Текст книги "Целебный яд"
Автор книги: Андрей Пиперов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
Глава XI
Олаф Гансен дает полезные советы. Приготовление яда. Пепе становится полноправным мужчиной. Цель достигнута.
– Хе-хе-хе! – раздался гортанный смех шведа. – Ты хочешь разбить лагерь на этом месте? Да знаешь ли ты, как оно будет выглядеть через несколько месяцев? Ты тут сможешь плавать на лодке! Когда начнутся дожди, все здесь зальет водой. Жилье нужно строить вон там, выше! – Олаф Гансен показал на небольшое возвышение в лесу.
Место, где они находились, казалось сейчас таким приятным. Полянка утопала в цветах и травах.
Тысячи бабочек порхали с цветка на цветок. Чем же она не понравилась „белому кокеро?“ Но Мюллер понимал, что швед желает ему добра и что не следует пренебрегать его советами.
Выбранная Гансеном полянка была не так красива, но все же они остановились на ней. Постройка хижины отняла целую неделю. Мюллер и Пепе, помогать которым приходил иногда и швед, нарубили деревьев, забили длинные колья в землю и крепко связали их лианами. Изнутри стены вымазали глиной. Крышу сделали из веток и покрыли пальмовыми листьями.
По совету Гансена, очаг сложили посреди комнаты, а вместо дымохода оставили отверстие в крыше. Сперва такое устройство очага было Мюллеру не по душе, но в конце концов он все-таки должен был согласиться с указаниями шведа. В углу хижины они сколотили примитивный стол из грубо отесанных досок. Около стола пристроили две скамьи. Стол мог служить Мюллеру как для еды, так и для занятий. В другом конце комнаты устроили две койки и покрыли их сухой травой и мягкими листьями. Для оружия и инструментов путешественники приладили у очага специальную стойку. Воздух был так влажен, что все металлические предметы быстро ржавели. Только у самого очага было сравнительно сухо. Для большей сохранности все металлические части у оружия и металлические предметы они покрыли тонким слоем воска.
Во время постройки хижины Олаф Гансен несколько раз появлялся, давал толковые советы, а затем никому ни слова не говоря, таинственно исчезал. Вначале это вызывало у путешественников известное беспокойство, но потом они привыкли к его своенравному характеру.
– Теперь необходимо вокруг хижины выкопать ров для воды шириной в полметра! – распорядился он, появившись неизвестно откуда.
– К чему же нам еще и ров? Мы же не укрепление строим, – возразил ему Мюллер.
– Против людей подобные меры не нужны, но против муравьев необходимы!
Возразить было нечего, и ров вырыли точно так, как советовал Гансен.
Спустя два дня громогласный смех Гансена снова звучал на полянке, где строилась хижина.
– А это что? Строите сарай для мулов и, кажется, даже с окнами?
– Ну, конечно, с окнами. Разве можно без окон, сеньор Гансен?
– У вас в Европе это так, но здесь сарай должен быть без окон. Пойдемте со мной.
Швед повел их к пасшимся на поляне мулам.
– Ну? Неужели вы ничего не видите? – Гансен показал на теле животных несколько сочившихся кровью ранок.
– Вы слышали о вампирах? Не о тех, ваших вампирах, о которых болтают старые бабы, а о настоящих, южноамериканских вампирах[50]50
Вампиры – род крупных летучих мышей семейства листоносых. Живут в Южной Америке. Питаются кровью животных.
[Закрыть], которые сосут кровь теплокровных животных. Если вы не будете загонять ваших мулов в хорошо закрытые помещения, через месяц от них останутся одни только скелеты.
Окна сарая старательно заделали, а у входа навесили сплетенные из ветвей двери. С этого вечера мулов на ночь стали загонять в старай.
Пепе был чем-то серьезно занят. Из леса доносилось пение какой-то птички. Оно напоминало перезвон серебряных колокольчиков, но Пепе его не слышал. Он с головой ушел в свою работу.
Накрошив в глиняный горшок мелкими кусочками стебель какой-то особой, полудревесной лианы, известной только ему одному, он добавил корни и листья ночного растения капсикум, а также листья дикого табака, залил эту смесь водой и поставил на огонь. Она должна была вариться целых двенадцать часов. Ни часом больше, ни часом меньше.
