Текст книги "Темные желания (СИ)"
Автор книги: Анастасия Савицкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)
– Ты тоже заслуживаешь, Стейси, – прижал я ее сильнее к себе. – Так позволь мне любить тебя, хорошо?
– Знаешь, я хронически не выношу слабых мужчин. Не понимаю тех, кто начинает унижать собственное достоинство из-за ухода или даже смерти человека, которого любишь. Уход или смерть не повод умереть самому. Нелюбовь другого человека не повод не любить себя. Все меняется. Ничто и никто не вечен, и это нормально. Но мы для себя и всегда с собой. Ни для кого из нас не будет более близкого человека, чем тот которого мы видим ежедневно в зеркале. Так почему мы так часто забываем уважать его, когда кто-то другой перестает в этом создании в зеркале видеть личность?
– Ты считаешь меня слабым?
– Даже пьяная, я не могу тебя уважать. Не за что.
– Я оказался злодеем в твоей истории.
– Нет, Майкл, – дал я ей возможность отодвинутся. – Ты был никем.
– Ложись спать, милая, – укрыл я ее одеялом. – Завтра будет другой день.
Она уснула буквально в следующее мгновение. Развернулась ко мне лицом, потому что просто не могла уснуть на правом боку, и обняла подушку сверху. Я смотрел на нее и видел свое счастье. Как я мог столько времени скрывать от самого себя все, что чувствовал к ней? Сейчас я раздавал бы единственный совет каждому встречному. И он заключался лишь в одном: не упустите свое счастье. Если в жизни хотя бы единожды повезет встретить своего человека, то вы обязательно узнаете его среди тысячи других лиц. Почувствуете его. Он будет похож на вас взглядами или может наоборот – совсем не похож. Но станет таким родным. С первой минуты станет таким, даже если вы и сами этого не заметите сначала. Появится ощущение, словно вы знаете этого человека всю жизнь. Вы будете дополнять и наполнять друг друга. И этот человек будет миром. Вашим миром, в котором чертовски уютно.
Я уснул так. И проснувшись утром увидел, как Стейси пьет что-то из стакана и собирается, проверяя количество патронов в пистолете.
– Что ты делаешь?
– Собираюсь, – не взглянула она на меня. – Эстель вместе с Эмили. Я еду к ним.
– Не похоже.
– Мне нужно кое-что забрать.
– Что ты делаешь?
– Я перекрываю ходы тем, кто может навредить Эстель, – наконец посмотрела она на меня, и я подошел к ней, становясь напротив. – Адам готов руководить операцией и…
– Нет! Этим буду заниматься я. Куда бы ты ни отправилась, я сделаю это лучше.
– Ладно, – просто сказала она.
Я почувствовал ее тяжелое дыхание, и мне так захотелось ее поцеловать. К черту. Я всегда делал то, что хотел, и этот раз не будет исключением. Резко подвинув ее к себе за талию, я словно вцепился в ее губы до боли, понимая, что она в любой момент может меня убить. Но Эс не делала этого. Я целовал ее кажется уже целую вечность, и она лишь отвечала мне с такой же страстью, не пытаясь уйти. Затем взяла мою руку и положила ее чуть ниже своего живота.
– Если ты удачно проведешь эту операцию вместе со мной, я хочу, чтобы ты разложил меня на кровати и трахал так, чтобы я потом не могла ходить. Я хочу уже почувствовать боль, которую люблю. Сладкую боль, которую там именно ты можешь причинить.
Я схватил другой рукой ее за шею, всматриваясь в глаза. Она блефует или…
– Все мы люди, Майкл, – продолжила она, когда я ослабил хватку. – Все мы ошибаемся. Но ты – моя лучшая ошибка.
Затем все было как в тумане. Я столько времени ждал с ней хоть какой-то близости, а теперь она сама открыла мне дверь. Я знал, что смогу добраться к ее сердцу, если хоть один путь будет свободен.
Я наблюдал за экраном и видел лишь приманку. Стейси была одета в сногсшибательное черное платье, расшитое бисером по лифу, и ее черные волосы были подобраны в конский хвост. Из-под подола выглядывали серебристые туфли на шпильках. Прошло несколько секунд, прежде чем я снова обрел дар речи. Она подошла к нужному субъекту и сказала:
– Какая красивая подделка.
Та сначала не поняла, о чем речь, но затем ответила:
– У нас идеально подделанные документы. Так что есть оружие, картины и другие вещи.
