Текст книги "Попытка говорить 3. Нити понимания"

Автор книги: Анатолий Нейтак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 27 страниц)

Руки поднялись, кончиками пальцев ощупывая лицо. Так слепец изучает малознакомый предмет, не доверяя отсутствующему зрению… губы шевельнулись, роняя хрипловатое:

– Что это?

Ответ последовал без промедления.

– На основе образца ткани – кажется, это был кусочек кожи, но не поручусь – провели полный генетический анализ. Затем результаты анализа перерасчитали, убирая… гм… ошибки. И использовали для создания магической репродукции. Таким могло быть твоё собственное тело, если бы не влияние порчи и не чрезмерно жёсткое посвящение.

При первых же звуках чужого голоса девушка очень резко отвернулась от зеркала и со смесью отнюдь не дружественных чувств уставилась на непрошеного собеседника. Который возник неизвестно откуда прямо на подоконнике с таким видом, словно уже давно там сидел. На первый взгляд – да и на второй – что-либо угрожающее в нём отсутствовало.

Обманчивое впечатление!

– Но прости мою невоспитанность. Мы ведь не знакомы… хотя уже успели помериться Силой в поединке. Меня зовут Рин Бродяга.

Блондинка чуть ссутулилась, сжимая руки в кулаки.

– Что ты со мной сделал?

– Хочешь объяснений? Имеешь право. Пойдём.

Спрыгнув с подоконника, Рин кратчайшим путём добрался до двери и вышел. Немного поколебавшись (и усмирив всплеск противоречивых чувств, которые она сочла неуместными), девушка последовала за ним.

Далеко идти не пришлось. Добравшись следом за Рином до одной из соседних комнат на том же этаже, блондинка зашла внутрь – и замерла, как изваяние.

– Как видишь, – сказал Бродяга безупречно ровным "лекторским" тоном, – никто с твоим исходным телом ничего страшного не сделал. Его не расчленили, не растащили на амулеты и эликсиры, не пустили на сомнительные опыты… хотя исследовать всё же исследовали, уж извини. Можно сказать, что тело, в котором ты пребываешь сейчас – извинение за беспардонность энгастийских учёных. А это тело пребывает в глубоком сне.

Помедлив, Рин усмехнулся и проворчал словно себе под нос:

– Спящим больше, спящим меньше…

– И чего вы теперь от меня хотите?

– Ну, о "мы" речь вести рано. А вот я для начала хотел бы ответной любезности.

– Я не умею создавать новые тела.

– У меня с этим тоже не блестяще. То, которое ты носишь, – итог беспардонности мастера биотрансмутаций Сигола Лебеды. Но вообще-то под ответной любезностью я имел в виду имя. Я своё назвал и хотел бы знать, как мне называть тебя.

Молчание. Растянувшееся на минуту с лишним. И – неохотное:

– Зови меня Киэшт.

– А более благозвучного имени у тебя в запасе не найдётся? – нахмурился Рин.

– Чем тебе не нравится это?

– А разве тебе самой нравится кличка, самое безобидное значение которой – "отродье"?

Блондинка вздрогнула, как от порыва холодного ветра.

– Ты владеешь магией Имён?

– Даже не знаю, что ответить. То, что ты подразумеваешь под магией Имён – по большей части всего лишь мутная суеверная ересь. Но в то же время я обладаю некоторой властью над именами, понятиями, системами описаний и прочим, что в сумме можно назвать магией имён.

– Вот как…

– Не подумай, что я увиливаю от ответа. И если ты подозреваешь, что я стремлюсь обманом или хитростью завладеть твоим "истинным именем", подозрения твои напрасны. Хотя бы потому, что мне вовсе не требуется знать данное тебе при рождении имя, чтобы проявить свою власть.

– Тогда зачем тебе его знать?

Рин вздохнул – не скрывая раздражения.

– Клянусь всеми именами Спящего! Не хочешь называть имя – не надо. Обойдусь и так. Давай я буду называть тебя Гилэшь, сиречь "светлая". Созвучно твоему детскому прозвищу, но при этом приятно на слух, имеет под собой вполне очевидную основу и не обидно. Согласна?

– Нет!

