Текст книги "Целебный яд"
Автор книги: Андрей Пиперов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)
По отзывам властей, есть основание предполагать, что убийство совершено одной из террористических банд сосланного в Макассар бывшего султана Дипо Негары. Этим нападением они, видимо, хотели внести смятение среди населения колонии и нарушить спокойствие острова. Мы убеждены, что наши добрые чувства хорошо известны нашим прусским друзьям и что это гнусное преступление не нарушит дружеских отношений между обеими странами. Мы глубоко скорбим по поводу гибели секретаря консульства и выражаем наше соболезнование как прусскому государству, так и близким покойного. Бандиты и их вдохновители должны быть немедленно уничтожены все до одного.
Приняты меры для предотвращения новых преступлений со стороны бандитов Дипо Негары. Их попытки нарушить порядок и спокойствие на острове будут пресечены кровью и железом! Нельзя проявлять снисхождения к непокорным туземцам! Нас и этому обязывает память наших предков, ценой своих жизней завоевавших остров! Наш долг – собственной кровью защитить их дело!“
Глава X
Заседание. Хинное дерево может расти и на Яве. Надо найти безумца, готового рискнуть жизнью ради спасения человечества.
Ботанический сад изменял свой облик с каждым днем. Преображаемый заботливыми руками рабочих и под умелым руководством директора, он все более разрастался и хорошел. Ни палящий тропический зной, ни страшные грозовые бури не были в состоянии помешать работе. Сад становился настоящим научным институтом, в котором выращивались всевозможные новые виды растений. Путем скрещивания здесь был выведен крупный сорт винных ягод, сочные дальневосточные финики, ароматизированные бананы. Но назначенный вместо ван Эркенса новый губернатор и научный директор сада Карл Хасскарл считали, что до полного завершения процесса акклиматизации нельзя приступать к массовому культивированию этих растений.
В последние дни в лаборатории велась интересная работа. Директор разработал подробный план пересадки новых сортов апельсиновых деревьев, которые он получил в результате скрещивания местных видов с крупными индийскими. В такие дни он очень волновался. Культивировать новые, привезенные из других стран растения, скрещивать местные породы с породами со всех концов света или с многочисленными видами, распространенными на островах Голландской Индии – было делом увлекательным, и он отдавал ему все свои силы. Но это, конечно, отражалось и на состоянии его нервов. Он был постоянно среди рабочих, давал им указания, проверял их работу и очень близко к сердцу принимал любые неудачи.
– Осторожнее, Каноминджао! Не так! Это тебе не бамбуковые стебли! Разве не видишь, какое это нежное растение? – как-то упрекнул Карл рабочего, занимавшегося пересадкой. Затем нагнулся, захватил рукой маленькое нежное растение и начал бережно пересаживать его из цветочного горшка в разрыхленную землю. Растение только что принялось и выпустило два маленьких листочка, которые при неправильном обращении могли легко обломиться.
– Растение нужно брать снизу, около корней, вместе с землей. Так оно не почувствует, что его переселяют из прежнего жилища, то есть из горшка. А ты все время забываешь об этом! – упрекнул его Хасскарл.
Туземец с виноватым видом подтянул запачканные парусиновые штаны и взялся за корни другого стебелька. Лицо его стало серьезным и сосредоточенным. „Странное дело, – думал он, – как нарочно так получается. Весь день работаешь хорошо, стараешься, а как подойдет директор, руки начинают дрожать и делаешь ошибки. И вчера так было, и сегодня опять… А так нельзя. Он меня спас, а я чем его отблагодарил?“ – Рассуждая так, он с еще большим усердием примялся за любимую работу.
Директор, следя со стороны за его движениями, незаметно усмехнулся и прошел дальше.
– Молодец, Пала! Какой ты стала проворной! – похвалил он девочку, подойдя к ней. – Так, так, продолжай! Растение требует к себе любви. Когда мы его любим, и оно платит нам тем же: принимается и растет. Не так ли? – И, не дожидаясь ответа, он продолжал свой обход.
Дочь Каноминджао, за последние два года вытянувшаяся, как молодой стройный побег, часто приходила в сад. Она украдкой взглянула на отца, потом на директора и продолжала старательно работать, словно и не слышала его похвалы. С каждым днем она работала все лучше и лучше и своей сообразительностью часто удивляла Карла.
Хасскарл обошел грядки, проверил работу каждого, дал нужные указания и, не зная, с кем поделиться своими мыслями, снова вернулся к Каноминджао. Можно было подумать, что он это сделал для того, чтобы извиниться перед ним за сделанное ему замечание, так как яванец был очень самолюбив. В сущности, семья этого человека была Карлу близка и он не упускал случая наставлять Каноминджао в работе. Отец Палы обладал ценным качеством – он молча слушал, вбирая все, как губка, и благодаря разговорам с директором расширял свой кругозор.
– Знаешь ли, Каноминджао, – начал Карл, – жил когда-то такой ученый по имени Линней. Благодаря ему мы теперь определяем наименование всех растений. Но он глубоко ошибался, считая, что со дня сотворения мира и до сих пор ничего не изменилось. Думал, что растений все столько же, сколько их было в самом начале. А разве возможно, чтобы за миллионы лет ничего не изменилось? Чтобы все так и осталось, как создал твой Будда?
Каноминджао приподнял голову, вздохнул и тихо ответил:
– Не знаю, господин. Каноминджао все так же трудно жить, как трудно было жить его отцу и деду, У нас, минхерр, ничего не изменилось…
Директор задумался, поняв, что Каноминджао по-своему прав, и решил, что лучше будет не вдаваться в подробности.
– Изменяется, все изменяется, – сказал он. – Посмотри сам! Из этих апельсиновых семечек вырастут маленькие стебельки, а они превратятся в деревца, на которых будут расти новые, уже более крупные и более сочные апельсины. Разве мы таким образом не изменяем природу? Раньше таких апельсинов не было, а теперь они будут. И будут потому, что ты, Пала, я – все мы здесь, в саду, работали, трудились и сделали много полезного. И твоя жизнь была не напрасной, если ты делал полезную работу.
Карл остановился. Каноминджао продолжал старательно работать. Он ничего не возразил, даже не кивнул головой в знак согласия. Он, по-видимому, понял все, что ему говорил директор, но эти слова его не удовлетворяли. „Да… – подумал Хасскарл, – трудно, очень трудно… Человек живет на этом свете только раз и меряет все годами своей собственной короткой жизни… А то, что все движется, все меняется – что ему до философии древних греков? Живет он в той же дыре, в который умер его отец и умер его дед… Потому-то ему и так же тяжело, как тяжело было его отцу и деду… Да, ты прав, Каноминджао…“
– Господин, вас кто-то спрашивает! – крикнула ему Пала.
По усыпанной песком дорожке к нему направлялся одетый в белоснежную форму полицейский чиновник. Приблизившись, он вытянулся, отдал честь и, вынув из-за обшлага пакет, подал его со словами:
– Это приказано передать вам.
Конверт был за печатью генерал-губернатора. Карл осторожно его вскрыл и вынул каллиграфическим почерком исписанный большой лист бумаги. Это было приглашение явиться на важное совещание. Не зная еще, зачем его зовут, он, не спрашивая ни о чем чиновника, просто ему сказал:
– Передайте его превосходительству, что я приду!
Полицейский чиновник снова отдал честь и направился к выходу.
В одном конце просторного кабинета находился огромный письменный стол красного дерева. Рядом с письменным прибором стояли две статуэтки Будды из слоновой кости. Будда сидел, скрестив ноги, с молитвенно сложенными руками, и безжизненный взор его был устремлен вдаль, куда-то в вечность. Под пресс-папье в виде массивного слона с угрожающе поднятым хоботом лежали какие-то бумаги. Около пресс-папье лежал металлический разрезной нож. Ручка его была покрыта тонкой филигранной резьбой с изображением медведя, тигра, слона и шакала.
Посреди комнаты на толстом ковре стоял большой прямоугольный стол, покрытый зеленым сукном, а вокруг него двенадцать удобных стульев с высокими спинками.
Перед письменным столом на полу лежала небрежно брошенная тигровая шкура, желтые полосы которой представляли красивый контраст с темным узором ковра.
Генерал-губернатор работал в своем кабинете.
После ван Эркенса генерал-губернатором Голландской Индии в 1840 году был назначен Меркус. Уже около двух лет занимал он этот пост, но его кипучая энергия под действием тропического климата начинала уже ослабевать. Движения его стали более вялыми, когда-то стройная фигура отяжелела. Две глубокие складки обозначились с обеих сторон рта, в белокурых волосах показалась седина, и на темени они стали редеть, а это первый признак приближения старости. Он, как и все, носил модные по тому времени бакенбарды и маленькую бородку.
Меркус живо интересовался своей работой и усердно заботился о процветании колонии. Голландская Индия давно уже была главным поставщиком сырья своей метрополии и до известной степени Англии, Франции и многим другим странам цивилизованного мира.
В обшитую кожей дверь тихонько постучали. Генерал-губернатор поднял голову от работы и медленно произнес:
– Войдите!
Дверь отворилась, и вошел адъютант. Затянутым в мундир корпусом он слегка подался вперед:
– Господа уже собрались, ваше превосходительство!
– Просите!
Генерал-губернатор расправил плечи, отложил в сторону лежавшие перед ним бумаги, протер усталые глаза и встал из-за стола.
В комнату вошли пять человек: полковник Мюнс, доктор Мальцен, доктор Ган, Людвиг ван Потен и Карл Хасскарл. Доктор Фритце скоропостижно скончался в 1839 году, и на его место был назначен доктор Мальцен.
Меркус пожал всем руки и пригласил к большому столу. Председательское место занял он сам, против него сел всегда бывший начеку адъютант. Все замолкли в ожидании, что скажет его превосходительство. Очевидно, предстояло обсуждение какого-то очень серьезного вопроса, так как перед тем, как принять важное решение, губернатор имел обыкновение советоваться с компетентными лицами.
– Господа, – начал неторопливо председательствующий, – вопрос, который нам предстоит обсудить, имеет жизненно важное значение для всей колонии. Вы обладаете большими знаниями и опытом, и я уверен, что не откажете в своей помощи в столь трудный для нас момент. Голландская Индия процветает! Ежегодно увеличивается число прибывающих и уходящих из наших портов кораблей. Они во все страны мира вывозят товары с наших островов. После подавления движения Дипо Негары в стране наступило умиротворение. Бандиты уничтожены, и население отдалось мирному творческому труду. Мы можем с удовлетворением отметить, что количество переселенцев из Европы постоянно растет. Здесь они обрабатывают землю, помогают местному населению и вместе с этим способствуют благоденствию метрополии. Здесь достаточно земли для работы и торговли, так как Ява обширна и богата. Но…
Меркус остановился, как бы обдумывая, как лучше выразить свою мысль, и, слегка закинув голову, продолжал, делая упор на каждом слове:
– У нас, господа, есть враг более коварный и более опасный, чем Дипо Негара. Этот враг выводит из строя больше солдат, чем стрелы бандитов. Он мешает нам чувствовать себя здесь хозяевами. Он мешает колонистам селиться на всей территории острова! Он ежедневно беспощадно губит много наших соотечественников, и мы не знаем, как с ним бороться! Эта борьба тем труднее, что враг невидим, неуловим, он угрожает нам со всех сторон. Пока его не уничтожим, мы не будем хозяевами острова. Я имею в виду малярию, господа!
Губернатор говорил резким тоном, и последние его слова прозвучали так, как будто они были произнесены перед многолюдным собранием. Незаметно он пришел в возбуждение, и легкая нервная дрожь пробежала по всему его телу. Одолевать врагов, где бы они ни таились и какими бы они ни были – его долг. А на острове находился злейший его враг. Губернатор упрекал себя в собственном бессилии.
Присутствующие переглянулись. Тень смущения промелькнула на их лицах. Да, на острове действительно свирепствовал опасный враг…
– Прошу вас, господа, – прервал свои мысли Меркус, – высказывайтесь, делитесь своими мыслями, вносите предложения.
Адъютант предложил сигары, все закурили, но никто не прерывал молчания.
Решив, что всеобщее молчание означает, что первым следует высказаться ему, начальник местной санитарной службы окинул взглядом присутствующих и своим гортанным голосом начал издалека:
– Вашему превосходительству, должно быть, известно, что медицина давно уже решила вопрос борьбы с малярией. Наука восторжествовала и над этим коварным человекоубийцей. Перуанские инки первыми одержали победу над опасной лихорадкой. Свыше двухсот лет тому назад, в 1629 году, корой хинного дерева вылечили жену тогдашнего вице-короля Перу графиню Франциску Цинхона. Это была первая европейка, излечившаяся от коварной лихорадки. Секрет лекарства, который до тех пор был известен только жрецам и туземным князьям, был выдан белым индианкой Цумой, которая за это поплатилась жизнью. Местные владетели пользовались целебным свойством хинной коры, чтобы держать в подчинении простых людей. Но теперь способ лечения малярии не составляет тайны, и только недостаток необходимого хинина отражается на санитарном состоянии острова…
– Гм, да, – прервал его губернатор, – может быть, вы и правы. История открытия хинина очень интересна[19]19
Хинная кора была впервые привезена в Европу еще в 1632 году монахом-иезуитом Барнабе де Кабо. Из Испании он перевез ее в Рим и принес папе. Поэтому, наряду с наименованием „порошок графини“, она еще стала называться „иезуитским“, или „кардинальским“ порошком. В конце XVII века английский аптекарь и лекарь Тальбор лечил хинином Людовика XIV. Впоследствии это лекарство распространилось по всей Европе, но так как оно стоило дорого, то доступно было только богатым людям.
[Закрыть], но нас интересует практическая сторона вопроса: откуда достать хинин, который нам нужнее хлеба? Прошу вас, господа, высказываться именно по этому вопросу.
– Откуда достать?.. Откуда достать?.. – тихо пробормотал доктор Мальцен, беспомощно озираясь вокруг и как бы ожидая сочувствия.
Снова наступило молчание. Присутствующие задумчиво курили, удобнее расположившись в креслах.
Никто не видел выхода из создавшегося в колонии затруднительного положения. Всем казалось, что трудности могут быть преодолены только с помощью метрополии. А не будет хинина, нельзя рассчитывать на улучшение положения на островах. А как известно, хинин дорог. Что же делать?
– Значит, – твердо сказал ван Потен, – дело обстоит не так просто. Вашему превосходительству известно, что уже несколько лет мы не ввозим на острова ни хинную кору, ни полученный из нее порошок. Мы получаем кристаллический порошок, добываемый из хинной коры в Голландии, и то в очень ограниченном количестве. А почему? Потому, что Перу продает хинную кору по баснословно высоким ценам. Что же делать? – Совершенно ясно: уничтожить перуанскую монополию! Если это нам не удастся, мы всегда будем в зависимости от Перу, будем платить за хинную кору столько, сколько с нас запросят, и никогда не будем иметь достаточно хинина!
За столом наступило оживление. Глаза присутствовавших заблестели. Идея ван Потена была заманчива, но… она не давала конкретного разрешения вопроса. Уничтожить монополию! Это верно, но каким образом?
Полковник Мюнс решил, что настал его черед:
– Нам нужно много хинина! – сказал он. – Армия почти парализована, солдаты болеют, офицеры волнуются! Мы не можем гарантировать безопасность колонистов и спокойствие на островах. Дайте нам хинин, и тогда вы можете спать спокойно!
Губернатор усмехнулся.
– И вы, полковник, не сказали нам ничего нового!
Прения стали бурными. Меркус подал знак адъютанту, и тот вышел, чтобы вернуться немного спустя в сопровождении молодого яванца, который нес в руках большой серебряный поднос. Бутылка виски в серебряном ведерке со льдом и сверкающие хрустальные рюмки должны были освежить головы членов совещания. Все одним духом выпили холодный напиток и облегченно вздохнули, как это бывает на собраниях после утоления сильной жажды. Затем снова вернулись к делу.
Доктор Ган, молча следивший до сих пор за развитием прений, попробовал обобщить сказанное.
– Очевидно, – сказал он, – вопрос о борьбе с малярией сводится к тому, каким образом нам достать большее количество хинной коры? В условиях ясного и категорического запрещения вывоза из Перу побегов хинного дерева или даже его семян, эта задача трудная, и я не вижу, как ее разрешить. Поэтому для того, чтобы иметь достаточно хинина, чтобы не зависеть от каприза того или иного государства, чтобы не платить баснословные деньги за это лекарство – мы должны добывать его сами. Меня интересует только одно: если бы нам удалось добыть побеги или семена хинного дерева, можно ли его разводить в наших климатических условиях? Добавлю, что культура этого растения неизвестна ни в каком другом государстве или иной части земного шара. Если бы это дерево могло расти в условиях других стран, оно, наверное, встречалось бы в Альпах, в Гималаях, в горах Северной Америки или здесь, на нашем Салаке. Это было бы совершенно естественно, так как известно, что дуб и сосна, так же, как и многие другие виды деревьев, при одинаковых условиях растут на всем земном шаре. Надо предполагать, что хинное дерево может существовать исключительно только в Андах Южной Америки, на определенной высоте, при определенной влажности и температуре воздуха!