Мюллер время от времени на него поглядывал, но Пепе никого не замечал. Когда в горшке варится таинственная смесь, разговаривать нельзя. Пепе это хорошо знал от своей бабки, которая его учила приготовлять смертельный яд.
Этот яд нужен был Пепе для стрел. На следующий день ему предстояло идти в лес вместе со своим господином, и Пепе хотел запастись надежным оружием.
Огонь в очаге жарко пылал. Пока смесь варилась, Пепе ушел в лес. Вернулся он только к обеду. Прежде всего проверил, как горит огонь. Все было в порядке. Жидкость в горшке кипела, но она еще недостаточно загустела. Еще не прошло двенадцати часов. У Пепе не было часов, но они ему были и не нужны, он безошибочно определял время по солнцу и по тени деревьев.
Вернувшись вечером, Пепе заглянул в горшок. Все превратилось в кашу, которую он старательно процедил и снова поставил на огонь, чтобы она сделалась еще гуще. После этого он достал принесенный из лесу мешочек и высыпал в горшок целую пригоршню ядовитых лесных муравьев. К этому он прибавил ядовитые железы с корнями зубов маленькой змеи мергон и все тщательно размешал.
Наконец все было готово. Пепе остался доволен своей работой. Теперь надо было проверить действие яда. Пепе поймал большую ночную жабу и проколол ее отравленной иглой. Через восемь минут жаба околела. Если холоднокровное животное погибает за восемь минут, теплокровное должно погибнуть гораздо скорее.
Он взял стрелу, кончик которой обмакнул в смертельный яд, натянул тетиву лука и выпустил стрелу в пролетавшего мимо белоснежного попугая ара. Он умышленно не целился в сердце птицы. Если бы стрела попала в сердце, птица и без яда была бы убита, на месте. Пепе прицелился в крыло.
Таким образом он хотел проверить действие яда. Стрела попала точно в цель, и птица упала в двадцати шагах от Пепе. Когда он подбежал, она была уже мертва.
Разрешив вопрос с жильем, Мюллер решил перейти к главной цели своего путешествия – к поискам хинного дерева. Пепе он решил взять с собой, а Казуса оставить сторожить жилище.
Пепе давно ждал случая выполнить обычай своего племени – собственноручно убить ягуара. И то не из ружья и не отравленной стрелой. Убить онца таким способом нехитрое дело. Нет! Он должен убить его копьем или ножом. Только после этого он станет полноправным мужчиной. Таков был обычай его племени. Его необходимо было выполнить или умереть. В таком деле никто не должен был ему помогать… Даже сеньор Мюллер. Об этом они договорились заранее.
Казус имел полное основание быть недовольным. Правда, ему оставили на несколько дней достаточно корма и воды, но заперли в хижине, где он должен был дожидаться возвращения хозяев.
Уже целых полдня охотники шли, не останавливаясь. Они должны были добраться до зоны туманов и поэтому выбирали тропинки, которые шли круто в гору, туда, где температура зимою падает до 0°, а летом достигает 25° тепла.
Там работали и каскарильерос[51]51
Каскарильерос – туземные рабочие в Ла-Монтанье.
[Закрыть] сеньора Мануэля де Миранда, старого приятеля Мюллера. Они рубили калисайи, сдирали с них кору и переправляли ее в гасиенду в Уануко. Кто знает? Может быть, Мюллер и Пепе где-нибудь с ними встретятся?..
Блуждая по лесу, они уже давно прошли то место, где Мюллер убил онца. Пепе постоянно озирался. Он присматривался к каждому дереву, к каждому кусту. Пепе твердо знал, что онц никогда не живет один. „Где-то здесь, неподалеку, бродит теперь и второй зверь. Эх, если бы напасть на его след!“
Пепе со своим вооружением выглядел очень живописно. В руке у него было копье в два с половиной метра длиной, за плечом лук, на поясе колчан с отравленными стрелами и острый охотничий нож – подарок Мюллера. Его гибкое тело напоминало тело ягуара, встречи с которым он так настойчиво ждал.
