Молодой человек отвечал как-то односложно, зажато, особенно когда речь заходила о плаванье «Саванны» – как видно, старый пират запретил особо распространяться на эту тему, а, может быть, герр Штамм просто был молчуном, что, кстати сказать, не особо-то импонировало Андрею, который и сам любил не болтать, а слушать – качество для начала двадцать первого века весьма редкое, обычно бывало наоборот, и сам Громов когда-то знавал немало таких вполне приятных и дружески расположенных к нему людей, которые – особенно в подпитии – начинали грузить всех своими проблемами… и даже не проблемами, а всем тем, что они считали для себя важным, именно для себя – не для других, другим до этого не было совершенно никакого дела… как и подобного рода рассказчикам до других. Иногда любители поболтать совсем съезжали с рельсов – и, начав с армейских воспоминаний (в большинстве случаев только им самим и интересных) опускались до пересказа просмотренных фильмов, что становилось уже совсем невыносимым даже для такого покладистого и терпеливого человека, как Андрей.

Но! Он все же любил слушать, а не болтать, а молодой лекарь Генрих Штамм к болтунам, похоже, не относился.

Камилла быстро поправилась, но тут же нашла у себя еще какие-то недомогания, которые нужно было лечить – доктор Штамм стал в особнячке постоянным гостем, и Бьянка прекрасно понимала – почему, о чем и говорила Громову с мягкой улыбкой.

– О, наша рыжая бедняжка наконец-то обрела любовь!

– Боюсь, дядюшка оторвет этому аптекарю-доктору ноги, как только узнает, – ухмыльнулся Андрей. – Думаю, он вряд ли считает нищего и во всем зависящего от него самого парня достойной партией для своей чудной племянницы. Так что я б на месте наших влюбленных – если уж речь действительно идет о любви – вел бы себя весьма осмотрительно!

– Они и так осторожничают, – искоса взглянув на возлюбленного, Бьянка повела плечом. – Камилла просила меня, чтоб я никому ничего не рассказывала… ну и чтоб об этом же попросила тебя.

– Зачем и просить-то? – улегшись на ложе, потянулся капитан Гром. – Болтать о чужих радостях – совсем уж последнее дело. Разве что позавидовать…

– Позавидовать?! – синие глаза баронессы сверкнули обидой. – Тебе есть чему завидовать, милый?

– Ах, душа моя! – вскочив на ноги, молодой человек привлек к себя девушку и крепко поцеловал в губы. – По ходу, это нам все завидовать должны.

– Слава богу, Камилла теперь не завидует…

– Ах, милая…

Андрей уже расстегивал на Бьянке платье, развязал на спине шелковые тесемки, туго стягивающие лиф… Обнажил спинку и сахарные плечики, погладил, поцеловал, нежно поласкал ладонью грудь, пропустив между пальцев сосок – быстро твердеющий, упругий…

Шурша, скользнуло к ногам платье… Скрипнуло ложе… И в прикрытых от неги глазах влюбленных вспыхнул яростный свет всепоглощающей страсти, уносящейся ввысь, к небесам!

Погода постепенно налаживалась, капитаны и шкипер совещались все чаще – готовили корабли к рейду, задумав повторить недавний успех. Еще поднабрали немного людей из местных – с этим никаких проблем не возникло, слава об удачливом капитане Громе уже давно бежала впереди него самого. Совещались в этот раз на «Саванне», в просторной кормовой каюте брига, на стенах которой висела какая-то карта… островки, море… быть может – именно Багамские острова?

– Да, Багамы, – отзываясь на тихо заданный вопрос, пояснил шкипер. – Нью-Провиденс и множество островков помельче, – оглянувшись на бывшего боцмана, француз повысил голос: – Старина Сэм, что означают вот эти крестики?

– Какие еще крестики? – старый пират скривился, словно от зубной боли. – Ах, эти… это я… я помечаю места, где есть пресная вода.

Шкипер весело засмеялся:

– Вижу, почти на всех островках она есть. Даже на самых маленьких.

– Есть, есть, а как вы думали? – махнув рукой, пробурчал капитан Хопкинс. – Где ручьи, а где просто большие лужи. Недавно ведь шли дожди. Ну что? Прошу к столу, друзья мои! Посидим, помозгуем – как, с кем и куда.

– Что значит – с кем? – Антуан удивленно прищурился. – Разве у нас не хватает людей и судов?

– Для серьезного дела – не хватает, – покивал дядюшка Сэм. – К тому же ко мне приходили посланцы от неких местных людей, помнящих меня еще… в общем – со времен давних. Просили поговорить с тобою, Эндрю, – как бы ты отнесся к совместному рейду, такому, чтобы взять хороший куш, такой, чтобы на всю жизнь хватило?

– Хорошо бы отнесся, – не задумываясь, отвечал молодой человек. – Вполне положительно. Только вот хотелось бы знать подробности.

– Подробностей пока не знает никто, – вздохнув, пояснил квартирмейстер. – Просто у некоторых здесь есть свои глаза и уши в мексиканском порту Веракрус.

– Откуда отправляются «серебряные» галеоны?! – с блеском в глазах уточнил Антуан.

Дядюшка Сэм ухмыльнулся с видом человека, только что выигравшего в лотерею автомобиль:

– Именно так, мои господа! Но! Покуда мы ничего толком не знаем… надобно ждать гонца, а он не замедлит прибыть – погода-то наладилась. Совсем скоро весна.

– Да, весна, – улыбнулся Громов. – По нашим меркам – ваша весна это самое настоящее лето. Впрочем, оно же и сейчас, только малость дождливое… Что ж, будем ждать вестей! Однако все равно какую-нибудь небольшую вылазку сделать надо – взбодрить поистратившийся за зиму народ!

