Текст книги "Зерно А (СИ)"

Автор книги: Анастасия Павлик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Павлик А.С.:

Зерно А

   Глава 1

  Глаза официанта засверкали, как лампочки на снегоуборочной машине, а на виске забилась жилка, – бедолага узнал меня. Он битые пять минут ошивался поблизости, шумно дышал и то и дело справлялся, ничего ли мне не нужно, пока разъяренного вида менеджер не отозвал его.

  Я пожала плечами и улыбнулась коматознику, сидящему напротив за столиком. Губы Александра Кудрявцева перекосила замедленная усмешка, не имеющая, впрочем, ничего общего с весельем. Я могла бы поручиться, что это его фишка, если бы его лицо не было отмечено шрамами от кислоты. Кривая усмешка буквально въелась в его губы. Пожимая мне руку, перчатку он не снял.

  Кафе было пустым, за исключением нас с Кудрявцевым и мужчины в мятом костюме, поглощающего калорийный омлет и запивая его 'Ам-Незией'. Настенные часы а-ля йо-йо демонстрировали эволюцию: обезьяна, человек, пистолет. Кондиционер гонял теплый воздух. Располагающая для беседы обстановка.

  Я использовала паузу в разговоре, чтобы как следует рассмотреть моего собеседника. Все-таки не каждый день выпадает возможность пообщаться с такими, как он. Хорошо, что не каждый.

  Кудрявцев был напряжен, озлоблен, но хорошо владел собой. Осторожность в даваемых ему оценках я считала необходимостью. Одет он был по той моде, которую диктуют большие деньги, отвращение, пресыщенность и, пожалуй, такая штука, как смерть. На нем был строгий синий костюм в полоску, с темным галстуком в тон, поверх – черное пальто с меховым воротником, черные туфли завершали образ владельца похоронного бюро. Собственно, каковым он и являлся. По-моему, Кудрявцев сознательно хотел казаться этаким интеллигентным посланником смерти. Вне всякого сомнения, он представлял собой отличный пример местного колорита. Один из лучших примеров.

  Этот коматозник, к тому же большой энтузиаст своего дела, имел ко мне справедливые, как он считал, претензии. Разумеется, я могла сказать ему что-то вроде: 'Ты, парень, мне не указ', но это тянуло на конфликт. Коматозники умеют извратить сказанное вами в плоскости нарушения прав несчастного меньшинства. Для таких кусков соли, как Кудрявцев, это что-то вроде спорта. Мало того, что из вас сделают циничного идиота, так еще на деньги полинять можно. Ни первого, ни второго я не могла допустить.

  Улыбнувшись, я напомнила Кудрявцеву, что его кофе остывает.

  – Я пришел сюда не кофе пить, а за гарантиями, – сказал он.

  Голос у него был низким, глубоким – с той самой глубиной, достигающейся благодаря выкуриванию двух пачек сигарет в день. Будучи коматозником, Кудрявцев может не волноваться о раке легких.

  – Гарантии, – протянула я задумчиво.

  – О, прекратите! – Кудрявцев фыркнул – совсем не элегантно. – Вы прекрасно понимаете, о чем я.

  Ну да, понимала. Единственное, чего не могла догнать: как столь уважаемый мужчина, с многочисленными связями в разных эшелонах власти, может рассчитывать на формулу 'сестра влияет на брата'. Скорее всего, дело в другом: Кудрявцев отрабатывает большинство возможных сценариев. А что будет, когда все сценарии попадут в компост? От этой мысли настроение не улучшилось.

  – Ладно, скажем так: вы звоните в 'Темную сторону' и просите встретиться в неформальной обстановке. Говорите, что речь пойдет о крайне важных вещах...

  – Вне сомнения, так и есть.

  – А как же, я заметила. Я вам уже говорила и вновь повторю: Владислав ни за что не послушает меня.

  – До меня доходили слухи, – зашипел Кудрявцев и подался ко мне, – что иногда он обходит стороной закон.

  Уплетающий омлет мужчина покосился на нас. Кажется, мы начинали шуметь.

  Я поборола поползновение закатить глаза.

