Текст книги "Рунная птица Джейр (СИ)"

Автор книги: Андрей Астахов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 26 страниц)

Серый сидел за столом спиной к Варнаку и читал какой-то пергамент при свете коптилки. Охотник схватил его под подбородок и взмахом ножа рассек горло, а потом шагнул к Ихраму, который, проснувшись, непонимающе таращился на Варнака мутными от вина и ужаса глазами.

– Где Этардан? – шепнул Варнак, уперев острие ножа в кадык контрабандиста.

– Я… он сошел в Пойханде. Не убивай!

– Где мои вещи?

– Серый все забрал с собой. Варнак, пощады! Я не хотел, меня заставили….

– Значит, я опоздал. Спокойной ночи, Ихрам, – Варнак всадил нож в горло капитана и повернул лезвие в ране. Отшвырнув хрипящего Ихрама, взял с лавки доспешную куртку из акульей кожи и абордажную саблю контрабандиста, а со стойки с оружием прихватил полуторный имперский меч в ножнах. После вышел из залитой кровью каюты на палубу.

– Эй, сиды! – крикнул он в трюм. – Можно выходить. Держите руку!

Он вытянул из трюма сначала Эрин, а потом и ее брата. Они смотрели на него, как на героя легенд.

– Получилось! – пискнула Эрин и бросилась Варнаку на шею. – Ой, у тебя кровь на лице!

– Не моя, – Варнак повернулся к Браску. – Сейчас я подниму команду и скажу, что у нас новый капитан. Возьми эту саблю, и если кто вздумает спорить с тобой или хвататься за оружие, руби без колебаний. Хотя не думаю, что люди Ихрама будут сопротивляться. Без капитана они те же овцы. Все понял?

– Конечно, господин, – Браск взял саблю.

Все было проще, чем я ожидал, подумал Варнак, берясь за веревку, привязанную к языку рынды. Свободу он себе вернул. Но филактерия осталась у Этардана.

А это значит, что впервые в жизни он потерпел поражение.

Глава 4

Ночью мороз немного спал и пошел сильный снег. Снегопад к утру прекратился, но Ярре подумал, что сами боги благоволят им – теперь, если кто-то вздумает преследовать их, следов не отыщет. На рассвете, перекусив поджаренной на углях колбасой, они поехали на взятых в ночном бою лошадях дальше. Вельфгрид бежал впереди, указывая путь, а Ярре все время держался рядом с княжной, наблюдая за ней.

Янка ехала молча. Ярре несколько раз пытался заговорить с ней, но девушка не отвечала. Это не нравилось Ярре, но он стал лезть княжне в душу. В конце концов, пережитое девушкой потрясение слишком велико. Как бы он сам себя вел, если бы на его глазах убили родного брата и вырезали бы всю семью, а потом и за ним бы гнались? Уже хорошо, что девчонка умом не тронулась и не расхворалась на нет. Держится молодцом. Сильная девчонка.

И красивая.

Глядя на княжну, Ярре внезапно вспомнил про Йорен. Наверное, потому что эта девочка и Йорен чем-то похожи – у обеих тяжелые светлые волосы с золотистым блеском, большие широко расставленные глаза, только у Йорен они голубые, а у княжны – зеленовато-карие. Или просто все красивые девушки напоминают ему о первой любви? Когда-то Йорен казалась ему настоящей красавицей, самой прекрасной и желанной девушкой на свете. Как она там? Дух леса обещал ему, что Йорен получит лекарство и обязательно выздоровеет. Значит, все должно быть хорошо. Жаль, что им не суждено больше встретиться. Для всей деревни Ольме он умер. А хотелось бы хоть одним глазом глянуть, как Йорен поправляется…

– О чем ты думаешь? – внезапно спросила княжна.

– Я? – Ярре вздрогнул. – Так, о прошлом,

– Я тоже. Что-то мне опять плакать хочется.

– Так поплачь. Станет легче.

– Не буду.

Еще некоторое время они ехали в молчании за Вельфгридом, который время от времени появлялся впереди, будто приглашая ехать по его следам. Лес казался бесконечным, а мороз, который ночью немного спал, опять начал крепчать.

– Ты не замерзла? – спросил Ярре.

Княжна покачала головой. Ярре пожал плечами, взялся за флягу. Она была еще наполовину полна.

– Хочешь глотнуть? – спросил он.

