Текст книги "Рунная птица Джейр (СИ)"

Автор книги: Андрей Астахов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 26 страниц)

– Я искал тебя, – прошептал герцог, гладя ее пахнущие зимней свежестью волосы. – Куда ты убежала от меня?

– Домой. Разве ты не знаешь, что всем нам пришло время вернуться в родной дом и жить в нем вечно?

– Это твой дом? – Иган оглядел развалины, груды обгоревших головешек на полу, полузасыпанные снегом, остатки сгоревшей мебели. – Ты здесь жила….живешь?

– Да, Тебе не нравится?

– Ради этой лачуги ты покинула меня?

– Ты не понимаешь, – Соня закрыла глаза и запрокинула голову. – Поцелуй меня.

Ее губы отдавали медью и солью. Но еще никогда Иган не получал такого наслаждения от поцелуя.

– Все эти годы я лишь притворялась, что живу, – сказала Соня. – Я ждала этого мгновения, и вот оно пришло. Я дома, и ты со мной. Однажды мы поселимся здесь навсегда. У нас будет семья, мы будем любить друг друга, и наше счастье будет вечным.

– Соня, я так… люблю тебя! Но это место совсем не подходит ни мне, ни тебе. Герцогу Кревелога и его возлюбленной не пристало жить в этих развалинах.

– Когда-то это был красивый дом, – сказала Соня, не глядя на Игана. – Мой отец был богатым фермером. У нас было восемь коров, овцы, свиньи, кролики. Мама торговала свежим мясом, ветчиной и колбасами на Златоградском рынке. Я была единственной дочкой, и папа с мамой любили и баловали меня. Со скотиной я не возилась – все делали нанятые отцом батраки. Но все изменилось, когда заболела мама. У нее появилась опухоль на шее, и она стала терять силы. Она проболела недолго, всего два месяца. После ее смерти отец забил всю скотину – это была настоящая бойня, весь хлев был залит кровью. Потом отец стал сильно пить и пропадать где-то. Однажды он пришел домой на рассвете, сильно пьяный, и я увидела у него на шее маленькую ранку – такую же, какая была у тебя, помнишь? – Соня провела холодными пальцами по горлу Игана. – Я тогда не знала, что это означает. Прошло несколько недель, и ночью отец пришел ко мне в комнату, скинул одежду и лег рядом со мной. Он велел мне молчать, снял с меня сорочку и начал ласкать. Это было мерзко, но я видела его глаза – в них не было жизни. И мне стало страшно. – Соня помолчала. – Утром он ушел, оставив меня плакать от стыда и боли среди скомканных, запятнанных моей кровью простыней.

– Ты не рассказывала мне этого.

– Просто не хотела, мой принц. Ты так нежно любил меня.

– Ты переспала с собственным отцом?

– Он изнасиловал меня. А еще через несколько дней я поняла, что меняюсь. Мне самой захотелось спать с ним.

– Ты шлюха, – Иган попятился от девушки. – И я после всего…

– Отец открыл мне много тайн, – на губах Сони появилась хищная, недобрая улыбка. – Он не рассказывал, как, при каких обстоятельствах он получил тот укус. Но отец никогда не считал то, что случилось с ним, проклятием. Скорее, благословением. И я убедилась, что он прав. Мы были счастливы, пока не появились охотники Митары. Наверное, мы были неосторожны, охотясь вдвоем. Охотники сожгли дом и убили отца. Мне удалось выжить. Я спряталась в Златограде, а потом меня выследили Серые братья.

– Так ты… вампир?

– Я Соня, – тут она вздохнула и протянула Игану руку. – Коснись меня. Разве ты чувствуешь во мне смерть?

– Не понимаю. Серые братья оставили тебя в живых?

– Да, потому что им нужно было, чтобы мы с тобой встретились, мой принц.

– Ты заразила меня!

– Я хотела, чтобы мы всегда были вместе. Я пела тебе песню про прекрасного принца и танцовщицу потому, что всем сердцем желала быть рядом с тобой. Чтобы ты обладал мной каждую ночь, и мы просыпались в объятиях друг друга. Разве плохо желать счастья себе и любимому?

