Текст книги "Рунная птица Джейр (СИ)"

Автор книги: Андрей Астахов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)

Буйвид заскулил. За окнами уже колотили в било, и метались огни. Варнак схватил старосту за плечи, тряхнул со всей силой.

– Оружие давай! – проревел он.

– Ааааа! – Буйвид присел и на корточках пополз к длинному ларю у стены. Руки у него тряслись, и он бы, наверное, провозился с замком целую вечность, если бы Варнак не выхватил у него ключ и не отпер ларь сам.

– Прячьтесь! – крикнул он, хватая свой меч и саблю для Браска, сбившимся в испуганную толпу жене и детям Буйвида. А потом бросился вон, в морозную ночь, в которой несущаяся над землей метель уже отчетливо напевала грозную песню смерти.

***

Палисад Берашина казался несокрушимым, но Варнак понимал, что это обманчивое впечатление.

У ворот столпилось десятка два берашинских мужиков, вооруженных кто чем – иные даже в кожаных и железных панцирях и в шлемах, – но Варнак сразу понял, что, если прорвется нежить за частокол, толку от этих вояк не будет никакого. По мосткам наверху палисада метались вооруженные луками ополченцы, крича и ругаясь, метали стрелы в огромную толпу упырей, собравшуюся у ворот. Створки ворот сотрясались под нечеловечески сильными ударами, слышались треск и хруст, будто озлобленные нежити, отчаявшись проломить ворота, начали зубами и ногтями корежить прочное дерево. Варнак повернулся к Чирке, который от самого дома старосты держался за его спиной. Пристав от страха был едва жив.

– Золы сюда, быстро! – скомандовал он. – Свежей и побольше! Чтобы еще теплая была!

– Что ты собрался делать? – поинтересовался Браск.

– Не время объяснять. Если прорвутся упыри за палисад, конец нам всем. Надо их остановить.

– Со старого погоста они, – пролепетал Чирка. – Отец наш всемогущий, да сколько же их!

– Ты еще здесь? – проревел Варнак. – Давай за золой!

– Холопов жалеешь? – спросил Браск. – А ведь этот староста…

– Помолчи. Я делаю то, что должен делать. Я охотник Митары.

– Мы могли бы захватить лошадей и выбраться отсюда через задние ворота. Там нет охраны, все сейчас тут.

Варнак не ответил. Ворота вновь затрещали под напором порождений ночи, и на какое-то мгновение охотнику показалось, что они не выдержат. С башенок и с гребня частокола продолжали стрелять ополченцы, но эффект от их стрельбы был ничтожный – стрелы застревали в мертвых телах, не причиняя нежитям никакого вреда.

Жаль, что Кайлани не со мной, подумал Варнак. Вдвоем они бы смогли больше. Магическая мощь Кайлани сейчас очень бы ему пригодилась. Прав был Батей, ой как прав!

Чирка с двумя большими ведрами золы в руках уже был тут как тут и со страхом и надеждой смотрел Варнаку в глаза.

– Тута зола! – выпалил он. – Чего делать-то?

– Давай! – Варнак выхватил у крестьянина ведро с золой и побежал к воротам.

Он высыпал золу ровной полосой в паре локтей от створок, сотрясающихся под ударами извне. Прочие ополченцы поняли, что он делает, схватили второе ведро, начали высыпать золу на снег. Кто-то притащил еще углей. Вскоре полоса из золы закрывала вход в Берашин правильной подковой шириной в три шага, обращенной дугами к воротам.

– И что теперь? – проскулил Буйвид. Он уже присоединился к своим людям и стоял рядом с Варнаком.

– Теперь всем отойти. Оставьте меня одного.

– Ты… – Глаза Буйвида округлились.

– Сказано же – отойти всем. Встаньте строем шагах в двадцати за мной. Если не остановит их моя сила, тогда уж вы потрудитесь.

Новый удар сотряс ворота, раздался громкий скрежет. Ополченцы с воплями начали спрыгивать со стен. Один спрыгнул неудачно, упал в снег, завопил. Его подхватили, потащили прочь. Варнак вложил меч в ножны, встал локтях в десяти от зольной подковы, лицом к воротам. Спиной почувствовал, что молодой сид стоит рядом с ним.

– И ты уходи, – велел он.

– Не могу, – ответил Браск – Совесть не позволяет. Хочешь выставить огненную стену?

