Текст книги "Фёдор Логинов: Держи в лоб урагану"

Автор книги: Анатолий Житнухин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)

СЛАГАЕМЫЕ ПОБЕДЫ

В ряде источников можно встретить сведения о том, что ещё до сдачи первых важнейших объектов на Чирчике Ф. Г. Логинов назначается председателем Госплана Узбекской ССР, продолжая руководить трестом «Чирчикстрой». Вполне возможно, что это так и было (документальных свидетельств никто не приводит), хотя, на наш взгляд, занимать такую государственную должность «по совместительству» было бы большой роскошью: при всей важности строительства на Чирчике у Госплана республики была уйма и других больших забот. В учётных партийных документах, хранящихся в архивах, указывается, что Логинов занимал должность председателя Госплана с октября по декабрь 1941 года, а партийные инстанции, как известно, были в этих вопросах скрупулёзны. Интересно, что сам Фёдор Георгиевич в анкетах и автобиографиях, которые удалось обнаружить автору, об этом вообще не упоминает. Впрочем, некоторые расхождения хронологических сведений, связанные с биографией Логинова, имеются во многих встречавшихся нам источниках, но они не настолько важны, чтобы заострять на них внимание или делать предметом полемики.

Итак, в октябре 1941 года Ф. Г. Логинов приступает к обязанностям председателя Госплана республики, а вскоре, уже в декабре, его избирают секретарём ЦК КП(б) Узбекистана, поручив ему вопросы энергетики, топлива и электропромышленности.

С началом войны и эвакуацией в Узбекистан большого числа промышленных предприятий энергетические потребности республики резко возросли. Как известно, буквально в считаные дни и недели (уже 4 июля Государственный Комитет Обороны поручил председателю Госплана СССР Н. А. Вознесенскому разработать подробный план создания на востоке основной военно-экономической базы страны) перемещение людей и промышленного оборудования примет лавинообразный характер, невиданные в истории человечества масштабы. В своей книге «Россия в войне 1941–1945» известный английский публицист Александр Верт (автор программы Би-би-си «Русские комментарии», собиравшей в годы войны на Западе многомиллионную аудиторию) писал: «Эвакуацию промышленности во второй половине 1941 г. и начале 1942 г. и её «расселение» на востоке следует отнести к числу самых поразительных организаторских и человеческих подвигов Советского Союза во время войны».

С августа 1941 года в Узбекистан начали прибывать эшелоны с эвакуированным населением, а всего республика приняла свыше миллиона человек, из них около 200 тысяч детей и подростков.

В 1941–1942 годах в Узбекистан было перемещено из западных и других районов страны 104 промышленных предприятия, среди них ленинградские заводы текстильных машин и «Элекгропульт», ростовские «Ростсельмаш» и «Красный Аксай», воронежский «Коминтерн», московские инструментальный и авиационный заводы, Днепропетровский вагоноремонтный завод, Сталинградский химкомбинат, харьковский «Электростанок» и целый ряд других. Республика оказала им огромную помощь в размещении и монтаже оборудования, полностью обеспечила их энергоснабжение, предоставила жильё и питание рабочим и специалистам, сделала всё, чтобы они смогли в кратчайшие сроки наладить выпуск необходимой для фронта продукции.

В 1942 году на базе электромеханических мастерских треста «Чирчикстрой» и эвакуированного из Ленинграда завода «Электропульт» был организован завод «Электрощит», который стал единственным в Средней Азии предприятием, выпускавшим в годы войны электрощиты, силовые трансформаторы, подстанции и другие электрические аппараты и оборудование.

Многие из эвакуированных предприятий, ранее никогда не выпускавшие оборонную продукцию, как, например, завод текстильных машин, были переведены на производство боеприпасов. Ростсельмаш начал подготовку к выпуску новой продукции – снарядов для «катюш» и 120-миллиметровых миномётов – ещё в пути. Уже к концу 1941 года было введено в эксплуатацию более 50 эвакуированных предприятий. А в середине 1942 года все перебазированные в Узбекистан предприятия работали на полную мощность. Фронт получал из Узбекистана самолёты, авиационные моторы, миномёты, бомбы, снаряды и мины, обмундирование и обувь, продовольствие.

