Текст книги "Демоны крови"

Автор книги: Андрей Посняков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

Рядом с компьютером – тоже приобретенном не так и давно – стояла деревянная рамка… а фотография, Машина фотография, почему-то лежала на столе, рядом… Почему? Ведь была же в рамочке. Миша же сам вставлял! А ну-ка…

Дрожащими руками Ратников перевернул глянцевую картонку…

«Артему!!!»

Вот так вот, ни больше, ни меньше. И чуть ниже – вчерашнее число. Подписано как раз перед тем, как… Перед тем – как!

Ну, подписано и подписано, видать, решила Машенька пацану фотку свою подарить, почему бы и нет? Красивая фотка, на ней Маша в джинсовой курточке, которая ей так шла… Софи Марсо – ну прям вылитая! Михаил таких фоток много наделал, на принтере, вот, с цифровика распечатал, классная фотка, и Маше нравилась… Фотка… Фотки! Их ведь много было… Ну, вот они здесь, в столе…

И какого ж черта надо было надписывать именно эту? Да еще так торопливо… Вытащить из рамки… И три восклицательных знака поставить! Черт побери! А может быть, Маша что-то такое чувствовала? Или кого-нибудь увидела в окно, торопилась, понимала, что не уйдет, что дадут ей оставить записку… а может, и оставила, да те ее подобрали… Те…

Кто интересно – «те»?

«Артему!!!»… Так вот у Артема и спросить! Завтра. Да, теперь уже только завтра.

С утра Ратников вновь уселся в «уазик» и поехал в поселок. Денек начинался туманный, хмурый, с озера дул холодный ветер, моросил дождь, и обложенное низкими серыми тучами небо напоминало прокисший овсяный кисель. Пару раз машина едва не застряла в размякшей грязи – пришлось включить передок.

Михаил все делал машинально, все думал, рассуждал сам с собою: ну не могла, не могла Маша рвануть в город, вот так вот взять и рвануть, ни с того ни с сего, обязательно бы дождалась мужа, тем более что недолго оставалось ждать-то. Да и из документов у нее – одна рукописная доверенность с фальшивыми данными паспорта, отродясь у Машеньки не имевшегося. В страховку, правда, Ратников ее своей рукой вписал…

Впереди показалась машина, полоснула фарами, Михаил взял чуть вправо, остановился, пропуская…

«Нива»! Белая, с синими милицейскими полосами… Участковый! Димыч!

Ратников распахнул дверь, помахал рукой, «нива» остановилась, и участковый выбрался из салона в грязь, что его, в общем-то, ничуть не обескуражило, милиционер был одет по погоде – в непромокаемый плащ с капюшоном и длинные рыбацкие сапоги.

Миша невольно улыбнулся:

– Здорово, Димыч! Ты никак на рыбалку собрался? Ну и погодку выбрал.

– Это не я, Сергеич, выбрал-то, это побегушники, – участковый вытащил из кармана пачку сигарет, закурил.

– Что еще за побегушники? – удивился Михаил.

– Да детдомовские, сегодня ночью свалили… или вчера еще, да сообщили только сегодня. Сам директор их на опорник заяву писать прибегал. Комиссию они какую-то ждут сегодня… вот и не скрыть ничего. Так бы, конечно, сами найти попытались… или подождали, может, побегушники эти и вернулись бы… где-нибудь к осени.

– Из детдомов всегда бежали и бегать будут, – философски заметил Ратников. – Такой уж там контингент. Да ты не переживай: жрать захотят – объявятся.

– Да я и не переживаю, – участковый пожал плечами. – На выезде, на заправке, их не видели, значит – сюда рванули, вот я и подумал – заеду с утречка к тебе, да потом к Кумовкину, на пилораму. Мимо вас беглецы уж никак не прошли бы… может, кто чего и видал.

– Я лично не видал…

– Жаль.

– Слышь, Димыч, а ты из города сейчас?

– Ну да. С утра пораньше и махнул – дела все сделать, да в отгулы-загулы уйти. У меня ж отпуск скоро!

