355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Андреа Семпл » Выдумщица » Текст книги (страница 6)
Выдумщица
  • Текст добавлен: 7 октября 2016, 16:59

Текст книги "Выдумщица"


Автор книги: Андреа Семпл



сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

27

У Элис небольшой спад настроения, может быть, потому, что весь день она рассовывала что-то по конвертам, и потому, что живот у нее размером уже с пляжный мяч.

– Я выгляжу, как танк, – говорит она мне, показывая комнату, которую подготовила для ребенка.

– Ничего подобного, – отвечаю я. – Выглядишь просто великолепно. Блестяще.

– Кому я такая блестящая нужна. Я уже размером с гору.

– Не придумывай.

– Я толстая.

– Да нет же. Ты беременна. Так ты и выглядишь.

– Как та жаба из «Звездных войн»?

– Нет. Как… как Деми Мур. Ну, помнишь, когда она снялась для обложки журнала год назад. Она там беременная и голая.

– О, Фейт, не надо, пожалуйста. Ложь, может быть, действует на твою мать, но со мной это не проходит. Деми Мур, тоже мне.

Я решаю сменить тему и рассказываю ей о событиях прошлой ночи. Об этой истории с Фрэнком. Она не верит своим ушам.

– И ты коснулась его рта? – спрашивает она.

– Угу. Надо было. Вообще-то при реанимации это самое главное.

Потом я рассказываю ей о больнице. О невероятной грубости Фрэнка, после того как я только что спасла ему жизнь. О том, как мы ехали домой на такси. О том, как он просто ушел, ничего мне не сказав.

– Боже мой, – говорит она и выносит ему приговор, – да он просто мерзкая тварь.

Я киваю. Правильно. Не просто тварь, с такими ты встречаешься каждый день. Он мерзкая тварь.

– Я бы держалась от него подальше, раз он такой чокнутый.

– Да, – соглашаюсь я, – я так и сделаю.

28

Я прихожу на работу и минут десять не могу выйти из жестокого шока, лишившего меня дара речи.

В пяти метрах от прилавка «Китс» висит рекламная фигура, вырезанная из картона, фигура женщины, улыбающейся белозубой улыбкой, сидя в позе лотоса.

И я понимаю, что эта женщина – моя сестра. Я на сто процентов в этом уверена еще и потому, что рядом с ней висит надпись, в которой говорится: «Завтра в нашем магазине специалист по йоге ХОУП УИШАРТ, звезда телепрограммы «С добрым утром», будет представлять свои ди-ви-ди «Йогазмическая система тренировок» и книгу с тем же названием, а также давать автографы».

И ниже маленькими буквами указано время.

14.30.

Я смотрю на часы. Сейчас 14.12.

Хрен маринованный, я, наверное, сплю. В реальной жизни такого не бывает. Просто не может быть. Какого черта ее несет сюда? Это что, общенациональная рекламная кампания?

Она не должна меня видеть. Не потому, что я стыжусь своей работы, а потому, что в одном из тех своих писем, что мама писала ей, она наверняка сообщила, что я работаю где-то по связям с общественностью. И если Хоуп разговаривает с мамой по телефону (а так или иначе говорить с ней она все равно будет), то последствия моей лжи в один прекрасный день свалятся мне на голову.

Я смотрю на то, что находится рядом с рекламной фигурой и надписью, – на коврик и небольшой микрофон. Господи, она же будет стоять совсем близко от меня, на расстоянии каких-то пяти смен йоговских позиций.

Надо что-то придумать. И поскорее.

– Простите, – прерывает нить моих раздумий голос покупательницы, – можно узнать, есть ли у вас средство для очищения чувствительной кожи лица?

Я оборачиваюсь и вижу, что голос принадлежит школьнице с радужного цвета шарфом на шее и приветливой улыбкой. Мне хочется солгать ей, что такого средства у нас нет, но Лорейн может быть где-то поблизости, поэтому я решаю, что лучше провести рекламную кампанию этого средства как можно быстрее.