– Догадался? Хочу. Если не поможет, нас разорвут в клочья. А ты уходи, сказано тебе.

– Отец говорил мне, что бросать друзей в опасности нехорошо.

– Друзей? – Варнак хмыкнул, но внутри что-то потеплело, заставило на миг забыть о смертельной опасности. – Будь по-твоему.

Он посмотрел на черную полосу золы, попытался представить себе пламя. Жаркое, бушующее, неугасимое, пожирающее все, чего коснется. Развел руки крестом, закрыл глаза. Рунные татуировки на руках начали зудеть, по жилам рук и ног заструилось тепло.

Железные скобы засова заскрежетали под новым могучим напором, удерживающие их костыли в ладонь длиной начали со скрипом вылезать из бревен. Варнак почувствовал – темная свирепая сила все ближе. Та самая, приближение которой он уловил в звуках ночной бури. Это не упыри. Это что-то другое. Что-то, во много раз усиливающее их тупой бессмысленный напор.

Татуировки на ладонях наполнились пронизывающей вибрирующей болью. Сконцентрированная до предела энергия требовала выхода. Варнак сжал зубы – у него не будет второй попытки. Только бы не лишиться сознания!

Костыли вылетели из дерева, и засов отскочил в сторону, будто щепка. Створы ворот распахнулись под напором могучего ветра, пахнущего смертью. В клубах летящего снега двигались черные страшные фигуры – десятки фигур. И Варнак, вытянув руки перед собой, направил поток силы на рассыпанную золу.

Зола вспыхнула как порох – адским испепеляющим зеленым гудящим огнем, взметнувшимся на десяток локтей к ночному небу. Огненная стена, жар от которой опалил лицо Варнака. Пламя коснулось толпы нежитей, вспыхнули истлевшие одежды, затрещали в огне гнилая плоть и кости. Смрад горящего мяса перебил невыносимую вонь разложения. Движение мертвецов прекратилось – всех, кто оказался ближе других к стене пламени, колдовской огонь пожрал в считанные мгновения. На Варнака начал сыпаться не только снег, но и горячий пепел, но охотник не замечал этого. Ладони его пекло огнем, и сила все еще истекала в пространство, поддерживая горение пламенной стены.

Ветер стих внезапно. Метель успокоилась. И одновременно погасла стена. Все пространство за воротами превратилось в черную проплешину, окруженную усыпанным пеплом снегом, заваленную недогоревшими останками упырей.

На Варнака накатила дурнота и обморочная слабость. Голова закружилась, и охотник опустился на одно колено. А потом почувствовал на себе взгляд.

– Боги Эрая! – пробормотал за спиной охотника Браск, в его голосе был ужас. – Это еще что такое?

Варнак понял. Поднял лицо и с трудом открыл глаза. Саженях в пятидесяти за воротами, на самой границе леса, стоял всадник на вороном коне, освещенный луной. Он тоже смотрел на Варнака, и охотнику казалось, что всадник пытается запомнить того, кто сегодня помешал его мертвому воинству захватить еще одно поселение живых.

Темный недолго смотрел на Варнака. Повернул коня и медленно поехал прочь по дороге, пока не растаял в породившей его темноте. Охотник медленно приходил в себя. Вызванная перенапряжением дурнота почти прошла, стихла пульсирующая боль в голове. Варнак вжался обожженными ладонями в снег и охнул.

– Все, – пробормотал он. – Пока все.

Браск опомнился, помог охотнику встать, и они пошли к дому старосты.

***

Жжение в ладонях и разбитость во всем теле прошли быстро, сменились безразличием и опустошенностью. Благодарный Буйвид на радостях выставил на стол все лучшее, чтобы было в погребе, даже квартовую бутыль с сивухой не пожалел, но есть и пить Варнаку не хотелось. Только спать.

Лешка была жива. А еще она сама попросила поесть. И глаза девочки, лишенные света три года, теперь начали различать стоящих рядом людей. Варнак слышал, как заплаканная жена старосты шепчет благодарности спасителю дочери. Но это не радовало. Варнак почти физически чувствовал мрачную настороженность толпы крепко заложивших за воротник берашинцев, которая набилась во двор. Он видел страх в глазах Буйвида и понимал, что в Берашине его боятся не меньше, чем ту нежить, которая ночью пыталась захватить городок.

