Текст книги "Рунная птица Джейр (СИ)"

Автор книги: Андрей Астахов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц)

– Я приехал в этот город, посидел в одной гостинице, поболтал там с купцом о разных пустяках. Потом зашел в эту таверну и увидел вас. Мне показалось, что в такой скучный и холодный вечер хорошим людям стоило бы пообщаться немного. Впрочем, если вы желаете, я уйду.

– Однако странно, – девушка чуть заметно улыбнулась. – У тебя, сударь, такие великолепные оружие и броня, а ты остановился на ночлег в этом клоповнике. Это тоже скромность?

– С этой гостиницей у меня связаны кое-какие романтические воспоминания.

– Понимаю. И ты решил добавить в свои записки о романтических приключениях в златоградских тавернах новую главу?

– Я просто хотел поговорить.

– Извини, – девушка шагнула к Хендрику, протянула руку. – Ты просто не похож на тутошних жителей.

– Однако замечу, что и вы не похожи на местных женщин. У вас удивительные глаза.

– Это что, попытка воспеть мою красоту?

– Увы, я не менестрель. Всего лишь говорю, что есть.

– Моя бабушка была эарийкой.

– В самом деле? – Хендрик был удивлен и в то же время понял, откуда эти необыкновенная грация, тонкие черты лица и великолепное телосложение девушки, и почему она носит на поясе сидские кинжалы. – Не ожидал. Никогда не слышал о смешанных браках сидов и людей.

– Не было никакого брака. Но это слишком долгая и грустная история, и я не хотела бы рассказывать ее малознакомому человеку.

– Ваша воля. Я бы тоже не стал откровенничать на такую тему при первом знакомстве.

– Ага, понимаю, – глаза девушки заискрились. – Ты переодетый принц крови, а может, и наследник герцогского престола. Ты пал жертвой интриг и скрываешься от наемных убийц.

– Вроде того. А вы, наверное, аэссан, или я ошибаюсь? – Хендрик шагнул к собеседнице и добавил, понизив голос: – Parelle menn a braellen trueth.

– Увы, я не знаю эарийского языка, – ответила девушка с улыбкой, ясно говорившей, что она на самом деле этот язык прекрасно знает, – Но слово aessan я поняла. Можешь успокоиться: заказа на твою голову я не получала.

– Моя голова ничего не стоит, и за нее никто не заплатит.

– Опять скромничаешь?

– Нет, говорю правду. Давно минули те счастливые времена, когда кто-то желал мне смерти.

–Ты говоришь так, будто тебе восемьдесят лет.

– Иногда мне кажется, что так оно и есть.

– На улице темнеет, – сказала девушка, грея стакан с вином в ладонях. – Вот и еще один день закончился.

– Вы кого-то ждете?

– Моего друга. Он уехал в Грей и обещал вернуться к концу прошлой недели, но что-то задерживается в дороге.

– Грей довольно далеко отсюда, – Хендрик внезапно для себя почувствовал что-то похожее на ревность. – Однако я понял вас. Я ухожу.

– Мы еще встретимся, – неожиданно сказала девушка. – И спасибо за вино и фрукты.

Глава 3

Гулко и многообещающе ударил большой гонг.

Танцовщица на помосте подняла лицо, глянув в мрак за кругом фонарей темными, густо подведенными зеленью глазами. Развела в стороны руки с пылающими факелами, будто огненные крылья, и начала медленно и плавно вставать. Выпрямившись во весь рост, застыла в соблазнительной позе – спина красиво выгнута, голова запрокинута назад, соски крепких конических грудей дерзко торчат вперед, правая нога согнута в колене, – а потом, изгибаясь в ритм ударов кротала и цимбал, на цыпочках пошла по сцене, звеня украшениями. Каждая линия ее великолепного, блестящего от масла и притираний тела, казалось, излучала свет и вожделение. Кротал забил быстрее, гнусаво завыла тростниковая флейта: танцовщица закрутила бедрами, продолжая держать факелы в крестом раскинутых руках, а потом завертелась волчком, и ее будто окутали огненные змеи. Ритм танца достиг бешеной частоты, как сердцебиение наблюдавших за ним мужчин, а потом оборвался – и танцовщица упала на широко разведенные колени, запрокинувшись назад всем телом, и оба факела, ярко полыхнув напоследок, погасли. Мужчины заревели от восторга.