– Да, – отвечаю я, с места развивая космическую скорость. – Вам нужен нежный чистящий и полирующий кожу состав фирмы «Китс». Он обладает отсасывающим действием, – тут я слышу, как мой голос набирает еще большее ускорение, – он-содержит-особые-вещества-растительного-происхождения-таких-как-шамоли-и-розмарин, и, действует, он быстрее, других, средств, и-хватает-его-на-несколько-месяцев-к-нему-прилагается-подушечка-из-муслина-которая-действует-как-природный-скребок-которым-вы-пользуетесь-по-утрам-и-вечерам-при-нанесении-средства-обращая-особое-внимание-на-участки-вокруг-глаз-слегка-пошлепывая-по-коже-для-снятия-омертвевших-клеток-кожи-и-удаляя-с-лица-их-скопления-и-остатки-косметики-но-при-этом-не-обезвоживая-кожу-это-очень-популярное-средство-оно-получило-премию-последнего-выпуска-журнала-«Лоск»-за-наибольшую-отдачу-на-вложенные-деньги.

Фу, я совсем обессилела. Как и Радужный Шарф, судя по ее виду. Но она сделала покупку за время, которое можно назвать рекордным, и ушла.

Но это не решило вопрос о том, как мне за несколько оставшихся минут сделаться невидимкой. Конечно, можно сделать ноги, но я прекрасно понимаю, что Лорейн уволит меня, если я еще раз ее подведу. А мне совсем не стоит терять свой единственный источник дохода только ради того, чтобы не столкнуться нос к носу с родной сестрой.

Но опять-таки дело не в том, чтобы просто не столкнуться с Хоуп. Дело в том, что тогда я столкнусь со всей своей ложью. Если Хоуп обнаружит, что я работаю здесь, она все расскажет маме, как бы я ни просила не выдавать меня. А если мама узнает, что я всего лишь продавщица в косметическом отделе, а не ведущий сотрудник пиарной компании, то, представляю, в каком она будет состоянии. И потом она только и будет говорить о том, что как бы стыдно было папе, если бы он видел меня сейчас…

Ну, в общем, вы понимаете.

Надо думать быстрее.

И тут кое-что приходит мне в голову.

Наш склад. В последнее время он завален последней партией косметики «Китс». И из-за того, что произошла путаница с дистрибьютором, мы заменяли одни товары на другие, и все перемешалось. Последние два дня Лорейн все собиралась их рассортировать, но, насколько я знаю, руки у нее до этого так и не дошли.

Я оглядываюсь на свою картонную сестру, улыбающуюся мне в спину, затем смотрю на часы. 14.20.

Сейчас или никогда, говорю я себе, и у моего сердца начинается приступ безумия.

Я нахожу Лорейн и говорю ей, что хочу заняться вместо нее сортировкой товаров.

– С вами все в порядке? – спрашивает она меня, дотрагиваясь до моего лба своей рукой с совершенно исключительным маникюром.

– Все хорошо, – говорю я. – Просто я в последнее время допускала небрежность в работе и теперь хочу что-то сделать, чтобы искупить вину. Вот я и решила помочь вам разобраться на складе.

Она бросает на меня взгляд, который можно было бы назвать вопрошающим, если бы ее кожа на лбу подчинялась эмоциям.

– Ну, хорошо, – в конце концов говорит она. – Сейчас у нас и в самом деле не так уж много работы за прилавком. Вот ключи. В этот миг я люблю Лорейн.

Люблю так сильно, что от всей души чмокнула бы ее в вывернутые наружу, как у форели, губы.

Говорите, что хотите, но эта женщина только что спасла мне жизнь.

Но я передумала целовать ее и, ограничившись покорным кивком, взяла ключи и пошла на склад. Быстро.

29

Вот дерьмо! Дерьмо всмятку!

С кофе-шоколадом, ликером и взбитыми сливками.

Я пошла слишком поздно.

Вот она. Моя сестра. В двадцати шагах от меня.

Проходящая через автоматические двери с какой-то другой женщиной. Старше ее и ниже. Наверное, со своим агентом или что-то в этом роде.

Она меня не заметила.

Мне ничего другого не остается, как опустить голову.

Иду…

Голову вниз.

– Фейт?

Я коченею, а голова моя все еще опущена. Дверь на склад в трех метрах. Я еще могу заскочить туда и запереться. Может быть, она решит, что обозналась. Я хочу сказать, что, когда она позвала меня, интонация у нее была вопросительная. Три года, это не так мало. Она-то уж точно выглядит совершенно по-другому, может быть, и я тоже.

Но ноги у меня стали как бетонные.

Нет, серьезно, я не могу сдвинуться с места.

