Текст книги "Проект "Вавилон""

Автор книги: Андреас Вильгельм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)

Себастьян отклонился назад и дал понять своим спутникам, что сейчас в комнату вошла очень важная персона, вполне вероятно – сам гроссмейстер.

Мужчина поднялся на кафедру и зажег стоящий на ней семисвечник. Только после этого стала видна каменная арка позади него. В ее основании была звезда Давида.

Гроссмейстер поднял руки вверх, а собравшиеся снова начали жужжать. Как только все смолкли, из соседней комнаты в зал вошли двое. Под руки они вели третьего человека, который был одет совсем иначе и очень походил на пленного. Из-под простых льняных рубашки и брюк проглядывало абсолютно нагое тело. На ногах были простенькие шлепанцы, на глазах – черная повязка, а на шее болталась короткая веревка с большим узлом. Двое вывели мужчину в центр, повернули его несколько раз вокруг своей оси и оставили стоять лицом к гроссмейстеру. Наконец, кто-то из присутствующих нарушил тишину и подошел к пюпитру. В ответ на это гроссмейстер отошел в сторону и вскоре покинул комнату через открытую дверь.

Себастьян взял Питера за плечо и рукой указал на маленькую дверь, в которую удалился гроссмейстер. Приложив палец к губам, он пошел к двери, увлекая за собой своих знакомых. Выйдя из зала, они попали в узкий проход.

– Что они сделают с этим типом? – не выдержал Патрик.

– Это всего лишь ритуал посвящения, – приглушенно ответил Себастьян.

– Надеюсь, вы правы!

Вдоль прохода было несметное количество дверей и ответвлений, но они шли прямо. В конце концов они оказались в довольно просторном кабинете, где за столом в мягком кресле с большой спинкой уже сидел гроссмейстер и ждал их.

– Присаживайтесь, пожалуйста, – прозвучал женский голос, – меня зовут Рене Колладон. Очень приятно познакомиться с вами, профессор Лавелл, и с вами, месье Невро. Брат Себастьян, невзирая на запрет, провел вас в замок как учеников. Но сделал он это с моего согласия, потому что вы искатели. Вы ищите ответы.

– Благодарим вас за готовность встретиться с нами, – сказал Питер. – Почему вы разрешили нам посетить замок в такой день?

– Чтобы вам было ясно, сколько всего ускользает от вашего пристального взгляда каждый день и как далеко вы можете быть от истины.

– Также это свидетельствует о том, – вмешался Патрик, – как много людей еще лишены возможности знать всю правду.

Рене молча и холодно посмотрела на Патрика, и Питер испугался, что дама в любой момент может выйти из себя. Но на самом деле это было не так. Ее голос звучал в худшем случае раздраженно, но уж никак не зло.

– Вам легко так говорить. И мне легко акцентировать на этом внимание, потому что вы ищите. Потому что все мы стремимся к свету. Вы должны ценить наше благосклонное отношение к вам. Но все же я хочу предостеречь вас. Большинство ответов не предназначено для неровных камней, как мы называем непосвященных. Внутренняя ложа, последняя тайна, всегда будет оставаться для вас закрытой, если ваши вопросы будут касаться ее.

– Скажите, – произнес Патрик, – почему вы разговариваете на древнееврейском? Если, конечно, это древнееврейский.

Рене наклонилась вперед еще сильнее и пристально посмотрела на собеседника.

– Я вижу, вы не имеете ни малейшего представления о нашей истории.

– Нет, я никогда до этого не интересовался масонством. И никогда не носил такого фартучка.

– Мы, масоны, всегда в поисках и в постоянном стремлении сделать себя более нравственными. Так же, как мы обрабатываем неровные камни, чтобы воздвигнуть из них роскошное здание в честь Всевышнего. Каменщики испокон веков были посвященными по определению. Мы сооружали соборы и церкви, пирамиды фараонов и иерусалимские храмы. Но наше величайшее строение в Его честь рассердило Его. И за это Он покарал человечество. Вы понимаете, о чем я говорю?

Патрик покачал головой.

