Текст книги "Инкубатор для вундерваффе"

Автор книги: Анатолий Матвиенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

73
ЗЕМЛЯ-2. 20.09.1669. МАДРИД

Мария Терезия Австрийская, вдова Людовика XIV, мать великого дофина – основного претендента на французский престол после Реставрации, регент короля Испании Карлоса Зачарованного и посему фактическая правительница королевства, не знала, что ценнее всего информация. Может, недооценка происходила оттого, что в XVII веке новости передавались медленно, скорость их распространения, как правило, не превышала скорости верхового гонца.

Мало получать информацию, надо правильно ее рассортировать, обработать, усвоить и сделать выводы. Для этого нужно хоть чуть-чуть быть объективным и беспристрастным. Увы, такими качествами она и близко не могла похвастать. Масло в огонь подливало окружение. Многочисленные наследники громких дворянских фамилий, как и она, обиженные революцией и Республикой, наводнили Мадрид. Они не хотели говорить ни о чем, кроме реставрации французской монархии.

Мария Терезия, еще год назад бывшая хозяйкой самого роскошного королевского двора в Европе, ради минимального политического веса была вынуждена изображать из себя няньку возле недоразвитого малолетнего родственника. Любые сведения и слухи об ослаблении или грядущей кончине Республики она всегда ловила с нетерпением, игнорируя любую информацию о промышленном и общеэкономическом подъеме, разумных реформах, перевооружении армии и флота. Кроме своего двора, представлявшего собой уцелевший осколок двора короля-солнца, ее подталкивала к войне и чисто испанская знать, мечтавшая о возврате утерянных территорий. Немаловажную роль сыграл посол английского короля.

Впервые за время возвращения из Франции посол Республики Франческо Гальяци был вызван к королю. После пожара в Реаль Алькасар роль королевского дворца выполняла старая резиденция Габсбургов.

Направляясь в последний раз по государственным делам, бывший монах ловил себя на мысли, что он начал ненавидеть этот город и эту страну. Испания выкачала из колоний золота больше, чем остальные метрополии, вместе взятые, и все равно оказалась банкротом. Она потратила безумные деньги на вооружение армии и флота, сумев проиграть все мало-мальски серьезные сухопутные и морские сражения. Внутренняя политика представляет собой дикую цепочку непоследовательных и спонтанных решений сначала одной, а потом и второй неумной регентши. В результате большая часть аристократии продолжает роскошествовать и одновременно отчаянно ругаться, что все уже не то, а простое население нищает и голодает так, что жизнь в соседней Франции кажется раем. Исключительная внешняя приверженность католической вере для чувствительного ко лжи генуэзца оборачивалась пониманием, что испанцы больше ходят в церковь, нежели верят в Бога.

В зале приемов Мария Терезия, в окружении приближенных с преимущественно французскими и английскими фамилиями, торжественно заявила:

– Его величество король Испании, – вдовствующая королева перечислила все его многочисленные пышные титулы, – более не намерен терпеть наглость так называемого Государственного совета Франции. Для восстановления справедливости и защиты попранной святой католической веры, идя навстречу чаяниям народов Испании и Франции, сегодня, в день годовщины злодейского убийства короля Франции Людовика Четырнадцатого, он объявляет войну вашей богопротивной Республике!

Величество перед этим что-то положило в рот и сосредоточенно жевало. Ему было трудно, форма нижней и верхней челюстей не совпадала и в первом приближении, но ребенок старался. Спроси у него сейчас, чем лично ему не угодила Республика, он сказал бы свое обычное «ва-ва-ва» и пустил слюну.

Мария Терезия победоносно смотрела на посла. Она не знала и не могла знать, что десантный корпус ее главного союзника еще вчера наголову разбит соединенными силами армии Нидерландских Провинций и «добровольческого» корпуса фон Браухича. Что «Миссури» заканчивал ремонт в Бресте и готовился к каботажным операциям у Пиренейского полуострова, а Бартоломео Мошаду мчался в Роттердам, чтобы принять заканчивающего ходовые испытания «Ван Наагена». Что под Тулузой развернута дивизия фон Бокена, способная перемолоть десятикратно превышающую по численности армию Испании. Что население юга Франции постепенно осознает положительные перемены в своей жизни от действий новой власти и не захочет поддерживать наступление гордых, но бедных испанцев.