– Тогда предложи свой вариант. Но учти, что называть тебя Златоликим я не буду! – Маг помолчал и добавил уже спокойным тоном:

– Во всяком случае, до тех пор, пока ты не вернёшься в прежнее тело.

– И когда произойдёт это… возвращение?

– Хоть сейчас. Хотя на твоём месте я бы не спешил с решениями и суждениями.

– Ты не на моём месте.

– Адски верно. Не на твоём. Так что насчёт имени?

– Сэаг.

– "Недруг"? Это несимпатичное имя. К тому же мужское.

– Тогда – Тэрэй.

Рин неожиданно (и вполне добродушно, даже с налётом мечтательности) улыбнулся.

– Вот это мне нравится. Тэрэй… "первый шквал грозы"… весьма поэтично. Не ожидал! Пойдём, что ли, пообедаем и заодно побеседуем… а, Тэрэй?

Видимо, чем дольше жизнь, тем чаще в ней встречаются повторы. От неявных до прямых и очевидных. Нынешняя ситуация отчётливо напомнила мне знакомство с Зархотом… вот только в сравнении со старым хилла новонаречённая Тэрэй, несмотря на всю свою Силу, казалась сущей девчонкой. Похоже, смена облика повлияла на неё гораздо сильнее, чем можно было предполагать. В здоровом теле – здоровый дух? Да… но это самое здоровье для непривычного существа может оказаться нешуточным испытанием. В каком-то смысле сознание высшей, спроецированное из спящего Златоликого в новое тело по методике, отработанной на Схетте, испытало то же, что порой испытывает узник, неожиданно выпущенный из подземной темницы.

Говоря проще, пленница опьянела. Ничего не болит, ни порча, ни шрамы посвящения не сковывают, опять же гормональный фон – нормальный, а не то убожество, которым всю жизнь довольствовался Златоликий… так что результат, в общем, закономерный.

Потому я и потащил Тэрэй на кухню. Еда, особенно плотная и вкусная, умиротворяет.

На кухне, однако, оказалось шумновато. Ну, хлопочущий Лимре – не в счёт: он чуть ли не сутками тут священнодействует. Маньяк от поварского искусства, что тут поделаешь… правда, мания Видящего не только безопасна, но и весьма полезна, а плоды её – мягко говоря, пальчики оближешь. В общем, не увидеть на кухне Колобка – это надо постараться. Штука же в том, что помимо него здесь же тусовались Айс, Илнойх, Фэлле и Хиари. Весь кагал минус Уэрен.

Назвать эту компанию обедающей я бы остерёгся. Нет, они именно тусовались, и не иначе.

– А, Рин! Смотри, я довёл до ума новый трюк!

Сразу после этого выпрямившийся во весь рост Айс вытянул руку – и внушительно повёл появившимся в ней Побратимом. Новый всплеск ощущаемого не ушами шелеста, и двуручник снова покорно скрывается в Межсущем.

– Поздравляю, – сказал я.

– Ты не очень-то размахивай своей железкой, – буркнул Лимре.

– Да я так, покрасоваться…

– В другом месте красоваться будешь!

– Ладно-ладно, не ворчи. А знаешь, Рин, что самое интересное? Даже когда Побратим находится вне плотной реальности, я всё равно остаюсь связан с ним. И могу использовать как накопитель. Правда, канал передачи сужается в несколько раз…

– Если потратишь неделю на отработку техники "конденсации Тумана", – заметила Хиари, – тебе уже не понадобятся накопители. Никогда.

Илнойх тут же, выражаясь фигурально, сделал стойку:

– Эта техника – вроде универсального высокого посвящения? Как у Ниррит?

– Да, – кивнула Хиари. И добавила. – Тот, кто умеет "конденсировать Туман", не останется без энергии всюду, где возможен полноценный контакт с творением Эвелла.

– Значит, в Хуммедо это "универсальное" посвящение работать не будет, – хмыкнул Айс.

– Почему?

– Потому что в доменах Межсущее недоступно, ученик! – сказал я. – И если бы ты прочёл всё, что тебе задали на сегодня, а не сидел здесь в ожидании ужина, ты бы это уже знал.

Пристыженный юноша тут же совершил попытку вылезти из-за стола, каковую я пресёк мановением руки и лёгкой ухмылкой.

