Текст книги "Инкубатор для вундерваффе"

Автор книги: Анатолий Матвиенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

50
ЗЕМЛЯ-2. 08.01.1669. ПАРИЖ

Здание Французской Академии наук было менее старинным и роскошным, нежели Сорбонны, но более светлым и удобным. Известный голландский физик, астроном и изобретатель Христиан Гюйгенс принимал в своем кабинете фактического основателя Академии – Кольбера. С ним заявился советник пророка Малиновский. Не то чтобы Гюйгенс активно сопротивлялся ветрам перемен, которые пронеслись над Францией с энергией шторма. Он понимал, что новая власть противостоит всему старому и костному, что осталось от Средневековья и тормозило науку. Даже крушение королевской власти и провозглашение республики его не очень тронули, в конце концов, он сам был родом из республиканских Нидерландов. Гюйгенс не очень цеплялся за административный пост, президентом Академии наук его убедил стать Кольбер, которого голландец ценил и уважал. Его гораздо больше привлекала возможность заниматься чистой наукой и изобретательством. Гюйгенс был автором первых маятниковых часов и мечтал завершить фундаментальный труд по механике. Он с нетерпением ждал открытия Парижской обсерватории, загадки космоса занимали его изрядно.

Раздражало другое. Непонятно откуда свалившиеся приспешники нового культа пользовались массой вещей, явно изготовленных с применением знаний и технологий, на века опережавших современную науку. Пророк, благословляя на продолжение научных изысканий и явно пытаясь сделать приятное, подарил карманные часы. Гюйгенс, ранее гордившийся своими маятниковыми конструкциями, видел, что его часы по сравнению с подарочными напоминают каменный топор. Он ощущал себя индейцем, счастливым изобретателем лука, который наткнулся на конкистадоров с мушкетами в руках, и его творение в одночасье стало устаревшим и ненужным.

Еще настораживала напористость, с которой единобожцы сметали любые препятствия у себя на пути. Голландец не питал иллюзий, понимал, что, если бы не заступничество Кольбера, он все свои таланты механика тратил бы на бессмысленные механические игрушки для увеселения короля и придворных. Король, строго говоря, терпел чистую науку, в том числе математику, лишь потому, что не мог отрицать ее полезности для баллистических расчетов и изготовления орудийных стволов. Астрономия получила право на развитие только в интересах навигации флота открытого моря. В то же время легкость, с которой могущественного монарха смахнули в сторону как битую карту, свидетельствовала, что пророк и его присные без колебаний так же поступят и с любым другим.

Не обманывало и почетное кресло в Госсовете. Когда удалились званые гости, пережевывая неслыханные новости, Клинтон прямо и без обиняков объяснил, что страной правит не прописанный в Конституции малый кабинет из его советников, и, если что-то пойдет наперекосяк, он без проблем вернется на Землю навести Божеский порядок. Плюс советники могут вызвать карающего ангела, с которым так неудачно познакомились король с кардиналом.

В просвещенном XVII веке образованные люди верили в евангельские сказания. Но скорее как в легенду о древних событиях и в надежде на вечную загробную жизнь. Только группа субъектов, рассуждавшая о прямом общении с Богом как с великим, но вполне доступным начальством, и в быту запросто использующая артефакты, происходящие также напрямую от Бога, вызывала неприятие и недоумение.

Однако Малиновский подобрал ключ к суровому сердцу ученого с ловкостью опытного домушника. Он назвал его по имени, и если бы тон не казался столь свойски-задушевным, голландец счел бы это фамильярным.

– Христиан, нам очень необходима ваша помощь.

Им? Помощь? Всемогущим адептам Единого?

– Видите ли, Христиан, все мы, включая пророка, обычные люди, не умнее и не прозорливее вас. То, что именно мы оказались достойны доверия Единого, не только наша заслуга, но и дело случая. Помните, апостолами Христа тоже были, в основной своей массе, простые и неграмотные люди. Не буду утверждать, что я неграмотен. Но от Единого нам досталось Великое Знание. Сами мы не в состоянии его постичь и применить. Нужны люди с пытливым умом и чистым сердцем, которым можно его доверить.

Взгляд Гюйгенса потеплел на полградуса. Он продолжал внимательно слушать.