– Вот теперь мне все ясно, – Иган коснулся своей шеи, того места, где была та самая, так долго незаживающая ранка, которую он принял за порез от бритвы. Страха он больше не испытывал, только ярость и горечь. – Великолепно! Я бы и сам не придумал более коварной интриги. И что теперь, Соня? А я-то, несчастный, думал, что это любовь. Что ты любишь меня. А ты просто исполняла волю этого ублюдка Абдарко. Ты все это время обманывала меня.

– Неправда. Я действительно любила и люблю тебя. Все к лучшему, мой принц. Приходит наше время, – Соня загадочно сверкнула глазами. – Этот мир скоро будет принадлежать тебе и мне, любимый. И тогда ты поймешь, что такое настоящая власть. Я и мир – мы оба будем принадлежать тебе.

– А пока ты принадлежишь нам, Иган! – раздался за спиной герцога глухой голос.

Иган обернулся. Во дворе сгоревшей усадьбы стояли четыре всадника. Один из четырех держал в поводу оседланного коня в полном боевом снаряжении. Иган не сразу понял, кто эти всадники, а потом, догадавшись, опустился на колени.

– «Второй оседлает коня, силу тех, кто не умер, познав», – сказал всадник, заговоривший с ним первым. – Это про тебя, Иган Свирский. Судьбу не обманешь, и ты будешь пятым из шести. Ты заклятая душа, и ты отныне с нами. Добро пожаловать, брат.

– Добро пожаловать, брат, – повторил ближайший к Игану всадник, тот самый, что держал предназначенного Игану коня, и герцог затрепетал – он узнал голос Рорека.

– Как? – вздохнул он. – И ты тоже?

– Это я, – прогудел Рорик в свой шлем.

– Прости меня, – Иган опустился на колени в снег.

– Встань, собрат, – велел старший из всадников. – Встань и садись на коня. Прошлого больше нет. Время близко.

– Я буду ждать тебя с победой, мой принц, – сказала Соня и улыбнулась Игану. – И сама найду тебя.

Черный рог Эзерхорн протяжно прогудел в ночи, и ветер подул над мертвыми полями с новой силой. И пять всадников пронеслись по этим полям как призраки на полночь, в сторону границу с Йором – искать того, кто никак не хотел принять свою судьбу.

Последнего воина королевской крови, познавшего истинную Тьму.

***

Рог Всадников услышали не только мертвые. Далеко в горах на севере Йора донесенный порывами ветра звук Эзерхорна заставил вздрогнуть стоящего перед алтарем Джейр старика в длинной лисьей шубе. Точно очнувшись, старик посмотрел на разложенные на алтаре приношения, на колеблющиеся огоньки светильников, повешенных на цепях вдоль стен, на сияющий в подставке Духов Камень, и вытер со лба обильно выступивший холодный пот.

– Второй сигнал, – сказал женский голос за его спиной.

Наставник Зерре повернулся и посмотрел на жену.

– Да, – вымолвил он. Впервые за много лет Зерре чувствовал себя дряхлым и немощным. – Их пятеро. Остался последний Всадник. Когда он присоединится к ним, они будут здесь.

– И будет Третий Сигнал, – сказала Шаста.

– Нет. Третий Сигнал Эзерхорна будет означать, что кровь Спасителя пролилась на снег вечной зимы. И тогда, пробужденная этим сигналом, сама Смерть придет в наш мир, чтобы окончательно прогнать из него жизнь, – Зерре закашлялся, вытер губы рукой. – Осталось совсем недолго.

– Не говори так, – Шаста подошла к мужу, обняла его. – Очень скоро Кеннег, Алера и Бьеран будут здесь. Все наши братья придут сюда защищать храм. Мы не пустим Зло в святилище.

– Дело не в нас, и не в птице, милая. Спаситель – вот единственный, кто может остановить их. Только ему дана власть оживить птицу. Если Джейр будет оживлена Серыми братьями, зло победит. Будем молить Митару, чтобы она помогла всем нам защитить Спасителя от всадников Тьмы.

– Батей и Сигран справятся, я уверена. Они молодцы.

– Сигран колеблется. Я почувствовал это, когда мы говорили с ними. Она страдает из-за Варнака и Кайлани.

– Я понимаю ее. Что может быть страшнее, чем хоронить детей?

– Эта боль может сделать ее слабой. Мы не вправе ставить под угрозу судьбы мира, поддаваясь чувствам, даже таким святым и понятным.

– Материнская любовь всегда такова, Зерре, а уж в конце времен – особенно.

