Текст книги "Демоны крови"

Автор книги: Андрей Посняков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

Глава 8
Лето 1243 года. Чудское озеро
ШАЙКА

Само собой разумеется, подобные нравы предполагали полное пренебрежение к человеческой жизни и человеческим страданиям.

Марк Блок.

Феодальное общество

Никем не замеченные, беглецы проскользнули по дну крепостного рва и, пробежав метров семь, нырнули в спасительные камыши, где и затаились, переводя дух. Михаил хорошо понимал, что, по сути, явились они в замок зря, без всякого конкретного плана, на рывок, наудачу – подобные наглые эскапады не так уж и редко удачей заканчиваются. Увы, не повезло! На сей раз… Зато повезло в другом – выбрались! Все-таки выбрались, вот что значит не пускать дело на самотек и заранее присмотреть пути отхода. Хотя, если разобраться – так и здесь все наудачу, по-наглому. Главное – быстро, эта вот быстрота и стала залогом успеха. Успеха временного – в замке были профессионалы, и уже, скорее всего, организовывали погоню.

– Как ты мыслишь, Лекса, где они нас будут ловить? Как здесь лучше всего уйти?

Юноша улыбнулся:

– Вестимо как, боярин! Озером!

– Значит, и они сейчас погрузятся в свои ладейки… прочешут все… В лодке, даже если мы ее и украдем – не уйти, точно.

– Не уйти, вестимо, – хмуро согласился Олекса и, осторожно вытянув шею, добавил: – А на корабликах-то орденских уже паруса поднимают.

– Вижу, – Ратников тоже осторожно раздвинул камыши, выглянул. – Ну, поищут нас по озеру, не найдут, к тому времени и из леса погоня вернется… та, что с собаками – слышишь, лают?

– Они-то нас потом тут и учуют… ежели не уйдем. Боярин, а ежели темноты выждать?

– А дадут? Далеко еще до темноты-то… Ты чего задумался? Знаешь, где спрятаться?

Миша просто так это сказал. Но вот именно такой вид сейчас у подростка и был! Хитроватый, уверенный в себе… нет, не самоуверенный вовсе, но с этакой надеждой. Будто знал он что-то такое… схрон, что ли? Впрочем, а почему бы и нет?

– Что, парень, никак ватажку свою прежнюю вспомнил? – вкрадчиво осведомился Михаил.

– Вспомнил, – Олекса не стал отнекиваться. – Я к ним и хотел… ну, как тебе помогу дела сладить да отсель выбраться. А куда мне больше?

И то верно. Тут как у Маяковского в знаменитых стихах – единица ничто, единица – ноль. В одиночку в Средние века просто не выжить, здесь каждый – член какой-то группы, клана. И каждый нуждается в могущественном покровителе. А у Олексы такового нет, значит остается одно – шайка. Тем более, там его хорошо знают. Вариант, конечно, так себе, но… Миша, как ни бился, так и не мог предложить парнишке ничего лучшего. Ну, не в холопы же подаваться, в самом-то деле? Что ж… шайка так шайка.

– И где они, твои ватажники?

– В Черном лесу обретались, там, ближе к Дерпту.

– Далековато, – Михаил присвистнул. – Да и не уйти все равно.

– Пешком не уйдем, – согласно кивнул Олекса. – А вот были бы лошади… Знаю я тут одно место… вмиг бы домчались – не догнали бы, – а уж дальше болотами.

– Ишь ты, лошадей ему подавай… – Ратников задумался. – Где их вот только взять-то? Слушай, а что, без лошадей-то – никак?

– Не уйдем! Погоня-то конная… ой, боярин-батюшка, а может, нам у них лошадок и взять? Ну, у погони! Вон те кусточки как раз подходящие – засаду устроить! Давай побежим-ка! Поспешим, покуда все-то не ускакали.

– Поспешим, говоришь?

– Ну да – вон за теми кусточками.

Михаил усмехнулся:

– А, черт с тобою! Бежим! Коль, уж говоришь – без коней никак…

Да, конечно, скорее всего, конников пришлось бы убить – а что еще с ними делать-то? Кнехтов уж наверняка было бы больше двух. И так-то не очень справишься…

– Да нет, очень даже легко, – Олекса презрительно скривился. – Кнехт – не рыцарь. Так, собака воинская, ни умения особого, ни злости. Да этого от них и не ждут. Я так мыслю – не особо-то они за нами и погонятся. Нет, поначалу, оно понятно, всякое рвение выкажут, ну а уж опосля, когда поднадоест по лесам шататься… Нам бы, боярин-батюшка, самых ленивых выбрать – оно бы и легче, да и живота лишать никого бы, наверное, не пришлось.