– Благодетель ты наш, спаситель! – всхипывал Буйвид. Сам староста уже выкушал два или три ковша крепкой сивухи и потому лопотал без умолку. – Ты… ты ж нас всех… всех нас… от верной смерти… эээх!

– Лошадей дай, – сказал Варнак устало. – Дашь?

– Дам, как же, даже не сомневайся! – Буйвид плеснул еще самогона в свой ковш, хватанул залпом, крякнул. – Для тебя вот как для брата любимого…

– Тогда не будем медлить, – Варнак встал, поправил перевязь с мечом. – Нам пора.

– Да вы это… ешьте, пейте!

– Некогда нам.

Выходя из горницы, Варнак успел еще остановить мать Лешки, которая бросилась целовать ему руки. Мягко удержал женщину, посмотрел ей в глаза с укоризной – и вышел. Браск и Эрин, уже одетые и готовые к отъезду, стояли в окружении ополченцев.

– Слава! – заорал какой-то пьяный голос. Человек десять подхватило этот крик.

– Ты стал героем, они тебя полюбили, – сказал Браск на эрайском языке, и Варнак понял.

– Это не любовь, – ответил он, – это страх.

Коней привели Чирка и еще два ополченца. Варнак хмыкнул: лошадки были так себе, самой молодой не меньше десяти лет. Типичные крестьянские коняги, да и сбруя плохонькая, но это лучше чем ничего. Во всяком случае, топать пешком до Сорочьего Приюта и дальше до Златограда теперь не придется.

Да, и вот еще одно осталось сделать…

– Запомни, – зашептал Варнак старосте на ухо, – когда пойдешь в монастырь с доносом на меня, не вздумай говорить, что твоя дочка благодаря мне исцелилась. Сразу одержимой объявят и уморят экзорцизмами. Скажи так – перепугалась, когда упыри напали на Берашин, оттого и выздоровела чудесно. А про меня скажешь, что после того, как упырей прогнали, я тебе мечом пригрозил и коней забрал, и ты, ради детей своих, смирился и лошадей отдал. И слез лей побольше – ежели Серые что заподозрят, каюк тебе и всей твоей семье. Возьми, вот деньги за лошадей.

– Понял, благодетель, понял… Молиться на тебя будем.

– На язычника-то? – Варнак усмехнулся и вскочил в седло. – Лучше ворота почините побыстрее. А то ведь они могут вернуться…

***

После того, как он отдал Буйвиду пять стрейссов за три лошади, в калите оставалось шесть золотых и немного серебра – все его деньги. Ссыпав монеты обратно и затянув горловину, Варнак повернулся к Браску и протянул ему кошель.

– Бери, – сказал он.

– Зачем? – не понял эльф.

– Затем, что нам пришло время расстаться. Видишь перекресток? Вам направо – это дорога в Златоград. Теперь вы точно не заблудитесь. Уже завтра будете в столице. У вас есть лошади и деньги. Счастливого пути!

– Постой, Варнак, – эльф одернул руку от мешка с деньгами, будто охотник протягивал ему вместо денег гадюку. – Выслушай меня. Я хочу, чтобы ты объяснил, почему мы должны ехать в Златоград.

– Потому что у меня нет времени и желания нянчиться с вами. Я сделал для вас все, что мог. Дальше наши пути расходятся. Возьми деньги.

– Я понимаю, – с мягким упреком ответил Браск. – Тебе наплевать, что с нами будет. Хорошо, пусть будет так.

Он взял кошелек. Варнак вздохнул, будто скинул с плеч тяжелую ношу и поехал дальше, в сторону леса. А потом услышал за спиной топот копыт.

– Чего тебе? – спросил он, не оборачиваясь.

– Нас в Златограде никто не ждет, – сказал Браск. – Мы с Эрин едем с тобой.

– Послушайте, детки, я уже говорил вам, что не веселую гулянку еду. Я охотник Митары, и мой путь – это вечная война. Я не могу тащить вас с собой в Оплот. У нас нет случайных людей. А в Златограде вы сможете договориться с теми же купцами, и они помогут вам вернуться в Эрай. – Варнак посмотрел на Эрин, которая пряталась за спиной брата: в огромных глазах эльфийки были тоска и слезы. – Ты о сестре подумай, какую судьбу ей готовишь.