– Я знаю. Как и женская любовь вообще. И я благодарю Митару, что в эти дни ты со мной. Без тебя я впал бы в отчаяние.

– Знаешь, муж мой, когда я слушаю тебя, то совсем не испытываю страха, – Шаста улыбнулась. – Мы прожили с тобой счастливую жизнь. Я совсем не боюсь смерти. Одного хочу – чтобы и в солнечных долинах Вартхейма я была рядом с тобой и нашими детьми.

– Таким же старым и немощным?

– Нет, ты будешь таким, каким я встретила тебя когда-то. Юным, с золотыми вьющимися кудрями и огненным взглядом. Великим магом и воином.

– Шаста, как я люблю тебя! – Зерре прижал руку жены к своим губам. – Мою девочку с черными косами и сияющими зелеными глазами, нежную и прекрасную, как сон. Я тоже умру счастливым, если так суждено. Но этот мир не должен умереть.

– Он не умрет, – прошептала Шаста. – Птица споет свою песню. Я верю…

Глава 5

Плоские поросшие сосновыми лесами холмы закончились, начался край настоящих гор – высоких, покрытых вечными снегами, подпирающих серое небо. Где-то в этих местах проходила граница с Йором – самой северной провинцией империи.

Дорога, по которой они ехали все последнее время на север, закончилась в Тогфалле – маленькой деревне, расположенной в красивой долине. Варнака здесь знали: хозяин корчмы «Эль и окорок», в которой они остановились на ночлег, встретил охотника вполне по-дружески.

– Рад видеть тебя живым и невредимым, Варнак, – сказал он, наливая гостю превосходное пиво местной варки. – Особливо потому, что едешь ты с юга. До нас уже дошли вести о том, что творится в Кревелоге. Неужто все это правда?

– Правда, Греда, правда, – Варнак сделал глоток пива. – Совершенная правда.

– Что, всем нам теперь каюк? – Трактирщик почесал кончик носа. – Сказать по правде, хочу еще пожить. Младшую мою замуж выдать, ее детишек понянчить. Пивка с друзьями попить под жареную свининку, в шары на свежем воздухе поиграть.

– Трудный вопрос ты мне задаешь, Греда. Поживем – увидим.

– Компания у тебя интересная. Сиды, гляжу – я их лет двадцать уже не встречал. А тот малый вроде как рыцарь.

– Ты лучше нам две комнаты приготовь, – ушел от ответов Варнак. – На одну ночь.

– Комнаты есть. Нынче у меня никто не останавливается, приезжих в Тогфалле нет. Все сделаю. И ужином вас покормлю. Такого ужина вы, ей-бо, давно не едали.

– Это дело, – Варнак усмехнулся. Греда мог ничего не говорить: второй такой таверны как «Эль и окорок» на сто лиг окрест не было. Здесь были лучшие постели, самая вкусная печеная свинина, самое душистое пиво и самые приемлемые цены.

– Грейтесь пока, я жене и дочке скажу, чтобы стол накрыли, – сказал трактирщик. – Угости своего товарища пивом, пусть попробует. А для девушек я хорошее вино в погребе подыщу.

Варнак сделал еще глоток пива и посмотрел на своих спутников, расположившихся в трапезной. Молодые сиды и Кайлани сели на длинную лавку поближе к огромному жарко растопленному камину, грея руки – было видно, что за день они сильно замерзли. А рыцарь устроился в углу, под пучками развешенных для сушки трав, оперевшись спиной о бревенчатую стену и вытянув ноги.

– Эй, сударь, иди сюда! – позвал его Варнак.

Эндре был удивлен – за последние дни охотник ни разу не заговаривал с ним первым. И вдвойне удивился, когда Варнак предложил выпить с ним пива.

– С удовольствием, – ответил Эндре, взяв свою кружку. Пиво было свежее, с шапкой душистой пены, пахнущее горными травами и свежим хмелем. Рыцарь с наслаждением отпил из кружки и посмотрел на Варнака.

– Уже завтра будем в Оплоте, – сказал охотник. – Так что готовься – завтра решится твоя судьба.

– Я всегда готов к смерти, – беспечно ответил Эндре, – и к радостям жизни тоже.

– Ты и вправду сын Маларда?

– Думаю, ты сам прекрасно знаешь ответ. И потом, разве это так важно?