Поняв, что времени на прыжок в складскую дверь уже не остается, я хватаю табличку со своим именем и, отстегнув ее, быстро запихнув в карман брюк, оборачиваюсь.

Вот она, выглядит почти так же великолепно, как на картонном щите, рот приоткрыт от удивления. «Господи, случаются же такие совпадения!»

Мой рот, возможно, тоже приоткрыт, но голова остается неподвижной, как бы говоря: «О Господи, как же мне выбраться из всего этого».

– Это ты? – спрашивает она и затем поясняет той, что ниже ее и старше: – Это моя сестра.

– Не может быть, – говорит эта женщина, которой не мешало бы побрить подбородок. Она оглядывается в поисках того, кто здесь должен проводить мероприятие. Наверняка это Паоло. Это он отвечает за все рекламные кампании в торговом зале. Он из Барселоны. Гей, конечно. И если он меня увидит, от маски, за которой прячется мое истинное лицо, ничего не останется.

– О Господи, – говорю я, вновь обретая дар речи. – Это ты. Боже! Как это тебя сюда занесло?

Конечно, я знаю, как ее занесло сюда, но что-то же говорить надо. И, поговорив со мной еще в том же роде, она с подозрением смотрит на меня:

– Ты что, работаешь здесь?

Неизвестно почему я веду себя так, как будто это самая забавная шутка, какую мне когда-либо приходилось слышать.

– Работаю? Здесь? Ну и шутки у тебя. Просто смешно. Работаю здесь!

Что за чушь я несу? После трех лет разлуки встретилась с сестрой, а веду себя, как лунатик в бреду. Но что я могу ей сказать? Правду. Нет.

Да, правду. Надо очиститься от всего этого вранья. И начать надо прямо сейчас. Составить протокол. В широком пространстве торгового зала, освещенная слепящими магазинными лампами, я загнана в ловушку, рядом не менее десяти человек знают, что я работаю здесь, и видят мою встречу с второразрядной знаменитостью, которая, оказывается, моя сестра, и с бородатой женщиной. Я так же обыденна и неприметна, как горилла в балетной пачке. Сейчас не то время и не то место, чтобы лгать.

– Нет, работаю в «Колридж комьюникейшн». Это агентство по связям с общественностью. Наверное, мама тебе говорила. По средам я заканчиваю рано и сегодня решила немного пройтись по магазинам.

Чувствую себя хуже некуда. Меня мучают болезненные уколы. Но это не уколы совести, что-то колет меня по-настоящему. И я вспоминаю: это же моя бирка с именем. Булавка осталась не застегнутой.

Я закусываю губу и криво улыбаюсь, превозмогая боль.

С секунду она с сомнением разглядывает меня, скользя глазами вверх и вниз по моей форменной одежде. На самом-то деле это не то чтобы совсем форма, это не те белые халаты, которые носят девушки из лечебной косметики. Это просто черная футболка и черные брюки, которые сами по себе, без карточки с именем, не являются доказательством моей принадлежности к магазину.

Но она догадывается, что здесь что-то не так. Может быть, благодаря своим йогазмическим тренировкам внешне она и изменилась, но взгляд остался тем же бритвенно-острым.

А все должно было случиться совсем не так.

Три года я думала, что будет, если я опять встречусь с сестрой, и представляла, как я стану выговаривать ей за то, что она бросила всех нас. Она не выдержит и расплачется, станет просить прощения, и тогда я проявлю великодушие и обниму ее, и после этого у нас все будет хорошо.

Но вот я стою и психую, цепенею от страха, стараясь не обращать внимания на булавку, впившуюся мне в ногу.

Боковым зрением я вижу костлявую фигуру Лорейн, движущуюся в нашем направлении.

Черт!

Надо что-то придумать.

Что-нибудь.

Ну хоть что-нибудь.

30

Я наклоняюсь вправо и оказываюсь за большой колонной. Меня не видно.

– Что с тобой? – спрашивает меня Хоуп. Уголки губ у нее ползут вниз, выражая участливое изумление.

Я с силой тяну ее за руки, подтаскивая к себе и вытягивая из поля зрения всевидящего ока Лорейн:

– Да… да… прости. Это все мое колено. Иногда оно вдруг… начинает страшно болеть. Я его повредила, когда играла в бадминтон. Надо сходить к врачу.

