Текст книги "Самоубийство Земли"

Автор книги: Андрей Максимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

ИЗ РАССКАЗОВ О КОМИССАРЕ ГАРДЕ

Убийца в твоем доме

Как и все уважающие себя истории, эта началась, во-первых, неожиданно, а во-вторых, поздним вечером.

Вы заинтригованы? Уже хорошо. Чтобы заинтриговать вас окончательно, скажу, что история эта произошла с самим комиссаром Гардом.

Как, вы не знаете комиссара Гарда? Очень плохо. Про него есть несколько забавных историй, в которых реальное и фантастическое переплетается настолько крепко, что уже не отличить одно от другого. Ну да ладно.

Итак, комиссар по имени Гард живет не в той стране, где мы с вами делаем вид, что живем, а в другой стороне. Что вам сказать о его внешности? Вы представляете себе типичного импортного комиссара полиции? Чуть-чуть помятый костюм, чуть-чуть небрежно повязанный галстук, чуть-чуть тоски в глазах, чуть-чуть седины на висках. Вот и готово. Именно таким Гард и был.

Поскольку интрига постепенно тает, переходим к сути.

Об убийстве Гарду сообщил по телефону его помощник Гарри. Помощники, собственно, только для того и нужны, чтобы сначала сообщать по телефону об убийстве, а потом с трепетом выслушивать, как ловко комиссар во всем разобрался.

Как и положено в уважающих себя историях, комиссар Гард проверил наличие патронов в магазине пистолета. Дело, разумеется, предстояло трудное – про нетрудное дело зачем и рассказывать?

Его сын, как всегда, проводил время у телевизора.

– Интересно? – спросил Гард и посмотрел на экран.

Показывали очередной фильм ужасов. Человек с красными зубами и длинными зелеными ногтями шел на зрителей, глядя на них пустыми глазами без зрачков.

– Охота тебе на это смотреть? – спросил Гард, прекрасно понимая, что сын не ответит.

Комиссар, как всегда, не ошибся: сын не ответил.

У дверей дома, где произошло убийство, Гарда – как и положено в подобных историях – уже ждал помощник.

– Странная история, – сказал помощник Гарда классическую фразу. – Даже не знаю, как сказать.

Комиссар посмотрел на помощника вопросительно.

Гарри ответил:

– Консьержка услышала крик, поднялась. На звонок никто не открыл. Пришлось вскрывать дверь, и…

– И что же вы там такое увидели, мой друг, о чем никак не решаетесь рассказать? – комиссар закурил сигарету. Сигареты, понятно, он курил дешевые. Так поступают все комиссары.

– Дело в том, комиссар, – замялся помощник, – что Гвидона Карелли съели крысы.

– Да? – удивился комиссар и выбросил дешевую сигарету, попав точно в урну.

На ковре в комнате лежал человек. Точнее то, что еще совсем недавно было человеком. Из перекушенного горла, из отгрызенных пальцев лениво, словно неохотно, текла кровь. В глазах Карелли, теперь уже навсегда, застыл ужас.

Заметив вошедшего комиссара, врач, суетившийся около трупа, поднялся.

– Ну? – поинтересовался Гард.

Врач был молодой, интеллигентного вида человек. Он все делал с виноватой улыбкой, будто лично был ответственен за произошедшую здесь трагедию.

– Видите ли, – улыбнулся врач. – Чтобы с уверенностью сказать, что здесь произошло, нужна экспертиза… Однако, если абстрагироваться от здравого смысла, придется констатировать следующее: Карелли пил вино, смотрел телевизор, вдруг откуда-то на него бросается зверек, по пути сшибая бутылку с вином. Видите мокрые следы? Увы, я вынужден констатировать, что они очень похожи на крысиные. А укусы – смотрите – напоминают собачьи. Ну вот. Зверек бросается на Карелли, Карелли кричит…

– Довольно, – перебил комиссар. – Что вы несете? Это бред какой-то… Крыса с собачьими зубами бросается на человека?

– Я же предупреждал, – снова улыбнулся врач. – Надо абстрагироваться от здравого смысла. Итак, я продолжу. После того как Карелли погиб, зверек – а может быть, их было несколько, – продолжали здесь, извините, пировать, но их пиршество длилось недолго. Что-то, я думаю – звонок консьержки, испугал его, или их. Вот, собственно, и все.

