Текст книги "Чейзер (СИ)"

Автор книги: Андрей Астахов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 26 страниц)

– По делу давай!

– Так по делу и говорю, милорд, все по делу, кх-кх! В прошлом месяце пришли вдова Нелле с сыном нежданно-негаданно, разговора затребовали. Я-то думал, опять пустопорожняя болтовня про любовь будет, а они мне на стол мешок с серебром как кинут! Вот, говорят, обеспечение наше для дочки твоей, коли захочешь ее в наш дом отдать.

– Мешок с серебром? И откуда у них деньги взялись?

– Вот Высшими клянусь, не знаю! В одночасье разбогатели, только вот с чего бы? После смерти хозяина с репы на капусту перебивались, дом у них совсем обветшал, смотреть страшно. Нищета беспросветная. Бездельник этот, Вито, только по селу девок портил. А тут целый кошель серебра! Я столько денег разом и не видывал никогда.

– И ты из жадности согласился на брак?

– А куда мне было деваться? – Толстяк потер шею, посмотрел на меня с ужасом. – Вот будет у вас дочка взрослая, влюбится в какого-нибудь вертопраха, посмотрю я на вашу милость...

– Если будет, я ей уж точно торговать не буду, как овцой, – ответил я. – Ладно, будь здоров, не кашляй, папаша!

По дороге к ферме Кривого Жиля я думал над тем, что мне дают сведения, полученные от Алена. Ничего, кроме факта, что у погибшего от Стаи Вито и его мамаши внезапно появились большие деньги. И Толстяк согласился выдать за Вито свою дочь. Может, не только ради денег, еще и потому, что отношения у молодых далеко зашли. Есть ли здесь связь с ведьмой Асель? Вряд ли. Надо искать дальше.

Студеный Ручей протекал на окраине Кадуорса – я бы скорее назвал его Грязным Ручьем. Мызу Жиля я нашел без труда: после смерти хозяина она стояла заброшенной, огород так и не был возделан, крыша дома зияла дырами – какие-то предприимчивые товарищи уже начали потихоньку воровать дранку с бесхозной мызы. Дверь была открыта. Я вошел в дом, начал осматриваться. По тому, как жил этот самый Кривой Жиль не скажешь, что у него водились деньги. Жуткая нищета, просто бомжатник какой-то. Понятия не имел, что ищу, но у меня было предчувствие, что в доме Жиля должно быть что-то важное, что-то могущее прояснить подоплеку происходивших в Кадуорсе событий. Не просто так покойный Жиль трепался трактирщику, что разбогател...

В горнице я нашел мазницу, запалил ее и самым добросовестным образом осмотрел весь дом. Поднялся на чердак, даже в погреб заглянул, но ничего подозрительного не увидел. Потом мое внимание привлек большой грубо сделанный сундук рядом с лежанкой, на которой спал Жиль. В сундуке оказались несколько рубах и штанов из грубого домотканого полотна, пара сабо, плеть-многохвостка и небольшая торба из твердой кожи, в которой оказались какие-то семена. Похоже, мои поиски оказались напрасными – я не нашел никакого компромата.

Между тем начало темнеть. Я погасил мазницу и покинул дом Жиля с чувством, что все мои поиски не дали никакого результата.

Пока не дали. Что ж, будем продолжать поиски. И поэтому обязательно нужно посетить еще одно место.

***

Ночь была светлая, прихваченный с собой факел горел ярко, и я мог хорошо разглядеть место преступления, тем более что никто и не пытался тут ничего скрыть. Суеверные крестьяне навешали на окружавший пепелище плетень головки чеснока и пучки бересклета, но к самому пожарищу – я был в этом абсолютно уверен, – никто не подходил. Впрочем, толку от этого не было никакого, все следы совершенного здесь злодейства наверняка смыли дожди, не раз и не два случившиеся за минувшее время.

Я стоял, смотрел на оставшиеся от домика Асель закопченные глинобитные стены и кучи золы, и будто видел сам, что тут происходило той ночью. Дверь в дом сгорела дотла, но обугленная балка, которой эту дверь приперли снаружи, чтобы несчастные не смогли вырваться из пламени, до сих пор валялась в огромной луже у входа. Я был уверен, что останки Асель и Миу до сих пор покоятся под слоем золы и прогоревших головешек по ту сторону входа. Обойдя дом, я начал искать, светя себе факелом.