– Для меня – нет. Но для Наставников это может быть важно.

– Я Эндре Детцен, сын своих родителей, – рыцарь отпил еще пива. – Да, во мне течет кровь Маларда. И я не вампир, как ты, может быть, думаешь.

– Ты ничего не знаешь о вампирах. Так что позволь мне иметь свое мнение.

– Конечно. Это все, что ты хотел мне сказать?

– Нет, – Варнак говорил вполголоса, чтобы его слова не могли услышать Кайлани и сиды. – Если Наставники все же сочтут, что ты будешь нам полезен, хочу сразу предупредить тебя – держись подальше от Кайлани.

– А, вот почему ты решил угостить меня пивом! – усмехнулся Эндре. – А если я скажу тебе, что Кайлани мне очень нравится?

– Она никогда не ответит тебе взаимностью, запомни.

– С чего бы такая уверенность?

– С того, – глаза Варнака стали злыми. – Ты слышал, что я сказал.

– Ссоры ищешь? Так я готов дать тебе сатисфакцию. Можем прямо тут, можем выйти.

– Я бы с удовольствием. Но на глазах Кайлани не буду с тобой драться. Все-таки она спасла тебя – может, зря. Но если Наставники примут решение, я к твоим услугам.

– Так ты тащишь меня в этот ваш Оплот, чтобы решение о моей казни приняли другие? – Эндре хлебнул пива. – Странно. Если ты так уверен, что я вампир, с чего бы тянуть?

– Мне он не нравится, – отозвался Мгла. – Слишком упертый. Давай прикончим его?

– Я не уверен, что ты вампир. Для вампира ты слишком необычен. Ты спокойно разгуливаешь при свете дня, в твоей внешности нет особенностей, выдающих вампира. Ты чувствуешь тепло, холод и боль: обычно настоящие вампиры на это не способны. Но я знаю, что с тобой что-то не так. Что-то, не позволяющее мне называть тебя обычным человеком. Ты выпил Черный эликсир и остался в живых – это уже невероятно. В тебе живет какой-то дух, который вселился в тебя как раз в то время, когда ты умирал от яда Маро – это еще невероятнее. Я знаю, что такое яд Маро, и что он делает с человеком. – Хочешь сказать, что ты всезнающ, как Творец?

– Нет. И не обо мне разговор – о тебе. Кайлани мне говорила, что ты зарубил бывшего придворного астролога. Я много слышал о Рине Модовски и знаю, что он был темной личностью и якшался с Серым братством. Герцог Малард держал его при себе из благодарности, но в то же время боялся этого человека, и правильно делал – Модовски был из тех, кто продадут за медную монету.

– Ну и что?

– Ничего. Отравить тебя Модовски мог только по приказу Серого братства. Но Серые братья охотились за тобой и хотели убить, значит, ты им мешаешь. Почему?

– Ты меня спрашиваешь? Я бы и сам хотел это знать.

– А еще тебя зовут Всадники. Это значит, есть какая-то тайна, которой я не знаю. Поэтому пусть решают Наставники. Лично я не хочу тебя убивать.

– Варнак, на всякий случай, запомни одну вещь – я тебя не боюсь.

– Это мне безразлично. Если дело дойдет до мечей, знай – я убивал и не таких героев, как ты.

– Слова, слова, – Эндре поставил пустую кружку на стойку. – Может, разомнемся? Время еще не позднее, на улице достаточно светло. До первой крови, а? Если боишься испугать свою детку, скажи ей, что мы просто решили потренироваться. – Эндре похлопал ладонью по эфесу меча.

– Ну, знаешь, – Варнак допил свое пиво, крякнул, – от таких развлечений я никогда не отказывался!

– Отлично. Тогда идем?

– Куда это вы? – немедленно осведомилась Кайлани, увидев, что мужчины пошли к дверям.

– Хотим поучить друг друга приемам боя, – ответил Эндре. Кайлани побледнела.

– Э, нет! – Она тут же встала со скамьи. – Драться решили, что ли?

– Просто потренироваться, – поспешил сказать Варнак. – Не волнуйся, отдыхай дальше, мы скоро вернемся.

– А я хочу посмотреть! – внезапно воскликнула Эрин. – Обожаю смотреть, как дерутся на мечах.

– Эрин! – многозначительно протянул Браск.