Сестра смотрит на меня так, будто я самый забавный номер программы. Но мне до этого нет дела. Все, что меня сейчас волнует, это моя тайна.

Ничего не подозревающая Лорейн шагает мимо нас своей дерганой походкой и направляется к эскалатору. Я с облегчением вздыхаю, потом одариваю Хоуп невинной улыбкой, стараясь отвлечь ее внимание. Говорю, показывая на книги и ди-ви-ди, разложенные для автографов:

– Ну что же, мне, наверное, лучше оставить тебя.

– Ну что ты, – отвечает она. – Останься. Мне бы очень хотелось, чтобы ты осталась со мной.

– Не могу. Не могу остаться… потому что… потому что мне надо идти… надо покормить… собаку, – замечательно. Я не только выдумала себе работу и занятия бадминтоном, среди моих выдумок оказалась и собака.

– Собаку?

– Да, – говорю я. – На самом деле это собака моей лучшей подруги. Подруга уехала на месяц в отпуск, и собака у меня.

– Она оставила собаку на месяц?

Господи, она что, из Королевского общества защиты животных?

– М-м-м, да. Дело в том, что, если я не вернусь и не покормлю его, ну, ты же понимаешь, он… умрет.

– Умрет?

– Да, умрет. У этого пса гипергликемия. Он должен есть что-нибудь с высоким содержанием углеводов примерно каждые шесть часов, а иначе… фьють – и его нет. Умрет. Нет, в самом деле, мне лучше пойти…

– Фей-и-ит, – голос Паоло заставляет мое сердце замереть. Нет, правда, секунд пять проходит прежде, чем оно начинает биться снова.

– Паоло, – вскрикиваю я, оборачиваясь, чтобы поприветствовать своего как бы давно потерянного и вновь обретенного испанского друга. Паоло смотрит мне на то место, где полагается висеть карточке с моим именем, и, прежде чем он успевает вступить в разговор своим тягуче-скрипящим испанским сапогом, я ему подмигиваю и говорю:

– Не видела тебя целую вечность. Что, черт возьми, ты здесь делаешь?

Совершенно сбитый с толку, он смотрит на меня и затем отвечает таким тоном, как будто говорит: «Что за игру ты ведешь? «:

– Я здесь р-р-работаю.

Хоуп смотрит на меня вытаращив глаза. И я понимаю, что все еще продолжаю подмигивать.

– Черт подери эти идиотские контактные линзы, – говорю я и надавливаю пальцами на глаза. – Честно, мне не надо было отказываться от очков.

– Ладно, – обращается Паоло к Хоуп. – Нам пор-р-ра.

По его подобострастному тону я понимаю, что он предлагает ей пойти к столу надписывать книги. И в самом деле, там уже стала возникать очередь из ее поклонников, толкущихся группками и пребывающих в йогазмически-радостном расположении духа.

– Хорошо, – говорит Хоуп. – Одну минуту. Паоло кивает и удаляется, подозрительно на меня поглядывая. Одну минуту!

Я не могу ждать ни минуты. Мне надо немедленно отсюда убираться, а то может произойти самовозгорание от стыда.

– Мне надо успеть на ночной поезд в Лондон. Может быть, встретимся как-нибудь потом? Как в добрые старые времена.

Старые времена? Какие такие старые времена? Что-то я не помню, чтобы за всю жизнь я хоть раз ходила с сестрой в какое-либо питейное заведение. Но у меня нет времени на словесные игры.

– Замечательно, – говорю я. – Тут за углом есть отличный бар. «Тигр-задира». Думаю, что буду опять в городе к пяти. Ты успеешь к этому времени?

– Да, – отвечает она все с тем же выражением удивления и любопытства. – Скорее всего.

– Тогда до встречи.

– Да, до встречи.

Я отхожу, следуя мимо восхищенной публики и прошептав на ухо Паоло: «Я здесь не работаю».

– Стр-р-раннай-я ты, Фей-и-ит.

И я исчезаю. Удалившись на склад, играя там в свой воображаемый бадминтон и кормя воображаемую собаку своей подруги, страдающую от гипергликемии.

31

Я идиотка.

Форменная идиотка, кормящая воображаемую ожиревшую собаку.

Я о «Тигре-задире». Он всего в двух секундах пути от моей работы. И о чем только я думала? Очень мне надо, чтобы Лорейн или еще кто-нибудь с работы вывел меня на чистую воду.