Я нашел их у самого порога, осторожно приподняв рухнувшие на них прогоревшие стропила. Асель и Миу, мать и дочь. Два обугленных скелета, сплетенные вместе в предсмертном объятии.

В свете факела что-то сверкнуло в золе кровавой искрой. Я наклонился, разбросал головешки и увидел в пепле оплавленный золотой перстень с алым камнем. Гранатом, альмандином или, может быть, даже рубином. Вещь слишком дорогую и необычную для деревенской колдуньи. И это я тоже не мог объяснить.

Смартфон издал мелодичную трель, заставив меня вздрогнуть. Пришло сообщение следующего содержания:

Задание «Косвенные улики» выполнено.

Добавлено задание «Стая»

Раскрыть тайну событий в Кадуорсе.

***

– Их даже не похоронили. Бросили без погребения их кости. Может быть, именно поэтому в ваши земли пришла Стая.

Белзон Кадуорс ответил не сразу. И я увидел ненависть в его глазах. Он ненавидел меня. Наверное, у него были на то причины. Но мне меньше всего хотелось его об этих причинах расспрашивать. Пусть ненавидит, хрен с ним.

– Что ты еще узнал? – спросил он.

– Вот, – я протянул барону найденный мной перстень. – Нашел на пожарище. Думаю, он принадлежал одной из погибших женщин.

Барон взял перстень. Лицо его стало совсем мрачным.

– У двух погибших, Вито и Кривого Жиля, после расправы над ведьмой появились большие деньги, – добавил я.

– Кто это может подтвердить? – спросил барон.

– Ален Толстяк. Вито и его мать сватали у Алена дочь. Про Жиля трактирщик в Кадуорсе сказал, что погибший за выпивку серебром расплачивался, чего раньше никогда не бывало.

– До ночи полной луны осталось два дня, – сказал лорд Белзон глухо. – Помни об этом.

– Я помню.

– А если помнишь, ступай. Если понадобишься, я найду тебя.

Я поклонился и вышел. На лестнице меня догнал юный паж, разодетый как павлин.

– Сэр Сандер, баронесса Кадуорс желает видеть вас, – провозгласил он с самым торжественным видом. – Следуйте за мной!

Баронесса сидела на пуфике спиной к двери у огромного, жарко пылающего камина, коротая вечер в компании служанки и двух огромных догов, которые встретили меня враждебным рычанием. Сопровождавший меня паж немедленно получил приказ увести собак из комнаты.

– Прекрасные собаки, не так ли? – спросила баронесса, даже не повернув головы в мою сторону.

– Чудесные, – ответил я.

– На моей родине, в Арле, выращивают лучших в Десятигорье собак. Я считаю, что собаки порой лучше людей, а вы?

– При всей моей симпатии к собакам, миледи, я люблю людей больше.

– Сэр Сандер, – баронесса продолжала смотреть в пламя камина, а не на меня, – как вы находите наши места?

– Здесь очень красиво, – ответил я. – Но думаю, вы пригласили меня не затем, чтобы выслушать мое мнение о здешних пейзажах.

– Верно. – Леди Кадуорс все же соизволила посмотреть на меня. Не красавица, далеко не звезда. Круглое лицо, жидкие светлые волосы, выпуклые бледно-голубые глаза, надменные и холодные, выщипанные брови, капризно надутые губы, нос с некрасивой бородавкой на правом крыле. И слишком полная на мой вкус. Наверное, лорд Кадуорс мог бы найти жену посимпатичнее. Хотя, наверное, у этого брака есть сословные моменты, да и о вкусах не спорят как бы... – Вы совсем еще мальчик. Я ожидала увидеть зрелого мужа. И эти мечи...

– Что-то не так с моим оружием?

– Просто подумалось, – баронесса взяла с подноса на столике бокал с вином. – У моего батюшки, шерифа округа Арле, в конюшне был мул. Я вспомнила его, глядя на вас.

– Чем же мул вашего батюшки схож со мной?

– У мулов есть мужское достоинство, но от него нет никакого толку.

– Я не специалист в скотоводстве, миледи. Что же до моих мечей – или моего мужского достоинства, если это вас волнует, – то я сумею воспользоваться и тем, и другим, если вдруг возникнет необходимость.