– Хорошо тебе… Ты случайно, жену мою в городе не встречал, у нее «Ока» синяя, номер…

– Да знаю я ту «Оку», – ухмыльнулся Димыч. – А что, Маша в город поехала?

– Да, говорят, поехала… мне только ничего не сказала. Вернулся с рыбалки и…

– Понятно, – участковый кивнул и засмеялся. – Да никуда твоя Маша не денется, не переживай… Когда уехала-то?

– Вчера… нет, позавчера уже.

– Ха! Тем более! Сегодня к вечеру и вернется… – Милиционер выбросил окурок в лужу и с тоской посмотрев в серое небо, побрел к своей «ниве». – Ладно, поеду к Кумовкину.

– К Вашникову еще заедь, у него тоже там пилорама.

– И к нему… – Димыч вдруг осекся и, взяв валявшуюся на пассажирском сиденье папку, снова подошел к Ратникову. – Сергеич, я тебе ориентировки дам… ну, на побегушников этих, так ты, ежели что…

– Давай, мобильник я твой знаю.

– На!

Михаил взял два бумажных листка с отпечатанной на принтере информацией: фотками каких-то пацанов лет по пятнадцати или чуть постарше, и с любопытством вчитался:

– Артюхов Роман Сергеевич… года рождения, русский, был одет… особых примет не имеется… Евсеев Игорь Дмитриевич… год рождения… одет… примета – на левом предплечье голубая татуировка – логотип группы «АРИЯ».

Хм… надо же – меломан, что ли? Ну вот – будет повод зайти в детский дом, точнее – в их летний лагерь. С Темой поговорить… с чего-то ведь Машенька на него указала! Именно на него!

А может, лучше сейчас рвануть с участковым к Кумовкину? «Гермес» ведь его суденышко… и те парни, поджигатели – тоже как-то с ним связаны… может быть. Или не с ним, а с кем-то из кумовкинских…

Ну, приедут они на пилораму, на склад – здрасьте, вы побегушников случайно не видели? А Машу? Нет, да? Жаль, жаль… Вот так все и кончится – Узбековы работнички, даже что и знают, так лишнего не сболтнут, тем более – милиции: там половина судимых, едва не только что с зоны, а остальные туда же глядят. Нет, не скажут. Особенно если с Димычем… Лучше уж чуть погодя, одному…

– Да еще чуть не забыл… – уже садясь в машину, милиционер обернулся. – Еще и самоубийство у них в лагере было, вчера только труп оформлял, с утречка… такое вот «доброе утро».

– Самоубийство?!

– Пацаненок один таблеток наглотался… заметили, да уже поздно, так и не смогли откачать. Предварительно – передозировка снотворного… ну, это и так ясно. Медсестру тамошнюю, конечно, надо взрючнуть, чтоб за лекарствами лучше следила… в прямом смысле бы неплохо взрючнуть… – участковый плотоядно зажмурился. – Эх, Алина, Алина… классная девочка!

– Пацаненок?! А что за пацаненок-то?

– Да не помню я… Спихнул, да из головы вон, других дел, что ли, мало? Маленький такой, лет одиннадцати… Артемом, кажется, звали…

– Артем?! Одиннадцать лет?! – У Миши разом пересохло во рту. – Слышь, Димыч, а он точно сам?

– Ха! Конечно, сам… да кому он на фиг нужен?!

Вот так вот! Ну и дела! Вот это жизнь складывается: Маша неизвестно где, Артема уж и в живых нету… Дела!

Простившись с участковым, Ратников погнал машину без остановки до самого лагеря. Взбежав на крыльцо, протопал грязными сапогами по коридору, едва ли не пинком распахнул дверь кабинета директора.

– Господи, это вы… – привставший было Иван Андреевич без сил опустился в кресло. – Я уж думал… Комиссию мы тут ждем, вот-вот должны подъехать. Причину вы уже, наверное, знаете…

– Да уж, – кивнув, Михаил уселся на стул.

