Текст книги "Фёдор Логинов: Держи в лоб урагану"

Автор книги: Анатолий Житнухин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)

Следует учесть, что многие проблемы Ахтубинского лагеря было трудно преодолеть в силу того, что они являлись следствием обострившихся в начале 1950-х годов серьёзных кризисных явлений в системе исправительно-трудовых учреждений МВД. Поэтому нельзя согласиться с мнением Е. А. Тимоховой, полагающей, что руководству Куйбышевгидростроя (в отличие от Управления Сталинградгидростроя) удалось организовать более эффективное трудовое использование спецконтингента. «Даже амнистия 1953 г. и начавшийся демонтаж всей системы лагерей и колоний ГУЛАГа, – пишет она, – не повлияли на интенсивность использования труда спецконтингента. Заключённые сыграли решающую роль в строительстве Куйбышевской ГЭС, использовались на всех этапах строительства, численность контингента, содержащегося в Кунеевском ИТЛ (при Куйбышевгидрострое), напрямую зависела от объёма работ на строительстве, максимальная пришлась на 1953–1954 гг., когда развернулись основные работы по возведению гидротехнических сооружений. Куйбышевгидрострою удалось после 1953 г. сохранить темпы строительства, возведение Куйбышевской ГЭС было завершено на три года раньше Сталинградской, где переход на вольнонаёмный труд создал трудности, потребовал дополнительных материальных, людских и временных ресурсов»[220]220
  Тимохова Е. А. Трудовое использование заключённых в контексте советской мобилизационной экономики (на примере строительства Куйбышевской и Сталинградской ГЭС) // Вектор науки Тольяттинского государственного университета. 2012. № 3 (21). С. 194.


[Закрыть].

Создаётся впечатление, что исследователь из Тольяттинского госуниверситета не вполне беспристрастен (нынешняя Жигулёвская, в прошлом Куйбышевская, ГЭС – гордость жителей Тольятти), поскольку обходит стороной один принципиальный вопрос: с самого начала строительства двух крупнейших гидроэлектростанций на Волге при выделении правительством и МВД СССР людских и материальных ресурсов в первую очередь учитывались интересы именно Куйбышевгидростроя. И причины такого положения (о них мы уже говорили) заключались отнюдь не в том, что на строительстве Куйбышевской ГЭС якобы «удалось организовать более эффективное трудовое использование спецконтингента».

Но и в сложившихся, далеко не равных, условиях Управление строительства Сталинградской ГЭС со своими задачами в целом успешно справлялось – если не принимать во внимание ситуацию, сложившуюся на стройке весной и в начале лета 1953 года в связи с амнистией, рабочей силы Сталинградгидростроя вполне хватало для успешного выполнения планов и освоения выделяемых на строительство капиталовложений. И даже после того, как Ахтубинский лагерь прекратил своё существование, а его контингент был передан Куйбышевгидрострою, руководство Сталинградгидростроя смогло в короткие сроки перестроить свою деятельность и обеспечить дальнейшее строительство ГЭС без участия в нём заключённых, силами вольнонаёмного состава.

ЛИХА БЕДА НАЧАЛО

Принято считать, что отправной точкой истории Сталинградской ГЭС стало 16 августа 1950 года – день принятия Советом министров СССР постановления о её строительстве. 4 сентября того же года на место будущей стройки прибыли руководители Сталинградгидростроя, которые, в соответствии с первым приказом Ф. Г. Логинова, «приступили к работам по организации Управления строительства и ознакомлению с имеющейся техдокументацией и местом будущих сооружений».

Однако не будем забывать, что ещё за год до этого памятного события в районе строительства ГЭС приступили к работе первопроходцы-изыскатели, сотрудники Управления проектирования, изысканий и исследований для строительства гидротехнических сооружений – Гидропроекта МВД СССР. Руководил Гидропроектом признанный к тому времени советский гидростроитель С. Я. Жук, снискавший авторитет как проектировщик и главный инженер целого ряда крупнейших гидротехнических строек[221]221
  В 1952 году за выдающиеся заслуги в строительстве Волго-Донского канала им. В. И. Ленина С. Я. Жук был удостоен звания Героя Социалистического Труда, в 1953 году стал академиком Академии наук СССР; похоронен в Кремлёвской стене.