– А что, пусть посмотрят, – предложил Эндре. – И дамам развлечение, и нам разминка.

Во дворе таверны было безлюдно, только фыркали привязанные у коновязи лошади. Небо распогодилось, холодное зимнее солнце освещало двор. Кайлани, Эрин, Браск и присоединившийся к ним Греда встали под навесом у крыльца, Эндре и Варнак вышли на середину двора.

– Будь осторожен, – сказал Мгла. – Он не просто так согласился на поединок. И не в ревности тут дело.

– А в чем же?

– Хочет убедиться, вампир ты или нет. У кровососов все рефлексы срабатывают гораздо быстрее, чем у обычного человека. Если он решит, что ты вампир, парой порезов дело не ограничится.

– Плевать, – ответил Эндре.

– Чего ты там бормочешь? – спросил Варнак. Он уже обнажил меч.

– Молюсь, – сказал Эндре и вытащил бастард из ножен. Клевцом он решил не пользоваться – оружие в обеих руках снижает скорость и маневренность, хотя блокировать удары без клевца будет сложнее. У Варнака был имперский полуторник с клинком в сорок восемь дюймов длиной, чуть длиннее, чем меч Эндре. Это и хорошо, и плохо одновременно – длинный клинок контролировать труднее, чем короткий, но зато эта пара дюймов дает дистанционное преимущество. Взяв меч двумя руками, Эндре встал в позицию.

– Начнем! – крикнул он.

Варнак не стал осторожничать – сразу атаковал из пируэта, секущим ударом в шею. Эндре без труда отбил выпад, но контратаковать не стал – решил подождать. Варнак понял. Изменил хват меча с одноручного на двуручный, как у противника. Пару секунд они смотрели друг на друга, потом охотник вновь пошел вперед. Звякнули клинки, Эндре покачнулся, пытаясь удержать равновесие, и Варнак тут же атаковал колющим ударом. Эндре отбил направленный ему в грудь клинок, и сам пошел вперед. Варнак ловко, с кошачьей грацией, ушел от удара, не стал его отбивать.

– Для своих лет он неплохо движется, – заметил Мгла. – Молодец.

Охотник пошел вперед – мягко, быстро, рассекая воздух перекрестными ударами. Потом вдруг атаковал вертикально, в голову. Эндре вывернулся из-под удара, ощутил дуновение воздуха на своих волосах. Успел подумать – не уйди он из-под клинка, меч Варнака располовинил бы ему череп. Увлекся охотник или…?

Ответ на этот вопрос не имел значения, гораздо важнее было атаковать. Бастардный клинок сверкнул на солнце: в последнее мгновение Эндре повернул кисть, и Варнак получил болезненный удар плашмя по левому плечу. Это слегка ошеломило его – не сам удар, а то, что рыцарь пробил его защиту, хотя не должен был. Шухх, шуххх – его меч с шипением рассек воздух в нескольких дюймах от лица Эндре, и рыцарь невольно отпрянул назад. Этого-то и ждал Варнак, обманул противника ловким финтом и атаковал в левый бок в красивом пируэте, а когда Эндре отскочил, избегая удара, достал его прямым ударом рукоятью в лицо. Удар был слишком слабый для того, чтобы покалечить или сбить с ног, но вполне достаточный, чтобы слегка ошеломить. Воспользовавшись растерянностью Эндре, Варнак тут же атаковал в два темпа, прямыми колющими ударами – второй удар едва не попал в пряжку ремня бастарда. Эндре ответил на атаку вольтом, и Варнак, получив новый удар плашмя по левой руке, отскочил назад.

– Отлично, отлично! – в восторге закричала Эрин.

– Он хороший боец, – заметил Мгла. – Прощупал тебя, а теперь старается не соприкасаться клинками, чтобы ты не почувствовал его оружие. Очень хороший боец.

– Продолжим? – предложил Эндре.

– К твоим услугам, – Варнак поднял меч.

