Текст книги "За свободную любовь! (СИ)"

Автор книги: Анатолий Уленов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)

  Он приехал к Венику вечером, как ни в чем не бывало, просто в гости. Веник принял его с восторгом и тут же принялся рассказывать.

  Как выяснилось, дядю Мишу, а так же и охранника его нашли тем же утром соседи, которых насторожила открытая в квартиру дверь.

  – Козел говорит, что это было ограбление, такова версия милиции. Но я что-то в это не верю, – сообщил Веник. (Козлом называли компаньона дяди Миши все в студии и в клубе, уж больно он смахивал на это животное).

  – Почему?

  – Почему ограбление или почему я в это не верю?

  – И то и другое.

  – Там все перекопано и некоторые ценные вещи исчезли. Золото, техника. Но это все херня, каждый дурак понимает, что это дешевый камуфляж, но все делают вид, что верят.

  – Да, наверное... А ты что думаешь?

  – Наехал кто-нибудь. Слишком нагло и откровенно сработано. Так делают люди, которые ничего не боятся.

  Гарик отрешенно покивал.

  Страх отступил. Если все именно так, как рассказал Веник, значит Шершунов подставлять его не собирается, и значит опасаться нечего. Если Евгений Николаевич не пожелает, Гарика подозревать не будут, даже если найдут отпечатки его пальцев, даже если полгорода станет заявлять, что видело, как дядя Миша пришел в тот вечер домой с ним, Гариком.

  -... и жаль, что теперь нам не поставить наше шоу.

  Веник давно уже что-то вещал, но Гарик не слышал его, занятый своими мыслями. Напоминание о шоу снова повергло его в уныние.

  – Козел никогда не согласится на это.

  Веник вскочил и принялся шагать по комнате.

  – Что бы придумать?.. Ну надо же, как не вовремя он скончался! Когда все уже утряслось! Это рок! Просто рок какой-то!

  "Да уж", – мрачно подумал Гарик.

  Веник внезапно остановился и опустился на матрас рядом с ним.

  – Слушай, а ты попроси у своего... этого. Может он даст тебе денег, ты выкупишь клуб у козла?

  Гарик громко хмыкнул.

  – Источник иссяк!

  – Как это? А-а... – Веник приуныл, – Ну тогда все!

  И вдруг Гарика словно стукнуло по голове. Он вспомнил тот вечер, когда они так мило побеседовали с Михаилом Игнатьичем и то, что было перед тем – Нюмочку с его чемоданом.

  "– И что там?

  – Деньги.

  – Покажешь?

  – Нет.

  – А почему?

  – Потому что у тебя загорятся глазки."

  Нюмкино награбленное! Оно ведь, должно быть, все еще там в шкафу, заваленное коробками... Целый чемодан денег!

  Так. Когда это было? Давно уже. С Калединым тогда встреча была, значит прошло уже сколько? Больше двух недель. И что же, никто не спохватился?

  Значит и не спохватится! Деньги девать некуда, они даже и не помнят сколько их. Нет, никто уже не спохватится... и Нюмка давно уже забыл о них.

  Надо пробраться и взять! Только вот как?!

  – Эй... эй! – услышал он, – Гарик!

  Веник тряс его за плечо.

  – Ты чего?

  – Н-ничего... – Гарик поднялся с матраса, – Мне тут кое-что в голову пришло...

  – Что?

  – Потом расскажу. Я пойду.

  Веник смотрел на него удивленно.

  – Ну ладно, иди.

  Ночевать Гарик вернулся к Нестору, объяснив ему, что опасность миновала, вечером они посмотрели "Дорожный патруль", где убийство дядя Миши упоминалось, и упоминалось именно так, как и рассказывал Веник. После чего оно Гарика перестало интересовать вовсе. Его теперь интересовало другое...

  "Вряд ли он предупреждал охранников меня не впускать. Я много раз являлся ночью, если опять явлюсь, никого это не удивит. Это если, конечно, он их не предупредил... Ну, если предупредил, так это все, а если нет, тогда... тогда не все... Тогда я проберусь до шкафа и потом уйду так же тихо и спокойно. Если Женька про меня не спросит, никто ему сам не скажет. А он не спросит. С чего бы ему спрашивать... Рискованно. А что делать? Или пан или пропал. Не убьет же он меня, в конце концов. Раз тогда не убил, так и не убьет."

