Песенная летопись Великой Отечественной войны

Текст добавлен: 29 сентября 2016, 04:40

Текст книги "Песенная летопись Великой Отечественной войны"

Автор книги: Анатолий Железный

Соавторы: Леонид Шемета

Жанры:

Поэзия

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Назад к карточке книги

ШУМЕЛ СУРОВО БРЯНСКИЙ ЛЕС
муз. С. Каца, сл. А. Софронова

В октябре 1943 года советскими войсками был освобождён от фашистских захватчиков город Брянск. В освобождении принимали участие белорусские и украинские партизанские отряды, а вдохновляла партизан замечательная песня «Шумел сурово брянский лес», сочинённая в конце 1942 года поэтом Анатолием Софроновым и композитором Сигизмундом Кацем. Вот что рассказал о песне композитор С. Кац.

«В конце лета 1942 года в Москву приехал работник Политуправления Брянского фронта Серафим Китаев. Он предложил мне написать песни для новой программы фронтового ансамбля: близилась знаменательная дата -25-летие Октября.

Особенно нам нужна песня для партизанских отрядов, – сказал он, – и мы хотим перебросить её через линию фронта. Брянский фронт вдоволь снабжает партизан боеприпасами и продовольствием. А из леса всё время радируют: «Патроны и оружие мы сами отберём у врага, а вот песню как трофей не возьмёшь. Пришлите песню, если хорошая, петь будем».

Мы с поэтом Анатолием Софроновым начали думать-гадать, какой должна быть партизанская песня? Приходили на ум песни величальные, заздравные, застольные, протяжные – все эти варианты один за другим отбрасывались. И вдруг нам вспомнилась почти забытая песня об Отечественной войне 1812 года – «Шумел-горел пожар московский», которую Софронов почему-то запел на мотив украинской песни «Реве та стогне Днiпр широкий». И неожиданно нам представились заснеженные леса, землянки, партизаны, сидящие с трофейными автоматами у огня перед выходом на опасное боевое задание. Так родились название и первые строки (а может быть, и первые такты) будущей песни брянских партизан.

В Ефремове Тульской области меня, Анатолия Софронова и Аркадия Райкина, прибывшего со своей труппой, приветливо встретил начальник Дома Красной Армии Я. Фрид, (ныне известный кинорежиссёр). В течение двух недель для ансамбля песни и пляски Брянского фронта было написано несколько песен, среди которых была и «Шумел сурово брянский лес».

За день до премьеры в ДКА позвонили из Политуправления и, узнав, что песня готова, приказали её авторам срочно собраться и через два часа вылететь в партизанский лагерь. О том, что было дальше, рассказывает Анатолий Софронов:

«Обоих нас в самолёт не взяли. Он был загружен боеприпасами, медикаментами, мукой и солью... Самолёт благополучно сел на замёрзшее озеро. А вскоре после посадки, ночью в партизанской землянке впервые я, как сумел, спел песню о том, как «шумел сурово брянский лес». Металось пламя фонаря, партизаны примолкли, слушая внимательно. Потом они стали тихо подпевать, с первого раза запомнив мотив. Я им оставил стихи и ноты. Там был слепой гармонист, которому срочно поручили разучить новую песню с молодыми партизанами. Так начиналась жизнь нашей песни».

Через некоторое время песня «Шумел сурово брянский лес» прозвучала по Всесоюзному радио в исполнении известно певца Георгия Абрамова. С этого момента её узнала и по достоинству оценила вся страна. Особенно полюбили эту замечательную песню те, о ком она рассказывала – бойцы партизанских отрядов, громивших врага по всей временно оккупированной территории. С тех пор первые такты песни стали позывными Брянского радио.

Шумел сурово брянский лес,
Спускались синие туманы,
И сосны слышали окрест,
Как шли на битву партизаны.

Тропою тайной меж берёз
Спешили дебрями густыми,
И каждый за плечами нёс
Винтовку с пулями литыми.