– Это была Вавилонская башня, – продолжила женщина. – Господь свел людей с ума, и отныне никто не мог понять языка своего соседа. Это и было Вавилонское смешение языков.

– Поэтому вы говорите сейчас на древнееврейском?

– Иудейский – это язык Господа. И в нем заложена созидающая сила. Все, что называл Адам, вмиг становилось реальностью. В истинном имени вещей до сих пор живет исконная созидательная мощь. При помощи каббалы нам удается постичь истинную суть вещей, и мы можем вести беседы с Господом на праязыке. Но борьба за недостижимое совершенство не прекращается.

– Что такое каббала? – спросил Патрик.

– Давайте сейчас не будем вдаваться в подробности, – вмешался Питер. – В действительности нас волнуют совершенно другие вопросы.

Рене рассмеялась:

– О вашей целеустремленности ходят легенды, профессор Лавелл. Я бы с удовольствием углубилась с вами в дискуссию, месье Невро, но чувствую, что мы с вами встретимся еще раз и вы зададите ваши истинные вопросы. Профессор прав. Сегодня вы здесь по другой причине. Вы нашли рисунок и ищете ответ.

– Действительно, – Питер положил копию на стол. – Кто сделал этот рисунок и что он значит?

Рене взяла лист и внимательно рассмотрела его. Из-за капюшона было невозможно разглядеть выражение ее лица, но на несколько минут в комнате повисло напряженное молчание.

– Это роза, – сказала в конце концов гроссмейстер.

– Да, – ответил Питер.

– Вы срисовали ее из книги?

– Нет, почему вы так решили?

– Латинское выражение отсылает к первоисточнику, может быть, тексту или книге. Так откуда у вас этот рисунок?

– Я не имею права сказать это. Сначала нам нужно оценить его значение. Речь идет о тайном исследовательском проекте. Мы уже говорили об этом господину Хоке.

– Что за потаенный смысл должен содержаться в этом цветке?

– Может быть, то же значение, которое заложено в эмблеме вашей ложи. Разве это не такая же роза, в центре которой находятся крест и сердце? Если я не ошибаюсь, даже количество лепестков совпадает с вашим…

Рене отклонилась назад и, сделав вид, что ей не интересно, положила листок на стол.

– Сходство действительно поразительное. Но, возможно, случайное. Я не знаю, какая между ними может быть взаимосвязь, – она развела руками, – если бы я знала, где вы взяли эту розу, а так…

– «Это пример моим ученикам»… Буквы «C.R.C.» в конце фразы говорят вам о чем-нибудь? – спросил Питер.

– Я не рискну строить предположения, господин профессор.

– А вот брат Себастьян, – Патрик ткнул пальцем в банкира, – почему-то подумал, что мы срочно должны с вами встретиться по этому поводу.

Женщина никак не отреагировала, и только по движению ее тела можно было предположить, что она пожала плечами.

– Я думаю, мы узнали все, что могли, – подытожил Питер, – я не хочу показаться невежливым. Мы искренне благодарим вас за эту необычную встречу. Завтра рано утром мы должны улетать. А нам еще нужно заехать в отель.

– Мне тоже было очень приятно с вами познакомиться. И мне жаль, что я не смогла вам помочь. Нам непременно стоит оставаться на связи, на случай, если вы сможете раскрыть нам подробности о месте, где нашли этот рисунок.

– Я тоже так думаю, – Питер откланялся и подал Патрику знак, что им следует уходить, не задавая дальнейших вопросов. – А может быть, и вам что-то придет в голову.

– Брат Себастьян проводит вас, – сказала гроссмейстер. – Желаю вам счастливого пути.

Всю обратную дорогу они не обмолвились ни единым словом. А путь вдоль темных предместий, мрачных аллей, заброшенных домов и тускло освещенных жилых кварталов в этот раз казался более безутешным, чем несколько часов назад.

– Прошу прощения, – сказал Себастьян на прощание у входа у отель, – если ваш вечер прошел не столь продуктивно, как вам хотелось бы.

– Я вас умоляю! – возразил Питер. – Лично для меня это было весьма полезно. И я благодарен вам за то, что встреча стала возможной.