– У вас острый язык, и это похвально, – ответила хамка. – Но я не собираюсь состязаться с вами в остроумии. О чем вы говорили с моим супругом?

– О том, что скоро придет ночь полной луны. И что недостойно бросать человеческие останки без погребения.

– Вы о колдуньях? К ним неприменимы человеческие понятия, сэр Сандер. Их следует преследовать и уничтожать. Когда я была маленькой, мой отец приговорил к смерти трех ведьм. Я присутствовала при их казни. Их сожгли, а пепел развеяли по ветру. Это было правильно. Хотите поспорить?

– Нет. Скажу лишь, что вы достойная дочь своего отца.

– Именно так. – Баронесса пригубила бокал. – Проклятые ведьмы наказаны заслуженно, и мне их ничуть не жаль. Это было справедливое возмездие.

– Я не говорю о справедливости того, что с ними сделали, миледи, – заметил я. – Я говорю об уважении к останкам мертвых.

– Отец Парис был у меня, – сменила тему баронесса. – Он сказал, что вы безбожник.

– Наверное. Главное, что сам отец Парис – воплощение святости.

– О нем следует говорить с уважением. Отец Парис почтенный в Кадуорсе человек.

– Не сомневаюсь в этом.

– Скажу вам прямо, сэр Сандер. Вы гость, пусть званый и уважаемый, – баронесса неприятно улыбнулась, произнеся слово "уважаемый", – но все же гость. Хозяевам дома не нравится, когда гости говорят о них недостойные вещи.

– Разве я сказал что-то плохое про отца Париса? – Я изобразил ужас. – Боже упаси! Такой достойный пастырь.

– Помните, зачем вы приехали сюда. И выполняйте вашу работу. Остальное не ваша забота.

– Именно это я и делаю, выполняю свое задание. – Я поклонился. – С вашего позволения, миледи, я хотел бы удалиться.

– Я вас не задерживаю. И помните – если Стая вновь заберет чью-то жизнь, я сделаю все, чтобы погубить вашу репутацию.

А интересный получился разговор, подумал я, спускаясь по лестнице. Хитрозадый святоша уже успел на меня настучать. Прекрасно, просто здорово. Баронесса решила меня попугать, но абсолютно ясно, что она сама чего-то боится. Интересно знать, чего. Надо еще раз встретиться с отцом Парисом, попробовать вызвать его на откровенность...

В таверне, куда я заехал, чтобы оставить на попечение трактирщика своего Грига, меня ждал сюрприз – за одним из столов сидел тот самый парень, которого позавчера стража ни в какую не хотела пропускать во владения лорда Белзона. Видимо, малый все же сумел добиться своего.

– Второй час сидит, что-то пишет и чего-то бормочет себе под нос, – шепнул мне трактирщик и покрутил пальцем у виска. – Странный какой-то.

– Поставь коня на конюшню. И вина подай.

– Будет сделано, ваша милость.

Взяв бутылку и два стакана, я сел за стол напротив молодого человека, но тот даже ухом не повел.

– Аллё! – негромко позвал я. – Много работы?

Парень вздрогнул всем телом, поднял на меня недоумевающий взгляд.

– Сударь? – спросил он.

– Выпить не желаете? – предложил я, наполняя стаканы.

– Ээээ.... премного благодарен. – Тут он буквально подпрыгнул на лавке. – Погодите, а я вас знаю! Это вы были тогда на мосту?

– Я. Они вас пропустили?

– Пропустили? Да чтоб их... Мне пришлось отдать свой последний серебряный кварт, чтобы пройти. Вымогатели проклятые! Из-за этих свиней я даже не смог заночевать в приличном месте, спал в Болье на каком-то сеновале. – Тут парень вскочил и поклонился с необычайным достоинством. – Томас де Сарвиль, к вашим услугам.

– Барон Сторм. – Я придвинул парню стакан с вином. – Пейте.

– Ваше здоровье! – Де Сарвиль медленно выпил вино, кончиками пальцев вытер едва пробивавшиеся над верхней губой усики. – Еще раз благодарю, сударь.

– Что вас привело в эти места? – спросил я, наливая по второй.

– Моя муза, – напыщенно ответил де Сарвиль. – Я путешествую по свету и собираю легенды. Однажды я издам книгу, которая прославит меня по всем городам и весям.