Директор выглядел плохо – осунувшийся, небритый, в мятом галстуке, с каким-то потухшим, словно у побитой собаки, взором. Переживал – это было видно.

– Не уберегли паренька… – скорбно вздохнув, Иван Андреевич развел руками. – Хотя должны были, должны… Такие, как Артем, «домашние» – как раз группа риска. С виду спокойные, тихие, а на душе… Никогда не знаешь, что выкинут! Похороны скоро… придете?

– Уж постараюсь.

– Утром на зарядку не встал. Я как раз ночью из райцентра вернулся, и…

– Понятно, чего уж.

– Еще двое сбежали у нас, – снова вздохнул директор. – Час от часу не легче. Впрочем, с этими-то хоть ясно – оторви да брось… И тем не менее, господи! Да что же это такое творится? Называется, отдохнули детишки летом… О! – Иван Андреевич посмотрел в окно на только что подъехавшую «Волгу». – Вот и комиссия. Явились, не запылились…

Потерев виски, он тяжело поднялся с кресла. Миша не стал мешать, попрощался и направился к выходу, чувствуя на себе любопытные взгляды бегущих из столовой детишек.

Расспросить еще кого-нибудь? Поговорить с воспитателями, со сторожем – нелюдимым мужиком самого угрюмого вида – с той же медсестрой, наконец… А что это даст? Насчет самоубийства – директор уже все сказал. А что другое… надо сначала самому осознать – о чем спрашивать-то?

Черт, как жаль было пацана-то! Эх, Тема, Тема… И ведь не похоже было, чтоб собирался он свести счеты с жизнью, совсем не похоже! В гости все время прибегал, радостный такой, веселый… Ну, о погибших родителях грустил, конечно, как же без этого? Но чтобы так вот… Прав директор – эти «домашние» как раз самая что ни на есть группа риска!

И что делать теперь? Купить водки да помянуть? Разве что… Нет! Сначала – в город, поискать Машу! Раз уж ее «Оку» на шоссе видели.

Черт! Погруженный в невеселые мысли, Ратников и не заметил, как наехал на что-то острое… Старая борона, господи! Лежит себе, зараза, в кусточках, зубьями кверху… Паразиты, это ж надо так положить! Хотя кто ее положил-то – так, выкинули, да в свое время в скупку не сдали… вот сейчас, верно, сдадут, отвезут Кумовкину. Да уж, чего ругаться? Если беспристрастно рассудить, так Миша сам виноват – тут ведь отродясь никто не ездил, это Ратников вот решил дорожку спрямить… Спрямил, блин! Теперь возись…

Михаил выпрыгнул из машины и громко выматерился: два колеса сразу! Ну, кого теперь ругать-то? Себя. Сняв запаску, Миша почесал голову, соображая, где взять еще одно колесо? Вообще-то – много у кого можно, УАЗ – не «Хаммер» – птица не редкая. У Брыкина есть, бригадира бывшего, у главы волости… у того, правда, старый, не на ходу, ну так тем и лучше… У него и спросить! Хорошо хоть дождик закончился – солнышко выглянуло, красота! Не шибко тут и делов – пару колес поменять, чего уж.

Кто-то подъехал, остановился рядом. Бело-синяя «нива» по самые «уши» в грязи! Димыч!

– Что, вернулся уже?

– Так а чего мне? Я ж взад-вперед… Хотел в магазин напрямки, гляжу – ты гут копаешься. Случилось что?

– Да колеса…

– Ой-ой-ой! – подойдя к «уазику», участковый сочувственно поцокал языком. – Сразу оба… А еще хотел тут проехать! Сейчас бы тоже вот так стоял, чесал шею…

– Слышь, Димыч, – быстро сообразил Михаил. – Ты меня в волость не подбросишь? У Михалыча вроде «уазик» есть…

– А, ты насчет колеса? Так легко… Хотя постой-ка! Михалыч еще с утра в город уехал, к вечеру только будет. Мне как раз навстречу попал, утром еще. С ним этот еще был, Брыкин, бригадир бывший…

– Черт!!! Придется до вечера тут сидеть… тоже ведь в город хотел.