– Откуда они взялись, черт возьми! – привычно, но все равно интеллигентно, выругался Гард.

– А это уже, комиссар, я должен у вас спрашивать. Кроме того, мне кажется странным…

Что именно кажется странным врачу, Гард так и не узнал. Дикий крик сотряс дом. Так могла кричать только женщина, встретившись со смертью.

– Это внизу! – крикнул комиссар.

А дальше, разумеется, все, как положено – крики: «Помогите!» Дверь заперта…

Комиссар плечом. А она не поддается. Он – револьвер в руку. Бац! Бац! Дверь распахнулась. А тут и Гарри подоспел. Таков уж, видно, удел помощников – всегда появляться тогда, когда комиссар свое дело уже сделал.

Кровать, как известно, место боев благородных, даже с лирическим оттенком. Но на этот раз она стала местом страшной битвы. Молодую женщину преследовала мерзкая серая тварь.

Крыса побеждала: ночная рубашка на женщине была разорвана и теперь болталась кровавыми клочьями.

Помощник – естественно – чуть-чуть замешкался, а Гард, само собой, присел красиво на колено и выстрелил. И попал. Причем – в крысу.

Дальше – женщина в обморок. А тут и врач подоспел. Он как раз вовремя появился, то есть, когда все кончилось.

Дулом пистолета комиссар сбросил крысу на пол и отпрянул. Это была нормальная, серая, не очень даже большая крыса с нормальным длинным хвостом, но зубы у нее, словно у породистой собаки, торчали сантиметров на пять, а то и больше.

– Гарри, – позвал комиссар. – Ты когда-нибудь видел такую тварь?

– Только в кино, – попытался улыбнуться помощник. Но ему это не удалось.

Комиссар выключил телевизор, подошел к постели и посмотрел на женщину. Даже израненная (а может быть, тем более, что израненная, в полупрозрачной, разорванной ночной рубашке) она вполне подходила для романа с одиноким комиссаром. Это, конечно, придало бы всей истории некий томительно-печальный аромат. Но комиссар любил другую. Так вышло. И, глядя на раненую, подумал, что после такой ночи надо обязательно поехать к Марии.

– Гарри, – сказал комиссар и закурил, – думаю, ты не забудешь отвезти тварь на экспертизу, а женщину в больницу. Не перепутай. И пусть эти ученые-умники объяснят мне: откуда в нашем городе берутся подобные твари? Я имею ввиду крысу. А если они этого объяснить не смогут, то пусть хотя бы расскажут, где вообще на белом свете водятся такие гадины.

– Послушайте, комиссар, – вступил в разговор врач. – Мне кажется, они водятся не на нашем белом свете.

Комиссар вопросительно затянулся.

– По-моему, это пришелец, – ответил врач на непоставленный вопрос. – Я всегда говорил, что пришельцы должны быть именно такими: агрессивными, злыми. Они пришли нас завоевывать, комиссар. Это началось.

Гард ничего не ответил. Повинуясь своей извечной привычке, обошел квартиру, хотя прекрасно понимал, что ничего интересного не найдет. К окну подошел, хотя прекрасно понимал, что ничего интересного не увидит.

На карнизе сидел маленький серый котенок. Комиссар попытался дотронуться до него. Котенку это не понравилось, он фыркнул, спрыгнул вниз и растворился в ночи.

– Несчастье-то какое, несчастье, – разумеется, причитала, разумеется, консьержка, разумеется, провожая комиссара. – А дом у нас такой чистый, аккуратный, люди здесь живут состоятельные. И вдруг – крысы. Несчастье-то какое…

– Это не крысы, – бросил комиссар, оставив консьержку в полном недоумении.

И поехал домой.

Сын, как это нередко бывало, так и заснул у телевизора.

Комиссар уложил его в постель, раздел. Сыну шел уже двенадцатый год, и он был вполне самостоятельным мужчиной. Но когда сын спал, он всегда напоминал Гарду младенца – крошечного и беззащитного.

Комиссар набрал номер.

– Мария?

На том конце трубки ответили непривычно сухо:

– Да.