  – Нестор...

  – А?

  Нестор увлеченно смотрел по НТВ "кино не для всех" и был очень увлечен.

  – Нестор!

  – А?

  Гарик взял его голову в ладони и повернул к себе.

  – Нестор!

  – Ну что такое? – надулся Нестор, – Я кино смотрю.

  – Ты мне дашь на завтра свою машину?

  – А у тебя что, права есть? – изумился Нестор.

  – М-да, нету... Ну что ж, летописец, придется тебе меня отвезти!

  – А куда?

  – К Шершунову.

  – Чего?!. Нет, я не поеду! Еще и меня пристрелит!

  – Тебя-то за что?

  – Гарик, дай мне кино посмотреть!

  – Нестор, ты мне друг?

  – О Гарик!

  – Друг?

  – Гарик, ну что ты там забыл?

  – Слушай меня! Я забыл там одну вещь, она мне очень нужна, понимаешь? Мы приедем ночью, и если охранники меня пустят, я тихо зайду и заберу эту вещь. И мы уедем! И все!

  – А если не пустят?

  – Тогда сразу уедем.

  – И что это за вещь?

  – Ну какая тебе разница! Ладно-ладно, ну косметика там всякая... дорогая. А у меня сейчас денег нет покупать.

  – Не ври. Не стал бы ты рисковать из-за ерунды.

  – Да не рискую я ничем!

  Нестор забыл о своем "кино не для всех" и смотрел на Гарика очень серьезно.

  – Я должен знать на что я иду!

  Гарик расхохотался.

  – Ну ты прям как на дело идешь!

  Нестор молчал.

  – Ладно... Там у меня деньги... Мои деньги, которые мне очень нужны, и которые я должен забрать во что бы то не стало!

  – Га-арик!

  – Я должен выкупить "Империю музыки". Обязательно, Нестор. Если ты со мной не пойдешь, я пойду один.

  – О Господи! – Нестор вздохнул тяжело, – Ладно... хорошо... Но если меня пристрелят – ты будешь виноват. И будешь мучиться совестью до конца дней своих... Гарик? А может мы лучше банк пойдем грабить?

  – Тьфу! Мы никого не идем грабить! Мы возьмем деньги, которых никто не хватится! Я тебя уверяю.

  Нестор был мрачен.

  – О Гарик, ты принимаешь меня за идиота?

  – Ладно... в конце концов я могу поехать и на электричке. Потом посижу где-нибудь в лесу, дождусь пока все уснут...

  – Я отвезу тебя, Гарик.

  Гарик улыбнулся и поцеловал его в щеку.

  – Завтра с утра я пойду к козлу... попытаюсь с ним договориться, а потом мы поедем.

  Нестор кивнул и ушел спать. "Кино не для всех" его больше не интересовало.

  "Я негодяй, – подумал Гарик, – Я не должен привлекать его к этому... Но разве у меня есть другой выход? Все обойдется. Мне везет. Мне всегда везло!"

  Козлообразного карлика звали Павел Алексеевич. Он сидел в кабинете, на месте дяди Миши, и его едва не хватил инфаркт, когда он увидел Гарика. Он схватился пальцами за столешницу и вжался в кресло, став еще меньше и... еще козлообразнее.

  Гарик очень старался не улыбаться.

  – Ты... – Павел Алексеевич сглотнул, – Ты что здесь делаешь?

  – Я? – Гарик невинно похлопал глазками, – А что? Нельзя? Между прочим мы с Михаилом Васильевичем подписали договор соответствующий. Он, что называется, продал мне половину своих акций. А теперь... после его смерти, оставшаяся половина тоже переходит ко мне.

  – Это с какой же стати?

  – Я выкуплю ее у вас. А так же выкуплю и вашу половину. За ту цену, что вы назначите.

  – А если я не соглашусь? – спросил Павел Алексеевич уже зная, что Гарик ему ответит. Гарик ожиданий не обманул.

