Текст книги "Инкубатор для вундерваффе"

Автор книги: Анатолий Матвиенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

6
ЗЕМЛЯ-1. 9.09.2317. ТИБЕТ

Когда-то воздушные корабли улетали торжественно. Из широких сопел с ревом вылетало пламя, здоровенные колеса грохотали по бетону, и вознесшаяся ввысь крылатая птица смотрелась гордо.

В наше время отлет так же будничен, как отъезд автобуса в XX веке или кареты в XVIII.

За отлетом грузопассажирской гравиплатформы наблюдали двое.

– Вы точно уверены, господин Заречный, что в данной ситуации было необходимо поступать настолько жестко? Общественное мнение и так не в восторге от проекта, особенно от бюджета строительства. – Начальник комплекса Франк Штрудель скорее рассуждал вслух, нежели спрашивал Михаила. Он уже прекрасно усвоил, что его главный безопасник всегда уверен в своих решениях. Или, по крайней мере, умело это показывает.

– Абсолютно, – ответил тот, привычно любуясь мрачной красотой ночных гор, едва угадываемых на фоне чуть более светлого неба. Мигающие огни улетающего транспорта постепенно смешались со звездными огоньками. – Ситуация наиболее серьезная из всех, что произошли вокруг стройки за время ее существования. Во-первых, к нам впервые проник свальд. Конструкция вживленного в его организм механизма была нам ранее незнакома. Очевидно, что ящерица считала бы свою миссию выполненной, если бы ее просто выпустили наружу за пределы защитного поля. Сканер в одежде – для отвлечения глаз. Спрашивается: какими еще технологиями владеют наши квартиранты и по какой причине утаили их от нас. Второе, – продолжил Михаил. – Эта группа была отвлекающей. Через три часа с того же направления зашел еще один отряд, который мы смогли засечь гораздо позже. Значит, имела место спланированная операция по внедрению на Тибет чего-то непонятного.

– И чем же они объяснили свою настойчивость?

– Ничем. Их никто не допрашивал.

– Почему? Вы же лично работаете с захваченными, – удивился начальник комплекса.

– Этих никто не задерживал. После обнаружения спецоборудования ящерицы у меня не было права рисковать. Неизвестно что им удастся узнать и насколько проницаемо наше защитное поле.

– И что вы сделали?

– Сжег, – кратко отрезал Михаил. Когда дело касалось вынужденного применения насилия, с него тут же слетала тонкая пленка интеллигентности, и на поверхность вылезал волчара, который мог убивать, не терзаясь сомнениями. – Поэтому отправка первой троицы на астероиды просто верх гуманизма.

Герр Штрудель посмотрел на своего сотрудника так, будто увидел его в первый раз. Несмотря на свою сладкую фамилию, он совершенно не был мягкотелым. И внешне выглядел достаточно решительно – подтянутая фигура, худое удлиненное аристократическое лицо, говорящее о длинной веренице арийских предков еще с тех времен, когда в Центральной Европе не установилось мусульманское большинство. Но такое количество смертей за неделю никак не укладывалось в привычные рамки.

– Свальда из первой группы вы также убили?

– И кто его будет жалеть? Обратите внимание, что благодаря его участию в горной экскурсии даже из-за Нгомбо не поднялась шумиха. Так, пару протестов для видимости. А второй группы вообще никто не хватился. Горы, снег, лавины, мало ли что может случиться.

– Почему вы так ненавидите рептилий? Понятно, на бытовом уровне они мерзкие. Но какую опасность они могут представлять для нас? Их всего горстка, у свальдов нет ни планеты, ни ресурсов. Чем они могут угрожать объекту?

– Ситуация непростая, – ответил Михаил, помедлив. Сейчас, когда мгновенная вспышка злости сошла на нет, он снова превратился в заурядного служащего, невысокого ширококостного мужчину с простоватым и незапоминающимся лицом. – Вспомните, какие они дали заверения два века назад, когда просили убежища на Земле. Не только обязались передать нам все научно-технологические знания, которые были у них, но и поклялись, что в галактике больше не осталось ни одной колонии свальдов, только, быть может, разрозненные особи на территории других цивилизаций.

– И в чем же, по-вашему, нас обманули? – Штрудель поплотнее застегнул ворот комбинезона: ночной ветер усиливался не на шутку.