– Я не вовремя? – спросил комиссар, подразумевая ответ.

Но ему ответили вовсе не так, как он ожидал – ему ответили согласием:

– Да. Не вовремя.

– Мария, что с тобой? Что случилось?

– Все в порядке.

– В конце концов, я соскучился и еду к тебе.

– Не надо.

А потом, как водится, гудками по ушам.

Никогда за время их знакомства Мария не позволяла себе так с ним разговаривать. Значит случилось что-то непредвиденное, что-то невероятное. Но что?

Комиссар был высоким профессионалом. Он точно знал: для того, чтобы размышлять, необходимо иметь информацию. А для того, чтобы иметь информацию, необходимо действовать.

Он набросил плащ. Как вы понимаете, Гард, подобно всем иным комиссарам, плащ не надевал, а набрасывал.

И тут зазвонил телефон.

– Мария? – схватил трубку Гард.

– Я решила, что ты сейчас обязательно поедешь ко мне. А этого не надо делать, – Мария вздохнула, и комиссар почувствовал в этом вздохе фальшь. – Ты ведь понимаешь: мы встречались лишь потому, что нам обоим было скучно и одиноко. Но это еще не повод, чтобы жить долго рядом. Я устала, понимаешь?

– Что такое? Почему вдруг? – залопотал Гард.

– Это не вдруг. Это давно началось. Копилось. Ну, все. Хватит. Не заставляй меня говорить пошлую фразу про то, что я встретила другого.

– Интересно, когда это ты успела? – спросил Гард, хотя ему это было совершенно не интересно. – Мы, вроде, расстались только сегодня утром.

– Ты, привыкший к четким фактам, вряд ли поймешь это. Да я сама, признаться, не все понимаю. Это – как сон, как судьба. Явление судьбы… Хоть в это ты можешь поверить? Я прощу, не надо больше мне звонить, и приезжать не надо.

– Кто он? – спросил Гард суровым голосом комиссара.

От этого голоса «раскалывались» многие, но Мария не «раскололась».

– Какая разница, – снова притворно вздохнула она. – Ну артист… И что? Тебе от этого легче? Ладно, хватит. Поверь, я действительно хочу, чтобы ты был счастлив.

Эта банальная фраза вконец расстроила комиссара.

На часах было начало первого. Новый день еще только начинался. Комиссар не считал себя суеверным человеком, но твердо знал: как день начнется – так и продолжится.

И он не ошибся.

Утром его разбудил телефонный звонок. Звонил Гарри.

– Комиссар, эксперты произвели вскрытие Карелли.

– Ну.

– Смерть наступила от разрыва сердца.

– Не понял, – сказал комиссар и чиркнул зажигалкой. (Ах, если бы не было зажигалок и сигарет – как бы комиссары демонстрировали свое волнение?).

– Попросту говоря, он умер от испуга, – объяснил Гарри.

– Понятно, – улыбнулся Гард. – Если бы на меня бросилась зубастая крыса, я бы, наверное, тоже испугался. В первый момент. Женщина жива?

– Да, комиссар. Правда, теперь ей придется сделать пару пластических операций. В больнице сказали, что ее уже можно допросить.

– Я это сделаю сегодня. У вас все?

– Да нет, – в голосе помощника комиссар почуял неладное. – У меня есть несколько неожиданное сообщение, связанное с крысой.

– Что такое, Гарри? Она оказалась пришельцем с Марса? Или наши умники сказали, что такие твари живут лишь на Северном полюсе? А может, она механическая? Кстати, я думал над этим. Не удивлюсь, если она окажется роботом с дистанционным управлением.

– Все может быть, комиссар, но теперь нам остается лишь строить догадки. Подлая тварь исчезла.

– Не понял.

– Испарилась.

– Кража?

– Какая кража, комиссар? Не хватает еще, чтобы у полиции что-то крали. Я отнес ее в лабораторию, и пока наши умники готовили всякие препараты – она исчезла.

– Видно, кто-то очень не хотел, чтобы она попала к нам в руки, если сумел украсть ее из лаборатории. Надо хорошенько проверить всех наших экспертов.

