Текст книги "Песенная летопись Великой Отечественной войны"

Автор книги: Анатолий Железный

СОЛОВЬИ
муз. В. Соловьёва-Седого, сл. А. Фатьянова

В конце 1944 года автор многих военных песен композитор Василий Соловьёв-Седой находился в Москве, и там, в гостиничном номере, работал над своими новыми сочинениями. В этой же гостинице «Москва» остановился прибывший с фронта его знакомый поэт Алексей Фатьянов, с которым они вместе уже написали несколько произведений.

Фатьянов был призван в армию ещё в начале войны, и теперь в должности командира танка воевал в Венгрии. Его машина первой ворвалась в город Секешфехервар, за что он был отмечен наградой и творческим отпуском, ведь все знали его как автора текстов к нескольким песням на музыку В. Соловьёва-Седого. Узнав, что в гостинице живёт знакомый композитор, Фатьянов встретился с ним и показал своё последнее стихотворение о фронтовых соловьях. Вот как об этом вспоминал сам В. Соловьёв-Седой:

«Алексей прочитал стихотворение, и я, сев за пианино, в то же утро сочинил к нему музыку. Случай редкий, если принять во внимание, что песня эта до сих пор не забыта».

Проверить новую песню решили на обитателях соседних гостиничных номеров. Пригласили их к себе и спели им свою песню. Песня всем пришлась по душе и была горячо одобрена. Правда, присутствовавший здесь генерал Соколов сделал замечание:

«Почему у вас поётся «пусть ребята немного поспят»? Речь ведь идёт о солдатах! Это очень хорошее русское слово – «солдат», и не надо его стесняться. Оно овеяно славой, это слово. Мы на время позабыли о нём -война напомнила. Ну и надо петь «пусть солдаты немного поспят».

Замечание было справедливым, и в текст тут же было внесено это уточнение. Но когда песню принесли на радио, то кто-то из редакторов придрался именно к этой строчке. Мол, идёт война, а мы солдат спать призываем! Фатьянов наотрез отказался менять слова песни, ведь он сам тоже был солдатом и хорошо знал, что для солдата значит сон во время затишья между боями.

В таком виде песня «Пришла и к нам на фронт весна» прозвучала по Всесоюзному радио и была записана на пластинку в исполнении двух замечательных певцов – Георгия Виноградова и Владимира Бунчикова. Но так как Виноградов в это время был солистом Краснознамённого ансамбля красноармейской песни и пляски, то она сразу же попала в репертуар этого прославленного коллектива, где исполнялась под названием «Соловьи».

Легендарный советский полководец Георгий Константинович Жуков считал, что самыми лучшими песнями о Великой Отечественной Войне были «Священная война», «Соловьи» и «Эх, дороги».

 
Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат,
Пусть солдаты немного поспят.
 

 
Пришла и к нам на фронт весна,
Солдатам стало не до сна.
Не потому, что пушки бьют,
А потому, что вновь поют
Забыв, что здесь идут бои,
Поют шальные соловьи!
 

 
Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат,
Пусть солдаты немного поспят.
 

 
Но что война для соловья?
У соловья ведь жизнь своя!
Не спит солдат, припомнив дом
И сад зелёный над прудом,
Где соловьи всю ночь поют,
А в доме том солдата ждут...
 

 
Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат,
Пусть солдаты немного поспят!
 

 
А завтра снова будет бой...
Уж так назначено судьбой,
Чтоб нам уйти, недолюбив,
От наших жён, от наших нив.
Но с каждым шагом в том бою
Нам ближе дом в родном краю.
 

 
Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат,
Пусть солдаты немного поспят.
 

ТОСКА ПО РОДИНЕ
муз. Ж. Ипсиланти, сл. Ю. Храпака

Песня «Тоска по Родине» стала широко известна в нашей стране лишь после окончания войны. До этого её знали лишь солдаты и офицеры, освободившие Румынию. Её искренние, проникающие в душу слова и прекрасная мелодия всем пришлись по душе, и не удивительно, что песня до сих пор не забыта и всё ещё звучит в концертах.