– Вы догадались, что часы, которые подарил вам пророк, и многие другие вещи от Единого изготовлены не нами и не здесь. – Голландец кивнул. – На вашей родине мы смогли наладить промышленное производство только некоторых из них, винтовок, револьверов, артиллерийских орудий и боеприпасов.

– Исключительно оружие?

– Преимущественно. Власть проще захватить, труднее удержать.

– А еще труднее защитить заработанное от алчных рук, которые предпочитают отнимать, а не создавать, – добавил Кольбер.

– Ситуация парадоксальная. Мы владеем фундаментальным знанием, но не можем его применить, потому что вокруг сплошное невежество. Французская Академия наук – самое передовое в мире научное общество, но оно занимается вопросами, ответы на которые нам известны. И возможно, на те вопросы, что вы бы задали через сто лет. Одновременно остро не хватает людей с элементарными познаниями, которых можно было бы использовать на производстве, причем, заметьте, не только вооружений.

– Вы намекаете, что Академию наук следует превратить в учебное заведение? У нее не педагогический профиль. Ступайте в Сорбонну.

– Помилуйте, с кем мне там разговаривать? Университет – школа схоластов, основа религиозной оппозиции. Самые прогрессивно мыслящие люди собрались под крышей Академии наук. Более того, мы заручились согласием Дени Папена и Джованни Кассини, которых вы прекрасно знаете лично, Ремера, фон Лейбница и некоторых других ученых, они дали согласие на сотрудничество. Нужен научный и учебный центр в одном лице. Подчиним вам университет. Разве что гуманитарная Академия пусть сама занимается лингвистикой и культурой, ее пока не тронем.

– Зачем мне Сорбонна и специалисты по ученым спорам, сколько ангелов уместится на кончике иглы?

– Не скажите. Среди них есть философы с гибким умом. Те же, кто предпочитает считать ангелов, могут продолжить свою считалку в Испании. Здесь и за счет казны – нет, и не уговаривайте.

– Верно.

– Именно. Теперь о другом, о больном для вас. Вы потратили столько сил, чтобы увидеть спутники Юпитера и кольца Сатурна. А теперь скажу вам, что у Марса два спутника, у Юпитера шестьдесят пять спутников, у Сатурна шестьдесят два, не считая колец – это масса обломков, движущихся вокруг планеты настолько кучно, что с Земли кольца кажутся цельными. За орбитой Сатурна еще две планеты – Уран и Нептун. Между орбитами Марса и Юпитера, а также за Нептуном масса мелких планетоидов, вращающихся вокруг Солнца. Чуть не забыл, Меркурий действительно существует, самая маленькая и близкая к Солнцу планета. Если интересно, могу продемонстрировать снимки, это такие цветные гравюры, поверхности каждого из небесных тел, дать расчет их движения. Ну, и по другим звездным системам с планетами тоже. – Малиновский открыл комп и показал лунные ландшафты XXI века, пока Луна не начала застраиваться. – Что тянуть, вот обратная сторона Луны, с Земли невидимая. А вот наша Земля, правда, красиво? Обитаемая планета Си-Гиперион обращается вокруг Сириуса, в гамме больше зеленого и красного, тоже, как видите, симпатично.

Гюйгенс зачарованно рассматривал фотографии. Кольбер, давно общавшийся с миссионерами, тоже не остался равнодушен.

– Итак. Вы гениальный человек, сделавший открытия и изобретения, которые никто до вас из всего человечества не мог осилить. Мы – несколько довольно заурядных людей, которым совершенно случайно стало известно в миллионы раз больше, этим сделали вашу дальнейшую работу бессмысленной. Зачем героически карабкаться по стене, чтобы заглянуть в щелку, когда можно зайти в дверь и увидеть все легко и сразу.

Ученый сжался. Визитер кратко и безжалостно сформулировал причину бесцельности его последующей жизни.

– Посмотрите на вещи реально. Мы, члены Госсовета, не вознесемся на небо, как пророк. Мы здесь всерьез и надолго. У вас выбор: постигать Знание и передавать другим, либо продолжать слушать наукоподобный бред о том, рождает ли червей сырая земля.