– Весьма похвальное намерение.

– В Данмуте мне рассказали о странных происшествиях, творящихся в этих местах, – продолжал де Сарвиль, – посему решил я приехать в Кадуорс и увидеть все своими глазами. Говорят, здесь появляются оборотни, существа прелюбопытные и фантастические.

– Это правда. И не думаю, что идея приехать в Кадуорс в такое время была здравой.

– Я не мог пропустить такой случай, сударь.

– Вы хоть знаете, кто такие оборотни? Тут весь повет ночами не спит, от страха трясется. А вы собрались глазеть на оборотней, как на уродцев в балагане. Так они не в клетке будут, дружище.

– Вы что, хотите меня напугать? – Чудик сердито сверкнул глазами. – Вы забываетесь, сударь! Я из рода де Сарвилей, в нашем роду нет трусов.

– Простите. Давайте еще по одной выпьем.

– С превеликим удовольствием. Только... эээ...это вино слишком крепкое. Я... эээ... не привык пить без закуски.

– Ясно, – я понял, что собиратель старинных легенд и приключений на задницу просто-напросто голоден. – Сейчас что-нибудь организуем. Эй, хозяин, принеси нам пожрать!

Меню в таверне Кадуорса было скромным – яичница с ветчиной, салат, мягкий сыр, похожий на брынзу, два вида колбас, жареная щука и отличный крестьянский хлеб, – но мне показалось, что я уже давно не ел такой вкуснятины и с таким удовольствием. Ко всей этой роскоши я добавил три бутылки вина, и к концу обеда раскрасневшийся де Сарвиль говорил, не умолкая.

– Если когда-нибудь приедете в Мезо, – так называется город, откуда я родом, – обязательно попробуйте тамошнюю сырокопченую ветчину, – заявил он. – Это что-то божественное, сэр Сандер, просто ум отъешь! Кабанчика два года кормят одними желудями и мускатным орехом, отчего мясо приобретает замечательный пикантный аромат и... Ваше здоровье!

– Давайте вернемся к теме оборотней. Вы что, решили увидеть их своими глазами.

– Да! – Де Сарвиль от избытка чувств аж привскочил на месте. – В моей коллекции нет ни одной легенды об оборотнях. О ведьмах, сламми, мирках, летунах и драконах есть, а вот об оборотнях нет. У меня есть возможность своими глазами увидеть их.

– А оно вам надо? Оборотни вообще-то существа опасные.

– Хотите верьте, хотите нет, но я знаю верный способ защититься от них, сударь. Один знакомый маг в Мезо продал мне старинный рецепт волшебной мази из семи ингредиентов: если натереться этой мазью, оборотень не станет нападать на вас. Вот, смотрите, – всезнайка полез в свою объемистую сумку, долго рылся в ней и извлек маленький тубус, в котором оказались листки с записями. – Рецепт очень прост: три части камфары, три части софоры, три части донника, пять частей семян клещевины, пять частей сока белладонны, одна часть семян черного паслена и двенадцать частей топленого гусиного жира. Все растереть в ступке, смешать с горячим растопленным жиром, остудить и использовать.

– И что, есть свидетельства успешного действия этой мази на оборотня?

– Нет, – де Сарвиль сразу перестал улыбаться. – Но тот маг...

– Мое дело сторона, дружище, но хочу вас предостеречь – опасное это дело гулять в ночь полнолуния в здешних местах. Особенно без оружия, натеревшись непроверенной мазью.

– Вы что же, сударь, предлагаете мне отказаться от моего замысла?

– Предлагаю подумать. Вы же не хотите, чтобы ваши кости потом собирали по всей округе герцогские коронеры?

– А я уже закупил ингредиенты, – с видом обиженного ребенка заявил де Сарвиль. – Вот, это камфара, а это черный паслен. Гусиный жир тоже был, но я его съел. Но ведь можно купить еще...

– Постойте, погодите, – я не мог отвести взгляда от содержимого мешочка с семенами паслена. – Это черный паслен, точно?

– Мне продал аптекарь в Данмуте. Он уж наверняка знает. – де Сарвиль хмыкнул. – Очень ядовитые семена, сударь. Что для людей, что для зверей.

– Странно. Я вчера видел такие семена. И не у аптекаря. Очень странно...

– Что странно?