Но так было не всегда. Несмотря на огромную популярность, песня «Тоска по Родине» долгое время не признавалась музыкальной цензурой и была фактически запрещена. Чтобы понять причину подобной немилости, нужно знать историю этой песни.

В некоторых источниках красочно описывается, как румынский певец русского происхождения Пётр Лещенко с душевной болью и тоской пел её перед советскими солдатами, освободившими Бухарест 31 августа 1944 года. Что будто бы он, родившийся на Украине и поэтому сильно тосковавший по родной земле, так сумел передать свои ностальгические чувства в песне, что многие солдаты плакали.

Всё это, разумеется, досужие выдумки. Своей родной землёй Пётр Лещенко считал румынскую Бессарабию и никаких ностальгических чувств ни к Украине, ни к России никогда не испытывал.

Какое-то время Пётр Лещенко действительно пел перед советскими солдатами, но входила ли в его репертуар «Тоска по Родине» – точно не известно. Поэтому связывать эту замечательную песню с именем Петра Лещенко нет абсолютно никаких оснований.

Стихотворение «Тоска по Родине» сочинил в самом конце войны на освобождённой от фашистов румынской земле советский военный корреспондент Георгий Храпак. В прекрасной стихотворной форме он сумел так рассказал о своих собственных чувствах к далёкой Родине и любимой девушке, что его личные чувства отразили мысли и чаяния всех советских солдат. Именно в этом и заключается глубинный смысл настоящей поэзии – уметь через личные чувства передать общее настроение.

В Бухаресте ещё со времён Первой мировой войны, когда Бессарабия временно отошла к Румынии, существовала большая русскоязычная колония. Один из музыкантов оркестра, сопровождавшего выступления Петра Лещенко – пианист и композитор Жорж Ипсиланти был так покорён стихотворением Г. Храпака, что написал к нему музыку в стиле танго.

Песню стала исполнять его вторая жена Мия Побер (первой женой была Алла Баянова), которая и записала «Тоску по Родине» на пластинку. Пластинка была растиражирована румынской граммофонной фирмой «Электрокорд» и была в большом количестве завезена в СССР демобилизованными воинами. Потому-то её и узнали у нас с некоторым опозданием.

Текст песни мы переписали с граммофонной пластинки румынской фирмы «Электрекорд».

 
Я иду не по нашей земле,
Просыпается серое утро...
Вспоминаешь ли ты обо мне,
Дорогая моя, златокудрая?
 

 
Предо мною чужие поля
В голубом, как у нас, тумане.
Золотятся вдали тополя
Этим утром, не в меру ранним.
 

 
Припев:
Я тоскую по Родине,
По родной стороне моей!
Я в далёком походе теперь,
В незнакомой стране.
Я тоскую по русским полям,
Мою боль не унять мне без них,
И по серым любимым глазам...
Так мне грустно без них!
 

 
Проезжаю теперь Бухарест.
Всюду слышу я речь неродную.
И от всех незнакомых мне мест
Я по Родине больше тоскую.
 

 
Здесь идут проливные дожди,
Их мелодия с детства знакома...
Дорогая, любимая, жди,
Не отдай моё счастье другому!
 

 
Припев.
 

ПОД ЗВЁЗДАМИ БАЛКАНСКИМИ
муз. М. Блантера, сл. М. Исаковского

Шёл военный 1944-й. За спиной советских солдат, гнавших фашистские полчища на запад, осталась многострадальная родная земля с тысячами сожжённых сёл и сотнями разрушенных городов. Под ударами советских войск враг одну за другой оставлял оккупированные им страны. Вот тогда-то и родилась первая песня, посвященная воинам-освободителям.

Композитор Матвей Блантер вспоминал:

«Когда приблизилась победа над фашизмом, лицо советского солдата изменилось. Запылённое на фронтовых дорогах, оно выражало радость -радость воина, прогнавшего врага со своей священной земли. В одной из своих песен, как мне показалось, я что-то нащупал. Думалось, что парню, который уже на Дунае, будет под стать такая песня. Правда, слов ещё не было. Но я знал: они будут. Их написал поэт-песенник Михаил Исаковский. Получились стихи, которые, как мне думалось, могли стать бальзамом не только для раненых...Это была песня «Под звёздами балканскими».