[Закрыть].

Вспоминая, с каким воодушевлением было воспринято постановление правительства по Сталинградской ГЭС, В. Г. Галактионов, назначенный главным геологом Сталинградгидростроя, писал: «Изыскатель воспринимает постановления правительства о больших стройках по-особому. Для всех постановление означает начало великих работ; для изыскателя – завершение первого этапа, первую победу»[222]222
  Галактионов В., Аграновский А. Утро великой стройки. М.: Советский писатель, 1953. С. 131.


[Закрыть]. Победа эта стала результатом напряжённого труда большого отряда специалистов – геологов и гидрологов, буровиков и топографов, химиков и грунтоведов, инженеров-проектировщиков и учёных. Однако это было лишь начало: специфика сооружений гидроузлов такова, что изыскательские работы ведутся на протяжении всего периода строительства.

Начались геолого-изыскательские работы по Сталинградской ГЭС осенью 1949 года, после того как в правительстве окончательно отказались от идеи строительства Камышинского гидроузла, сооружение которого вызвало бы затопление слишком больших территорий и крупных населённых пунктов, в том числе города Энгельса и части Саратова.

Всего было проведено шесть экспедиций Гидропроекта МВД СССР, а предшествовала им рекогносцировка района будущего строительства группой гидротехников, геологов и проектировщиков ГЭС, которую возглавил С. Я. Жук. Тогда было предварительно определено, что створ гидротехнических сооружений будет располагаться в наиболее узком месте реки – напорный фронт перегородит Волгу от посёлка Рынбк до балки Осадной. Однако окончательное решение могло быть принято только по результатам изысканий на створе, на основании данных геологического строения русла Волги. А получить эти данные было поручено экспедиции, руководил которой Л. А. Припотень. Состояла она тогда в основном из специалистов, откомандированных со строительства Волго-Донского канала.

Пробурить скважины в русле реки, необходимые для извлечения и анализа образцов залегающих грунтов, предстояло в кратчайшие сроки – нельзя было задерживать работу проектировщиков. Необходимо было решить неимоверно сложную задачу: стоял ноябрь – месяц волжских осенних бурь и образования первого ледяного «сала», перед появлением которого навигация заканчивается. Для установки бурового оборудования предполагалось использовать баржи, но все суда речного пароходства уже стали на прикол. И всё же речники, несмотря на огромный риск, откликнулись на просьбу геологов, которую поддержал первый секретарь Сталинградского обкома ВКП(б) И. Т. Гришин, и 21 ноября вывели суда из затона. Баржи выстроили попарно поперёк реки, от одного берега до другого. Между баржами установили настилы из брёвен и на них закрепили буровые установки. Лишь только приступили к бурению, разыгралась страшная буря, не прекращавшаяся несколько дней.

«Местные жители говорили, что не упомнят такой бури. С левого берега дул ледяной ветер. Его упругая сила нарастала с каждым часом. Завывали на улицах Рынкй телеграфные провода, тоскливо скрипели, раскачиваясь во все стороны, тополя у насосной станции. Над Волгой низко ползли тяжёлые тучи, готовые каждую минуту разразиться ливнем…

Один за другим обрушивались водяные валы на наши плавучие буровые. Разбившись о борт и крутясь водоворотами, они откатывались на миг, чтобы тотчас с ещё большей силой повторить наскок.

Скрежет стоял над Волгой. С берега казалось, что буровые вышки отплясывают какой-то дикий танец. Вот один из копров подскочил кверху, другой, наоборот, провалился в воду, а третий раскачивался из стороны в сторону, и вся шеренга буровых вышек качалась, приседала, двигалась, несмотря на мощные якорные крепления»[223]223
  Галактионов В., Аграновский А. Указ. соч. С. 36.


[Закрыть].

Но люди оказались сильнее стихии. И это – только одна из страниц самоотверженной работы изыскателей, сталкивавшихся, казалось бы, с непреодолимыми трудностями. Однако задачи, которые они решали, нельзя было откладывать на «потом»: на изыскательские и проектные работы крупнейших строек устанавливались жёсткие сроки, которые выполнялись, как правило, неукоснительно – в конце сороковых годов, когда экономика страны приблизилась к довоенным темпам развития, в стране был возрождён лозунг первых пятилеток «Время, вперёд!».

За первый период изысканий, проведённых до начала строительства, были тщательно изучены не только русло реки и прибрежные зоны, но и обширные территории, иногда удалённые от Волги на десятки и даже сотни километров. Были основательно обследованы дно и берега будущего водохранилища, геологи и гидрологи прошли по трассе магистрального канала Волга – Урал, проекту которого, как мы знаем, так и не суждено было осуществиться. Для химического анализа породы отправляли на исследования в лаборатории Гидропроекта (позднее при Сталинградгидрострое была организована собственная лаборатория грунтов, которая поначалу размещалась в бараках, построенных на острове Зелёный).

Достоверность результатов работы геологических экспедиций в районе строительства Сталинградской ГЭС сомнений не вызывала – к тому время высокий уровень развития отечественной геологии и гидрологии был признан во всём мире. Кроме того, учёными и специалистами внимательно изучался зарубежный опыт проведения изысканий и проектирования гидросооружений, особенно допущенные при этом ошибки и небрежности, приводившие к тяжёлым последствиям. В первой половине XX века в мире произошло свыше тысячи аварий на гидротехнических сооружениях, в том числе было немало и разрушений плотин. Большинство разрушений явилось следствием недооценки значения изыскательских работ, халатного отношения к их результатам. Впрочем, когда в 1928 году произошла одна из крупнейших катастроф, унесшая сотни человеческих жизней, – обрушение плотины Сент-Френсис в Калифорнии, недалеко от Лос-Анджелеса, – геология ещё многое не могла предусмотреть. И лишь после того, как плотину из литого бетона, стоящую, казалось бы, на прочных скальных породах, за несколько мгновений буквально смело мощным напором воды, удалось обнаружить геологический разлом грунтов, на которые опиралось гидросооружение.

Пожалуй, не было такого человека среди экспедиций, работавших на месте строительства Сталинградской ГЭС, который бы не понимал, к чему могут привести ошибки или небрежность геологов. Примеров крупных аварий и вызвавших их причин, в большинстве своём связанных с некачественными изысканиями, к тому времени накопилось более чем достаточно[224]224
  На многочисленные примеры крупных катастроф опирался профессор А. А. Гельфер, издавший в 1936 году книгу «Причины и формы разрушения гидротехнических сооружений», служившую руководством для геологов, гидрологов и инженеров-строителей.


[Закрыть]. Люди прекрасно были о них осведомлены и работали не за страх, а за совесть.

Изученный изыскателями геологический разрез долины Волги показал, что через русло Волги пролегали слои аргиллитов (окаменевшая глинистая порода), алевролитов (твёрдая осадочная порода, своего рода окаменевшая, уплотнённая и сцементированная пыль) и песчаников. Их положение (слои эти проходили не горизонтально, а имели некоторый уклон под русло реки) позволяло определить, на какие породы будут опираться сооружения гидроузла. Для проектировщиков особое значение имело заключение изыскателей о том, что плотина и здание Сталинградской ГЭС будут стоять на алевролитах.

К тому времени среди зарубежных специалистов бытовало мнение, что крупные гидротехнические сооружения нельзя возводить на глинистых и песчаных грунтах. Однако практика и опыт советских гидротехников свидетельствовали об обратном. На нескальных грунтах были построены крупные напорные сооружения канала им. Москвы, свирских и верхневолжских гидроэлектростанций, а имевшиеся результаты исследований по проекту Куйбышевского гидроузла подтверждали возможность строительства бетонных водосливных плотин на песчаном основании.

Естественно, на месте строительства Сталинградской гидроэлектростанции с величайшей тщательностью исследовались условия залегания грунтов, всесторонне изучались их физико– химические и механические свойства. К примеру, чтобы выяснить, насколько надёжной будет опора Сталинградской гидроэлектростанции, все грунты до глубины 50–60 метров ниже подошвы сооружений были исследованы на сдвиг и сжатие. Проект ГЭС предусматривал, что они должны выдерживать давление силой не менее 60–70 тонн на один квадратный метр. Из буровых скважин извлекались и пробы грунтовых вод, чтобы проверить, нет ли в них углекислоты, сернокислой соли и иных примесей, оказывающих разрушающее воздействие на бетон.

Важным направлением работы геологов Сталинградской ГЭС явилось изыскание строительных материалов, необходимых для стройки. Проще обстояло дело с песком, потребность которого исчислялась гигантскими цифрами – десятки миллионов кубометров. Недалеко от стройки, в Сталинградской области, нашли залежи крупнозернистого песка, который идёт на изготовление бетона. А мелкозернистый песок, необходимый для намыва тела земляной плотины, был обнаружен на волжских островах. Поиски стройматериалов приходилось вести не только в окрестностях стройки, но и в соседних областях. Например, в Краснодарском крае, близ Армавира, были разведаны большие запасы гравия.

Исследовали русло Волги и прибрежные районы строительства не только геологи. В ходе ожесточённых боёв во время Сталинградской битвы в районе строительства гидроузла образовались целые «залежи» смертоносного металла – неразорвавшихся авиационных бомб, мин и снарядов. Для того чтобы обезопасить территорию строительства, был сформирован 221-й отдельный инженерный батальон разминирования, личный состав которого размещался в землянках на острове Зелёный, причём в землянках жили и семьи офицеров.

К работе сапёров Логинов относился с особым вниманием, постоянно общался с руководителями работ по разминированию, посещал подразделения батальона. Из дневника Логинова:

«4/Х-50.

Вновь имел беседу с полковником инж. войск Никифоровым по вопросу разминирования площадки строительства. С ним был подполковник Семёнов, командированный маршалом Воробьёвым[225]225
  Михаил Петрович Воробьёв (1896–1957) – маршал инженерных войск, в 1946–1952 годах – начальник инженерных частей Сухопутных войск.


[Закрыть]. Вопрос снятия мин, установленных на суше, считают делом сравнительно лёгким, а особо трудным считают обнаружение, извлечение или уничтожение мин и снарядов, <находящихся> в дне реки и в песках берегов. Наличие их там считается абсолютно бесспорным…»[226]226
  РГАЭ. Ф. 723. On. 1. Ед. хр. 5. Л. 205.


[Закрыть]

Свидетелем одного из визитов Логинова в расположение сапёров стал командир взвода подводного разминирования лейтенант Д. В. Романов. Поскольку верными помощниками сапёров были собаки, которые могли учуять снаряды на метровой глубине, отношение к ним было особое: для них построили удобные вольеры, ежедневно кормили мясом. Когда в часть приехал начальник строительства Ф. Г. Логинов, он сразу обратил внимание на то, что четвероногий состав батальона живёт в лучших условиях, чем люди. Вскоре семьи сапёров справили новоселье в новом доме первого квартала Волжского[227]227
  См.: Историю делаем сами. В 2 т. Волгоград: Волга-Пабли-шер, 2011.Т. 1.С. 11.


[Закрыть].

Три года работали сапёры на разминировании территории строительства. За это время они обследовали районы общей площадью более 15,5 тысячи гектаров, включая свыше 200 гектаров глубинного разминирования под водой, обезвредили тысячи артиллерийских снарядов, авиабомб, миномётных, противопехотных и противотанковых мин, ручных гранат…

Читая рабочие дневники Логинова, поражаешься, насколько широким был круг вопросов, находящихся в сфере внимания начальника Управления строительства, особенно в первые месяцы, в начале подготовительных работ. В нескончаемой череде повседневных забот (комплектование штатов и формирование структуры Сталинградгидростроя, компоновка строительных площадок и разминирование территории стройки, разбивка мест расположения и организация первых лагерных пунктов, снабжение строительства необходимыми материалами, создание подъездных железнодорожных путей и т. п.) важно было не упустить из рук главные звенья, от которых зависели не только завтрашний день стройки, но и вся её судьба, оказавшаяся, как мы уже знаем, весной 1953 года под большим вопросом.

Но прежде чем остановиться на первоочередных проблемах, вставших перед начальником Управления строительства, следует сказать, что Логинов вряд ли смог справиться с ними в одиночку, без надёжных помощников, квалифицированных управленцев, досконально разбирающихся в специфике гидротехнических строек. Методы управления строительством Сталинградской ГЭС, как и другими масштабными стройками страны, основывались на принципе единоначалия, означавшего не только право руководителя на единоличное принятие решений по всем вопросам строительства, но прежде всего его персональную ответственность за состояние дел на вверенной ему стройке. Этот же принцип оставался незыблемым и после того, как Сталинградгидрострой из системы МВД был передан в ведение Министерства электростанций и электропромышленности. Характерным является один из пунктов постановления бюро Сталинградского обкома ВКП(б) от 4 августа 1954 года по отчёту парткома Сталинградгидростроя, заостряющий внимание на том, что «укрепление единоначалия является одной из основных задач партийной организации»[228]228
  См.: Постановление бюро Сталинградского обкома ВКП(б) от 4 августа 1954 года по отчёту парткома Сталинградгидростроя // ЦЦНИВО. Ф. 113. Оп. 49. Ед. хр. 23. Л. 31–39.


[Закрыть] (курсив мой. – А. Ж.). Видно, партийным и советским органам изрядно надоедали «дежурные» разговоры о приоритетной роли коллективных методов руководства, особенно в тех случаях, когда речь шла об управлении промышленными предприятиями и строительными организациями, которым часто приходилось работать в экстремальных обстоятельствах.

В условиях единоначалия, жёсткой иерархической структуры управления стройкой Логинову важно было иметь таких людей в ближайшем окружении, на которых он мог положиться, кому мог доверить строительство во время частых, порой довольно длительных отлучек в Центр. Ближайшим соратником Фёдора Георгиевича в решении больших и малых задач стал его первый заместитель, главный инженер Сталинградгидростроя Степан Романович Медведев.

Среди сотрудников Сталинградгидростроя ходила шутка: «На Волге было три разбойника: первый – Степан Разин, второй – Разин, но не Степан, третий – Степан, но не Разин».

«Разин, но не Степан» – известный руководитель одной из крупнейших гидротехнических строек Поволжья, главный инженер Куйбышевгидростроя Н. В. Разин.

Ну а под третьим «разбойником» подразумевался С. Р. Медведев – человек, умудрённый большим жизненным опытом (он был на несколько лет старше Логинова), превыше всего ставивший интересы стройки, профессионал величайшего уровня, требовательный (особенно не терпел непорядков), но справедливый руководитель.

На характер Медведева наложил отпечаток пройденный им большой жизненный путь, во многом схожий с биографией Логинова. Родился он в 1894 году в городе Гомеле Могилёвской губернии (ныне – территория Республики Беларусь), там же окончил железнодорожное техническое училище и работал техником по дорожным и гражданским сооружениям. Участвовал в Первой мировой войне (воевал в звании прапорщика), служил в Красной армии, затем учился в Петроградском (Ленинградском) институте инженеров путей сообщения. В 1924 году, по окончании теоретического курса института (диплом он защитил позднее), связал свою жизнь с гидротехникой. Сначала работал на Волховской ГЭС помощником прораба, затем участвовал в проектировании Нижне-Свирской ГЭС, в 1928–1932 годах – прораб, заместитель начальника работ левого берега Днепростроя. В последующем был заместителем начальника строительства Камской ГЭС, главным инженером и начальником строительства Нивагэсстроя в Мурманской области (за строительство электростанции Нива ГЭС-3 награждён орденом Трудового Красного Знамени), начальником строительства верхневолжских (Угличской и Щербаковской) гидроэлектростанций, а перед назначением в Сталинградгидрострой работал главным инженером Горьковгэсстроя. В 1950 году за разработку проекта и сооружение гидроэлектростанции Медведев был удостоен Сталинской премии первой степени.