– Мы, конечно, проверим, комиссар. Но дело в том, что она действительно испарилась. Она лежала в полиэтиленовом пакете – как и положено по инструкции – так вот, пакет остался, крыса исчезла.

– Гарри, вы что, не знаете, что пакет надо обязательно запаивать?

– А кто вам сказал, что я этого не сделал? Он, кстати, запаян до сих пор. Вот только крысы в нем нет. Можете смеяться надо мной, но я убежден: это дело рук внеземных существ. Убейте меня на месте, комиссар, но ее выкрали каким-то непостижимым образом. Человеку такое не под силу.

– Скоро буду, – веско сказал комиссар.

Сын завтракал около телевизора. С голубого экрана доносились человеческие крики, переходящие в нечеловеческие.

Гард решил чуть-чуть позаниматься педагогикой и сказал назидательно:

– Не надоело тебе смотреть эту ерунду? Жизнь, между прочим, бывает пострашней всех этих историй.

– М-мм, – лаконично ответил сын, которого оторвать от телевизора мог разве что… Да я, честно говоря, даже и не знаю, что могло бы оторвать его от телевизора.

– Кстати, а чего ты не в школе? – Гард продолжал заниматься воспитанием.

– Сегодня – воскресенье, – позволил себе сын сказать целую фразу. Вдохновленный этим, он добавил еще одну: – Сегодня я имею право отдыхать.

– Отдыхай, – вздохнул Гард, и, как истинный комиссар, подумал, что работает почти без выходных.

У ворот офиса его ждал Гарри.

«Что-то не так», – прозорливо подумал комиссар. И как же он оказался прав!

– Плохо дело, шеф, – промямлил Гарри.

– Опять крысы?

– На этот раз дело еще более странное, – закурил Гарри сигару. – Мне кажется, война на уничтожение землян началась не на шутку.

– Садись, поехали. И прекрати думать про эту мистику.

Комиссар Гард, как известно, провел немало дел. Среди них было множество странных. За свою жизнь комиссар видел столько трупов, что ими можно было бы заполнить небольшое кладбище. Вообще, комиссар много чего видел, и удивить его было трудно.

Но то, что он увидел на месте преступления, его поразило. Казалось, по этой квартире проехал танк: все было разворочено, входная дверь снесена, люстра сбита, в потолке зияла огромная дыра. Проем, образовавшийся на месте входной двери, напоминал своими очертаниями человека. Но человека огромного, фантастически, нереально громадного.

Увидев труп, комиссар забыл даже про сигареты. Казалось, человека, который жил здесь, разорвали на две, почти равные, части. Внутренности валялись в луже крови, а голова напоминала разрубленный пополам орех.

Бедный Гарри – стойкий, надо признаться, молодой человек, но, естественно, более нервный, чем комиссар, – попросил разрешения подождать на улице.

– Что вы думаете об этом, доктор? – спросил комиссар врача, который, как всегда, успел приехать чуть раньше полиции.

– Думаю, комиссар, что конец света уже наступает, – без тени иронии ответил врач.

– Я просил бы обойтись без обобщений. Вы можете сказать: от чего наступила смерть?

– Послушайте, комиссар! Послушайте вы, служитель порядка! – неожиданно закричал доктор. – Вам разве не понятно, что этого беднягу разодрали? Просто разодрали, как лист бумаги, как яблоко. Вы можете себе представить, какой фантастической силой нужно обладать, чтобы разодрать человека? Не замечать этого может только идиот! – Сказав грубое слово, доктор как-то сразу сник, вновь обрел свою застенчивую улыбку и тихо сказал: – Извините.

Комиссар по привычке обошел квартиру, хотя тешить себя надеждой найти хоть какое-нибудь объяснение убийству, было, по крайней мере, наивно.

Комиссар вышел из квартиры, оглянувшись на фантастический пролом. И тут сверху его окликнул старческий голос:

– Господин полицейский, можно вас?

Поднявшись на один лестничный пролет, комиссар увидел сухонького старичка, который изо всех сил старался показать, что еще весьма бодр.

– Ой, какое несчастье, господин комиссар, какое несчастье, – запричитал старичок. – Знаете ли, господин Гунтер был удивительный человек, он так тонко разбирался в политике. Он всегда умел объяснить мне, что имел в виду наш президент. Кто теперь будет объяснять мне слова нашего президента?