  – Слухи на то и слухи, что их распускает какая-то паршивая овечка. Знаете, Александр, я никак не могу взять в толк, что именно беспокоит вас. Вы в законе, ваш бизнес процветает, у вас всегда будет, на что купить новый галстук. Поверьте, многие завидуют вам.

  Кудрявцев невесело рассмеялся:

  – Ручаюсь, вы в аналогичном положении.

  – Ага, а еще я излюбленная мишень религиозных фанатиков.

  Однажды в меня плеснули кислотой, и если бы в тот момент я не наклонилась, чтобы поднять выпавшие ключи... Горькая правда: когда заканчиваешь кафедру паранормальной психологии, у тебя окончательно пропадают шансы гармонично вписаться в чистенький адекватный мирок. Ты становишься типом без шансов. Как бы там ни было, а спиритизм востребован. Люди охотно платят за то, что я позволяю им заглянуть за кулисы. Для них я фокусник, вытаскивающий кролика из цилиндра. Оператор, соединяющий с миром духов. Спиритизм – это всегда пугающий опыт. По сравнению с ним, сидеть перед коматозником – плевое дело.

  И тут до меня дошло – понимание как ледяной водой окатило, – лицо Кудрявцева именно в таких шрамах, какие оставляет кислота. Интересно, кому он в свое время насолил?

  – И как вам удается столько успевать? Да-да, я многое читал о вас, Маргарита.

  – Давайте вы будете следить за своими мертвыми, а я – за своими, хорошо? Тем более, учитывая конечный результат, – я выразительно посмотрела на Кудрявцева, вернее, на его перекошенный в неизменной гримасе усмешки рот, – вам это удается лучше.

  – Это было грубо, Маргарита.

  Я вздохнула и сокрушенно покачала головой.

  Кудрявцев посмотрел на часы.

  Меня конкретно начинало доставать, что со мной обращаются подобным образом: вначале выдергивают с работы, а потом делают вид, что теряют со мной время. Вроде мне больше заняться нечем! Я с треском опустила чашку на блюдце.

  – Не прощу себе, если вы потеряете со мной еще хоть секунду.

  Кудрявцев со скрежетом отодвинулся на стуле.

  Мужчина в мятом костюме уставился на нас немигающим взглядом.

  – Вы что, боитесь меня? – Я подняла брови, удивленная, уязвленная и польщенная одновременно.

  – С чего вы взяли?

  – Назвать еще причины, кроме той, что я сестра наемника с лицензией?

  Он поджал губы. Наверняка сейчас мысленно обрушивал на меня все проклятия, какие только мог выудить из темных вод своей памяти.

  – Теперь я понимаю, почему у вас, как и у Владислава, безупречная репутация.

  Я чиркнула зажигалкой, подожгла сигарету и продолжила слушать то, как успешный, крепкий и основательно мертвый мужчина обвиняет меня во всех бедах своей социальной прослойки. Блеклые глаза внимательно наблюдали за моими манипуляциями. Я улыбнулась.

  – Чему вы улыбаетесь? Я сказал что-то смешное? – повышая голос, спросил коматозник. По-моему, кто-то начинает выходить из себя. Официант за холодильной кондитерской витриной немигающе таращился на меня.

  Я перевела взгляд на Кудрявцева, не переставая улыбаться.

  – Вовсе нет. Просто вы ведете себя как маленькая перепуганная девочка.

  – Значит, в этом мы с вами похожи.

  Моя улыбка стала шире:

  – Если Влад узнает, что мы встречались, он, вероятно, наведается к вам.

  Разумеется, это было сказано для красного словца. Кудрявцев законопослушен от корней волос до кончиков ногтей. Мне просто хотелось позлить его. Злить коматозников – это ведь не преследуется законом, так?

  – Владислав не может продолжать в том же духе! Вы должны повлиять на него!

  – Должна? Что я действительно должна, так это поторопиться. Перерыв скоро закончится. Как на счет вишневого пирога, господин Кудрявцев? Составите мне компанию?

  – Вы ничего не понимаете!

  Я кивнула:

  – Ничегошеньки.

  – Вешаете мне лапшу на уши?

  – Да как сказать. Для лапши рановато. Зато самое время для вишневого пирога. Нет? Ну ладно. – Отпив кофе, я добавила: – Мне действительно жаль, что ничем не смогла вам помочь.