– Сиди уж, чего там. Половину-то ты честно прочёл и отдых от книжной пыли заслужил.

– Рин, – снова оживился Айс, – а как у тебя движется основной проект?

– Туго. Я вовсе не уверен, что успею его завершить к пробуждению Схетты. У меня сейчас целых четыре отражения глотают ту самую пыль в архивах Академии, копаясь в наработках по системной магии, а ещё одно сидит в глубокой медитации, сводя воедино концы – и есть мнение, что этого не хватит. Насколько всё прощё оказалось с Источниками Силы!

– Ничего, друг, я в тебя верю.

– А у тебя как дела?

– Продолжаю разгребать наследие Пёстрого. Кстати, о системной магии. Ты не подскажешь ли, какие константы в проективных матрицах стихийной "классики" могут…

Пошёл профессиональный трёп, преимущественно трёхсторонний. Не ограничиваясь тихим сидением на своём месте, Хиари (установка эмоционального "мостика" между ней и Илнойхом оправдала себя на все сто) довольно активно вмешивалась в диалог, уточняя как вопросы, так и формулировки ответов. Несмотря на активное восполнение пробелов в образовании, которым я занялся с некоторых пор, терминологией энгастийской школы системной магии Айс и его "дочка" по-прежнему владели лучше, чем я. У меня имелись перед ними иные преимущества, главное из которых заключалось в том, что мне не требовалось творить заклятия "вживую", чтобы путём экспериментов уточнить ту или иную формулу – хватало просмотра теней вероятности.

Пока мы трепались, Тэрэй внимательно нас слушала… и машинально жевала то, что ей тихо и незаметно подсовывал Лимре.

– Я тупая, – сообщила Фэлле Хиорм с видом смиренным и печальным, когда очередной цикл вопрос-ответ подошёл к концу, а Айс задумчиво развеял схему-иллюстрацию. – Вроде бы и язык знаю, а понимаю только отдельные слова.

– Ты не тупая, – авторитетно заявил Илнойх. – Ты просто недостаточно подготовлена, как и я. Но что в этом удивительного? Айс, можно сказать, мастер магии. Хиари – тоже. Учитель так вообще высший маг. Чтобы их понимать, надо быть как минимум магистром.

Айс хмыкнул.

– Некорректное замечание. Думаешь, магистр алхимии или целительства поймёт разговор об универсальных операторах системной магии?

– Ну, я же сказал – "как минимум"…

– А я сказал – "некорректное".

– И что?

– А то, что я не сказал – "полная ерунда". Чувствуешь разницу в формулировках?

– Не ссорьтесь, суровые парни, – посоветовал я. – А ты, Фэлле, действительно просто пока не готова участвовать в таких разговорах хотя бы в качестве слушателя. Но только от тебя самой зависит, как долго продлится эта неготовность.

– От тебя тоже, – заметил Айс. – Хоть ты и отказался брать новых учеников, я не думаю, что Фэлле откажется поучаствовать в испытаниях плодов основного проекта.

– Ох, не трави душу! Я и так забыл, когда последний раз валялся на травке. Нынешний дружеский трёп – самое близкое к понятию "отдых", что мне осталось. Тяжелее было только с Ледовицей "бодаться", да и то… бодание-то долго не продлилось, а жизнь в шести отражениях тянется уже больше месяца.

– Ты бы не прибеднялся, а? До этого ты месяц жил в пяти отражениях. И стонал, как тебе тяжко, неудобно и всё такое. Глядишь, скоро ты ещё одно отражение заведёшь.

– Нет, Айс. Вот это вряд ли. Дальнейшее дробление сознания станет возможно лишь в том случае, если я перейду с использования отражений на обычные живые тела.

– И что тебе мешает? Попроси Сигола или Хиари – они тебя живо маграми обеспечат.

– А про эффект индукции ты забыл?

Айс звонко хлопнул себя по лбу.

– Ну да, ты же высший! Вот пропасть, как-то в голову не пришло…

– И ещё тебе не пришло в голову, что лёгкий путь – не всегда лучший.

– Надо полагать, – заметила Хиари флегматично, но с хитринкой на дне чуть прищуренных глаз, – скорого прибавления среди тел-отражений ждать не стоит. А вот спустя месяц-полтора…

– "Постепенное увеличение нагрузки – прямой путь к вершинам", – процитировал Илнойх.