Эх, Пепе, встретишь ли ты онца и станешь ли полноправным членом своего племени?
Вдруг Пепе остановился, как вкопанный, с поднятым в руке копьем. Крадучись, как кошка, он медленно пробирался в густых зарослях. Под ногами у него не шелохнулся ни один листок, не зашуршала ни одна травинка. Мускулы его были напряжены до крайнего предела. Мюллер ничего не видел. Но вот до его ушей донеслось тихое рычание. Он посмотрел в сторону звука и заметил на земле пестрое желтое пятно. Может, это пень или листья какого-нибудь экзотического растения? Пятно как будто слегка шевелится и медленно движется по направлению к Пепе. Это, без сомнения, онц, тоскующий по своему убитому другу. Такой зверь особенно свиреп и опасен.
Готовясь к смертельной схватке, противники замерли в трех шагах друг от друга. Их взгляды были настороженны, сосредоточенны и неподвижны. Зверь выжидал момент, чтобы броситься на человека и перегрызть ему горло. Пепе ждал, когда онц, хотя бы на мгновение, отведет свой взгляд, чтобы нанести ему смертельный удар.
Кто из двух победит?
В лесном полумраке индеец был похож на бронзовую статую. Пепе ждал. Он умел ждать Его нервы были так же крепки, как и мускулы. В нем тоже пробудился зверь, дикий зверь Ла-Монтаньи. В правой руке он сжимал копье, в левой – охотничий нож. На какое-то мгновение взгляд онца дрогнул. Пепе только этого и ждал. Со страшной силой метнул он свое копье. Оно вонзилось между лопатками зверя. Ягуар не мог двинуться. Копье приковало его к месту.
Пепе нагнулся над своей жертвой и медленно высвободил копье.
– Молодец, Пепе! Ты доказал, что стал настоящим мужчиной.
Мюллер обнял его и сердечно пожал ему руку. Эта похвала обрадовала индейца. Он быстро содрал ножом с убитого животного шкуру и растянул ее на соседнем дереве.
Путники шли все дальше. Тропинка местами расширялась, иногда исчезала, потом снова появлялась.
Подымаясь все выше, они направились к небольшой возвышенности. Мюллеру показалось, что они сбились с дороги. Главное, они все еще не достигли цели. На глаза ему еще ни разу не попался светло-серый ствол чудодейственной калисайи.
Пепе шел впереди и, как коза, перескакивал с камня на камень. Шкуру убитого онца он накинул на голову. Бодро шагая, он весело насвистывал. Мюллер еле поспевал за ним. Одержанная победа окрыляла молодого индейца.
Лес с левой стороны оставался все таким же могучим и диким. Свисавшие толстые ветви образовали темно-зеленый свод, который защищал от палящих лучей солнца Оба охотника продолжали свой путь к вершине. Слой земли, покрывающий скалы, становился все тоньше и тоньше. Незаметно менялся и характер леса. Корни деревьев, не имея возможности пробиться через скалы и стремясь к простору и влаге, разрастались в ширину. Местами из каменистой почвы они выходили наружу и торчали, как руки какого-то сказочного чудовища. Мюллер часто спотыкался, с трудом перелезал через них, весь обливаясь потом.
Наконец они подошли к большой отвесной скале, которая метров на двадцать возвышалась над их головами и господствовала над окружающим лесом. Узкая расщелина рассекала ее сверху донизу. Пепе решил ею воспользоваться, чтобы забраться на вершину скалы и осмотреться кругом.
Расщелина была шириною на более метра, стены ее казались совершенно гладкими. Пепе положил на землю копье, сбросил с себя шкуру онца, повесил на шею лук и протиснулся в расщелину. Прижавшись спиной к одной стене, а ногой упираясь в другую, так что тело его напряглось, как сжатая пружина, он, переставляя ноги и отталкиваясь руками, медленно стал ползти вверх.
Сначала Мюллер следил за ним с интересом и любопытством. Но чем выше поднимался Пепе по скале, тем продвигался все медленнее и медленнее. Мюллер замер от страха. Малейшее невнимание или неловкое движение могло стоить Пепе жизни.