Текст и ноты песни были размножены многотысячными тиражами в советских частях, и её с большим воодушевлением пели солдаты. В ней отразилось ощущение близкой победы и торжество победителей. А затем появилась и пластинка с записью полюбившейся песни: её записал непревзойдённый мастер советской эстрады Леонид Утёсов. Благодаря пластинке песня «Под звёздами балканскими» стала известна и в тылу.

 
Где ж вы, где ж вы, где ж вы, очи карие,
Где ж ты мой родимый край?
Впереди страна Болгария,
Позади река Дунай.
 

 
Много вёрст в походах пройдено
По земле и по воде,
Но Советской нашей Родины
Не забыли мы нигде.
 

 
И под звёздами балканскими
Вспоминаем неспроста
Ярославские, рязанские,
Да смоленские места.
 

 
Вспоминаем очи карие,
Тихий голос, звонкий смех...
Хороша страна Болгария,
А Россия лучше всех!
 

ДАВНО МЫ ДОМА НЕ БЫЛИ
муз. В. Соловьёва-Седого, сл. А. Фатьянова

Эта песня родилась весной 1945 года в результате встречи её авторов с солдатами, добивавшими врага уже на его территории. Композитор Василий Соловьёв-Седой и поэт Алексей Фатьянов как раз в это время присоединились к концертной бригаде, состоящей из певцов и музыкантов. Бригада направлялась в воинские части в Восточной Пруссии, чтобы давать там концерты для воинов.

В пути, чтобы не тратить попусту время, Соловьёв-Седой и Фатьянов стали сочинять песню. Старенький автобус, который с трудом пробирался по разбитым фронтовым дорогам, никак не мог поспеть за стремительно наступавшими частями Красной Армии.

«Писать было невозможно, – вспоминал Соловьёв-Седой в своей книге «Пути-дороги». – Стоило только вытащить карандаш и бумагу, как при очередном толчке карандаш вылетал из рук, и, отскочив рикошетом от потолка, исчезал в недрах автобуса. А работать было необходимо. Мы решили сочинить новую песню, посвятив её балтийцам. Мы хотели, чтобы премьера этой песни состоялась у солдат и матросов, прошедших долгий и славный путь борьбы и побед.

Фатьянов импровизировал вслух стихи, а я мурлыкал под нос, разрабатывая мелодию песни. Делали мы это непрерывно на протяжении долгих часов, чтобы не забыть мелодии и текста. Только надсадные восклицания при очередном провале в яму или ухаб ненадолго прерывали наше занятие, и опять всё начиналось сначала. Фатьянов придумывал новую строку, а я ускользавшую мелодию, вновь и вновь возвращаясь к ней в разных вариантах. Постепенно в работу включались и другие.

Мой старый товарищ и замечательный вокалист, обладатель бархатного баса Ефрем Флакс начал мне подпевать, аккордеонист неуверенно и робко стал подбирать музыку, и так началась репетиция.

По фронтовым дорогам мимо нас со свистом проносились военные мотоциклы, надсадно сигналили легковушки, танкетки, санитарные машины. Наш автобус неизменно уступал дорогу. К вечеру мы подъехали к шлагбауму. Регулировщик поднял флажок и мы затормозили.

–  Нам нужно хозяйство такого-то, – сказал наш, водитель, назвав фамилию командира.

–  Оно самое! – ответил регулировщик и открыл шлагбаум.

Через час на полянке при свете включённых фар неизвестно откуда появившихся машин начался концерт.

Фатьянов читал стихи, Флакс пел много, вдохновенно и трогательно, не щадя ни голосовых связок, ни аккомпаниатора... Мы показали программу, которой хватило бы по времени на два концерта, мы работали без устали, и бойцы нас не отпускали. Грохот аплодисментов походил на канонаду. У ребят были крепкие, натруженные ладони, и они их не жалели. Мы не жалели голосов:

Давно мы дома не были...

Цветёт родная ель,

Как будто в сказке-небыли

За тридевять земель...