При всех расхождениях Медведева и Логинова во взглядах на те или иные проблемы строительства (а они были неизбежны, поскольку и тот и другой отличались твёрдостью характеров) они были единомышленниками и как профессионалы, обладающие огромным опытом, без особого труда находили общий язык. Но главное – оба придерживались единого стиля работы, позволяющего концентрировать усилия аппарата Управления Сталинградгидростроя на главных направлениях, не растрачивая их по мелочам, на лишние споры и второстепенные вопросы.

Время покажет, насколько важную роль играло взаимопонимание, единомыслие двух руководителей стройки по принципиальным вопросам. После того как Логинов был назначен министром строительства электростанций, Управление Сталинградгидростроя возглавил Ю. А. Гаевский. Новый начальник, не вникнув должным образом в положение дел на строительстве, начал с критики существующих порядков и реформирования сложившейся за четыре с лишним года и вполне оправдавшей себя структуры Управления и его важнейших подразделений, благо для этого появилась хорошая «политическая платформа»: в начале декабря 1954 года в Москве состоялось большое совещание строителей, на котором с резкой критикой состояния архитектуры и строительства в стране выступил Н. С. Хрущёв. Необдуманные шаги начальника Управления разделили стройку на два лагеря – сторонников Медведева и сторонников Гаевского. Затяжной «кризис власти» (так, например, характеризует сложившееся положение в своей книге Л. И. Конин) привёл к тому, что впервые за время своего существования Сталинградгидрострой не справился с государственным планом как по объёму, так и по тематике работ. 24 декабря 1955 года коллегия Министерства строительства электростанций, обсудив работу Сталинградгидростроя, объявила Гаевскому и Медведеву выговоры. Дело кончилось тем, что в 1956 году они оба были вынуждены покинуть стройку – сначала, в апреле, Гаевский, затем, в июле, Медведев.

…Сталинградгидрострою следует полагаться только на собственные силы. Логинов ещё до приезда к месту новой работы понимал, что вряд ли стоит рассчитывать на существенную помощь со стороны разрушенных войной промышленных предприятий Сталинграда и области, у которых и без его стройки было немало проблем, связанных с восстановлением производственного потенциала и возрождением города. Были, конечно, надежды на лучшее, но они не оправдались. За исключением руководства обкома ВКП(б), хорошо понимавшего экономическое и политическое значение возведения на Волге крупнейшего гидроузла, подавляющее большинство местных руководителей рассматривало стройку всего лишь как «одну из…», скорее мешавшую их работе и создававшую дополнительные проблемы.

В этом Логинову пришлось очень скоро убедиться. 19 сентября 1950 года на заседании бюро Сталинградского обкома ВКП(б), которое вёл второй секретарь обкома партии А. П. Пчелинцев, был заслушан его доклад «О мерах помощи Сталинградгидрострою». Во время обсуждения, как пишет Фёдор Георгиевич в своём дневнике, «очень неважно выступили»[229]229
  РГАЭ. Ф. 723. On. 1. Ед. хр. 5. Л. 202.


[Закрыть] представители некоторых предприятий, которые довольно ясно дали понять, что у них хватает забот и помимо Сталинградгидростроя. В глубине души Фёдор Георгиевич понимал этих людей, вспоминал, как сам совсем недавно, работая начальником Днепростроя, «от сердца отрывал» на нужды Запорожья то бетон, то автотранспорт.

Атмосфера, царившая на заседании бюро обкома, помогает понять эпизод из повести А. Марфенко:

«Как бы доброжелательно ни были настроены сталинградцы к первоочередным нуждам нового в области, а вернее, в стране, строительства, и при всей значимости будущей гидростанции для энергетики гидростанции и местных нужд, удовлетворить даже минимальные просьбы, которые выставили на заседании бюро областного комитета партии <руководители Сталинградгидростроя>… было почти невозможно…

Сталинградгидрострой был для области, ещё далеко не оправившейся от жесточайшей битвы, и благом, так как она получала дополнительные правительственные ассигнования и фонды, и нахлебником: по крайней мере до тех пор, пока не будут реализованы предоставляющиеся возможности. Никто из членов бюро и приглашённых на его заседание не осмелился бы высказаться об этом вслух, хотя всё это было для них более чем очевидным. Продовольственных ресурсов едва хватало на две трети от общей потребности, а о жилье и говорить не приходилось. Его просто не было. Война оставила в городе разруху и солдатские землянки»[230]230
  Марфенко А. А. Левобережцы. Волгоград: ГУ «Издатель», 1999. С. 51.