Эндре пошел вперед. Обманул ложным замахом в голову, заставив охотника закрыться, и атаковал приемом, который когда-то показал ему приемный отец, барон фон Эшер:

– Дождись, когда противник атакует, проведи парад или лучше, увернись от удара – клинок следует беречь, – объяснял Реберн фон Эшер. – Уворачиваться при любом раскладе лучше всего. Ответную атаку проводишь вертикальным рубящим ударом в голову. Противник поднимает оружие, чтобы блокировать твой рипост, ты делаешь шаг назад и атакуешь секущим ударом по корпусу. Даже самому ловкому противнику будет тяжело отбить твой клинок под таким углом. Если он все же парирует твой удар, но при этом не уходит с опасной для него дистанции, проводи повторную атаку…

Варнак ощутил боль – острый клинок рыцаря прорезал его клепаную куртку на левом боку и рассек кожу. Охотник выругался, отскочил назад. Эндре отошел назад, держа меч острием кнаружи и довольно улыбаясь. Кровь пролилась, он победил.

– Отличный удар, – прокомментировал Мгла.

Эндре захотел ответить, но тут почувствовал слабость. Сначала подумал, что ранен, что Варнак тоже зацепил его. А потом в ушах послышался тяжелый гул.

– Ты что? – Варнак был уже рядом, заглянул в глаза Эндре. – Ранен?

Рыцарь хотел ответить, но не смог – язык будто отнялся. Солнце, облака, горы, деревья завертелись вокруг хороводом. Что-то холодное, ледяное, мертвящее вползло в душу, вцепилось невидимыми когтями во внутренности. Пурпурная пелена заволокла взгляд, и Эндре ясно увидел в этой пелене пять черных теней, с огромной скоростью несущихся прямо на него. И еще – он физически почувствовал, как Мгла вышел из его тела. Впервые за все эти месяцы. Он увидел, как навстречу приближающимся призракам полетел светящийся шар – и сам полетел вслед за ним, проваливаясь в пурпурную пургу, полную воплей, боли и ужаса.

***

Мгла с бешеной скоростью несся над заснеженными полями на юг, туда, где в небе полыхало мрачное багровое зарево, и на стенах покинутых домов плясали черные уродливые тени. Ветер свистел в ушах, Сила пульсировала на кончиках его пальцев, никогда она еще так не переполняла все его существо.

Очень скоро он увидел своих врагов. У них не было лиц, облика, формы. Это были просто сгустки мрака, похожие не клочья черного дыма. От них исходила эманация страха, боли, ненависти, их переполняла жажда крови и жизни любой ценой.

Мгла остановился, раскинув белоснежные крылья, и посмотрел вниз, на землю. Снега покрывали ее от горизонта до горизонта, и воющие поземки длинными змеями ползли по ним. Ни живой души, ни дыма от очага – ничего. Мир, мертвый и холодный, как никогда не видевшие солнца адские пропасти. Как тени, с которыми он вот-вот схватится в ночном небе.

Три призрака были рядом – пылающие желтым огнем глаза были устремлены на Мглу. Еще два темных держались позади своих собратьев.

– С дороги! – сказал тот, кто уже однажды говорил с Мглой. – Ты не можешь противостоять нам.

Мгла ничего не сказал. Он знал, что спорить с призраками бесполезно. Есть лишь один способ заставить их отступиться – показать им Силу, которая ему дарована, чтобы защищать Эндре.

Призраки полетели прямо на него, полукольцом, не давая пространства для маневра. Но Мгла понимал – главная опасность прямо перед ним. Самый могущественный из пяти Темных, и с ним будет главный бой.

Он выбросил вперед обе руки. Освобожденная Сила полыхнула змеей ослепительно-белых разрядов, ударила в черный сгусток, несшийся на него. Зимнее небо наполнил вопль боли – Темный отпрянул назад. Поймав восходящий поток воздуха, Мгла взмыл вверх, оставляя врагов внизу. Хохоча от озорной и злой радости, внов сконцентрировал Силу в кончиках пальцев и, выбрав цель, окутал ее коконом радужного эфирного огня.

– Ты не смеешь! – завопил полный бешенства и боли голос. – Ты не смеешь противостоять тому, что давно решено! Эндре наш! Он наш собрат, на него указывают пророчества. Он кровь Маларда!

Мгла не отвечал. Он просто понимал, что не стоит ничего говорить. Пусть себе Темный пытается посеять в нем сомнение – это ничего не изменит.

Призраки снова пытались охватить его с трех сторон, и вновь он атаковал их струями эфирного пламени. Новый вопль боли и ярости потряс ночь. Но и Мгла почувствовал, что слабеет. Его крылья покрыла изморозь, в глазах темнело. Исходящая от призраков эманация Черного эликсира, проклятого зелья Маро, созданного из боли и смертного ужаса тысяч людей, наполняла его предательским страхом.