Для гарантии я выбрала столик в самом темном углу, как можно дальше от окна. Когда придет сестра, я встану и помашу ей рукой.

На этот раз, когда нас не подавляет слепящий магазинный свет, мы обнимаемся. Как надо, как следует обниматься сестрам после трехлетней разлуки. Нам становится хорошо, по-настоящему хорошо, как будто это соприкосновение тел переносит нас назад в лучшие времена. В те дни, когда мы, бывало, сидели на кровати и для пробы накладывали себе на лица косметику друг друга. Когда самой главной темой наших споров было – кто лучше из участников шоу «Новые дети».

– Я все еще не могу поверить, – говорю я ей. – Как же так получилось?

– Согласна, это просто невероятно. Мне надо было предупредить тебя, что я собираюсь в Лидс, но в тот момент у меня был страшно напряженный график. Нет, правда. Понимаешь, когда нужно быть в нескольких местах одновременно. Ну, сама знаешь, как это бывает.

Я улыбаюсь и киваю. Мне бы да не знать. Вся моя жизнь – это одно сплошное рекламное турне. Все эти знаменитости – Кристина, Джастин, Бейонс. Между нами, восторга они у меня не вызывают.

Но, взглянув на сестру, понимаю, что не могу обижаться на нее. Пусть она уехала за двадцать тысяч километров, когда мама особенно в ней нуждалась. Но ведь сейчас, когда мы постепенно приходим в себя, она же вернулась. Она приветствует восход солнца в утренней телевизионной программе, делает карьеру, выстраивая целую систему вокруг слова «йогазм», пишет книги, снимается на видео, сбрасывает вес до такой степени, что сорок второй размер кажется шестидесятым, получает в год сумму, превосходящую годовой внутренний валовой продукт Гватемалы, причем это не приводит ни к единой морщинке на идеально симметричном лице медового оттенка.

Но, несмотря на то что я понимаю все это, несмотря на то что в глубине души она эгоистка (черт! почему в глубине души – это написано на ее сияющем красотой лице), она все же моя сестра. У нас общие хромосомы. И воспоминания. Это что-то да значит, разве не так?

И, глядя, как она идет к бару за стаканом, я понимаю, что чувствую к ней уже не то, что чувствовала, когда ее показывали по телевизору. Сейчас она для меня человек из плоти и крови. И папу она любила не меньше, чем любой из нас. Просто справляться с бедой решила по-другому, вот и все. Наверное, брат прав. Она же самая младшая. Слишком молода для того, чтобы чувствовать смерть, поэтому и постаралась быть от нее как можно дальше. Не на Марс же она улетела, в конце концов.

И хотя мне так легко было демонизировать свою эгоистку-сестру, когда та была на другом конце света, теперь когда я вижу ее, то испытываю умиление, какое всегда вызывают малыши. Теперь я ненавижу себя за то, что ненавидела ее. Нет, такого больше не будет. Я постараюсь сделать над собой усилие и честно все ей рассказать.

Она скользит обратно к нашему столику, и мужчины ощупывают взглядами ее зад. Она улыбается, морщит носик и говорит что-то вроде «ты совсем не изменилась».

Слова можно понять двояко, но я решаю оставить за ней право судить об этом. Хочу сказать в ответ «и ты тоже», но с таким же успехом можно адресовать эту фразу Майклу Джексону. Она ведь изменила себя до неузнаваемости.

Она похудела, броско одета и приобрела лоск, который отличает всех известных людей. И следа нет от подросткового прыщавого лобика, густо накрашенных ресниц и одежды из магазина «Новый взгляд», которые я так хорошо помню. Она смотрится как ходячая обложка журнала.

– Выглядишь просто фантастично, – говорю я ей.

Она впитывает мой комплимент и соглашается.

– Это все моя система.

– Знаю, – говорю я, – я купила диск. Мне понравилось. Ты там просто великолепна.

Вы слышите меня? Это я закапываю топор войны. Я так мило с ней беседую. Более того, на самом деле оказывается, что эта милая беседа не требует от меня никаких усилий.

– О, Фейт, тебе не надо было тратить деньги. Я бы подарила его тебе.

Я смотрю ей в лицо, стараясь обнаружить хотя бы намек на то, что можно назвать зазнайством. И ничего не обнаруживаю.