Мюллер жалел, что еще в самом начале не помешал этой безумной затее, но теперь было уже поздно. Если его окликнуть, Пепе от неожиданности может оступиться. Мюллер стоял у подножия скалы и с замиранием сердца следил за каждым движением молодого индейца. Наконец он вздохнул с облегчением. Пепе ловким движением оттолкнулся от верхного края расщелины и очутился на вершине скалы.
Но в тот же миг донесся его тревожный крик. Мюллер, который было успокоился, удивленно посмотрел наверх. Над скалой мелькнула большая тень, за ней другая, послышалось тяжелое хлопанье крыльев. Два громадных кондора, потревоженные Пепе, поднялись над скалой и начали парить над нею. Пепе, выпрямившись, стоял на скале. В руках у него на миг блеснул охотничий нож. На фоне синего неба фигура человека казалась игрушечной.
Один из кондоров внезапно сложил крылья и камнем упал на храброго Пепе, но тот замахнулся на него ножом. Второй кондор бросился своему товарищу на помощь. Завязалась борьба между громадными птицами и человеком. Если не оказать Пепе немедленной помощи, неравная борьба неизбежно закончится его гибелью. Как бы ни был он храбр и силен, ему не справиться с двумя мощными птицами.
Мюллер сразу оценил, какой опасности подвергается его верный друг, и быстро сорвал с плеча двустволку. Расстояние до вершины скалы было довольно значительное. Только точный выстрел мог решить исход борьбы.
Он старательно прицелился и стал выжидать того момента, когда один из кондоров неподвижно повиснет в воздухе, чтобы в следующий миг напасть на свою жертву. Этот момент наступил. Мюллер нажал на спуск, раздался выстрел. Птица рухнала в пропасть.
Второй кондор, напуганный выстрелом и внезапным исчезновением своего товарища, отлетел от скалы и стал кружить над нею. Он, видимо, готовился к новому нападению. Но сейчас расстояние между ним и Мюллером увеличилось настолько, что трудно было держать его в поле зрения и вряд ли можно было попасть в него из ружья.
Воспользовавшись этим моментом, Пепе схватился за лук, быстро выхватил из колчана отравленную стрелу и натянул тетиву. Стрела со свистом вонзилась в шею кондора, и пораженная птица, трепеща крыльями, упала в темную бездну. Пепе махнул Мюллеру рукой, затем, заслонив рукою глаза, начал внимательно всматриваться в простиравшуюся у его ног безбрежную Ла-Монтанью.
Лес расстилался перед ним сплошной зеленой пеленой, лишь кое-где прорезанной темными полосами. Пепе знал, что это глубокие русла рек, промытые в скалах и заросшие тропическим лесом. Не было видно никаких примет, по которым можно было бы ориентироваться. Всюду был сплошной лес. Темный, таинственный и враждебный лес Ла-Монтаньи, раскинувшийся на тысячи километров до Амазонки и Ориноко, до далеких берегов Атлантического океана.
Огорченный неудачей, Пепе таким же образом спустился по расщелине вниз. И снова они продолжали идти наугад, поднимаясь все выше и выше.
– Что это, Пепе? – вдруг воскликнул взволнованно Мюллер и выбежал на открывшуюся перед ним полянку. – Смотри, Пепе! Ты знаешь это дерево? – Мюллер бросил на траву ружье и обеими руками обхватил несколько доходивших ему до плеч деревцов. Своей светло-серой корой и овальными темно-зелеными листьями на красных стебельках они напоминали молодые буковые деревья.
– Пепе, это же цинхоны! Разве ты не видишь? Разве ты не слышал об этом дереве? – громко кричал Мюллер, а руки его нежно гладили кору деревьев. Ему хотелось заключить в свои объятия эти, ничего не подозревавшие растения, прижать их к груди, передать им весь восторг переполненной радостью и счастьем души.
Наконец-то он нашел чудодейственное хинное дерево! Ради него он переплыл океаны и пересек континенты! И вот оно у него в руках! Оно теперь от него не уйдет. Его никто у него не отнимет!
Оно добыто ценою стольких жертв, трудов и мучений!