– Пойду-ка я в библиотеку, – сказала Фэлле, поднимаясь, – и тем увеличу нагрузку.

– Мне тоже пора, – сообщил мой ученик.

Айс махнул рукой и исчез, породив короткий – намного меньше секунды – всплеск Шёпота Тумана. (Я буквально кожей ощутил изумление Тэрэй… а что, неплохой способ пустить пыль в глаза: подстегнуть мышление ускорением времени и нырнуть в Межсущее чуть ли не мгновенно).

Хиари нашла свой способ выпендриться. В чём-то даже получше айсова.

– Знаешь, – сказала она, окидывая Тэрэй специфическим "целительским" взглядом, – мастер Сигол как-то без огонька сработал. Если захочешь подправить гормональный баланс… и не только его… обращайся, помогу с радостью. Станешь настоящей красавицей!

Сказала – и пропала. Переключила режим персонального темпорального кокона на полную невидимость. Чем окончательно вышибла Тэрэй из достигнутого было на разносолах Лимре сытого чуть сонного довольства.

Что ж. Друзья свою часть отыграли, пора мне возвращаться к своей.

– Поела? Славно. Пойдём, посидим на веранде, от чужих ушей подальше.

Веранда встретила нас ласково: всё тем же солнцем, ветерком и покоем. Вообще-то даже в Энгасти на излёте зимы не должна стоять настолько славная погода. Тропики там или нет, а в самое холодное время года уютное тепло столице могли обеспечить только неустанные усилия Мастера Погоды. И обеспечивали – точно так же, как большую часть года смягчали душную тропическую жару до приемлемого "жарко, но шевелиться можно".

Ну, мне в теле-отражении не особо повредила бы даже прогулка пешком по фотосфере. Как и Тэрэй, учитывая количество накрученных вокруг неё щитов. Однако практика показывает, что высшим магам не чужда ностальгия… и погоду, приятную для обычных людей, они ценят.

– У тебя вопросы ко мне есть?

– Нет!

– Когда появятся, задавай, – сообщил я почти равнодушно. – А пока придётся выдать тебе небольшую лекцию о последствиях существования в новом теле. Ты знаешь, что такое магическая репродукция? Хотя бы в общих чертах?

– Нет.

Тэрэй даже не постаралась как-то замаскировать ложь. И агрессию. Ладно…

– Ну, если вкратце, магическая репродукция позволяет создавать живое с нуля при помощи сверхсложных и сверхмощных заклятий. Созданный таким образом организм можно снабдить даже сложными рефлексами – иначе ты сейчас не могла бы ни ходить, ни держать ложку, ни говорить. Но штука в том, что снабдить магров ещё и личностью энгастийские маги пока не могут. А другая штука заключается в том, что тело, пригодное для существования разума – не просто нейтральный субстрат. Природа, как известно, не терпит пустоты. Поэтому в маграх, особенно самых сложных, созданных по матрицам разумных видов, со временем появляется личность.

Я сделал паузу. И продолжил, слегка изменив тон.

– По ряду причин, рассматривать которые подробно пока нет смысла, сам по себе такой магр развивает собственное сознание медленно. По очень приблизительным подсчётам, магр обычного разумного без особых магических способностей сможет стать самостоятельным не раньше, чем через много десятилетий. Однако есть такая штука, как эффект индукции разума. Его открыли случайно, причём не теоретически, а экспериментально – хотя предугадать подобное, задумайся кто о теории процесса, не составило бы труда. Если коротко, то развитие в магре самостоятельного сознания ускоряется, если магр имеет ментальную связь с уже сформированным, зрелым сознанием. Причём мера ускорения прямо зависит от степени развития сознания-индуктора. Только при воздействии божества собственное сознание в магре вспыхнет быстрее, чем от прямого контакта с разумом высшего мага. Понимаешь, к чему клоню?

Тэрэй упорно молчала.

– Некоторое время на раздумья у тебя есть. Но не особенно долгое. Потом перед тобой во весь рост встанет выбор. Самый глупый, на мой взгляд, путь – это жёсткое подавление любых проявлений самостоятельности у нового воплощения. Что отнюдь не так просто и без последствий для сознания-индуктора не останется. Есть и иные варианты. Либо ты страдаешь от… гм… доброкачественной шизофрении, либо возвращаешься в оболочку Златоликого…

– Либо?

– Последний вариант такой: ты особыми техниками смешиваешь потоки своего сознания с новорождёнными, растворяя их в себе – ценой внутренних изменений.

– И чем это отличается от "самого глупого пути"?

– От подавления личности-то? Примерно тем же, чем взаимовыгодная торговля от грабежа, обучение – от зубрёжки догматов… любовь – от изнасилования.

Плечи Тэрэй едва заметно вздрогнули.

– Я не собираюсь тебя ни к чему принуждать – клянусь Силой! Кстати, удерживать тебя в плену я тоже не намерен…

– Что?!

– Я сказал что-то непонятное? Ты – гостья, а не пленница. И можешь уйти, когда и куда пожелаешь. В том числе – уйти, захватив с собой тело Златоликого. Об эффекте индукции я тебя предупредил, никаких долгов за тобой не числится, так что…

– Ты издеваешься?

– Нисколько.

– Да куда я пойду в таком-то виде?!

– Куда захочешь. Пестрота велика. Чудес в ней больше, чем можно увидеть, даже будучи бессмертным высшим магом. Если ты решишь покинуть Аг-Лиакк – я тебя пойму.

Тэрэй уже не просто дрожала. Скорее, её трясло. Чертовски похоже это было на лихорадку.

Да это и являлось лихорадкой – в каком-то смысле.

– А если я его не покину?

– Хочешь остаться в Кругу Бессмертных? Странное желание. Но препятствовать не стану.

– Полагаешь, я настолько ничтожен, что меня можно не брать в расчёт?

– Если бы я считал тебя ничтожеством, мы бы не разговаривали.

Резкость и угроза – но хорошо рассчитанные. Тэрэй притихла – но не настолько, чтобы ощетиниться в ответ на мой жёсткий взгляд… и не настолько, чтобы сотворить какую-нибудь самоубийственную глупость.

– Я не требую от тебя предательства. Я не стремлюсь вызнать твои тайны. Я даже не жду от тебя взвешенных решений. Но решать, что делать дальше, тебе придётся. Думай, Тэрэй. Думай!

18

Этого момента я ждал давно и с немалым трепетом.

Так ждут праздника. Более того: так ждут чуда. Дни и ночи ожидания сливались в единое пёстрое полотно. Множеством факторов это полотно растягивалось и расширялось. Ускорение времени среди них – сущий пустяк. Ветви вероятного будущего заметали мою память листвой несбывшегося. Непрерывная медитация на грани сенсорно-синтетического и аналитического транса меняла восприятие гораздо сильнее, чем купание в реке смыслов… правда, не так резко, но всё же, всё же… а расширение потоков внимания, необходимое для контроля за телами-отражениями? А своенравная память, которая, кажется, взялась своевольничать и подбрасывать разуму всё новые ассоциативные узоры, не спрашивая сознание?

Во внешнем мире прошли конкретные, явные, легко поддающиеся счёту месяцы. Но для моей сути… Окончательно ушли в прошлое нелепые попытки пересчёта "внутреннего" времени на привычные человеческие годы. Сколько нового опыта приобрёл я, пока ждал, творил, размышлял, читал, заклинал и рассматривал грани реальности под тысячами разных углов? Не знаю. Честно, не знаю. Мой личный опыт рос, словно разноцветный фрактал в абстрактной пятимерности – и объём этого фрактала категорически не желал выражаться в линейных единицах, будь то секунды или тысячелетия. Человеческая кожа не трещала на моих плечах… но всё чаще и чаще случалось так, что окружающие меня разумные избегали смотреть мне в глаза.