Несмотря на то что круг обязанностей Ф. Г. Логинова значительно расширился и он отвечал фактически за всю энергетику республики, в центре его внимания по-прежнему находились гидроэлектростанции, естественно, и чирчикские ГЭС. В это время форсированными темпами идёт подготовка к пуску очередных агрегатов Комсомольской ГЭС, в конце 1941 года выходит на полную мощность Тавакская электростанция. Уже в ноябре 41-го дал продукцию размещённый в Чирчике Сумской механический завод, сюда, поближе к источникам энергии, были эвакуированы и другие предприятия.

В срочном порядке началось возведение сразу нескольких новых гидроэлектростанций. В короткие сроки на деривационных каналах, отходящих от реки Чирчик, были возведены и начали работать ГЭС Аккавак-1, Кибрайская, Саларская, Ак-Тепинская, Нижне-Бозсуйская-1 гидроэлектростанции. Еще одна небольшая ГЭС, Талигулянская-1, была построена на реке Зеравшан. Масштабной стройкой стало возведение самой крупной в Узбекистане Фархадской ГЭС мощностью 126 мегаватт на реке Сырдарье, но её строительство, которое было начато в 1942 году, завершилось уже после войны.

Логинову пришлось решать не только организационные вопросы. «Проблема рабочей силы была решена мобилизацией населения и использованием методов народной стройки, а вот с гидротурбинами было сложнее – их основной производитель, Ленинградский металлический завод, оказался в блокадном Ленинграде. Выход был найден в использовании эвакуированных с гидроэлектростанций Карелии и Мурманской области гидроагрегатов – пожалуй, впервые в мировой практике не турбины проектировались для ГЭС, а наоборот»[108]108
  Вестник РусГидро, https://vestnik-rushydro.ru/detail/kak-voevali-plotiny-8/


[Закрыть]. Например, на новых станциях Чирчик-Бозсуйского каскада были установлены три гидроагрегата, поступивших с Кондопожской ГЭС, два – с Нижне-Туломской ГЭС и один – с ГЭС Нива-2.

Всего за годы войны в Узбекистане было построено семь ГЭС, в результате их пуска выработка электроэнергии в республике уже в 1943 году по сравнению с 1940 годом увеличилась в 3,5 раза. Это позволило республике обеспечить надёжную работу предприятий и своевременный выпуск продукции, в которой так остро нуждался фронт.

Возведённым на Чирчике объектам вскоре предстоит сыграть важную роль в решении ещё одной стратегической задачи – осуществлении атомного проекта, разработка которого началась ещё в военные годы. «Производство необходимых для ядерного оружия компонентов, в частности тяжёлой воды, требовало больших затрат электроэнергии, и именно поэтому первая в СССР установка по производству тяжёлой воды была запушена именно на Чирчикском электрохимическом комбинате в октябре 1945 года»[109]109
  Там же.


[Закрыть].

…В 1942 году тяжёлые испытания выпали не только на долю тех, кто сражался на фронтах Великой Отечественной войны. Этот год стал, пожалуй, наиболее напряжённым и для экономики страны. Несмотря на энергичные меры, предпринятые руководством СССР и героические усилия тружеников тыла, компенсировать нанесённый врагом урон народному хозяйству не удавалось. Несмотря на то что уже в марте 1942 года только в восточных районах страны продукции военного назначения производилось столько, сколько в начале нападения Германии на СССР на всей его территории (её доля в промышленности увеличилась с 26 до 68 процентов), произошёл большой спад производства в целом ряде отраслей. Особенно остро ощущался недостаток в топливе, электроэнергии, металле. Так, если в 1-м полугодии 1941 года в стране производилось 27,4 миллиарда киловатт-часов электроэнергии, то в 1-м полугодии 1942 года – только 14,1 миллиарда, во 2-м – 15 миллиардов киловатт-часов[110]110
  См.: Панов В. П. Это было… М.: Молодая гвардия, 1990. С. 238–239.


[Закрыть].