Оставшись наедине, исследователи отправились в бар отеля, где уединились от остальных гостей за самым дальним столиком. Питер набил свою трубку.

– Патрик, что вы думаете о той женщине?

– Она говорит немного путано, но что-то она точно знает.

– Я тоже так думаю. Я бы даже сказал, что уверен в этом. Но задерживаться дольше не имело никакого смысла. Она наверняка еще даст знать о себе. Поэтому я оставил Себастьяну номер нашего факса.

– Почему вы так уверены? Мне кажется, это совершенно не в ее интересах. Кстати, а что такое каббала?

– Почему так уверен?.. Ну, я слишком хорошо знаю Себастьяна. Он, безусловно, выдал себя. Этот рисунок, вне всяких сомнений, имеет большое значение для братства. Кто-кто, а наш друг в этом не ошибается. Он же на протяжении нескольких лет не только был гроссмейстером, но и вел дела ложи. А теперь он не может прыгнуть выше нынешнего гроссмейстера, а следовательно, сам ничего рассказать не может. Но уже одно то, что нас впустили в замок, свидетельствует о том, какое важное значение они придают нам с вами. И это только со слов Себастьяна. Теперь она хочет выудить из нас информацию. Полагаю, эта тайна имеет непосредственное отношение к самому сердцу ложи и, как следствие, вызывает их неподдельный интерес.

– И сейчас вы хотите подождать, пока что-то не «придет в голову» нашей коллеге?

– Именно. Если она начнет искать, то номер нашего факса приведет ее прямиком в Женеву. Но там она наткнется на гранит, в этом мы стопроцентно можем положиться на Элейн. Ей просто-напросто ничего не останется, как позвонить нам еще раз.

– Имеет ли это какое-то отношение к смешению языков, о котором вы говорили?

– О чем вы? – Питер выпустил густое облако дыма в потолок и искоса посмотрел на Патрика.

– Ну, с одной стороны, мы находим странную мультилингвальную пещеру, в честь которой проект называется «Вавилон». С другой стороны, загадочная дама в капюшоне несет какой-то вздор о смешении языков. Мы показываем ей рисунок из пещеры, и она вмиг становится нервной. Действительно языки имеют какое-то отношение друг к другу?

– Что ж, пещера, безусловно, не имеет никакого отношения к библейскому смешению языков, если вы это имеете в виду. Легенда о строительстве Вавилонской башни, которую Рене связывает с основанием масонской ложи, не более, чем легенда. Прототипом ее, скорее всего, стала древняя башня шумерского города Ура. Шумерская империя со временем пала, а на ее землях на протяжении нескольких веков пытались ужиться бедуины, кочевники и воины, говорящие на абсолютно разных языках. Это приблизительно второе или третье тысячелетие до рождества Христова. А наличие латыни на стенах пещеры свидетельствует о том, что она была расписана как минимум на две тысячи лет позже. Поэтому прямой связи там быть не может.

Патрик прикурил сигарету.

– Так, это мне понятно. Пещера вряд ли имеет какое-то отношение к Вавилону, как, вероятно, и ложа. Но что я хотел сказать: может, историю о Вавилонской башне придумали позднее, потому что она подходила как нельзя кстати. А вдруг первоисточником и была наша пещера?!

Патрик заметно разгорячился.

– Может, этот C.R.C. был основателем ложи и в свое время собственноручно расписал стены и потолок пещеры. Вдруг он хотел передать своим сторонникам, или ученикам, или кому-нибудь еще какую-то особенную тайну? А та заговорщицкая Рене считает себя его последователем. Но, к сожалению, сведения о том, где находится пещера, были утеряны, и взамен исторической пещеры придумали легенду о Вавилонской башне. Это и масонам, честно говоря, больше подходит.

– Да, звучит вполне правдоподобно. Что касается меня, то я не боюсь абсолютно никаких необычных причинно-следственных связей. Но история возникновения ложи, основывающаяся на столь древней легенде, кажется мне весьма сомнительной, если не нелепой. – Специальным приспособлением Питер загасил огонь в трубке. – Если бы мы могли определить возраст надписей в пещере, это помогло бы нам подтвердить или опровергнуть вашу теорию.