– Ленивых, говоришь? – усмехнулся Миша. – А как же мы их выберем?

– А подумаем, поразмыслим! – юноша сейчас выглядел очень даже азартно, прямо глаза горели. – Вот, куда самые ленивые сейчас поскачут?

– И куда же?

– А туда, где можно затаиться от сотских-десятских подальше, пересидеть, отдохнуть…

– Так они ж, верно, за награду нас ловят!

– Ага, за награду. Только награду ту еще заработать надобно! А в лесах здешних на лихих людишек запросто нарваться можно. Тем более, язычники-чудины посейчас – не мирные, и о том кнехты добре ведают. Не все слуги дураки, боярин! Найдутся и те, кто отсидеться захочет, волю себе устроить, пусть даже и на денек. Они замок с той стороны объедут, с севера, якобы в леса поскакали, а сами… есть там одно урочище рядом с лесным озерком. Озерко небольшое, неприметное, однако водица в нем чистая, и среди местной чуди поверье есть: в том озерке купаться – от всех болезней помогает.

– Хм, – внимательно выслушав парня, Ратников пошевелил камыши, с осторожностью вглядываясь в идущую от ворот замка дорогу, по которой только что пронеслись вооруженные всадники. – По этой дорожке дойдем до твоего урочища?

– По этой… дойдем, вестимо, но… – Олекса решительно махнул рукой и засмеялся. – Ну, ты даешь, боярин-батюшка!

С утра бегающие по небу облака наконец разразились теплым дождиком, не крупным, но и не очень мелким – грибным, и это было для беглецов весьма кстати – прятались в камышах, в сырости, одежка-то вымокла.

Из ворот замка как раз вышли оброчники – кто на возах, кто с санями-волокушами, большинство же – пешком, эти сразу направились к озеру, к лодкам. Миша с Олексой опередили волокуши и возы, шагали себе, не быстро, но и не медленно, глядя, как где-то впереди, за деревьями, маячат конные кнехты – погоня. Так вот, вслед за ними, и шли, а потом, верст через пять, резко свернули направо.

Сомкнулись над головами сумрачные кроны деревьев, мокрые еловые лапы больно ударили по лицу, узенькая – едва разглядеть – тропинка, не поймешь, человеческая или звериная, терялась среди мокрого густого подлеска. Однако Олекса шагал уверенно, быстро, обернувшись, подмигнул даже:

– Я тут, боярин-батюшка, каждое деревце знаю!

Хорошо было иметь такого проводника, без него Ратников и не сунулся бы в такую непролазную чащу. Ну вот, темень кругом – папоротники, густые кусты, деревья – не скажешь даже, в какой стороне озеро, замок, Дерпт…

– Скоро уже, – снова обернулся Олекса. – Тут осторожней – ручей.

Он сказал – «ручей», с ударением на первом слоге… Вот ведь сленг – не сразу и догадаешься.

Перепрыгнув через темный неширокий ручей, путники зашагали дальше: вскоре тропинка заметно расширилась, лес стал реже – меньше становилось елей, все чаще попадались могучие вязы, рябины, солнечно-желтые красавицы липы. Да и небо посветлело, дождь кончился, и в голубых разрывах выплакавших свое туч весело засияло солнце.

– Вон он, овраг… урочище, – останавливаясь, показал рукою Олекса. – Однако мы туда не пойдем, свернем к озерку. – Тсс!!!

Юноша вдруг замолк, присел даже, напряженно вслушиваясь в лесную тишь, нарушаемую лишь птичьим щебетом да дальним перестуком дятла. Ратников тоже прислушался и явственно уловил голоса. Веселые такие, детские… или женские… И смех!

– Купается кто-то, – негромко заметил подросток. – Скоро и кнехты объявиться должны… Пошли, боярин-батюшка, глянем…

Миша махнул рукой:

– Пошли.

Дернул невзначай рябинку – окатило каплями с головой. Да и черт с ним, все равно мокрый.