– А теперь ты послушай меня, Варнак. Нам некуда идти. Мы не дети, и мы сами хотим решать свою судьбу. Ты спас нас в Грее, спас на корабле, спас этой ночью. Если боги свели нас вместе, это что-нибудь, да значит.

– Ничего это не значит, парень. Проваливайте отсюда. Сегодня морозно, нечего болтать о пустяках на таком холоде.

– Хорошо. – Браск сверкнул глазами. – До нынешней ночи я не был уверен, захочу ли и дальше следовать за тобой. Но то, что мы видели в этом городке, не нуждается в каких-то объяснениях. Мы знаем древние предания о Dwar Ardalla – Последнем Дне.

– Ну и что? Собираешься остановить это, парень?

– Конечно, нет. В одиночку этому никто не сможет противостоять. Но и мы, сиды, немного разбираемся в магии. Вот, смотри, – с этими словами Браск закатал рукав левый рукав, достал кинжал и полоснул себя по руке. Из пореза выступила темная кровь, закапала на снег. А потом Браск произнес что-то, и порез прямо на глазах Варнака исчез, остались лишь быстро бледнеющие кровяные разводы на предплечье.

– И что это значит? – спросил охотник.

– Это значит, что мы, эрайцы, понимаем знаки судьбы. Беда, которая обрушилась на земли людей, может перекинуться и на мою родину. Я хочу научиться бороться с силами, с которыми борешься ты. И я, и Эрин обучались магии у нашей матери – она была целительницей. Хорошей целительницей, Варнак. Если бы она была сейчас жива, наш отец ни за что бы не умер от яда.

– То была ваша мать, а не вы. Почему ты считаешь, что мне от вас будет какая-то польза?

– Потому что знаю это. Скажи мне, ты всегда был охотником?

– Какое это имеет значение?

– Я к тому, что наши пути предопределены не нами. Может быть, мы встретились с тобой именно по воле богов.

– Чего ты хочешь?

– Я уже сказал. Мы с Эрин хотим ехать с тобой. Мы не предадим тебя.

– Я не решаю таких вещей. У меня нет Духова Камня, и я не могу спросить о вас Наставников. – Варнак помолчал. – Надоели вы мне оба со своей преданностью.

– Помнишь, ты говорил мне на Грейском побережье, что наш с Эрин отец хотел передать мне те иллюзии, которые владели им самим? Так вот, наш отец однажды сказал мне: «Браск, есть много пороков на свете, но худший из них – неблагодарность». Ты помог нам, мы хотим помочь тебе. Чего же непонятного?

– Помочь… – Варнак усмехнулся. – Проклятье, чем вы можете мне помочь, детки? Вы собираетесь помогать тому, кто ничем не может помочь ни самому себе, ни этому миру.

– В одиночку мир не спасают, Варнак, – с достоинством ответил сид. – Решение за тобой. Скажешь «нет», и мы с Эрин поймем.

Варнак посмотрел на Браска и ясно вспомнил, как они познакомились. А, может, действительно взять их в Оплот? В конце концов, если это не воля Митары свела его и этих сидов вместе, им не пройти через Зачарованный Барьер, и тогда уже вопросов никаких не будет. А если священная земля Митары позволит им ступить на нее, тогда…

В конце концов, Кайлани тоже на четверть сидка. Митаре могут служить не только люди. Митара – богиня всех, кто наделен сердцем и разумом. Да и встреча с соплеменниками, несомненно, принесет девушке радость.

– Хорошо, – решился Варнак. Он заметил, как заблестели счастьем глаза Эрин, как воодушевился Браск. Боги, почему, с какой стати эти несчастные детишки так к нему привязались? – Уговорили. Пусть Митара решит, нужны вы ей или нет.

– Спасибо, Варнак, – ответил Браск и кивнул.

Варнак пожал плечами и поехал вперед. Он слышал, как радостно и возбужденно шепчутся за его спиной юные сиды, но думал не о них, а о Сорочьем Приюте и Кайлани.

И о том, что больше всего на свете боится опоздать.

Глава 3

Он будто провалился в другую реальность.

Здесь все было так же, как и в мире, из которого он пришел, но цвета… Снег был густо-лиловый, и тени на нем казались полосами и пятнами запекшейся крови. Из снега торчали фиолетовые деревья. А небо над головой было черное, и серые зимние тучи напоминали клубы серого дыма.