– Главный обман состоял в том, что они рассчитывали влиться в наш мир и постепенно прибрать его к рукам. Да, у пришельцев были выдающиеся технологические рецепты и ноль ресурсов. Дырявая кастрюля, на которой они притянулись к нам, едва не была сбита противометеоритной защитой. Всего около сотни существ, две сотни яиц, и даже сейчас их численность на Земле не превышает трех тысяч. Видите ли, на Шпицбергене им холодно даже под куполами. А тогда, получив кусок суши на планете с пригодной для дыхания атмосферой, ящерицы рыдали от счастья. Кстати, знаете, почему плачут крокодилы, проглотив жертву? Для улучшения пищеварения. Но у ящеров ничего не получилось, люди просто не приняли их, содрали всю информацию с бортового компа из звездолета и оставили практически в изоляции.

– Верно, свальды недооценили отталкивающее впечатление, которое произвели на людей, – заметил начальник объекта.

– Мы не одиноки, – согласился Михаил. – Галакты не берут рептилий в плен, сразу стреляют на поражение. Но с кем-то наши квартиранты общаются, 0-передатчик имеют. И как-то смастерили гаджет, что я вырезал из задней ноги покойничка. Вопрос: на кого они работают? Пусть не на галактов напрямую, но могут дать информацию кому-то другому, кто попадет к черным, которые, бросив все дела, рванут в Солнечную систему на джихад-пати. И тогда прощай, вундервафля.

– Что, простите? – не понял Штрудель.

– В середине двадцатого века ваши предки продули большую войну. Причем моим предкам. И когда Третьему рейху вломили по самые помидоры, а танки союзников уже топтали травку на немецких полях, у вас придумали такое слово: вундерваффе.

– А-а, Wunderwaffe, чудо-оружие.

– Правильно. Вашим солдатам внушали: надо еще немного потерпеть в окопах, и фюрер на белом коне с вундерваффе в клешнях перебьет всех врагов. Непременно, как только гениальные немецкие ученые завернут в вундерваффе последний, самый главный шуруп.

– Да, и такое оружие действительно было: реактивные самолеты, баллистические ракеты, и до создания атомной бомбы оставалось чуть-чуть. Фюрер имел то, чем люди пугали друг друга сто лет до прилета свальдов, а его противники – нет.

– К огорчению ваших земляков, чудо-оружия не хватило против сотен тысяч примитивных танков, поршневых самолетов, а еще винтовок, пулеметов и пушек времен Первой мировой войны. В насмешку его и прозвали вундервафля.

– Все равно не понимаю.

– Вафля по-русски – такая сладость, почти как штрудель. И еще непристойный намек.

– Знаю, – ответил немец. – К сожалению, через английский язык вся эта русская грязь попала во всеобщий.

– Верно. Иначе все говорили бы «швайн шайзе». Но мы отвлеклись. Так вот, вундервафля означала, что немцы ничего не добились со своими изобретениями.

– Вы считаете, Михаил, что все, чем мы занимаемся, есть вундервафля? И нам нечего противопоставить галактам?

– Не знаю, – глухо ответил безопасник. – Боюсь, не хватит времени. Оно играет против людей. Не факт, что наш безумно дорогой комплекс после запуска гарантирует изобретение супероружия за два, три года и даже за пять-десять лет. Причем должно получиться абсолютное оружие. Если мы покажем зубы, но не сможем разбить врагов наголову, черные обрушат на Землю все, что у них есть сейчас. Всю мощь ядра галактики. У немцев было техническое превосходство, а оружия просто не хватило. Даже если бы нацисты успели создать атомную боеголовку и установить ее на баллистическую Фау, три-пять ядерных взрывов ничего не изменили бы. Скорее всего, их бы просто вырезали как нацию, и я не имел бы радости служить под вашим началом, Франк. А у нас в запасе лет пять-десять. И то при условии, что никакая чешуйчатая дрянь или земной правозащитник не натворят утечки информации, при которой черные бросятся на нас. Прошу простить, но с сегодняшнего дня я буду убивать всех, кто несет угрозу режиму секретности объекта.

– Что вы конкретно предлагаете? – Штрудель выдержал паузу.

– Объявить Тибетский комплекс военным объектом. По законам военного времени за попытку проникновения дать право охранной автоматике стрелять без предупреждения. Аналогично поступать при инфильтрации шпионов через наем персонала. Мало ли какие военные базы есть в Солнечной, и что там копошится местная фауна, это никак особенно не заинтересует разведку врага, пока они не получат намек, что, собственно, здесь затевается. Выиграем время – тогда есть еще какой-то шанс, что здесь на самом деле родится Wunderwaffe, а не вундервафля.

Два совершенно разных человека созерцали верхушки гор на фоне постепенно светлеющего неба. Все-таки общий непримиримый враг дает свои преимущества. Сплачивает. Есть против кого дружить.