  – Не мне, а вашему брату.

  Секундная стрелка на часах йо-йо наматывала круги. Ветер прижал к стеклу снежное крошево. Я посмотрела в чашку, потом на Кудрявцева, прямо в его матовые, как панцирь жука, глаза.

  – У меня блестящая идея, Александр. И знаете какая? Назовем нашу беседу консультацией.

  Он побледнел от ярости.

  – Верно, – я наслаждалась переменой в его лице, – вы вывернете свои карманы по полной программе. Это единственное, что я могу вам гарантировать. А знаете, почему я сдеру с вас двойную цену? Потому что вы подрываете мою веру в людей. Так не подрывайте мою веру в коматозников. У меня плохая наследственность, да вы, собственно, в курсе.

  Глаза Кудрявцева сузились в две злобные щелки.

  – Вы ответите за свои слова, – он встал и швырнул на стол салфетку.

  По салфетке, выставляя напоказ рыхлые попки, тыча микроскопические дули, туда-сюда мотались херувимы. И так всегда: сталкиваешься с детищами прогресса в лице подобных мелочей, причем, исполненных в весьма дурном вкусе.

  Интересно, с таким же кислым выражением на физиономии он общается со своими клиентами?

  Я хотела спросить: 'А вы?', но одернула себя и встала. Кудрявцев был выше меня на пол головы, широкоплечий, скуластый, опасный. Однако на нем был поводок законопослушности. Он ничего не может сделать мне в общественном месте. Вытащив из бумажника деньги, он швырнул их вслед за салфеткой.

  Я заметила:

  – Ну вот, потеряли из-за меня столько времени.

  Кудрявцев как-то совсем не по-доброму посмотрел на меня:

  – Ошибаетесь, Маргарита. Я сделал соответствующие выводы.

  Он протянул руку – и вот моя сигарета уже в его клешне. Он затянулся, а затем потушил ее о блюдце. Разжал пальцы и окурок плюхнулся в мою недопитую чашку кофе.

  – Всего хорошего, Кудрявцев, – сдавленным от злости голосом пожелала я. С таким же успехом я могла сказать 'чтоб тебе провалиться' или 'рули ко всем чертям, дружок'. Все равно моя интонация выдала меня с потрохами.

  В дверях Кудрявцев обернулся и подарил мне возможность напоследок насладиться его кривой ухмылкой. Я слышала его смех еще некоторое время после того, как за ним захлопнулась дверь.

  Руки дрожали. Чудесно, рабочий день не успел начаться, а меня уже успели вывести из себя.

  За окном шел снег, сосны засыпало, и они походили на леденцы в сахарной пудре. Или на гигантские пряники в глазури. Так мило, так по-праздничному. Сосны действительно были забавными. Признаюсь, все, что связано с хвоей, – моя тема.

  Я думала о том, что Кудрявцев, по-видимому, пытается втянуть меня во что-то скверное. Связаться с Владиславом? Мы не виделись около месяца; сейчас он на севере страны, и дел у него невпроворот. Допустим, я позвоню брату. Но что я скажу ему? Что его недолюбливают и не хотят приглашать в гости? Прекратите, он и так это знает.

  Владислав кто угодно, но не мечтатель; его ценности непоколебимы, его лицензия действительна в четырех странах, он крутится в обществе, скажем, себе подобных и, подозреваю, получает от этого своеобразное удовольствие. Увидев его на улице, вы невольно захотите подойти к нему и спросить: 'Кто вы? Что вы?' Влад работает двадцать четыре часа в сутки, он имеет дело с судебной системой, с правоохранительными органами, с другими наемниками (в отличие от него, не всегда с корочкой разрешения). У него и без Кудрявцева дел по горло.

  На часах без двадцати час. Я положила рядом с банкнотой Кудрявцева еще одну – за кофе я вполне в состоянии заплатить из своего кармана, – встала, накинула пальто и вышла под падающий снег.