– Ничего, – я придвинул к себе стаканы и начал в очередной раз наполнять их. – Чего не едите?

– Я сыт, сударь. Вы спасли меня от голода. Обещаю, что возмещу вам расходы на меня.

– Чепуху говорите. Ешьте на здоровье.

– Ну, разве только еще кусочек этой замечательной колбаски возьму, – де Сарвиль отломил половину колбасы и робко положил на свою тарелку.

– Послушайте, де Сарвиль, – спохватился я, застигнутый неожиданной мыслью, – вы ведь собираете легенды, я правильно понял?

– Совершенно правильно, сударь. Однажды я...

– А легенду о некоем Джозефе Джаримафи вам не приходилось слышать?

– Конечно, приходилось. Но думаю, эта легенда давно уже интересует только простолюдинов, старых легковерных дурней и детишек. Уж слишком она невероятна.

– Невероятна?

– Ну конечно! – простодушно воскликнул де Сарвиль. – Сами подумайте, сударь: неужто такой великий дар возможно было скрывать столько веков?

Это невозможно, в такое трудно поверить.

– Да, магам так и не удалось разгадать эту тайну, – заметил я.

– Молчите! – испугался собиратель легенд. – Не поминайте магов к ночи!

– Чего, страшно?

– О магах нельзя говорить вслух, – произнес де Сарвиль, понизив голос до шепота. – Нехорошая эта тема для разговора.

– И все же странно, что вы их так боитесь.

– Это мои страхи, сударь, – тут де Сарвиль как-то странно на меня посмотрел. – Наверное, мне пора пройтись немного. Столько еды и вина совсем мне не по силам. Еще раз благодарю за угощение и хорошее общество.

Я понял, что парень испугался. Хочет во что бы то ни стало закончить разговор, аж на улицу запросился, хотя еще недавно просто купал меня в своем красноречии. Почему его так испугало упоминание о магах? А ведь страх был нешуточный, совсем не напускной.

Эх, чего-то я не знаю, а надо бы...

Мои мысли прервал звук колокола, собиравший прихожан на вечернюю службу в храм. Заболтавшись с де Сарвилем, я совсем забыл о своем деле.

– Мне надо идти, – сказал я, бросил на стол пару серебряных монет и вышел из трактира на площадь.

У ограды храма уже собралась изрядная толпа жителей Кадуорса, пришедших на вечерню. Я понял, почему служба проводится так рано – люди боятся. Или это отец Парис чего-то боится? Наверное, мне следует поговорить с ним не сейчас, а после вечерни, тем более что сейчас он вряд ли соизволит говорить со мной.

Я понятия не имел, как мне следует вести себя в храме Высших и решил просто повторять то, что делают окружающие меня люди. Служба началась с пения торжественного хорала – я открывал рот, делая вид, что пою. Потом появился отец Парис с посохом в руке, и все присутствующие опустились на колени. Я последовал общему примеру. Парис обвел собрание посохом, благословляя нас, прихожане расселись на длинные лавки перед амвоном, и далее началось чтение Святых Книг.

Вечерня продолжалась долго, наверное, не меньше двух часов. Я заметил, что за это время отец Парис частенько останавливался на мне взглядом. Видимо, мой неожиданный визит напрягал его. После чтения Святых Книг началось новое действо – прихожане по очереди подходили к отцу Парису, и жрец высыпал в их сложенные лодочкой ладони горсточку семян, которые брал ложечкой с большого серебряного блюда. Пришла и моя очередь.

– Милость Высших на тебе, сын мой! – провозгласил отец Парис самым медоточивым голосом.

Я думал, что на этом вечерня закончилась. Но после церемонии с семенами отец Парис начал проповедь. Он говорил о любви к Высшим и вере и очень технично и плавно перешел к теме безбожия.