  – Михаил Васильевич вот тоже не соглашался.

  – Ты... – выдохнул Павел Алексеевич, – Я знал это.

  – Нет-нет, – улыбнулся Гарик, – не своими руками, так что не докажете и даже не пытайтесь.

  – Ты так и думаешь, что все сойдет тебе с рук? Может быть тебе стоило бы самому поостеречься, прежде чем... угрожать мне?

  – Я вам не угрожаю. Я ПРОШУ вас продать мне свою долю за цену, которую вы сами назначите.

  – Зачем ты это сделал? Ведь он уже был согласен на все, что ты предлагал. Зачем... нужно было его убивать?

  Гарик знал, что сильно рискует – у Козла наверняка были друзья, которые запросто помогли бы ему избавиться от него тем более теперь, когда реально за ним уже никто не стоит – но у него не было обратной дороги. Он должен был казаться уверенным. Сейчас уже его жизнь зависела от этого.

  – Я хочу владеть этим клубом... Я не хотел никаких смертей, поймите меня, но как выебывался дядя Миша, а он ведь просто выебывался, вы это знаете, он издевался, пытаясь затащить меня в постель! А это нехорошо Павел Алексеевич! Шантажировать нехорошо! Он доигрался... вот и все...

  – А сам ты чем теперь занимаешься? Не шантажом?

  – Я два раза уже говорил вам и скажу в третий раз – я ПРОШУ вас продать мне вашу долю.

  – Хорошо, ты просишь, а что если я не соглашусь? Что тогда будет?

  – Ничего, – пожал плечами Гарик, – Тогда вам придется со мной работать. Вы хотите со мной работать?

  – Договор, что ты подписал с Михаилом, не вступит в силу до тех пор пока ты не внесешь положенной суммы. Срок, если я не ошибаюсь, неделя.

  – Неделя, – согласился Гарик, – не считая сегодняшнего дня у меня еще пять дней. Я внесу деньги завтра. Поверьте мне, они у меня есть. Если бы их у мне не было я бы не пришел к вам сюда, в этом не было бы смысла.

  – Хорошо, – Павел Алексеевич думал всего лишь несколько мгновений, – Если ты вносишь деньги, я продаю свою долю... Садись к столу, обсудим цену.

  Как только за Гариком закрылась дверь, из комнатки напротив выплыл грузный, хотя и молодой еще мужчина. Он вопросительно посмотрел на Павла Алексеевича.

  – Ты все слышал? – спросил его Павел Алексеевич.

  – Слышал.

  – Действуй.

  – Здесь налево, – прошептал Гарик, указывая рукой куда-то в темноту, – Кажется вот здесь, за этой елкой.

  – Ага, вижу, – прошептал в ответ Нестор.

  Как только выехали за город, они говорили шепотом, и оба действительно чувствовали себя так, как будто шли "на дело".

  – Самое главное выглядеть уверенным, – говорил Гарик, – Тогда все будет хорошо.

  – Ах, замолчи, – простонал Нестор, – Мне так страшно, что начинает тошнить! Боже мой, во что я ввязался, я еду грабить Шершунова!

  – Нестор, я говорил тебе уже, что мы никого не грабим!

  – Замолчи, Гарик! Я дурак, я непроходимый дурак! Жизненный опыт ничему меня не научил! С тобой связываться – нарываться на неприятности!

  – Если кто и нарывается, то это я! Ты всего лишь в машине посидишь... И потом Шершунов хорошо к тебе относится, он ничего тебе не сделает!

  – Он будет хорошо относиться к моему трупу, который пристрелят охранники!

  Гарик нервно похихикал.

  – В труп охранники стрелять не будут.

  – Не придирайся к словам! Ты понял, что я хочу сказать!

  – Эй, эй! Теперь сюда сворачивай и соберись! Мы подъезжаем...

  – О Господи, у меня руки дрожат...

  – Нестор... Тряпка ты! Лучше бы я тебя не брал, лучше бы на электричке поехал!

  – Несомненно так было бы лучше...

  – Тс-с! Вон те ворота. Подъезжай и молчи. Говорить буду я.

  – О Господи...