  Помнится, в конце декабря обещали понижение температуры и снегопады. Дерьмовую метеорологическую ситуацию, короче говоря. Сегодня двадцать седьмое декабря, и понижение температуры было на лицо. Вернее, на мой стремительно замерзающий зад. В кое-то веки придурки из новостей сказали дело. Скоро улицы занесет снегом, температура опустится до пятнадцати мороза, в снежном месиве будут жить лишь голограммы, мерцающая иллюминация и фонари. Весь этот яркий мусор.

  Пристегнув ремень безопасности, я вырулила на дорогу. Мне бы поспешить – сразу после обеденного перерыва у меня клиенты.

   Глава 2

  Стоило подъехать к воротам 'Темной стороны', как мужчина в шапке-ушанке затряс картонной табличкой. На табличке было написано: 'Вы сгорите в аду!' Расскажи мне об этом, господин Корявый Почерк. Я решила, что с некоторых пор мое утро было бы неполноценным без обещаний гореть в аду.

  – Давай же, приятель, – простонала я и посигналила, – сгинь.

  Однако мужчина, выставив перед собой картонку как щит, уже со всех ног мчался к моей машине. Седые волосы выбились из-под шапки и казались продолжением падающего снега. Ну вот, приличный с виду мужчина, а занимается такой ерундой. Вздохнув, я утопила педаль газа.

  Мужчина открыл рот в безмолвном крике и в последний момент отпрыгнул от приближающегося авто, прямиком в сугроб.

  Наверно, подобные инциденты должны волновать меня куда больше. Дело в том, что бывали ситуации похуже. К примеру, три года назад, когда мы только начинали, к воротам 'Темной стороны' нельзя было пробиться: агрессивно настроенная толпа мгновенно обступала автомобиль и нестройным хором начинала выть о возмездии. Настоящий поход против 'демонов общества'.

  Но все же, что говорят опросы населения? А говорят они следующее: более половины опрошенных хотели бы узнать о спиритизме больше, а около тридцати процентов однажды общались с духами или присутствовали на спиритических сеансах.

  Думать о смерти сегодня модно. Одни верят в возможность общения с усопшими; другие считают, что это большое надувательство, а медиумы – гнусные фокусники; третьим наплевать; четвертые поглаживают бутылочки с едкой смесью и ждут возможности пристроить ее содержимое на чье-то лицо. Иными словами, не имеет значения, что вы думаете о спиритизме. Главное, что вы о нем думаете.

  На территории 'Темной стороны' росли сосны и елки. Летом здесь очень красиво, этакий оазис в центре городских джунглей: изумрудный газон с жужжащими разбрызгивателями, высокие изящные березы, цветет шафран, гардения, тюльпаны, гладиолусы, кусты красной смородины и крыжовника, гудят пчелы и трутни. Здесь есть белки. Я давно поняла: единственным, кому плевать на всех и вся, так это белкам.

  Что-то мелькнуло на периферии. Я повернула голову и остановилась, не в силе сделать следующий шаг. Полузаваленные снегом, сбившись в стайку, перед соснами пасся выводок странных аляповатых существ. Готова поклясться, еще утром их здесь не было. Я присмотрелась и невольно чертыхнулась. Гномы! Они выглядывали из-под снега и нагло вращали глазенками. Или подмигивали мне? Я почувствовала, как в груди закипает злость.

  Не знаю, как вы, а я терпеть не могу псевдоразумный садовой декор. Все эти белочки, зайчики, лисички, которыми люди украшают свои лужайки. Особенно это любят воображалы – владельцы домов в частных секторах. Но вот что я вам скажу: псевдоразумный декор имеет обыкновение двигаться, а дешевый – много двигаться. Однажды я стала свидетелем того, как стая декоративных уток, действуя пугающе согласованно, следовала за одним моим знакомым, отрезая ему путь к отступлению. Потом повалила на землю и попыталась свить из него гнездо.

  В данный момент в 'Темной стороне' есть только один человек, кому по вкусу все броское и вызывающее. На плакате над его столом, кстати, написано: 'Преданный мерзости, лжи, кредиту и Рите Палисси'.

  Когда я проходила мимо гномов, до меня долетели визгливые смешки. Волоски на руках встали по стойке 'смирно', а в желудке возникла сосущая пустота.