– Роскошно! – кричал пьяный, потный и счастливый барон Мирош, не сводя взгляда с точеной фигурки на помосте. – Роскошно! Еще!

– Со-ня! Со-ня! Со-ня! – хором скандировали приближенные князя, и на помост к ногам танцовщицы полетели золотые и серебряные монеты. Полупьяные девицы в расшнурованных корсажах визжали от восторга.

Иган тоже кинул несколько монет. Он был рад, что танцовщица Соня увидела его: во всяком случае, она, вставая с колен, остановила на нем взгляд, и юноше показалось, что она улыбнулась. Появившаяся на помосте служанка накинула на плечи Сони шелковый плащ, и танцовщица легко, как птица, упорхнула в темноту за деревянными раскрашенными кулисами.

– Она прреллестна! – заплетающимся языком выговорил Мирош. – Пре…лестна!

– О да! – согласился Иган и сделал глоток из своей кружки. На помосте уже появился какой-то парень с дрессированной обезьяной, но Игану он был неинтересен. В «Лучистую звезду» он приходил исключительно ради Сони.

– Ваше величество!

Голос телохранителя Кимона совсем некстати прервал приятные воспоминания Игана.

– Он приехал, – сообщил телохранитель. – С ним десять человек свиты, больше никого.

– Провалиться ему в дерьмо и не выплыть вовеки! Иду.

– Мне пойти с тобой, государь? – осведомился Мирош, глядя на Игана глазами, полными пьяной преданности.

– Нет. Веселитесь без меня, я скоро вернусь.

Гость ждал в особой комнате, которую в этом уголке роскоши и распущенности называли «покоем для дружеских бесед». Иган мог не бояться, что их здесь подслушают: каждую пядь комнаты его охрана проверяла много раз. Стол в центре комнаты был заранее сервирован на две персоны: холодные закуски, сыры, фрукты, рыба и любимое белое вино Игана – имперский сухой брассек восьмилетней выдержки. Хозяин борделя поставил на стол все лучшее, что было в его кладовой и винном погребе.

Рорек, князь Трогорский, приехал со своими ближайшими сподвижниками. Иган знал их всех в лицо – в большинстве своем это были бароны с севера. Когда Иган вошел в двери, Рорек учтиво склонил голову, остальные поклонились в пояс. Иган шагнул к гостю, протянул руку.

Иган и Рорек хоть и были двоюродными братьями, но внешнего сходства не было никакого. Иган статью пошел в свою тетку, великую герцогиню Малению – стройный, высокий, изящный, с черными смоляными кудрями до плеч и тонким бледным лицом. Рорек же наследовал неуклюжесть и полноту дома Малардов, а седеющая борода делала его почти что стариком.

– Рад видеть тебя, дорогой брат, – сказал Иган с самой радушной улыбкой. – Добро пожаловать.

– И я рад тебя видеть, – Рорек, поколебавшись мгновение, раскрыл объятия, и два брата обнялись.

– Как поживают сестрица-княгиня и мои племянники? – осведомился Иган.

– Благодарю, у них все хорошо. Ставек уже управляется с длинным мечом не хуже меня, а верхом ездит – не налюбуешься.

– Очень мило, – Иган улыбнулся. – А моя милая племянница?

– Янка становится настоящей красавицей, как и ее мать в юности. Еще год или два, и надо искать ей достойного жениха.

– Завидую тебе, дорогой брат. Когда-нибудь и у меня будет такая славная семья. Жаль, что мы встречаемся с тобой нечасто, – произнес Иган. – Уверен, нам есть о чем поговорить. Сколько мы с тобой не виделись? Два года, три, больше?

– Почти четыре.

– Ты игнорировал все мои приглашения ко двору. Твой медвежий угол тебе милее столицы. Чем ты там занимаешься, брат? Ловишь леших в пуще? Или заставляешь своих крестьян ходить на двух ногах, а не на четвереньках?

– Ты же знаешь, я не люблю столицу. Ее соблазны и пороки мне чужды. И великий мор вынудил меня выбрать более безопасное жилище для моей семьи. Видишь, ты принимаешь меня не во дворце а в этом месте. Наверное, ты любишь этот притон и задаешь себе вопрос – тут так красиво, а не превратить все наше королевство в подобный бордель? – ответил Рорек.

