Текст книги "Отец Александр Мень. Пастырь на рубеже веков"

Автор книги: Андрей Еремин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 31 страниц)

16

Батюшка хотел, чтобы мы учились смотреть на события глазами других людей, вместо того чтобы искать у них злые намерения. Он считал важным понижать дух критицизма у современного человека, ибо этот дух убивает в людях чувство священного. Особенно странно ему было видеть критицизм в тех, кто сам страдает крайней необязательностью.

Один раз отца Александра спросили, какой грех ему кажется наиболее типичным для нашей страны. Батюшка подумал и ответил, что таким характерным и важным недостатком является ненадёжность, необязательность. Например, «человек тебе что‑то обещает; ты смотришь в его светлые, прозрачные глаза, и он в этот момент верит, что всё сделает, как обещал. Но вот он вышел, переступил порог и тут же забыл о том, что ты существуешь…

Вот эта ненадёжность, эта безответственность, эта несобранность являются источником всякого рода халтуры. С этим пороком надо бороться». И добавлял, что христианин должен быть таким человеком, на которого можно положиться.

Порок необязательности, как и другие грехи, не является отклонением от разума, как считали стоики. Это, прежде всего, болезнь воли. Разум направляется именно волей, и отсюда следует, что для укрепления нравственности и борьбы с пороком хороши упражнения, которые укрепляют волю, препятствуют разнеженности и расхоложённости.

В этом плане любому человеку полезен некоторый внутренний аскетизм, который ослабляет нашу зависимость от низших типов удовольствия. Напротив, расхлябанная жизнь ведёт к метанию ума и ослабляет скрепы, которые держат разум.

Другим серьёзным грехом батюшка считал претензии к людям, к миру, обстоятельствам. «Человек, – говорил отец Александр, – рождается, притязает и не понимает, что ему никто ничего не должен… Жизнь не так устроена. Мы должны из себя изгнать эти притязания.

Если мы копнём поглубже, то увидим, что у нас ко всем есть притязания: к родным, к близким, к сослуживцам, ко всем людям – как будто нам все должны, а мы, как непризнанные, таинственные гении, идём непонятые и одинокие по жизни».

Иногда отец Александр использовал в исповедях довольно резкие слова, чтобы они дошли по–настоящему. Так, про женщин, сделавших аборт, он говорил, что они «раздавили своих детей, как червяков». Или мог сравнить людей, которые не умеют слушать и делать выводы, с «дырявыми ботинками, в которые просачивается вода».

Батюшка предупреждал нас, чтобы мы не думали, что последствия греха так же мгновенны, как последствия приёма цианистого калия. «Грех, – говорил он, – может действовать не сразу… можно есть ядовитую пищу и воображать, что она нормальная, не чувствовать, что она ядовитая».

Важным препятствием на пути духовного возрастания отец Александр считал неблагодарностьлюдям и Богу. Ему этот грех казался просто странным, «потому что естественно, казалось бы, человеку быть благодарным. Ведь это чувство, – говорил он, – даже собаке свойственно. Но оказывается, что у нас и этого чувства нет.

Нет его по отношению к родителям, которые страдали из‑за нас, трудились ради нас, воспитывали нас, кто как мог. Мы много причиняем им в ответ горя, обид, а когда они умирают, забываем о них молиться. Нет его и к тем, кто в жизни приносил нам добро. Чем мы им воздали? Что мы сделали для них в ответ?»

Простые, но замечательные слова о благодарности он говорил не раз: «Если мы не любим Бога, мы лишены самого простого чувства благодарности. И мы становимся ниже животного». Но ведь «мы не сами себе родители, мы не сами себе назначили место и год рождения, мы не сами себе дали бытие. Это все не от нас… Это идёт от Господа. Поэтому от Него же и правила нашей жизни. От Него и задачи нашей жизни. Именно этим все и определяется…»

«Вера неотделима от любви к Нему. Если мы с вами эту любовь не чувствуем, то надо начать с благодарности и сказать:

“Господи, Ты дал нам так много! Мы к этому привыкли, мы этого не замечаем, мы больше обращаем внимания на дурное, склонны к недовольству, к ропоту, к мрачному взгляду на мир, к стремлению увидеть во всём только чёрные стороны”.