– Вы хотите Сообщить мне что-нибудь об этом преступлении? – перебил комиссар.

– Да… Да… Разумеется… Это такое несчастье! Мне теперь не с кем будет поговорить. Господин Гунтер был настоящий сосед. А как он разбирался в кинематографе! Часами мог смотреть кино, и всегда имел собственное мнение. Вы представляете, как это тяжело!

– Извините, мне пора, – комиссар повернулся, чтобы уйти.

– Вы думаете, я заговариваюсь? – вздохнул старичок. – Просто я не решаюсь сказать вам то, что видел.

– А что вы видели?

– Когда раздался крик бедного Гунтера, я, конечно, подошел к двери. Я подумал: может быть, Гунтеру нужна помощь? Может быть, нужно вызвать полицию? И я посмотрел в глазок. Вот в этот глазок я посмотрел… Бедный Гунтер… Господин комиссар, я умоляю вас об одном: если то, что я вам скажу, не подтвердится – не надо смеяться надо мной. Вы тоже будете старым, господин полицейский, и вам тоже не захочется, чтобы вас считали сумасшедшим.

– Обещаю вам. Так что же вы увидели?

– Я увидел человека. Точнее, часть человека, потому что целиком он не мог бы поместиться в этот глазок. Вот в этот, видите? Это был огромный человек. Очень-очень большой.

– Насколько большой?

– Очень большой. Очень. Ужасно большой. Когда он бежал, под ним крошились ступеньки и весь дом сотрясался. Извините, господин полицейский, но он мог взять вас в руку. Нет, это не просто гигант. Это существо, которое не может родиться на Земле. Даже в Африке.

– И куда же он побежал?

– А вы не видите?

Комиссар увидел тянущиеся вверх, отбитые ступеньки.

– Спасибо, – улыбнулся комиссар, – вы нам очень, помогли.

– Вы мне не верите, да? – улыбнулся старичок. (Вообще, в подобных историях все всегда очень помногу улыбаются).

– Отчего же? – На этот раз и комиссар позволил себе улыбнуться. – В жизни может быть всякое. В последнее время я в этом убеждаюсь все чаще.

Что оставалось делать комиссару? Именно это он и сделал: сжал в руках пистолет и пошел вверх по лестнице.

Выход на крышу был открыт. И, разумеется, Гард на крышу вышел. А там…

Гигант загорал на солнце. Он был воистину чудовищных размеров. Во всяком случае, его ноги вполне годились для того, чтобы раздавить Гарда, а руки – чтобы поднять комиссара в воздух.

Гигант не увидел, а скорее почувствовал приближение человека. Он ловко вскочил на ноги и заорал.

«Зачем для выхода на крышу сделали такой огромный люк?», совершенно некстати подумал Гард, и с ужасом увидел, что, поднявшийся от крика ветер захлопнул крышку люка.

Комиссар остался с гигантом один на один. Он выстрелил. Пуля ударила в глаз и… отскочила.

Комиссар бросился бежать. Погоня, однако, была недолгой. За один прыжок гигант настиг Гарда, схватил в свои огромные руки и поднял. Гард увидел огромный зрачок, похожий на озеро, стоящее вертикально.

«Вот и все, – подумал Гард. – Жаль, что я не раскрою этого преступления».

И вдруг он почувствовал, что теряет опору и летит. Нет, гигант не швырнул его, а будто уронил. Комиссар упал на крышу, покатился, и даже, наверное, повис на крыше. Но висел недолго. Подтянулся, влез. Комиссар все-таки – не может погибнуть герой не одной истории.

Гард посмотрел туда, где только что стоял великан и с удивлением увидел, что от того осталась лишь одна нога. Огромная эта нога становилась все меньше, меньше, а потом и вовсе растворилась в воздухе.

Комиссар поступил, как должно: закурил и задумался.

Спустившись вниз, комиссар отпустил Гарри, пообещав позже рассказать обо всем, что произошло. И поехал в больницу – необходимо было допросить вчерашнюю жертву.

Сиделка, разумеется, сказала, что больная еще слишком слаба, и допрос ей категорически противопоказан. Но комиссар с седеющими висками и небрежно повязанным галстуком, конечно же, ее уговорил.

Лицо девушки было перевязано. Торчали только глаза и нос. Ну и рот, конечно, а то как бы ее можно было допрашивать?

– Вы можете говорить? – некстати спросил Гард, присев на край кровати.

Девушка кивнула.

– Понимаю: вам неприятно вспоминать о вчерашнем, но…

Девушка снова кивнула и начала говорить:

– Комиссар, поверьте, это было ужасно. Сначала – странный котенок, потом – крыса…

Комиссар вспомнил котенка, растворившегося в ночи: обычный зверек, маленький, пушистый.

– Почему странный? – спросил комиссар.

– Нет, сам-то котенок – нормальный, но вот появился он странно. Я легла, включила телевизор, и вдруг появился котенок. Из ниоткуда. Сам по себе. В последнее время я живу одиноко, мне давно хотелось завести котенка или щенка. Но чтобы он вдруг сам возник…

– Окно было открыто?

– Да. И я тоже успокаивала себя тем, что он прошмыгнул через окно. Но дело в том, видите ли, что окно находится рядом с кроватью… чуть выше… и я, безусловно, должна была бы заметить, как котенок влез ко мне. Я взяла котенка в кровать, мы с ним играли… А потом… потом… эта тварь… она бросилась на котенка, тот выпрыгнул в окно, и тогда… я не могу… я сопротивлялась… это было ужасно… ужасно… ужасно…

Как водится, сказав самое главное, девушка забилась в истерике. Комиссар позвал сиделку, которая сделала Гарду внушение, а женщине – укол.

После чего комиссар поехал домой, чтобы наконец-то отдаться любимому комиссарскому занятию: влезть под душ.

– Звонила Мария, – сказал сын, как только комиссар вошел.

– Ты ничего не путаешь? Это была именно Мария? – удивленно спросил комиссар.

– Звонила женщина, сказала: передай, что звонила Мария. Я и передаю. Вот и все, – и сын снова уткнулся в телевизор.

Под душем комиссар думал. Старался хоть что-то понять. Хоть как-то соединить концы с концами. Не получалось. Не соединялось.

Вообще-то закон раскрытия преступлений прост: собери факты, сопоставь их и получишь результат. Так происходило всегда. Но, как вы догадываетесь, всегда, но не теперь.

Итак, что он знает? На Гидона Карелли бросается странная, саблезубая крыса – тот умирает от испуга. В это время к женщине, живущей этажом ниже, непонятным образом забегает котенок. Крыса чует котенка… Крыса против кота? Бред! Бред! Однако, факты есть факты: крыса бросается на котенка, потом – на женщину.

Теперь: что произошло с Гунтером? Явился великан, разворотил его квартиру и отправился себе спокойно отдыхать на крышу, разорвав Гунтера на куски. А потом – надо признать, очень кстати – испарился.

Что общего во всех этих историях, если не считать их полного идиотизма? Да и есть ли общее? Они связаны, наверняка как-то связаны. Это комиссар знал точно.

Известное дело, у всех уважающих себя комиссаров есть чутье. Гард себя уважал и чутье у него было. И оно подсказывало комиссару: что-то очень важное упускает он во всех этих историях, что-то должно быть в них простое и естественное. Может, это все-таки пришельцы?

Комиссар надел халат, пошел на кухню и съел сандвич (комиссары всегда поступают так после душа).

Остаток дня комиссар решил посвятить сыну. Надо ли добавлять, что сын смотрел телевизор?

– Не надоело тебе это дело? – спросил Гард, дожевывая бутерброд. – Это же все невыносимо скучно, – и он посмотрел на экран.

Кусок абсолютно импортной ветчины застрял у него в горле. Минуту Гард стоял, остолбенев, потом опрометью бросился к телефону.

Первый звонок – доктору.

– Доктор? Добрый вечер. Комиссар Гард побеспокоил. Доктор, я вас очень прошу, вспомните: когда вы приезжали к Карелли и Гунтеру, работал ли у них телевизор? Вспомните, это очень важно. Работал? Точно? Я так и думал. Скажите, доктор, вы что-нибудь понимаете в психологии, во всех этих аномалиях и прочей психологической ерунде? Тогда я вас очень прошу, если вы не слишком заняты, приезжайте по адресу… – И комиссар назвал адрес Марии.