  Дорожка, ведущая к крыльцу, была расчищена от снега. Снег забился в желобки между плитками. Хихиканье прорывалось сквозь завывания ветра, но закрывшаяся за мной дверь отсекла все звуки извне. Каблуки стукнули по паркету.

  В приемной всегда очень тихо. У стены стоит два дивана, кресло и журнальный столик с глянцевыми журналами. Офисные растения сгруппировались по углам. Владимир, наш охранник, сидел в кресле и пил нечто дымящееся из принесенной им из дому огромной чашки. На его овчинном воротнике блестели капельки воды. Владимиру под шестьдесят; до выхода на пенсию он был силовиком, и знает, как поддерживать форму. У него ежик серебристых волос и лицо, испещренное тонкими морщинами, которые, как говорит папа, являются признаком волевого характера.

  Телевизор работал с выключенным звуком. Шло одно из этих идиотских шоу Бабура Околоцветника. Бабур – самая дорогая и востребованная телевизионная проститутка современности. Он подгреб под себя большую часть информационного пространства Порога. Я редко смотрю телевизор, а из-за Бабура стала смотреть и того реже.

  За секретарским столом сидел юноша. Увидев меня, он обезоруживающе улыбнулся. Антону двадцать один. Похоже, он никогда не оставит идею охмурить меня.

  Помимо Антона и Владимира, в приемной я заприметила двоих. Судя по изменившимся лицам, они пришли ко мне.

  – Добрый день, – мужчина протянул руку, – меня зовут Лев Деревский. А это моя супруга Арина.

  Лев улыбнулся, продемонстрировав дорогостоящую работу стоматолога. Он был прямым как спица, с идеальной осанкой, что подчеркивало длинное модельное пальто. Он убрал со лба выбившуюся из укладки платиновую прядь.

  Арина выглядела замечательно: высокая, фигуристая, черноволосая. На ней было элегантное полупальто и узкая кожаная юбка. Я души не чаю в вязаных аксессуарах, а у нее были столь необычные вязаные перчатки!

  Я улыбнулась, и пожала руку вначале Льву, затем его жене.

  – Маргарита Палисси, но зовите меня Рита.

  Я попросила Деревских следовать за мной.

  Спиритизм – удовольствие не из дешевых. А если быть точным, у удовольствия и спиритизма столько же общего, как у кактуса и пожарного. Для неискушенных спиритизм сродни испытанию на прочность. Видите ли, это больше чем голоса из ниоткуда, больше чем щелчки и сквозняки там, где их не должно быть. Просто в какой-то момент к вам приходит что-то. Что-то, что вы не можете контролировать без профессиональной помощи. Вы оказываетесь там, где теряют власть деньги. Где гаснут свечи. Где на вас вдруг оказывается чужая одежда. Где, в конце концов, может пролиться ваша кровь.

  В стране действуют шесть организаций по вызову усопших. Во главе трех стоят не медиумы, а бизнесмены с нюхом на все то, что может преумножить их материальные блага. Оставшиеся три организации возглавляют спириты. Из шести боссов с четырьмя я встречалась лично, а с одним жила около года под одной крышей.

  Через разошторенное окно в мой кабинет вливался солнечный свет. Я сняла полупальто и повесила на вешалку. В зеркальной дверце шкафа возникло отражение девушки в черных узких джинсах, темно-синей блузе и очках. Зрение у меня ни к черту, что правда, то правда. Длинные каштановые волосы подобраны в 'пучок' на затылке. Очки придавали мне хитроватый вид. Когда я снимаю очки, знакомые говорят, что я выгляжу не неполные восемнадцать. Сие то и дело подтверждают кассирши в супермаркетах: но мою просьбу продать мне такие-то сигареты, они окидывают меня пристальным взглядом и справляются о моем возрасте. Ага, а мне-то двадцать три.

  Вошел Антон, неся в руках черный поднос с художественной росписью. На подносе – три фарфоровые чашки, сахарница и кувшинчик со сливками. Я нахмурилась, рассмотрев, наконец, его рубашку. Все бы ничего, если бы не узор из пряников и оленей на воротничке. Да, вполне официально, если бы не дурацкие олени.

  – Выйдешь потом на пару слов? – шепнул Антон.

  Я кивнула, и он юркнул за дверь.