7
КЕНТЕРРА. 11.09.2317 – 21.04.2318. ОЛЕГ

Если бы нашими врагами были, скажем, гуупи, самуа, мантаноиды или свальды, землянин смог бы выделять конкретную особь из вражеской расы. Но не видевший галактов воочию не может понять, насколько они неотличимы. В результате каждый черный был для нас конкретным воплощением инопланетной равнодушной и безжалостной силы, независимо от своих индивидуальных особенностей. Как и тот урод, что на русском языке назвал себя Львом.

Встречаясь с ним, я каждый раз ловил себя на мысли, что совершенно не уверен: та же особь передо мной или какая-то другая черная тварь. Тело, произвольно меняющее форму, механический голос, выстреливающий короткие фразы, лишенные эмоций и оттенков.

Вообще многие события, происходившие на Кентерре, оставили у меня чувство нереального. Большинство помещений, в которых пришлось сталкиваться с галактами, являли собой правильные параллелепипеды без окон и мебели. Представьте абсолютно белые стены, пол и потолок, светящиеся ровным светом круглые сутки, и бесформенное нечто. Светопоглощение его поверхности настолько совершенно, что когда уродец протягивал свою черную псевдоручку, она была практически не видна на фоне остального тела. С двух-трех метров галактское черное существо воспринималось как двумерное!

Неизвестно, как бестии общаются между собой. Нами они командовали с помощью чего-то вроде речевого синтезатора. Челюсть отвалилась, когда галакт заговорил со мной на русском. В отсеке для пленных звучала унифицированная старлингва. Внутри взвода использовался земной всеобщий, русского не знал никто.

Намного позже узнал, что галакты легко загружают в речевой синтезатор любое наречие, но в первый момент был озадачен, признаю, шутка ли: инопланетный монстр специально выучил нашу речь ради меня, единственного ею владевшего.

– Зови меня Лев, – заявил галакт, когда я впервые покинул наше место заключения и был доставлен роботами в отдельный блок.

– Компьютеры наблюдали. За гуманоидами. Вывод. Ты – лидер. Можешь сражаться. Можно на завод. Твой выбор? Добровольно.

– Где лучше жизнь, на арене или на заводе? – ответил я вопросом на вопрос, хотя от самуа уже знал расклад в общих чертах. Черные амебы старались ничего не делать сами, и часть из них, звероводы, заставляли работать гуманоидов, преимущественно на огромных заводах. Кстати, с бытовой точки зрения жизнь в рабстве была почти комфортной, диковатые мантаноиды на своей планете обитали в куда худших условиях.

– Арена – достойно. Хорошо есть. Хорошо отдыхать. Много отдыхать. Раны лечить. Женщина встречается. Опасность тридцать две и три десятых процента. Завод – опасность ноль целых девять десятых процента. Отдыхать мало. Комфорт мало.

– Зашибись. После трех-четырех поединков я пойду в расход, только хорошо отдохну и трахну женщину? – Перспективка была совсем не радостной.

– Олег воин. Олег убил галакта. Олег убил мантаноида. Олег командует гуманоидами. Олег живучий. Риск мал. Нет точной оценки. Риск с фауной до девяти процентов. С галактом шестьдесят восемь процентов.

Вот, хоть одна радостная весть – я таки замочил одного ублюдка, у него был парализатор, а получил «привет» бластером. В результате имею рейтинг опасного отморозка. Посему в дуэли с черным ставки будут один к двум, хоть и не в мою пользу. Обнадежил, тварь!

– Одиннадцать побед с гуманоидом. Право уйти на завод. Лидер над простыми. Помощник галакта. Комфорт, – Лев начал мою вербовку.

Заманчиво, отдубасив одиннадцать человек (или почти человек), получить статус надсмотрщика над земляками и, прогибаясь под черными, обеспечить себе сносные условия существования. Только это не мой расклад. Вербуй мантаноидов, они с радостью согласятся, только дай им власть над другими.

– Не-е. На завод не хочу. Давай уж сцеплюсь с галактом. Но если его убью, меня тоже пустят в расход?

На сей раз представитель высшей расы собирался с ответом необычно долго, мертвый голос зазвучал секунд через пять.

– На Земле был спорт. Коррида. Бык убивал. Иногда человека. Не казнили быка.

Вот уж разъяснил! Значит, приравняли меня к быку, бессловесной скотине? Учтите, у скота бывают очень острые рога. Но я не спешил соглашаться. Надо было узнать, какая конфетка припасена за победу над галактом-спортсменом. Раз «комфорт» и «женскую встречу» обеспечивает банальная драка с гуманоидом.

– Три раза. Останешься жив. Полетишь домой.