Нырнув в малиновые кусты, беглецы пробрались орешником и, обойдя старую липу, впритык вышли к озерку – славному, совсем не по-лесному прозрачному, светлому. Озеро окружали редкие высокие сосны, их мокрые, быстро сохнущие стволы горели в солнечных лучах ярким сусальным золотом. Сильно пахло смолою. А в озере… В озере, брызгаясь и смеясь, купались девчонки – юные лесные нимфы!

– Чудинки! – укрывшись за кустиком, прошептал юноша. – Ишь, белявые все… Тощие.

Ратников хмыкнул – по его-то мнению, не такие уж и тощие были эти купальщицы, нет – в самый раз! По меркам двадцать первого века, конечно.

– Ой, какие! – Олекса не отрывал от нимф глаз. – Особливо вон та, слева… Вот это титьки! Ой!

– Тсс!!! – Ратников резко зажал парню рот, услыхав, как где-то рядом фыркнула лошадь.

Кнехты! Кто же еще тут мог быть? Беглецы убрались в кусты… затаились… Ага! Ну точно – кнехты.

Их было трое – молодые парни в белых, с черными тевтонскими крестами, плащах, у одного имелся средних размеров меч с большим перекрестьем, напарники же его были вооружены короткими копьями и небольшими топориками – чеканами. Тот, что с мечом, стоял лицом к старой липе и громко мочился. Вот, закончив свое дело, обернулся к озеру… длинное, вытянутое, словно у лошади, лицо его с бритым подбородком и темными вислыми усами вдруг озарилось улыбкой:

– Эй, мужи! Да тут девки! – обернувшись к своим, обрадованно прошептал он. – Привяжем-ка лошадей…

Привязали. Быстро, словно куда-то спешили. Беглецов лучше бы ловили с таким рвением!

– Тут, кусточками проползем, глянем… – шепотом командовал вислоухий. – Матка Бозка Ченстоховска… Не зря мы сюда ушли, что я говорил?!

– Умный ты, Збышек!

Прислонив к липе копья, кнехты один за другим исчезли в густых зарослях. А беглецы, пропустив тевтонских слуг, подобрались к лошадям. Двух отвязали, тихонечко отвели подальше, уселись в седла.

– Надо было третью забрать, – запоздало обернулся Олекса. – Чтобы не было соблазна погнаться.

– Погнаться? – Ратников засмеялся. – Одному за двумя? Ты ж сам сказал, что эти кнехты не дурни.

– Вообще-то – да. Ну, поехали, что ли, боярин-батюшка?

– Поехали, – Ратников размашисто перекрестился. – Да поможет нам Бог!

Широкая тропка вилась меж сосен и елей, вскоре вообще потянулось редколесье, луга, поля, пожни, вот впереди, за кустами, послышался вдруг скрип колес, и беглецы немедленно свернули в чащу, пропуская возы.

– Ну? – тихо поинтересовался Ратников. – Долго еще ехать?

– Кто знает? – Олекса хитровато прищурил глаза. – Дотемна добраться бы до нужного места, а там поглядим. Может, лошадок придется бросить и болотом идти.

Миша лишь головой покачал. Болотом! Этого только еще не хватало.

Остаток пути, впрочем, прошел без приключений, снова полил дождь, зарядивший на это раз, похоже, надолго, глинистая дорога раскисла, и копыта лошадей скользили по ней, облипая желтовато-коричневой грязью. Хорошо еще, лошади были подкованы. Маленькие, неказистые, со спутанной гривой, они мало напоминали злых рыцарских жеребцов.

– Мунгальские, – пояснил Олекса, со знанием дела похлопав лошадь по холке. – Добрые кони, выносливые. Токмо рыцари их не любят – не под стать им. Оттого и не так ценятся, но все равно, ежели с умом продать – наварец получим хороший.

– Продать, – хмыкнул Ратников. – Ты подожди загадывать – сначала доехать бы!

Доехали, хотя последнюю часть пути лошадок пришлось вести под уздцы – слишком уж глинистой да скользкой была дорога, потом еще свернули на узенькую лесную тропу. Над черными верхушками елей быстро темнело небо. Дождь так и лил не переставая, под ногами и под копытами коней чавкало, а вскоре и вообще пошел сплошной бурелом, запахло какой-то гнилью.

– Все, – оборачиваясь, промолвил юноша. – Похоже, приехали.

Михаил вскинул глаза:

– Так приехали или «похоже»?

– Лошадок придется отпустить, – вздохнул Олекса. – Привязать – так волки сожрут или медведь.

– Ну, так отпустим, черт с ними! Вообще, долго еще?