– А что, это хорошая мысль! – Иган игриво щелкнул пальцами. – Представь себе только, дорогой брат, как же изменится в лучшую сторону жизнь. Песни, танцы, красивые ухоженные женщины, любовь каждый день. Все счастливы и все полной ложкой черпают из котла удовольствий. Разве это плохо?

– Не время думать о радости, когда нас ждут суровые испытания, – возразил Рорек.

– О каких испытаниях ты говоришь, брат?

– В герцогстве происходит немало беззаконий и бедствий. Со всем этим нелегко будет покончить.

– Ну да, ну да. Может, ты все-таки выпьешь со мной бокал вина?

– Конечно.

Иган смаковал вино и, прищурив глаз, смотрел на брата. Его забавляло мрачное выражение лица Рорека, будто кузен пил не отличное вино, а уксус пополам с желчью. Такие же постные рожи были и у приближенных князя Трогорского, стоявших за спиной сюзерена. Настоящие деревенские увальни, чтоб их. Ни капли изысканности ни в одежде, ни в манерах.

– Как тебе вино? – осведомился Иган.

– Неплохое, благодарю.

– Жаль, что ты не появился немного раньше. Дамзель Соня сегодня великолепно танцевала. Но если ты желаешь…

– Нет, у меня не так много времени, – Рорек вздохнул.

– Ты хотел говорить со мной? Я готов тебя выслушать.

– Я должен откровенно поговорить с тобой, кузен. С глазу на глаз.

Иган понимающе кивнул, сделал знак своим приближенным выйти из комнаты. Те поклонились и ушли. Рорек сделал то же самое. Братья остались наедине друг с другом.

– Мы давно не виделись с тобой, брат, – сказал Иган.

– Это случилось не по моей вине.

– Да, конечно, во всем виноват я. Пусть так. Но теперь, как я понимаю, наша взаимная неприязнь станет еще сильнее?

– Я не испытываю к тебе ненависти, братец.

– Скорее равнодушие, не так ли? – быстро спросил Иган. – Жив ли я, помер – тебе все равно.

– Ты ошибаешься. Я всегда…

– Не стоит, Рорек, врать ты не умеешь. Сейчас, когда выборщики вот-вот примут решение, каждый из нас видит в другом не только брата, но еще и соперника.

– Мы получили то, что хотели. Идея выборности герцога никогда мне не нравилась.

– Закон дал нам с тобой равные возможности, брат, – сказал Иган. – Кто-то должен был стать герцогом после Маларда – или ты, или я. Ты считал, что твое старшинство дает тебе преимущество. И ты убежден, что герцогская корона уже на твоей умной голове, ведь так?

– Полагаешь, брат, выборщики готовы предпочесть твою кандидатуру моей?

– Ты же знаешь расстановку сил в совете, братец.

– По моим сведениям, почти две трети совета за меня.

– А по моим – за меня. Выборщики будут до последнего хранить интригу. Но предсказать исход выборов нетрудно. Великим герцогом стану я.

– Или я, – буркнул Рорек. – Так ли это важно?

– В самом деле. Надеюсь, если выбор решится в мою пользу, ты первым присягнешь мне на верность?

– Я вижу в тебе жажду власти, Иган.

– А разве ты ее не жаждешь, брат?

– Мне все равно.

– Не лги мне и самому себе. Власть – это прекрасно. Это сила и свобода, возможность делать все, что захочешь. Кто откажется от такого соблазна!

– На нашем пути к этой власти невинная кровь, Иган.

– О чем это ты, братец?

– Что ж, буду откровенен с тобой до конца, – Рорек помолчал. – Я приехал потому, что узнал одну вещь, которая сильно тебя удивит. Он жив.

– Кто?

– Эндре. Наш с тобой брат-бастард.

– Ты шутишь? – Игану кровь бросилась в голову, но он сумел овладеть собой и остаться внешне спокойным. – Скверная шутка, Рорек.

– Это не шутка, Иг. Недавно у меня побывал в гостях один дворянин, который хорошо знал сына барона фон Эшера. Настоящий Хендрик фон Эшер погиб при осаде Вернайского замка восемь лет назад. Это правда, это точно. Старый фон Эшер так и не смирился с этим несчастьем.

– Ну и что?

– А то, что я много раз слышал историю о якобы вернувшемся сыне барона Реберна. По странному совпадению, фон Эшер-младший вернулся домой именно в то время, когда … кто-то приказал отравить бастарда.