Она вообще ни о чем таком не думала. Даже о предупреждении, что у французов есть какие-то дьявольские средства связи.

Посол поклонился. Потом прижал руку к левому уху и четко произнес:

– Господин министр иностранных дел! Испанская корона объявила войну нашей Республике.

Двор замер.

Через несколько секунд Франческо посмотрел на королеву во вдовьем одеянии и доложил:

– Господин министр иностранных дел Республики Вильям Джонс заявляет, что Франция принимает вызов, и что он сожалеет о предстоящей массовой гибели испанских военных. Армия разворачивается у границы.

Мария Терезия при всей своей ограниченности сообразила, что сейчас сделала глупость, не послушав советчиков, предупреждавших о странном методе мгновенной связи, и только что навредила своим войскам, заранее раскрыв планы врагу. Надо было на ком-то сорвать злость.

– Стража, схватить безбожника! Он принес в наш дом колдовской инструмент! Схватить, судить и казнить! – Она топнула ногой. – Немедленно!

Чонг Пак и Вонг Лу, на ходу активируя автоматику скафов, вылетели на площадку к гравиплатформе. Взвыв на перегрузке, она, игнорируя все правила маскировки, понеслась на юг. Но они не успели добраться даже до испанской границы. В коммах послышался раздавленный голос Джонса:

– Возвращайтесь. Они убили его.

Церковь Единого Бога получила еще одного великомученика.

74
ЗЕМЛЯ-2. 4.10.1669
К ЮГО-ЗАПАДУ ОТ ТУЛУЗЫ

Вонг сидел на дереве, слившись с листвой стараниями скафа. В мощную оптику он рассматривал испанский лагерь.

Восьмидесятитысячная испанская армия углубилась во Францию и медленно форсировала Гаронну по единственному мосту. Пока бесчисленные пехотные колонны, конные полки и длинная вереница обозов переходили на восточный берег, Генрих III Жюль де Бурбон Конде решил встать лагерем. Он беспредельно уважал своего отца, великого Конде, но считал, что Испания слишком много потеряла от его импровизаций, и решил воевать по всем канонам, установившимся еще со времен Рима.

Как и великий Цезарь, он приказал первым переправившимся частям установить по периметру лагеря заграждение, выкопать небольшой ров с кольями, чтобы избежать внезапного нападения. Римские легионы славились порядком и методичностью, потому были непобедимы, что маршал и пытался перенять.

Последние повозки втянулись в лагерь. Растянувшаяся колонна переходила реку полдня. Вдруг со стороны реки раздался мощный взрыв. Обломки моста поднялись высоко в воздух и посыпались в реку.

Отличное предзнаменование, решил Конде. Ни шагу назад и только вперед! Но мост надо восстановить, все же канал снабжения.

Он рассчитывал до начала дождей дойти до центра страны. Затягивать войну на осень крайне рискованно. Но и контратаковать зимой его никто не будет. В следующем году Франция, подтачиваемая английской морской блокадой, еще больше ослабеет, и Париж падет к его ногам.

Доложили, что в стороне деревни Сен-Годенс замечены какие-то французы, пять или десять тысяч. Ради такого мизерного противника не имеет смысла даже разворачивать всю армию. Их сомнет авангард.

Временное фортификационное сооружение имело форму правильного квадрата, площадь которого Вонг определил в 110–120 гектаров. По дюжине с лишним квадратных метров на испанское тело, вроде и немало. Но так как внутри частокола находились многочисленные повозки и огромное количество лошадей, скученность была страшная. Больше площадь – больше частокол, тут армия ограничивалась кольями, запасенными еще в Испании. В Южной Франции леса были уже редкостью, на их месте раскинулись поля и виноградники, лесистыми оставались только места со сложным рельефом.