Навстречу ему двигались четыре фигуры. Четыре всадника в полном вооружении. Белые и полупрозрачные в пелене летящего с неба пурпурного снега. Потом они остановились, и он смотрел на них, а они на него.

– Ты готов? – сказал один из всадников. От звука его голоса сердце замерло, и противный страх наполнил внутренности.

– К чему? – спросил он.

– Ты наш брат. Ты отведал напиток Бессмертия. Твое место рядом с нами. Собирайся.

– Кто вы?

– Ты же слышал – твои братья.

– Я знаю, кто вы, – он испытывал сильный страх, но решил не уступать этим отродьям. – Вы призраки. А я живой человек.

– Живой? – Всадник засмеялся. – Ты умер, принц. И теперь ты один из нас. Ты пятый, на кого указывает судьба. У тебя нет выбора.

– Выбор есть всегда, – сказал знакомый голос. Он обернулся и увидел себя самого. Это было неожиданно, в первую секунду ему показалось, что это он сам отразился в каком-то невидимом колдовском зеркале. Но потом он понял, что рядом с ним стоит его двойник.

– Выбор есть всегда, – повторил двойник и встал рядом с ним. – Не ссылайся на судьбу, Темный. Всегда найдется способ поспорить с ней.

– Жалкий, нахальный дух! Проклятый изгой! Ты не справился со своим предназначением, и теперь смеешь вставать на пути тех, кто заставляет этот мир рыдать от ужаса?

– Громкие слова, Темный. Я тебя не боюсь, и ты знаешь почему. Пока мы вместе, принц не подвластен твоей воле. Я могу его защитить. Если сможешь, убей меня. Но тогда ты не получишь ничего.

– Шестой воин должен занять место в отряде. Тебе не изменить этого, дух.

– Хорошо, – двойник встал между ним и всадниками, – тогда давай драться. Покажи на что ты способен, упырь. Детей убивать было просто, так попробуй теперь одолеть меня!

– Хорошо, – в голосе Темного не было ни ярости, ни гнева, только холодное мертвое равнодушие. – Чего ты добиваешься? Хочешь оспорить волю высших сил? Это тебе не удастся. Все равно предначертание сбудется. Этот человек в нашей власти. Таков удел всех трех наследников крови Маларда. Их гороскопы составляются в Трехстрочие Тьмы:

«Первый падет и восстанет в обличии Темном, второй

оседлает коня, силу тех, кто не умер познав,

третьему смерть суждена – братьев кровь его меч оросит».

– Ты сам назвался его братом. Значит, он прольет твою кровь, Темный.

– Этому не бывать. Живому не победить меня.

– Ты сам сказал, что он умер. Забываешь собственные слова?

– Он один. А нас четверо. И скоро еще один собрат встанет рядом с нами.

– Он не один. Я с ним. И найдутся другие воины, которые одолеют вас.

– Посмотрим.

– Посмотрим. Проваливай, Темный. Нам больше не о чем разговаривать…

– С тобой – да, не о чем. А с ним… – Темный повернул голову в коронованном золотой короной шлеме, и его взгляд был подобен ледяной стреле, пронзившей сердце. – Ты слышал, Эндре. Ты идешь с нами.

– Нет! – Он попятился назад. – Ни за что! Никогда!

– Эндре! Принц Эндре!

– Кайлани? – Эндре поежился: тяжелый сон сгинул, оставив после себя ощущение пробирающего до спинного мозга озноба.

– Ты чего кричишь? – недовольно спросила девушка. – Кошмары?

– Да, – Эндре поднялся на локте, огляделся. Никогда еще пробуждение не доставляло ему такой радости. Мертвый призрачный мир с белыми призраками исчез, вокруг были каменные стены мельницы, в которой они нашли приют на ночь после дневного перехода от Сорочего Приюта.

– Надо же, – хмыкнула Кайлани, бросив в костер еще хворосту. – Кошмары ему снятся!

– Призраки. Один из них говорил со мной и звал присоединиться к его отряду.

– Это Темные, – уверенно сказала охотница. – У них есть власть входить в сны. Они где-то неподалеку, если приснились тебе.

– Поспи, я теперь точно не засну.

– Не могу, – Кайлани обхватила колени ладонями, покачала головой. – Не до сна мне.

– Ты вторые сутки не спишь.

– Я все думаю о Варнаке. Он не отвечает. Ни мне, ни Наставникам. Что-то с ним случилось.