Мгла почувствовал, что начинает бояться смерти.

Призраки были рядом. Они больше не были бесплотными и приняли свое истинное обличие. Мгла увидел всадников, скачущих в снежных облаках над мертвой землей. Пять всадников на длинногривых конях в черной броне, покрытой вязью мистических письмен, в доспехах, не отражающих света, в золотых коронах на шлемах. В руках Всадников было оружие, испещренное колдовскими рунами давно забытой письменности, за личинами их шлемов Мгла видел истинный облик смерти: истлевшие лица, оскаленные зубы, пустые глазницы, из которых струился мрак. За несущейся на него кавалькадой мертвецов оставался огненный след, который оседал на землю и распадался на множество зеленоватых блуждающих огней.

Мгла закричал. От ужаса и ярости, от овладевшего им чувства бессилия. Ему было жалко Эндре, ему было жалко себя. Если Эндре погибнет или станет одним из этих чудовищ, то и он, Мгла, погибнет, уйдет в небытие. Их надо остановить, их надо остановить, во что бы то ни стало!

Мгла раскинул руки и закричал. Его отчаянный крик о помощи заполнил весь мир, пронесся по земле, эхом отразился от нее и взмыл в небо – туда, куда Мгле больше не было пути. И его услышали – между Мглой и надвигающимися на него Темными возникла колышущаяся, непроходимая для порождений Тьмы стена полярного сияния, рассекшая небо на две половины. И всадники едва не врезались в эту стену. Мгла слышал ржание испуганных адских коней, проклятия, которые слетали с мертвых уст, и сердце его наполнили счастье и покой.

– Они не смогут пройти, – сказал ему голос, который когда-то поведал ему волю Высших. – Пока не смогут. Возвращайся к нему. Он не может долго ждать.

Мгла бросил последний взгляд на беснующиеся за радужным барьером сияния тени и полетел обратно, к вершинам гор на границе Йора и Кревелога, в место под названием Оплот, где бездыханный Эндре Детцен ждал его возвращения.

***

Вначале был вздох, тихий, еле слышный. И Сигран, всплеснув руками, поблагодарила Митару за милость.

– Эй, он жив! – крикнула она. – Он жив!

Батей тут же был рядом. Сигран осторожно поднесла флакон с резко пахнущей солью к ноздрям Эндре. Рыцарь опять вздохнул, по его телу прошла долгая судорога, клацнули зубы. Отставив флакон, Сигран взяла со столика банку с серой мазью, начала втирать пальцами эту мазь Эндре в виски. В комнате запахло полынью, камфарой, морскими водорослями.

Эндре очень медленно приходил в себя. Его глаза открылись, но оставались мутными и безжизненными. Потом в них появился ужас.

Сигран положила рыцарю ладонь на лоб.

– Воин, ты слышишь меня? – тихо спросила она.

Эндре не ответил. Только скосил глаза на красивую белокурую женщину, сидевшую у изголовья. Он не никогда не видел ее прежде. Рядом с женщиной появилось мужское лицо, и этот мужчина, тоже незнакомый, смотрел на него внимательно и изучающе.

Кто они?

– Я Сигран, Наставница, – сказала с улыбкой женщина, точно угадав его мысли. Голос у нее был глубокий, мелодичный – и добрый. Почему-то Эндре вспомнил о матери, у нее был похожий голос. И слезы выступили у него на глазах.

– Ты плачешь? – Сигран перестала улыбаться.

– Радуется, что остался жив, – пояснил Батей. – Думаешь, отойдет?

– Он испытал сильное потрясение, но жизнь его теперь вне опасности. Дух вернулся в него, я почувствовала это.

Эндре вздохнул. Эта женщина все знает о нем и Мгле – откуда? Говорит, что она Наставница. Это значит только одно: пока он был по ту сторону жизни, его все-таки привезли в этот самый таинственный Оплот…

– Х-х-х, – прохрипел он, пытаясь ответить. Женщина тут же накрыла ему рот мягкой ладонью, пахнущей цветами.

– Не надо, – сказала она. – Береги силы. Поговорим потом.

– Дать ему меду? – предложил Батей. – Пинта доброго меду исцелит мужчину лучше любых зелий.