Суммарная установленная мощность электростанций и производство электроэнергии снизились до уровня 1934 года. Не будем подробно останавливаться на причинах такого падения – все они, связанные с варварским нашествием гитлеровцев, хорошо известны. Укажем только, что на захваченной немецкими оккупантами советской земле находились такие мощные энергетические системы, как Донбасская, Приднепровская, Киевская, Харьковская, Одесская, Ростовская, Белорусская, часть Московской, Ленинградской, Карельской и некоторых других энергосистем. Были разрушены свыше 60 крупных электростанций общей мощностью 5,8 тысячи мегаватт, выведено из строя 10 тысяч километров линий электропередач. Специально созданные отряды немецких войск демонтировали и вывезли в Германию 1400 паровых и гидравлических турбин, такое же количество паровых котлов, 11 300 различных генераторов, большое количество электромоторов, трансформаторов, силовых, контрольных и телефонных кабелей, приборов измерения и защиты. Кроме того, было приостановлено строительство новых электростанций общей мощностью около тысячи мегаватт.

В этой сложной обстановке Ф. Г. Логинов назначается заместителем наркома электростанций СССР.

В то время случайные люди на такие должности не назначались. Шесть с лишним лет работы Логинова в Узбекистане показали, что энергетическая отрасль страны обрела крупного руководителя и профессионала, талантливого организатора, способного к самостоятельному решению масштабных и сложных проблем и сознающего при этом свою личную ответственность за вверенное ему дело.

Не секрет, что в годы войны строительство многих гидроэлектростанций, требовавшее огромных материальных и людских ресурсов, было приостановлено. Сыграл свою роль и фактор времени: все задачи, стоявшие перед энергетикой страны, должны были решаться в неимоверно сжатые сроки. Тем не менее было решено продолжить строительство Рыбинской ГЭС, необходимой для энергоснабжения Москвы. С большим трудом, под постоянными бомбёжками вражеской авиации в конце 1941-го – начале 1942 года удалось пустить два первых гидроагрегата электростанции (оставшиеся четыре были введены в эксплуатацию уже после войны). Было закончено строительство трёх малых электростанций (мощностью по 2,5 мегаватта каждая) Алма-Атинского каскада в Казахстане. Две небольшие электростанции введены в строй действующих в Киргизии – Лебединовская (7,6 мегаватта) и Аламединская ГЭС-1 (2,2 мегаватта).

Не все сравнения уместны, но на этом фоне наиболее успешно в годы войны развивалась гидроэнергетика в Узбекистане, где было построено 6 электростанций общей мощностью 85 мегаватт.

При новом назначении Логинова учитывался, несомненно, его вклад в развитие энергетического потенциала республики и успешный пуск столь нужного стране Чирчикского электрохимического комбината.

К своим новым обязанностям Фёдор Георгиевич приступил в ноябре 1942 года.

Круг основных обязанностей заместителя наркома Логинова вытекал из главной задачи, стоявшей в то время перед энергетической отраслью и, соответственно, Народным комиссариатом электростанций – в кратчайшие сроки возместить потери генерирующих мощностей и в полном объёме обеспечить электроэнергией военную промышленность. Естественно, в центре внимания были предприятия, эвакуированные в восточные регионы СССР – на Урал, в Западную Сибирь, Казахстан и Среднюю Азию. Наращивание энергетических мощностей на востоке страны требовало и развернувшееся здесь интенсивное строительство новых промышленных объектов.

Доминирующее положение среди восточных районов, в которых производилась основная масса промышленной продукции, занимал Урал – становой хребет обороны страны. Поэтому именно на уральские электростанции поступила большая часть эвакуированного из западных районов страны энергетического оборудования. За счёт этого уже к декабрю 1941 года удалось увеличить мощность генерации Урала на 10 процентов, стремительно возрастала она и в дальнейшем: к концу 1942 года мощность электростанций региона увеличилась на 36,8 процента, в 1943-м – ещё на 72 процента. К концу 1944 года по сравнению с довоенным временем она почти удвоилась – главным образом за счёт расширения и наращивания построенных ранее ГРЭС и ТЭЦ, строительства новых тепловых электростанций, – и энергосистема Урала стала самой мощной в стране. Менялась и структура энергетического хозяйства страны, были созданы шесть новых энергосистем в районах Томска, Омска, Красноярска, Уфы, Барнаула и Чкалова (ныне Оренбург).

Сразу отметим, что в конце 1945 года установленная мощность электростанций СССР достигла уровня 1940 года, а в 1946 году Советский Союз прочно занял второе место в мире и по мощности электростанций, и по производству электрической энергии, уступая лишь США. Но, как известно, на территории этой страны военных действий не велось.

…Излишне говорить о той ответственности, которая легла на руководителей Народного комиссариата электростанций, образованного в апреле 1940 года после реорганизации Наркомата электростанций и электропромышленности, который возглавлял М. Г. Первухин[111]111
  Михаил Георгиевич Первухин (1904–1978) – видный государственный и политический деятель СССР. В 1940 году назначен заместителем председателя Совета народных комиссаров СССР и председателем Совета по топливу и электрохозяйству при СНК СССР; с 24 июня 1941 года – заместитель председателя Совета по эвакуации при Совнаркоме СССР, затем – уполномоченный ГКО по Управлению военно-химической защиты РККА, народный комиссар химической промышленности. Был одним из руководителей советского атомного проекта, курировавший, в числе других, предприятия по производству тяжёлой воды (вспомним историю Чирчикского электрохимического комбината).


[Закрыть]. Первый нарком электростанций А. И. Летков после начала войны руководил эвакуацией оборудования энергетических объектов и созданием новых мощностей в районах эвакуации промышленных предприятий. Без преувеличения можно сказать, что он погиб на боевом посту: в январе 1942 года скончался от инфаркта во время аварии на электростанции в Челябинске, где базировался в то время наркомат. Было ему всего 38 лет.

Сменивший его на посту наркома Д. Г. Жимерин (он был ещё моложе – незадолго до назначения ему исполнилось 35 лет) летом 1942 года разделил единую энергосистему «Уралэнерго» на три самостоятельные – «Свердловэнерго», «Челябэнерго» и «Молотэнерго» («Пермэнерго»)[112]112
  О продуманности решения Д. Г. Жимерина свидетельствует тот факт, что образованные в 1942 году основные генерирующие и распределительные системы Урала просуществовали более 60 лет – до 2005 года.


[Закрыть] и большую часть наркомата перенёс в Свердловск, что значительно экономило время на переезды между важнейшими и промышленными объектами региона. В его приказе, в частности, указывалось: «Учитывая расположение Свердловска в центре Урала, его прямые связи с Москвой, сибирскими и среднеазиатскими центрами… сосредоточить в нём главную и оперативную часть наркомата (управление, руководство строительными организациями и др.)».

Благодаря видному советскому и российскому историку академику Г. А. Куманёву, сохранились ценные воспоминания Д. Г. Жимерина[113]113
  См.: Куманёв Г. А. Говорят сталинские наркомы. Смоленск: Русич, 2005.


[Закрыть], позволяющие нам судить не только о личности человека, являвшегося в течение нескольких лет непосредственным руководителем Ф. Г. Логинова, но и о характере работы в военные годы и послевоенное время самого Фёдора Георгиевича. Чем, безусловно, импонировал нарком Логинову, так это своей бескомпромиссностью, готовностью отстаивать свою точку зрения в высших эшелонах власти, невзирая на лица и не тушуясь перед оппонентами. Осведомлён был Логинов и о первой беседе Жимерина со Сталиным, которая состоялась накануне назначения Дмитрия Георгиевича наркомом электростанций. Больше всего Сталина беспокоила проблема падения частоты переменного тока в энергосистеме Урала, что приводило к сбоям работы оборонных предприятий. Жимерину удалось убедить Сталина в том, что исправить положение и нормализовать потребление энергии предприятиями, сохранив при этом объём производства, можно только снижением нагрузки на 10–15 процентов в утренние и вечерние часы. А для этого необходимо было ни много ни мало сменить график работы заводов.

(Кстати, такая же проблема актуальна для современных мегаполисов, хотя сейчас она решается при помощи манёвренной мощности гидро– и гидроаккумулирующих электростанций, которых тогда на Урале не было, и они не могли быть построены за короткие сроки.)