И грозной ночью на врагов,
На штаб фашистский налетели,
И пули звонко меж стволов
В дубравах брянских засвистели.

В лесах врагам спасенья нет,
Летят советские гранаты,
И командир кричит им вслед:
«Громи захватчиков, ребята!».

Шумел сурово брянский лес,
Спускались синие туманы,
И сосны слышали окрест,
Как шли с победой партизаны.

ОГОНЁК
муз. народная, сл. М. Исаковского

В годы войны было создано немало замечательных песен. Среди них особенно большой популярностью пользовалась песня «Огонёк», тот самый «Огонёк», который своим теплом согревал в холодном фронтовом окопе сердце молодого бойца.

История создания текста песни хорошо известна – его сочинил популярный советский поэт-песенник Михаил Исаковский. Впервые «Огонёк» был опубликован в центральной газете «Правда» 19 апреля 1943 года.

«По всей вероятности, поэт заведомо рассчитывал, что песней эти его стихи обязательно станут, – писал музыковед Ю.Е. Бирюков. – Такое случалось уже не однажды. Стихи Исаковского были сами по себе столь напевны, что стоило им появиться на газетной и журнальной странице, как тут же начиналось негласное соревнование между композиторами: кто из них лучше, ярче, доходчивей выразит в музыке мысль, идею поэта...

К «Огоньку» музыку стали сочинять и подбирать повсюду и все – профессиональные композиторы и самодеятельные, дирижёры, музыканты, певцы. Известны публикации мелодических версий «Огонька», принадлежавших М. Блантеру, А. Митюшину, Н. Макаровой, Л. Шварцу, а из самодеятельных композиторов – Н. Чугунову, В. Никитенко. Все они исполнялись в концертах на фронте и в тылу, а некоторые звучали по радио и даже были записаны на грампластинку... Однако ничего общего с той мелодией, которая была подхвачена в народе, ни одна из них не имеет».

В послевоенные годы остро встал вопрос об истинном авторстве мелодии популярной песни. Дело в том, что появилось немало людей, которые утверждали, что мелодию «Огонька» написали именно они. Это было неспроста, ведь по закону об охране авторских прав, автору мелодии песни полагались солидные отчисления не только за нотные издания и выпуски грампластинок с её записью, но даже и за исполнения песни по радио и в концертах.

Поэтому за установление подлинного автора взялся Союз композиторов СССР. По этому поводу Михаил Исаковский писал:

«Начиная примерно с 1945 года... очень многие люди пытаются доказать, что песню (музыку) написали они, то есть, вернее, каждый пытается доказать, что это его музыка... Одним словом, авторов музыки «Огонька» было великое множество. Союз композиторов создал специальную комиссию, чтобы выяснить, кто же автор «Огонька».

Было рассмотрено множество материалов, проверена каждая нота, каждая музыкальная «закорючка». В конце концов, комиссия установила, что ни один из претендентов не мог написать музыку «Огонька», что стихи «Огонька», напечатанные в «Правде», поются на мотив польской песенки «Стелла».

Здесь необходимо дать некоторые пояснения. Что это за «польская песенка «Стелла»? Нами было установлено, что довоенная песенка «Стелла» была сочинена в СССР неизвестным автором на мотив танго «Yuż nigdy» (Уже никогда), написанного польским композитором Ежи Петерсбурским. Нам удалось даже восстановить почти полный текст той довоенной «Стеллы», из которого мы даём только начальную строфу и припев:

Голубыми туманами
Наша юность полна.
И глазами обманными
Ты сводила с ума...

Припев:
Стелла, слышишь моря далёкий прибой?
Стелла, это мы расстаёмся с тобой!
Стелла, если нету другого пути,
Надо уснуть, забыть, уйти...