– В город? – Димыч вдруг расхохотался. – Так садись, поедем! Мне тоже нужно – туда-сюда – горящие материалы сдать да очередной втык получить… Да ты не переживай, к вечеру тут будем, возьмем у Михалыча колеса, поставим… А в городе в отдел заедем, про «Оку» твою спросим. Может, патруль ее где и видал?

Ратников немного подумал и махнул рукой:

– А, поехали, и то дело!

Махнув рукой, уселся в «ниву». Участковый запустил двигатель…

По пути Димыч что-то весело болтал, рассказывал, Миша не слушал, потрясенный всем случившимся – таинственным исчезновением Маши, смертью Темы. Мимо тянулись угрюмые ели, сосняки, березовые рощицы, потом пошли поля, луга, перелески, побежало под колесами «нивы» асфальтовое шоссе… Заехали на заправку. Михаил поинтересовался, не видал ли кто синюю «Оку». Нет, точно сказать не могли – тут за день столько машин проезжало, что поди-ка, упомни. Тем более – какую-то гам «Оку». Нет, не видели…

Поехали дальше, вот уже показался и город, приземистые древние стены, сверкнула на солнце излучина реки. Люди… машины… светофоры… Миша не обращал на все это никакого внимания, не больше, чем до того на елки и сосны. А Димыч все болтал… похоже, что сам с собою.

Подъехав к отделу милиции – двухэтажному зданию с синей вывеской над входом, – остановились.

– Ты, Миш, посиди пока тут, а я спрошу…

Участковый убежал, здороваясь на ходу со знакомыми… отсутствовал, правда, недолго, выскочил, улыбаясь:

– Видали твою «Оку»! Или похожую… Она ведь у тебя синяя?

– Ну да! – Михаил почувствовал, как захолонуло сердце.

– У вокзала стоит, слева, у сквера… да там увидишь. Ключи-то есть с собой?

Ключей-то как раз и не было, но разве в этом сейчас было дело? Та «Ока» или нет? Поскорее узнать бы!

– Слышь, Димыч… А номер-то не запомнили?

– Да не запомнили, потому что и не глядели. Инспектор по разбору вчера вечером тещу ездил встречать, как раз там, у скверика, парковался. Он бы про «Оку» и не вспомнил, кабы я не спросил…

Ну, уж это понятно.

– Ты извини, Сергеич, – продолжал участковый, – но у меня дел полно, а до вечера надо бы успеть сладить… На общественном транспорте до вокзала съездишь?

– Да не вопрос! – Ратников хмыкнул.

– Вот и славненько… А я после обеда в морг заеду, к судмедэкспертам, заключение по мальчишке забрать… ну, по тому самоубийце. Так ты, если что, прямо туда подходи, к моргу – оттуда домой и поедем.

– Да я уж тогда на «Оке», наверное…

– Так сам же говорил, что ключей нет… Ладно, побег я.

– Удачи, – махнул рукой Михаил. Димыч на ходу обернулся:

– И тебе! Если что – звони.

Солнышко уже сверкало очень даже нехило, можно сказать – жарило, точнее – парило: недавно прошел дождь, и испарения поднимались к небу голубой прозрачною дымкой. Обогнув клумбу, Ратников вышел на улицу и, увидев неподалеку автобусную остановку, резко прибавил шагу – как раз подходил муниципальный автобус.

– До вокзала доеду?

– Запросто! Он как раз туда и идет.

Отлично.

В салоне было душно до невозможности, не помогали даже открытые люки, да и народу набилось немало – тетки с кошелками, старички-пенсионеры, дети… Миша был очень рад, когда транспортное средство, наконец добралось до вокзала. Вышел.

– А где тут сквер, не подскажете?

– А вон, где алкоголики…

– Спасибо!