  Вообще, у Антона богатый мелодичный голос, именно поэтому он сидит в приемной и отвечает на звонки. Располагает к нам будущих клиентов. Парень учится на заочном отделении на кафедре паранормальной психологии, то есть у нас много общего. Он пишет диплом по биоэлектрической активности фантомов и однажды не прочь испытать себя в качестве медиума. То, что я успела узнать об Антоне на данный момент, не отрицает такого развития событий. Грубо говоря, где-то внутри у него тоже есть нечто вроде антенны, настроенной на волну потустороннего мира. Но пока что она барахлит, и нужно время, чтобы настроить ее на прием без помех. У Антона есть потенциал, и, не исключено, однажды он перебазируется из-за секретарского стола за стол в одной из спиритических комнат 'Темной стороны'.

  Я села за стол и взяла чашку. Деревские сидели напротив на двух мягких стульях и фиксировали взглядом каждое мое движение. Лев достал пачку сигарет и вопросительно посмотрел в мою сторону. Люди начинают чувствовать себя более расслабленно от совершения вошедших в привычку действий – таких, как, к примеру, поджигание сигареты и сбивание столбика пепла. Я сама такая, поэтому просто-напросто пододвинула к нему пепельницу. Он закурил, затянулся и выпустил облачко дыма.

  – Сразу должна вас предупредить: если, ознакомившись с вашей историей, я решу отказать вам, на этом мы с вами и попрощаемся. То есть, я не стану морочить вам голову и подавать ложные надежды. Меня это не интересует, а интересует меня соблюдение безопасности. Если я решу, что смогу помочь вам – я помогу. Решу иначе – что ж, вы вправе обратиться в другую спиритическую организацию.

  – Мы понимаем, – кивнул Лев.

  – В таком случае, я внимательно слушаю вас.

  И я действительно слушала внимательно.

  На прилавках книжных магазинов вы найдете массу литературы в духе 'Спиритизм для чайников', обещающей вам помочь вызвать вашего первого духа – закатать первый булыжник в мостовую, ведущей прямиком в ваш персональный ад с персональным дьяволом. Убедительная просьба: не введитесь на всю эту чепуху, окей?

  Сколько бы рекомендаций вы не знали, сколько бы свечей не купили, когда приходит время переходить непосредственно от теории к практике, вы оказываетесь в луже. Все просто: спиритизм в крови, ему нельзя научить. Это предрасположенность, талант (некоторые, впрочем, называют это отклонением от нормы), который и позволяет ребенку, не знающему, что такое спиритизм, материализовать фантом.

  'Спиритизм для чайников' еще сгодится спириту – пролистать, улыбнуться, – но не так называемому 'чайнику', который после прочтения книги не перейдет даже в разряд 'чайника со свистком', не говоря уже о том, чтобы призвать духа.

  Даже на кафедре паранормальной психологии при национальном университете Порога потенциальных медиумов можно по пальцам пересчитать; в основном, там учатся энтузиасты. И работать потом таким дипломированным энтузиастам в других сферах. Всегда ценила в людях энтузиазм.

  Однако если в вас есть спиритическое начало, первое, что вы должны помнить, не смотря ни на что, – будьте осторожны. Второе – всегда найдется что-то, что сломит вас, сколько бы пудов соли вы не съели на этом поприще. С призраками не шутят – у них нет чувства юмора. Именно это опущено в вышеупомянутой категории литературы.

  Значит, осторожность.

  Арина плеснула сливки, сделав кофе из чернильного светло-коричневым. Лев подался вперед.

  – Маргарита, вы возьметесь за это?

  Я поднесла к чашке кувшинчик со сливками.

  – Да, полагаю, мы будем сотрудничать.

  В этот самый миг резкий кисловатый запах ударил в нос. Я опустила взгляд: сливки сворачивались буквально на глазах. Кислый запах ударил в нос.

  – Что-то случилось? – спросил Деревский.

  Арина пила кофе, ее большие аккуратно подведенные глаза цепко следили за мной. Неужели она не чувствует вкус прокисших сливок?

  – Нет, ничего. Одну минутку, я сейчас.