Уже в третий раз спели мы сочинённую в дороге песню для тех, кто действительно давно не был дома и пришёл сюда за тридевять земель, чтобы свести свои счёты с врагом за сожжённые города и сёла, за порабощенных братьев и сестёр. Долго не расходились бойцы, и мы уже собирались на ночлег, как вдруг выяснилось, что мы выступили не в своей части, что наша часть впереди и что регулировщик по приказу командира слукавил, чтобы заманить проезжавших артистов.

Мы не обиделись на командира. Мы увидели своими глазами, как бойцам нужна была песня. Мы им привезли кусочек дома, где они давно не были»...

Концертная бригада, в конце концов, догнала «свою» часть и дала там концерт с новой песней. Потом был ещё концерт, ещё и ещё, и везде новую песню приходилось исполнять по несколько раз. Это была последняя военная песня Соловьёва-Седого и Фатьянова. После войны, в 1947 году В. Соловьёв-Седой был вторично удостоен Сталинской премии второй степени за музыку к ряду песен, в том числе и за «Давно мы дома не были».

 
Горит свечи огарочек,
Гремит недальний бой...
Налей, дружок, по чарочке,
По нашей фронтовой.
Налей, дружок, по чарочке,
По нашей фронтовой,
Не тратя время попусту,
Поговорим с тобой.
Не тратя время попусту,
По дружески, да попросту
Поговорим с тобой.
Давно мы дома не были...
Цветёт родная ель,
Как будто в сказке-небыли,
За тридевят земель.
Как будто в сказке-небыли.
За тридевять земель,
На ней иголки новые,
Еловые на ней.
На ней иголки новые,
А шишки все еловые,
Медовые на ней.
Где ёлки осыпаются,
Где ёлочки стоят,
Который год красавицы
Гуляют без ребят.
Который год красавицы
Гуляют без ребят,
Без нас девчатам кажется,
Что звёзды не горят!
Без нас девчатам кажется,
Что месяц сажей мажется,
А звёзды не горят.
Зачем им зорьки ранние,
Коль парни на войне,
В Германии, в Германии,
В проклятой стороне.
В Германии, в Германии,
В проклятой стороне...
Лети, мечта солдатская,
Напомни обо мне.
Лети, мечта солдатская
К дивчине самой ласковой,
Напомни обо мне.
Горит свечи огарочек,
Гремит недальний бой.
Налей, дружок, по чарочке,
По нашей фронтовой...
 

СОЛДАТСКИЙ ВАЛЬС
муз. Н. Богословского, сл. В. Дыховичного

По поводу создания этой песни, автор её музыки Никита Владимирович Богословский рассказывал:

«Месяца примерно за три до окончания войны, когда исход её был уже предопределён, и весь советский народ с волнением ждал светлого дня Победы, я прочитал в одной из газет (по-моему, это была «Комсомольская правда») корреспонденцию с фронта, где рассказывалось о том, как миллионы советских солдат с нетерпением ждут встречи со ставшим для них далёким домом, с родными, любимыми и близкими.

И я счёл, что совершенно необходимо написать об этом песню, и что лучше всего будет, если стихи для неё напишет поэт-фронтовик Владимир Дыховичный, с которым в военные годы я много работал. Позвонил Дыховичному. Занят телефон. Звонил ему, наверное, в течение часов двух – никак не могу пробиться. Тогда, сгорая от нетерпенья, я позвонил Леониду Осиповичу Утёсову, которого уже заранее мыслил как первого исполнителя этой нашей будущей песни. Занят телефон. Когда же в конце концов мы дозвонились друг другу, то выяснилось, что, оказывается, все трое прочитали одну и ту же корреспонденцию и каждый из нас звонил другому, намереваясь предложить написать на эту тему песню... Так что, встретившись в тот же день с Дыховичным, мы без особых затруднений, быстро, легко, в каком-то едином порыве написали эту песню, и очень скоро Леонид Осипович исполнил её.

Вообще-то он долго и тщательно работал над песней. Но тут у него как-то сразу всё пошло на лад. Через несколько дней он исполнил «Солдатский вальс» по радио, потом записал его на грампластинку. Выезжал он с нею, этой песней, в действующую армию. И таким образом «Солдатский вальс» широко распространился, вошёл в быт и жизнь наших воинов».