«Голубые туманы» первой строфы «Стеллы», перекликавшиеся с «туманами» стихотворения «Огонёк», и натолкнули некоторых исполнителей на мысль приспособить польскую мелодию к тексту М. Исаковского. Об этом, например, совершенно ясно писал музыковеду Ю.Е. Бирюкову фронтовик Кирилл Максимович Макаров, который до войны работал баянистом в Икорецком доме отдыха:

«В районе Крюково мы строили мост через реку Днепр к Кременчугу. Ко мне подошёл начпрод, лейтенант интендантской службы: «Товарищ Макаров, я знаю, вы играете на баяне. Не могли бы вы подобрать музыку к очень хорошим словам стихотворения «Огонёк»?... Я прочёл его и понял, что по размеру и ритмике оно подходит к танго «Стелла». Мне пришлось только видоизменить два такта во второй части танго и отбросить припев. Таким образом появилась на свет всеми любимая песня «Огонёк».

Именно эта, приспособленная «польская» мелодия «Огонька» пришлась всем по душе, и этот вариант песни начал вытеснять все прочие варианты, до того бытовавшие на разных участках фронта. Правда, в процессе массового употребления приспособленная польская мелодия постепенно отшлифовывалась и изменялась, всё более и более сливаясь с формой и логикой стиха Михаила Исаковского, и всё далее уходя от своего польского прототипа.

К концу войны мелодия «Огонька», та самая, которую мы сегодня знаем и любим, окончательно сформировалась, и в таком виде в 1947 году была напета на пластинку эстрадным певцом Владимиром Нечаевым. После этого все без исключения предыдущие варианты мелодии «Огонька» канули в небытие, осталась только та, что была записана на пластинку.

Таким образом, отдавая должное польскому композитору Ежи Петерсбурскому, мы всё же считаем, что бытующая ныне мелодия популярной фронтовой песни «Огонёк» является плодом коллективного народного творчества.

На позиции девушка провожала бойца.
Тёмной ночью простилися на ступеньках крыльца.
И пока за туманами видеть мог паренёк,
На окошке на девичьем всё горел огонёк.

Парня встретила славная фронтовая семья.
Всюду были товарищи, всюду были друзья,
Но знакомую улицу позабыть он не мог:
Где ж ты девушка милая, где ж ты мой огонёк?

И подруга далёкая парню весточку шлёт,
Что любовь её девичья никогда не умрёт.
Всё, что было задумано, в свой исполнится срок,
Не погаснет без времени золотой огонёк.

И просторно, и радостно на душе у бойца
От такого хорошего, от её письмеца.
И врага ненавистного крепче бьёт паренёк,
За Советскую Родину, за родной огонёк.

КАХОВКА
муз. И. Дунаевского, сл. М. Светлова

Во время съёмок художественного фильма «Три товарища» кинорежиссёр Семён Тимошенко почувствовал, что без хорошей песни о временах Гражданской войны никак не удаётся убедительно показать истоки дружбы трёх героев картины, общность их судеб.

Он обратился к известному поэту Михаилу Светлову и так образно объяснил свою идею о том, как все трое сражались под украинским городом Каховкой, что поэту Светлову легко было работать над текстом будущей песни, тем более, что он сам был родом с Украины:

«Каховка – это моя родная земля. Я, правда, никогда там не был, но вся моя юность связана с Украиной. Я вспомнил пылающую Украину, свою юность».

Вскоре стихи были готовы. Музыку к ним написал Исаак Дунаевский, и не только сам С. Тимошенко, но и вся съёмочная группа горячо одобрили песню.

Впоследствии, после выхода картины «Три товарища» на экраны в 1935 году, «Каховку» запела вся страна, она была дважды записана на пластинку в исполнении артиста Николая Баталова, который играл в фильме роль начальника стройки Лациса.

В конце 1943 года войска Северо-Западного фронта освободили Каховку. В газете «За Родину» от 4 ноября 1943 г. была напечатана такая заметка:

«В связи с взятием нашими войсками Каховки поэт Михаил Светлов, находящийся на нашем фронте, написал новый вариант своей популярной песни «Каховка». Ниже публикуется текст этой песни».