Но если повернуть свой взгляд и увидеть то добро, которое Господь нам даёт, несмотря на нашу немощь, вот тогда поднимется из глубины души благодарность, а вместе с ней придёт любовь и покаяние…»

Благодарность Богу батюшка считал лучшим лекарством от отчаяния. Он советовал, когда не хочется жить, «напрячься и вспомнить ту любовь, то добро, которые дал каждому из нас Господь, и из глубины души все‑таки вознести

Ему хотя бы маленькую благодарность за все хорошее, что было».

В моменты, когда подступает отчаяние, он также рекомендовал прибегать к Иисусовой молитве. То, что таким образом можно развеять тёмное облако безнадёжности, подтверждает мистический опыт многих святых Церкви.

На частной исповеди отец Александр прежде всего старался помочь человеку вернуться к Евангелию, к истокам, вглубь своего сердца. Иногда он мог посоветовать совершить резкий поворот в жизни, круто разделаться с тем, что накопилось. Но, конечно, все наставления, данные им в частных беседах, были строго индивидуальными.

Батюшка писал о своём первом наставнике Серафиме Батюкове, что тот беседовал с каждым человеком отдельно, его советы относились только к данному человеку. «Он нередко даже запрещал их передавать другим людям» [186]186
  Мень А. О книге «Катакомбы XX века». – В сб.: «И было утро», М., 1992, с. 123.


[Закрыть]. Также и слова отца Александра, сказанные на исповеди, могли иметь настолько приватный характер, что их ни в коем случае нельзя выдавать за универсальный рецепт для всех.

Духовная школа отца Александра несомненно содержит много общего с учением Святых Отцов о первостепенной важности покаяния и смиренного предстояния перед Богом. Если есть такое предстояние, может быть подлинное богообщение, которое одно является залогом настоящего раскрытия замысла Бога о человеке, т. е. его истинного возвеличивания.

Отец Александр всегда говорил о наших грехах с огромной скорбью, которая шла из глубины сердца. Он ощущал наши грехи как свою личную неудачу, страдал от них чрезвычайно. Когда было необходимо, батюшка не только давал советы, но начинал молиться вместе с человеком, иногда прямо сразу, во время исповеди. Мог даже стать на колени и начать долго «вымаливать» кающегося.

И потом, когда человек уходил из храма, то чувствовал себя «летящим на крыльях», очищенным от мелочных забот и тревог, возрождённым батюшкиной молитвой к новой жизни.

«Господи, Ты видишь, что с утра до вечера, каждый день и каждый год своей жизни я только и делал, что нарушал Твою волю.

Я не просто, как блудный сын, ушёл на сторону далече.

Я против Тебя восстал, я превратился в Твоего врага

всеми своими помышлениями, поступками и чувствами. Простишь ли Ты меня, Господи?

Допустишь ли к Твоей святыне ?

Вот о чём я сейчас молю и прошу-. всё, что было забыто мной, пусть будет Тобой прощено.

Всё, что было сделано по неведению, по непониманию, множество грехов,

которые от самого детства и юности на мне, как язвы, – пусть будут Тобой исцелены и очищены…»

Батюшка, конечно, жалел нас, когда с нами случались неприятности и искушения, но, с другой стороны, указывал, что искушения, огорчения, к сожалению, часто бывают нужны нам, чтобы мы знали, чего стоим. Более того, он считал, что нас не должно удивлять, когда на нашем пути встречаются искушения, и приводил в пример Иосифа Праведного.

Батюшка говорил: «Искушение может означать, что дело, которое делает человек, угодно Богу». И наоборот, нам должно становиться тревожно и непонятно, когда все слишком гладко, все слишком просто и все слишком легко.

Реакция самого отца Александра на внешние искушения была всегда одна и та же: мужество, крепость, благодарность Богу за то, что можно сражаться в Его рядах. Он действительно понимал жизнь как духовную битву. Не зря «Невидимая брань» старца Никодима была его настольной книгой.