Потрясающе. Уничтожить двух-трех врагов человечества и на белом коне, сойдет и шаттл, вернуться на Землю? Мать твою, в чем же подвох? Скорее всего – в мизерных шансах дожить хотя бы до третьего боя.

Я долго не раздумывал. На самом деле, положенное прожил. Должен был разлететься на атомы вместе с «Мадагаскаром». Сейчас у меня бонус-тайм. Так использую его на полную, чтобы любителям острых ощущений мало не показалось.

Дикари – они и в Африке дикари. И в центре галактики тоже. Им мало нажимать на спуск и наблюдать на тактическом экране, как гаснут маркеры врагов. Надо самим ощутить, как рвется плоть противника. В идеале соперника нужно съесть, но никто не видел галактов, поедающих пленников. Равно как глотающих что-либо другое.

Лев, очевидно, был заинтересован в моих успехах. Зарабатывал он на победах гладиаторов, то ли на каком-то тотализаторе-лохотроне, не знаю, но мне помогал реально. На вопрос об этом ответил в обычной манере механической куклы:

– Нет чести от слабого. Честь убить сильного.

Ага, пытается подготовить такого супербойца, что моя смерть поднимет рейтинг моего же убийцы. Значит, старается для соперника. Извращенная логика, ну да хрен с тобой.

На дуэлях они дрались странно – металлическими полосами, напоминающими кавалерийские палаши. Только рукоять была совсем другой, с толстыми кольцами до гарды. Соответственно, мне полагалось что-то вроде удлиненной кавалерийской шашки под хват двумя руками. Про себя я называл ее катаной за некоторое сходство с легендарным самурайским оружием.

Потянулись месяцы тренировок с компьютерным симулятором дуэлянта-галакта.

У черных тварюг очень быстрая соображалка, но моторная реакция чуть хуже, чем у тренированного человека. Получив от симулятора очередной удар на грани болевого шока и виртуально умерев в очередной раз, я убедился, что выживу, если располовиню гада за десять-пятнадцать секунд. Когда схватка длится дольше, чучело начинает быстро подстраиваться под мои возможности. Несмотря на лучшую реакцию, все равно мы в неравном положении. Ему достаточно пырнуть меня своей заточкой, и финита, потому что ослабевшего от потери крови он точно добьет. Ковырять черного бесполезно, упругая мякоть тут же закроет порез, а он, воспользовавшись тем, что катана торчит в его брюхе (или заднице – разбери поди), рубит сверху, и комп-симулятор, злорадно скрипя своими чипами, награждает меня новой смертью.

Ранить галакта можно, только отрубив начисто ему какой-нибудь отросток, он теряет в силе, но остается опасным. И только лишившись около трети своей массы, дохнет и самокремируется. Хорошо, что симулятор не передает аромат лопнувшего выродка. Выяснив, где уязвимость, я часами тренировал рубящий удар с оттяжкой. Таким, по существу режущим, а не рубящим движением мои предки сносили головы врагам в кавалерийской сече.

Технику боя на мечах, шпагах или любом другом холодном оружии обычно описывают в виде последовательности стандартизированных действий: уход, блок, бабочка, выпад. Соперники могут различаться ростом, телосложением, скоростью движений, но у них одинаковая морфология тела и механика опорно-двигательного аппарата. Теперь представьте конкурента с количеством конечностей от одной до десятка, их число постоянно меняется во время боя, правая «рука» может за полсекунды превратиться в левую и изгибаться в любом месте и в любых направлениях, неожиданно удлиняясь и укорачиваясь. Вариаций очень много, но не бесконечно, симулятор показывал их все, затем методы противодействия, больно наказывал за ошибки.

Что еще настораживало, виртуальные галакты вели себя по-разному. Кто очертя бросался, размахивая своей железкой как пропеллером, кто осторожничал и играл на контратаке. Однажды я спросил об этом у Льва и, клянусь аппендицитом моей бабушки, его реакция соответствовала нашему смеху. Оказывается, скотина, он иногда подключал симулятор к игровому автомату и за бабки (или что там у них вместо денег) давал возможность другим кляксам потанцевать со мной.

А как-то раз, безо всякого предисловия, меня вытолкнули на арену с живым галактом. Ни помолиться, ни с ребятами попрощаться, буднично все. Кстати, арена – громко сказано. Такое же белое прямоугольное помещение, как и тренажерный зал. Потому я и не испугался сразу. Все казалось таким же виртуальным, как на симуляторе. Смогу ли увидеть, если не траву у дома, то хотя бы ребристую зеленую палубу земного корабля? Стоп, размечтался! Щас этот черный урод быстренько отрежет у меня возможность не только домой вернуться, но и по Кентерре шастать. Так, собраться, глубокий вдох, боевой транс, поехали…

На удивление, первый бой закончился секунд за пять. Срубил лапу с оружием, и пока тварь растила новую, чтобы схватить железяку, у меня в распоряжении оказалось полсекунды – немереная роскошь. Никакого рева трибун, обратно в камеру, и на следующий день – тренировки и тренировки.

