Текст книги "Фёдор Логинов: Держи в лоб урагану"

Автор книги: Анатолий Житнухин

Поэтому ничего, кроме недоумения, не вызывает утверждение некоторых современных политиков, что с образованием СССР под Россию была заложена бомба замедленного действия. Лучше бы им задаться вопросом: кто, как и с какой целью растаскивал народы Советского Союза по национальным квартирам в конце 1980-х – начале 1990-х годов?

Мы остановились на этих вопросах не случайно. Биография Ф. Г. Логинова свидетельствует о том, что при всех сложностях его характера, прямоте и бескомпромиссности он ни разу не усомнился в верности курса, которым шла страна, в правоте дела, которому служил. Можно сказать и по-другому: Логинов – человек советский. Нравится это кому-то сегодня или нет.

Часть первая
СУРОВОГО ВРЕМЕНИ
ДЕТИ

НЕУДОБНЫЙ ЧЕЛОВЕК

Человек со временем мало меняется. Прожитые им годы, конечно, не проходят бесследно, но его сущность, свойственные ему характерные особенности, которые мы вкладываем в понятие личность, чаще всего остаются неизменными.

Подтверждением тому является и биография Фёдора Логинова, который, будучи уже известным в стране руководителем, сохранил в себе всё то, чем одарила его природа и что приобрёл он в годы своего раннего становления, совпавшие с переломной эпохой. Достаточно сказать, что наш герой, родившийся в 1900 году, является «ровесником» прошлого века, первая четверть которого отмечена тремя войнами и тремя революциями (мы не склонны считать Февральскую и Октябрьскую революцию единым процессом, что, на наш взгляд, затушёвывает принципиальные особенности и различия этих двух событий).

Примечательно, но его внутренний мир и в зрелые годы удивительно гармонировал с внешним обликом, который сохранился в памяти тех, кто с ним встречался, вместе работал. Первое впечатление, которое он производил на окружающих, – человек-глыба: огромного роста, широкоплечий, с крупными чертами типично русского лица и короткой стрижкой; за плотно сжатыми губами легко угадываются упрямство и своенравие. Из тех, кому под горячую руку лучше не попадаться. Сразу видно, что перед тобой человек волевой и основательный, к тому же обладающий недюжинной физической силой.

Эта короткая зарисовка, пожалуй, отражает те штрихи к портрету нашего героя, которые так или иначе упоминали как главные почти все писавшие о нём. Но каждый из авторов, отмечая бросавшиеся в глаза характерные черты Логинова, воспринимал его всё же по-своему, обогащал его образ новыми, «собственными» деталями и красками. Вот, например, какое впечатление при первой встрече, состоявшейся в 1950 году, произвёл руководитель Сталинградгидростроя на главного геолога Волго-Донского канала и Сталинградской ГЭС В. Галактионова:

«Ему было лет пятьдесят или немногим больше. Впрочем, возраст исчезал, переставал ощущаться с первым его движением: двигался он очень свободно, легко, удивительно пластично. У него были сильные руки, крупные черты лица, светлая шевелюра, внимательно оценивающие серые глаза.

Говорил он обстоятельно и веско, как человек, привыкший, что с его мнением считаются, а к словам прислушиваются. Сидел очень спокойно – руки на подлокотниках, ноги ушли глубоко под стол, каждая мышца расслаблена. Так отдыхают спортсмены. Держался просто, и не прошло пяти минут, как нам показалось, что мы давнишние знакомые»[10]10
  Галактионов В. Д., Аграновский А. А. Утро великой стройки. М.: Советский писатель, 1953. С. 142.


[Закрыть].

Конечно же, современники Логинова, прежде всего его соратники – участники строительства чирчикских ГЭС, восстановления Днепрогэса и возведения Сталинградской ГЭС, оставили самые ценные для нас воспоминания.

Волжский писатель Р. Дорогое, который в 1950-х годах, когда Логинов возглавлял Сталинградгидрострой, был главным диспетчером строительства и по роду службы много общался с Фёдором Георгиевичем и хорошо его знал, писал о нём так: «Широкий в плечах, как кузнец, темпераментный и азартный, как боец, светловолосый и сероглазый Логинов сразу привлекал к себе любого. Он был красивым… обаятелен своей могучей крестьянственностью и широтой манер. У него и душа был красивая – романтическая и весёлая».

Л. И. Конин, автор, наверное, одной из наиболее основательных работ по истории Сталинградгидростроя (Леонид Иванович возглавлял Управление Волгоградгидростроя с 1975 года), отмечал в Логинове такие его качества, определяющие личность, как «ум, воля и мужицкая хватка»[11]11
  Конин Л. И. Сталинградгидрострой. 1950–1961: Время, события, люди. Волжский, 2009. С. 13.


[Закрыть].

Много ценных для нас наблюдений отражены в документальной повести, написанной Р. Дороговым в соавторстве с А. Злобиным «Город на главной улице». Привлёк нас в этой книге, помимо прочего, один диалог, в котором Логинов произносит такие слова: «В наше время трудно быть начальником добрым. У нас привыкли к суровым начальникам. А суровость без души – страшная штука»[12]12
  Дорогов Р. Ф., Злобин А. П. Город на главной улице. М.: Профиздат, 1975. С. 299.


[Закрыть].

Не слишком верится, что Логинов, при всей своей «романтичности» не проявлявший в общении с окружающими чрезмерной сентиментальности, стал бы перед кем-то «исповедоваться» на столь деликатную тему. Но не спешите винить авторов – они попытались передать то, что верно подметили в нём: за внешней суровостью и даже жёсткостью Логинова-руководителя скрывались его забота о людях, о которых он никогда не забывал, уважение к простому труженику.

Правда, у тех, кто готов нам возразить, найдутся довольно серьёзные аргументы. Например, в период работы начальником строительства Сталинградской ГЭС Фёдор Георгиевич получил партийное взыскание, одной из причин которого, как указывалось в постановлении бюро обкома партии, стало «бездушное отношение к нуждам рабочих». Проявилось это в отставании строительства и ввода жилья, объектов социального и культурного назначения, в результате чего значительная часть рабочих стройки была лишена нормальных условий быта и отдыха.

Однако, на наш взгляд, проблема заключалась не в личных качествах начальника стройки, а в том, что забота Логинова о подчинённых всегда была ограничена объективными возможностями и имеющимися в его распоряжении ресурсами. Тем более что ему приходилось руководить стройками, на которых работали тысячи и даже десятки тысяч человек, строить и восстанавливать гидроэлектростанции в тяжелейших условиях тридцатых годов, в суровое военное время и трудный период послевоенного возрождения.

Вряд ли в глазах строителей, целый день таскающих по настилу пудовые тачки с землёй и бетоном, начальник стройки будет выглядеть «добрым». Да и других недовольных и «обиженных» в больших коллективах всегда хватает. Но главные проблемы порождало другое – взаимоотношение Фёдора Георгиевича с другими крупными руководителями и вышестоящими партийными и хозяйственными органами. Безусловно, правы те, кто считает, что в большинстве случаев причиной частых столкновений между ними являлась привычка Логинова во всех спорных случаях, невзирая на лица, со свойственной ему твёрдостью отстаивать собственную точку зрения. Но мало кто упоминает о том, что твёрдость эта у него порой граничила с упрямством и неуступчивостью. Об этом свидетельствует и череда устных и письменных выговоров, серьёзных партийных взысканий, первые из которых он получил ещё на строительстве чирчикских ГЭС.

Однако в наше время чаще всего это преподносится таким образом, будто партийные органы только мешали в работе талантливому руководителю. Здесь, безусловно, сказывается укоренившаяся за последни три десятилетия в нашей печати и СМИ традиция – всю деятельность ВКП(б) – КПСС рассматривать исключительно под негативным углом зрения, а бывших партийных работников, так сказать, «по умолчанию» заносить в разряд «партократов», жирующую и весьма бездарную прослойку советского общества.