– Кроме того, хорошо бы знать, о чем говорится в текстах, – добавил Патрик. – Если какая-то тайна и есть, то наверняка она кроется в них.

– Да уж, помощник-лингвист становится нам нужнее с каждым днем.

Глава 8

5 мая, офис мэра, Сен-Пьер-дю-Буа.

Утро было прохладным, а ночью легкий туман затянул улицы города. В воздухе пахло пиниями и влажной землей, но и офисе Дидье Фавеля, несмотря на распахнутые окна, висел тяжелый запах мастики, пыльных кожаных кресел и дубовой мебели.

– Я очень рад, что вы приняли мое приглашение, – сказал мэр, – пожалуйста, садитесь. Вы, должно быть, очень заняты, и поэтому я не хотел бы долго задерживать вас. Может, вы уже сейчас сможете рассказать мне о ваших достижениях. Я, конечно, совсем не специалист в этой области, поэтому пригласил на нашу встречу Фернанда Левазье – главного лесничего.

Мэр повернулся к неотесанному мужчине с окладистой бородой, который совершенно невыразительно сидел за письменным столом. Из-под засученных рукавов рубашки торчали мускулистые волосатые руки, которым мог бы позавидовать даже самый сильный лесоруб.

– Он дипломированный биолог и занимается проблемами окружающей среды во всем районе Сен-Пьер-дю-Буа. Я попросил его освободить немного времени в ближайшие дни или даже недели, чтобы быть полезным вам.

Исследователи переглянулись. По лицу профессора пробежала улыбка, и он обратился к биологу.

– Профессор Питер Лавелл, очень приятно. Позвольте представить моего коллегу – инженера Патрика Невро.

Биолог кивнул.

– Ну, и как продвигается ваше исследование? – не унимался мэр, погружаясь в свое кресло.

– Месье мэр, – начал Патрик, – для начала мы хотели бы поблагодарить вас за то, что вы нашли время, чтобы ознакомиться с нашими сухими научными выводами.

Дидье Фавель улыбнулся и погрозил своим жирным пальцем.

Патрик открыл папку с документами, в которую выборочно были отложены бумаги, подготовленные организаторами проекта. Среди прочего там лежали и ничего не значащие снимки фрагментов леса, ограждений и разделительные колышки.

– Мы бы не хотели обременять вас этим, – продолжил Патрик, порылся еще немного в папке и захлопнул ее, – короче говоря, мы продвигаемся очень медленно.

– Что, простите?! – щеки мэра налились кровью, и он резко наклонился вперед.

– Мне очень жаль расстраивать вас. Ввиду начатой процедуры мы вынуждены довести до вашего сведения, что ранее оговариваемые нами сроки теперь кажутся нам нереальными.

– Что вы хотите этим сказать? – глаза Фавеля сузились и взяли Патрика под прицел.

– Лучше проинформировать вас об этом сейчас, пока мы можем еще что-то сделать и пока не стало слишком поздно…

Патрик выдержал театральную паузу, а Питер задался вопросом, для чего его коллега затеял эту игру. Исследователи заранее договорились, что выступать перед этим легко возбудимым мужчиной будет именно Патрик. Несмотря на нахальное поведение, у него, безусловно, был опыт ведения запутанных деловых переговоров. А вот Питер не обладал такими способностями из-за своей сдержанной или скорее надменной манеры поведения. Питер мог либо объяснять какие-то вещи, либо, наоборот, выслушивать объяснения собеседника. Компромиссы, лесть и дерзкая ложь отнюдь не были его коньком, в отличие от Патрика.

– Ясно, что мы не сможем устранить проблему до конца этой недели, – сказал Патрик. – С нашей стороны мы делаем все возможное, но нам нужна и ваша помощь.

На лице мэра появилась самодовольная улыбка.

– Что я могу сделать для вас, господа?

Умелый шахматный ход, подумал Питер. Естественно, никакой договоренности об окончании проекта на этой неделе и не было. А Патрик даже сумел выйти из ситуации с поднятой головой, учитывая что на руках у них не было абсолютно никаких результатов. Несмотря на это, они смогли получить поддержку этого человека и обратить ее себе на пользу.