Переделанный на военный лад текст песни «Каховка» мы заимствовали из фронтового блокнота сержанта Ивана Андреевича Савченко, ныне живущего в Киеве. В 1943 году под селом Трояновка, он переписал его из газеты и всю войну носил в кармане своей гимнастёрки.

Украинский ветер шумит над полками,
Кивают листвой тополя.
Каховка, Каховка, ты вновь перед нами,
Родная, святая земля!

Мы шли через горы, леса и долины,
Прошли через гром батарей,
Сквозь смерть мы пробились – встречай, Украина,
Своих дорогих сыновей.

Под солнцем горячим, под ночью слепою
Прошли мы большие пути.
Греми, наша ярость, вперёд, бронепоезд,
На запад, на запад лети!

Пожары легли над Каховкой родною,
Кровава осенняя мгла.
И песни не слышно, и в сердце любимой
Немецкая пуля вошла.

За юность, на землю упавшую рядом,
За Родины славу и честь –
Забудем, товарищи, слово «пощада»,
Запомним, товарищи, «месть».

Под солнцем горячим, под ночью слепою
Прошли мы большие пути.
Греми, наша ярость, вперёд, бронепоезд,
На запад, на запад лети!

На этом удивительная история знаменитой песни не кончается. Практически одновременно были созданы ещё два фронтовых варианта «Каховки». Думаем, читателям этого сборника будет интересно узнать о них, ведь песенная летопись Великой Отечественной Войны слагалась не только из произведений профессиональных авторов, но и бесчисленных самодеятельных песен, создаваемых непосредственными участниками боевых действий.

Когда до Каховки оставалось менее ста километров, инструктор политотдела 417-й стрелковой дивизии Павел Митрофанович Вяжевич записал в своём блокноте первые строчки собственного варианта «Каховки», а 2 ноября 1943 года, во время переправы, закончил стихотворение. Этот вариант текста был немедленно отпечатан в виде листовок, которые сбрасывали с самолёта над кварталами освобождённой Каховки:

Каховка, Каховка, крылатая слава
По миру тебя пронесла.
Мы пели когда-то: «Иркутск и Варшава»,
Споём же про наши дела!

Вперёд же, каховцы, сурово и строго
Вперёд на решительный бой,
Чтоб наша дорога на карте итогом
Легла за Дунай голубой!

Третий фронтовой вариант «Каховки» был создан в день освобождения советскими войсками этого украинского города. Создал его младший лейтенант Владимир Рудим, а газета Пятой ударной армии Четвёртого Украинского фронта «Советский боец» напечатала песню в своём номере за 4 ноября 1943 года:

Продымлены порохом наши шинели,
Обмотки – в дорожной пыли.
Сквозь вихри сражений, жару и метели
К тебе мы, Каховка, пришли.

Про битвы за юг наш в году сорок третьем,
Как гордую, славную быль,
Расскажут отцы подрастающим детям,
Поведает ветру ковыль.

Земля содрогалась и пушки гремели,
Кровавилась в поле стерня.
Врага настигали разрывы шрапнели,
И танки, и смерчи огня.

Запомнят навек украинские дали
И синяя южная высь,
Как немцев мы били, как немцев мы гнали,
Как мы за Каховку дрались.

Днепровские дали шумят камышами –
Встречай нас, родная река!
И плещутся в солнечном свете над нами
Знамён сталинградских шелка.

СМУГЛЯНКА
муз. А. Новикова, сл. Я. Шведова

Песня «Смуглянка» по праву относится к разряду советской песенной классики периода Великой Отечественной войны. И это, безусловно, правильно. Но мало кому известно, что родилась она в мирное время, ещё до начала войны, и речь в ней шла о молдавских партизанах времён Гражданской войны. Причём своим рождением она обязана руководству Ансамбля песни и пляски Киевского военного округа, предложившему композитору Анатолию Новикову написать песенную сюиту о борьбе молдавских партизан. Композитор написал заказанную песенную сюиту и посвятил её памяти Григория Ивановича Котовского.