Бездарей и карьеристов хватало во все времена. Но, на наш взгляд, большинство партийцев были людьми иной закваски, преданными своему делу, порядочными и грамотными руководителями. К ним, безусловно, относится и И. Т. Гришин, с которым начальнику Сталинградгидростроя приходилось решать вопросы едва ли не ежедневно: Иван Тимофеевич руководил в те годы Сталинградским обкомом КПСС, причём в сферу его партийной ответственности входило строительство не только Сталинградской ГЭС, но и Волго-Донского канала. Кстати, тёплые воспоминания о нём как о человеке сохранились и в Новосибирске, где он перед этим работал, – в 30 лет (в 1942 году) возглавил облисполком и занимал этот пост до конца войны. Такие назначения не были исключением – страна делала ставку на способные молодые кадры.

Не будет лишним напомнить, что до И. Т. Гришина Сталинградский обком партии возглавляли А. С. Чуянов и В. Т. Прохватилов, внёсшие в годы войны неоценимый вклад в оборону, а затем и восстановление Сталинграда, налаживание жизни в городе и области после великого сражения на Волге.

Заметим, что ещё до того, как Логинов возглавил крупнейшие общесоюзные стройки, ему пришлось побывать «в шкуре» секретаря ЦК компартии Узбекистана. Так что он хорошо представлял, что такое партийная работа, понимал, что на партийных руководителях лежит особая ответственность за положение дел в регионах, по собственному опыту знал, какую тяжёлую ношу несут они на своих плечах. Поэтому, на наш взгляд, просто нелепо противопоставлять партийцев «хозяйственнику» Логинову, хотя конфликты интересов во взаимоотношениях сторон случались нередко, что, естественно, неизбежно при решении масштабных задач. Кстати, в книге Логинова «Возрождение Днепрогэса»[13]13
  См.: Логинов Ф. Г. Возрождение Днепрогэса. Киев: Государственное издательство технической литературы Украины, 1951.


[Закрыть] и особенно в его рабочих дневниках, хранящихся ныне в Российском государственном архиве экономики[14]14
  Российский государственный архив экономики (РГАЭ). Ф. 723. On. 1. Ед. хр. 5.


[Закрыть] (на них мы ещё остановимся подробнее), чётко просматривается уважительное отношение автора к партийным органам и комсомольским организациям, без поддержки которых было бы трудно, а в ряде случаев – и невозможно, решать те масштабные задачи, которые изо дня в день вставали перед Фёдором Георгиевичем. И он это прекрасно понимал – в отличие от некоторых его биографов.

Трудно сказать, почему практически во всех публикациях, связанных с Ф. Г. Логиновым, обходится стороной характеристика, данная ему во второй книге трилогии Л. И. Брежнева «Малая Земля», «Возрождение», «Целина». Может, опять-таки сказывается то, о чём мы только что говорили, и авторы относятся к Брежневу как к весьма ординарной личности, забывая о том, что он не всегда был таким больным и немощным, как в последние годы жизни. А может, продолжается уже другая, чисто советская традиция – обходить острые углы в произведениях о героях времени, наделяя их исключительно положительными качествами. Что и делали известные советские писатели и журналисты в своих публикациях о Логинове, вышедших в 1950-е годы.

Брежнев и Логинов хорошо знали друг друга, близко общались в течение почти полутора лет: Логинов руководил строительством разрушенного Днепрогэса, когда Брежнев был направлен в Запорожье и в августе 1946 года был избран первым секретарём Запорожского обкома партии. Главная задача, стоявшая перед ним, – наладить работу по восстановлению Запорожья и промышленных объектов города и области, в первую очередь «Запорожстали» и Днепрогэса. Было бы странным, если бы между Логиновым и Брежневым не возникали конфликты и споры. Но не будем преувеличивать их значение, во всяком случае на судьбе Логинова они никак не сказались, а в 1948 году Фёдор Георгиевич был награждён очередным орденом Ленина. Судя по всему, Леонид Ильич относился к нему с большим уважением, которое нетрудно заметить в его воспоминаниях, к тому же известно, что Брежнев не был злопамятным человеком.

Думается, преувеличены разговоры и о последствиях серьёзных разногласий между Логиновым и Хрущёвым, работавшим в годы восстановления Днепрогэса председателем СНК, затем – Совмина Украинской ССР и первым секретарём ЦК ВКП(б) Украины. Ведь именно при Хрущёве, когда тот уже был первым секретарём ЦК КПСС и обладал большими властными полномочиями, Логинов был назначен на важный государственный пост – стал министром строительства электростанций СССР.