– Конечно же я знаю. Просто я не знала, как с тобой связаться. Я даже не знала, что ты вернулась в Англию, пока не включила телевизор.

– О, прости, – говорит она, и мне хочется, чтобы этот тон был и в самом деле искренним. – Со мной всегда можно связаться через моего агента.

– Хм, да, – отвечаю я, затаив по меньшей мере пять предложений, которые могла бы произнести. – Наверное, можно.

Она улыбается и опять морщит нос. Но на этот раз это сопровождается легким пожатием плеч. Если бы я не приняла решения думать сейчас обо всем только в позитивном ключе, я бы, наверное, определила этот жест как снисходительно-покровительственный. Но, как я уже сказала, я хочу быть доброжелательной.

– Наверное, ты считаешь это забавным.

– Забавным?

– Ну то, что твоя младшая сестра стала знаменитой.

Только доброжелательные мысли.

– Честно говоря, да.

– Если все думают, что ты еще девчонка и должна делать то-то и то-то… – затем она меняет формулировку: – Знаешь, ты просто должна считать это забавным.

Я киваю, избегая смотреть ей в глаза, и делаю глоток через соломинку.

– Хочешь, скажу тебе одну вещь?

Хочу ли я что-то о ней узнать? Да нет, похоже. Но не могу же я отказаться, поэтому говорю:

– О чем ты?

– Одну вещь, которую я поняла после всего того. Ну, после того как папа… Ну, ты понимаешь… После того как я уехала в Сидней.

– Да, м-м-м, и что же это?

– Это об Австралии. Там люди уверены в себе. Там так относятся к жизни: если тебе нужно что-то, ты делаешь шаг вперед и берешь это.

Она замолкает, а на нее смотрят двое мужчин, что явно работают в офисе какой-нибудь компании. Она мельком взглядывает на них, и в ответ сразу же поднимаются две бутылки пива «Будвайзер». Она переводит взгляд на меня и закатывает глаза. Что должно означать: «Вот так они всегда, мне это уже надоело, но это цена, которую приходится платить за то, что ты красива, шикарна и знаменита».

Я делаю над собой усилие, стараясь не обращать внимания, и мешаю кубики льда в стакане. Один кубик вылетает на столик.

– Оп-па, – говорю я, слабо хихикнув.

– Я это к тому, – говорит она без малейшей улыбки, – что жизнь в Австралии мне очень помогла. Австралия заставила меня поверить, что я просто могу сделать шаг и взять то, что мне нужно.

– Отлично.

Она вопросительно смотрит на меня – понимаю ли я, о чем она говорит.

– Знаешь, если ты хочешь что-то сделать в жизни, ты просто это делаешь.

Именно так. Особенно если ты готова бросить всех и убежать от неприятностей. Я делаю усилие, чтобы улыбнуться и не пустить в себя отрицательные эмоции. Сжимаю соломинку зубами и киваю.

– Кстати, – говорит она с наигранной робостью, – у меня есть кое-какие новости.

Нет, только не это. Разговор явно пошел не в ту сторону. Вдруг у меня екает сердце:

– Новости?

Вся сияя, она протягивает ко мне левую руку и перебирает пальцами, как будто играя на невидимом пианино.

И тут я вижу его.

Кольцо.

– Ты выходишь замуж!

Кольцо поднимается к моему носу, меня завораживает его блеск. Может быть, бриллиант и небольшой, но смотреть в него – все равно что смотреть в маленький хрустальный шар, предсказывающий судьбу. Хрустальный шар, недвусмысленно сообщающий мне о том, что все мое обозримое будущее – сплошное дерьмо. Что я навеки останусь одна. Что я всегда буду лишь тенью своей младшей сестренки. Что вся моя жизнь так и останется одной большой ложью.

– В будущем месяце. Двадцать пятого мая. В Сассексе. В Сассексе мы нашли одну очаровательную церквушку.

Кольцо проявило милосердие и опустилось.

– Ты сидишь напротив будущей миссис Хоуп Ричардс, – сообщает она мне. Ричардс… Ричардс… Не имеет ли это кольцо отноше… – Джейми Ричардс, – уточняет она.

Тут колокольчик в моей голове наконец звякнул:

– Тот Джейми Ричардс?

– Тот самый.

О Господи, час от часу не легче. Моей сестре недостаточно быть просто знаменитостью. Она умудряется и замуж выйти за такого же.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю