Текст книги "Песенная летопись Великой Отечественной войны"
Автор книги: Анатолий Железный
Соавторы: Леонид Шемета
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)
НА СОЛНЕЧНОЙ ПОЛЯНОЧКЕ
муз. В. Соловьёва-Седого, сл. А. Фатьянова
В годы Великой Отечественной войны два замечательных мастера песенного искусства – композитор Василий Соловьёв-Седой и поэт Алексей Фатьянов создали немало прекрасных песен. Одной из таких песен была «На солнечной поляночке».
О начале их плодотворного содружества Василий Павлович Соловьёв-Седой вспоминал так.
«Я познакомился с ним в Оренбурге (тогда Чкалове) в 1941 году в захудалом скверике с громким названием «Тополя». Он мне сразу понравился, молодой и красивый парень-богатырь.
Таким я представлял себе Добрыню Никитича. Могучие плечи распирали застиранную и выгоревшую гимнастёрку третьего срока носки. Щегольская пилотка чудом сидела на прекрасной чуть вьющейся шевелюре пшеничного цвета. Голубые, добрые, ясные, чуть озорные глаза светились, глядели на собеседника с любопытством и нескрываемым интересом. Если есть любовь с первого взгляда, то это был тот самый случай. Не думал я тогда, не гадал, что этому парню суждено так прочно и навсегда войти в мою жизнь.
На второй день он принёс мне стихотворение, старательно выписанное на листе, вырванном из какой-то амбарной книги. Оно меня сразу обворожило.
Стихи были свежи, трогательны, лишены литературных красивостей или стремления казаться оригинальными. Доверительная интонация, простой русский разговорный язык... Стихи пели, в них уже была мелодия»...
Но песней это стихотворение тогда не стало. Первой совместной работой В. Соловьёва-Седого и А. Фатьянова стал «Марш Южно-Уральского военного округа», сочинённый ими там же в Чкалове по заданию Политуправления.
Затем было ещё несколько песен, широкого распространения не получивших. И, наконец, настал черёд и для песни «На солнечной поляночке».
Это случилось при их очередной встрече в начале 1943 года. Мелодию к песне Соловьёв-Седой сочинил в ритме вальса. Тем, кому он её демонстрировал, она нравилась, а вот сам он чувствовал какое-то неудовлетворение:
«Было в ней что-то, с чем я не вполне был согласен. Мелодия казалась мне расслабленной, нечёткой, и самое главное – не сливалась в единый образ с текстом.
Я отбросил эту музыку и написал новую мелодию».
Новая мелодия была совершенно иного плана, и на этот раз она действительно органично слилась с фатьяновским текстом.
Но не следует забывать, что зачастую успех новой песни в значительной мере зависит и от мастерства её исполнителя, которого вполне можно считать третьим автором. Так вот, этот третий автор нашёлся не сразу.
Песню без особого успеха исполняли разные певцы, но лишь когда её спел по Всесоюзному радио и записал на пластину земляк Соловьёва-Седого, обладатель совершенно замечательного «бархатного» баса Ефрем Флакс, её сразу заметили и полюбили. И это несмотря на то, что композитор писал мелодию для тенора!
Позже песню «На солнечной поляночке» с большим успехом стал исполнять и Георгий Виноградов, и Краснознамённый ансамбль песни и пляски А.В. Александрова и всегда слушатели встречали её с большим энтузиазмом.
Что касается первоначальной, отвергнутой мелодии песни, то она не пропала, а была использована композитором для другой песни на слова поэта С. Фогельсона «Разговор», вошедшей в репертуар таких мастеров песенного искусства, как Георгий Абрамов и Леонид Утёсов.
На солнечной поляночке,
Дугою выгнув бровь,
Парнишка на тальяночке
Играет про любовь.
Про то, как ночи жаркие
С подружкой проводил,
Какие полушалки ей
Красивые дарил.
Припев:
Играй, играй, рассказывай
Тальяночка сама,
О том, как черноглазая
Свела с ума.
Когда на битву грозную
Парнишка уходил,
Он ночью тёмной, звёздною
Ей сердце предложил.
В ответ дивчина гордая
Шутила, видно, с ним:
«Когда вернёшься с орденом,
Тогда поговорим!»
Припев.
Боец средь дыма-пороха
С тальяночкой дружил,
И в лютой битве с ворогом
Медаль он заслужил.
Пришло письмо летучее
В заснеженную даль,
Что ждёт, что, в крайнем случае,
Согласна на медаль.
Припев.
ПЕСЕНКА ВОЕННЫХ КОРРЕСПОНДЕНТОВ
муз. М. Блантера, сл. К. Симонова
В январе 1943 года военному корреспонденту Константину Симонову довелось ехать с незнакомым шофером из Краснодара в Ростов-на-Дону.
«Ехали через стык двух фронтов ненаезженной, непроторенной дорогой. За два дня пути почти никого не встречали, как это часто бывает на таких стыках. Водитель боялся случайностей. Я тоже. Чтобы переломить себя, в дороге стал сочинять «Корреспондентскую песню» и просочинял её всю дорогу – почти двое суток. «Виллис» был открытый, было холодно и сыро.
Сидя рядом с водителем, я закутался в бурку, и вытаскивать из-под бурки руки не хотелось, поэтому песню выучивал на память. Написав в уме строфу, начинал её твердить вслух, пока запомню. Потом начинал сочинять следующую. Сочинив, чтобы не забыть предыдущую, повторял несколько раз подряд обе вслух. И так до конца песни. И чем дальше сочинял её, тем длиннее был текст, который я каждый раз повторял».
В Ростове, в корреспондентском пункте Симонова встретили радушно, и, когда сели за стол, чтобы «отметить» встречу, в комнате появился военврач и стал расспрашивать Симонова, как тот себя чувствует, на что жалуется.
«Как потом под общий смех выяснилось, мой хмурый водитель, всю дорогу не проронивший ни слова и мрачно наблюдавший процесс рождения песни, явился в санчасть с сообщением, что с ним с Северо-Кавказского фронта ехал сюда ненормальный подполковник, который громко разговаривал сам с собою».
Вдоволь насмеявшись, друзья Симонова попросили его исполнить сочинённую песню. Как оказалось, в целях лучшего запоминания, текст сочинялся под ритмику и мелодию известной воровской песни «Мурка». Текст песни всем очень понравился, но настоящая мелодия к ней появилась позже, в спектакле Константина Симонова «Жди меня», который ставился Московским театром драмы.
В спектакле звучало несколько песен, сочинённых на стихи Симонова композитором Матвеем Блантером. Среди них была и «Песенка военных корреспондентов», посвященная особому племени людей, с риском для жизни создававших грандиозную летопись Великой Отечественной войны.
Здесь мы даём первоначальный, не испорченный хрущёвскими цензорами текст «Песенки военных корреспондентов», каким его и создал К. Симонов. Для тех, кто не знаком с военной и профессиональной терминологией тех лет, разъясняем, что упоминаемый Симоновым «виллис» – это марка армейского американского командирского автомобиля-вездехода, «лейка» – профессиональный репортёрский фотоаппарат, «У-2» – одномоторный самолёт, а «эмка» – марка легкового отечественного автомобиля «М-1».
От Москвы до Бреста
Нет такого места,
Где бы ни скитались мы в пыли.
С «лейкой» и блокнотом,
А то и с пулемётом
Сквозь огонь и стужу мы прошли.
Без глотка, товарищ,
Песню не заваришь,
Так давай «по маленькой» хлебнём!
Выпьем за писавших,
Выпьем за снимавших,
Выпьем за шагавших под огнём.
Есть, чтоб выпить, повод -
За военный провод,
За «У-2», за «эмку», за успех,
Как пешком шагали,
Как плечом толкали,
Как мы поспевали раньше всех.
От ветров и водки
Хрипли наши глотки,
Но мы скажем тем, кто упрекнёт:
С наше покочуйте,
С наше поночуйте,
С наше повоюйте хоть бы год!
Там, где мы бывали,
Нам танков не давали.
Репортёр погибнет – не беда!
Но на «эмке» драной,
И с одним наганом
Мы первыми въезжали в города.
Жив ты, или помер –
Главное, чтоб в «номер»
Материал успел ты передать.
И чтоб, между прочим,
Был «фитиль» всем прочим,
А на остальное – наплевать!
Помянуть нам впору
Мёртвых репортёров -
Стал могилой Киев им и Крым.
Хоть они порою
Были и герои,
Не поставят памятников им.
Так выпьем за победу,
За нашу газету,
А не доживём, мой дорогой, -
Кто-нибудь услышит,
Снимет и напишет,
Кто-нибудь помянет нас с тобой.
РОСТОВ-ГОРОД
муз. М. Блантера, сл. А. Софронова
Как была создана эта замечательная песня, можно узнать из воспоминаний поэта Анатолия Софронова.
«Четыре месяца в госпиталях Москвы и Горького... Трудные месяцы глубокой осени 41-го года. И вот я снова в Москве, в резерве Главного Политического Управления. Однажды, получив увольнительную, я отправился в Музгиз, закончил там свои дела и хотел было уже идти, когда вдруг кто-то придержал меня за рукав шинели.