Хотя, по мнению некоторых волжских писателей и краеведов, после смерти Логинова именно Хрущёв предал его имя «забвению». В качестве примера они приводят тот факт, что в 1961 году на митинге в Волжском по случаю открытия Волжской ГЭС, на котором присутствовал и выступал Никита Сергеевич, о первом руководителе стройки Логинове даже не было упомянуто. Но сейчас трудно сказать, с чем это было связано, а ничем не обоснованные версии и предположения могут увести от сути дела.

Итак, книга воспоминаний «Возрождение», Брежнев о Логинове:

«Днепрострой возглавлял известный гидростроитель Фёдор Георгиевич Логинов. Это был, можно сказать, самородок. Рабочим он стал с одиннадцати лет, пришлось ему воевать с колчаковцами, деникинцами, и ещё мальчишкой он вырос до помощника командира полка. Потом, окончив институт, работал десятником на первом Днепрострое, прорабом на Баксане и средневолжских ГЭС, начальником строительства на Чирчике. Колоритный был человек – огромного роста, решительный, своенравный. Всё он брал на себя, замечаний в свой адрес ни от кого не терпел.

Принцип единоначалия полезен, на стройке такого масштаба даже необходим, но плохо, когда «единоначальник» перестает воспринимать критику. Логинов бывал груб с людьми, несдержан, вспыльчив и, зная это за собой, даже завёл чётки. «Переберу по зёрнышку, – объяснял мне, – глядишь, и успокоюсь». У нас с ним случались серьёзные столкновения, и мне, в ту пору ещё молодому секретарю обкома, было с этим человеком нелегко.

Первые агрегаты Днепрогэса работали, но ввод остальных затягивался, и кончилось дело тем, что вышло постановление ЦК КП(б)У о недочётах на стройке. Логинов, привыкший к печатным и устным похвалам, послал телеграмму в ЦК о том, что он решительно с этим постановлением не согласен. 1 ноября 1947 года состоялось партийное собрание коллектива Днепростроя, на котором с докладом поручили выступить мне.

И опять, сказав подробно о недостатках, убедив людей, что ошибки отнюдь не выдуманы, а действительно допущены, я не стал, как говорится, топить человека, а, напротив, постарался указать ему достойный выход из положения. Специально подчеркнул, что обком партии ценит Логинова как работника, считает важным, что именно он возглавляет эту огромную стройку, и выразил уверенность в том, что, сделав выводы из критики, Фёдор Георгиевич обеспечит скорейший ввод станции на полную мощность. Я действительно видел и ценил сильные стороны этого человека – большие знания, огромный опыт, волевые качества, преданность делу»[15]15
  Брежнев Л. И. Воспоминания. 2-е изд. М.: Политиздат, 1983. С. 131–132.


[Закрыть].

Вряд ли есть основания упрекать Брежнева в том, что, характеризуя Логинова, отмечая его своенравие, невосприимчивость критики, склонность к авторитарному стилю руководства (что, кстати, проявлялось в Логинове и в последующий период его деятельности – во время строительства Сталинградской ГЭС), он допустил субъективизм, «перегнул палку». В данном случае воспоминания генсека внушают доверие, и вот почему. Известно, что в большинстве случаев книги крупных политических деятелей записываются с их слов профессиональными писателями или журналистами – литобработчиками, причём эта практика существует не только у нас, но и в западных странах[16]16
  В английском языке существует даже устойчивое словосочетание: a ghost writer — писатель-невидимка.


[Закрыть]: вспомните хотя бы известный фильм Романа Полански «Призрак» (The Ghoust Writer) по одноимённому роману английского писателя Роберта Харриса, и вы убедитесь, что это действительно так. Так вот, литературная запись книги воспоминаний Л. И. Брежнева «Возрождение», как уже давно установлено, принадлежит известному советскому журналисту Анатолию Аграновскому, который неоднократно бывал на строительстве Сталинградской ГЭС и не раз встречался с Логиновым в те годы, когда тот возглавлял эту стройку. Именно этому периоду посвящены книги Аграновского «Сталинградская ГЭС – великая стройка коммунизма»[17]17
  См.: Аграновский А. А. Сталинградская ГЭС – великая стройка коммунизма. М.: Госполитиздат, 1953.