«Алкоголики» – трое небритых личностей, напрочь классические типы – усевшись в тенечке, за кустиками, передавая друг другу бутылку, по очереди потягивали из горла какое-то пойло. Никакой закуски, кроме собственных засаленных рукавов, у сей троицы, как заметил Ратников, не имелось.

Да уж точно – вполне классическая картина, мужики соображали на троих, используя терминологию хиппи – «дринкали вайн из баттла».

А вот и «Ока»! Миша узнал сразу, даже еще не рассмотрев номер. Бросился… Ну – точно! Она, родимая!

Дернул дверцу… открыта… Если еще и ключи в замке зажигания… нет, нету… А в бардачке? И там ничего… Ага, ну да, конечно – будет тут хоть что-нибудь в бардачке, магнитолы-то вон, нету – вытащили! Вообще, надо бы что-то с машиной делать, разберут ее тут, те же вот алкоголики – запросто. Были бы ключи… впрочем, и так можно… придется ломать, вытаскивать проводки… Да еще вдруг попадешься – документов-то на «Оку» при себе нет, забыл, не подумал даже… Димыча подключить, вот что! Сейчас у него дела, а ближе к вечеру – сам сказал – в морге будет. Туда и подгрести… Сейчас же…

А что сейчас? «Ока» – вот она, но говорить, увы, машина не умеет и о судьбе Маши ничего не расскажет. Надо бы поспрошать местных… хоть вон ту алкогольную братию, пока те не слишком-то упились. А что? Вид у Михаила вполне подходящий – голова лохматая, рожа выбрита кое-как – хоть сейчас на стенд: «Их разыскивает милиция». Рубаха только слишком приличная… и джинсы… Но это ничего, это дело поправимое! Сейчас…

Оглядевшись по сторонам, Ратников вышел из машины и, аккуратно захлопнув дверцу, зашагал к скверу. Не к тем кусточкам, за которыми вольготно расположились алкаши, а в противоположную сторону – к клумбе. Снова огляделся, нагнулся… испачкал джинсы и рубаху мокрой землей, подумав, надорвал рукав, и, спрятав в карман джинсов часы, в таком, слегка богемном виде направился к выпивающим.

В уютном скверике одуряюще пели соловьи, с клумбы сладко пахло цветами, почему-то розами, хотя там вроде как росли флоксы или что-то типа того, в садовых растениях Ратников не очень-то разбирался.

Ага! Вот откуда запах – куст шиповника! Ну да, ну да…

Обойдя куст, Михаил подошел к алкоголикам:

– Здорово, земляки!

– Здоровей видали, – сняв кепочку, неприязненно покосился на Мишу один из выпивох – невзрачный гнилозубый мужичонка в старом, залатанном пиджачке и спортивных штанишках. – Чего надо?

– Червонец дайте, а?

– Ха! – от подобной наглости сразу же передернуло всех троих. – Мужик! А в рот тебе не плюнуть?

– Если только – жеваной морковкой… Не, земляки, я же не просто так. Не халявщик я – партнер! – Ратников приосанился и громко шмыгнул носом. – На спиртягу-то есть… да по такой жаре спирт хлебать – ну его на хрен, так и кони двинуть недолго. Водка – дорогая, зараза, а вот портвешок… видел тут в магазине, ноль семь – тридцать пять рублей!

– Тридцать пять рублей? О, дает! – искренне удивился гнилозубый. – Мы что, тут, Абрамовичи, что ли – такой дорогущий портвейн брать? Можно и дешевле… если знать, где брать, конечно…

– А вы знаете?

– Ха!

– Так пошли! Если чирик добавите, так, может и две бутылки возьмем.

Взяли одну. И еще – неподалеку, в аптеке – фуфырик настойки овса. Назад, в скверик, возвращались уже друзьями, а как же!

От овса Ратников отказался, а вот портвейн залудил первым – да почти полбутылки, брезговал после других, таких вот.

Выждав удачный момент, кивнул на «Оку»:

– Чего мужички, вижу, не заперта машиненка-то?

– Да мы уж с нее маг… Ой… Навалите-ка овсеца, ребята! Ох… хор-рошо!