– Чтобы определить происхождение и проследить развитие эпидемии, нам необходимы данные о погоде вашего региона. У вас есть возможность достать их?

– Разумеется, это не проблема.

– Чудесно, месье мэр. Мы были бы вам искренне признательны. Итак, нам нужны данные о количестве осадков, силе и направлении ветра, показатели температуры в тени и на солнце, а также температура осадков. Потом атмосферное давление, содержание азота и озона в воздухе. Было бы замечательно, если бы вы могли собрать показания почасовых замеров последних шести месяцев. Я приготовил для вас табличку, в которую нужно будет внести эти данные. Вы даже не представляете, как это нам необходимо. И большое спасибо, что вы согласились взять это на себя!

Питер улыбнулся в глубине души. Этому лесорубу потребуется для этого не одна неделя, причем напрячь придется и всех сотрудников местного Гидрометцентра. Им нужно будет собирать, а то и выдумывать абсолютно ненужные показатели, которые возможно, никогда прежде никому не требовались и вряд ли еще понадобятся.

– Позвольте спросить, а для чего именно вам нужны эти данные? – подал голос мощный Фернанд.

Питер вздрогнул. Может, Патрик зашел слишком далеко? Но тот ответил, даже не задумываясь:

– Разумеется. После того как мы проанализируем эти показатели, мы сможем прогнозировать дальнейшее возможное распространение эпидемии. Для более точных прогнозов мы будем применять новые программы из Калифорнии, которые принимают в расчет не только хаотичные погодные изменения и точные геологические замеры региона, но и статистические данные о популяции животных. Это абсолютно новая технология, которую мы хотим апробировать именно в этом проекте, – Патрик сделал заговорщицкую мину: – Только, надеюсь, вы понимаете, что то, что я сейчас вам рассказал, – абсолютно секретная информация. Но мы же с вами коллеги, поэтому я могу посвятить вас в наши планы. Знаете, речь здесь идет о многомиллионных потоках в Фонд защиты окружающей среды.

Лесничий поднял от удивления брови и переглянулся с мэром. Но тот всего лишь пожал плечами и глупо улыбнулся Патрику. А лицо Фернанда Левазье приняло прежнее выражение.

– Патрик, – наконец-то вмешался Питер, желая побыстрее закончить эту встречу, – нам уже пора. У нас запланирована еще одна встреча.

– Ой, и правда, – подыграл Патрик, – я совсем забыл об интерактивной конференции в половине десятого… Мне очень жаль, но мы действительно должны идти. Господин мэр, господин Левазье, был рад видеть вас. И еще раз большое спасибо за поддержку!

– Я бы с удовольствием встретился с вами уже на этой неделе, – вставил биолог, – чтобы подробнее познакомиться с результатами ваших исследований.

– Разумеется, – Патрик замешкался, – только нужно заранее договориться о встрече.

– Я смогу в любое время. Как насчет пятницы?

– Пятница? Так, пятница… Почему бы и нет? В девять в вестибюле нашего отеля?

– Согласен.

– Черт, – выругался Патрик уже на обратном пути в отель, – теперь еще и этот тип повиснет на нашей шее!

– Я поражен тем, как вы обработали мэра. Но что мы будем готовить к пятнице?

– Пока не знаю. Может, за это время мне придет что-нибудь в голову. У меня еще будет время сегодня по пути в санаторий.

– Вы уверены, что хотите отправиться туда сегодня же?

– Чем быстрее, тем лучше. Каркассонн не так далеко отсюда. Может, мне удастся разузнать что-то, что продвинет нас в поисках. Знаете, у меня в голове до сих пор какое-то неприятное ощущение. После того случая я не могу нормально спать. Так что можете считать эту поездку продиктованной моим корыстным интересом.

– Да, понимаю. Что ж, будем надеяться, что вы продвинетесь.

– Вы не заметили перед уходом, что нам пришел факс? – Патрик достал из кармана свернутую бумагу.

– Факс? Нет, не видел. От кого это может быть? Никто же не знает нашего местонахождения. Или это из Женевы?