– Нет, – княжна даже не посмотрела на него.

– А я выпью. Что-то меня знобит.

– Куда мы едем?

– Не знаю. За Вельфгридом.

– А потом?

– Наверное, нам надо найти людей. Какую-нибудь деревню, чтобы…

– Нам нельзя показывать в деревнях, – сказала княжна. – Меня ищут, я знаю.

– Послушай, я, конечно, понимаю, что ты пережила очень тяжелую ночь, но мне кажется, что не все так плохо. Мир не без добрых людей, кто-нибудь обязательно нам поможет.

– Ты просто хочешь избавиться от меня.

– Что ты! – Ярре смутился. – Даже в мыслях такого не было.

– Если дядя послал убийц в усадьбу, он будет искать меня везде, я знаю.

– Извини, конечно, но почему твой дядя так поступил? У меня все это в голове не укладывается. Подослать убийц к брату, убивать племянников…

– Не знаю. Папа с дядей Иганом не ладили. Папа вообще не любил о нем говорить. А несколько дней назад папа ездил в Златоград и вернулся оттуда очень мрачный. Там сейчас нового герцога выбирают. Наверное, дядя Иган решил, что, убив всех нас, он получит герцогский престол.

– Жуть какая! Кто же посадит братоубийцу на герцогский престол?

– Правда выплывает не сразу, а потом уже будет поздно.

– Верно, понимаю, – Ярре вздохнул. – Знаешь, а ты ведь так и не назвала мне своего имени. Как мне тебя величать? Или просто звать «ваша светлость»?

– Какая я теперь светлость! Янкой зови.

– Смею ли?

– Ты мне жизнь спас. Так что зови, как хочешь. Где ты так из лука научился стрелять?

– В армии, – Ярре почувствовал гордость. – Я ведь императорским лучником был. Кое-чему там меня научили.

– Лихо ты этих наемников перестрелял. А ведь их девять человек было.

– Так мне Вельфгрид помог. Я бы без него не справился.

– Все равно удивительно. По виду ты простой крестьянин, а лук у тебя очень дорогой. Я в оружии разбираюсь, уж поверь. Такой лук целого состояния стоит. Клееный, из отличного мореного кедра, с серебряными модянами, и у модян защелки. Стрелы у тебя со стальными наконечниками и пером сокола оперены, за каждую такую стрелу оружейник меньше имперталя не попросит. И волк этот… Ты, наверное, колдун?

– Да какой я колдун! – Ярре почувствовал злость. – Скажешь тоже! Стал бы колдун тебя спасать, как же!

– И едешь ты в какой-то Оплот, хотя не знаешь дороги, – продолжала княжна, – волк тебя ведет туда. Я вот в этих краях всю жизнь прожила, а ни про какой Оплот и не слыхивала. Так кто же ты, Ярре?

– Нет, ну вот втемяшила себе в башку! – рассердился юноша. – Сказано ж тебе было, я просто Ярре. Никакой я не колдун. Хочешь, всеми богами в этом поклянусь?

– Не надо. Я тебе верю, пока.

– Пока?

– Мне все равно бежать некуда. Так что я в твоей власти. Захочешь – убьешь, захочешь – спасешь. На все воля божья.

– Не нравятся мне твои речи, девица! – нахмурился Ярре. – За кого ты меня принимаешь? За разбойника? Так ошибаешься, верно говорю. Не хочу я тебе зло причинять и не причиню, уж будь спокойна. Довезу тебя до добрых людей, а дальше своей дорогой поеду. У меня свои дела есть.

– Понимаю. Бросишь меня?

– Почему сразу «бросишь»? Нет, не брошу, – Ярре помолчал. – Успокойся, я тебя без защиты не оставлю.

Некоторое время они ехали молча. Янка даже не смотрела на спутника, а Ярре не решался с ней заговорить. А лес казался нескончаемым.

– А если я попрошу тебя быть моим гриднем? – вдруг спросила княжна.

– Гриднем? Рыцарем то есть? – Ярре не ожидал такого поворота разговора. – Меня?

– Ну да. – Янка подняла на парня глаза. – Я хоть и не княжна больше, но своего гридня хотела бы иметь.

– Это кто сказал, что ты не княжна? Княжна по праву рождения. Любой подтвердит твои права, как боги есть подтвердит.