Среди семи песен, входящих в сюиту, была и та самая «Смуглянка» на текст поэта Якова Шведова. Так уж получилось, что шесть песен Ансамбль принял к исполнению, а седьмую, «Смуглянку», почему-то забраковал. Когда началась Великая Отечественная война, Новиков, всё же считавший «Смуглянку» своей творческой удачей, предложил песню редакторам Всесоюзного радио для исполнения в эфире. Их ответ был для композитора неожиданным:

«Ну что за песню вы нам предлагаете? Про любовь, свидание, расставание с какой-то смуглянкой-молдаванкой! Ведь сейчас настало такое тяжёлое для страны время, такая война!... Вы же автор популярных патриотических песен, вот и пишите такие».

Анатолий Григорьевич, обескураженный таким ответом, запрятал ноты песни поглубже в свой творческий архив и долго к ней не возвращался.

«Как-то в 1944 году мне позвонил художественный руководитель Краснознамённого ансамбля Александров, -рассказывал композитор, – и спросил, нет ли новых песен. Я принёс ему несколько новинок, в том числе и «Смуглянку», которую прихватил на всякий случай. К великому моему удивлению, именно она больше всего понравилась Александрову. Начались репетиции, но со «Смуглянкой» почему-то ничего не выходило. Песня была написана в одной тональности – ля минор, тенор начинал, а затем вступал баритон, и они вдвоём должны были петь некоторое время. Но из дуэта ничего не получалось, почему-то был полный разлад. И тут нас всех выручил солист Николай Устинов. Он спросил у Александра Васильевича: может быть, запевать не тенору, а баритону? «Только, – говорит, – пониже немного возьмите тональность»... Музыканты согласились: «Так сыграть можем». Александров задал темп, заиграли, и Устинов запел. Потом к нему присоединился тенор, подхватил хор, – и всё стало на место. Находку зафиксировали. «У нас сегодня концерт в зале Чайковского, – говорит Александров, – давайте её споём». Я хорошо помню этот концерт в зале Чайковского. Спели «Смуглянку» – встретили её горячо, на «бис». Спели ещё раз. Снова «бис». И в третий раз спели. А поскольку концерт шёл в эфир, то услышало её много народа, и скоро стали поступать заявки на песню, на ноты, приезжали даже посыльные».

Песня «Смуглянка» не утратила своей популярности и в наши дни, без неё не обходится ни один концерт для ветеранов Великой Отечественной войны. Она с новой силой прозвучала на первом праздновании Дня партизан в 2002 году.

Как-то утром на рассвете заглянул в соседний сад.
Там смуглянка-молдаванка собирала виноград.
Я краснею, я бледнею, захотелось мне сказать:
Станем над рекою зорьки ясные встречать!

Раскудрявый клён зелёный, лист резной,
Я влюблённый и смущённый пред тобой.
Клён зелёный, да клён кудрявый,
Да раскудрявый, резной.

А смуглянка-молдаванка отвечала парню в лад:
Партизанский молдаванский собираем мы отряд.
Нынче рано партизаны дом покинули родной.
Ждёт тебя дорога к партизанам в лес густой!

Раскудрявый клён зелёный, лист резной,
Здесь у клёна мы расстанемся с тобой.
Клён зелёный, да клён кудрявый,
Да раскудрявый, резной.

И смуглянка-молдаванка по тропинке в лес ушла.
В том обиду я увидел, что с собой не позвала.
О смуглянке-молдаванке часто думал по ночам...
Вдруг свою смуглянку я в отряде повстречал!

Раскудрявый клён зелёный, лист резной.
Здравствуй, парень, мой хороший, мой родной!
Клён зелёный, да клён кудрявый,
Да раскудрявый, резной!