И потому ожидание моё окрашивалось шелестящими нотами страха. …этого момента я ждал давно. И дождался. Заранее почувствовав его приближение (всё же хорошо уметь предвидеть будущее!), я отозвал "лишние" тела-отражения, собрав сознание воедино и потому ощущая себя довольно странно. Привыкнув к раздробленности восприятия и мысли, снова вернув цельность, я словно… повзрослел? Вырос? Близко, но не то, не то… А ещё я снял, как снимает броню и оружие воин, почти все постоянные заклятья. Я спихнул на Параллель и Фугу Истощения, и Ореол Значений, и даже старые, проверенные, многажды улучшенные Зеркало Ночи с Голодной Плетью. Всё, что я оставил на своём единственном теле-отражении – не требующий моего личного внимания Мрачный Скаф. Последний, впрочем, изображал свободную футболку с джинсовыми шортами и никакой мрачностью не дышал.

Вот только взгляд я в последний миг всё-таки спрятал – и потому Схетта, открыв глаза, увидела лишь мой профиль.

– Рин!

Сграбастав охотно потянувшееся навстречу тело, я поцеловал уголок её рта, потом шею, потом ключицы, а потом… потом был пир, вознаграждающий нас обоих за долгое воздержание и вынужденную разлуку. И Предвечная Ночь как будто одобрительно подмигивала мне из-за плеча, мол, так держать, радуйся, Рин Бродяга, вернувшийся наконец-то в свой истинный дом. Громче тамтамов грохотал в ушах голос сердца, то сливающийся с чуть более быстрым пульсом Схетты, то расходящийся с ним в контрапункте. И ярче, и выше огней ночного салюта взлетала радость, одна на двоих, и сшивал воедино Высь с Бездной торжественный голос органа, и вздохи были сладкими до горечи, глубокими, как лучшее во вселенной вино по имени Свобода…

А потом, в паузе, жарко прильнувшая к моему левому боку Схетта спросила (я по-прежнему подставлял её взгляду профиль, глядя в потолок и улыбаясь спокойно):

– Мы ведь в Энгасти?

– Да.

– И Айс здесь? И Лимре?

– Ага.

– Ты боишься смотреть мне в глаза?

– Немного.

– На тебя это не похоже. Что изменилось?

– Не что. Кто.

Ладонь Схетты – заметно меньше моей, но ненамного слабее – прильнула к моей щеке и заставила голову повернуться, лицом к лицу.

– Я тоже изменилась, – шепнула она.

Серебро её радужек расплавилось, заливая белки, поглощая зрачки. Изменился и голос. Причём куда сильнее, чем глаза. Правильнее, наверно, было бы теперь называть его голосами: глухими и звонкими, низкими и высокими, женскими и мужскими, говорящими в унисон одно и то же, как хор, состоящий из неведомого числа певцов:

– Сдаётся мне, Рин Бродяга, нам обоим придётся привыкать друг к другу так, словно мы познакомились впервые. Если ты хочешь этого. Если ты сможешь напомнить мне, кто я.

– Я… постараюсь. Ты, главное, не дай мне забыть, кем я был и кем хочу остаться.

И тут грянуло по-настоящему.

Какие бы знания и умения не вынесла Схетта с Дороги Сна, что бы с ней ни случилось, как бы ни переменилась она, – в любом случае она оставалась моей женщиной. Я понял это, понял по-настоящему, когда оказалось, что магия её умеет петь и смеяться, подчиняясь гармониям более сложным и странным, чем любые мелодии плотных миров. В серебре её взгляда, как в зеркале, видел я хороводы странных видений, и не мог отличить в этих вихрях, где явь, а где сон. Парад причудливых форм, извивы мистических знаков, тонкая вязь огненных рун и трепетных бликов на гибком сиянии металла, смертная тоска нищенки-вьюги и радуга священных брызг фонтана, проклюнувшегося в самом сердце пустыни, как подснежник прорастает на обнажившемся по весне пригорке. Взгляд Схетты отражал также меня самого – и непонятно было отражающееся: не горячее и не холодное, преисполненное мрачного покоя и едва не лопающееся от бесконечного напора Силы, предельно простое и непостижимое в одно и то же время.

Как две бесконечности, смотрели мы друг на друга и друг в друга. И чем дольше смотрели мы, тем яснее становилось, что отражениям не будет числа, а познанию – границ.

– Ты прекрасна, как сон, – шепнул я. Почти синхронно её губы шепнули:

– Ты глубок, как ночь…

– Я люблю тебя.

– Я тебя люблю…

– Мы ведь не расстанемся больше?

– Ни за что!