Терпя искушения, неся свой крест, борясь за очищение своего сердца, христианин освящает мир любовью Христа. Брат Роже писал в своей книге о молитве: «Свет Христов светит в ночи наших сердец… таким образом Бог принимает человечество. Христианин, живущий в мире, несёт в себе Дух воскресшего Христа. Он неслышно передаёт людям самого Бога» [187]187
  Брат Роже из Тэзе. Его любовь как огонь. 1988, с. 34.


[Закрыть].

«Взявши свой крест, —говорил отец Александр, – мы должны из любви к Нему идти навстречу Спасающему и отдающему Себя за нас. И разделить Его скорбь ради людей, Его любовь к людям, Его терпение.

Подражая Ему с твёрдостью, с упованием, с любовью, с готовностью трудиться друг для друга без ропота и уныния… зная, что Господь к нам идёт, чтобы принести нам спасение.

Он – наше начало и конец, мы Им движемся и дышим… И когда мы с вами переживаем Крест Христов и ликуем на Пасху, то мы снова и снова живём с Божьим Спасением, которое для нас ЖИЗНЬ.

Всё то, на чём мы стоим, начало и конец, Альфа и Омега, Христос – Спаситель наш».

На пути к Нему у нас есть незыблемая поддержка. Для того чтобы её почувствовать, по словам батюшки, нам надо «уподобиться Богородице и сердцем не отходить от Христа, нести к подножию Его Креста свою душу, свои трудности, свои радости – всё, что имеет человек в жизни.

Тогда Он с вершины своего Креста бросит Свой последний взгляд на нас, поручит нас Своей Матери, как поручил Он Ей Иоанна Богослова. Поручит нас этому покрову до того времени, когда мы вместе с Умершим увидим Свет Жизни вечной». Ибо «христианство есть религия смерти, которая тут же сменяется жизнью».

17

Беседы, проповеди, исповеди отца Александра преследовали ещё одну важную цель – научить людей гармоничной жизни в браке, в семье. Батюшка говорил, что тайна отношений между мужчиной и женщиной заключается в том, что человек не только телесное и не только духовное существо, что он един – духовно–телесен. Забвение этого приводит к непониманию сути брака. Одни, разделяя дух и тело, отдают предпочтение телесным отношениям; другие, презирая плоть, превозносят чисто духовные отношения и унижают институт брака.

В вопросах семьи и брака многие церковнослужители до сих пор руководствуются мнением богослова прошлого века митрополита Макария Булгакова, который определял таинство брака как священнодействие, в котором благословение даётся лишь на рождение детей. Но отец Александр говорил, что такое представление не находит настоящей опоры в Священном Писании.

В первых же главах книги Бытия тайна брака, тайна единения двух личностей раскрывается в ясных и знаменательных словах: «Да будут двое плоть едина» (Быт 2.24). Значит брак – это не новая ступень родства, это объединение в одно существо! И эти слова повторяет Господь, когда говорит о значении брака (Мф 19.5).

В Священном Писании мы видим много случаев, когда дети посылаются в старости. Люди живут со своими жёнами в течение всей жизни, но не видят в браке лишь средство деторождения (т. е. продолжения рода); брак для них – единение душ и телес, знак взаимной любви.

Таким был брак Иоакима и Анны, которым была дарована Дева Мария. «Предание старцев говорит, что брак без детей – проклятый брак. Но Бог не говорит так. Брак создан как знак взаимной любви».

Батюшка ссылался также на известного православного богослова Троицкого, автора книги «Христианская философия брака» [188]188
  С. Троицкий. Христианская философия брака. – М., 1995.


[Закрыть], в которой на основании Священного Писания, на основании изучения Отцов Церкви показано, что христианское понимание разделяет деторождение и брак.

В. Соловьев подчёркивал, ссылаясь на факты биологии, что размножение в мире живых существ интенсивнее там, где нет психологических отношений между индивидами двух полов или вообще нет полов, как таковых. «А на высоких ступенях, – говорил отец Александр, – там, где душевная жизнь живых существ уже сложная, там мы находим удивительные проявления заботы, нежности, эмоциональной привязанности друг к другу. Следовательно, человеческая любовь имела уже в предках человека некий прообраз или какой‑то прототип. Но когда мы говорим о живых существах, мы должны задуматься над тем, для чего соединение полов возникает в процессе миротворения?»

Отец Александр считал, что ответ можно найти только в контексте общих размышлений о смысле мироздания.