В лагере закрыли ворота. Опустилась темнота, на дворе октябрь, с каждым днем темнеет все раньше. Накрапывал дождь. Лагерь светился огнями множества костров. Солдаты получили еду, отдыхали, грелись у пламени, сушили потное и влажное обмундирование. Отхожие места были здесь же, на чужой территории бегать за частокол недопустимо. Лошади тем более не нуждались в отхожих местах. Над лагерем поднялся мощный непередаваемый аромат испанской военщины.

Вонг связался с фон Бокеном и предложил начать артподготовку в 5.00 с тем, чтобы начало праздника произошло в темноте, а на расстояние винтовочного огневого контакта и работы артиллерии прямой наводкой вышли на рассвете. Рядом нарисовался довольный Чонг. После подрыва моста он успел обследовать местность и уточнить оптимальные точки развертывания пехоты и орудий.

После убийства посла в Мадриде, в течение двух недель, от имени президента Франции всем главам иностранных государств, с которыми Республика поддерживала контакты, и главам колониальных провинций были разосланы ноты, в которых рассказывалось об обстоятельствах преступления и, в частности, говорилось следующее:

«Посол Французской Республики есть лицо неприкосновенное. Со своей стороны Республика гарантирует неприкосновенность на территории Франции дипломатических представителей других государств.

Учитывая, что посол на территории иностранного государства защищен только силой авторитета собственной страны, чудовищное преступление испанской короны есть не только вызов Франции, это попрание всех норм взаимного сосуществования в Европе различных государств. Своим безбожным и бессмысленным поступком Испания как государство лишила себя права на существование.

На основании вышеизложенного постановляю:

Принять объявление Испанией войны.

Считать ее тотальной войной на уничтожение Испании, с ликвидацией испанской монархии и полной аннексии ее территории, включая колонии.

Выдворить из страны всех подданных испанской короны.

Конфисковать все имущество испанской короны и ее подданных во Франции, если таковое имеется.

Принять меры к аресту бывшей королевы Франции Марии Терезии Габсбургской, в случае ее бегства на территорию других стран требовать выдачи любыми средствами, вплоть до объявления войны.

Захватывать или уничтожать на море или в портах любые корабли, принадлежащие испанской короне или испанским торговым компаниям.

Сего дня, 22 сентября 1669 года.

Президент Французской Республики

Шарль де Голль».

Грозное сообщение уже попало к Вильгельму Оранскому и монархам ближайших к Парижу стран, а также в испанскую армию. Часть экземпляров еще путешествовала к адресатам со скоростью парусников или конных посланников, когда получившие его главы государств задумались, отчего столь грозна реакция французов. Убийства послов встречались и раньше, хотя и не в такой грубой и нарочитой манере, тут Мария проявила дурной тон. Казнь посланника характерна для диковатого Востока, но не просвещенной Европы. Это признанный повод к войне, не более.

На самом деле, Госсовет Франции решил, что у Республики не остается другого выхода для устранения угрозы с юга. Кроме того, габсбургской Испании и так приходил конец, поэтому при разделе испанского наследства миссионеры получат наиболее ценные призы. Те, что не смогут освоить сами, передадут нынешним или потенциальным союзникам. В результате политических хитросплетений два азиата в бронескафах засели перед испанским военным лагерем и мысленно поделили его на квадраты.

В 4.55 Вонг Лу еще раз проверил углы вертикальной и горизонтальной наводки по тактическому компу скафа и сбросил их через коммуникатор фон Бокена командиру артдивизиона. В 5.00 утреннюю тишину расколол одиночный выстрел, и у частокола расцвел цветок из огня и мокрой земли. Вонг увидел, что второго пристрелочного выстрела не требуется, передал поправку, и в лагере испанцев воцарился ад.

Считая количество залпов, Вонг вводил новые поправки, перенося огонь на следующие квадраты, делая избиение систематическим и беспощадным. Он рассчитывал на сотню выстрелов на каждый ствол. Расходовался практически весь запас фугасов с меланином, кроме НЗ.

Артиллерия вела огонь как на учениях. У противника не было средств, чтобы накрыть ответным огнем французские батареи. Впервые в истории планеты орудия вели огонь по целям, невидимым канонирам, а Вонг и Чонг осваивали профессию корректировщика артиллерийского огня.