– Одну минуту, Софронов – сказал он, – Вы из Ростова?
–Да.
–Давайте познакомимся, моя фамилий Блантер.
– О! – только и мог сказать я.
– Напишем с вами песню о Ростове, о том, как наши войска разбили там немцев? Думаю, это вам должно быть близко?
– Ещё бы... Но сумею ли...
– Сумеете. Мы же в некотором роде знакомы – по одной пластинке. Это я предложил исполнить вашу песню с Сигизмундом Кацем «Как у дуба старого» в государственном джазе... С тех пор, можно сказать, мы с вами породнились: на одной стороне пластинки «Катюша», а на другой – ваша песня...Я живу в гостинице «Москва». Сколько вам понадобится времени?
– Недели две.
– Буду ждать.
Недели через три я постучал к нему в номер. Блантер был не один. Возле рояля стоял поэт Виктор Гусев; его стихи и пьесы мы все любили. Я протянул стихи Блантеру.
– Вот, Матвей Исаакович.
Блантер несколько смущённо поднялся от рояля.
– Как быть, сказал он, – мы уже написали с Гусевым такую песню... Что будем делать, Виктор?
– Дайте мне, Софронов, текст, – проговорил Гусев и молча стал читать. Потом обернулся к Блантеру и как-то очень просто сказал:
– Мотя, эти стихи лучше. Напиши песню на слова Софронова, ведь он из Ростова. А наша с тобой песня не пропадёт...
Так и родилась песня «Ростов-город», первым исполнителем которой по радио был Леонид Утёсов, когда февральским завьюженным вечером 1943 года в эфире прозвучала весть об освобождении Ростова-на-Дону, на этот раз навсегда».
В том же 1943 году эту песню напел на пластинку певец Владимир Захаров в сопровождении джаз-оркестра Всесоюзного Радиокомитета под управлением Александра Цфасмана.
Когда матрицы, с которых прессовали тираж пластинок, износились, полюбившаяся всем песня «Ростов-город» была повторно записана на пластинку в исполнении популярного певца Георгия Виноградова в сопровождении эстрадного оркестра ВРК под управлением Виктора Кнушевицкого. Было это уже в послевоенное время.
Мы жили в этом городе,
Любили в этом городе,
Ходили в этом городе гулять.
Как шли мы с разговорами,
С гитарой, с переборами,
Любили мы подружкам напевать.
Припев:
Ростов-город, Ростов-Дон,
Синий звёздный небосклон!
Улица Садовая,
Скамеечка кленовая...
Ростов-город, Ростов-Дон!
Пришла война суровая,
Зажгла огни багровые.
Хлебнули мы свинцового дождя.
И, оставляя город наш,
Любимый, светлый город наш,
Мы в сердце уносили, уходя.
Припев.
Но вот вернулись снова мы,
Давя врага подковами,
Сметая каски вместе с головой.
Наш город – слава новая,
Наш город – жизнь суровая.
Идём мы вновь знакомой мостовой.
Припев.
ГИМН СОВЕТСКОГО СОЮЗА
муз. А. Александрова, сл. С. Михалкова и Г. Эль-Регистана
Первым советским гимном, как известно, являлась французская революционная песня «Интернационал», написанная композитором Пьером Дегейтером (1848-1932) на стихи поэта и активного участника Парижской Коммуны Эжена Потье (1816-1887).
Под этот прекрасный и мужественный гимн молодое Советское государство разгромило белогвардейцев и интервентов, восстановило разрушенное хозяйство, провело грандиозную индустриализацию и добилось дипломатического признания СССР едва ли не всеми ведущими государствами мира
К началу 40-х годов успехи в хозяйственном, социальном и культурном строительстве превратили Советский Союз в передовую, могущественную державу. В 1936 году была принята одна из самых демократических в мире Конституций. В общем, цели и задачи, провозглашённые «Интернационалом», были, по сути дела, выполнены.
Таким образом, возникла объективная необходимость создания нового гимна, в котором была бы отражена сущность нового государства, сплотившего воедино более 100 народностей.
В 1943 году, несмотря на тяжёлые бои на всех фронтах, был объявлен конкурс на создание нового гимна. В конкурсе приняли участие многие советские поэты и композиторы. Правительственная конкурсная комиссия рассмотрела множество представленных ими вариантов.
В конкурсе на создание нового гимна в числе прочих участников были также и военные корреспонденты Габриэль Эль-Регистан (его часто и необоснованно путают с поэтом Гарольдом Эль-Регистаном) и Сергей Михалков, работавшие в то время в газете «Сталинский сокол». Приняв за основу идеи Конституции СССР, они написали текст, в котором выразили гордость за свою великую Родину, отразили дружбу народов, уверенность в будущем, воздали должное России, сыгравшей решающую роль в создании и сплочении государства, и её главным вождям – Ленину и Сталину.
Всего в стихотворении было два куплета и два припева, (в одинаковых припевах варьировалось лишь одно слово).
Прослушивание многочисленных предложенных вариантов гимна проходило в Бетховеновском зале Большого театра. Произведения представляли, как правило, сами авторы, но журналисты Г. Эль-Регистан и С. Михалков уехали по заданию редакции на фронт и ничего не знали о судьбе их варианта гимна.
Через некоторое время председатель конкурсной комиссии Климент Ворошилов вызвал журналистов к себе и сообщим, что их текст гимна признан наиболее подходящим, но над ним ещё нужно поработать. По предложению Политбюро в третьем, дополнительном куплете авторы отразили самый злободневный момент того времени – грандиозную битву, которую вела Красная Армия и весь советский народ с фашизмом.
Одновременно с рассмотрением текстов, конкурсная комиссия вела работу и по подбору наиболее подходящей мелодии будущего гимна. Рассматривались варианты мелодий композиторов Д. Шостаковича, И. Дунаевского, И. Дзержинского, В. Мурадели, В. Захарова и др.
В конце концов члены Политбюро, правительства и конкурсной комиссии остановились на мелодии «Гимна партии большевиков», написанной композитором и руководителем Краснознамённого ансамбля красноармейской песни и пляски Александром Васильевичем Александровым ещё в 1939 году в честь XVIII съезда ВКП(б).
С учётом небольших поправок, эта мелодия – торжественная, широкая и напевная – была утверждена в качестве нового государственного гимна СССР.
Сообщение об утверждении Советом Народных Комиссаров СССР текста и мелодии Государственного гимна Советского Союза было опубликовано в печати 22 декабря 1943 года, а в ночь на 1 января 1944 года он впервые прозвучал по Всесоюзному радио. Повсеместное же исполнение гимна было введено с 15 марта 1944 года.
Союз нерушимый республик свободных
Сплотила навеки Великая Русь.
Да здравствует созданный волей народов
Единый, могучий Советский Союз.
Славься, Отечество наше свободное,
Дружбы народов надёжный оплот!
Знамя советское, знамя народное
Пусть от победы к победе ведёт!
Сквозь грозы сияло нам солнце свободы,
И Ленин великий нам путь озарил.
Нас вырастил Сталин – на верность народу,
На труд и на подвиги нас вдохновил.
Славься, Отечество наше свободное,
Счастья народов надёжный оплот!
Знамя советское, знамя народное
Пусть от победы к победе ведёт!
Мы армию нашу растили в сраженьях,
Захватчиков подлых с дороги сметём!
Мы в битвах решаем судьбу поколений.
Мы к славе Отчизну свою поведём!
Славься, Отечество наше свободное,
Славы народов надёжный оплот!
Знамя советское, знамя народное
Пусть от победы к победе ведёт!
МАРШ АРТИЛЛЕРИИ
муз. А. Новикова, сл. С. Васильева
Начиная с середины 1944 года, этот марш часто звучал сразу же после оглашения Юрием Левитаном приказа Верховного Главнокомандующего по поводу очередной победы Красной Армии над врагом, в радиоконцертах.
Роль советской артиллерии в разгроме гитлеровских полчищ было трудно переоценить, и главный маршал артиллерии Николай Николаевич Воронов не раз задумывался над вопросом необходимости создания марша-песни, которая стала бы чем-то вроде гимна артиллеристов. Композитор Анатолий Новиков и поэт Сергей Васильев с энтузиазмом принялись выполнять «боевую задачу» Главкома.
Первым засел за работу поэт Сергей Васильев. Буквально каждую сочинённую им строфу он старался согласовать с Вороновым, и тот, несмотря на большую занятость, охотно принимал участие в творческом процессе, внося и свои уточнения. Когда окончательный вариант текста был написан и согласован, за создание мелодии песни принялся композитор Анатолий Новиков.
Приём «заказа» происходил в штабе Воронова в присутствии нескольких генералов. Отпечатанный на листках текст был роздан всем присутствующим. Новую песню демонстрировал солист Краснознамённого ансамбля Красной Армии Николай Устинов. После первого исполнения её спели снова, но на этот раз уже песню подхватили все присутствовавшие тогда в штабе. И это был знак, что песня всем понравилась.