Жимерин рассказывал: «Предложение было принято, частоту электропотока удалось восстановить, и вскоре с новым ответственным поручением я выехал на Урал…

(Позднее я смог убедиться, насколько прекрасной памятью обладал вождь, ибо на заседаниях, где обсуждались энергетические проблемы, он разбирался в них уже довольно свободно и в основном со знанием дела.)»[114]114
  Там же. С. 401.


[Закрыть].

И ещё один яркий эпизод (относится он к более позднему времени), о котором поведал Жимерин:

«Я написал записку Сталину относительно того, что сооружение гидроэлектростанций нужно планировать не по пятилеткам, а на 15-летний срок. Доказывал всем, что гидроэлектростанции – сложные сооружения и их строительство никак не укладывается в 5-летний срок…

Обсуждается данный вопрос у Сталина. И вдруг на этом заседании выступает Вознесенский с разгромной речью, причём, я бы даже сказал, с подлой речью. Он не рассматривал этот вопрос по существу, не опровергал мои предложения, обоснования, выводы. Он построил свою речь по-другому. Что вот Жимерин ставит своей целью разломить, разрушить стройную систему сталинских пятилеток. Предлагая сооружать электростанции в течение 15-летнего срока, он, мол, подрывает сталинские пятилетки. Такова была программная речь председателя Госплана СССР.

…Мне фактически были предъявлены политические обвинения с наличием таких формулировок, как «сознательный подрыв сталинских пятилеток», под них, мол, я вроде будто подкладываю бомбу… Я понимал так: если промолчу или займу чисто оборонительную позицию, то, наверное, тогда результат для меня может оказаться весьма плачевным. Поэтому я решил разговор перенести от чисто практических дел тоже в своего рода политику. Я выступил с очень резкой речью (а Сталин был здесь, молча слушал мой доклад, также молча – и выступление Вознесенского) и с самого начала стал рубить с плеча. Я сказал, что товарищ Вознесенский не понимает особенности строительства гидроэлектростанций. Он, видимо, некомпетентный в этом деле человек. И вместо того чтобы разобраться, как ему положено в качестве председателя Госплана, Николай Алексеевич встал на путь чисто формального обвинения.

Тут уж я решил «или, или», вроде как терять мне было нечего. И должен сказать, что Сталин, вероятно, всё понял, потому что он не остановил Вознесенского, а потом не остановил и меня с моей резкой речью.

А когда окончилась эта перепалка, Сталин спокойно сказал буквально несколько слов. (И начал он не с критики ни меня, ни Вознесенского.) Вот, говорит, товарищ Жимерин внёс предложение – 15 лет отвести на сооружение гидроэлектростанций. Я, думаю, он увлекается: 15 лет – это очень длительный срок строительства. Но, с другой стороны, товарищ Жимерин прав: за пять лет крупную гидроэлектростанцию соорудить невозможно. Вот 10 лет, это, наверное, наиболее подходящий срок.

И потом Сталин сказал следующее (меня особенно поразила его логика). Откуда, говорит, родилась пятилетка? Она родилась как среднее. Для тяжёлой промышленности, например, для металлургии, энергетики она мала. Там за 5 лет строить очень трудно. А для лёгкой промышленности пятилетка велика. Любое предприятие лёгкой промышленности мы можем и строим за 3 года. Поэтому и был выбран такой средний вариант – 5 лет (курсив мой. – А. Ж.).

Другими словами, Сталин сразу отвёл политические обвинения относительно подрыва пятилеток. А в итоге заявил: наверное, всё-таки нам нужно принять решение, чтобы строительство гидроэлектростанций планировать на 10 лет. И такое решение было принято»[115]115
  Куманёв Г. А. Указ. соч. С. 412–413.


[Закрыть].

Кому-то эта цитата покажется излишне длинной. Но в этом эпизоде затрагивается исключительно важная, а порой и болезненная тема, касающаяся плановых сроков строительства гидроэлектростанций, которые очень часто не выдерживались. И Логинову пришлось не раз сталкиваться с этой проблемой, о чём мы уже знаем из истории чирчикских ГЭС. Большие сложности с выполнением плановых заданий возникнут у него и на строительстве Сталинградской ГЭС, которая была сдана на пять лет позже первоначально намеченного срока. Есть красноречивые примеры и из более позднего времени. Одна из мощнейших гидроэлектростанций мира – Саяно-Шушенская ГЭС была задумана в первой половине XX века, спроектирована в середине прошлого столетия и построена лишь к его завершению. Символом отечественного «долгостроя» стала Богучанская ГЭС, возведение которой затянулось на четыре десятилетия.