В лагере творилось нечто несусветное. Беспорядочно метались десятки тысяч людей и тысячи лошадей, гремели взрывы, горели повозки. Если бы кто-либо смог уяснить порядок артподготовки, то увидел бы, что снаряды наиболее кучно поливают одно место, а потом переносятся на другое. Но так как отдельные взрывы выпадали и даже вспахивали землю за территорией лагеря, в самой гуще событий этого было не разобрать.

Не было ни блиндажей, ни окопов, иначе бы трехдюймовки не смогли нанести серьезного ущерба. Но испанцев защищали только молитвы, сегодня они были слабы перед неумолимо несущейся смертью калибра семьдесят пять миллиметров. Едкий смрад шимозы перекрыл амбре солдатского стойбища. К нему примешивался тонкий запашок свежего мяса от тысяч и тысяч разорванных человеческих и конских тел.

К концу артподготовки частокол во многих местах был снесен, на кольях лежали трупы, по ним неслись обезумевшие люди и животные, разбегаясь по равнине. Правильной войны по Юлию Цезарю не получилось. Римский император и полководец всегда смотрел вперед, испанский командующий ориентировался исключительно на примеры многовековой давности.

Некоторым из испанцев, наиболее хладнокровным и сумевшим поймать коня, чтобы немедленно дезертировать, удалось скрыться. Остальным пришлось хуже. Зажатые с двух сторон рекой, они не могли бежать в направлении вдруг показавшихся такими привлекательными Пиреней. Через полтора часа две другие стороны начали перекрываться отрядами спешившихся драгун, пулеметными тачанками и батареями семидесятипятимиллиметровок, готовящихся к стрельбе прямой наводкой. Резервный батальон остался в седле, чтобы ликвидировать прорыв, если таковой вдруг случится.

Потери испанцев исчислялись десятком или двумя десятками тысяч погибших, сейчас их было сложно оценить, многие из живых были ранены, больше половины оглушено или контужено, деморализованы были все. У республиканцев разорвало одно орудие и сдетонировала одна подвода, шимоза не преминула проявить дурной характер. Четверо погибших и двое контуженых, норма потерь для учений, а не для боя. Но бой не закончился.

Французы, не торопясь, охватили испанцев полукольцом. Драгуны построились. На полк приходилось порядка километра полосы наступления шеренгой по три. ПКМ сняли с тачанок, каждый пулеметный расчет приготовился перемещаться в направлении наступления перебежками, с очередями на остановках. Артиллеристы получили приказ самостоятельно определять цели, хотя десантники продолжали им помогать.

Под частое гроханье одиночных разрывов испанцы отдельными кучками пытались также построиться в боевой порядок. Их было еще очень много, в разы больше, и соберись они вместе, невзирая на потери, да устремись на врага, они, возможно, просто продавили бы массой редкие цепи драгун. Тогда пришлось бы добивать их бластерами. Но организовать толпу в войско уже было нереально.

Большинство французских солдат впервые участвовало в бою. Но приемы движения с оружием, огонь повзводно и поротно с коротких остановок, они успели освоить неплохо. Вот только со строевой на плацу было похуже, что в реальном сражении не играло ни малейшей роли.

Камуфляжная удавка, плюясь винтовочными залпами и пулеметными очередями, сжимала обреченную толпу. По приказу Вонга замолчала артиллерия, чтобы драгуны не попали под дружественный огонь. Часть испанцев, еще оставшаяся в живых, побросала оружие и попадала ничком на землю, остальные повалили в реку. У кого не было на себе оружия, снаряжения или панциря, имели шанс выбраться на противоположный берег, остальные тонули тысячами. Драгуны вышли на берег, обойдя сгоревший лагерь, и дали несколько залпов в спины убегающих на западном берегу. Битва закончилась. Испанская армия вторжения прекратила свое существование.