[Закрыть] и другая (мы уже её цитировали), написанная в соавторстве с главным геологом ГЭС В. Д. Галактионовым, – «Утро великой стройки»[18]18
  См.: Галактионов В. Д., Аграновский А. А. Утро великой стройки. М.: Советский писатель, 1953.


[Закрыть] (повествование в ней ведётся от лица непосредственного участника событий – главного геолога гидроэлектростанции).

Кстати, колоритная личность Логинова привлекала внимание (особенно в период строительства Сталинградской ГЭС и города Волжского) не только журналистов, но и именитых мастеров советской прозы. В некоторых публикациях встречается даже утверждение, что Фёдору Георгиевичу посвящены повесть К. Г. Паустовского «Рождение моря», впервые опубликованная в 1952 году в журнале «Знамя», и неоднократно издававшийся (впервые – в 1962 году) роман Б. Н. Полевого «На диком бреге». Но это не совсем так.

Герои повести Паустовского – в основном строители Волго-Донского канала, а Логинову, с которым автор встречался в Сталинграде, вернее – беседе с ним, отведено в ней полтора десятка страниц. В повести имя Логинова не называется – хотя Паустовский ясно даёт понять читателю, о ком идёт речь, он величает его строителем. «Был он (строитель) человеком атлетического сложения. И, по-видимому, огромной силы. В прищуренных его глазах светилось добродушие. Но это не мешало ему быть настойчивым и требовательным, как говорили о нём подчинённые, «до последней точки»[19]19
  Паустовский К. Г. Рождение моря // Знамя. 1952. № 4. С. 51.


[Закрыть].

Таким запомнился Паустовскому этот человек, и сказать что-нибудь ещё о нём после одной встречи писателю было непросто. Говорит больше Логинов, говорит вдохновенно, с увлечением, и его рассказ о перспективах, которые открывает строительство Сталинградской ГЭС и гидроузла, впечатляет Паустовского:

«Плотина создаст Сталинградское водохранилище длиной свыше шестисот километров и шириной около тридцати километров. Его смело можно назвать внутренним морем. В этой засушливой полосе будет создан постоянный запас воды. Воздух приобретёт влажность. Водами того нового моря орошатся шесть миллионов гектаров заволжских степей. На увлажнённой земле разрастутся леса и дубравы. Создание этого нового моря на юго-востоке страны нанесёт смертельный удар суховеям.

Зимой водохранилище будет хранить не только воду, но и тепло, появится новая растительность, оросительные каналы протянутся от Волги к Уралу на шестьсот километров.

Разовьётся новая для этих мест промышленность – химическая, газовая, нефтяная…

Сталинградская гидростанция войдёт в могучий электросиловой оборот страны, станет одним из величайших звеньев энергетического кольца».

Рассказал Логинов писателю и «о новом городе на левом берегу Волги. Об удобных и красивых домах, архитектурных ансамблях, садах и стадионах и о заветной своей мечте – провести вдоль улиц этого города каналы с текучей, прозрачной водой»[20]20
  Там же. С. 51–52.


[Закрыть].

Как хорошо знают жители Волгоградской области и особенно города Волжского, большинство замыслов, о которых поведал Логинов Паустовскому в самом начале строительства Сталинградской ГЭС, было осуществлено. Известно, что некоторые из них, в первую очередь связанные с возведением «города будущего» напротив Сталинграда, на левом берегу Волги, принадлежали исключительно Логинову, и если воплощались в жизнь, то только благодаря его воле и твёрдости. Но через четыре года Фёдор Георгиевич покинул стройку и возглавил Министерство строительства электростанций СССР – прибавилась уйма новых забот.