– Посейчас тут, у дубка, заночуем. В болотину в темень соваться – себе смерти искать.

«Дубок» оказался старым и раскидистым, с толстым узловатым стволом и корявыми ветками, торчащими, словно загребущие руки какого-то сказочного великана. Там, под широкою кроной, и заночевали, отпустив коней. Спасибо разиням-кнехтам – в переметных сумах оказался и хлебушек, и зеленый лучок, и печеная рыбка, и даже плетеная баклажка с ягодной брагой, которую продрогшие от дождя путники тут же и выпили, а уж потом, устроив шалашик, принялись за еду.

– А погоня сюда не доберется? – все опасался Ратников. – Не на слишком ли приметном месте ночуем?

Олекса лишь отмахнулся:

– Не, как раз там ночуем, где надо.

Что он под этим «где надо» имел в виду – бог весть, да Миша и не переспрашивал. Вообще Олекса стал держаться как-то по-другому, без подобострастия, почти как равный с равным, и назвал уже не «боярин-батюшка», а просто «боярин» или даже «Мисаил».

Юноша быстро уснул, засопел на мягком лапнике, а вот Ратников, несмотря на усталость, все никак не мог забыться, все рассуждал, думал, корил себя за так бездарно проведенный визит в тевтонский замок. Ничего толком не вызнали, хорошо хоть сами ушли. Могли бы и не уйти, вполне.

Лишь под утро, уже когда начинало светать, Михаил смежил веки, проваливаясь в глубокий сон… а проснулся от того, что кто-то нагло тянул его за ноги!

Тянул да приговаривал:

– А ну-кось вылезай, мил человеце! Вставай, вставай, просыпайся… Покажись – кто ты есть?

Рядом, у шалаша – вот гад! – во все горло заливался смехом Олекса. Сидел, развесив на кустах мокрую рубаху, щурился на ярком солнышке. Да, погодка нынче, слава богу, похоже, налаживалась…

– Ну, вот он, дружок мой! – махнув рукой, подросток кивнул на Мишу. – Прошу любить и жаловать. Мисаил Сергиев сын, боярин… такой же, как мы, боярин… вояка знатный! Что смотришь, Хевроний?

Чернобородый, самого зловещего вида мужик, к которому сейчас обращался Олекса, являл собою тип классического разбойника-лиходея, лесного татя, вернее сказать – вора, татями тогда лишь воров называли, а ворами – серьезных преступников-душегубов. Кудлатая бородища, кустистые и густые, как у Леонида Ильича Брежнева, брови, темные, глубоко посаженные глаза, широкий нос с торчащими из ноздрей волосами, золотые серьги в обоих ушах, рваный шрам на левой Щеке, через губы… красавец, что уж тут скажешь! Видно было, что сей разбойник много чего повидал, много в чем участвовал, и кровушки людской поцедил – будьте нате. Вся фигура его, коренастая, ладная, была будто специально создана для войны, для боя: ухватистые узловатые руки, толстые ноги в красных сафьяновых сапогах, мускулистая, обтянутая слегка поржавевшей кольчужкою, грудь. К поясу его было привешено два меча в простых, обтянутых воловьей кожею, ножнах.

– Воин, говоришь? – Хевроний усмехнулся и сплюнул. – А вот мы посейчас проверим… Держи!

Вытащив меч, он бросил его Михаилу, да так ловко – рукояткой… Ратников поймал – реакцией Бог не обидел – вскочил на ноги…

Разбойничий атаман уже вытащил другой меч, как успел заметить Миша, чуть более длинный, явно трофейный, рыцарский… не чета тому, что был сейчас в руках у Ратникова – плохого железа подделка, контрафакт, уж Михаил на своем веку мечей повидал, разбирался.

Ну, что ж… биться так биться, придется уж и таким…

– До первой юшки! – быстро предупредил Хевроний и, азартно сверкнув глазами, ринулся в бой.