– Вот и я об этом подумала. Не прятаться надо от убийц, а ехать сразу в Златоград. Там у отца много друзей, они меня в лицо знают. И я бы рассказала, что случилось в нашей усадьбе – пусть дядюшка послушает, а заодно и выборщики с ним. А ты бы подтвердил мои слова.

– А знаешь, хорошая мысль, – Ярре подумал, что девчонка дело говорит, хоть и испугали его немного такие дерзкие слова. – Конечно, подтвержу. Да и кони эти с герцогским тавром.

– Давай спешимся, – неожиданно предложила Янка.

Ярре, не понимая, что она задумала, соскочил с седла, помог девушке сойти на землю.

– Дай мне свой нож, – велела княжна. – И опустись на одно колено.

Ярре подчинился. Янка, положив кинжал лезвием на правое плечо юноши, торжественно провозгласила:

– Я, Янина Трогорская, дочь и наследница князя Рорека Трогорского, госпожа Трогоры, Зимодола и Путны, благодарю тебя за спасение, Ярре Кристерссон из Ольме, и в знак милости моей назначаю тебя своим личным гриднем. Обещаю тебе покровительство и щедрую награду за твои подвиги и труды на благо моего дома, дома Трогорских, а взамен требую от тебя верности и отваги, уважения и повиновения. Готов ли ты принести присягу, Ярре Кристерссон?

– Готов, – ответил несколько ошеломленный Ярре.

– Тогда повторяй за мной слово в слово: «Я, кого люди величают Ярре Кристерссоном из Ольме, получаю титул рыцаря из рук госпожи моей, княжны Янины Трогорской, со всеми правами и привилегиями, положенными мне по новому званию моему, и взамен клянусь госпоже моей служить ей преданно и верно, защищать ее и заботиться о ней, следовать за ней и держать ее руку, покуда сама госпожа или смерть моя не разрешат меня от сего обета. Клянусь в том перед ликом Божьим и перед людьми, как заведено предками и обычаем нашим. Аминь».

Ярре повторил. Янина убрала кинжал.

– Встань, мой рыцарь, – сказала она, протянув ему обе руки. – И я клянусь тебе в том, что не предам тебя и не изгоню с глаз своих, не подвергну немилости из-за минутной прихоти или чужого наговора. За моим столом и в моем доме всегда будет почетное место для тебя. Жалую тебе за свое спасение, рыцарь Ярре, поместье Аврог со всеми угодьями, землями и крестьянами, в пожизненное пользование.

– Поместье? – Ярре с трудом сдерживал смех. – Достоин ли я?

– Более, чем кто-нибудь другой. – Тут Янка наклонилась и быстро коснулась губами губ Ярре. – Это в знак моей милости. А теперь едем дальше.

***

За высокими, в рост человека сугробами, открылся угадываемый под снегом тракт. Он рассекал чащу с запада на восток и уходил за холмы, к самому горизонту. И было очевидно, что с ночи по тракту никто не проезжал – на свежем снегу были лишь лисьи, заячьи и оленьи следы.

– Весь день мы ехали на полдень, значит, Златоград должен быть на восход от нас, – сказала Янка. – Так что мне в ту сторону.

– Мне? – не понял Ярре.

– Не хочу тебя неволить, хоть ты и присягал мне. Тебе в Оплот надо.

– Странная ты какая-то, – хмыкнул Ярре. – Неужто думаешь, я тебя брошу? («Знает ведь, чертова девка, что не сделаю я так никогда, а все равно болтает языком!») Нет, если так повернулось, доставлю я тебя до места.

Слова юноши явно не понравились Вельфгриду – волк зарычал, оскалив клыки. Янка улыбнулась.

– А волк твой против, – сказала она. – Ругаться с ним будешь?

– И буду. Ночь скоро, а я тебя брошу? Нет уж. Тут наверняка недалеко жилье какое-нибудь есть. Уж если гонишь меня, так дай хотя бы до людей довести.

Вельфгрид перестал рычать, замахал хвостом совсем по-собачьи. Янка, наклонившись в седле, благодарно потрепала волка по загривку.

– И что бы я делала без таких защитников? – сказала она. – Куда поедем, на восход или на закат?

– Ты же сказала, в Златоград в ту сторону надо ехать, – Ярре показал на восток. – Туда и поедем.