Одну важную деталь в повести Паустовского подметил выдающийся советский поэт Евгений Долматовский, который в послевоенные годы часто бывал на сталинградской земле и также встречался с Логиновым: «Таковы уж законы литературы, что сильное впечатление, обаяние узнанной личности непременно и активно участвует в формировании образа героя. Начальник строительства канала Басаргин в повести «Рождение моря» удивительно похож на Логинова, публицистически изображённого в той же повести под именем строитель. Фамилия Басаргин принадлежала сотруднику Союза писателей, подписавшему Паустовскому командировочное удостоверение на Волго-Дон. Паустовскому она чем-то понравилась и потому была использована в повести»[21]21
  Долматовский Е. Было. Записки поэта. 2-е изд. Кн. 1. М.: Советский писатель, 1975. С. 94.


[Закрыть].

У повести есть и особенности, свойственные времени её написания. Пожалуй, современному читателю не совсем привычна её восторженно-возвышенная тональность, которая вполне соответствовала лозунгам дня, но в которую никак не вписывались многочисленные проблемы, стоявшие в то время перед строителями. Поэтому их в повести и нет. Возможно, потому, что автор ещё не обладал должным опытом создания злободневных художественно-публицистических произведений, посвящённых строительству важнейших народно-хозяйственных объектов. Как писал Е. А. Долматовский, «за Паустовским в пятидесятые годы закрепилась репутация писателя, увлекающегося природой да ещё полуфантастическими воспоминаниями сорокалетней давности. Огромная читательская любовь к его светлым книгам весьма сдержанно учитывалась литературной средой. Он считался писателем, разрабатывающим не самые главные темы современности». И всё же при этом «Паустовский одним из первых и как большой мастер прикоснулся своим элегическим пером к теме пятилеток, к теме большевистского преобразования земли!»[22]22
  Там же. С. 90.


[Закрыть].

Эти слова написаны под впечатлением от встречи Евгения Долматовского с Константином Паустовским в Сталинграде, которая произошла в 1950 году, когда Константин Георгиевич ещё только приступал к работе над повестью «Рождение моря». Кстати, встретились эти знаменитые литераторы в кабинете первого секретаря Сталинградского обкома комсомола Алексея Небензи, много сделавшего для привлечения молодёжи на строительство Сталинградской ГЭС и Волго-Донского канала, а позднее, когда А. А. Небензя был избран секретарём Волгоградского обкома КПСС, – и для развития Волгоградской области[23]23
  Сын А. А. Небензи, Василий Алексеевич Небензя, – крупный российский дипломат, с июля 2017 года – Постоянный представитель РФ при Организации Объединённых Наций и в Совете Безопасности ООН.


[Закрыть].

И ещё одно небольшое, но необходимое отступление: Долматовский не был в Сталинграде случайным гостем. В энциклопедии «Сталинградская битва» – капитальном труде, созданном коллективом авторов под руководством известного учёного, почётного гражданина города-героя Волгограда М. М. Загорулько, – отмечается, что Долматовский был первым среди крупных писателей и поэтов, посвятивших свои произведения великому сражению на Волге. В самом начале войны он ушёл на фронт добровольцем, попал в окружение и бежал из немецкого плена. Военный корреспондент, батальонный комиссар Долматовский постоянно бывал на передовой. Будучи сотрудником газеты Юго-Западного фронта, в июле 1942 года он находился в Сталинграде, много писал о конкретных людях – защитниках города. Его первое стихотворение – «Отстоим Сталинград!» было опубликовано в самом начале Сталинградского сражения, 19 июля[24]24
  Сталинградская битва. Июль 1942 – февраль 1943: Энциклопедия / Под ред. М. М. Загорулько. 6-е изд., доп. Волгоград: Издатель, 2015. С. 461–462.


[Закрыть]:

 
Как стоит Ленинград,
Встанет наш Сталинград,
Встанут русские все города.
Умереть, но ни шагу не сделать назад,
Из сердец непреклонный заслон.
Отстоим Сталинград!
Отстоим Сталинград!
Не пропустим врага через Дон!
 

А в стихотворении «Разговор Волги с Доном» поэт пророчески предсказал:

 
Не уйдут пришельцы из кольца.
Будет здесь положено начало
Вражеского конца.
 