  Мне остался непонятен тот взгляд, каким Лев наградил жену. Это был во всех смыслах нехороший взгляд, который не вязался с моим первым впечатлением об этом человеке. Насколько нехороший? Я не бралась судить, но, держу пари, такими взглядами не расшвыриваются, как шишками.

  Я взяла кувшинчик и направилась прямиком в уборную, где вылила его содержимое в раковину. Оставив кувшин на раковине, я вымыла руки и вернулась в кабинет. О том, что, черт возьми, это было, я обязательно еще спрошу у Антона.

  Открыв верхний ящик стола, я извлекла из-под вороха бумаг металлическую коробку из-под печенья. Коробка была яркой и поцарапанной. В таких коробках дети хранят свои страхи, крышечки от содовой и дохлых жуков. Я великий оригинал, поскольку не хранила в ней ничего из вышеперечисленного.

  В коробке лежали пять свечей цвета перца с солью, с толстыми черными фитилями. Сделаны под заказ. Я коснулась свечей кончиками пальцев – как обычно, когда собиралась взять их на вызов. Что-то вроде приветствия. Привет, ребята, пора браться за работу.

  Позже, обговорив все формальности, подписав договор, я провела Деревских на второй этаж. Затылок Арины окаменел, шла она легко, повиливая бедрами, каблуки порхали над паркетом, этакое звонкое 'цок-цок-цок'. Эхо шагов шлейфом тянулось за нами.

  На второй этаж, где находились спиритические, вела выложенная черной плиткой лестница, в пролете – витраж. Когда сюда заглядывает солнце, витраж отбрасывает поистине волшебные блики. Я попросила Деревских подождать меня в зоне отдыха. Это дало мне возможность заглянуть в приемную.

  Обеденный перерыв закончился, гул от приглушенных разговоров витал в воздухе подобно радиопомехам. Шуршали страницы пролистываемых журналов. Брюнетка в солнцезащитных очках, закинув ногу на ногу, разговаривала по мобильному.

  Нонна Федотова как раз уводила к себе девушку в аккуратной кожаной курточке. В офис вошли еще двое, запустив в помещение снежное крошево. Нонна улыбнулась мне. Ей около тридцати, волосы непослушными кудрями спускаются на плечи, глаза черные, внимательные. Она опытна и сильна, ей удается материализовать фантомы.

  Мимо меня в прихожую продрейфовала пожилая пара. Валентин Толкунов держал свою паукообразную клешню на спине дамы и что-то говорил ей уверенным отрывистым голосом. Он всегда говорит уверенно и отрывисто – на корню обрубает вашу ответную реплику. Его никогда не интересовали ответные реплики. Он обменялся рукопожатием с пожилым господином. В ту же минуту к нему подплыла брюнетка в солнцезащитных очках. Она так и не сняла очки. Наверное, прятала заплаканные глаза (или перепуганные?). Что ж, она не первая и не последняя.

  Толкунов не удостоил меня и взглядом. Этот тип был одиноким хищником, коллектив для него ничего не значит. А боссы и подавно. Такие, как он, продают друзей и мам. Спрашивается, почему я наняла его? Все до тошноты просто: Толкунов на совесть выполняет свою работу. В конце концов, я не собираюсь сближаться с ним больше, чем требуется для того, чтобы уживаться в стенах офиса, и уж тем более обсуждать с ним мой любовный гороскоп. В случае увольнения Толкунов на следующий же день устроится к одному из моих конкурентов. А мне это не к чему. Он здесь, пока его кормушка полна.

  Антон таращился на меня, словно увидел Мессию. Нет, парень, Мессия сейчас в турне, ему не до нас. На смуглом лице (его дед был кубинцем) блеснула белозубая улыбка – достойный ответ на мой нахмуренный взгляд.

  Меня уже сверлили пять пар любопытных глаз. Но, знаете, к повышенному вниманию быстро привыкаешь, и когда в тебя на улице тычут пальцем или что-то бормочут вслед, ты не замедляешь шаг. Ага, а караван идет.

  – Как прошел обеденный перерыв?

  Антон – любитель правильной речи. Нет слов-паразитов, как вам такое? По всем правилам мне тоже полагается быть сдержанней, но куда там, когда вокруг столько дерьма и когда родной брат каждый день подвергает себя опасности? Знаю, отличное оправдание для той, кто просто привыкла сквернословить.