Несколько смягчая удар, Малиновский добавил:

– Наше Знание конечно, Вселенная бесконечна. Если сможете постигнуть Знание и дойти до его края, двигайте науку дальше. Но не гарантирую, что вашей жизни хватит.

«Потому что нам после прилета ящериц потребовалось на это почти два столетия». Последнюю мысль он не стал высказывать вслух.

51
ЗЕМЛЯ-2. 10.01.1669
МЕЗОН-СЮР-СЕН

Дворец Мезон-Лаффит – одно из красивейших сооружений в окрестностях Парижа. Но для вознесения специально была выбрана деревенька чуть вдали от дворца, ближе к народу. Церквушка деревни Мезон-сюр-Сен была известна романтической историей о том, как хозяин Мезона Рене де Лонгей женился по расчету в 1622 году на тринадцатилетней Мадлен Буланк де Кревкер, дочери верховного судьи Палаты счетов. Как известно, такие чиновники не умеют жить бедно и даже не пытаются, а за дочерей дают заманчивое приданое. Брак оказался счастливым, родилось четверо детей. Когда Мадлен умерла, маркиз тосковал, больше не женился и не задирал подолы доступным дамочкам королевского двора, построил Мезон-Лаффит в память усопшей супруги, эдакий французский Тадж-Махал.

Несмотря на красоту дворца и по-своему милый провинциальный зимний пейзаж вокруг, Родригесу здесь решительно не нравилось. В присутствии всего личного состава драгунского полка Единого и двух других элитных парижских полков, обеих платформ и десантников в бронескафандрах, его не оставляло неприятное предчувствие, что в какой-то момент все может пойти вне сценария и по наихудшему варианту. Интуиция не подводила ни разу. Она неоднократно спасала ему жизнь в клоаках Фриско и Лос-Анджелеса, когда никакие датчики и сканеры не выявляли ни малейших вероятных источников угрозы, а беда приходила с непредсказуемой стороны. Он чувствовал провал всех расчетов еще за полчаса до того, когда против двух мушкетерских батальонов понеслась многотысячная лава французской конницы, но уже ничего нельзя было сделать, и он остался жив только благодаря Олегу. С момента, как Якимура походя махнул ему оставить бластер перед пикником, Родригес чувствовал необъяснимый дискомфорт, который выплеснулся наружу, когда бластер мог спасти если не ван Наагена и Новака, то хотя бы Олега и часового.

Он еще раз просчитал все плюсы и минусы ситуации. Гвардейцы в оцеплении не дадут устроить свалку из рвущихся к «святому» паломников. Десять драгун, он сам и два десантника непосредственно около Джонса. На пророке легкая защита, удар ножа, арбалета, мушкетной или даже винтовочной пули выдержит. Да и одет потеплее к полету на антиграве. Самый опасный момент – выход из кареты у церкви, вход и до платформы. На самой платформе защитное поле помощней. Разве что отравляющие газы напустят, но это несерьезное предположение.

Со дня, когда Джонс засел в Версале, выполнял представительские функции, а паломников пропускали редко, по одному и после обыска, покушения практически прекратились. Точнее, они были, но заканчивались в момент изъятия у злоумышленника ножа или иного оружия. В помещении обеспечить безопасность проще. Что же касается убийств правителей на открытом воздухе, то Генрих IV Валуа, Александр II Романов, Джон Кеннеди, Индира и Раджив Ганди, Анвар Садат – вот весьма неполный список. Всех их охраняли, только иногда убийцы оказывались в сговоре с охраной.

В полдень началась торжественная служба. Ритуал, частично слизанный с католических церемоний, частично созданный здесь же, вел сам парижский папа. Количество собравшихся превысило любые самые смелые предположения, по данным БПЛА компьютер Родригеса выдал оценку в сорок девять тысяч человек, и еще продолжали прибывать! Это больше, чем все население такого крупного города, как Роттердам. Народ запрудил деревеньку, кроме площадки перед храмом были плотно забиты все улочки, дворы и даже ближайшие поля. Люди мерзли на январском ветру и с самого утра терпеливо ждали.