Тут необходимо заметить, что по логике уважающих себя историй подобного рода, комиссар должен был разгадку преступления рассказать Гарри, чтобы Гарри слушал его, открыв рот, и потрясался уму начальника. Но! На этот раз разгадка комиссара была такова, что доктор должен был ее проконсультировать. Так тоже бывает в комиссарской практике.

Второй звонок – Марии.

– Звонила? Подожди, не надо ничего объяснять. Сейчас я тебе все объясню: тот актер исчез, испарился, пропал? Так? Возник и исчез, правильно? Как откуда я знаю? Все-таки комиссар полиции. Мария, сейчас я выезжаю к тебе и расскажу кое-что любопытное.

Повесив трубку, Гард схватил молоток, изо всей силы ударил по телевизору, и, не обращая внимания на испуганно-удивленные возгласы сына, выбежал из дома.

От телевизора осталась груда осколков и железок. Комиссар умел бить.

– Комиссар, неужели вы убедились, что это инопланетяне? – спросил доктор, когда они втроем уселись вокруг стола, попивая… чтобы вы думали? Правильно – виски.

– У вас дома есть телевизор? – спросил комиссар.

– Разумеется, – ответил доктор.

– Ну и как вы думаете: телевизор влияет на вас?

– Я не понимаю, что вы имеете в виду.

– Мой комиссар всегда такой многозначительный, – подобострастно рассмеялась Мария. (Женщина, чувствующая неправоту, вполне может подобострастно рассмеяться).

Но комиссар посмотрел на нее строго, и только после этого начал говорить о главном:

– То, что я вам скажу, не более, чем предположение, гипотеза. Но боюсь, что в самое ближайшее время мы получим подтверждение ее истинности. Видите ли, я не верю в мистику, не верю ни в какие явления, которые находятся за пределами логики. Я твердо знаю: какими бы загадочными ни казались преступления, их непременно объединяет что-то простое, обыденное. Так вот, и Карелли, и Гунтер и эта несчастная женщина смотрели телевизор перед тем, как на них напали. Не так ли?

– Ну и что? – доктор отхлебнул виски. – Это может быть простым совпадением.

– Может быть, – тут комиссар наконец закурил свои дешевые сигареты. – Мария, готов биться об заклад, что когда возник твой идеал – этот гнусный актеришко – ты тоже смотрела телевизор!

– Да, – вздохнула Мария. – Это было как наваждение. Но ты ведь знаешь: я люблю тебя, только тебя, и с тобой…

– Об этом позже, – оборвал комиссар. – Я ни в чем не виню тебя, ты, сама того не зная, стала участницей страшных и странных событий.

– Каких? – спросила Мария.

– Сейчас попробую объяснить. Для начала задумаемся: куда девается вся та энергия, которую насылает на нас телеэкран? История человечества насчитывает миллионы веков, но не было еще такого, чтобы в жилище человека находился – причем, заметьте, постоянно – источник некой чуждой энергии. Ведь, без сомнения, телевизор обладает еще какой-то энергией, кроме электрической. Так вот. Вполне можно предположить, согласитесь, что человек и телевизор вступили в некий, неизвестный нам доселе, контакт – тем более, что ни свойства человека, ни свойства телевизора нам до конца не известны. Повторяю, все, что я скажу – не более, чем предположение, и я буду рад, если вы его опровергнете. Собственно, для этого, доктор, я вас и пригласил, я надеюсь на ваш ум и ваше знание человеческой природы. Но, позвольте, я закончу. Итак, эта история перестала быть для меня таинственной, когда сегодня я увидел по телевизору копию того самого монстра, который меня чуть не убил.

– Ах! – воскликнула Мария, всем своим видом показывая падение в обморок. – Милый, ты был в опасности!