  – Ты действительно хочешь знать, как прошел мой обеденный перерыв?

  Сбитый с толку резкостью моего тона, Антона выставил руки ладонями вперед.

  – Полегче, Рита.

  – Маргарита Викторовна, – напомнила я, косясь на клиентов. Не стоит демонстрировать запанибратство. – Кстати, ты схалтурил.

  – Схалтурил? – непонимающе переспросил он.

  Мне пришлось перейти на шепот:

  – Да, да, схалтурил, проклятие. Ты принес прокисшие сливки.

  – Маргарита Викторовна, но это невозможно. – Антон схватывал на лету. – Я проверил срок годности.

  – Ты уверен?

  – Ну что вы, конечно уверен.

  – Ладно, проехали. – Я посчитала нужным объясниться, что, к слову, явление столь же редкое, как подснежники в лютый мороз: – Отвратительное утро. Спасибо Кудрявцеву.

  – Что он хотел?

  – Антон, слушай сюда: если этот змей еще будет звонить, от моего имени пошли его к такой-то матери и клади трубку. Усек?

  – Да ладно вам, Маргарита Викторовна, нельзя же...

  Я красноречиво глянула на него. Мне не пришлось пускать в ход более крепкие словечки. Мы прекрасно поняли друг друга.

  – Ты хотел поговорить?

  – Агния звонила.

  Я встрепенулась:

  – Что-то случилось?

  – Кажется, у нее какие-то проблемы.

  Если вы заглянете в список контактов на мобильном телефоне первого встречного, то найдете там кучу имен, и почти в ста процентах на ваш вопрос 'кто это' услышите ответ: 'А, дружбан мой'. Однако если вы заглянете в список моих контактов и, выбрав случайный, зададите аналогичный вопрос, в моем ответе слово 'друг' фигурировать не будет. Железно.

  У меня нет друзей – таких, с которыми меня бы не связывало: а) бизнес, б) Влад, в) спиритизм и интерес к нему.

  Кроме Агнии. Она именно та, кого я зову другом. Ну или когда-то звала, когда жизнь казалась карнавалом, трава – зеленее, а небо – ярче, когда от шоколада не толстели, добрыми айболитами были все врачи, а карлсонами в простынях – все приведения.

  В последнее время мы виделись все реже. Агния работает, я тоже. У нее появился свой круг общения, состоящий из зверолюдов и коматозников, у меня – свой, не менее, впрочем, колоритный. Но, не смотря на все, она была и остается тем человеком, который на вопрос 'как дела' действительно может рассказать мне, как ее, черт побери, дела, и я выслушаю все от а до я.

  Агния работает в 'Сладком Зубе' – заведении для тех, кто имеет деньги, статус и степень негодяйства. 'Сладкий Зуб' – из разряда тех заведений, где вы обязательно встретите коматозников и зверолюдов, поэтому я предпочитаю обходить его стороной. Помнится, Агния пару раз заглядывала в офис, и тогда у мужской части коллектива на лице, словно новогодняя иллюминация, начинало мигать: 'Боже, какое я животное'. В выпускных классах она была подружкой Влада, но у них не сложилось. После школы она подалась прямиком в Кварталы делать карьеру официантки. И до сих пор пытается стать кем-то большим, чем девочкой на побегушках.

  Кажется, я жалела Агнию, а жалость – в общем, хуже не придумаешь.

  – Что за проблемы?

  – Она не сказала, но просила передать, что хочет встретиться с тобой... – Антон зашелестел бумагами, – ага, на 'Ферме' в полседьмого. На той 'Ферме', которая в Кварталах.

  – Чудесно, – я вздохнула. Меньше всего этим вечером мне хотелось соваться в Кварталы. – Она не оставила номер, куда можно перезвонить?

  – Нет.

  В этом вся Агния: думает только о себе. Но что я могла сделать? Проигнорировать ее телефонный звонок? И кем я после этого буду? Нет, этим вечером таки придется поехать на территорию коматозников. Но, Богом клянусь, дольше нужного для прояснения ситуации времени я там не задержусь.