В ЗЕМЛЯНКЕ
муз. К. Листова, сл. А. Суркова

В конце ноября 1941 года молодой поэт Алексей Сурков вместе с частями Красной Армии попал в окружение под Истрой. После тяжёлого ночного боя части с большими потерями прорвали кольцо вражеских войск и вышли к своим. Во время короткого отдыха, сидя в землянке перед растопленной фронтовой печкой, Сурков решил написать письмо своей жене. И тут как-то сами собой стали складываться строчки стихотворения, которое, будучи адресовано одной конкретной женщине, впоследствии стало не просто замечательной песней, но и всеобщим символом супружеской верности. Случилось это так.

Как-то раз А. Сурков, будучи в редакции газеты «Красноармейская правда», с которой сотрудничал, показал своё стихотворение друзьям. Оно всем понравилось, и сразу же возникла идея сделать его песней. Через много лет композитор Константин Листов вспоминал:

«Как-то в начале сорок второго года мне позвонили из редакции фронтовой газеты, которая находилась близко от моего дома. В ней работали Сурков, Воробьёв, Солодаръ, Слободской: «Приезжайте к нам, есть стихи, может получиться песня». Я, конечно, тут же приехал. И той же ночью, как говорится, в один присест сочинил мелодию. Утром в редакции спел песню под гитару. Слушатели стали мне подпевать, это обрадовало: значит, песня получилась. Евгений Воробьёв, ныне известный писатель, попросил записать ему мелодию, захватил гитару и отправился в «Комсомольскую правду». Там и спел «В землянке». Думаю, хорошо спел, потому что «Комсомолка» вскоре её напечатала».

Как только песня «В землянке» появилась на страницах популярной газеты, её сразу же запели и на фронте, и в тылу. Слова песни проникали в самое сердце, затрагивали самые сокровенные струнки души бойца, в тяжёлых фронтовых буднях не забывающего о родном доме, об оставленной где-то далеко невесте, жене. А элегическая мелодия, удачно сочинённая К. Листовым, удивительно органично слилась с содержанием стихотворения.

Следует, однако, отметить, что, несмотря на колоссальную всенародную популярность песни «В землянке», её судьба оказалась непростой. Её не транслировали по радио, не печатали в нотных изданиях, не записывали на грампластинку. Единственная запись, сделанная в начале 1943 года Лидией Руслановой, так и не была пущена в тираж и сохранилась лишь в нескольких пробных оттисках.

Здесь мы просто обязаны опровергнуть досужую выдумку, что будто бы песню «В землянке» запретил транслировать по радио и записывать на пластинку лично Сталин. Вздорность этой выдумки очевидна. Верховному главнокомандующему всех родов войск, на плечи которого легла колоссальнейшая ответственность за руководство Красной Армией, за организацию работы тыла, по производству вооружений и снабжению сражающейся армии всем необходимым, за международную дипломатию по созданию антигитлеровской коалиции, заниматься подобной ерундой вроде цензуры новых песен, было недосуг. Суть дела была в другом. Некоторые идеологические работники, ведавшие культурой, не могли допустить даже мысли, что солдатской душе требуется ещё что-то, кроме маршеобразных вдохновляющих песен боевой и патриотической направленности. А тут вдруг нечто сугубо личное, лирическое, даже элегическое. По их мнению, в это грозное и тяжёлое время бойцам не должно быть никакого дела до личных переживаний поэта и тем более с его размышлениями о близости смерти. Солдаты должны бить врага!

«О том, что с песней мудрят, – вспоминал А. Сурков, – дознались фронтовики. В моём армейском архиве есть письмо, подписанное шестью армейскими танкистами. Кроме добрых слов в адрес песни и её авторов, там было примечание: танкисты слышали, будто кому-то не нравится строчка «до смерти четыре шага», и просили меня: «Напишите вы для этих людей, что до смерти четыре тысячи английских миль, а нам оставьте так, как есть, – мы-то ведь знаем, сколько шагов до неё, до смерти».

Как видим, фронтовики лучше ощущали и понимали, какие песни им больше по душе. Как бы то ни было, но лирическая песня «В землянке» по праву вошла в число лучших фронтовых песен, и будем надеяться, что наши потомки никогда её не забудут.