В августе 1942 года это стихотворение было выпущено листовкой в областной газете, опубликовано в «Комсомольской правде», а в ноябре, в период наступления в междуречье Волги и Дона, – в «Правде».

Напомним также, что Долматовский был автором прекрасного документального фильма «Поэма о сталинградцах» (режиссёр В. К. Магатаев), вышедшего на экраны страны в 1987 году.

Естественно, что строительство Сталинградской ГЭС не могло оставить Долматовского равнодушным, и мы нашли в его воспоминаниях немало интересного:

«Мы побывали на левом берегу Волги, где происходила разбивка первых кварталов города, ныне называющегося Волжским. Нас возил туда Фёдор Георгиевич Логинов, начальник строительства ГЭС, суровый гигант, властный и неутомимый. Теперь ему ставят памятники и называют его именем улицы городов, возникших у возведённых под его руководством электростанций.

Логинов, при всей своей внешней суровости, восторженно смотрел на Паустовского, а Константин Георгиевич, когда мы оставались вдвоём, только и говорил что о Логинове.

Несколько раз, уже на рассвете, Логинов вырывал час-другой для того, чтобы посидеть с нами. Был он мечтателем, человеком вдохновенным и твёрдым…

Город на левом берегу Волги был его детищем в полном смысле этого слова.

Логинов задал нам с Паустовским задачу – придумать имя будущему городу. Мы сидели ночь напролёт, напридумывали много имён, были среди придуманных нами, наверное, интересные и романтические. Логинову понравились и были выписаны им на отдельный лист бумаги названия – Пятиморск, Электроград, Гидроград.

Имя Пятиморск конечно же придумал Константин Георгиевич.

Но вскоре мы прочитали в газетах, что город (тогда ещё, кажется, не город, а посёлок) назван Волжским…»[25]25
  Долматовский Е. Было. Записки поэта. 2-е изд. Кн. 1. М.: Советский писатель, 1975. С. 92.


[Закрыть]

От Долматовского мы узнаём, что и тогда, в начале пятидесятых, повесть «Рождение моря» особого успеха не имела. Некоторые критики вывели за пределы литературы «искреннее и светлое стремление, владевшее тогда Паустовским… ну хотя бы бегло, как кинохроника, отразить послевоенное строительство, первые шаги великого плана преобразования земли».

Нам же кажется, что автор «Рождения моря» не избежал влияния далеко не лучших явлений советской литературы послевоенного времени и первой половины 1950-х годов. Не только он, но и многие другие большие мастера художественного слова оказались тогда под влиянием так называемой «производственный прозы», которая, с одной стороны, воспевала человека труда, а с другой – все его жизненные интересы сводила к заботам о судьбе завода, стройки или колхоза, заставляла говорить не свойственным ему плакатным и напыщенным языком, уводила от важнейших духовно-нравственных и социальных проблем, назревших в обществе.

Конечно, легко судить об этом спустя несколько десятилетий. Но ведь ещё весной 1953 года Александр Фадеев в одном из своих писем с тревогой отмечал, что «советская литература по своему идейно-художественному качеству, а в особенности по мастерству, за последние 3–4 года не только не растет, а катастрофически катится вниз». Жёстко оценил состояние литературы того времени и М. А. Шолохов в своём выступлении на II Всесоюзном съезде советских писателей, состоявшемся в 1954 году: «Достижения нашей многонациональной советской литературы за два истекших десятилетия действительно велики, вошло в литературу немало талантливых писателей. Но при всём этом остаётся нашим бедствием серый поток бесцветной, посредственной литературы, который последние годы хлещет со страниц журналов и наводняет книжный рынок… Нам грозит потеря того уважения наших читателей, которое немалыми трудами серьёзных литераторов завоёвывалось на протяжении многих лет».

Ф. Г. Логинов – прежде всего крупный хозяйственный деятель, и, конечно, не слишком уместно в книге о нём погружаться в литературные проблемы. Но представление о них помогает лучше понять, насколько верно публикации тех лет отражают дух времени, социальное самочувствие различных слоёв населения, на которое наша литература, встроенная в официальную идеологическую систему, оказывала, к сожалению, не только благотворное воздействие. Порой она уводила людей от массы назревших проблем, а разрыв между красочным миром книжных героев и действительностью, трудностями реальной жизни, особенно в послевоенные годы, бросался в глаза и вызывал соответствующий резонанс в обществе.