«Смысл,– говорил он, – это то, что стоит заявлением, за частными проявлениями целого. Если мы возьмём листок отдельно от дерева, часть тела или фрагмент картины, они теряют смысл. Смысл – только в гармонии, в сочетании, в единстве. Бог созидает и Бог соединяет. В соединении происходит созидание. И Сам Он есть предвечное единство внутри Тайны Святой Троицы.

Эта тайна отражена во всём творении. От облачка электронов, которое кружится вокруг атомного ядра, до человеческого общества царит этот закон – гармонии, соединения, притяжения. То, что производит изоляцию, распад, отчуждение – враждебно Богу. И вот самыми разнообразными способами во всём мире, живом и неживом, совершается это соединение.

Оно действует и в молекулах, оно связывает клетки тела многоклеточного существа, а когда многоклеточные организмы получают самостоятельную жизнь, закон соединения продолжает жить в их сообществах и в половой любви, в половом тяготении, в половом инстинкте… Этот властный призыв действует, как самая сильная энергия в мире, как особый вид атомной энергии в мире животных и в мире человеческом.

Если это так, то мы должны с вами посмотреть на человека как на существо, увенчивающее этот поток, восходящий вверх. В нём есть и инстинкт, но в нём есть и другое. Поскольку человек является личностью, он создаёт единство совсем иное. Он создаёт единство, в котором раскрывается тайна постижения одним духовным индивидуумом бесконечной ценности другого.

Человек как бы выходит за пределы самого себя. Человек разбивает эту скорлупу, и поэтому его любовь является видом самоотвержения – самоотвержения священного, которое создаёт крепчайшие узы. Эта та мелодия, которая волнует почти все сердца.

И вот, если мы обратимся к встрече двух людей – мужчины и женщины, то мы увидим, что не напрасно Бог создал их разными. Не напрасно они по душевным своим качествам и по всему остальному как бы являются гармоническим дополнением друг друга. Это есть залог того, что они не могут существовать друг без друга. Залог того, что они могут стать плотью единой. И в этом раскрывается и сияет Божественный замысел единства.

Бог есть Любовь. Символ любви избран христианством как самый прекрасный для отношений двух любящих сердец. Еще в Ветхом Завете любовь между мужчиной и женщиной символизировала отношение Бога к людям. А апостол Павел сравнивает эту любовь с любовью Христа к своей Церкви.

Значит, самое драгоценное, самое пламенное, самое вожделенное является здесь…. Могут спросить: “Ведь бывает очень страстная любовь, свободная любовь?” Я бы побоялся назвать её свободной, потому что она скорей является рабством. Человек, если он любит, особенно, если мужчина любит, должен найти в себе силы, даже если он слабый человек, взять на себя ответственность, быть человеком, который подставляет плечо. В этом есть его мужественность. Пускай в минувшие века это проявлялось в том, что он с оружием в руках защищал женщину и добывал ей пишу, но всегда, во все века, находятся формы и способы вот этого мужественного служения женщине.

Ив то же время женщина отдаёт своё: отдаёт свою нежность, отдаёт своё сердце, отдаёт свою верность и преданность. Так они дополняют друг друга.

У Платона был миф, над которым часто подтрунивают циники, миф о том, что некогда Божество разделило андрогинного человека на две половинки, и эти половинки ищут друг друга. Напрасно смеются люди: в этом мифе есть глубокая правда. Замысел Божий заключается именно в том, что мы разделены и что только вместе мы чувствуем себя хорошо. И этим самым Бог учит нас любви, учит нас соединению. Учит нас ломать перегородки, которые окружают наше сердце…

Именно поэтому Библия так высоко ставит символ человеческой любви.

Именно поэтому мистики всех времён обращались к прекрасной Песне песней, когда говорили словами древнего поэта: “Ты прекрасна, единственная моя, голубица и возлюбленная”.

Именно поэтому св. Хуан дела Крус (Иоанн Креста), в своих мистических песнопениях имел в виду душу, которая ищет возлюбленного Господа.

Именно поэтому любовь является для нас призывом Божиим.

“Бог есть Любовь”, – говорит апостол. Но это не значит, что это любовь, обращённая только к миру. Бог есть Любовь внутри.