На той же поляне лежали желтые стволы срубленных деревьев. Некоторые из них уже потемнели от времени. Сердце Мюллера учащенно билось. Ведь это были стволы прямых и когда-то стройных растений. Цинхоны! Сомнения быть не могло: это цинхоны! Около старых пней пробивались молодые побеги с такой же светло-серой и нежной корой и овальными листьями на красных стебельках. Ошибки быть не могло! Каскарильерос Мануэля де Миранда вырубили старые деревья и содрали с них драгоценную кору. Теперь оголенные бревна валялись среди густой травы и папоротников, заброшенные и никому ненужные! Пепе с изумлением смотрел, как его хозяин обнимает и целует молодые деревья, и не понимал, что все это значит. Никогда до сих пор он не видел его таким радостным и взволнованным. Он знал, что хозяин интересуется разными деревьями и растениями. Знал также, что ему очень хотелось найти хинное дерево. Но он никогда не подозревал, что это дерево может доставить его господину столько волнений и радости.
– Если сеньор радуется, Пепе тоже радуется, – ответил ему Пепе и стал скакать и танцевать на полянке, торжественно и победоносно размахивая содранной с онца шкурой.
Сначала Мюллер смотрел на него, ничего не понимая, но потом громко расхохотался. Своей непосредственностью Пепе заразил немца: тот пустился в пляс вокруг тех самых молодых цинхон, которые только что обнимал.
Глава XII
Встреча с каскарильерос. Мюллер не ест человеческого мяса. Отъезд Пепе.
– Ложись, сеньор! – крикнул Пепе, толкнув Мюллера в спину, и сам мгновенно бросился на землю.
Мюллер машинально последовал его примеру и тоже растянулся в густых папоротниках, которые оцарапали ему лицо и руки. В тот же миг над их головами прожужжала стрела и вонзилась в растущее за ними дерево. Лежа в траве, Мюллер ничего перед собой не видел и не мог понять, что случилось. Он инстинктивно нащупал ружье и быстро взвел курок.
Пепе что-то крикнул на своем родном языке. Вскоре из леса ему ответили. Начались длительные переговоры.
– Пепе, что происходит? Что это за люди? Почему они на нас напали? – с тревогой спросил Мюллер.
– Тише, сеньор! – не шевелясь, ответил Пепе.
Из леса опять что-то прокричали. Пепе снова им ответил. Затем он медленно поднялся и положил оружие. Сделав несколько шагов вперед, он неподвижно остановился со скрещенными на груди руками.
В тени ближайших деревьев показались две человеческие фигуры и направились к Пепе. В полумраке Мюллер различил двух обнаженных до пояса индейцев. Редкие лучи солнца освещали их полуголые бронзовые тела. Они тоже были без оружия.
Индейцы подошли к Пепе и начали с ним разговаривать. На головах у них были большие соломенные шляпы, из-под которых свисали прямые волосы, заплетенные над ушами в две косички.
Немного погодя Пепе и индейцы трижды обнялись, и Пепе подал рукой знак:
– Сеньор, встань! Индеец приятель.
Мюллер встал. В руках он все еще держал двустволку, с которой ни на миг не расставался. Он подошел к индейцам и заговорил с ними на испанском языке. Но индейцы знали по-испански всего несколько слов, и с ними пришлось объясняться Пепе.
Оказалось, что индейцы были рабочими-каскарильерос Мануэля де Миранда и занимались вырубкой хинных деревьев, с которых обдирали кору. Когда они поняли, что Мюллер друг их хозяина, то стали намного любезнее и провели заблудившихся путешественников в свой лагерь, находившийся в десяти минутах ходьбы от места встречи.
Лагерь каскарильерос был разбит на полянке среди девственного леса. Он состоял из нескольких хижин, построенных из бревен и покрытых корою и листьями. У хижин лежали вязанки высушенной хинной коры. Около двух горевших костров, на земле и на деревьях, сушились еще сырые куски хинной коры.