  Гарик чувствовал себя так как когда-то... тысячу лет назад, когда в дурацком кафе шел на спор снимать Шершунова... Теперь, правда, это было опаснее.

  ...Он может не спать.

  ...Он может встретиться тебе по дороге.

  И что ты скажешь ему тогда?

  О Господи, пронеси!

  Ворота охранял Ромочка. Гарик улыбнулся ему лучезарно и жестом показал открыть ворота. Ромочка невозмутимо нажал на кнопку. Ворота бесшумно отъехали в сторону.

  – Евгений Николаевич? – спросил Гарик.

  – Дома.

  Сердце замерло в груди.

  "Я сейчас упаду в обморок!"

  Но вместо этого он улыбнулся еще лучезарнее.

  – А кто это с вами?

  – Мой приятель. А что?

  Ромочка пожал плечами – приятель так приятель.

  Гарик махнул Нестору рукой и машина медленно въехала на посыпанную гравием дорожку. У Нестора был безумный взгляд, но он улыбался.

  – Ты ворота на закрывай, – сказал Гарик Ромочке, – Мы сейчас снова уедем... вместе с Евгением Николаевичем.

  Ромочка кивнул.

  Нестор сидел, вцепившись в руль.

  Гарику было страшно до паники, он шел, хрустя гравием, сам удивляясь что настолько боится человека, с которым жил так долго, который его любил (может быть и до сих пор любил), и которого Гарик любил тоже. По крайней мере он любил его больше, чем кого бы то ни было в своей жизни, и которого терять ему было больно. Впрочем, он боялся не столько Шершунова, сколько самой ситуации, он панически боялся представить, что будет, если его заметят.

  "Боже мой! Что я здесь делаю! – мысленно воскликнул он в ужасе, касаясь дверной ручки, – Я должен бежать и как можно скорее!"

  Он открыл дверь и вошел.

  В прихожей Саша играл в тетрис. Он мельком взглянул на Гарика и вернулся к своей увлекательной игре. Гарик пошел вверх по лестнице.

  Чтобы добраться до шкафа, в котором они с Нюмой спрятали деньги, ему было нужно пройти мимо шершуновского кабинета. Была половина третьего. Самое сонное время, но не факт, что Шершунов спит. Он запросто может сидеть в кабинете. Гарик живо представил себе, как он выходит и натыкается на него, живо представил себе выражение его лица при этом. Гарик попытался задавить воображение, но оно явно вышло из-под контроля.

  Не думай об этом, не думай, иди и делай то, за чем пришел.

  Гарик поднялся на второй этаж и пошел по длинному слабо освещенному коридору. Было очень тихо, только шумели деревья за окнами и Гарику казалось, что шорох его ботинок по ковру невероятно громок.

  "Штирлиц шел по коридору, – подумал он, – Из окна дуло. Штирлиц поежился..."

  Кабинет Шершунова был погружен в тишину. Гарик вздохнул. Кажется впервые с тех пор, как вошел в этот дом.

  А вот и шкаф.

  Впервые он подумал, что денег в нем может и не оказаться. Их могли найти, их мог перепрятать юный грабитель Нюма.

  Проклятая дверца скрипнула. Сердце едва не разорвалось. Гарик шепотом выругался.

  Где-то здесь, под коробками... Неужели нету?!

  Он был там. Лежал на самом дне, большой и черный. Гарик осторожно вынул его, прижал к груди и повернулся уходить... Когда он обернулся, то едва не закричал. И закричал бы, да голос отнялся.

  За его спиной стоял Рабинович.

  В руках Рабинович держал пистолет. И лицо его было – как камень, а в глазах сияло торжество.

  А потом раздался грохот, и Гарику показалось, что его сбил летящий на всех парах поезд.

  Все дальнейшее развивалось в необыкновенно быстром темпе.

  Прозвучавший в тишине спящего дома выстрел был как гром среди ясного неба, во мгновение ока сбежались охранники – перепуганные, ошалевшие, не знающие в кого им стрелять. А стрелять было не в кого, потому что пистолет был только в руках Вячеслава Яковлевича. И на полу в луже крови лежал любовник хозяина... Диспозиция была достаточно двусмысленной и требовала принятия неординарных решений.