Это пылающий горн, где переливаются радуги, которые видел некогда Данте.

Это молчаливый, неразделимый круг, который увидел иконописец Андрей Рублев.

Это сила, которая связывает все мироздание.

Это сила, которая, начиная от частиц вещества до разумных людей, отражает в себе образ и подобие Божие.

Это сила, которая движет солнце и светила.

Вот что такое любовь с христианской точки зрения».

Отец Александр часто сравнивал телесные отношения между мужчиной и женщиной, сексуальный инстинкт, с ядерной реакцией, которая может быть управляема и приносить много пользы, как в мирном атомном реакторе, а может при отсутствии контроля перейти в неуправляемый взрыв, разрушающий всех и вся.

Батюшка сопоставлял влюблённость с костром из тонких веточек, который сначала горит ярко и красиво, но потом может быстро погаснуть, если не подбрасывать в него поленья. А любовь – огонь, который горит ровно и постоянно; около него можно согреться, на нём можно приготовить еду. Отец Александр говорил о влюблённости как о чём‑то прекрасном. Но если влюблённость даётся нам даром, то любовь – это состояние, для которого надо потрудиться.

«Иные люди говорят, что любовь быстро проходит. На самом деле, —предупреждал батюшка, – они принимают за любовь влюблённость, т. е. тот эмоциональный, душевный накал, который сопровождает первую встречу. Ни в коем случае не нужно считать, что любовь слабее влюблённости, что она менее интенсивна и горяча. Она не может проявляться так темпераментно. Она может казаться внешне более сдержанной, но, на самом деле, она более глубокая, она похожа на корни дерева, которые идут вглубь, со временем врастая в землю.

Человек не может всегда восхищаться своей рукой или ногой, но ему трудно расстаться с частью своего тела. Так и двое, которые любят, связаны незримыми узами. И вот здесь–mo перед нами встаёт любовь как высочайший идеал».

Отец Александр говорил также о взаимной ответственности в браке и о том, сколько сил нужно вложить, чтобы прийти к настоящему пониманию любви, к гармоничной спаянности двух существ. Чем больше человек отдаёт в любви, тем больше он получает.

Батюшка был уверен, что даже разрушение нашего тела не может уничтожить прочной любви. Хотя Христос говорит нам, что в Царстве Божием не женятся, не выходят замуж, мы знаем, что Он имел в виду лишь простое и земное, но подлинная любовь не знает границ, она бессмертна.

Отец Александр ссылался на слова апостола Павла, который говорил, что настоящая «любовь никогда не перестаёт» (1 Кор 13.8). И те души, которые навсегда связали себя друг с другом, ни в каких мирах не могут разлучиться. Они ещё более сойдутся друг с другом. Они ещё более сольются в единстве, о котором здесь даже не помышляли. Отец Александр был уверен в этом и, совершая обряд венчания, говорил о браке, как о чём‑то высоком и прекрасном.

Батюшка называл брак «школой открытости». Но не зря Евангелие говорит нам о браке как об идеале, который, по словам Христа, не всякий может в себя вместить.

«Да будут двое– плоть едина. Они неразлучны. Бог это соединил и никто не может разлучить. Что из того, что по жестокосердию нашему мы разрушаем это единство, что из того, что мы делаем ошибки! Что у нас происходят дурные встречи, что человек, оказывается, не находит в себе сил из зачатка вырастить дерево или цветок? Что из этого? Если мы не будем ориентироваться на идеал, то, в таком случае, мы не достигнем и самого малого.

Здесь должен быть определённый максимализм. Только он поможет нам раскрыть то, что Господь дал нам как залог. Поэтому моногамная любовь, которую проповедует нам Библия, является чем‑то необычайно важным в душевной жизни человека. Когда человек открывает другого, тогда он срастается с ним.

Полигамия, которая была у многих народов, особенно в древности, свидетельствует о поверхностности отношений, о сведении любви к внешним эмоциям и чувственности. А между тем в подлинной встрече двоих должны естественно, полнокровно и гармонично сочетаться все стороны человеческого существа. Это не только платоническое обожание и не только телесная близость, но все вместе, что составляет человека, ибо человек един: дух, душа и тело.