У хижин их встретили трое других индейцев. Каскарильерос были все высокого роста, с мозолистыми от тяжелой физической работы руками. В лесном полумраке их лица выглядели бледными и изможденными. Они были вооружены луками, стрелами и копьями, а на поясе у каждого висел нож. Их единственной рабочей принадлежностью был топор. Несколько топоров были забиты в стволы деревьев. Топорами они рубили хинные деревья и ими же отделяли нежную кору.
Старший из каскарильерос, Хосе, спросил неожиданных гостей, нет ли у них с собой коки. Индеец объяснил, что их запасы кончились еще неделю тому назад, а караван, который должен был забрать высушенную кору, а им доставить коку, что-то запаздывает.
Мюллер раскрыл висевшую у него на поясе кожаную сумку и отдал всю имевшуюся у него коку старому каскарильеро.
Дрожащими руками индеец взял драгоценные листья и тут же разделил их между своими товарищами. Прежде чем Мюллер сообразил, что происходит, все пятеро индейцев скрылись среди деревьев в лесу. Еще на ходу они посыпали листья коки бело-пепельным порошком и с видимым наслаждением начали их жевать. Немного погодя, наглотавшись сделавшейся жгучей от листьев коки слюны, они неподвижно растянулись на земле. Уставившись в небо остекленевшим взглядом, они не замечали ничего вокруг. Индейцы перенеслись в блаженное царство великого Манко Капака.
Но не прошло и получаса, как индейцы вернулись. Их лица были освеженными и успокоенными. На губах играла блаженная улыбка.
Старик индеец засуетился. Ему хотелось угодить своим гостям и отблагодарить их за подарок. На огонь поставили котелок с кукурузой, и она вскоре закипела. Из костра выгребли большую кучу углей и в нее зарыли какую-то подстреленную перед этим дичь. Один из индейцев поддерживал огонь. С одной стороны он подкладывал дрова, с другой выгребал жар.
Мюллер воспользовался свободным временем, чтобы подробнее осмотреть поляну, где они находились и где на земле была разложена кора цинхон.
Хосе давно занимался добыванием хинной коры и хорошо знал свойства и отличительные признаки различных видов хинных деревьев. Он охотно отвечал Мюллеру на интересовавшие его вопросы и, очень скоро, выкурив у костра маленькую глиняную трубочку, набитую диким черным табаком, Мюллер и каскарильеро окончательно закрепили свою дружбу.
Хосе обещал дать Мюллеру несколько десятков молодых здоровых побегов благородной калисайи и мешочек сухих семян хинного дерева. Этим он хотел еще раз отблагодарить немца за коку. А сам, конечно, не мог и подозревать, какую огромную услугу тем самым оказывает человечеству.
Но Мюллер интересовался не только семенами и побегами цинхоны. Самым подробным образом он расспрашивал об условиях, в которых растет хинное дерево, о местном климате, о почве, о влаге и так далее. Его интерес к природным условиям, в которых развивается цинхона, дошел до того, что в том месте, где росли более крепкие и здоровые деревца, он накопал земли и наполнил ею кожаную сумку, в которой принес листья коки. Мюллеру нужно было узнать точный состав почвы, чтобы можно было подыскать подходящую для искусственного разведения хинного дерева на Яве.
Если бы он только знал, что для разведения цинхоны достаточно одних семян, что теперь известно всем натуралистам, он, конечно, не проявлял бы такого интереса к побегам дерева, а довольствовался бы обещанным ему старым каскарильеро мешочком семян.
Но в те времена этого еще никто не знал, а стараясь добросовестно выполнить свою задачу, Мюллер рисковать не хотел. Располагая как семенами, так и побегами, он надеялся оградить свое дело от всякого рода случайностей при разведении цинхоны вне пределов родных ей Анд.
Мясо уже испеклось, сварилась и кукуруза. Индейцы принесли готовое жаркое и разложили его на хорошо вычищенном плоском камне.
По данному Хосе знаку, Мюллер сразу же вслед за ним взял себе кусок мяса.
Но, о ужас! В руках он держал печеную обезьянью ножку. Мюллер вскочил со своего места и отбросил мясо в сторону. Ему показалось, что он держит в руках ножку ребенка. Какая же, в сущности, разница между ним и людоедами? Полный негодования, он пристально посмотрел сперва на Хосе, а потом и на остальных индейцев. Ничего не подозревая, они с наслаждением ели печеное мясо, жадно отрывая от него куски своими острыми зубами.