– Я тоже не знаю. Но его содержание как минимум странное. Вот послушайте: «Уважаемые господа, вы нашли круг. Но то, что вы исследуете, тоже может оставить круги, так что будьте осторожны. В центр войдут женщина и мужчина, а не роза. С осторожностью следите за тем, чтобы ваша работа не оставила кругов, прежде чем круг найдет вас. С уважением, Шт. Г.»

Питер задумался.

– Странно! А там есть обратный номер?

– Есть. Я потом проверю, откуда именно пришел этот факс. Судя по коду, из Швейцарии, но на номер Элейн не похоже.

– Да, действительно. Может, в ООН есть диверсанты?

– Вполне возможно. Но отправитель, кажется, в курсе того, что наши поиски привели к розе. Может, это как-то связано с нашим визитом в Париж? Элейн-то об этом ничего не знает. Может, факс пришел прямо от тех масонов? Или Себастьян дал кому-то наш номер…

– В письме есть какое-то странное, искусственное звучание, как в стихотворении… Или в загадке… Я бы еще разок взглянул на это письмо. Вы оставите его мне?

– Конечно, – Патрик протянул Питеру листок бумаги. Они повернули к отелю и остановились прямо у входа. – Вы сразу поедете в пещеру или поднимитесь в номер? – спросил Патрик, выходя из машины.

– Поднимусь. В лагерь поеду, может, после обеда, – ответил Питер, – а вы, если хотите, можете взять наш джип, тогда я просто поработаю в кабинете.

– Спасибо, но вдруг вам сегодня еще понадобится машина? Я могу взять автомобиль напрокат прямо в отеле.

В фойе к ним подошел служащий.

– Месье, только что в отель прибыла дама, которая спрашивала вас. Сейчас она завтракает в Зеленом зале и ждет вас. Вас проводить?

Питер с удивлением посмотрел на Патрика.

– Неужели Элейн решила преподнести нам сюрприз?

– У нее не заржавеет. А что, если это мадам верховный гуру, прямо из ложи?

– Рене Колладон? Нет, не думаю. Во-первых, она не знает, где мы находимся, а во-вторых, она наверняка предупредила бы нас.

– После этого факса я бы не был так уверен в том, что никто не знает о нашем местонахождении.

Служащий все еще стоял рядом с ними и смотрел таким отсутствующим взглядом сквозь исследователей, что можно было предположить, что такая отстраненность давалась ему с трудом.

– Может, сходим быстренько посмотрим, кто там? – спросил Питер.

– Честно говоря, я не хочу. Если вы не против, то я незаметно скроюсь отсюда.

– Хорошо. Поезжайте осторожней. И желаю вам успеха, – ответил профессор и обратился к служащему отеля: – Пожалуйста, проводите меня к ней.

Зеленый зал получил такое название из-за полностью застекленной передней части, выходящей на роскошный зеленый сад. Утреннее солнце пробивалось сквозь деревья и густые бамбуковые заросли у небольшого пруда. Мягкий свет дрожащими лучами проникал в зал, оформленный в желтых и зеленых пастельных тонах. Ротанговая мебель и гарнитуры из соломки придавали помещению особенный британский стиль – смесь двадцатых годов и субтропиков.

В это время лишь немногие гости спустились к завтраку. Два господина читали газеты, каждый за своим столиком, одна пожилая пара доедала свой завтрак. А за столиком у наполовину открытой веранды сидела молодая дама за чашкой кофе.

– Вот эта женщина, месье профессор – сказал служащий, отходя назад.

Когда Питер подошел к столику, дама подняла глаза.

– Питер Лавелл, доброе утро, – представился профессор, – мне передали, что вы ищите меня.

– Вас и вашего коллегу Патрика Невро, – она протянула Питеру руку, – меня зовут Штефани Крюгер. Пожалуйста, садитесь.