– Что говорится в Святых Книгах о тех, кто лишен благодати Веры? – вещал он с амвона. – Говорят Высшие: "Вера есть мера всего, и благо для всех, и ежели кто лишен веры, пусть уверует и спасется. Тот же кто бежит от веры, как зверь, как беглец, застигнутый врасплох, не спасет души своей и плоти своей и станет добычей Тьмы". И еще сказано: "Да будет изгнан безбожник с глаз ваших, ибо несет он в себе семя Тьмы, подобное чуме, подобное заразе, от которой нет спасения". Вспомним притчу, рассказанную некогда проповедником Беленом из Кригге королю Мерелю Четвертому. Жил некогда один пастух, которому земляки его доверили пасти общинных овец, и пас он их на зеленых лугах, водил к чистой воде и защищал от хищников, отгоняя их. Каждый день вечером приводил он овец в село и осматривал их перед тем, как вернуть хозяевам. И вот однажды, пригнав отару домой и осматривая овец, пастух увидел, что одна из овец больна, ибо поразила ее парша неизлечимая, и следовало ту овцу прирезать как можно быстрее. Однако пастух не стал резать больную овцу, потому что жаль ему было овечку, и не желал он огорчать ее хозяина. Только доброта и совестливость вышли пастуху боком – очень скоро все сельское стадо было поражено паршой и погибло, и община осталась без своих овец, а пастух лишился заработка. Выслушав Белена, король Мерель признал его правоту и поручил шерифам всячески содействовать жреческой коллегии в поиске, изобличении и наказании преступников против веры. Безбожник суть паршивая овца, и горе тому стаду, в котором эта овца окажется! И я говорю вам, дети мои – да не уподобимся мы сердобольному и недалекому пастуху, который милосердием своим погубил всю отару и себя самого. Особенно в эти дни. когда зло пришло на нашу землю, и нечистая тень, порожденная безбожным колдовством, пала на всех нас. Будем стойки в вере нашей, ибо только она способна защитить нас от крадущегося в ночной тьме зверя, от ярости злобствующих, от черных теней из-за предела жизни! Будем бдительны, дабы не стала овца запаршивевшая слабым звеном, сосудом, из которого изольется на нас вечное зло! Но ежели безбожник покается в своем прегрешении и обратится к вере, будьте первыми, кто подаст ему руку спасения, и тогда Высшие вознаградят вас за это!

Купая нас в своем красноречии, отец Парис так часто выхватывал меня взглядом из толпы, что было совершенно понятно – трогательная история про паршивую овцу адресована именно мне. Он еще что-то говорил, но я не особо внимательно слушал его. Меня утомили многословие преподобного и сама служба, хотелось, чтобы все побыстрее закончилось. Отец Парис, как завзятый шулер, вытащил из рукава козырь, которым рассчитывал побить меня. Наконец, проповедь завершилась, и народ начал расходиться. Теперь я мог поговорить со жрецом с глазу на глаз. Появившийся чернобородый великан-прислужник был не в счет – он пришел с метлой убирать храм после службы.

– Ты уже получил благословение, сын мой, – важно прогнусавил отец Парис, когда я подошел к нему. – Ступай с милостью Высших.

– Хочу задать один вопрос, преподобный: следует ли мне, истинно верующему прихожанину, верить в случайные совпадения, или видеть за ними волю Высших?

Отец Парис растерялся, он явно не ожидал такого вопроса.

– О чем ты, сын мой? – наконец, произнес он. – О каких совпадениях речь?

– Во-первых, почему Стая убивает тех, кто участвовал в расправе над ведьмой. Прежний эшевен, Виго, Кривой Жиль – все они были убиты Стаей.

– И их близкие, которые ни в чем неповинны, не так ли?

– Согласен, святой отец, согласен. Но, возможно, кто-то хотел создать видимость божественного правосудия?

– Твои речи нелепы. Такое не под силу человеку.

– Может быть. Но есть еще несколько странных совпадений. Виго и Кривой Жиль незадолго до гибели внезапно разбогатели. Откуда бы?

– Разве это важно? Эти добрые люди стали жертвами темной силы, терзающей Кадуорс. Мы все свято верим в это и не сомневаемся в пришествии Зла, порожденного ведьмой. А ты не находишь в себе сил и веры увидеть истину. Твое сердце не горит огнем, и это плохо для тебя, сын мой. Высшие не простят твоего безверия и твоих сомнений.

– Я всего лишь ищу причины и следствия, святой отец. Вот, например, пытаюсь понять связь между рассказами вдовы Нелле об угрозах Асель сжечь их дом, пожарами в Кадуорсе и мешком серебра, который видели у Виго и его матери. Или между семенами ядовитого черного паслена, падежом овец в округе и серебряными монетами, которыми гуртовщик Кривой Жиль расплачивался в трактире.