– И ты ешь это мясо, Пепе? – спросил с отвращением Мюллер.
– А что, сеньор? Мясо очень вкусно! Пепе голоден.
– Черт возьми, Пепе! Ну, как ты можешь есть обезьянье мясо? И тебе не стыдно?
Пепе с недоумением посмотрел на своего господина, потом перевел свой взгляд на кусок мяса, который держал в руках. Почему сердится на него господин? Что ему не понравилось в мясе? Во всей Ла-Монтанье не найти более вкусного мяса. Старый Хосе очень вкусно его приготовил!
– Очень хорошая обезьяна! Пепе любит печеная обезьяна! – Он продолжал жевать и чавкать так, что у него даже двигались уши.
И все же один вид этой пищи внушал Мюллеру отвращение. Он брезгливо отвернулся и наотрез отказался от еды.
Ему не оставалось ничего другого, как приняться за вареную кукурузу… Черпая из котелка деревянной ложкой, поданной ему одним из каскарильерос, Мюллер с наслаждением ел разваренные кукурузные зерна. Они ему казались необыкновенно вкусными.
– Эй, бродяги! – еще издали приветствовал их Олаф Гансен, сидя перед хижиной, покинутой ими четыре дня тому назад. – На этот раз даже старый кокеро не нашел бы вас в Ла-Монтанье. Куда вы исчезли так поспешно, что забыли даже бедного Казуса?
Швед сидел на срубленном дереве перед домиком, держа в зубах коротенькую трубочку. Из-под его черных обвислых усов пробивалась тонкая струйка дыма. Тяжелое ружье лежало у него на коленях.
Громко лая, Казус бросился к Мюллеру и, радостно повизгивая, начал лизать ему руки.
– Я вашего пса освободил из заключения, в которое вы, бессердечные люди, его заточили, – продолжал Гансен, добродушно улыбаясь. – Как видно, вы хорошо нагулялись в лесу! Ого, что я вижу! Пепе возвращается с крупным трофеем! Поздравляю, Пепе! Неплохой экземпляр. Самка! Большой зверь! Молодец, Пепе! Такой удачей может гордиться не каждый охотник, – болтал он не переставая, видимо, довольный благополучным возвращением путешественников, о судьбе которых он начал уже серьезно беспокоиться.
– Теперь вы не будете думать, что только вам одному дано хозяйничать в вашей дикой Ла-Монтанье, – подтрунил над ним Мюллер и сердечно пожал протянутую ему руку. – Мир невелик, и человеку трудно в нем затеряться! Приятелей можно найти всюду, достаточно только, чтобы и ты к ним относился по-дружески.
– Конечно! – одобрительно кивнул головой Олаф Гансен.
В простой маленькой деревянной хижине Мюллер, снова почувствовал себя дома. Вечером твердое ложе с подстилкой из травы и листьев показалось ему удобным и мягким. Даже шуршанье гусениц на крыше представлялось ему теперь приятным, и он вскоре погрузился в глубокий здоровый сон.
Через несколько дней старый Хосе выполнил свое обещание.
Два каскарильеро принесли на плечах четыре вязанки, в которых было пятьдесят молодых великолепных побегов цинхоны. Они же передали Мюллеру и мешочек с отборными сухими семенами. Положив свою ношу к его ногам и не говоря ни слова индейцы отошли в сторону на несколько шагов. За свой труд они оба были богато вознаграждены. Мюллер дал им еще целый мешок с листьями коки, по охотничьему ножу и по куску хлопчатобумажной ткани, а старому Хосе послал новый топор, медный котелок для варки пищи и пакет коки.
На другой день довольные подарками индейцы покинули лагерь Мюллера и направились обратно в Ла-Монтанью, к своим хижинам.
– Ну, Пепе, скорей за работу! – торопил Мюллер своего помощника. – Нужно немедленно упаковать деревца.
Молодой индеец не имел обыкновения расспрашивать своего господина о его намерениях. Он точно исполнял распоряжения, не задавая никаких вопросов.