– Так, ничья говорю, машинка-то? – Миша направлял разговор в нужное русло. – И давно тут стоит?

– Э, Миха! Да с чего ты взял, что ничья-то? – прищурился гнилозубый, звали его, кстати, Витек, остальные двое были Леха с Миколой. – Мы, конечно, ночкой-то пошустрили, но… надо бы отсюда рвать, а то, не ровен час, хозяин вернется…

– А что, там не женщина за рулем была?

– Не… хы… не женщина. Мужик какой-то… он потом в эту, крутую тачку сел… старинную навроде…

– Чего, «Оку» здесь бросил и в другую тачку сел? Быть такого не может!

– Да ты не возникай, Миха. Именно так все и было… Леха, скажи!

Увы, к уже сказанному Витьком Леха ничего добавить не смог, ибо уже храпел, откинувшись навзничь. Эк, развезло-то с овса!

– А что за тачка-то была… крутая?

– Так я ж и говорю – старинная. Ну, как это, в фильмах показывают… про Штирлица да про немцев…

– Про немцев… – Михаил хмыкнул. – Это такая желтая с синим, что ли? Видал!

– Ментовский «луноход» ты видал! – Витек и еще не впавший в полную прострацию Микола громко заржали. – А та тачка совсем другого цвета была – красная с белым! Как «скорая», хы-ы…

Сказал – и вырубился, упав в траву. Туда же повалился и Микола.

– Во дают! – с досадою сплюнул Ратников. – Богатыри, не мы… Впрочем, черт с ними. Похоже, эти сказали все.

Со вздохом пройдя мимо «Оки», Миша привел себя в более-менее приличный вид, вернул из кармана на руку часы и, взглянув на стрелки, присвистнул: пора было уже двигать к моргу!

Туда и направился, спросив дорогу по очереди у трех граждан. Первая – немолодая, замученная жизнью и бытом женщина – в ужасе отшатнулась, вторая – помоложе – недоуменно пожала плечами, зато третий – ушлый старичок-доминошник в летней старомодной шляпе и коротких брючках со стрелочками, охотно подсказал и даже вызвался было проводить: «Я, молодой человек, всю жизнь в медицине отработал!» Ратников поспешно отказался:

– Спасибо, отец, дальше я уж как-нибудь сам.

Старичок лишь с некоторой обидою пожал плечами – ну, сам так сам.

Больничный комплекс Михаил отыскал сразу, а вот морг… Тут, оказывается, их было два – морга. Один – новый, другой соответственно – старый, и все их путали, даже явные медики, люди в белых халатах.

День между тем уже явно клонился к вечеру, вообще, время пролетело как-то незаметно, Миша даже не мог понять – а как вообще так произошло? Вот, только что был день, а вот уже – вечер, и солнце уже скрылось за крышами домов, а бледная луна повисла над старой поликлиникой с обшарпанным крыльцом и покосившимися фонарными столбами. На крыльце сидели бродячие коты самого потасканного и облезлого вида и, щурясь, смотрели на последних, покидающих медицинское учреждение пациентов.

Подходя к моргу, Михаил, как научили, обогнул его слева и, зайдя с противоположной от обычного, предназначенного для торжественного выноса покойных входа, очутился перед замызганной дверью с табличкой «Бюро судебно-медицинской экспертизы». Рядом, напротив крыльца, словно ожидающий хозяина верный конь, притулилась знакомая «нива».

Ну наконец-то! Ратников уже взялся за ручку, но вдруг застыл. Из глубин морга явственно доносилась песня! Что-то типа «Скакал казак через долину» или «Ромашки спрятались, поникли лютики». Нет, все же это был «Батяня-комбат»!

Миша с осуждением покачал головой: ишь ты, затейливо люди отдыхают – еще и рабочий день едва закончился, а они уже дошли до песенной стадии. Впрочем, может быть, у них, у медиков, именно так и принято?

Ратников вошел в коридор, гулкий и темный, и громко позвал:

– Эй, есть здесь кто-нибудь?

– Нет, тут никого нет! – с веселым смехом откликнулись из-за выкрашенной белой краской двери. – А вам кого надо-то?

– Да мне бы участкового… Вроде машина стоит.

– А! – дверь распахнулась и в коридор выбежал Димыч.

Без галстука, в расстегнутой рубахе, красный.

– Заехал вот, за бумагами… А тут у них праздник! Григорьичу день рождения, главному. Неудобно отказываться.

– Дима, кто там? – закончив петь, гулко спросили из-за двери.

Такое впечатление, что прямо из прозекторской.

– Это приятель мой… заехал. Хороший человек.

– Так раз хороший человек, пусть заходит! Чего на пороге стоять?

– Пошли, Сергеич, а? – участковый умоляюще сложил на груди руки. – Посидим чуть-чуть и… Очень уж мне не хочется их обижать… да и вообще…

– Вот-вот, не надо нас обижать, Дима! Так вы идете там или нет?

Ратников ухмыльнулся и махнул рукой:

– Ладно, пошли, коли зовут. Посидим немного… «Оку»-то я отыскал, теперь на ней и поеду, тебя вот сопроводить просил бы – не захватил документов.

– Ничего! – довольно улыбнулся Димыч. – Не переживай, сопровожду… сопроводю… сопрово… В общем – поедем.

– Ну, тогда веди к столу… Харон, блин!

– Идем, идем, Сергеич, люди тут замечательные собрались, сам увидишь…

– Да я уж чувствую… Ну и запах здесь!

– Формалин… наверное… – перед самой дверью, участковый вдруг резко остановился. – Один вопрос. Сергеич – ты как к трупам относишься?

– В смысле – к каким трупам? – Михаил несколько опешил.

Димыч пожал плечами:

– К обычным, мертвым трупам.

– А-а-а… а я думал – к живым. Ты чего спрашиваешь-то?

– Да они там, за прозекторской, в кондейке засели…

– Кто засел – трупы?

– Да какие трупы – врачи! Григорьич, патологоанатом, ну, у кого день рождения, и прочий весь персонал… Там нам мимо трупов идти… Ничего?

– Да ничего, – Ратников пожал плечами. – Мне как-то до лампочки.

– Вот-вот, и мне до лампочки… я ж участковый… Пошли!

Димыч дернул дверь… Резко пахнуло формалином. В прозекторской стояли обитые железом столы, на двух из которых лежали уже препарированные трупы… в одном из них Михаил с ужасом узнал Артема… Маленький, голый, со вскрытой грудной клеткой и желудком, с аккуратно спиленной специальной дисковой пилкой верхней частью черепа. Понятно – взяли на исследование мозг.

– Сергеич, ты что встал?

– А чего с этим-то не закончили?

– Как раз и закончили – только зашить осталось.

– И что, уже заключение есть?

– Конечно! За ним и приехал. Да ты заходи, заходи, не стесняйся… Вот! Прошу любить и жаловать, мой друг – Михаил Сергеевич, частный предприниматель…

Ратников улыбнулся:

– Можно просто – Миша.

– Ну, тогда за знакомство! Давайте, давайте, по чарочке…

В кондейке был накрыт стол. Аккуратно порезанная – явно женской рукой – колбаска, банка огурчиков, даже чугунок с вареной, густо посыпанной укропом картошечкой. А еще – зеленый лук, огурчики-помидорчики, хлебушек – тоже не накромсанный кое-как. Только водки не было, а была какая-то колба… Ясно – спирт. Все-таки медики.

Командовал парадом именинник, Григорьич – седенький, с небольшой чеховской бородкой и усиками, мужичок в распахнутом белом халате, в компании, кроме еще двух мужчин – участкового Димыча и смешливого молодого парня-интерна, сидели и две женщины, вернее сказать – весьма симпатичные девушки-медсестры, темненькая и беленькая. Темненькую звали Верой, а блондиночку – Таней. Или наоборот, Ратников плохо запоминал имена.

– Ну, за именинника!

Тостующий интерн – звали его Игорем – лихо махнул стопку и закашлялся.

– Ну-ну, Игорек! – патологоанатом заботливо похлопал его по спине. – Не надо так спешить – сегодня мы никуда не торопимся, верно, девочки?

Медсестры весело засмеялись. Неплохие девчонки. И стол неплох – покушать есть что. Миша вот только сейчас почувствовал, как сильно проголодался. Что он сегодня ел-то?

– Вы закусывайте, закусывайте, молодой человек! Картошечку вот берите, помидорчики. Хорошие, грунтовые – зять из Ростова привез.

– Спасибо! – Миша охотно захрустел огурцом, добрался и до картошечки, и до помидорчиков, и до колбаски, причем лежащие за перегородкой трупы его ничуть не смущали… как и всех здесь сидевших. Но у этих-то все было профессиональное, а Михаил просто такого за свою жизнь навидался, что… Что вряд ли его могло хоть что-то сильно смутить. Тем более, покойники не кусались, по крайней мере – пока.

Снова выпили, правда, больше уже не пели, разговор, как это обычно в подобных узкопрофессиональных компаниях и бывает, зашел на специализированные темы, быстро перескочив на коллег…

Хотя участковый сделал попытку его прервать:

– Николай Григорьич! А помните, вы мне как-то обещали реберный нож подарить?

– Обещал – подарю. Только не сегодня, лень искать-то! Приедешь еще, так напомни… Ты заключение-то по отравленцу взял?

– Взял, взял.

– Вот тоже – странный случай.

Ратников тут же насторожился:

– Почему странный?

– Да потому, – Николай Григорьич вдруг усмехнулся. – С одной стороны – да, типичное отравление. Передозировка снотворного, но с другой… Таблеток у него в желудке не так уж и много. Только перед этим ему укол сделали – тоже снотворное. А он еще таблеток добавил – вот и… Медсестре их надо на вид поставить – пущай получше за лекарствами смотрит.

– Что же? – встрепенулся участковый. – Это со стороны медсестры преступная халатность, что ли?

– А докажешь? – ухмыльнулся эксперт.

Димыч поник головой.

– Вот то-то же! Да и не будет здесь никакой халатности – кто его знает, где этот парень таблетки взял? Мог ведь и в аптеке купить…

– Да нет там аптеки!

– Или спросил у кого-нибудь…

– Не, вообще, Алия, медсестра тамошняя, женщина дотошная, – вступила в беседу блондинка. – Уж так она там все поставила – не придерешься. Иногда и чего не очень надо – делает!

– Как это – чего не очень надо? – Михаил поставил на стол недопитую до конца стопку.

– Ну вот, недавно кровь в лабораторию к нам прислала, четыре пробирки – определить группу. У них же там такой контингент, знаете… Вот, видать, и не было указано в карточках. Другая бы подождала до осени, а эта, видишь ты, не стала… Не поленилась, пробы взяла – дотошная!

Димыч вышел отлить, за ним на улицу потянулись курящие.

Михаил не спешил. Лишь потряс головой. Кровь! Снова кровь. Кровь на анализ, на группу…

– Еще позвонила, попросила побыстрее сделать, сообщить.

– А случайно не помните, чья именно кровь-то? – быстро спросил Ратников, покосившись на дверь – не вернулись бы все раньше времени, зачем их посвящать в… в черт знает что! Особенно – участкового. Пока ведь никаких зацепок, ничего конкретного.

– Да не помню, конечно… – блондинка задумалась, с явным интересом посматривая на Мишу. – Группы помню хорошо, там двое парней – у одного первая положительная, у другого – тоже положительная, но – третья… и две девчонки – у этих обеих – вторая. А кто там конкретно… Вообще-то я на память не жалуюсь… Вот если бы вы фамилии назвали, тогда, может быть…

Ратников быстро вытащил из кармана листочки с информацией о двух побегушниках, протянул…

– Артюхов… Евсеев… – пробормотала про себя медсестра. И вдруг улыбнулась: – Эти!