– Его не отравили. Он умер от моровой чумы.

– Мы с тобой знаем правду, брат, – тихо сказал Рорек.

– Ты пришел совестить меня, дорогой мой святой братец?

– Я пришел предупредить. Дворянин, о котором я говорю, видел так называемого сына фон Эшера и клянется, что фон Эшер-младший очень похож на нашего покойного брата.

– Он мог обознаться. Шесть лет прошло.

– И все же я доверяю ему. Лично я больше не собираюсь появляться в столице. Пусть выборщики решают вопрос о престолонаследии в твою пользу. Я готов подписать добровольное отречение. Уеду в свое поместье и буду наслаждаться покоем и тишиной. Моя совесть чиста.

– То есть, ты испугался? – Иган презрительно хмыкнул. – Странно слышать от тебя такие речи. Ты боишься призрака, тени? Нет никаких доказательств, что этот несчастный выжил. Но если тебя так беспокоит то, что ты узнал от своего гостя, мы можем найти этого молодого фон Эшера и побеседовать с ним. Или…

– На такую подлость я не пойду, Иган, – ответил Рорек, побледнев. – Хватит того, что я живу с этим грузом шесть лет.

– Совесть, совесть! – Иган вздохнул, сделал глоток вина из бокала. – Ты забыл о пророчествах, Рорек. О том, что судьба предназначала незаконнорожденному сыну великого герцога Маларда. Он должен был пролить кровь своих братьев – мою и твою. Разве грех поразить змею до того, как она укусит?

– Я всего лишь подумал, что тебя следует предупредить. Честно признаюсь – мне стоило большого труда пересилить себя и написать тебе письмо с просьбой о встрече.

– Значит, ты продолжаешь меня ненавидеть, – Иган хрустнул костяшками пальцев. – Жаль, братец, жаль. Но я, скажем так, благодарен, что ты побеспокоился обо мне. Хотя не из братской заботы ты это сделал. Ты просто хочешь, чтобы я боялся, как и ты. Трясся от страха под одеялом. Это твоя месть мне, Рор. Я понял тебя.

– Я сделал то, что должен был сделать, – князь Трогорский встал из-за стола. – Благодарю за угощение, мне пора.

– И ради этого ты приехал в столицу, оставив семью и все дела? С каких пор ты стал таким трусом, Рор? Мой любимый брат испугался, ха!

– Он узнает правду и будет мстить.

– Мне, своему герцогу? Тебе, принцу крови и брату герцога?

– Его это не остановит.

– Боги, Рорек, ты смешон! – Иган похлопал брата по плечу. – Охота тебе сидеть в своей глухомани, сиди. Я же привык смотреть смерти в глаза, даже если у нее лицо моего дорогого братца. Жив он? Прекрасно – значит, проживет он недолго. Я найду способ избавиться от ублюдка. Не бойся, – с насмешкой добавил Иган, глядя на помертвевшего Рорека, – на этот раз твои руки и твоя совесть останутся девственно чистыми. Я все сделаю сам. Доведу до конца недоделанную работу. Я – будущий великий герцог, и я имею право судить и карать моих подданных. Я все могу. И если я захочу превратить весь Кревелог в веселый бордель, я именно так и сделаю. И никакой мстительный ублюдок а тем паче благодетельный как непорочная дева братец-слюнтяй, мне не помешают. Спасибо, что развлек меня поучительной беседой. Разрешаем удалиться.

***

Какая славная ночь. И какое счастье, что до утра еще далеко.

Иган протянул руку и поправил фитиль в лампе, горевшей на прикроватном столике. Пламя сразу вспыхнуло ярче, тени, залегшие под балдахином широкой постели, отступили, открывая взгляду князя Соню, лежавшую на животе среди скомканных кружевных простыней. Кожа девушки в свете лампы приобрела золотистый оттенок, черные волосы, разбросанные по подушкам, пахли вербеной, тамариндом, еще чем-то пряным и экзотическим. Иган провел пальцами по волосам Сони, потом коснулся ее плеча.

– Мой принц, – сонно промурлыкала танцовщица. – Мой принц.

– Твой раб, – шепнул Иган, чувствуя, что им овладевает желание. – Могу я исполнить для тебя желание?

– Хочу вина.