[Закрыть].

И всё же первое заседание бюро обкома по оказанию помощи строителям Сталинградской ГЭС не прошло бесследно. Руководители предприятий – люди достаточно грамотные, чтобы понять, насколько большой общественный резонанс в стране вызвало решение о строительстве Сталинградского гидроузла. А значит, несмотря ни на что помогать придётся. Прямо на заседании бюро было решено, что в октябре сталинградские заводы – тракторный, «Баррикады», «Красный Октябрь», тяжёлого крекингового оборудования – выделят из своих фондов 100 комнат для размещения инженерно-технических работников Сталинградгидростроя. Лёд тронулся. Через несколько дней комсомольцы судостроительного завода взяли обязательство за счёт сэкономленных материалов построить буксир и передать его гидростроителям.

Не грех просить о помощи в первое время – все знали, что грандиозная стройка разворачивается практически на пустом месте. Но для того чтобы она могла нормально функционировать в дальнейшем, требовалось в предельно сжатые сроки создать собственное жилищное и производственное хозяйство. Подготовительные работы включали строительство предприятий для содержания и ремонта тысяч единиц транспортных средств и строительной техники. Предстояло обновить действующие и разработать новые карьеры инертных материалов – песка, щебня, камня. Необходимо было проложить в степи автомобильные и железные дороги, соединяющие строительные площадки с действующими магистралями, построить собственные железнодорожные станции и причалы на Волге и Ахтубе, складские помещения, способные принимать миллионы тонн грузов в год. А для их доставки и перевозки необходимо было иметь собственные автомобильные и железнодорожные парки, свой водный транспорт.

Чтобы обеспечить надёжную и своевременную поставку строительных материалов, оборудования и техники, следовало поставить весь процесс снабжения на плановую основу, закрепить Сталинградгидрострой за конкретными поставщиками, заручиться гарантиями со стороны Госплана и Госснаба.

Решению этих вопросов была посвящена первая командировка Логинова в Москву, состоявшаяся в начале октября 1951 года. Запись в дневнике Фёдора Георгиевича:

«Выехал в Москву для участия в защите в Госснабе наших заявок с проектом мероприятий по обеспечению строительства Сталинградской ГЭС, представленных в правительство во исполнение постановления СМ СССР от 16 августа 1950 г.

Результаты защиты для всех в общем удовлетворительные – на определённый контрольными цифрами объём работ на 1951 год»[231]231
  РГАЭ. Ф. 723. On. 1. Ед. хр. 5. Л. 208–209.


[Закрыть].

О контрольных цифрах объёма работ – разговор особый. Сейчас только заметим, что от принципиальных решений в правительственных инстанциях до их осуществления – путь долгий и ухабистый. Ведь даже те вопросы снабжения, которые входили в компетенцию МВД, решались «со скрипом». В частности, предусматривалось, что на первых порах Сталинградгидрострою будет оказана помощь со стороны Волгодонстроя, заканчивавшего сооружение Волго-Донского канала. Однако руководство этой стройки выполнять распоряжения своего министерства явно не торопилось. Обратимся вновь к дневнику Логинова:

«3/Х-50 г.

Предприятия Волгодонканала по непонятным причинам тормозят нас во всём. С 20/IX Рапопорт[232]232
  Я. Д. Рапопорт – начальник Волгодонстроя МВД СССР.


[Закрыть] обещал выделить кое-что из механизмов и средств транспорта, помогать лесозаводам – и всё оказалось мифом. Разговор с Рапопортом. Снова обещания…»[233]233
  РГАЭ. Ф. 723. On. 1. Ед. хр. 5. Л. 204–205.


[Закрыть]

Не намного лучше обстояло дело с выполнением заданий по снабжению Сталинградгидростроя и другими материалами, необходимыми в первую очередь. Например, в первой партии стройматериалов, прибывшей 22 сентября, было всего лишь 5 тысяч штук кирпича. 28 сентября доставили первый лес – 146 кубометров.