  Охранники как один направили оружие на Рабиновича.

  – Бросайте пистолет, Вячеслав Яковлевич, – сказал Саша.

  Рабинович не стал спорить, он отшвырнул пистолет в сторону и аки Гамлет скрестил руки на груди.

  Меж тем на шум сбежался весь дом.

  Взвизгнула и зажала рот ладонью Наташка. Молча стоял с вытянувшимся и бледным лицом повар Андрей Алексеевич.

  И Нюма.

  Никто не вспомнил, что ребенку не полагается видеть подобные сцены, и никто не задержал его, не увел в комнату.

  Мальчик сжимал в руке свой игрушечный пистолет.

  Шершунов услышал выстрел сквозь сон, он проснулся тот час же и тот час же схватился за пистолет, но на шум не побежал – не хотел нарваться на пулю, которую вероятно уже кто-то получил в его доме. Кто-то из охранников, скорее всего или же сам злоумышленник, пробравшийся в его дом. Была, конечно, вероятность, что у кого-то из охранников случайно выстрелил пистолет, но вероятность такая была небольшой, а Шершунов был человеком осторожным.

  Шершунов быстро оделся, и потом еще некоторое время он просто стоял и прислушивался, однако никакой больше шум не нарушал тишины и он вышел. Осторожно, стараясь двигаться бесшумно. Толстый ковер скрадывал шаги.

  В дальнем конце коридора стояла прислуга, охранники и Рабинович. Все были живы. Все смотрели на распростертое на ковре тело.

  Значит все-таки злоумышленник...

  Однако естественного в таком случае облегчения Евгений Николаевич не почувствовал, напротив, сердце как-то странно сжалось и засосало под ложечкой.

  Его заметили и расступились. И тогда он увидел.

  Издав сдавленный вопль, он кинулся к Гарику, схватил в ладони его голову, крепко сжал ее, и весь мир перестал существовать для него. Болью замутилось сознание. Ему что-то говорили, но он не слышал ничего.

  – Мальчик мой... маленький мой... не умирай... только не умирай, – шептал он еле слышно, – Ты не можешь, ты не посмеешь поступить так со мной. Мальчик мой... ну же...

  Чья-то рука потянулась и коснулась гариковой шеи, пытаясь нащупать пульс. Шершунов, будучи в каком-то исступлении, хотел оттолкнуть ее – кто смеет прикасаться к его мальчику! – но он увидел, что это Нестор, и не сделал этого. Вместо этого он посмотрел на него, как смотрят на лик святой.

  – Он жив, Евгений Николаевич, – дрожащим голосом прошептал Нестор, – Он жив... еще... вызывайте скорую...

  Шершунов словно вынырнул на поверхность из мутного и вязкого болота, сердце бешено застучало в груди, воздух ворвался в легкие и он сам внезапно понял – кожей ладоней почувствовал – что Гарик живой.

  – Саша, машину! – крикнул он, и в голосе его было что-то, от чего замершее сообщество содрогнулось и пришло в движение. Саша едва не скатился вниз по лестнице, на ходу засовывая в кобуру пистолет.

  Шершунов поднял Гарика на руки и только тут он заметил валяющийся неподалеку черный "дипломат".

  Он посмотрел на него, посмотрел на Рабиновича, все еще стоящего в позе Гамлета и все понял.

  – Ты из-за этого?!.

  – Я не разглядел в темноте кто это, – соврал Рабинович, – Я принял его за вора.

  Шершунов отвернулся от него и поспешно, но осторожно направился к лестнице, за ним побрел убитый Нестор.

  4

  Гарик поднял свободную от капельницы руку и коснулся груди. Ага, толстый слой бинтов. Но он жив. Все-таки жив...

  И вдруг мысль о том, что Шершунов здесь словно обожгла. Заставила окончательно придти в себя.

  Почему он здесь?

  Почему он ругается с матерью?

  – Женя... – прошептал он одними губами.

  Никто не слышал его. Шершунов с Верой Ивановной выясняли в коридоре отношения.

Выясняли извечные вопросы "Кто виноват?" и "Что делать?"

Черт побери, как же это приятно!

.....................................