Они проехали еще версты три или чуть больше. Дорога уже была не просто различима: снег на ней был грязный, изрытый, утоптанный и унавоженный скотом. Кругом валялись клочья сена, какие-то тряпки. Видимо, совсем недавно по ней проходило много народу, пешего и конного, да еще с повозками, судя по глубокой колее от колес в снегу. Потом Ярре увидел торчащий из сугроба дорожный указатель. Янка не ошиблась – одна из деревянных стрелок на столбе указывала на Златоград и сообщала, что до столицы Кревелога день пути одвуконь. Две другие стрелки показывали на Банов и Боденталь.

– Боденталь совсем рядом, – сказал Ярре, прочитав надписи. – До темноты доберемся.

Янка ничего не сказала, только согласно кивнула. Вельфгрид побежал вперед, принюхиваясь к следам на дороге. Ярре почувствовал прилив сил – очень скоро этот тяжелый день закончится, и этот вечер они проведут под теплой кровлей, где будут огонь очага, горячая похлебка из говядины с луком и бобами и постель, в которой можно будет всласть отоспаться после почти недели, проведенной в дороге. Деньги у него есть и на себя и на княжну, в кошельках убитых разбойников оказалось немало серебра. А там…

Он услышал встревоженное рычание Вельфгрида. Волк стоял, расставив лапы, посередине дороги и щерил клыки, глядя куда-то в чащу. Ярре скинул лук с плеча, наложил стрелу и присмотрелся в заснеженные деревья на краю дороги. Тихо. Никого. Ни единого движения. А Вельфгрид продолжал рычать.

– Ты что, волк? – спросил Ярре. – Кого почуял?

– Он испуган, – сказала Янка.

Вельфгрид зарычал еще громче, а потом надрывно и яростно залаял, поджав хвост и не спуская глаз с чего-то, что Ярре и Янка видеть не могли, а он видел. Ярре вскинул лук, но тут в морозную тишину дня вошел новый звук – отчетливый и не очень далекий удар колокола. Доказательство того, что человеческое жилье находится совсем недалеко от них.

А самое странное, что Вельфгрид сразу перестал рычать и успокоился. Но Ярре это уже не занимало. Княжна поехала впереди, а он за ней, благодаря богов за то, что его мечты провести ночь по-человечески, кажется, начинают сбываться.

***

Боденталь показался, едва они проехали второй поворот дороги – большая деревня, которую тракт рассекал пополам. Ярре, тем не менее, лук не убирал, а все потому, что Вельфгрид вел себя странно. Опять время от времени рычал, принюхиваясь, лаял по сторонам. Призраки ему, что ли, чудятся?

А потом Ярре понял, что волк тревожится неспроста. Деревня казалась вымершей. Добротные срубные дома, окруженные полузасыпанными снегом заборами, выглядели так, будто их бросили в спешке – у некоторых даже двери не были закрыты. На утоптанном снегу у домов были разбросаны самые разные вещи: посуда, предметы одежды, ложки, детские игрушки. И нигде ни одной живой души. Ни людей, ни животных. Волосы на голове Ярре начали шевелиться.

– Проклятье, мор у них что ли? – пробормотал он.

– А где люди? – спросила Янка, глядя по сторонам. – Никого не вижу.

– Клянусь Хадрив, мне это не нравится, – сказал Ярре, спешился и протянул поводья своего коня княжне. – Жди здесь, я пойду вперед, посмотрю. Вельфгрид, охранять!

– Я с тобой, – запротестовала княжна.

– Нет! Надо выяснить, что тут происходит. Если услышишь мой крик – давай коню шпоры и несись отсюда во все лопатки!

– Ну, уж нет! – рассердилась Янка. – И хватит мной командовать! Раскомандовался.

– Что-то тут не так. Не нравится мне все это.

Громкий близкий удар колокола заставил их вздрогнуть. Ярре поискал глазами – колокольня, высокая срубная башенка, возвышалась справа от них, в дальнем конце деревни.

– Там кто-то есть, – уверенно сказала княжна. – Кто-то ведь звонит в колокол?

– Ага, звонит. Злых духов отгоняет, – ответил Ярре и зашагал по снегу вперед, к колокольне.

Церковь, поставленная на возвышенности в самом центре села, чем-то напомнила ему те храмы, что строили у него на родине – тоже срубленная из бревен, с деревянными панно у входа, на которых были вырезаны сцены из Писания. На крыше были вороны – они не боялись Ярре. Ярре зачерпнул пригоршнью воды из священного колодца у входа, напился, провел влажной ладонью по лицу и шагнул в двери.

В церкви пахло горячим воском, миррой и еще чем-то приятным – и горели свечи. Они горели повсюду: у подножий статуй Творцов мира, у алтаря Всемогущего, в медных шандалах вдоль стен. Горящие свечи образовывали на полу церкви круг, в котором стоял на коленях человек в темной хламиде.

– «Молится», – подумал Ярре и сделал робкий шаг к свечевому кругу. Человек лишь слегка повел головой, но позы своей не изменил.

– Слава Милосердному! – сказал Ярре.

– И мир тем, кто почитает Его, – ответил человек и посмотрел на Ярре. Он был стар, лыс, с окладистой бородой и кустистыми седыми бровями. И глаза его полны страха, подумал Ярре. – Кто ты, отрок?

– Ярре. А ты ведь местный жрец, верно?

– Истинно так. Я отец Коллум, настоятель этого храма. А вот тебе тут не место. Уходи, пока не поздно.

– Ты выгоняешь меня из церкви?

– Нет. Из деревни. У нас беда. Большая беда.

– Я вижу. Почему люди ушли отсюда?

– Потому что в Бодентале больше нет места живым.

– Я не понимаю тебя, владыка.

– Ты не кревелогич, – внезапно сказал жрец. – Северянин. Крепка ли твоя вера, сынок?

– Достаточно крепка, чтобы выслушать тебя.

– Тогда иди за мной.

Жрец повел Ярре в боковой придел, а оттуда в холодные сени, и они вышли на сельское кладбище, обнесенное оградой из природных камней, скрепленных раствором. Ярре вздрогнул – могилы были раскрыты. Почти все. Повсюду были кучи земли, обломки сгнивших гробов, клочья истлевших погребальных покровов. Тошнотворный запах разложения наполнял двор, и даже окрепший к закату ветер не мог унести его до конца .

– Они восстали, – говорил отец Коллум. – Этой ночью, в полночь. Выбрались из могил и начали бродить по Боденталю, стучась в двери и окна домов, в которых когда-то жили. Я видел их, некоторых даже смог узнать.

– Они убили живых?

– Нет, хвала Всевышнему. Но они принесли с собой великий ужас. Утром, едва рассвело, люди покинули Боденталь. Все до единого. Теперь это село мертво.

– Разве такое возможно? – Ярре поежился и не только потому, что на дворе было холодно.

– В Писании сказано: «Черный рог Эзерхорн пробудит ушедших, и станут они владыками земли перед концом времен». Ныне слово Писания сбывается.

– Но я не видел никаких мертвецов, когда ехал сюда!

– Свет дня загнал их в убежища. Они прячутся в пустых домах или под снегом. С закатом все повторится.

– Под снегом…, – пробормотал Ярре: он вспомнил, как Вельфгрид остервенело лаял на дороге. Волк чувствовал нежить, которую не мог видеть. – Почему же ты не ушел?

– Мое место в этом храме. Я не могу дать осквернить его. Свечи должны гореть. А ты уезжай. Уезжай, пока не стемнело. Пока они не вернулись.

– Я не успею до темноты добраться в Златоград.

Коллум хотел ответить, но тут на пороге храма появились Янка и Вельфгрид. Волку не понравился старый священник, и он зарычал.

– Так, – сказал Коллум. – Сначала восставшие из мертвых, а теперь дьявольский зверь в храме Божьем.

– Вельфгрид не тронет тебя, – заверил Ярре. – И никакой он не дьявольский. Он мне жизнь спас, и этой деве тоже.

– Ныне все смешалось в мире, как и должно быть, – Коллум вздохнул. – Теперь я понимаю. Я сразу почувствовал исходящий от тебя дух северного язычества. Но я был бы плохим слугой Бога, если не позволил бы вам искать приют и убежище в Его доме. Только еды у меня нет.

– У нас есть немного, – заявил Ярре. – Я поделюсь с тобой, если хочешь.

Старый жрец не ответил. Молча принялся менять прогоревшие свечи защитного круга, взяв запасные из ящика у алтаря. Вельфгрид успокоился и, зевнув, лег на пол. И Ярре сразу почувствовал себя в безопасности.

– Я все слышала, – шепнула ему Янка. – Это правда?