75
ЗЕМЛЯ-2. 7.10.1669
ПАРИЖ

Вильям Джонс, демократ в прошлой жизни и республиканец в нынешней, презирал работорговцев и их бизнес, весьма распространенный и непредосудительный в XVII столетии. Но ситуация с испанскими военнопленными требовала каких-то исключительных решений.

Семь с половиной тысяч увечных и явно не способных принимать участие в войне, груженных в оставшиеся уцелевшие подводы, скорбной процессией потянулись в Испанию по наскоро восстановленному мосту. Изрытое фугасными воронками поле покрылось глубокими траншеями, куда складывали десятки тысяч погибших. И после всего у французов оставалось еще более двадцати тысяч здоровых и легкораненых испанских военных, которых не стоило отпускать домой и тем усилить испанские гарнизоны, на новую армию для полевых действий у испанцев просто не было средств.

Количество пленных вдвое превышало численность армии, их разбившей. Когда кончатся лошадиные трупы, пущенные на мясо, эту ораву нечем будет кормить.

Тогда в виде исключения Джонс согласился на неприятное, но единственно возможное в данной ситуации решение. Через посла в Англии он связался с английскими властями, и за символическую сумму на условиях самовывоза благородные испанские доны были проданы в рабство.

Французы ничем не рисковали. Для англичан работорговля белым товаром оставалась прибыльным занятием. Даже арестованные диссиденты после многочисленных государственных переворотов не отправлялись на каторгу, а самым откровенным образом продавались в рабство в Вест-Индские колонии. Это коренные жители британского острова – подданные английской короны и граждане недолго просуществовавшей английской республики, что уж там волноваться из-за каких-то иностранцев. Не приходилось сомневаться, что простые солдаты и благородные идальго никогда больше не вольются в испанскую армию.

Неожиданный подарок чуть-чуть разрядил весьма напряженные отношения с Лондоном, особенно обострившиеся после участия дивизии фон Браухича в Остбургском сражении под знаменами Нидерландов.

Дивизия фон Бокена готовилась к возвращению в Тулузу. Закончившие свое похоронное дело военнопленные ожидали пешего марша к побережью, навстречу английским христианским работорговцам и трюмам их кораблей.

На пушечных лафетах лежали гробы с телами шестерых французских героев. Четверо погибли при артподготовке, в наступлении одного достала шальная пуля и одного затоптала лошадь. Других безвозвратных потерь живой силы не было.

76
ЗЕМЛЯ-2. 7.10.1669 – 8.10.1669
РОТТЕРДАМ

«Ван Нааген» поднял флаг Флота Объединенных Провинций. Владельцы Вест-Индской компании приняли предложение Голдберга передать на время корабль государству. Убедить было непросто, но победили опять-таки меркантильные расчеты. В первый боевой поход Бартоломео Мошаду блокировал Портсмут и другие южные порты Англии, сопровождаемый двумя голландскими линкорами. Военные корабли он безжалостно расстреливал, даже не пытаясь остановить или взять в плен. Торговые суда Ост-Индской и Вест-Индской компаний, чьи экипажи проявили благоразумие, разоружали, отпускали на шлюпках часть экипажа, а затем под командованием голландской призовой команды с линкоров отгонялись в Брест на разгрузку. Потеряв двадцать девять торговых кораблей за три дня, возмущенные владельцы компаний понеслись в парламент и к королю, умоляя как-то урегулировать отношения с Нидерландами. Массовая гибель королевских фрегатов вместе с экипажами начала понижать престижность службы во флоте. А голландские купцы за счет конфискованных товаров с лихвой отбили затраты на постройку парохода. Поговорка о том, что военный корабль только тратит деньги, утрачивала актуальность.

С честью вернувшись в Роттердам без единой поломки, затопив по пути еще несколько парусников, «Ван Нааген» стал на профилактику. Верфь, около которой он ошвартовался, расширялась. Продолжалось возведение «Олега» и «Новака», предстояла закладка еще двух однотипных кораблей.