Сразу же за ним попросил слова Хасскарл. Губернатор радостно кивнул ему в знак согласия. Ему нравилось, что вопрос обсуждается с таким интересом.
– Я не согласен с мнением уважаемого доктора Гана, – быстро начал он. – У нас есть примеры многих других растительных культур. Сначала они развивались только в данном пункте земного шара, а потом были перенесены в другие подходящие для них места. Даже и в других климатических условиях получались очень хорошие результаты. Возьмем, например, кукурузу и картофель. Разве не росли они только в Америке? А теперь являются насущной пищей людей на всем земном шаре? А родина кофе? Раньше оно росло в Аравийской пустыне, а теперь успешно культивируется и в Южной Америке! А африканское какао? Это дерево распространено теперь также и в Южной Америке. А табак? Подобных примеров сколько угодно, и они доказывают, что в этом отношении наукой достигнуты большие успехи и она предоставляет человечеству все больше источников существования и благоденствия. Я убежден, что и хинному дереву можно найти второе отечество. Вопрос заключается только в том, чтобы найти такие же примерно почвенные и климатические условия, как в Андах. Тогда ничто не помешает распространению культуры хинного дерева и в других, пригодных для этой цели районах. Основываясь на опыте, приобретенном мною в вашем ботаническом саду, я утверждаю, что в высоких горах Явы хинное дерево может так же успешно развиваться, как и в родных Андах!
Меркус вскочил со своего места и взволнованно спросил:
– Вы уверены в этом?
– Да, уверен!
– Вы отвечаете за это?
– Всю ответственность принимаю на себя!
Наступило напряженное молчание. Все взоры обратились на директора ботанического сада.
– Ваше мнение, господа?
Губернатор хотел знать точку зрения присутствующих. Согласны ли они с мнением Хасскарла? Можно ли верить этой горячей голове?
– Я солдат и не могу судить о возможностях науки, – нерешительно промолвил полковник Мюнс. – Знаю только одно: если будет хинин, в войсках наступит спокойствие.
– Трудно сразу же принять решение, но слова господина Хасскарла мне кажутся обнадеживающими, и я считаю, что если нам удастся достать хинное дерево, мы сможем создать условия для его разведения. Земли и рабочей силы у нас много. Дайте нам хинное дерево, и у нас будет сколько угодно хинина!
В этот момент в воздухе сверкнула молния, раздались сильные раскаты грома. Небо потемнело от черных туч, надвигающихся с Салака. Разразилась одна из тех тропических бурь, которые как внезапно налетают, так же внезапно и проходят. Воздух был насыщен электричеством.
Адъютант встал и быстро закрыл окна. Упали первые крупные капли дождя. Немного погодя дождь пошел с такой силой, что вскоре залил все вокруг. Дождь, гром, молнии – все слилось в грозном единстве.
Не обращая внимания на налетевшую бурю, губернатор продолжал совещание.
– Если мы согласимся с мнением господина Хасскарла, останется нерешенным главный вопрос: откуда взять побеги дерева или его семена?
– Совершенно верно, ваше превосходительство. Легко говорить о возможностях разведения хинного дерева на Яве, когда у нас его нет. Мне кажется, что не так сложен вопрос его акклиматизации, как трудно достать семена или побеги. Не знаю, найдется ли такой безумец, который рискнул бы жизнью ради фантастического замысла. Второй Васко да Гама вряд ли найдется.
Что-то, как молния, промелькнуло в мозгу Хасскарла, ему показалось, что электрический разряд бури перенесся в комнату. „Правительство Перу сохранит свою монополию до тех пор, пока не найдется смельчак… который спасет человечество… Миллионы страдальцев ждут избавления… и кража может обратиться в величайшее благодеяние…“ Эти мысли пронеслись в сознании Хасскарла и слились с оглушительным ударом грома. Добрый старый матрос… Иоганн был прав…
Карл встал и решительно сказал:
– Ваше превосходительство! Если не найдется более подходящего человека, я готов пойти на то, что некоторые называют безумием! В истории известны случаи, когда безумцы принесли немало пользы.
– Вы?.. – спросил удивленный губернатор.
– Да, я! – последовал ответ.
Меркус выпрямился:
– Выражаю вам благодарность за вашу готовность! Лично я считаю, что надо сделать эту попытку. Сегодня же подготовлю доклад господину министру. Совещание окончено, господа!