– Я же сказал: семейные сцены оставим на потом, – решительно сказал комиссар. – Теперь все мне стало окончательно ясно. На мой взгляд, человек превратился в своего рода трансформатор, который каким-то неизвестным, непостижимым нам образом преобразует телеэнергию, в результате чего материализуется то, что мы видим на экране. Согласитесь: нас совершенно не удивляет, когда после страшного фильма мы видим его персонажей во сне. Что такое сон, не объяснил до конца даже Фрейд, однако, ясно: в принципе такое возможно. Пока еще человек вкладывает в эти существа очень незначительный потенциал, и потому они весьма непрочны. Потенциал кончается – и они исчезают, как сон. Но это – пока. Никто не знает, что будет завтра. Согласитесь, было бы даже глупо предполагать, что столь мощный источник эмоциональной, духовной – да какой хотите! – энергии, как телевизор, который, к тому же, действует на нас ежедневно, никак не меняет нашу жизнь…

Но материализуются не только монстры. Представьте, вы одиноки, покинуты, мечтаете хотя бы о маленьком пушистом зверьке, который утешит вас. И вот он возникает – маленький, шаловливый котенок, а потом – на ваших глазах – растворяется в воздухе. Сколько людей сходят из-за этого с ума! Проверьте сводки, доктор, и вы увидите, что количество сумасшедших резко возросло. Равно как и количество разводов. Но кто осудит женщину, не устоявшую перед любимым актером, возникшим вдруг прямо в ее доме? Мы долго и безнаказанно влияли на природу, пока она, наконец, не стала мстить нам. То же самое и здесь. Наше общение с телеэкраном было безнаказанным до какого-то предела. Сейчас этот предел наступил.

Тут, конечно, за столом воцарилось молчание. А комиссар допил виски.

– Ты хочешь сказать, дорогой, что я лежала в постели с миражом? – Мария побледнела. – Этого не может быть!

– Дурой не надо быть, – справедливо возразил Гард.

– Если вы правы, то это ужасно, – тихо произнес доктор.

– Согласен, что это неприятно, – согласился Гард, и тут же сам себе возразил: – Но никакой вселенской трагедии я не вижу. Человечество живет с телевизором гораздо меньше, чем без него. Гораздо меньше. Теперь придется отказываться вовсе. Вообще, доктор, я думаю, нам придется еще не раз и не два отказываться от того, что мы называем «достижением прогресса». Скажите лучше как врач, если мое предположение верно, то как эта энергия может повлиять на людей?

– Трудно сказать, – доктор виновато развел руками. Однако ясно: никто не может гарантировать, что она всегда будет материализовываться вне человека, а не внутри него. Разве нельзя исключить, например, что с помощью телевизора мы сами превратимся в чудищ, и это будет означать конец света? А может быть, телевизор – и есть дьявол, посланный нам за грехи?

«Черт, надо было позвать врача-атеиста», – раздраженно подумал Гард.

– А я все равно не верю, – пожала плечами Мария. – Не верю, и все тут.

– Я хотел бы ошибиться. Но – давай проверим. У тебя есть телевизионная программа? Погляди-ка, что показывали по телевизору в тот вечер, когда погиб Карелли?

– Мне незачем смотреть, – взгляд Марии выражал полное торжество. – Если это было вчера после одиннадцати, то как раз в это самое время я смотрела фильм с моим любимым актером… Ну не важно… Вобщем, с тем самым актером, про которого ты говоришь, что он – мираж.

– Как все удивительно совпадает! – вздохнул Гард. – Ты смотришь фильм с этим придурком, и он тут же оказывается у тебя в комнате.

– Однако в этой картине не фигурирует крыса, убившая Карелли, – сказал доктор.

– Значит, крыса фигурировала по другой программе! – спокойно произнес Гард. – Я убежден, что вчера около одиннадцати шел фильм про саблезубых крыс. И мы это легко проверим. – Комиссар подошел к телефону, набрал номер. – Привет, сын, скажи, пожалуйста… Я тебе потом объясню, зачем я разбил телевизор. Подожди, не перебивай. Не перебивай, когда с тобой отец разговаривает. Какое кино ты смотрел вчера около одиннадцати? «Крик над небоскребами?» А про что? Подробно не надо. Про то, как саблезубые крысы завоевали город? Очень хорошо. – Гард оглядел собравшихся с видом победителя. – От чего ж это, интересно, я тебя отвлекаю, сын? Какой телевизор? Я же разбил! Как это взял у соседей маленький? Выключи его немедленно!