Раджа отказался от варианта с двумя паровыми двигателями. Дефект ковки шатуна, который привел к аварии на «Миссури», по его мнению, в дальнейшем исключался. Для упрощения конструкции и удешевления строительства на «Энола Гей», «Олеге» и «Новаке» варилось по одному фундаменту для машины. Самый уязвимый узел – паровой котел высокого давления – был продублирован. С переходом на одну машину в девятьсот лошадиных сил увеличивался полезный внутренний объем и, соответственно, запасы угля. Хотя при крейсировании в зоне Канала дальность не столь критична.

Раджа крайне сожалел, что не успел заказать ультразвуковой сканер для определения качества сварных швов. Контроль оставался лишь визуальный. Все же рос опыт сварщиков, и инженер надеялся, что, начиная с «Олега», стойкость корпуса к ударным нагрузкам увеличится.

Среди рабочих, как муравьи облепивших строившиеся в дикой спешке пароходы, было много французов. Хотелось надеяться, что стажировка в Южной Голландии поможет вытянуть брестскую верфь на уровень Королевской.

Этот человеческий муравейник рассматривали Голдберг и Вильгельм Оранский. За год благодаря старому еврею молодой принц приобрел не свойственное своему кругу обыкновение бывать на верфях, заводах и в банках. Голдберг любил повторять, что реальные дела вершатся тут, а во дворцах только желаемое выдается за действительное.

«Олег», выраставший на месте первенца серии, чернел полностью сваренным корпусом, работы велись внутри. «Новак» только приобретал свои очертания.

Затем они поехали в порт и поднялись на борт «Ван Наагена», где их встретили Раджа и капитан.

– Дорогой Вильгельм, – начал Голдберг в своей обычной манере человека, который ничего не просил, но которому невозможно отказать. – Все ваши обязательства как гаранта за два первых корабля выполнены. «Миссури» окупил себя, если считать эффект от его защиты равным цене груза, проведенного в обе стороны. «Ван Нааген» окупился дважды. Двадцать девять кораблей с полными трюмами колониальных товаров стоят намного дороже, но будем считать – дважды.

– И вы собираетесь забрать у нас оба борта? – нахмурился Вильгельм.

– Ни в коем случае. «Ван Нааген» – боевой корабль под флагом Нидерландов, кто же его изымет в военное время. Пока речь идет только о «Миссури». Он принадлежит компании имени ван Наагена, которая передала его в пользование флоту Французской Республики. К слову, после списания с вооружения парусников, он вообще единственный боевой французский корабль. Предложение в другом: одним эффектным ударом завершить эту войну.

– Потопить весь английский флот? – спросил капитан. – Невозможно, даже если тратить только по одному снаряду на англичанина. Да и как собрать их вместе.

– Зачем разорять Англию, – ответил Голдберг. – Оно нам надо? Пока это кусок, который мы не сможем проглотить. Пусть Англия сама управляется со своими проблемами, лишь бы не лезла к нам. Предложение простое – нанести им удар в самое больное место, а затем французский посол выразит свое глубокое сочувствие королю и возьмется быть посредником между Англией и Нидерландами. Не уверен за короля, но в парламенте и тори, и виги – разумные люди, они согласятся на гешефт, лишь бы остановить убытки. Вы рассчитаете реальный размер контрибуции, потребуете отмены Навигационного акта, поторгуетесь для виду, и таки да, соглашайтесь.

– Почему вы так жалеете англичан? – Вильгельм в силу молодого возраста периодически проявлял максимализм.

– О, Англия – прекрасная страна. Я так люблю Шекспира. Кстати, принц, не пора ли подумать о женитьбе? После выздоровления от чахотки вы прекрасно выглядите. Вам непременно нужна жена. Позорный мир никак не укрепит позиции короля. Подумайте, кто из английских наследных принцесс вам подойдет больше? Подумайте, дорогой Вильгельм, какое приданое лучше – процветающее королевство с богатыми колониями или остров с дурным климатом, удушенный морской блокадой.

– О какой цели вы говорите, Бен? – Раджу, как всегда, занимала техническая осуществимость задания.

– Все очевидно! Пусть «Ван Нааген» нападет на Лондон!

Через сутки корабль с половинным запасом топлива, но с двойным боекомплектом и средствами камуфляжа лег на курс к устью Темзы.