Некоторые могут спросить, откуда же в человеческой любви так много злого, тёмного, извращённого, исполненного насилия, даже душевной отчуждённости и враждебности? Ответ все тот же, что и на вопрос: откуда у человека столько зла в его мыслях, в его действиях, в его поступках.

Первородный грех, который отравил человеческое бытие, отравляет и все проявления человеческой жизни: и разум, и волю, и сердце. Тем не менее в самом своём замысле, в самой своей глубине любовь есть величайшее и прекрасное. И именно поэтому Церковь называет её таинством. Но таинством это становится только тогда, когда полнота соединения двух людей завершается присутствием в этом единстве двоих Третьего – Благословляющего Творца. Если же люди, которые верят Ему, отворачиваются от этого присутствия, не хотят принять это благословение, естественно, в их взаимоотношения вкрадывается тьма».

Отец Александр, вспоминая указание апостола Павла «Носите бремена друг друга» (Гал 6.2), говорил: «Надо радоваться, надо быть счастливыми, надо считать за величайшее благо, когда есть возможность помочь какому‑то члену твоей семьи. Что может быть более дорогого, чем порадовать кого‑то? Эта радость возвращается к нам. И, напротив, сея раздражение, неприязнь, ссоры, к чему мы приходим? Мы приходим к тому, что наша семейная жизнь превращается в непрерывную войну, которая тянется годами.

Или в судебный процесс, когда муж доказывает жене, что он прав, а жена, что она права, и эта тяжба не прекращается. И потом оба оглядываются назад, и оказывается, что они прожили как два соперника, которые старались друг друга «утопить» на этом суде.

Разве не счастливее они были бы, если бы старались, наоборот, друг другу делать радость, пускай и в малом? Разве не счастливее они были бы, если бы научились не обращать внимания на мелочи? Если бы стремились сохранять мир, атмосферу приветливости, светлый дух? Тогда бы даже трудные испытания переносились в десять раз легче».

В конце 60–х годов, когда снимался фильм режиссёра В. Калика «Любовь», батюшку попросили сказать несколько слов о том, что думает о браке христианская Церковь. Фильм состоял из трёх новелл, и между ними отец Александр проповедовал с экрана о высоком христианском предназначении любви. Потом все эти вставки вырезали из советского прокатного варианта; и лишь с началом перестройки зрители смогли увидеть полную версию фильма с кадрами, на которых запечатлён отец Александр.

В этом фильме батюшка говорил: «В слиянии мужчины и женщины имеет огромнейшее значение и дух, и тело; и то, и другое. Их нельзя разделить. А мы разделяем. В частности, мы знаем о всевозможных случаях, когда любовь вырождается, когда господствует секс. Это есть разделение. Разрезается живой человек, отделяется одно от другого, и получается карикатура на любовь.

Мы говорим о платонической любви с улыбкой, потому что она есть тоже своего рода карикатура, но это все‑таки безобидная карикатура. А любовь, построенная только на сексе, – это уже опасная карикатура. <…>

Тем человек и отличается от зверя, что стремится управлять своими страстями. Страсти подобны огню, а всякий огонь хорош, когда он находится на своём месте. Но стоит ему вырваться, как он становится подобен пожару. Всегда мы должны помнить, что победить страсти мы не можем, более того, это не нужно, потому что Бог дал человеку силу жизни, и этой силой надо пользоваться управляя. Бесстрастный человек– либо покойник, либо сказка. Любой человек несёт в себе какие‑нибудь чувства и переживания, но у нас должен быть контроль над ними».

Итак, в любви участвует все. И любовь двоих является для нас школой любви более широкой, которая распространяется на окружающих нас людей. «Это, – говорил отец Александр, – зачаток того, что называется любовью духовной, любовью христианской. Она уже не является естественным чувством. Она цветок, который, вырастая из недр естественных чувств, восходит ввысь. Христианская любовь – это есть величайший дар Божий».

Вообще же, мысль о том, что Бог не напрасно сотворил людей непохожими, а для того, чтобы они трудились в единстве и гармонии при разнообразии форм и условий жизни, – эта мысль очень часто звучала в беседах отца Александра применительно ко многим аспектам человеческого существования.