Питер сел за столик и внимательно посмотрел на даму. По виду ей было около тридцати, и выглядела она очень хорошо. Длинные белокурые волосы дама зачесала на одну сторону и уложила за ухо, а чтобы пряди не падали на лицо с другой стороны, ей приходилось держать голову немного наклоненной набок. С первого взгляда ее запросто можно было бы принять за обычную туристку, но в ее глазах чувствовалась необычайная сосредоточенность, какая встречается разве что у предпринимателей. На соседнем стуле лежали ее ноутбук и мобильный телефон. «Журналистка!» – промелькнуло в голове Питера.

– Я очень рада, что мы встретились с вами прямо с утра, – она достала папку, которая показалась Питеру очень знакомой. Через пару секунд на обложке он увидел черную надпись «Проект „Вавилон“». – Единственное, что я смогла понять из этих сверхзасекреченных данных, так это название отеля. Но рано или поздно мы все равно встретились бы с вами. При необходимости я и до вечера ждала бы вас здесь.

Девушка сделала паузу, но Питер так ничего и не ответил ей.

– А может, – продолжила она, – вас не предупредили? Тогда лучше для начала я представлюсь. Итак, мое имя вы уже знаете. Я независимый ученый. В данный момент я работаю в британском музее в Лондоне. Я лингвист, и основные мои языки – классические и древние. От имени ООН Элейн де Росни пригласила меня в Женеву и предложила принять участие в этом проекте.

Питер приподнял бровь. Неужели Элейн действительно смогла так быстро найти лингвиста?

– Это было два дня назад. И вот я сижу перед вами. Все это покрыто такой тайной, а мне не терпится узнать, о чем же идет речь в этом проекте.

Питер замешкался.

– Какие языки вы знаете?

– Я выросла за границей и училась в международных школах. Я свободно владею немецким, английским, французским и испанским, еще итальянским и португальским – да, собственно, романские языки очень похожи друг на друга. Ну, еще неплохо говорю по-турецки и по-гречески.

– А как насчет древних языков?

– Я исследую историю развития языков и письменности. Сюда относится расшифровка и анализ структуры. Так, в некоторых случаях, просто необходимо знать язык, чтобы суметь расшифровать иероглифы. Другие же языки настолько структурированы по своей сущности, что легче сначала найти эквивалент на латыни, а потом перевести. Ну, а непосредственный перевод с латыни я поручаю кому-нибудь из сотрудников.

– Так, а какие же древние языки вы можете переводить сами?

– К сожалению, только латынь, древнегреческий, древнееврейский и египетский. Еще немного понимаю этрусский. Это, пожалуй, и все – только классические языки.

– Только классические?! – вырвалось у Питера.

– Но у меня есть возможность отдать в перевод и другие языки, – поспешила добавить Штефани.

– Не поймите меня превратно, но и это для меня просто поразительно! На моем фоне вы просто лингвистический гений!

– Знаете, я всегда сравниваю языки с музыкой. Если ты действительно музыкальный и музыка для тебя не только профессия, но и образ жизни и ты в совершенстве владеешь языком нот, то волей-неволей ты будешь в равной степени понимать и поп, и джаз. Язык для меня – то же самое, потому что структуры и образцы всегда повторяются.

– А что значит «hoc sit exemplum discipulis»?

– «Нос» значит «это», «sit» – изъявительное наклонение; «hoc sit» – дословно «это есть», «exemplum» – «пример», «discipulis» – «ученик» или в библейском смысле «адепт». Итого имеем: «Это пример для моих учеников». А почему вы спрашиваете, это что – тест?

– Да, – ответил Питер и засмеялся, – мне нужно было выяснить, действительно ли вы ученый или всего лишь журналист. В первом случае я с удовольствием пригласил бы вас в нашу команду, ну, а во втором, увы, мне пришлось бы вас застрелить.

– Что ж, надеюсь, мне удалось убедить вас. А где же ваш коллега, месье Невро?

– Патрик сейчас неподалеку от Каркассонна. Вы познакомитесь с ним сегодня вечером. Вам уже показали вашу комнату?

– Да, – она кивнула на лежащий на соседнем стуле ноутбук, – я вот захватила сверху компьютер, чтобы как-то скоротать время. Я не знала, сколько мне придется вас ждать.

– Тогда мы лучше сразу отправимся к нашему и вашему новому рабочему месту. По пути я введу вас в курс дела.