Это свойственно и многочисленным публикациям, посвящённым «великим стройкам коммунизма», к которым в конце 1940-х – первой половине 1950-х годов относились Сталинградская, Куйбышевская, Цымлянская, Каховская гидроэлектростанции, Волго-Донской канал и ряд других крупнейших гидросооружений страны. Трудно переоценить их значение в развитии энергетики страны, решении задач мелиорации и обводнения земель, транспортных и других народно-хозяйственных проблем. Но строительство таких объектов имело и свои особенности, свою специфику: огромные сложности, связанные с проектированием и техническими решениями, геолого-изыскательными работами, с привлечением огромных людских ресурсов (на каждой стройке – десятки тысяч работающих), обеспечением строителей жильём, нормальным питанием и продовольствием, медицинским обслуживанием.

Существовала и ещё одна проблема: масштабное вторжение в естественную среду порождало неизбежные конфликты между человеком и природой, о которых тогда не принято было говорить. С одной стороны, негативные последствия строительства крупных народнохозяйственных объектов воспринимались как досадные издержки на пути к экономическому могуществу страны (цель оправдывает средства), с другой – просто недооценивались. Мы со школьных лет знаем Паустовского как знатока и тонкого ценителя природы, нас с ранних лет учили понимать её на примерах прекрасной, проникнутой лирикой, пейзажной прозы писателя. И вдруг обнаруживаем, что в повести «Рождение моря» автор присоединяется к хору ни в чём не сомневающихся энтузиастов-технократов, веривших в неизбежную победу строителей коммунизма над природой, в её окончательное покорение и подчинение интересам человека. Тот же Сталинград видится Паустовскому городом «людей вдохновенного труда, занятых пересозданием (курсив мой. – А. Ж.) природы»[26]26
  Паустовский К. Г. Рождение моря // Знамя. 1952. № 4. С. 45.


[Закрыть]. И отнюдь не случайно в его повести появляется специалист, приехавший на строительство Волго-Дона проверить «несколько неясных вопросов, касавшихся проекта, над которым он работает». Как оказалось, проект этот предусматривал ни много ни мало как поворот «течения сибирских рек»[27]27
  Там же. С. 43–44.


[Закрыть].

Так, едва ли не впервые в нашей литературе читатель узнаёт о существовании идеи перенаправить потоки сибирских рек на обводнение территорий Средней Азии и Казахстана. А она уже завладела умами научных и правительственных кругов. В 1952 году институт «Гидропроект» Министерства электростанций СССР опубликовал объёмный доклад по итогам трёхлетней работы над этой проблемой под названием «К вопросу о схеме переброски части стока рек Сибири в Среднюю Азию и связанные с ней вопросы энергетического строительства на реках Обь и Енисей»[28]28
  РГАЭ. Ф. 723. On. 1. Ед. хр. 3. Л. 1.


[Закрыть]. По мнению института, комплексное использование водно-энергетических ресурсов Обь-Иртышского и Енисейского бассейнов позволит решать задачи дальнейшего развития производительных сил не только Сибири, но и республик Средней Азии и Казахстана. (Однако, к счастью, специалисты института посчитали, что Волга хотя и является базой реконструкции сельского хозяйства, но только на «территории, расположенной в основном в её собственном бассейне».)

Принципиальный вывод составителей доклада: «Крупнейшие задачи в области коренного преобразования природы безводных и маловодных районов Средней Азии и Казахстана, создания здесь громадных массивов орошаемых и обводняемых площадей могут быть решены только путём использования вод сибирских рек». По их мнению, это позволило бы «решить ряд народно-хозяйственных задач: развитие сельского хозяйства в Арало-Каспийской впадине, создание крупных электростанций в Сибири, образование новой водной магистрали в стране и др. Переброска сибирской воды на юг позволит завершить процесс преобразования природы Средней Азии, запада и юга Казахстана…»[29]29
  Там же. Л. 3–5.


[Закрыть].