Проблема снабжения стройки стояла столь остро, что в конце января 1951 года она была вынесена на обсуждение пленума обкома ВКП(б), на котором с докладом «О задачах областной партийной организации в строительстве Сталинградской гидростанции и Волго-Донского канала» выступил И. Т. Гришин. Пленум оставил у Логинова неоднозначные впечатления:

«Доклад хороший, основан на фактическом материале и иллюстрирован картой размещения оросительных каналов и площадей.

Было много выступлений в прениях. В моём выступлении были брошены упрёки в адрес ж. д. по паромной переправе, горкома – о невыполнении постановления об откомандировании специалистов в наше распоряжение, горплана и облплана – о необеспечении нас кирпичом. Выступивший начальник дороги тов. Тищенко нашёл моё выступление несолидным и неправильным, и расценил невыполненные ж. д. наряды на поставку старогодных рельсов[234]234
  Старогодные рельсы – рельсы, ранее использовавшиеся и годные к эксплуатации.


[Закрыть] как благодеяние. Что дают вагоны сверх плана и шлак продают – это тоже благодеяние. Лживые утверждения и факты были произнесены спокойным и уверенным тоном.

Вначале было желание выступить со справкой и разоблачить его. Но затем от этой мысли отказался, не желая до конца осложнять отношения с руководством железной дороги. Факты… решил приберечь на другой раз, если возникнет в этом необходимость»[235]235
  Там же. Л. 236–237.


[Закрыть].

О том, что за первые три месяца работы у Логинова многое наболело, говорит его беседа с писателем Виктором Уриным, состоявшаяся в декабре 1950 года. На ней Фёдор Георгиевич, как он сам пишет, «впервые вслух высказал своё неудовольствие отношением к Сталинградгидрострою со стороны руководства Министерства <внутренних дел>, которое выражается в следующих фактах:

1. Технической документации по строительству никакой нет, взятые Гидропроектом на себя обязательства в сентябре месяце по протоколу, а затем неоднократно повторенные просьбы остаются гласом вопиющего в пустыне.

2. На площадке совершенно отсутствует лес, и многократные просьбы о выделении леса остаются не удовлетворёнными…

3. Совершенно отсутствуют строительные механизмы. и наши просьбы о выделении минимума их остаются не удовлетворёнными.

4. Ничтожно малое количество автомашин не пополняется.

5. Высококвалифицированных инженеров-строителей к нам на работу не посылают.

6. Финансовое состояние очень тяжёлое, особенно по лагерю, а поставленные вопросы по улучшению финансов решаются очень медленно.

7. У нас находится на площадке 4000 человек, ожидаем ещё 1500 в декабре. Неизбежны простои, если снабжение материалами не улучшится.

8. Вопросы энергетики совершенно не решены и неизвестно, как будут решаться для 1951 года, особенно для первой половины года»[236]236
  РГАЭ. Ф. 723. On. 1. Ед. хр. 5. Л. 217–219.


[Закрыть].

Время, вперёд! Начинать подготовку к строительству ГЭС приходилось «с колёс», без проектной и рабочей документации, что, естественно, тормозило развёртывание основных работ. Когда Управление Сталинградгидростроя уже приступило к решению конкретных задач, разработка проектного задания по строительству Сталинградского узла была ещё далека от завершения. Об этом свидетельствует и дневниковая запись Логинова от 9 сентября 1950 года:

«Приехал С. Я. Жук. С утра было совещание в составе всех проектировщиков во главе с С. Я. Жук и Костровым[237]237
  И. Н. Костров – заместитель главного инженера Гидропроекта МВД СССР, руководитель бригады инженеров-проектировщиков Сталинградской ГЭС.


[Закрыть], всех изыскателей, Медведева и меня. Проектировщики всю документацию ещё раз подвергли критике… <затем> С. Я. Жук, Медведев С. Р. и все проектировщики выехали к геологам…»[238]238
  РГАЭ. Ф. 723. On. 1. Ед. хр. 5. Л. 198.


[Закрыть]