– Не вижу связи, – прогнусавил жрец. – Ты принимаешь мнимое за истинное.

– Просто у меня много вопросов, на которые я пытаюсь найти ответы. И найду, уж будьте спокойны.

– Лишь вера может ответить на любой вопрос. А ты отверг ее от сердца.

– Я не силен в богословии. Но одно знаю твердо: завтра наступит ночь полнолуния, и придет Стая. За кем она придет на этот раз, святой отец?

– За всеми нами, – жрец сделал отвращающий жест. – Ибо все мы грешны.

– Воистину. – я развернулся, чтобы уйти, но жрец окриком остановил меня.

– Я докажу тебе, маловер, что сила веры превыше силы меча! – воскликнул он, театрально протянув ко мне руку. – Наши моления изгонят Стаю из Кадуорса.

– Когда человек много говорит о вере, святой отец, я начинаю подозревать его в своекорыстии, – ответил я. – "И когда молишься, не будь, как лицемеры, которые любят в синагогах и на углах улиц, останавливаясь, молиться, чтобы показаться перед людьми."

– Уходи прочь, нечестивец! – загремел жрец, показывая на дверь.

– С превеликим удовольствием. Но напоследок скажу тебе, чертов ханжа – я знаю, что тут происходит. Ума и терпения распутать все это у меня хватит, уж будь спокоен. И очень скоро барон будет знать правду. Я об этом позабочусь.

– Кин, вышвырни этого человека из храма! – взвизгнул отец Парис.

Чернобородый верзила шагнул ко мне, занеся свою метлу для удара, но я быстро обнажил меч и приставил острие к его груди, заставив остановиться.

Подмигнул побелевшему от бешенства жрецу и пятясь отступил к двери, а потом вышел на улицу.

Ну, и чего я добился? Теперь проклятый святоша настроит против меня все население Кадуорса, и это не очень-то хорошо – глядишь, и меня попытаются линчевать, как несчастную Асель и ее дочь. Хотя нет, вряд ли, я все-таки дворянин, и эти уроды прекрасно понимают, что мое убийство им не сойдет с рук. Но запугивать меня будут. Я не сомневался, что Парис и его шавки с этого момента будут делать все, чтобы я побыстрее покинул Кадуорс. Ладно, посмотрим, у кого нервы крепче...

Вернувшись в таверну, я забрал коня и поехал в замок – нужно было хорошенько отдохнуть перед завтрашним днем. Я решил не рассказывать барону о своем разговоре с его женушкой и отцом Парисом, просто лег и проспал беспробудно до самого полудня. Разбудил меня паж, который пригласил к столу.

– Благодарю, но я должен приготовиться к вечеру, – заявил я, надевая камзол. – Передай его светлости, что я хотел бы поговорить с ним с глазу на глаз, когда ему удобно.

– Никак невозможно, эрл Сандер, – заявил паж. – Его светлость еще на рассвете уехал в Данмут.

Так, любопытный поворот. Или у лорда Кадуорса действительно возникли неотложные дела в Данмуте, или же блестящий лорд банально струсил, решил в ночь полнолуния уехать подальше отсюда. А может быть, барон не хочет, чтобы моя гибель бросила на него тень. Такое тоже возможно.

Не дождутся. Я у них у всех костью в глотке застряну.

Улицы Кадуорса были пустынны. В корчме меня ждал сюрприз: трактирщик, краснея, бледнея и запинаясь, заявил мне, что его таверна слишком убога для такого знатного господина, как я.

Ого, все случилось именно так, как я предполагал. Отец Парис, хитрый сукин сын, уже подсуетился. Мне в Кадуорсе объявлен бойкот. И для начала наехали на беднягу корчмаря.

– Вот как? – Я приподнял бровь. – Значит, три дня была хорошая, а тут стала убогой?

– Милостидарь... не прогневайтесь... не стоит вам у нас, недостойных, бывать, – трактирщик будто съежился весь. – Не место вам тут, вам замок впору, не корчма сельская...

– Я понял тебя. Не беспокойся, завтра меня не будет в Кадуорсе.

Трактирщик быстро-быстро закивал. Я подумал, что события повторяются: когда разъяренная толпа фанатиков учинила самосуд над Асель и ее дочкой, барон тоже был в отъезде. Похоже, все идет по однажды испробованному сценарию. Но самого главного я пока не знаю – за кем Стая придет этой ночью.