Так что полемика между Жимериным и Вознесенским в присутствии Сталина, в которой был поднят вопрос об особенностях гидроэнергетического строительства, не потерял и поныне своей злободневности. Хотя очень часто за этой проблемой кроются не столько объективные причины, которые имел в виду нарком электростанций, сколько субъективные факторы…

Более полно понять обстановку, в которой приходилось работать руководству Наркомата электростанций, помогают короткие, но ёмкие характеристики Жимерина своих кураторов из высшего эшелона власти, людей из окружения Сталина. О Молотове[116]116
  В. М. Молотов в военные годы, как заместитель председателя Государственного Комитета Обороны и первый заместитель председателя Совнаркома, занимался, среди прочего, вопросами, связанными с деятельностью Наркомата электростанций.


[Закрыть]:

«У меня сложилось мнение, что человек он был несколько тяжеловесный. Но тем не менее эта тяжеловесность связана с прочностью мышления. Однажды, находясь на Урале, я получил задание подготовить проект одного постановления ГКО. Я был тогда ещё человек недостаточно обстрелянный… Я составил проект постановления. Всего там было полно. Возвращаюсь в Москву, прихожу к Молотову.

Он прочитал проект этого документа. И потом стал меня издевательски ругать. Говорит: «Вот ты пишешь – дать тебе металл, строительные материалы, дать того, другого. Но ты не пишешь – дать своим рабочим телогрейки, валенки, тёплые рукавицы. Не пишешь о выдаче спирта, о том, как решить проблему питания, жилья. Ты что думаешь, у тебя там люди будут трудиться разутыми, раздетыми в суровых зимних условиях? Монтажники, между прочим, должны получить по 100 г водки…»

На мой взгляд, это всё мог заметить отнюдь не тупой человек (Жимерин имеет в виду характеристики, которые давали ему некоторые горе-«историки» позднего времени. – А. Ж.). Хочу ещё раз подчеркнуть, что в своих устремлениях Молотов был человек каменный, сдвинуть его в сторону было невозможно или очень трудно»[117]117
  Куманёв Г. А. Указ. соч. С. 409.


[Закрыть].

О Маленкове[118]118
  Г. М. Маленков в 1943 году возглавил Комитет по восстановлению освобождённых районов. После войны и особенно в последние годы жизни Сталина прочно занимал позиции второго человека в государстве и партии, а после смерти вождя стал председателем Совета министров СССР. Неплохо разбирался в вопросах электроэнергетики – в 1920-е годы он окончил электротехнический факультет МВТУ. Кстати, после смещения с этого поста в 1955 году был назначен министром электростанций.


[Закрыть]: «Несомненно, одарённый человек. Несмотря на его тучность, был энергичный и взрывной. Понимал всё с полуслова и работал буквально за двоих. Много раз, особенно когда я находился в непосредственном подчинении Маленкова, мне приходилось наблюдать за его реакцией, быстрой и в основном правильной. Думаю, что Сталин держал его на таком высоком посту не случайно и не зря. Он знал, что если он Маленкову что-то поручает, то тот обязательно это выполнит.

Приведу один небольшой, но характерный пример. Сталиногорская станция. Работала на подмосковном угле. Ночью мне звонят и говорят, что станция накануне остановки, потому что запасов угля нет. Железнодорожники эшелон угля, который шёл на Сталиногорскую станцию, бросили на пути, отцепили паровоз. Через 3–4 часа станция должна остановиться.

Я вижу, что мне уже не удастся сдвинуть этот поезд, тем более что паровоз уже отцепили. В отчаянии звоню Маленкову. (Напомню, что дело было ночью.) Говорю ему, что вот такое создалось положение. Маленков слегка меня обругал (я говорю «слегка», потому что это был человек исключительно вежливый, тактичный) и, естественно, тут же принял меры, этот эшелон угля был доставлен вовремя, и станцию не отключили.