Удар! Хороший такой, справный, от которого, вообще-то, и падают… тяжелым мечом не очень-то пофехтуешь, тут больше настрой на другое – именно на удар, разящий и страшный, такой, в который вкладываешь обычно всю свою силу… Хевроний вот – всего лишь полсилы вложил, это по всему чувствовалось – Миша все же сумел отбить, даже плохим клинком… не совсем отбить – отклонить скорее… И сам перешел в атаку, вытянув руку, нанес укол… Был бы добрый меч, не этот, с закругленным концом, старинного типа – таким только рубить, не колоть, нет…

Противник снова размахнулся, ударил… Ратников тут же уклонился, снова подставил клинок – так, на отводку, изящненько… И опять ударил, теперь уже – в рубку, клинком, так, что разбойник едва успел подставить свой меч, отбивая направленный якобы в сердце выпад. Якобы в сердце, на самом деле – в шею, ее-то Михаил и достал, так, слегка поцарапал, да тут же и ухмыльнулся, воткнул в землю меч:

– Кажется, до первой крови собирались биться?

Соперник набычился, сплюнул… и, бросив клинок в траву, громко расхохотался:

– Ай, молодец, парень! Не знаю, какой ты боярин, а рубишься знатно! Одначе была бы секира…

Миша пожал плечами:

– Так и против секиры приемы есть… Не этим клинком, конечно.

– Ого! Так ты и в клинках разбираешься?

– А чего ж? Тут ведь все видно, – Ратников вытащил воткнутый в землю меч и презрительно прищурился. – Клинок толстоват, значит, железо плохонькое, непрокованное, незакаленное, дол нет – кузнец неумелый был, только и сумел, что клеймо выковать – «Людота коваль» – клеймо знатное, однако такие мечи в глубокую старину ковали. Так что, ежели на базаре меч купили – так то на дурня.

– Не на базаре, – ухмыльнулся Хевроний. – От орденских кнехтов меч…

– Понятно! Откуда у них хороший-то?

Атаман перевел взгляд на Олексу, живенько наблюдавшего за ситуацией:

– А дружок твой по нраву мне! Можно в ватажку взять…

– Ну так бери, Хевроний, не пожалеешь! – подросток вскочил на ноги и приосанился. – Я ж плохого не приведу.

– И взял бы… Да с полета уж, покуда ты где-то шлялся, двое нас в атаманах.

– Двое? Ну так второго зови. Я его знаю?

– Увидишь… – разбойник посмотрел в небо. – Как раз сейчас и должон явиться. Пора. О! Слышишь?

И в самом деле, где-то неподалеку вдруг закуковала кукушка – видать, разбойничий страж подавал условный сигнал. И вот уже за деревьями послышались голоса… И на полянку, к старому дубу, вышло с дюжину вооруженных копьями и топорами людей – лесные воры, душегубцы. А впереди, в блестящей кольчуге, положив на плечо рогатину, шагал… Кнут!

Ратников узнал злодея сразу, еще издалека, и первым побуждением Миши было броситься поскорее отсюда, убежать, схорониться, больно уж силы неравны… Бежать? Но куда? Лесные братки знают округу куда лучше Михаила, а тот ее и вовсе не знает…

Впрочем, а может быть – пронесет еще? Может, Кнут его не узнает? Ага… не узнает, как же… Это средневековый-то человек?!

– Здорово, Кнут Карасевич! – радостно улыбаясь, Ратников первым сделал шаг навстречу давнему своему недругу. – Гляжу, в чудские леса подался?

– Ого!!! – Кнут едва не уронил рогатину, тяжелую, крепкую, с листовидным острием. Узнал, узнал, было видно сразу. Узнал и озадачился. Иное дело, в бою, в схватке бы встретились, но вот что бы так вот, почти по-дружески…

– Здоров и ты, – людокрад нехорошо прищурился. – Вот уж не ждал увидеть… Какими судьбами тут?

– Тоже решил в леса податься, – Михаил улыбнулся еще шире. – В вашу ватажицу… возьмете? Воин я, врать не буду, изрядный… ты знаешь.

– Да уж ведаю, – в глазах Кнута на миг промелькнула ненависть… впрочем, быстро сменившаяся деланным безразличием. – Мы ж не особо-то дружны были…

– Так то когда!

– Ну да, ну да…

Тут подал голос и Хевроний:

– Так ты, Кнутище, молвишь за своего знакомца слово?

– Молвлю, – чуть подумав, согласился душегуб. – Молвлю. Воин он и впрямь изрядный. Правда… Ладно, потом с ним поговорим. Ну что, Хевроний Евлампьевич? Говоришь, на той седмице берем караван?

– Вестимо, берем, – гулко хохотнул атаман, а следом за ним и все остальные разбойники, даже и те, что только что пришли с Кнутом. – А ты все тевтонский бург предлагаешь? Да что там брать-то?

– А брать там есть что, скажу без обиняков! – неожиданно произнес Михаил. – Вчера только оброк привезли. Есть чем там поживиться, есть… И нападения они не ждут, и ров еще до конца не выкопан.

– О! – обрадовался Кнут (еще бы, Михаил ведь знал прекрасно, зачем ему нужен был замок). – Вот видишь, Хевроша – человек дело говорит!

– Ладно, – атаман скривился и махнул рукой. – Вечерком потолкуем. А покуда пошли. Посидим, отдохнем, обсохнем…

Людокрад кивнул и снова зыркнул глазами на Мишу… однако на этот раз ничего не сказал, лишь усмехнулся:

– Пошли, Хевроне… Постой! А это что за парень?

– Олекса то. Знаемый мной в давность, до тебя еще. Не пасись – парнище вольный! С самого начала со мной был.

Подросток тут же гордо распрямил плечи и поклонился вожаку в пояс:

– Благодарствую, дядько Хевроний, за слова твои благостные!

– Благодарствовать опосля будешь, – снова хохотнул атаман. – Пошли.

Разбойничья база – замаскированный в еловом бору схрон – находилась, насколько мог судить Ратников, не особо и далеко, километрах в четырех-пяти от старого дуба. Правда, добраться туда мог далеко не каждый, тайная тропка шла болотиной, мимо самой настоящей трясины – один неосторожный шаг и все! Будешь, как Лиза Бричкина из известного фильма. Поэтому шли с осторожностью, шаг в шаг.

А как вышли на место, в бор, так утомленные дорогой разбойнички сразу повалились в шатры – были тут и такие. И знамена были – белые с черным крестом – тевтонские, синие с золотыми львами – шведские, новгородские – с медведями, а еще – полоцкие, владимирские, торопецкие – все со своими святыми. Видать, ватажица не только тривиальным грабежом промышляла – иногда и продавала мечи достойным людям. Не врал Олекса.

Близ бора – шагах в двадцати – журчал ручеек, светлый, прозрачный, такой, что на дне был хорошо виден каждый камешек. Ратников заприметил ручеек еще раньше, когда шли, а потом, похлебав ушицы, отошел… ополоснул лицо, уселся на бережку на поваленной бурей сушине… Ждал. Потому, услыхав позади быстрые настороженные шаги, даже не обернулся. Просто сказал:

– Присаживайся, Кнут Карасевич, давно тебя жду.

Людокрад – а кто же еще-то? – молча подошел, уселся на бревно рядом, ухмыльнулся нехорошо.

Ратников скосил глаза:

– Ну что? Побеседуем?

– Давай. За тем и пришел.

Ну вестимо…

– Мне нужен замок, – не растекаясь мыслью по древу, Михаил решительно взял быка за рога. – Я знаю, там есть браслеты… какие, ты знаешь. Они мне нужны, хотя бы парочка… Думаю, и тебе что-то надобно в замке… – Миша покуда решил помолчать про то, что видел чемодан. – Слишком уж упорно ты склоняешь Хеврония к тому, чтобы напасть на бург. Да, мы враги… Но сейчас – похоже, нам нужно одно и то же, нет?

– Пожалуй, так, – людокрад сверкнул глазами.

Ох, он был вовсе не глуп, далеко не глуп, на это и рассчитывал Ратников.

– Так как насчет браслетика? Договоримся? Имей в виду, меня совершенно не интересует, что в замке нужно тебе… Твои дела – твои, я в них не лезу… Как, кстати, боярышня?

Кнут от неожиданности вздрогнул:

– Ирина Мирошкинична? С чего б ты ее вспомнил?

– Да так… – Миша пожал плечами. – При случае передавай поклон.

– А сам что, в Новгород не наведаешься?

– Нет. В дальние земли уйду.

– Это куда же?

– К немцам франкским, в Нормандию… есть там у меня один знакомый, граф де Сен-Клер… славный рыцарь! Давно меня в вассалы звал. Землицы даст, мужиков работящих… выстрою себе бург, женюсь – чего не жить?

– А вот в это я, пожалуй, поверю, – усмехнулся Кнут. – И знаешь, почему? Потому что я всегда чувствовал – ты не наш! Не наших кровей, не нашей землицы… чужак! Наглый и опасный чужак. Решил все же вернуться на свою сторону?

– Решил, – Ратников хмуро кивнул. – Что тут делать-то?

– А браслеты зачем? Ты ж знаешь, для чего они…

– Знаю. И есть у меня кое-где кое-какое дело… Не сверкай глазами, с вашими делами не связанное. Надо пробраться… потом быстро убраться… И домой. В Нормандию.

Разбойник вздохнул, ухнул даже, словно обожравшийся мышами филин:

– И все ж не верю я тебе до конца…

– Что с того? Я тебе тоже не верю. Просто мне нужно в бург… и тебе… у тебя есть люди. У: меня нет.

– А зачем мне нужен ты? – Кнут наконец произнес главную фразу.

А у Ратникова ответ уже был давно приготовлен:

– Просто я знаю, где чемодан… Небольшой такой сундучок с красивыми сияющими уголками, тот самый, что кнехты недавно привезли с одного островка.

Прощелыга вздрогнул, квадратное лицо его на миг исказилось ненавистью:

– Черт! Дьявол! Откуда ты…

– От верблюда! – холодно пояснил Михаил. – Без меня ты его не найдешь. Так решайся!

– Хеврония трудновато будет подбить…

– Ничего! Управимся, пусть даже не сразу. Ну? Так что, Кнут Карасевич, – вместе? – Ратников улыбнулся душегубцу, словно лучшему другу.

– Вместе, – с усмешкой отозвался тот. – Пусть пока так… А там дальше – видно будет.

Последние слова людокрад произнес уже уходя, буркнул себе под нос… но Миша все же услышал. Ну, конечно… они союзники только до поры до времени – кто бы думал иначе? Замок, чемодан… что ожидало Михаила дальше? Смерть? Скорее всего… Однако кое-какой план все же имелся.

Пока все дремали в шатрах после сытной ушицы, Ратников все сидел себе, думал – какие из людокрадов опаснее? «Свои», новгородские, или тевтонцы? Ох, не зря они этак вот встречали Кнута, знали, знали, сволочуги поганые, кого надобно встречать и зачем, небось, и сами полазали по иным временам, торговали людишками… конкуренты, мать их за ногу! Еще и кровь эта… Зачем кровь-то брать? Действительно на анализы? Что же, в подпольных борделях инфекции забоялись? Господи… А ведь те, у кого кровь-то взяли… они ведь первые кандидаты… товар…

Вечером Кнут Карасевич ходил смурной – никак не получалось договориться с Хевронием о немедленном штурме замка, да что там о немедленном! Атаман вообще сомневался, стоит ли трогать бург. Чай, не караван, да и тевтоны – не купчишки, мстить потом будут – запросто!

Ратников покуда помалкивал, рассуждая, не подослать ли к Хевронию Олексу с каким-нибудь завлекательным рассказом о несметных сокровищах, спрятанных крестоносцами в замке? Самому-то Мише не с руки было лезть – кто он тут? Так, никто, приблуда, по-местному говоря – пришалимок.

По всему, атаман куда больше склонялся к ограблению купеческого каравана – к тому все и готовились, оставалось лишь разочарованно вздыхать да тихонько, про себя, ругаться.

Помощь в этом непростом деле пришла, откуда не ждали. Перед самой темнотой, когда в быстро синеющем вечернем небе уже начинали желтеть бледные до того звезды, вернулся откуда-то небольшой, высланный еще с утра на разведку отрядец – человек с полдесятка. Вернулись не одни, с пленными, точнее говоря – с добровольно примкнувшими к разбойничьей ватаге гражданами – давешними раззявами-кнехтами, коих Миша с Олексой так здорово облапошили насчет лошадей. А и правильно! Не фиг на голых девок пялиться! Тоже еще… крестоносцы. Впрочем, все трое вовсе не скрывали причин, приведших их в разбойничье логово.

– Мы ведь давно хотели уйти, да все побаивались, – ухмыляясь словно ни в чем ни бывало, объяснял вислоусый Збышек. – А тут в погоню за кем-то послали, а у нас лошадей увели. Ну, и как возвращаться? Подставлять спины под господскую плеть? Так надоело уже, мы, если хотите знать, бург это чертов давно уже ненавидим, вот, коли б восставшие эсты в округу пришли – и у нас бы стены заполыхали, клянусь Святой Девой! Самое подходящее для того время!

– Это отчего же? – тут же справился атаман. – Объясните-ка – почему подходящее?