К часу Родригес проверил оцепление вдоль коридора и подтвердил готовность к приему Джонса со свитой. В проход двинулись кареты, между ними и толпой в две колонны с каждой стороны живым щитом следовали драгуны. Впереди скакал Ойген, придирчиво осматривая все вокруг. Собравшиеся, посиневшие от холода, радостно размахивали руками и приветствовали пророка в последний раз. Они не могли представлять опасности. Но то тут, то там виднелись коричневые и черные рясы. Клирики вели себя сдержанно. Они считались самым опасным контингентом, среди них вполне могли затесаться фанатичные католики.

До церкви добрались без происшествий. Родригес сам открыл дверцу передней кареты и подал руку Джонсу. Сразу же к пророку попытались прорваться два десятка прокаженных и изуродованных, рассчитывая получить исцеление в последний миг. Это никак не входило в планы, гвардейцы и драгуны быстро оттерли бедолаг. Затем десять ветеранов плотно окружили Джонса, папу и президента. Далее выстроились члены Совета и приглашенные. Вошли в церковь.

Посреди зала стояла гравиплатформа, голопроектор изображал вокруг нее складки ткани, которые в момент вознесения должны были превратиться в облако. Вроде как облако неизвестно как оказалось в церкви, подхватило «святого», проплыло к выходу над головами и унеслось в небо. Вокруг столпились церковные служки, монахи, на особо почетном месте – послы наиболее значимых стран. Всюду в интерьере двузвездная символика Единого.

Прощальные звуки литургии, Джонс поднял руки, в последний раз благословил собравшихся и ступил к платформе. Родригес двинулся за ним, чтобы в момент вступления пророка на площадку тотчас включить силовое поле. У самой платформы стоял папа, воздев руки к небу.

Меж сутан двух клириков высунулся пламегаситель ПКМ. За долю секунды, пока Родригес вырвал из-под камзола бластер, пулемет рявкнул очередью. Первая пуля зацепила папу, вторая ушла в кого-то из приглашенных, а третья и последующие попали в пророка. Мини-защита приняла на себя первые три пули и сдохла, две вошли в тело.

Родригес выстрелил, закрыв глаза и прикрыв лицо. Пулеметчик с соучастниками превратились в огненный шар. Родригес ощутил нестерпимый жар, неприкрытые участки кожи мгновенно обгорели, начала тлеть одежда. Он подхватил падающего «святого» в такой же коптящей одежде, отпихнул папу и толкнул Джонса на платформу. Каким-то образом умудрился включить поле раньше времени, Джонс наткнулся на защиту и стал сползать вниз.

Родригес снова снял защиту, подхватил конгрессмена на руки, вошел с ним на платформу, завопил что-то вроде «прими, Единый, невинно убиенного», окутался облаком и с неторжественной торопливостью рванул к выходу. Там взял выше и еще нажал, морозный ветер превратился в ледяной.

Отмотав километра три к Парижу, нашел ложбинку, снизился и вырубил защиту, чтобы не сажать аккумуляторы. Воткнул в Джонса аптечку. Тот быстро пришел в себя.

– Лежи спокойно. А то чуть в самом деле не унесся в небеса. Там, знаешь ли, не любят самозванцев.

Джонс с трудом сел и замычал. Аптечка остановила кровотечение. Обожженные вспышкой глаза ничего не видели, а фиолетово-багровые губы запеклись коркой сукровицы. Ожоги приморозило, наполовину сгоревшая сутана «святого», одетая в последний раз, не предохраняла от холода.

– Дай скаф. – И приземлившийся рядом на гравитяге скафандра Вонг Лу послушно стянул его, оставшись в белье. В броне, укрытый от непогоды и получающий непрерывные инъекции от аптечки, Джонс почувствовал себя лучше.

– Пули вышли? – спросил десантник.

– Обе навылет. Видно, в церкви еще кого-то зацепило. Будет у «святого» кровный брат. Так, бери раненого – и в Версаль. Не замерзнешь?

– Мы приучены и не к такому.

– Давай. Нашему «святому» мученику уже завтра работать министром иностранных дел. Я вернусь в Мезон-сюр-Сен.

– Есть, сэр!