– Там за храмом кладбище, и оно все разрыто, – ответил Ярре. – Думаю, нам не стоит никуда ехать, на ночь глядя.

– Что-то мне страшно, – призналась Янка. – Как подумаю, что они будут ходить вокруг храма и выть…

– В приделе есть кровать. Если молодая госпожа устала, она может прилечь и отдохнуть немного, – неожиданно сказал отец Коллум, не поднимая на молодых людей взгляд. – Там холодно, но дров у меня нет.

– Я принесу дрова, – сказал Ярре, но Янка схватила его за рукав.

– Никуда ты не пойдешь! – заявила она.

– Почему?

– Потому что я… не хочу оставаться тут одна.

– Девочка права, – сказал жрец, продолжая возиться со свечами. – Когда придет ночь, вряд ли нам всем удастся поспать. Мы будем молиться, чтобы священные руны на окнах и дверях и этот круг защитили нас от сил преисподней. И спать не придется никому. Очень скоро во всем Кревелоге, а может, и во всей империи никто не сможет спать спокойно.

***

– Мертвецы? – Иган подался на троне вперед, будто плохо расслышал стоявшего перед ним начальника златоградской стражи. – Они говорят – мертвецы?

– Да, ваша светлость.

Иган развел руками и захохотал. Члены Большого совета подхватили этот смех.

– Господь всемогущий! – простонал Иган, обмахиваясь расшитой перчаткой. – Вот вам, милостивые государи, и ответ на вопрос, кем нам приходится править! Толпа суеверного тупого сброда, которая пугается звуков, издаваемых собственной задницей. И где же они видели мертвецов, полковник?

– По их словам, в их деревнях мертвецы поднялись из могил этой ночью и начали ходить по улицам, – начальник стражи помолчал. – Я, конечно, понимаю, ваша светлость, что оно все дико звучит, но вид у этих людей очень испуганный. Их очень много. За Святыми воротами столпился целый табор, умоляют пустить их в город.

– И ты полагаешь, что мы на это согласимся? Пустить толпу немытого мужичья в Златоград? С их нечесаными женами и крикливыми выродками? Да они нам вшей и кровавый понос сюда занесут!

– Однако Господь велит нам проявлять милосердие везде, где есть в том нужда, – заметил Кассиус Абдарко, вставая и опираясь ладонями в стол. – Прояви милосердие, и воспоют о тебе славную песню – так говорит Писание.

Иган почувствовал еще большее раздражение. Сегодняшний день удачным не назовешь, как ни верти. Спал он плохо – всю ночь его мучили кошмары. Снились языки пламени и кровь, которая сочилась из стен и марала его одежду. Утром, едва он проснулся, Болак доложил ему, что ночью в крепости умер цирюльник. Сам умер, скорее всего, со страху, никто его не пытал и пальцем не трогал. Стало ему плохо – и все. А после завтрака сразу Большой совет. Почему нельзя обойтись без этих идиотских советов, на которых каждый кретин пытается показать себя умным и разбирающимся в государственных делах? А теперь монсиньор Абдарко решил поиграть в народного заступника…

– А разве в Писании не сказано: «Воин пускай держит меч, а земледелец идет за своим волом по борозде?», – сказал он не без сарказма. – Место крестьян в полях, и уж никак не в столице. Тем более сейчас, когда припасов и так немного.

– Не следует ссылаться на Писание, чтобы оправдать свою черствость, – ответил инквизитор. – Ваши подданные в беде, и долг герцога позаботиться о них.

– Истинно так, – вздохнул Иган. – Но беженцев слишком много, и нам придется их кормить, монсиньор.

– Церковь возьмет на себя заботу о них, – ответил Абдарко. Раздражение Игана стало еще больше. Инквизитор изображает из себя благодетеля сиволапых, хотя не может не понимать, что герцогу совсем не нравится идея впустить в столицу толпы грязных и голодных мужепесов. В Златограде и без того хватает всякого отребья. Тогда почему Абдарко это делает?

– Надеюсь, монсиньор знает, что делает, – небрежным тоном ответил герцог, поигрывая цепью на своей груди. – Пусть будет так, как сказано. Дозволяю пропустить беженцев в город. Известно ли, откуда пришли эти люди?

– Да, ваша светлость. Почти все они из поветов Фришка и Боденталь, и несколько семей из Банова.