– А вот тут ты прав, Эндрю! – старый пират всплеснул руками. – Взбодрим! В такую-то погодку чего зря ошиваться в порту?

Простившись, Громов и Антуан сошли с борта «Саванны» и какое-то время шли вместе по узенькой припортовой улочке, полной носильщиков, мелких торговцев и деловито таскающих камни и балки чернокожих рабов.

– Небось, наш Спиридон дом кому-то строит, – негромко промолвил Андрей.

– Кто строит?

– Да плотник, земляк.

– Это хорошо, когда есть земляки, – француз покусал усы и вдруг предложил Громову заглянуть сегодня вечером на «Жозефину»: – Приходите с супругой, дорогой Андрэ. И прошу вас, не берите с собой никого лишнего.

«Лишней», судя по всему, была Камилла, которую обычно Громов и Бьянка брали на «Жозефину» с собой. Наверное, сейчас девушка обиделась бы, что не пригласили… хотя нет, не должна. Как раз сегодня племянница старины Сэма встречалась с лекарем.

Андрей как в воду глядел – Камилла ничуть не обиделась тому, что друзья не берут ее с собой, наоборот – едва скрывала радость, и тому, верно, имелись причины. Простившись с девушкой, Громов и баронесса отправились на «Жозефину», где их уже дожидался француз, читая какую-то толстую книгу.

– Рад, рад видеть вас, друзья мои! – отбросив чтение, Антуан тут же пригласил гостей за стол.

Впрочем, Громов тут все же был за хозяина, хоть и собрались они нынче в шкиперской не шибко-то просторной каюте.

– «Американские морские разбойники», – кивая на книгу, француз ловко откупорил пузатую бутылку вина, похожую на большую аптекарскую склянку. – Сочинение господина Александра Эксквемелина, моего земляка из Онфлера. Издана в Голландии лет тридцать назад и кое в чем уже устаревшая – того пиратского раздолья, что было еще не так давно, в Америке уже почти нет. А скоро и совсем трудновато придется… Ну выпьем же, друзья мои, выпьем за то, чтобы все наши мечты сбылись поскорее!

Громов подозревал, что шкипер пригласил их не зря, не зря завел разговор об Эксквемелине и о пиратском промысле, все время подливая гостям вина, надо сказать – весьма неплохого. Вообще же, француз не любил тратить время даром и вскоре приступил к делу.

– Ах, господа мои, если б вы знали, как часто вспоминаю дом. Родной дом у себя в Нормандии, в Онфлере… Кстати, я давно заметил, что и вы, друзья мои, тоже тяготитесь нынешним своим положением… Не то чтоб оно вам совсем не в радость, но все же, думаю, вы – как и ваш покорный слуга – хотели бы его изменить.

Андрей насторожился: как-то раз шкипер уже заговаривал с ним на подобную тему, но дальше общих слов беседа тогда не пошла.

– Скажите мне, пожалуйста, – галантно разливая вино, между тем продолжал Антуан. – Зачем вам Новая Англия? У вас там родственники, друзья?

– А вы хотите предложить что-то иное? – Андрей отозвался не совсем вежливо, вопросом на вопрос, впрочем, его собеседник сейчас не обращал никакого внимания на подобные мелочи.

– Да, хочу, – уверенно заявил француз. – Хочу предложить отправиться со мною в Нормандию и занять в тамошнем обществе место, коего вас когда-то лишили и которое принадлежит вам по праву!

– Вы о чем? – Громов грустно улыбнулся.

– О, только не делайте вид, что не понимаете, – шкипер замахал руками. – Я сам – дворянин шпаги и, поверьте, могу отличить людей из высшего общества от всех прочих. Ах, сударыня, – он повернулся к Бьянке. – Ваших манер не спрячешь. Кем вы были в прошлой жизни? Графиней?

– Баронессой, – опустив глаза, скромно призналась девушка. – Баронессой – по первому мужу, я ведь вдова…

– О, прошу меня извинить…

– Ничего. Но и род моих покойных родителей – род кабальеро!

– Это видно по всему, мадам! Так как?

Андрей покачал головой:

– Боюсь, в Испании нам ничего не светит.

– Не об Испании нынче речь… Хотя – может так статься, что вспомним и о ней! Вернем все ваши родовые земли… их ведь захватили, так?

– Ну… так, – неохотно призналась Бьянка.

– Уверяю вас, друзья мои, во Франции вы обретете все, что, увы, потеряли в Испании, и чего у вас никогда не будет в Нассау! – встав, напыщенно произнес шкипер. – И даже в Новой Англии – весьма сомнительно, чтобы вас там так вот запросто приняли в общество, особенно если вы там не знаете никого!

– Мы и во Франции никого не знаем.

– Вы знаете меня! А я – вас. Этого вполне достаточно. Тем более, мы вернемся не нищими, и пусть наши враги трепещут! Ну так как? – француз протянул Громову руку. – Вы со мною, друзья?

– Нам надо подумать, – посмотрев на Бьянку, Андрей покачал головой. – И думаю, скорее всего, мы согласимся.

– Соглашайтесь! – склонившись над столом, Антуан зябко потер ладони. – И вы не пожалеете, уверяю вас. К тому же знаете, что в Новой Англии вас вряд ли оставят в покое… какая-нибудь случайная встреча – в тот же Бостон частенько заходят пиратские корабли… И не только пиратские – могут предъявить претензии! А вдруг? Нынешнее английское правосудие весьма строго к пиратам… а у нас ведь нет каперского патента. Зачем вам все это? Подумайте, друзья мои, очень хорошо подумайте.