И в те мгновения мы оба свято верили в слова этой клятвы.

Сначала Фэлле Хиорм показалось, что Рин и Хиари ведут себя очень странно. По давно заведённому порядку высший держался с "дочерью" Айса, как с младшей сестрой или, возможно, племянницей. То есть по-родственному тепло, но без малейших намёков на вольности… которые холодная по натуре Хиари и сама бы вряд ли одобрила. А тут! В том, как голова девушки клонилась к плечу Рина, ничего холодно-целомудренного не было в помине… как не было ничего спокойно-родственного во властном жесте, которым рука мага на её талии притягивала двоих поближе друг к другу – бедро к бедру, плоть к плоти.

А потом до Фэлле дошло.

– Она проснулась?

– Ага, – ухмыльнулся Рин. В его улыбке и блеске глаз проскальзывало нечто от пьяного… или даже сумасшедшего. – Знакомьтесь: Схетта, это Фэлле. Фэлле, это Схетта.

– Очень приятно.

Взгляд полностью, без малейшего просвета, серебряных глаз оказался тяжёл, как блеск искры на кончике полностью заряженного боевого жезла. Онемевшая, Фэлле только и смогла, что потупиться. Пара магов прошла мимо неё дальше по коридору, а она всё стояла, снова и снова вспоминая затягивающий хоровод странных видений в глубинах двух озёр жидкого серебра.

"Жуть морская!

Хотя – он же высший маг… обычная-то ему и не подойдёт, наверно… только такая вот, чтоб даже Хиари с ней рядом показалась заурядной.

Но всё равно эта Схетта жуткая, как сто кошмаров. Во сне явится – сердце встанет!" Крупно вздрогнув, Фэлле решила, что наступивший день ей лучше провести подальше от коттеджа. Например, в одном из ресторанчиков возле Адмиралтейской площади. Или на Шёлковой улице. Или в одной из летучих гондол, курсирующих над городом…

Главное – подальше. Да.

– Красивый город.

– Да. Когда я взглянул на него впервые, сравнил с Ирваном.

– Ну, не скажи. Какой бы я ни была "патриоткой", Энгасти всё же попроще будет.

– Это до поры.

– Почему?

Мы со Схеттой стояли словно на отвердевшем воздухе на высоте, где обычно летают лишь птицы, и смотрели вниз. Благодаря темпоральному кокону – невидимые и неощутимые. Как боги.

– Да, ты же не знаешь. Я с Мориайхом договор заключил и почти все пункты его исполнил. А по договору этому королевство Энгастийское должно прибавить в весе раз этак… во много раз.

– Каким образом? Точнее, каким чудом?

– Ну, во-первых, я создал в дополнение к столичному Источнику Силы целую сеть таких же стационарных Источников. Ровно одиннадцать натыкал по всему острову. В сумме – дюжина.

– Недурно. Выходит, схемотехника теперь будет работать не только в столице?

– Именно. А последствия ты и сама просчитать можешь. Одни только уловы промысловых рыб за пять-шесть лет можно будет поднять втрое, даже если особо не гнать темп. Мастерские, использующие схемотехнику, – рассредоточить, завести производство новых вещей, включая магические, поднять уровень жизни. В перспективе возможен такой рост населения, что о недостатке кадров в Энгасти забудут. Но – слушай дальше.

– Слушаю, любимый мой.

– Тут нужна предыстория. Всё началось с того, что к нам прицепилась тайная служба…

Я быстренько, без лишних деталей, пересказал, почему Круг Бессмертных атаковал остров и чем эта атака закончилась. -…вот тогда-то на примере Хиари стало ясно: если искусному магу дать доступ к хорошей защите, потоку энергии, на который можно подвесить выполнение особо мощных, но не боевых заклятий – вроде локального ускорения физического времени – и добавить к этому прямой канал связи с Параллелью, то такой искусный маг станет ого-го какой угрозой. В одиночку, конечно, он или она с высшим магом не потягаются. Но если вдесятером? Или, того лучше, полусотней?

– Всё равно не потягаются.

– А вот это уже зависит от обстоятельств. И от того, каким будет высший. Ледовица – да, она и сотню таких искусников передавит. А вот насчёт Пустоты я уже не уверен. Кроме того, если высшие могут противостоять примерившим Доспехи Бога, то вот высокие посвящённые, даже навалившись кучей на одного, вид будут иметь бледный.