– С удовольствием. Звучит очень ободряюще, тем более, что вы больше не намереваетесь расстрелять меня, – она улыбнулась Питеру и заправила волосы за уши.

– И правда, – Питер встал, чтобы поухаживать за Штефани, – это было бы серьезной потерей для нас.

– Мы исследуем одну пещеру, – начал Питер по пути в лагерь, – которую нашел местный пастух. К сожалению, сразу после открытия он лишился рассудка и теперь находится на лечении в санатории. Сегодня Патрик решил нанести ему визит. Сама пещера испещрена различными текстами и рисунками. И самое удивительное заключается в том, что это просто какая-то безумная смесь: латынь, шумерский, греческий, египетский, даже майя и еще целая куча неизвестных мне языков. Из-за такого языкового разнообразия проект был назван «Вавилон».

– Смешение языков.

– Да. Мы уже проанализировали рисунки. По приблизительным подсчетам, они относятся к тринадцатому веку. То есть средневековье, а тогда и слыхом не слыхивали о шумерском, не говоря уже о майя. Тогда и земля-то была плоской, заканчивающейся сразу же за Африкой.

– Но это же немыслимо!

– Конечно, сейчас мы знаем, что гравитация такого не допустила бы.

– Нет, я о возрасте рисунков.

– Да я пошутил. На самом деле и возраст надписей весьма сомнителен. Но мы позволили себе пренебречь этим аспектом, поскольку возлагаем очень большие надежды на толкование надписей. Несколько из них были абсолютно точно добавлены позже. Они выполнены очень неряшливо или вообще нечитабельны. И все это какие-то непонятные языки. В общем, работы много.

– А почему этот проект находится под грифом секретности, да еще такой строжайшей?

– ООН интересуют отнюдь не надписи, несмотря на то что нам они кажутся столь загадочными. В пещере помимо них есть одно удивительное место. Это проход с очень странными, может быть, электромагнитными свойствами. Пока мы не можем сказать этого наверняка. Вот почему в проекте задействован Патрик. Он не только превосходный техник, но еще и обладает большим опытом полевых исследований.

– Эти электромагнитные свойства – что влияет… – она замолчала, заметив в лагере рейнджеров.

– Эти ребята работают на ООН и охраняют территорию, – пояснил Питер, пока они проезжали через ворота и двигались по лагерю. – Вы знакомы с легендой об эпидемии бешенства?

– Да, – Штефани улыбнулась. – Я – исследователь поведения животных. Будем знакомы. Честно говоря, это они хорошо придумали, потому что я разбираюсь в биологии.

– В биологии… Интересно.

– Ну, у меня всегда была слабость к этому. В университете я изучала биологию как второй основной предмет, потому что думала, это может пригодиться мне в коневодстве.

– Вы разводите лошадей?

– Нет, но ведь пути Господни неисповедимы, не так ли?

– А ведь ваши знания могут оказаться весьма полезны. Мэр приставил к нам своего помощника – биолога, который просто рвется в бой и хочет знать все подробности наших исследований.

– Ну, надеюсь, что на какое-то время моих знаний хватит, но не хочу вас обнадеживать зря, я же не специалист. Итак, мы остановились на проходе. Вы хотели что-то рассказать.

– Верно. Проход – это мы его так называем. Он правда странный: в темноте он кажется обычным проходом. Хотя эпитет «обычный» тоже несколько неточен, потому что необъяснимым образом воздух вокруг него светится голубым светом. Тем не менее коридор кажется проходимым. Но как только туда посветишь фонарем, он становится абсолютно черным. Не камень, а именно воздух становится черным и непрозрачным. Такое ощущение, что он не пропускает никакую форму излучения и энергии. Если пристально вглядеться в проход, то все равно ничего, кроме черноты, не видно. Даже эхолотом никак не измерить глубину этого коридора, словно там не отражаются никакие волны. Мы использовали даже робот «Пионер», но результат тот же. Все было хорошо, пока он не переступил порог этого прохода, Потом робот даже энергию перестал потреблять. Нам пришлось вытягивать этот прибор по-варварски, за кабель.