– Отличная мысль, – неожиданно для мужа согласилась Сигран. – Только не слишком крепкого.

Батей кивнул, поднялся и вышел из комнаты. Эндре повел глазами – в комнате было светло, чисто и пахло цветами. Наверное, это комната той самой женщины, которая сейчас сидит рядом с ним.

– Ты у друзей, – сказала Сигран. – Все позади, ты обязательно поправишься. Только не пытайся встать и ничего не говори. Мы знаем, кто ты и почему ты здесь. Тебе ничего не угрожает, поверь.

Эндре опустил веки и вздохнул. Вновь открыл глаза и послал женщине долгий и благодарный взгляд. Она поняла, улыбнулась. Когда она улыбалась, то становилась особенно красивой. И еще Эндре заметил, что у незнакомки разные глаза. Глаза ведьмы – правый светло-карий, левый зеленовато-голубой.

– Сигран, – вздохнул он.

– Да, – женщина кивнула. – Ты поправляешься прямо на глазах.

Эндре попробовал улыбнуться, но губы плохо слушались его. Он попробовал пошевелить пальцами на руках и ногах, и ему это удалось. Хвала Всевышнему, его не поразил паралич!

– Это магия Черного эликсира, – пояснила женщина: и все-таки она умела читать мысли. – Она очень сильна и может причинить страшные страдания. Если бы не твой дух-хранитель, ты бы умер окончательно и присоединился к Темным. И Всадников стало бы шесть. Ты выиграл для нас еще немного времени. Теперь им придется еще раз попытаться овладеть тобой или же найти тебе замену.

Вошел Батей с медом. Эндре сделал несколько глотков и почувствовал, как приятное тепло заструилось по телу, как отступает дрожь в теле и возвращаются силы. А потом ему захотелось спать. Веки его закрылись, и голос женщины убаюкал его, как самая нежная колыбельная.

– Я подмешал немного сонного зелья в мед, – сказал Батей. – Он поспит и восстановит силы.

– Все верно, – Сигран поправила одеяло на спящем рыцаре, встала, одернула платье. – Пусть отдыхает.

Варнак, Кайлани и два юных сида ждали Наставников в трапезной.

– Все хорошо, – сказала Сигран. – Вы правильно сделали, что так быстро привезли его сюда.

– Я думал, он умер, – сказал мрачно Варнак. – Он совсем не дышал, и сердце не билось.

– Я думаю, что живущий в нем дух покинул его, чтобы остановить приближающихся Темных, – заметила Сигран. – Потом этот дух вернулся. Я ощутила прикосновение Силы в тот момент, когда это случилось.

– Тебе виднее, мама, – ответил Варнак. – Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

– Мне не нравится твой тон, Варнак, – сказала Сигран. – Ты же знаешь, что никто не оказывается в Оплоте, если на то не будет воля самой Митары.

– Мне не нравится этот воин, – произнес охотник. – Он Темный. Тьма живет в нем.

– Мы не знаем, какая сила живет в нем. Но то, что ему предстоит сыграть свою роль в грядущих событиях, несомненно. Он умер и восстал из мертвых. Только такой воин, как он, может одолеть Всадников.

– А я, значит, не могу? – Варнак повысил голос.

– И ты можешь, – ответила Сигран, голос ее дрогнул. – Но один ты ничего не сделаешь. И вместе с Кайлани вам не справиться. Сейчас каждый союзник на вес золота.

– И долго он собирается валяться в постели?

– День, два, может быть, три, – ответил за жену Батей. – Сколько мы сочтем нужным, столько и будет. У тебя есть еще вопросы?

– Нет, отец, – Варнак поклонился и, глянув на Кайлани, вышел из трапезной в сени. Все услышали, как хлопнула входная дверь. Сигран опустила глаза.

– Я пойду, поговорю с ним, – предложила Кайлани и ушла. Наставники остались наедине с сидами, и Браск решился.

– Госпожа, – сказал он, – мы понимаем, что пришли незваными, но можем ли мы поговорить с вами?

– Что? – Сигран вышла из задумчивости, шагнула к сидам. – Простите меня. Я не хотела вас обидеть.

– Мы можем что-нибудь сделать для вас? – спросил Браск. – Я и моя сестра не боимся работы. Мы выросли на корабле, а там тяжелой работы всегда было больше, чем нужно.