Платформа с двумя телами и с включенной маскировкой улетела, а Родригес трусцой двинулся к храму. По пути связался с Мохаммедом, чтобы тот встретил его в начале оцепления. В сгоревшей одежде, практически без волос и страшным ожогом нижней части лица он был неузнаваем и настолько страшен, что драгуны могли открыть огонь.

Когда Родригес добрался до церкви, оставшиеся миссионеры уже восстановили порядок и оказали помощь раненым. От нападавших не осталось ничего, а от пулемета, утраченного в прошлом году под Валансом, только потеки металла. Кто его украл с последней демонстрации у Людовика и смог воспользоваться, еще предстоит выяснить. Если удастся.

Ли, как всегда в первую очередь думающий о том, какое впечатление будет произведено на окружающих, подхватил Родригеса, они влезли на крышу кареты как на броневик и, импровизируя и дополняя друг друга, поведали собравшимся, что Единый принял тело и душу «святого» Клинтона. Что благодаря злодейскому убийству Клинтон стал великомучеником. Что теперь он вечно живой, и когда станет невмоготу, Единый услышит молитвы и пошлет его на Землю еще разок. Что нечестивец, поднявший руку на пророка, убит молнией и горит в аду. И что надо жить по заветам вечноживого, а то плохо будет.

Французы и путешественники из далеких стран стали, таким образом, свидетелями вознесения «святого» на небо, а такие события на Земле происходят не чаще, чем раз в полторы-две тысячи лет. И все произошло у них на глазах! Теперь они будут рассказывать обо всем до самой смерти, PR-эффект акции достигнут, несмотря на изменение сценария.

Мифология церкви Единого Бога получила подарок – гибель пророка во искупление человеческих грехов и вознесение на небеса, а 10 января стало единобожной пасхой.

52
НЕИЗВЕСТНО ГДЕ
НЕИЗВЕСТНО КОГДА

Открыв глаза, Олег увидел перед собой белую створку с непонятными символами, толкнул ее и ступил вперед. Вспомнил мертвые глаза Якимуры, бластер, свой отчаянный рывок в сторону и ни с чем не сравнимую боль. Вроде все случилось секунду назад, и в промежутке ничего, но у него возникло странное ощущение, что все произошло достаточно давно. Вокруг ослепительно-белые стены, на теле белый комбинезон, одно целое с обувью. В конце коридора двумерная антрацитово-черная клякса.

– Здравствуй, Олег. Я – Лев.

53
ЗЕМЛЯ-2. 23.02.1669
РОТТЕРДАМ

– Первый помощник, доложите основные параметры корабля.

Бывший пират с «Мессии» Бартоломео Мошаду встал, вытянулся, как его учил капитан, и отрапортовал:

– Длина наибольшая тридцать девять целых и шесть десятых метра, габаритная сорок и три десятых метра, по конструктивной ватерлинии тридцать шесть целых и девять десятых метра, ширина на миделе пять и девять десятых метра, осадка при полном водоизмещении три и три десятых метра, высота борта пять и четыре десятых метра, сэр!

Мохаммед удовлетворенно кивнул головой.

– А что такое высота борта?

– Вертикальное расстояние, измеряемое в плоскости мидель-шпангоута от основной плоскости до бортовой линии палубы, сэр!

– Что такое полное водоизмещение? – Мохаммед экзаменовал будущего штурмана.

– Водоизмещение, равное стандартному водоизмещению плюс полные запасы топлива, смазочных материалов, воды в цистернах и груза, сэр!

– Механик, какова силовая установка «Миссури»?

– Две паровые машины. Каждая имеет котел и два цилиндра. Суммарная мощность восемьсот лошадиных сил, сэр!

Черный с полосками ржавчины и окалины корпус мини-крейсера имел почти законченный вид. Так как строящийся корабль был единственным наглядным пособием, будущая команда училась прямо на верфи, под гул механизмов, удары молотков и шипение электросварки. Экипаж возглавил капитан, который имел исчерпывающее представление об устройстве крейсера и его эксплуатационных особенностях, но ни разу в жизни не плавал в открытом море, кроме как голышом на синайском пляже. Все тренинги как десантник он провел в бассейне.