– Вот так сразу?

– Не успокаивай меня, – охотница гневно сверкнула глазами. – Я беспокоюсь о нем. Я ему сказала, что мы его в Сорочьем Приюте ждем. Он придет туда, а там все сгорело.

– Ну и что?

– А ничего, – Кайлани сердито надула губы. – Отстань от меня.

Эндре ничего не сказал, лишь усмехнулся. Сел на охапке соломы, заменившей ему постель и, чтобы чем-то себя занять и забыть о тяжелом сне, вытянул из ножен меч и осмотрел. После давешней схватки с упырями на лезвии осталось несколько крохотных щербинок от черепов и костей мертвецов. Стянув перчатки, Эндре достал из сумки точильный камень и баночку с жиром для смазки клинка.

– Хороший у тебя меч, – сказала Кайлани, не глядя на него.

– Да, отличный. Отец подарил, – Эндре вздохнул. – Приемный отец, Реберн фон Эшер. Ты разбираешься в оружии?

– Конечно. Я же охотница Митары. Я давно заметила, что у тебя очень качественное оружие. Слишком хорошее для нежити, – тут Кайлани улыбнулась. – Такие мечи куются только в Лоуласе, и делают их всего два клана оружейников, Смолет и Маколл. Я думаю, что твои меч и чекан парные, из одного набора, и делал их мастер из дома Смолет.

– Точно, – Эндре был удивлен. – Откуда знаешь?

– Нетрудно догадаться с первого взгляда. У оружейного дома Маколлов в гравировках на голоменях клинков обязательно встречаются переплетенные змеи – древний герб королей Лоуласа. И поперечина у них прямая. А у твоего бастарда дужки гарды изогнуты вперед, у самой пятки клинка черненый косой крест, и этот же крест есть на накладках, что на древке клевца. Оружейник дома Смолетов делал, даже не сомневаюсь.

– Знаешь, я, кажется, начинаю в тебя влюбляться. А Варнак твой чем предпочитает пускать кровь?

– У него вендаландский бастард. И он им владеет так, что тебе и не снилось.

– О, охотно верю. Кстати, а почему ты со скитумами ходишь?

– Потому что я по крови сидка. И я люблю оружие моего народа.

– Не сомневаюсь, что ты ими прекрасно владеешь, – со всей серьезностью сказал Эндре. – Как и боевой магией. Ты славно поджаривала этих уродов прошлой ночью. С моим оружием выяснили, а что о кольчуге скажешь?

– Она эрайской работы, как и мои кинжалы. Сиды ковали. Это не чистая сталь, а специальный сплав, в который добавляют особые минералы – их добывают только в шахтах Эрая. Кольца мелкие, склепаны из шестигранной проволоки холодного волочения. Таких в имперских землях не делают. У кревелогских кольчуг звенья крупные и плоские, как монеты с дыркой посредине. Твоя кольчуга стоит не меньше пятидесяти стрейсов, если хочешь знать. Если захочешь ее продать, я у тебя куплю.

– Ты так богата?

– Ну, ты же уступишь мне свою кольчугу подешевле, верно?

Эндре только развел руками, а Кайлани, ошарашив его своими познаниями в оружейном деле, опять ушла в себя. Эндре точил клинок, а девушка сидела, подперев голову кулаками, и смотрела на огонь.

– Давай поговорим, – наконец предложил Эндре, смазав клинок и убрав его в ножны.

– Не хочу.

– Так и будем сидеть и таращиться друг на друга? Я вижу, что тебе надо выговориться.

– Мои мысли тебя не касаются.

– И вообще, ты могла бы быть со мной полюбезнее. Я, как-никак, жизнь тебе спас.

– Может, мне еще с тобой любовью заняться? Прямо тут, в этих развалинах?

– Ну, это было бы неплохо. Во всяком случае, нас бы не так сильно мучил холод.

– Мне не холодно.

– Знаешь, я сейчас во сне впервые увидел Мглу. Раньше я только представлял его облик. Он, оказывается, мой брат-близнец. Он защищал меня от Темного.

– Дрался с ним, что ли?

– Нет. Говорил о каких-то пророчествах и о том, что не позволит забрать меня.

– Темный хотел забрать тебя?

– Да. Он говорил, что мое место рядом с ним. А двойник сказал, что этому не бывать.

– Вот как? – Кайлани пристально посмотрела на рыцаря. – Интересно.