– Дай мне стакан вина, – потребовал я, положив на стойку медную монету.

– Вы...это... только не гневайтесь...

– Да не гневаюсь я. Ты хороший человек. Вина дай.

Я выпил стакан в два глотка, поправил перевязь с мечами и вышел из корчмы. На улице я столкнулся с де Сарвилем, который шел, погруженный в свои мысли и что-то бубнил себе под нос.

– Я очень плохо спал, – заявил он. – Наверное, это волнение.

– Вам лучше оставить свою дурацкую затею, – посоветовал я. – Сегодня в Кадуорсе себя проявит самая темная сила. Так что собирайтесь и уходите отсюда. Или найдите дом с надежной дверью, которая защитит вас.

– Думаете, вы храбрее меня? – Де Сарвиль упер руки в бока, посмотрел на меня с вызовом. – Я не боюсь ни Стаи, ни вас.

– Вы просто осел, которому жизнь не дорога.

– Вы оскорбляете меня! Я требую удовлетворения!

Я заметил, что несколько прохожих остановились и греют уши, прислушиваясь к нашей перебранке. Отлично, это то, что нужно.

– Удовлетворения? – хмыкнул я. – Отлично. Сегодня на закате у развалин дома ведьмы. И потрудись раздобыть оружие. Придешь безоружным, я просто выпущу тебе кишки. Все понял, ботаник?

Де Сарвиль просто задохнулся от возмущения. Если бы он мог убить меня взглядом, я был бы уже мертв. Повернувшись на каблуках, я пошел по улице в сторону замка с уверенностью, что очень скоро о нашей ссоре станет известно отцу Парису. И я смогу проверить кое-какие свои выводы.

***

День показался мне бесконечным. И я был почти рад, когда солнце, наконец-то, зашло за лесистые холмы, окружающие Кадуорс. Приближалась ночь полнолуния, и я был к ней готов.

Труднее всего было добраться до пожарища так, чтобы меня никто не заметил. Для этого мне пришлось сделать крюк чуть ли не в два километра длиной через хвойный лес. К своему удивлению, я увидел возле развалин де Сарвиля – он ждал меня, сидя на поваленном дереве. В руках у парня был длинный шест в руку толщиной.

– Я готов, – заявил он с самым гордым видом. – Можем начать прямо сейчас.

– Можем, но не начнем, – ответил я, глядя на край примыкавшего к околице леса. – Я в последний раз предлагаю вам уйти отсюда. Сумерки сгущаются, очень скоро взойдет луна, и будет поздно.

– Вы трус, эрл Сандер. Впрочем, если вы принесете мне свой извинения, я, пожалуй...

– Все, солнце село. – Я выхватил меч и так быстро приставил его к груди де Сарвиля, что он даже не успел среагировать. – А теперь будешь делать то, что я скажу.

– Ээээ? – Де Сарвиль явно не ожидал такого поворота.

– Не беспокойся, мне не нужна твоя жизнь, – зашептал я. – Наоборот, я хочу спасти нас обоих. Для этого нужно устроить небольшой спектакль. Готов?

– Я... не понимаю.

– Сейчас ты сделаешь вид, что дерешься со мной. Кричи громко, осыпай меня ругательствами. А потом я убью тебя. Понарошку, конечно. Упадешь на землю и будешь лежать тихо, пока я не скажу. Что бы ни случилось, лежи неподвижно. Все понял?

– Ээээ... да-а.

– Защищайся! – крикнул я, отпрянул назад и встал в позицию.

– Я убью тебя! – заорал де Сарвиль и рванулся вперед.

Конечно, наш поединок выглядел сплошной театральщиной. Я все время оборонялся, отбивая неуклюжие удары палкой и думая только о том, как бы и в самом деле не поранить этого чудика. Так мы дурачились, наверное, пару минут, после чего я, улучшив момент, сильно толкнул де Сарвиля в грудь. Он упал, я вонзил меч в землю рядом с ним, будто добивая. Вальарданец издал громкий вопль и "умер", широко раскинув руки и ноги. Я надеялся, что сторонний наблюдатель, – а я был уверен, что за нашим поединком следили очень заинтересованные персоны, – подумал, что я и впрямь прикончил беднягу.