Иган прижался губами к ее ароматному шелковистому плечу, скинул с себя одеяло и направился к столу, на котором стояли остатки ужина. Наполнил два бокала. Обернулся и глубоко вздохнул, как человек, вошедший в ледяную воду – Соня полулежала на подушках, раскинув руки в браслетах, как крылья, прикрытая только локонами роскошных волос, и смотрела на него.

– Ты прекрасна, – только и мог сказать Иган.

– Я знаю, – ответила девушка и улыбнулась. Сердце Игана замерло от счастья.

– Я люблю тебя, – сказал он, вставая перед танцовщицей на колени. – Ты рождена быть королевой, Соня. Приказывай, повелительница.

– Приказывать? Сейчас мы выпьем вина, а потом будем целовать друг друга, и ты войдешь в меня еще раз.

– О да!

– Вино красное и густое, как кровь, – произнесла девушка, смотря сквозь бокал на свет. – И в нем живет алая искра, похожая на маленькую и беззащитную жизнь. Мне нравится. Я хочу, чтобы у твоих губ был вкус этого вина.

– Твои губы я готов целовать вечно.

– Ты поспал и отдохнул, – Соня шаловливо отбросила пустой бокал в угол комнаты, и он разбился с мелодичным звоном. – А теперь владей мной. Мне нравится, как ты это делаешь.

Так, как ты этого достойна, прошептал себе Иган, гладя бедра девушки и разводя их в стороны. Так, как велит мне любовь.

Такие мгновения хочется испытывать вечно. И вечно слышать этот страстный шепот, который обжигает сознание.

– Мой принц! Мой принц! Мой принц!

Мир исчез, разгоряченные тела утонули в хаосе соединения, чувства обострились и взорвались фонтаном счастья, сознание померкло. Прошла секунда – или вечность. Возвращающаяся реальность глянула на Игана огромными расширенными глазами Сони, и он услышал ее срывающийся шепот:

– Лед брошен в огонь, мой принц. Твое семя остудило мою утробу. Но очень скоро тебе придется остудить мой огонь снова…

– Иган! Князь Иган!

Дрожа, как лихорадке, князь открыл глаза. В полутьме за пологом балдахина двигались темные фигуры. Одна из них откинула полог, обдала князя запахом сафьяна и мятных пастилок.

– Борзак? – Иган не сразу понял, что его разбудили, и сделал это начальник его личной гвардии. – Что за…

– Прости, князь, но у меня важная новость. Очень важная.

– Будь ты проклят! Где Соня?

– Сейчас не время думать о бабах, – Борзак всем телом навис над князем. – Только что мне сообщили, что бастард в городе.

– Бастард? О чем ты?

– О твоем давно исчезнувшем двоюродном братце Эндре. О том, кого мы считали покойником.

– Что?! – Иган, наконец-то, стряхнул остатки сна. – Этого не может быть. Он умер шесть лет назад.

– Может. Я получил рапорт стражи.

– Ты уверен, что это именно он?

– Его опознали. За шесть лет он не слишком изменился.

– Ты спятил, Борзак! Он не посмел бы появиться в Златограде.

– Однако он тут, и это надо использовать в наших интересах.

– Так, – Иган шумно вздохнул. – Значит, братец все же был прав. Опять какие-то секретные игры за моей спиной?

– Все, что я делаю, я делаю для блага моей новой родины, любезный князь. Ты так и будешь лежать без штанов?

– Мне снился чудесный сон, а ты все испортил. Но я не гневаюсь на тебя. Ты принес чудесную новость. Я, кажется, знаю, как испортить настроение моему кузену Рореку.

– Тогда вставай, и начнем охоту, – начальник гвардии подхватил лежавшие у ложа штаны Игана и бросил их князю. – Приказ об аресте я уже подготовил. Надо соблюсти формальности, верно?

– Ты и впрямь собрался его арестовать? Или…

– Или, – ответил Борзак с нехорошей усмешкой. – Но ведь сиятельный князь не против?

– Нет, – ответил Иган, глядя на скомканную постель и вспоминая свой сон. – Сиятельный князь не против.