– Банов, Фришка, Боденталь, – сказал Банаш. – Это же земли князя Трогорского. Странно, что все это началось после смерти князя и его семьи.

– Истинно так, твоя милость, – согласился начальник стражи. – Сами беглецы говорят, что они из Трогоры.

Иган вздрогнул. Волос и лица будто горячий ветерок коснулся. Из Трогоры. Если все, что говорят сиволапые, правда, в Трогоре мертвецы восстали из могил. Не лежится им там спокойно. Но если так, то и Рорек…

– Надо проверить эти слухи, – заметил он, повысив голос. – Пусть ваши люди этим займутся, монсиньор Абдарко.

– Что с вами? – раздался у уха герцога встревоженный шепот Болака. – Вам нехорошо?

– С чего ты взял? – шепнул в ответ Иган.

– Вы так побледнели…

– Разумеется, мои охотники отправятся в Трогору и на месте разберутся, что происходит, – ответил инквизитор. – Таков наш долг, и мы им никогда не пренебрегаем. Обстоятельства случившегося нас тревожат даже более, чем вас, светскую власть. Его светлость может быть спокоен – мы тщательно расследуем все обстоятельства этого странного дела.

– Да уж, сделайте одолжение, – Иган оглядел зал Совета, сидящих за большим овальным столом первых сановников герцогства. Боги, ну и рожи! Граф Тамич похож на старого раскормленного бульдога. У барона Сизы шея тонкая, как у черепахи. А князь Милош Борский – он-то что делает в совете? Ему восемьдесят два года, и старческое слабоумие давно превратило его мозги в навоз. Надо избавляться от таких советников. Разогнать половину Совета, посадить толковых людей, которые действительно могут принести пользу. – А сейчас я своей властью объявляю Совет оконченным. Ступайте, добрые господа. Все, кроме монсиньора Абдарко.

Сановники разошлись быстро. Инквизитор продолжал сидеть в своем кресле, немного небрежно откинувшись на спинку. Иган встал с трона, подошел ближе.

– Почему Трогора? – спросил он негромко.

– Я знаю не больше твоего, Иган. Но заметил, что тебя эта новость не порадовала.

– Клянусь божьими чарами! Чему же радоваться, Кассиус? Тому, что мертвецы разгуливают по моим землям?

– Договаривай – мой брат разгуливает, не так ли?

– Два брата. Эндре вы так и не нашли, или я не прав?

– Его ищут, – Абдарко встал и пристально посмотрел в лицо герцогу. – И найдут. Мы всегда находим того, кого ищем.

– Ла-ла-ла-ла! – Иган презрительно хмыкнул. – Кассиус, оставь свои высокопарные речи. Мы тут одни, и мне ты можешь не врать. Вы упустили Эндре. И мне почему-то кажется, что он мог отправиться в Трогору. Я знаю, что Рорек и его семья мертвы, но кто-то убил Рескула и его людей – их трупы нашли в лесу недалеко от Лесной усадьбы. Кто?

– Эндре, надо полагать.

– Моих людей убил лучник. Раны на телах от стрел и… – тут Иган снова побледнел, – и волчьих зубов.

– Один Господь знает, что случилось с ними. Но они мертвы, и будут молчать. И это значит, что у тебя одной головной болью стало меньше.

– Нет, святой отец. А знаешь, почему? Святое Серое братство, – тут Иган ткнул инквизитора пальцем в грудь, – последнее время не совсем честно играет. Вы ведь знали о том, что Эндре жив. Знали, или нет?

– Нет.

– Хорошо, пусть так. Но поставим вопрос по-другому – ведь он не просто так появился в Златограде именно в тот момент, когда решался вопрос о передаче престола?

– Понимаю, что ты хочешь сказать, – Абдарко хмыкнул. – Ты думаешь, что это мы нашли Эндре в Глаббенберге, тайно сговорились с ним и пригласили сюда, чтобы он занял престол Маларда. Чушь. Эндре умер шесть лет назад. Об этом знает весь Кревелог, и человека, называющего себя Эндре, вся знать восприняла бы или как самозванца, или как упыря. И ты полагаешь, князь Свирский, что Серое Братство поставило бы себя в смешное положение, поддержав такого кандидата в герцоги?