– Это смотря по тому, на что в твоих Доспехах Бога будет способен оператор.

– На многое. Я тестирую свою придумку всё на той же Хиари…

– Кстати, не забудь нас познакомить. -…непременно… и чем дальше, тем лучше понимаю, что создал поистине страшную вещь. Ты, конечно, права: чтобы разыграть эту карту в полную силу, нужен маг с весьма специфическими талантами. И только такая, как Хиари – магр, о мышлении которого я заранее знал очень много и под магию которого мог подогнать Доспехи заранее – могла хорошо управляться с этим инструментом вообще без подготовки. Другим придётся долго учиться… но локальное ускорение времени радикально сократит сроки обучения.

– А как насчёт создания Доспехов? Это наверняка очень сложно…

– Не для меня. Кроме того, с ними я реализовал одну хитрую процедуру. Комплекс состоит из трёх компонентов: энергоблок – то есть автономный Источник Силы, как в заклятиях высшей мощности, блок личной защиты, который я не мудрствуя лукаво передрал с Мрачного Скафа, и блок информационной поддержки. Вообще-то деление достаточно условное, потому что блок поддержки и энергоблок намертво вшиты в плотную иллюзию блока защиты, ну да ладно. Фишка не в этом, а в том, что новые Доспехи Бога можно получать почкованием.

– Что-о-о?!

– Забавно, да? При случае надо непременно сказать спасибо Пустоте за самомножащиеся заклятья: без этой идеи всё стало бы гораздо сложнее.

– Ну-ка, быстро выкладывай детали! Твои Доспехи Бога что, живые?

– В полном смысле слова – нет. А вот если толковать понятие "жизнь" расширительно… в этом случае ответ положительный. Потом я распишу тебе процесс "почкования" во всех деталях, а пока только общий рисунок. Всё начинается с автономного Источника Силы. Он (под управлением своего оператора, конечно) инициирует служебное заклятье, в которое изначально встроен такой же автономный Источник Силы. Формат этого заклятья, как нетрудно догадаться, содержит память блока поддержки. На каркас заклятья-Источника подвешивается копир, то есть ещё одно служебное заклятье, сшивающее с энергоблоком плотную иллюзию блока личной защиты. Ну и под конец, когда физическая основа новых Доспехов готова, начинается самая долгая и затратная по времени процедура копирования данных. Из старого блока информационной поддержки – в новый.

– Долгая, говоришь?

– Ага. Если не нацепить новые Доспехи на нового оператора, чтобы синхронно для обоих Доспехов включить ускорение времени, то не менее суток на инсталляцию ядра данных.

– А если нацепить и включить?

– Мощность автономного Источника Силы позволяет локально ускорять поток времени в семьсот сорок раз. Это если придерживаться "потолка безопасности". Во сколько раз это ускорит создание новых Доспехов – посчитай сама.

Схетта помотала головой.

– Ну ты даёшь, Рин… ну ты даёшь!

– Вообще-то ничего такого уж радикально нового я не придумал…

– Свисти! Не придумал он! -…бессмертные Круга тоже горазды выдавать смертным опасные игрушки. Помнишь ту девушку, Фэлле Хиорм? Расспроси её насчёт Браслета.

– Рин, я тебя покусаю! А если хозяина Доспехов перевербуют? Или захватят в плен?

– Что, страшно?

– Не то слово!

– Тогда вообрази, как будут бояться энгастийцев в Доспехах.

– Я серьёзно, Рин. Ускорение времени с кратностью семьсот сорок… я ведь представляю, сколько энергии уходит на такие фокусы! Главный калибр "Морской молнии" рядом с такими Силами не опаснее кошачьего чиха!

– О! Хорошо, что напомнила. Флот королевства Энгастийского тоже вовсю готовится к модернизации. В первую очередь, конечно, к замене Окон Стихий на нормальные Источники. Мне эти Окна не нравятся совершенно. Капризные они. И напрямую зависят от Воли Деххато. Стоит властительному немного сместить базовые параметры стихийного баланса, как Окна на рейдерах в лучшем случае погаснут. А в худшем…