Началась спешная работа.
Они снова собрали доски разобранных гробов, которые привезли на мулах и ламах из самой Лимы. Как и договорились с Вебером, они с внутренней стороны выложили гробы стеклом. Чтобы стебли и ветки растений предохранить от повреждении при перевозке, они старательно обвернули их шерстью ламы. Корни покрыли землей, которая была предварительно насыпана в гробы. Над этим местом проделали небольшие отверстия для поливки, растений в пути.
Наконец все было готово к отправке.
После того, как Мюллер еще раз убедился, что все в порядке, он с удовлетворением посмотрел на оба готовых гроба. Но вдруг вспомнил еще о чем-то.
Он пошел в хижину и вернулся оттуда с кистью и банкой черной краски. Опытной рукой Мюллер старательно нарисовал на каждом из гробов по два больших черных человеческих черепа.
Пепе удивился зловещим рисункам на стенках гробов.
– Зачем это, сеньор?
– Я сейчас тебе скажу что-то очень важное, Пепе! Я должен остаться здесь на некоторое время, так как еще не закончил свои исследования, а ты вернешься в Лиму один и перевезешь гробы. Ты согласен? Задача трудная и опасная!
– Пепе сделает все, что хочет сеньор.
– Что же делать, Пепе. Так нужно! Со мною останется Казус. Ну, как? Сможешь ты вернуться один в Лиму? Я дам тебе денег и все, что необходимо для дороги.
Внимательно выслушав своего господина, Пепе кивнул головой.
Мюллер продолжал:
– Эти деревья и семена нужно доставить в Лиму в полной сохранности. Ты их передашь моему соотечественнику Веберу. Там я буду продолжать свои опыты с ними. Вот и письмо! – Мюллер вручил ему большой запечатанный конверт. Письмо будешь беречь как зеницу ока и, смотри, никому его не отдавай.
В знак своего согласия Пепе снова кивнул головой и спрятал письмо за пазуху.
– Никто не должен знать, что лежит в гробах! Если это откроется, могут задержать нас обоих. А поэтому, если будут спрашивать, что в них находится, отвечай, что это скелеты умерших людей, которые я выкопал в Ла-Монтанье и отправляю в Европу. Понял, Пепе?
– Да, сеньор!
– Берешься выполнить это поручение?
– Да, сеньор!
Этими словами верный Пепе подтвердил готовность на все жертвы ради своего господина и благодетеля. Многословие с ним было излишне. Молчаливый, как все индейцы, он предоставлял своим делам говорить вместо себя.
Посылая Пепе вперед с семенами и молодыми цинхонами, Мюллер хотел дождаться в Ла-Монтанье извещения от Вебера об их благополучном прибытии и пересылке в Голландию. Если бы посылка почему-либо не дошла до места назначения, он мог бы организовать отправку новых цинхон и семян из Ла-Монтаньи.
Тайной отправке деревьев и семян из Анд помогло то, что „белый кокеро“ снова таинственно исчез в тропическом лесу. Таким образом Гансен ничего не знал о получении цинхон и о внезапном отъезде Пепе. Мюллер не сомневался в благородстве шведа, но опасался его болтливости, благодаря которой истина могла стать известной во всей Ла-Монтанье и повредить делу.
– Прощай, Пепе! Счастливого пути! – И перед тем как расстаться с верным индейцем, Мюллер его обнял. На его глазах показались слезы. Опять приходилось оставаться в одиночестве! Сколько времени оно продолжится? Неизвестно.
– Прощай, сеньор! Сеньор, не бойся! Пепе будет в Лиме, верное слово. Пепе хорошо знает Анды! – успокаивал молодой индеец своего господина, в последний раз проверяя навьюченных мулов. Оба животных, нагруженные гробами и пожитками Пепе, смирно стояли на каменистой тропе, лишь изредка постукивая копытами.
Мюллер проводил Пепе до края поляны, на которой стояли хижины индейцев, возделывавших коку. Здесь он нанял кокеро для сопровождения Пепе до Уануко, и они расстались. От Уануко до Лимы Пепе должен был сам позаботиться о переезде.