– Наконец-то я хоть чем-то тебя заинтересовал.

– Я не то хотела сказать. Видимо, ты очень нужен этим Всадникам. А двойник, о котором ты говоришь – он просто твой ангел-хранитель.

– Что-то он не похож на ангела.

– Он падший ангел, – сказала Кайлани. – Он должен был оберегать тебя, чтобы ты мог выполнить в этой жизни свое предназначение. Но ему не удалось предотвратить твою смерть. И он согласился стать с тобой одним целым, чтобы ты мог жить дальше. Именно поэтому ты не превратился в вампира.

– Любопытно. Почему ты раньше мне этого не сказала?

– Я думала, ты сам это знаешь. Это был не сон. Я хорошо помню старую легенду о Всадниках, которую однажды рассказывал наставник Батей. Когда они приходят в мир, то всегда ищут трех воинов, подобных себе.

– Оживших мертвецов?

– Да. Черный эликсир не просто оживляет мертвое. Он связывает тебя с Темным миром, и эту связь нельзя разорвать никакой магией.

– Но я не мертвец!

– Ты был отравлен Черным эликсиром, Эндре. Теперь, когда Всадники пришли на землю, они рано или поздно подчинят тебя своей воле, и ты станешь одним из них. – Тут Кайлани помолчала. – По правде говоря, я должна была бы убить тебя, пока ты спал, но мне почему-то жаль тебя. Может быть, Сигран сможет тебе помочь.

– Сигран?

– Мать-Наставница. Она умеет исцелять.

– Ты только что сказала, что связь с Темным нельзя разорвать магией.

– Это я так думаю. Но Сигран может рассудить по-другому.

– Ты плачешь?

– Я думаю о Варнаке. Он… он ведь тоже восстал из мертвых.

– Как? – Эндре был удивлен. – Его тоже травили тем же ядом?

– Нет. Мать Сигран рассказала мне о его детстве. Варнак родился мертвым, его задушила пуповина, обмотавшаяся вокруг шеи. Повитуха спасла его, но это был знак судьбы. Варнак не должен был жить – и выжил.

– Чепуха какая! Мало ли таких случаев бывает?

– Варнак был отмечен Митарой. Это не простое совпадение.

– И ты думаешь, что я тоже могу быть избранником Митары, так? Именно поэтому ты не перерезала мне горло во сне?

Кайлани не ответила, лишь кивнула. И Эндре внезапно ощутил сильнейшее желание обнять ее, прижать ее голову к своей груди – и утешить.

– Ты чего-то боишься? – спросил он.

– Варнак тоже может попасть под власть Темных. Может, потому он и молчит.

– А я думаю, все не так плохо. Если твой друг Варнак и впрямь такой замечательный охотник, как ты рассказываешь, он поймет, что мы с тобой живы и здоровы.

– С чего ты взял?

– Следы, милая. Сорочий Приют сгорел, но наши следы остались. Снегопада и ветра не было два дня, и Варнак сможет проследить нас от самого Сорочьего Приюта. А это значит, нам надо подождать еще немного. Мы нашли неплохое убежище. Мертвецов поблизости нет, иначе они бы уже зашли к нам на огонек. А в Оплот мы всегда успеем.

– Все верно!

Эндре вздрогнул и обернулся на голос. А миг спустя Кайлани с радостным визгом бросилась на шею высокому мужчине, стоявшему в дверях мельницы.

– Ой, Варнак! – восклицала она. – Наконец-то! Я так боялась, я…

– Все в порядке, Кайлани, – охотник поцеловал девушку, а потом мягко высвободился из ее объятий и шагнул к Эндре. Следом за ним вошли два сида, совсем еще дети.

– Меня схватили Серые, – сказал Варнак. – Ихрам, мерзавец, продал меня с потрохами. Они забрали у меня камень и филактерию. А ты, верно, и есть рыцарь-вампир, верно?

– Рыцарь – да, насчет вампира сомневаюсь, – Эндре встал напротив охотника и принял ту же позу, что и Варнак: руки заложены за поясной ремень, правая нога слегка выставлена вперед. Поза уверенного в своих силах воина, ведущего переговоры с возможным врагом. – Меня зовут Эндре Детцен.

– Я знаю, Кайлани назвала мне твое имя. И я на самом деле чувствую, что с тобой что-то не так.

– Это хорошо или плохо?

– Не знаю. Пока я знаю только одно – ты помог Кайлани, которая мне очень дорога. И за это я не убью тебя.

– Убьешь? Я тоже умею убивать, Варнак, – ответил Эндре. – Если хочешь, докажу.

– Я не против, – Варнак сверкнул глазами. – Но твоя смерть не принесет нам пользы. Пока не принесет. Твою судьбу решат Наставники.

– Свою судьбу я буду решать сам, воин, – Эндре почувствовал злость. – Если ты с этим не согласен – меч из ножен долой!

– Нет! – внезапно крикнула Кайлани. – Еще не хватало, чтобы вы дрались тут из-за меня.

Эндре усмехнулся. Варнак был серьезен. В его серых глазах затаились огоньки гнева, но охотник, овладев собой, не дал гневу вырваться.

– Дай мне Духов Камень, Кайлани, – сказал он. Девушка взяла сумку, достала кристалл и протянула охотнику.

– Оставайтесь тут, – велел Варнак сидам и вышел. Эндре посмотрел на Кайлани, но ее глаза были пусты.

– Кажется, ты создал любовный треугольник, братец, – раздался в сознании голос Мглы. – И я чувствую, что у тебя есть шансы на взаимность.

***

Артон обожал такие мгновения. Те мгновения, в которые он особенно остро чувствовал, что его воле подвластны тысячи людей.

Молодой император стоял на краю нависшего над дорогой невысокого обрыва и смотрел, как мимо него проходят войска. Первой мимо своего императора прошли союзники – шесть сотен конников, присланных хаутами, племенным союзом, который покорил когда-то его дед. Лица конных хаутов и наконечники их длинных копий были вымазаны алой краской, символизирующей кровь врагов, а медные и бронзовые колокольчики, которыми обшивались края кожаных попон их коней, звенели дружно и весело. Хауты пронеслись мимо Артона с боевыми кличами, и далее на дороге появились сотни легиона «Вестриаль» – одного из самых прославленных в имперской армии. Проходя мимо императора, воины по знаку сотников разом ударили рукоятями мечей в свои большие овальные щиты, и гром, подобный грохоту камнепада в горах, пронесся над дорогой. Император поднял руку, приветствуя своих воинов.

– Veria valla! – древний боевой клич вестрийцев прозвучал над долиной грозно и протяжно.

– Valla vorem! – крикнул в ответ император.

Накануне вечером Артон, Марий Ателла, назначенный десницей императора в этом походе, командир легиона «Вестриаль» Аврий Лулла и старшие офицеры обсуждали в императорском шатре последние детали начавшейся кампании. Пока конечной целью был Йорхолм – столица провинции, где Артон намеревался устроить свою ставку. Ярл Альдрик уже оповещен и ждет гостей. Письмо от ярла гонец из Йорхолма доставил как раз накануне совета – Альдрик готов предоставить все необходимое для императорской армии и со своим войском присоединиться к ней. «Буду горд и счастлив внести свою лепту в великий поход по окончательному искоренению мерзкого язычества, – писал ярл, – и, как верный слуга его величества, готов споспешествовать ему в этом походе всеми силами и помыслами своими». Приглашенный на совет Эдан Гариан, выслушав письмо ярла, лишь сказал:

– Все будет именно так, как мы предрекали, государь. С языческой скверной в наших землях будет покончено раз и навсегда.

План, предложенный Ателлой, был вполне логичен – император остановится в Йорхолме, во дворце ярла, при нем останется легион «Вестриаль» и гвардия для охраны. Вспомогательные части, солдаты ярла, алманские стрелки и конница, будут охранять Серых братьев, обеспечивая их безопасность. При необходимости император со всеми силами сможет быстро выдвинуться к Вечным горам – месту, о котором все время говорил брат Гариан.

– Главное капище язычников расположено на вершине Ледяного Клыка, и ведет туда одна-единственная дорога, – сказал Гариан. – Безумные язычники ждут часа, указанного в их нечестивых свитках. И этот час все ближе. Как только весть о приходе императорской армии разнесется по всему Йору, они попытаются тайно проникнуть в него, чтобы пробудить против нас не только свои мертвые рати, но и силы адских стихий. Мы к этому готовы, пусть его величество не беспокоится. С помощью Господа мы посрамим врага. Судьба язычников решена, и поход будет недолгим.