***

Переулок был темный и смрадный. Воняло мочой, кислым пивом, тухлой рыбой и заскорузлыми тряпками – непередаваемый запах нищеты и беспросветности. Верхние этажи ветхих деревянных домов нависали над переулком, и казалось, достаточно ветру подуть чуть сильнее, чтобы они обрушились на головы прохожих. С карнизов свисали какие-то грязные, застывшие на морозе тряпки. Хендрик шел мимо наваленных у домов куч отбросов и чувствовал взгляды настороженных глаз из окон – обитатели трущоб не могли понять, что понадобилось господину с мечом и в хорошей одежде в этой дыре, и это их пугало.

Нужный Хендрику дом находился в самом конце переулка. Покосившийся, грязный, дряхлый и безобразный, как нищий больной старик. Хендрик подошел к рассохшейся двери и толкнул ее. Дверь открылась, и рыцарь вошел в длинные темные сени с дощатыми стенами.

Темнота впереди сгустилась, обрела очертания человеческой фигуры.

– Чего надо? – Тощая, одетая в отрепья женщина неопределенного возраста, с испитым одутловатым лицом, встала у него на пути.

– Я ищу Рина Модовски, – сказал Хендрик.

– Дааааа? – протянула женщина. – И на кой тебе эта грязная свинья?

– Раз ищу, значит, нужен.

– А может, ты меня искал? – игриво спросила женщина. Шагнула вперед, подбоченилась, уперев кулак в бок. – С таким важным барином я бы прогулялась.

Хендрик ничего не ответил.

– Что, плоха для тебя? – Женщина улыбнулась беззубым ртом.

– Слишком хороша. Рин здесь живет?

– Ну, здесь. Наверху он. Позвать, что ли?

– Не надо, сам поднимусь, – Хендрик бросил женщине серебряную монету. – Иди, погуляй где-нибудь.

– Имперталь? – Женщина схватила монету и тут же засунула в рот. – Да ты и впрямь славный парень.

– Давай, топай отсюда, – поторопил Хендрик.

Он поднялся на второй этаж дома по скрипучей лестнице, осторожно отвел рукой ветхое, усыпанное крупными блохами одеяло, закрывающее дверной проем. В комнате был могильный холод. Мужчина, лежавший на широкой кровати, мало напоминал прежнего Рина Модовски. Трудно было поверить, что придворный астролог мог так опуститься. Но это был именно Рин.

– Вечер добрый, Рин, – сказал Хендрик, шагнув к кровати и убирая намет с лица.

Хозяин заворочался, наполнив и без того смрадную комнату вонью мочи и сивушного перегара.

– Что за… – промычал он и вдруг осекся. В тусклом свете масляной коптилки, горевшей на табурете в изголовье кровати, Хендрик хорошо разглядел, как помертвело лицо Рина.

– Вы?! – воскликнул он.

– Ты меня узнал, это хорошо, – сказал Хендрик – Не ты один записал меня в мертвецы. Но я жив, как видишь. И я вернулся.

– Нет, я не…. Это мне кажется! – человек, опомнившись от первого шока, изумленно разглядывал Хендрика. – Как изменился, но глаза все те же! Пресветлые боги, да разве…

– Мертвецы иногда возвращаются, Рин. Я сам видел тех, кто восстал из могил. Но я не упырь и не призрак. Хотя иногда мне кажется, что я уже пережил свою смерть тогда, шесть лет назад.

– Как ты… как вы меня нашли?

– Думал, что ты по-прежнему выпиваешь в корчме у Зарука, но ошибся. Потом искал тебя в Нижнем городе. Хозяин твоей бывшей лавки подсказал, где искать. Поначалу не хотел говорить, но два золотых развязали ему язык.

Рин молчал. Лицо его помертвело, тревожный огонек в глазах разгорался все больше и больше.

– Скверное у тебя настоящее, старик, – сказал Хендрик. – Не ожидал, что ты так опустишься.

– Думали, я на золоте и серебре ем и сплю? – Рин, казалось, начал приходить в себя. – Нет уж, ваша светлость. Погубили вы меня. Без вины пострадал я за вас, муками великими расплатился.

– Говоришь, страдал без вины?

– А вы как думали? – Рин нервно комкал в пальцах край одеяла. – Не моя в том вина, что вы тогда…. Под святой присягой готов подтвердить.

– Ни к чему мне твои присяги, Рин. И оправдания твои ни к чему. Не за тем я сюда пришел.

– А зачем тогда?

– Хочу знать, кто велел тебе это сделать.

– Сделать? Не я вас травил, ваша светлость. Несправедливо меня обвинили, без всяких доказательств. Без вины бросили в тюрьму, пытали, – Рин показал Хендрику правую руку: на ней не хватало двух пальцев, а на прочих не было ногтей. – Я отсидел пять с половиной лет в крепостной башне и каждый день ждал, что за мной придут, чтобы передать палачу. Не знаю, почему они меня, в конце концов, отпустили. Наверное, ваш батюшка, мир праху его, перед кончиной все же вспомнил, что я однажды спас его от смерти, и сжалился надо мной. Мне оставили жизнь, но лишили права заниматься моим делом. Отняли дом и лавку. Вот и я живу здесь, в этой…

– И заливаешь обиду на весь мир водкой?

– Поучать меня вздумали? – Рин злобно сверкнул глазами. – Не стоит, ваша светлость. Нет больше прежнего Рина. Как и прежнего Эндре.

– Понимаю, – Хендрик помолчал, пытаясь овладеть собой. – Но если это сделал не ты, тогда кто?

– Я не знаю, клянусь.

– Кто мог приготовить яд, как не магистр алхимии?

– Поверьте мне, это был не я. Самый умелый алхимик не сможет сварить этого адского снадобья, куда уж мне!

– Выходит, ты знаешь, что это за яд?

– Его называют Черным нектаром. Это страшное зелье, ваша светлость. Оно способно делать мертвое живым и живое мертвым.

– То есть, я превратился в нежить, в вампира – ты это хочешь сказать?

– Вы лучше меня можете ответить на этот вопрос, господин, – пролепетал Рин.

– Но это невозможно, – сказал Хендрик с нервной улыбкой, – я жив, понимаешь, жив! Я могу чувствовать боль, зной, холод, я не боюсь солнца, я не испытываю жажду крови, не превратился в чудовище; у меня нет когтей и клыков, и я не могу оборачиваться в волка или в летучую мышь. Я остался прежним, Рин, только…

– Что, ваша светлость?

– Я недавно приобрел вечного спутника, от которого не могу избавиться.

– О чем вы, ваша светлость?

– Неважно. Об этом поговорим позже. Ты, наверное, хочешь знать, как так получилось, что я выжил. Все благодаря гробовщикам. Это было в скудельнице, куда свозили трупы умерших от мора. И меня туда тоже отвезли. Подобрали на улице, куда меня вынесли убийцы, и отвезли. Хотели закопать в общей могиле. Мор был бы блестящим оправданием для любого злодейства. Подумаешь, еще одна смерть, еще один труп на улице! Но гробовщики увидели, что я еще жив. Я не мог говорить, почти ничего не видел, но я помню, как они удивленно переговаривались, таща меня обратно в телегу. А потом был врач из больницы для бедняков, той, что у часовни Всех Скорбящих. Он лечил меня, даже не зная, что со мной случилось. Думал, у меня моровая кишечная язва, как и у прочих его пациентов. Возился со мной, Рин. Я лежал на полу, на соломенной циновке, пропитанной моими испражнениями и гноем из покрывших меня бубонов, метался в жару и бредил, а он все равно пытался меня спасти. Но я выжил не потому, что он лечил меня. Просто однажды ночью я услышал голос, звучавший в моей голове. И голос этот сказал: «Они думают, что ты умер. Но ты вернешься, я клянусь тебе. Ты войдешь в их дома и взглянешь в их полные ужаса глаза. И ты будешь не один. Верь мне, Эндре! Верь мне!» Вот что сказал мне голос. Сначала я подумал, что это продолжение бреда, который меня терзал. Но потом я почувствовал, что измучившая меня боль в кишках начинает стихать. Меня положили в повозку и куда-то повезли. Только после я начал осознавать, что к прежней жизни возврата не будет.

– Понимаю, – Рин робко протянул руку, будто хотел коснуться плеча Хендрика. – Вы сказали, что приобрели спутника. Кто он?

– Я не знаю. Это дух, который поселился во мне. Я назвал его Мгла, и он принял это имя. Вот и скажи мне, кто я на самом деле – Эндре, сын великого герцога Маларда Кревелогского и Марты Детцен, или Мгла?

– Этот дух чего-то требует от вас?

– Иногда, – усмехнулся Хендрик. – Он открылся мне в деревенской гостинице, где наемники издевались над корчмарем и его дочками. Я испытал удовольствие, восстанавливая справедливость. Вероятно, ему это понравилось.

– Вы перебили наемников?

– Да. С тех пор я знаю, что Мгла живет во мне, но мне кажется, что впервые этот дух приходил ко мне в те часы, когда я корчился от боли на загаженных циновках в лазарете Всех Скорбящих. Это ведь безумие, Рин?

– Вы можете мне рассказать что-нибудь еще о вашем…эээ… спутнике?

– Он оживает в моем сознании в минуты волнения, страха или душевных переживаний. Иногда он разговаривает со мной просто так, иногда я просто чувствую его присутствие; у меня возникает ощущение, что он стоит за моей спиной и ждет, когда я обернусь и заговорю с ним.

– Он никогда не заговаривает с вами первым?

– Очень редко.

– У него есть облик? Вы можете его описать?

– Нет. Я потому и назвал его Мглой, что он не имеет обличья. Он просто тень, но он вполне материален.

– Вы хотите избавиться от него, господин?

– Я хочу стать самим собой, Рин, – Хендрик глубоко вздохнул, губы у него задрожали. – Я хочу вернуться в те времена, когда я был принцем Эндре.

– Он знал, кого ему выбирать.

– Почему ты так решил?

– Смею ли я, господин?

– Говори! Выкладывай!

– Сейчас, я только немного полечусь, с вашего позволения.

Хендрик молча наблюдал, как бывший астролог короля Маларда вытащил из-под кровати захватанную бутылку с какой-то желтоватой мутной жидкостью, с хрипом выдохнул воздух, и жадно, горячечно, стуча зубами о горлышко, сделал несколько глотков из бутылки. Закашлялся, пустив в сторону гостя волну сивушной вони, зажал рот краем одеяла, будто боялся, что его вырвет.

– Я был астрологом, ваша светлость, – начал он, отдышавшись, – Я составлял ваш гороскоп. Там было сказано…

– Что? Что именно?

– Что вы прольете кровь своих братьев, ваша светлость.

– Не хочешь ли ты сказать, что это отец приказал убить меня?

– Нет! Нет! Его светлость герцог Малард любил вас, хоть вы и были бастардом.

– Но своих сыновей он любил больше, верно?

– Милорд, поверьте мне, ваш отец не мог бы отдать такого чудовищного приказа! Он не стал бы убивать собственного сына.

– Кто еще знал о гороскопе, Рин?

– Никто. Только я и ваш отец.

– И мои братья, не так ли?

Рин хотел ответить, но не смог – и молча кивнул.

– Значит, вот оно в чем, мое проклятие, – прошептал Хендрик. – Но почему этот демон выбрал именно меня? И как мне избавиться от него?

– Разделить вас можно лишь одним способом – убить одного из вас. Но смерть Мглы неизбежно приведет к вашей гибели, господин, и наоборот.

– Вот видишь, – меланхолически сказал молчавший до сих пор Мгла. – Я же говорил тебе.

– Значит, навсегда, – прошептал Хендрик. – Что ж, другого ответа я не ждал. Наверное, я напрасно пришел сюда.

– Нет, вы правильно сделали, мой принц! – с пьяным воодушевлением выпалил Рин. – Вы же убедились, что я невиновен, да? Я же невиновен, вы же это увидели.

– Я увидел, – сказал Хендрик и, помолчав, добавил: – Мгла нет.

Лязгнул выхваченный из ножен бастард, описал короткую дугу, и обезглавленное тело Рина повалилось на пол. Голова с остановившимися удивленными глазами откатилась в угол. Хендрик переступил через быстро растекающуюся по грязному полу кровь и вышел в коридор.

– Вот еще одна жертва, – сказал он, вкладывая клинок в ножны. – Все больше крови, все меньше смысла во всем.

– Он лгал, – прозвучал в его сознании знакомый голос. – Это он подмешал яд в твою пищу в тот вечер. Больше некому.

– С чего ты решил?

– Он все знает о яде, которым ты был отравлен. Задай себе вопрос – откуда?

– Теперь я не узнаю, кто за этим стоит.

– Он не сказал бы тебе этого в любом случае. Ищи другую нить. Но она приведет тебя к Кассиусу Абдарко, я в этом не сомневаюсь.

– Я не должен был убивать. Они найдут труп Модовски и сразу поймут, кто и за что его убил.

– Посмотрим, – отозвался Мгла.

Хендрик покачал головой и поспешно направился к входной двери.