– Дак ясно, почему, батюшка! – захохотал кнехт. – Кто-то серьезный из замка убег – ловить дня три будут, все людишки в погоне, по дальним лесам, да по озеру, а замок – пуст! Окромя дюжины караульных, священника да герра Штраузе-командора – он за главного там – никого! И ров, главное, без воды, и стены кое-где не достроены – приходи, бери бург, вот он как на ладошке!

– Неужто так? – Хевроний Евлампьевич усомнился.

– Да вот те крест, батюшка!

– Вот-вот! – тут же подал голос Кнут. – А я про что говорил? И этот еще… Мисаил. Все о том же!

– И ладно! – немного подумав, атаман махнул рукой. – Коли уж удача сама в руки лезет… грех не воспользоваться. Грех!

Ватажники выступили в поход уже утром, едва рассвело. Сорок человек, они шли тайными тропами, одетые в кольчуги и кожаные, с металлическими бляшками, панцири. У кого-то были латные шлемы, у кого-то – войлочные татарские шапки, у многих же не имелось и этого – в шайке Хеврония немалую массу составляли беглые холопы да примученные немцами эсты. Между прочим – все еще язычники, ну да в ватажке это никого не смущало. У каждого из них было короткое копье, топор, увесистая дубина, ну и главное – злость! Да что там злость – ненависть. Ненависть к угнетателям немцам и к их непонятному и злому богу.

На ходу эсты молились своим лугам, священным озерам, рощам… Проходя мимо раскидистого дуба – того самого, под кроной которого не так давно ночевали беглецы, – эсты привязали к ветвям разноцветные ленточки – на удачу. Остальные разбойнички, глядя на это, лишь прятали подальше усмешку – не стоило гневить чужих богов, тем более – в их родных местах, ведь все эти земли, этот лес, это небо, озеро, все вокруг когда-то принадлежало эстам, светлоглазой прибалтийской чуди, добродушному и покладистому народу, доведенному до белого каления захватчиками-тевтонами.

Азарт, сладостное предвкушение предстоящей битвы, исходил сейчас от каждого, от самого последнего мальчишки-чудина до атамана. Азарт предвкушения боя раздувал ноздри, гнал в жилах кровь, заставляя сильнее биться сердца. Выкатившее на небо солнце – желтое, сверкающее, рассветное – отразилось в шлемах и наконечниках копий, а где-то далеко впереди, за изломанной кромкой еловых вершин, блеснуло синевой озеро.

Атаман дал знак останавливаться. Немного передохнули, помолились – каждый своим богам, – впрочем, остановку сделали вовсе не за этим. Хевроний расчетливо выслал вперед разведку – вызвался Олекса и с ним еще двое парней – всем остальным было приказано делать лестницы. Нарубили жердин, привязали перекладины… Еще повалили увесистую сосну для тарана. Пока суть да дело, вернулась разведка.

– Все так, как и было, – радостно доложил Олекса. – Дальняя стена так и стоит недостроенной.

– Добро, – Хевроний осклабился, показав крепкие желтые зубы, вытащил из ножен меч – трофейный, рыцарский – взмахнул клинком: – Ну, с Богом!

Или с богами… или с дьяволом… Кто за кого…

Ломанулись. Пошли. Ринулись. Полторы дюжины, вместе с атаманом, ударили в лоб, в ворота… эх, как они разогнали сосну! Ворота дрогнули… однако не поддались с первого раза. И сразу же последовал новый удар… еще удар… еще… еще!

Ратников уже дальше не видел, что там – вместе с людьми Кнута он бежал к дальней стене. Бежал, чувствуя, как все сильнее бьется сердце… А страха не было, его обычно и не бывает в таких ситуациях ни у кого. Все уже отбоялись… Все равно уж… Теперь – только вперед!

– Давай, робяты! – взмахнув дубиной, громко закричал Кнут. – Лестницы! Давай! Ухх-ха-а-а-а!!! Кто на Бога и Великий Новгород?!

Ратников на бегу скривился – вот ведь, гад какой, позорит древний новгородский клич своими разбойничьими устами! Одно слово – сволочь, хоть и не знали здесь пока этого слова, оно поздней пошло, с верхних волоков, тамошние людишки – изгои – везде были чужими, безобразничали в ближних к волокам городках-деревнях, девок заманивали, устраивали групповые изнасилования – «толоки» – их уже и злыднями не прозывали, вообще никак, одно было название – с волочи, с волока то есть… вот и пошло с тех пор – «сволочи». Кнут Карасевич как раз из таких был. Но не трус, нет… и не дурак. Не полный придурок.