Таких примеров было очень много. Это был динамичный и, я бы сказал, доброжелательный человек…

Я был продолжительное время после Маленкова в подчинении у Берии[119]119
  Л. П. Берия – с 1941 года – заместитель председателя СНК (с 1946 года – Совет министров) СССР, курировал работу силовых структур НКВД (МВД) и НКГБ (МГБ).


[Закрыть]. Нужно сказать, что каждый из них при первой беседе со мной заявил, правда, по-разному: «Ты отвечаешь за энергетику, отвечаешь головой. Ни на кого не ссылайся, а приучись за всё отвечать. Тебе нужна помощь, своевременно обращайся». Маленков это сказал очень вежливо, очень мягко, я бы сказал, приятно.

Берия ту же мысль выразил по-другому: «Ты (мать твою и т. д.) думаешь, что ты теперь нарком? Ты сегодня нарком, а завтра тебя ногами вперёд на кладбище». (Вот такое «ободряющее» вступление.) А потом он примерно сказал то, что и Маленков. Берия заявил: «Я (т. е. Берия) ничего не понимаю в энергетике, ты несёшь полную ответственность, ты принимаешь решения и будешь отвечать за них соответственно. Ты это учти».

Но я должен заметить, что, с точки зрения авторитета во всякого рода учреждениях, и тот, и другой имели, я бы сказал, очень высокий рейтинг, перемешанный, правда, со страхом. И скажу откровенно – я этим пользовался. Когда я говорил, что выполняю поручение Берии, то все это принимали во внимание и мои просьбы выполняли. Потому что знали – это не моя прихоть, а тех, кто стоит за мной.

Поэтому, если говорить о сути… они, я считаю, исходили из правильного принципа: или держи человека, если ты ему доверяешь, или, если ты ему не доверяешь и он не соответствует своему назначению, сними его. Я думаю, что в этом отношении их тактика была абсолютно правильная»[120]120
  См.: Куманёв Г. А. Говорят сталинские наркомы. Смоленск: Русич, 2005. С. 409–411.


[Закрыть].

Свидетельство Жимерина, как и воспоминания многих других видных хозяйственных деятелей эпохи позволяют нам судить о принципах подхода советского руководства к подбору управленческих кадров. На важнейшие государственные посты назначались профессионалы (а не «свои люди», как это часто случается в наши дни). И, в полном соответствии со своими возможностями и деловыми качествами, они получали от первых лиц страны большой кредит доверия, освобождавший от мелочной опеки и позволявший работать и принимать решения самостоятельно, без оглядки на вышестоящие инстанции. Но и спрос с них был соответствующим, порой необоснованно суровым. Однако, вопреки расхожему мнению, побуждал их трудиться на пределе сил и возможностей не страх перед сильными мира сего (он был свойствен, скорее, чиновникам средней руки), а понимание исключительно высокой личной ответственности.

Ф. Г. Логинов, с его характером и жизненными принципами, вполне вписывался в эту жёсткую, но довольно ясную систему взаимоотношений в верхних эшелонах власти, где о человеке судили не по количеству взысканий или наград, а по тем конкретным результатам, которых он добивался на своём участке работы (в 1943 году заместитель наркома Логинов был награждён орденом Ленина). Этот принцип позволяет яснее понять важные этапы биографии Логинова, в том числе связанные с его работой на строительстве чирчикских ГЭС, восстановлении Днепрогэса, строительстве Сталинградской гидроэлектростанции…

Назначение Логинова заместителем наркома электростанций совпало с периодом проведения широкомасштабных восстановительных работ на энергетических объектах, которые начались ещё в конце 1941 года, вслед за переходом Красной армии в контрнаступление под Москвой. Ускоренными темпами шло возрождение Московской энергосистемы, в 1942 году удалось восстановить практически довоенный уровень мощности Иваньковской ГЭС – первой гидроэлектростанции, построенной на Волге, Каширской, Сталиногорской (ныне – Новомосковской), Шатурской ГРЭС и других электростанций.

Жизненно важное значение для блокадного Ленинграда имело восстановление Волховской ГЭС. При приближении врага её оборудование было эвакуировано, но после стабилизации фронта, уже 27 декабря 1941 года, было принято решение о восстановлении гидроэлектростанции, и к концу мая 1942 года на ней были смонтированы и опробованы три гидроагрегата. Однако передать выработанную электроэнергию в осаждённый город можно было только одним путём – через Ладожское озеро. Более 100 километров бронированного кабеля, выдерживающего напряжение в 100 000 вольт, было изготовлено на находящемся в блокадном городе заводе «Севкабель» и проложено по дну озера. В результате героических усилий ленинградских рабочих, строительных батальонов, матросов специально оборудованного судна (16 человек его экипажа, в том числе капитан, погибли при налёте немецкой авиации), водолазов и связистов 23 сентября 1942 года энергия Волховской ГЭС стала поступать в Ленинград[121]121
  Кабель, по которому поступала электроэнергия с Волховской ГЭС в блокадный Ленинград, служит городу до сих пор – он был поднят со дна Ладожского озера и проложен под тротуаром Невского проспекта.


[Закрыть]. Дополнительно к кабельной линии в январе 1943 года начала действовать воздушная ЛЭП, столбы которой были вморожены прямо в ладожский лёд. А в августе 1944 года электростанция заработала на полную мощность.

В 1943 году восстановительные работы по возрождению энергетики были перенесены на юг страны – в Сталинград[122]122
  В 1943–1944 годах была полностью восстановлена Сталинградская ГРЭС, построенная по плану ГОЭЛРО и сильно пострадавшая во время Сталинградской битвы.


[Закрыть], Ростов, на Северный Кавказ и Донбасс.

На Северном Кавказе больше всего пострадали построенные по плану ГОЭЛРО Гизельдонская гидроэлектростанция, расположенная в Северной Осетии, и Баксанская ГЭС, где на строительстве станционного узла прошёл первую серьёзную проверку делом молодой гидротехник Фёдор Логинов.

После восстановления Баксанскую ГЭС, первый гидроагрегат которой был запущен уже в декабре 1943 года, стали называть «птицей Феникс отечественной гидроэнергетики». О том, какие ожесточённые бои шли в Баксанском ущелье, напоминает нам одна из самых любимых в народе военных песен – «Баксанская», написанная на музыку композитора Бориса Терентьеа группой советских воинов-альпинистов, противостоявших горным стрелкам немецкой дивизии «Эдельвейс»:

 
Помнишь, товарищ,
Белые снега,
Стройный лес Баксана,
Блиндажи врага,
Помнишь гранату и записку в ней
Под скалистым гребнем для грядущих дней…
 

Баксанскую ГЭС взрывали дважды. Сначала наши бойцы при отступлении вывели из строя несколько гидротехнических сооружений с таким расчётом, чтобы потом восстановить их в короткие сроки. Но вот отступавшие фашисты взрывчатки не пожалели, и от красивейшей ГЭС страны после их нашествия осталась груда металлолома – было уничтожено практически всё оборудование, в том числе все три гидроагрегата.

По воспоминаниям очевидцев, жители, в основном женщины, «чуть ли не на следующий день вышли восстанавливать Баксанскую ГЭС. Разрывали, разгребали и выкапывали. Чаще всего вручную. Машин почти не было». Спешили ввести станцию в строй не только потому, что окрестные поселки на долгие месяцы остались без электричества. Главное, и это понимали все, – нужно было дать электроэнергию на Тырныаузский вольфрамо-молибденовый комбинат, который был основным потребителем Баксанской станции. Из вольфрама изготавливали сердечники подкалиберных бронебойных снарядов, способных пробивать даже броню немецких тяжёлых танков «Тигр» и самоходно-артиллерийских установок «Фердинанд». Ценой неимоверных человеческих усилий поставленная задача была решена в кратчайшие сроки.

В военные годы судьба не раз возвращала Логинова туда, где на важнейших гидроэнергетических стройках страны проходило его становление как крупного специалиста. Но если восстановление Баксанской ГЭС, строительство Рыбинской ГЭС и электростанций на Чирчике вошли в круг забот Фёдора Георгиевича наряду с многочисленными проблемами, которые приходилось решать ему как одному из руководителей Народного комиссариата электростанций, то задача, поставленная перед ним в марте 1944 года, требовала полной концентрации сил и была, конечно, несовместима с другими обязанностями заместителя наркома.