– Но Борзак…

– Брат Борзак мертв. И Братство будет мстить за его смерть. Так что у нас с тобой один общий враг, Иган. Успокой свое больное воображение и не пытайся судить о том, чего не знаешь.

– Ты дерзишь мне, Кассиус.

– А ты говоришь нелепости, твоя светлость, – инквизитор сжал запястье молодого герцога. –Мы знаем, что мы делаем. И мы на твоей стороне, Иган. Ты должен радоваться этому. Тот, кого поддерживает Серое Братство, преодолеет любые испытания.

– Испытания?

– Для Кревелога и всей империи настали трудные времена, Иган. Но Братство знает, что делает. У нас великая цель, и мы достигнем ее. Не стоит в нас сомневаться.

– Значит ли это, что своей цели вы будете добиваться втайне от меня?

– Это наше право, дарованное нам Богом и законами империи. Мы уважаем светскую власть, герцог, но и власть должна платить нам тем же. И доверять нам. Для пользы дела. Высшие силы не любят тех, кто недоверчив и излишне любопытен. Ты уже вспоминал сегодня слова из Писания. Так и мне позволь напомнить тебе притчу о жене купца. Помнишь ли ее?

– Смутно.

– Жил-был в одном городе богатый и преуспевающий купец. И была у него молодая жена, больше всего на свете любившая роскошь и праздность, – начал инквизитор, – и время свое она проводила с такими же богатыми и праздными женами в забавах и увеселениях, пока муж ее добывал состояние трудами своими. И вот однажды жена спросила мужа: «Скажи мне, муж мой, откуда ты берешь столько денег, что хватает их на все – и на дом наш, и на слуг, и на вкусную пищу, и на наряды для меня?» На то отвечал купец: «Надо ли тебе знать это, женщина? Пользуйся тем, что есть у тебя и благодари Бога за милости его». Но женщина была любопытна и настойчива, и однажды купец, уставший от ее расспросов, сказал ей: «Хорошо, есть у меня секрет, который открыл мне сам Бог. Всякий раз, когда прихожу я утром в свой магазин, я говорю: «Помоги мне, Боже мой, продать сегодня товара на один золотой, и не больше!» Молитва эта чудодейственная – Бог, видя мою скромность, помогает мне, и каждый день я продаю товара не на один, а на десять золотых». Жена запомнила слова мужа и рассказала о них своим подругам, а те передали их своим мужьям. Так все купцы в городе узнали волшебные слова успеха, и удачливый купец очень скоро обеднел, и дело его пошло прахом. – Инквизитор помолчал. – Сия притча учит нас, что любопытство большой грех. Человеку пристало пользоваться дарами Божьими и не интересоваться, откуда они.

Иган понял. В словах главы Капитула была угроза. Кассиус Абдарко намекнул ему, великому герцогу Кревелога, что Серое Братство обладает куда большей властью, чем его собственная. И задавать Братству ненужные вопросы опасно. Очень опасно.

– Я вспомнил эту притчу, – сказал он, поднеся к лицу надушенный платок. – Прекрасная, мудрая история. Но мы говорили о моем брате… или братьях.

– Князь Рорек мертв, – ответил инквизитор. – Пусть его призрак не беспокоит тебя. Что же до Эндре, мои люди найдут его. Братство не потерпит, чтобы наши враги ходили по земле – живые или мертвые, неважно. Умерший должен покоиться в своей могиле. Упокоится и принц Эндре. Даже не сомневайся.

– Я всего лишь хочу, чтобы вы держали меня в курсе событий.

– Конечно, ваша светлость. И еще хотел бы сказать тебе…

– Что именно?

– Наверное, великому герцогу Кревелога негоже далее оставаться холостым. Тебе пора найти герцогиню. Не любовницу, а герцогиню. Дамзель Соня прелестна, не спорю, но она всего лишь танцовщица, – тут инквизитор сухо улыбнулся. – Подумай над этим, ваша светлость.

– В твоих словах есть здравое зерно, Кассиус, – ответил Иган, с трудом пересиливая гнев. – На досуге я поразмышляю над ними.

– Это было бы чудесно. Мы сообщим о результатах расследования, – Абдарко поклонился и, не дожидаясь разрешения герцога покинуть зал, вышел в парадные двери.

– Болак! – в ярости крикнул Иган.

– Ваша светлость? – Камердинер вбежал в зал, подобострастно заглянул в глаза. – Что угодно вашей светлости?