Остальные члены экипажа прекрасно знали, что такое открытый океан, но понятия не имели, как устроено железное чудовище. Их напрягала маленькая численность команды, парусник сорокаметровой длины был населен в три-пять раз больше. Представляя огромный вес цельнометаллического тела, они боялись, что крейсер в океане черпнет воду низким бортом и уйдет ко дну. Вооружение казалось до смешного несерьезным. Раджа сумел-таки втиснуть на миделе третью орудийную башню, но три пушки трехдюймового калибра вряд ли что могли сделать с сорока– и, тем более, с пятидесятипушечным кораблем, а пулемет, наганы и полтора десятка винтовок явно слабоваты против многосотенной абордажной команды. Наконец, железный монстр был начисто лишен надежных и привычных парусов. Паровому двигателю они не доверяли. Паровая машина, которая крутила сварочный электрогенератор, раза три ломалась на их глазах. Сварка останавливалась, механики ее разбирали и меняли какие-то части. А если поломка в рейсе?

Мохаммед понимал, что для поднятия боевого духа нужен один поход в море и хотя бы один утопленный вражеский корабль. Но как же тяжело с ними. Ни один толком не умел читать и писать. Даже мили, кабельтовы и узлы у всех разные. За полтора месяца кое-как были усвоены основы грамоты, базовые понятия об устройстве корабля и метрическая система мер. Бр-р-р-р. За что Аллах послал это испытание.

Раджа, наоборот, выглядел оптимистом. Он был уверен, что, после пробных выходов и учебных стрельб, в июле «Миссури» может отправляться в Новый Свет. Он достаточно мореходен, десятки проданных паровых машин позволили отработать технологию и обеспечить надежность.

В наибольшей степени непонятно было, какие боеприпасы оптимально использовать против деревянных судов. Теоретически подрыв семидесятипятимиллиметрового тротилового фугаса в трюме должен так разворотить корпус, что даже одно попадание фатально. Но тринитротолуол еще не было возможности произвести. Осколочный фугас с пороховым зарядом покрошит экипаж, но большая часть осколков останется в палубном настиле, бортах и наборе. Чтобы утопить парусник, нужно превратить его в решето.

В качестве временного заменителя тола Раджа решил рискнуть и использовать тринитрофенол (мелинит) – взрывчатое вещество в виде плотной мелкозернистой массы, получаемой из пикриновой кислоты. В истории Земли оно получило известность во время русско-японской войны, японцы его применяли широко и именовали «шимоза». Отличалось неплохими боевыми качествами, но относительной нестабильностью. Снаряды с мелинитом уже поступили на вооружение сухопутной армии Франции, но для их хранения и перевозки применялись экстраординарные меры предосторожности. Посоветовавшись с Мохаммедом, который с экипажем подвергался максимальному риску, Раджа решил снабдить корабль всего четырьмя снарядами, в виде эксперимента, разместив их в отдельных местах, чтобы самоподрыв одного из них не стал фатальным для корабля в целом.

Соблазнительным было бы применение зажигательных смесей. Но для термита нужен алюминий, его пока нет. Можно выделить белый фосфор, но в XVII веке для его получения необходимо выпаривание огромного количества… человеческой мочи. Что в промышленных объемах неприемлемо. Знали бы на Apple, чем однажды пришлось заниматься их сотруднику.

В итоге был разработан еще один экспериментальный боеприпас, в котором основным взрывчатым веществом являлся тот же порох из нитроцеллюлозы, всего несколько сотен граммов, а вокруг под оболочкой располагались шарики черного пороха с некоторыми присадками, уменьшающими бризантность. Во время экспериментов Раджа руками занес подобный заряд в бесхозный сарай и подорвал его. Шарики весело разлетелись по помещению красивыми новогодними огоньками. Если хоть один из них попадет на рассыпанный порох или, тем более, в пороховой бочонок, можно заказывать заупокойную службу. Если нет, то у экипажа неплохой шанс потушить огонь. При разрыве в сыром трюме тоже вряд ли что получится. В последующих экземплярах индус увеличил массу пироксилина, а затем добавил еще и шрапнель, чтобы после разрыва в радиусе десяти метров не оказалось способных гасить пожар. В боекомплект вошли также фугасы с пироксилином, без шрапнели и зажигательных элементов. До выхода в море он рассчитывал придумать что-нибудь еще.