Текст этой песни мы переписали непосредственно с пластинки.

 
Давно ты не видел подружку,
Дорогу к родимым местам.
Налей же в железную кружку
Свои боевые сто грамм!
 

 
Гитару возьми,
Струну подтяни,
Солдатскую песню запой
О доме родном,
О времени том,
Когда мы вернёмся домой.
 

 
Далёко родные границы,
Берёз не встречали мы тут,
Кричат не по-нашему птицы,
Цветы по-другому цветут.
 

 
За краем земли
Шумят ковыли,
Трава на дороге степной.
Мы камень родной
Омоем слезой,
Когда мы вернёмся домой.
 

 
Ни верность, ни долг не забыли,
Но всё же признаемся, друг,
Что мало когда-то любили
Мы наших бесценных подруг.
 

 
Вся нежность свою,
Что в смертном бою,
Солдат, сберегли мы с тобой,
Мы в сердце своём
Жене принесём,
Когда мы вернёмся домой.
 

 
Закончив походную службу,
За мирным домашним столом
Припомним солдатскую дружбу,
Солдатскую кружку нальём.
 

 
И, чуть загрустив,
Солдатский мотив
Припомним мы мирной порой.
Споём о боях,
О старых друзьях,
Когда мы вернёмся домой!
 

НЕ ТРЕВОЖЬ ТЫ СЕБЯ
муз. В. Соловьёва Седого, сл. М. Исаковского

Эту песня композитор Василий Соловьёв-Седой написал в начале 1944 года. К этому времени он был уже автором целого ряда популярнейших военных песен и получал множество писем от фронтовиков, от радиослушателей и поклонников, знакомых и незнакомых поэтов с их стихами.

Близился победный конец войны, и в письмах всё чаще и чаще содержались пожелания, чтобы композитор вновь обратился к лирике, к песням о любви, как это он прекрасно умел делать до войны. Но Соловьёв-Седой был слишком занять «военной» тематикой и не прислушивался к этим советам до тех пор, пока не получил письмо, которое вывело его из равновесия и в котором было написано буквально следующее: «Товарищ, почему бы вам не написать песню о любви? Или вы уже настолько «седой», что этот вопрос Вас уже не интересует?»

Вот тогда Василий Павлович и вспомнил о присланном ему стихотворении его друга Михаила Исаковского, в котором как раз и писалось о любви, и которое он отложил в сторону до будущих времён. Он достал рукопись, снова прочитал стихотворение и понял, насколько оно актуально именно сейчас, на исходе войны. Он взялся за работу над мелодией, заранее имея в виду, что петь песню будет Клавдия Ивановна Шульженко, непревзойдённый мастер искренне-доверительной манеры исполнения. Клавдия Ивановна рассказывала, как при встрече с ней композитор был явно чем-то озабочен. Он говорил ей:

«Война идёт к концу, и сегодня нужно петь не только о разлуках, продиктованных войною, не только об ожидании встречи, но и о радостях предстоящих свиданий. Ждать осталось недолго – надо укреплять в людях надежду на встречу с любимыми, хоть и не каждому доведётся эту радость пережить. Уж очень мы стали суровыми, отвыкли улыбаться... А люди – вы заметили? – стали чаще улыбаться – победа не за горами. Улыбаться надо и в музыке!

В тот вечер он показал мне стихи Михаила Исаковского:

 
Не тревожь ты себя, не тревожь,
Обо мне ничего не загадывай,
И когда по деревне идёшь,
На окошко моё не поглядывай.
 

Стихи очень понравились, и я согласилась, что они могут стать весёлой и лукавой песней.

С волнением ожидала я новую песню Соловьёва-Седого. Через несколько дней он принёс не одну, а сразу две. Первая из них – «Не тревожь» – оказалась несколько необычной. Композитор написал её в стиле русского бытового романса, использовав ритм медленного вальса. Благодаря этому на первый план вышел лирический пласт стихотворения, музыка как бы подчеркнула сдержанную страстность героини, её надежду на встречу с любимым, на тот вечер, когда она скажет ему, «что самою судьбой предназначено». Юмор, ирония по отношению к тому, другому, которому не надо тревожиться, писать записки и раздаривать свои фотографии, в песне были ослаблены, ушли в подтекст. В этом и была сложность задачи, вставшей передо мной, – соединить серьёзный разговор о любви с шуткой, насмешливой улыбкой.