Второй противник сразу же обрушил поток ударов со всех направлений, используя на все сто текучесть своей формы. Через несколько минут я почувствовал, что скоро начну уставать, в то время как черному усталость неизвестна, и не выдержу темпа его атак. Выйти на рассекающий удар никак не удавалось, поэтому решил побороться за малый приз. Вот он, наметив обманное рубящее движение сверху, вывернул конечность под невероятным углом и сделал выпад. Я ушел вниз и вправо, используя долю секунды, пока палаш возвращался в исходное положение, отрубил переднюю опорную ложноножку. Соперник потерял около десяти процентов массы и равновесие, отбил контратаку, затем обрел устойчивость на новой ноге. Он закрылся в защите, приноравливаясь к изменившемуся весу тела, бросился вперед и достал-таки. Удар круговой, вторая «рука»-противовес махнула в противоположную сторону, и в момент, когда в боку разорвалась жгучая боль, удалось отсечь второй кусочек по самое «плечо». Остановились, из меня с кровью уходили силы, а он опять приспособился к уменьшенному и ослабевшему телу. Все, или закончу бой, или он дождется, пока истеку кровью, и порежет на салат. Рванул вперед, налетел на бесхитростный удар сверху, пожертвовал свободной рукой, снес ему полруки с ножиком и располовинил оставшийся фюзеляж. Хлопок, озоновая вонь, победа, которая стоила мне глубокого разреза вдоль левого бока и почти отделенной от тела левой руки, которую пришивали в странноватом медицинском агрегате. Увидев Льва Идорасовича, сразу понял, как он меня ценит. Все травмы, что были от спаррингов в камере, мы зализывали сами, а тут такая честь.

Потом он сдержал обещание и дал мне женщину, сволочь. Самку мантаноида, такую же красную, уродливую и бородавчатую, как их мальчики, только еще с тремя парами сисек. Возмутился, разве она женщина? Галакт возразил: нет разницы.

Кстати, перед третьим боем он меня еще раз специально удостоил личной аудиенции.

– Два галакта. Противники. Последний бой.

Я впал в ступор. Меня предыдущий в одиночку вскрыл, как банку с десантным сухпаем, а тут двое. И на симуляторе рубился всегда только с одним. Если они хоть чуть-чуть проявят согласованность, Олежке конец.

– Как же ваши спортивные принципы? Что за честь – два галакта на одного, к тому же гуманоида? Верное убийство, а не поединок.

– Гуманоид победил. Дважды на арене. Гуманоид сильный. Пара – не чемпионы. Шанс восемьдесят два процента к восемнадцати. Победишь – улетаешь.

Радуюсь восемнадцатипроцентному шансу не потерять организм и, набравшись наглости, спрашиваю про своих парней.

– С другими нет. Шанс только твой. – Лева предельно терпелив и любезен, меня выпроваживают на заклание.

Тактика боя с двумя сильными соперниками, в принципе, общеизвестна. Надо двигаться, чтобы один из противников находился все время между мной и вторым. Эта тактика да восемнадцатипроцентный шанс на удачу позволили разрубить пополам одну кляксу перед тем, как вторая лихо гвазданула меня поперек талии. И пока верхняя половина тела с легким чмоканьем отделялась от нижней и шлепалась на белый пол, я успел увидеть, как тварь победно крутанула свою сабельку над «головой» и радостно умчалась с арены.

Снова умер, не привыкать, и опять воскрес. Более того, галакты засчитали убившей меня кляксе техническое поражение, потому что она смылась с поля боя, не дождавшись смерти врага, а мое сердце билось еще несколько секунд. Вышло, что я остался единственный формально живой на арене, одного противника убил, шашку из руки не выпустил, а второй сбежал. Заштопанный в том же автомате, я, естественно, не стал возражать против неожиданно присужденной мне победы и вскоре убыл с Кентерры. Что стало с моими ребятами? И не только со взводом, но и с остальными гуманоидами, признавшими во мне вожака. Не знаю. Увы, не слишком многое удалось. Три убитых на арене врага, один на «Мадагаскаре» да один униженный незасчитанной победой – весь мой вклад в борьбу с супостатом.