Когда наступила тишина, все взоры обратились к Николаю Николаевичу Воронову. Тот сказал, что песня получилась хорошая, но может ли она быть маршем? И тут же он сам, и его генералы стали маршировать по кабинету, проверяя степень «маршеобразности» новой песни. В результате все убедились, что это действительно марш, и что его можно смело отдавать на «вооружение» в артиллерийские подразделения.
Вскоре «Марш артиллерии» прочно вошёл в репертуар Краснознамённого ансамбля, был записан на пластинку и приобрёл широкую популярность не только на фронтах, но и тылу. И эта популярность нисколько не уменьшилась даже после появления замечательного творения Тихона Хренникова и Виктора Гусева «Песня артиллеристов».
То не гром грохочет в тучах
И не молнии горят –
Это голосом могучим
Наши пушки говорят!
Припев:
Не трогай, враг, земли родной,
Страну труда не тронь!
Святая мать ведёт нас в бой!
Прицел верней... Огонь!
Наши прадеды и деды
Завещали нам: в бою
Насмерть биться до победы
За Россию за свою.
Припев.
Огневых ударов сила
Нас прославила давно
У подножья Измаила
На холмах Бородино.
Припев.
Танкам верная подмога,
Пехотинцу друг и брат.
Пробивает путь-дорогу
Дальнобойный наш снаряд.
Припев.
Для советской крепкой стали
Нет заслонов и преград.
Это снова доказали
Ленинград и Сталинград!
Припев.
НА ПОЛЯНКЕ
муз. А. Гарриса, сл. Ю. Цейтлина
Популярнейшая в конце войны песня «На полянке» родилась в 1944 году в известном музыкальном коллективе – в Государственном джаз-оркестре Белорусской ССР, которым руководил композитор и трубач с мировым именем Эдди Рознер. Один из солистов-вокалистов оркестра Юрий Цейтлин рассказывает;
«В нашем джаз-оркестре музыку к песням нередко создавали вместе и певцы и музыканты. Каждый вечер после концерта собиралась наша творческая группа. Большинство мелодий, помнится, предлагал наш солист Альберт Гаррис. А после начиналось коллективное творчество. Так было и с песней «На полянке».
Песня была исполнена на первом же концерте автором её мелодии певцом Альбертом Гаррисом, звездой предвоенной польской эстрады. Когда в 1939 году фашисты вторглись в Польшу, многие польские артисты нашли приют и защиту в Советском Союзе. Среди них был и Альберт Гаррис, и оркестр Эдди Рознера. Песня Альберта Гарриса и Юрия Цейтлина сразу же полюбилась и воинам на фронтах, и тем, кто ждал их в тылу. Переживания молодой девушки, которая надеялась на скорое возвращение с войны знакомого танкиста, трогали сердца слушателей.
Летом 1944 года Госджаз Белоруссии был приглашён в Москву на гастроли и для записи его репертуара на грампластинку. Среди записанных тогда номеров была и полюбившаяся людям песня «На полянке». Правда, при её записи возникла неожиданная заминка: редакторы студии грамзаписи посчитали, что советская песня, которую будут слушать во всех уголках страны, не должна исполняться с заметным иностранным (в данном случае польским) акцентом, и потребовали замены солиста. Тогда спеть песню «На полянке» и другие песни Госджаза БССР пригласили Георгия Виноградова, который в это время был солистом Краснознамённого ансамбля песни и пляски п/у А.В. Александрова. Георгий Виноградов настолько хорошо спел «На полянке», что эта песня своей широкой популярностью была обязана не только её авторам, но и лично ему.
На полянке возле школы
Встали танки на привал,
И гармошки зов весёлый
Всю деревню вмиг собрал.
От полудня до заката
Заливался гармонист.
Разрумянились девчата:
«Хорошо так играет танкист!».
А потом гармонь в сторонку
Парень с шумом отложил
И с курносенькой девчонкой
Он, шутя, заговорил:
«Подари мне на прощанье
Взгляд твоих чудесных глаз.
Предстоит нам расставанье –
Мы на запад уходим сейчас.
А когда покончим с немцем,
Буду я с войны идти,
И меня потянет сердце
Вновь по этому пути.
Как услышишь ты гармошку,
Это значит – я иду!
Только выглянешь в окошко,
И тебя я с собою возьму».
Уж давно умчались танки,
Но такое – не забыть!
И с тех пор на ту полянку
Ходит девушка грустить.
Часто там она встречает
Утра розовый рассвет,
Речь танкиста вспоминает:
Может, шутка, а может быть, нет.