При решении этой песни исходила из одного – характера героини, такого, каким он мне представлялся, – натуры сильной, цельной, умеющей любить и ждать любимого, отвергающей с лёгкой иронией любые знаки внимания нелюбимого. Мне кажется, такой приняли мою героиню и слушатели: они с затаённым дыханием внимали её признанию и одобряюще улыбались».

Через несколько дней песня «Не тревожь ты себя» была записана на пластинку и с тех пор стала известной и любимой во всей стране.

 
Не тревожь ты себя, не тревожь,
Обо мне ничего не загадывай.
И когда по деревне идёшь,
На окошко моё не поглядывай.
 

 
Зря записок ты мне не пиши,
Фотографий своих не раздаривай.
Голубые глаза хороши,
Только мне полюбилися карие!
 

 
Полюбились любовью такой,
Что вовек никогда не кончается.
Вот вернётся он с фронта домой
И под вечер со мной обвенчается.
 

 
Я прижму его к сердцу, прижму
Молодыми руками горячими,
И скажу в этот вечер ему,
Что самою судьбой предназначено.
 

 
А тебя об одном лишь прошу –
Ты напрасно меня не испытывай.
Я на свадьбу тебя приглашу,
А на большее ты не рассчитывай!
 

В ДОРОГУ
муз. Я. Вейводы, сл. неизв. автора

Радостное предчувствие скорого возвращения домой нашло своё отражение и в самодеятельной песне безвестного автора, сочинившего собственный текст к мелодии знаменитой польке чешского композитора Яромира Вейводы «Škoda Łasky» (другие названия: за границей – «Rosa-munde», «Böhmische Polka», «Beer Barrel Polka», «Barril de Chopp», «Ut i naturen», в СССР – «Первый снег» и «Фокстротная полька»).

Здесь мы не приводим историю создания этого произведения, она подробно описана в книге А.И. Железного «Наш друг грампластинка» [2]2
  Киев, 1989.


[Закрыть]. В данном случае нас интересует лишь самодеятельная солдатская песня, написанная на его мелодию.

Начав свою взрослую жизнь с жесточайшей в истории человечества войны, безусые юноши превратились в зрелых мужчин, познавших за эти четыре года столько испытаний, сколько в мирное время иным не могло выпасть и за целую долгую жизнь. Не познали они лишь нормальной, мирной и свободной жизни, ласк любимых, почти забыли животворное тепло родного домашнего очага.

И вот война заканчивается, враг разбит и вот-вот капитулирует, а значит, скоро можно будет разъехаться по домам. Впереди долгожданная мирная жизнь без строгой воинской дисциплины, когда можно будет, наконец, носить «гражданскую» одежду, знакомиться с девушками. Все эти чувства бойца очень точно выражены в самодеятельной песне «В дорогу».

По-видимому, нам не удалось полностью восстановить весь текст этой военной шуточной песенки. Знаем лишь, что был, по меньшей мере, ещё один куплет, которая начинался так: «Мне пишет милая письмо опять, что надоело ей так долго ждать...». Поэтому даём песню в том объёме, который знаем.

 
В дорогу, в дорогу,
Осталось нам немного
Носить свои петлички,
Погончики и лычки.
Ну что же, ну что же,
Кто побыл в нашей коже,
Тот не захочет снова
Носить её опять!
Четыре годика ношу шинель.
Как надоела мне вся канитель.
Служили честно мы с тобой,
Ну, а теперь пора домой!
Мы будем галстучки с тобой носить,
Без «увольнительной» в кино ходить,
Под ручку с девушкой гулять
И никому не козырять!
 

 
До свиданья!
Путь подытожили весь.
До свиданья!
Делать нам нечего здесь.
До свиданья!
Ждёт нас наш город родной.
На прощанье – до свиданья!
Скоро мы уходим домой.