– Эс, ты слышишь меня? – спросил я.
Она лишь качнула головой, и улыбнулась прохожему мимо нее мужчине. Да, это была ее работа. Ее жизнь. И мне было порой сложно определить, где у нее заканчивалось притворство. Затем Стейси сказала, что покупает не она, а ее босс. И появился Адам. Он, пожав руку, сказал, что ему очень приятно, хотя та девушка, (Элизабет ее звали, к слову), ожидала, что он, как минимум, поцелует ей руку. И когда он как раз был в процессе ее «приворожения», Эс вытащила телефон и направилась в сторону коридора.
– Тебе отправят зашифрованный код, который поможет пройти через датчики системы безопасности, – сказал я Эс и сразу переключился на Адама. – Выиграй ей немного времени.
– Это копия? – спросил он.
– Конечно же нет. В чем тогда суть сделки? – явно насторожилась она.
– Она уникальна в своем роде. Как и ваше платье.
– Убожество, – услышал я голос Брайана. – Это стыдно показать даже Донне.
– Тебе стоит поторопиться, – продолжал наблюдать я за Эс. – Неизвестно сколько Адам еще продержится.
– Я почти там.
Она сделала это и, быстро оказавшись в комнате, подключила взрывчатку к сейфу, который был в полу.
– Я потеряла телефон, – сказала Элизабет своей охране. – Быстро найдите его.
– Завлеки ее Адам! – начал я нервничать. – Эс, нет времени больше.
Достав флешку из него, она быстро направилась к выходу, и как раз подоспела, когда охрана начала искать вора.
– Это ваш телефон, – улыбнулась Стейси, как ни в чем не бывало. – Я нашла его в женском туалете.
– Да, – даже если Элизабет что-то заподозрила, то ничего не добавила больше.
Оба направились к выходу, а затем к машине, а я ждал их в холле, чтобы сказать этому идиоту:
– Красивая рубашка!
– Я знаю, получилось немного грубо, – развел руками Адам.
– Заценить, привлечь, заинтересовать!
– Майкл, перестань. У него нет опыта…
– Чего нет опыта? Работы под прикрытием?!
– Миссия, от которой удалось уйти, это удачная миссия, – ответил мне Адам.
– У него нет твоего опыта, – смотрела она мне в глаза. – Опыта лжи.
Больно. Ладно. Это я заслужил. Эс прошла мимо, подмигнув мне, и я почувствовал боль от стояка, который, к слову, не проходил с самого утра. Она была чертовски сексуальна. Я помнил, как мы познакомились и сразу отметили туалетную кабинку в том ресторане. За дверью были все наши друзья, а я вместо обеда угостил Стейси оргазмом. И даже спустя три дня (это долгий срок) моя одержимость ею не ослабла. И с нашей встречи прошло уже три года, а все остальные женщины до сих пор казались мне скучными и предсказуемыми.
Я был уверен, что Донна не шутила, когда велела мне держаться подальше от Стейси, если я не собираюсь сделать все, чтобы быть с ней рядом. Или что она оторвет мне – да и Адаму – яйца, если узнает, что кто-то из нас ее не послушал. Стейси – другое дело. Она была слишком умна на вид, и взгляд у нее был слишком уж проницательный. Я не был настолько близок с Донной, но был твердо уверен в одном – если Адам наконец-то встретил себе ровню, я не хочу попасться ей под горячую руку. Однако, несмотря на это, я наслаждался той игрой, в которую играли мы со Стейси.
Спустя какое-то время мы все собрались вместе, и Долорес начала говорить:
– Эта флешка, которую Стейси украла из галереи, привела нас еще к одной душе. Пару недель назад Элизабет получила груз. Исходя из ее записей, человека зовут Рей.
– Я помню его, – сказала Эс, поднимаясь. – Он учил меня жить. Выживание, уклонение, сопротивление, побег. То, что нужно делать, если застрянешь на вражеской территории.
– Целью может быть что угодно, – посмотрел я на Эс. – Учитывая, что он не брал денег за груз, а лишь оружие и взрывчатку.
– Или кто угодно, – добавила Долорес.
– Он похитил женщину и убил ее мужа. Она бывшая жена Рея. Я думаю, стоит поехать туда.
Адам и Стейси оделись, как детективы, и направились на место происшествия. Войдя в дом, заметили лишь перевернутый стул и новые фото. Никаких старых. Ничего из прошлой жизни. Неужели настолько легко выкинуть все, что связано с человеком, даже из помещения, не то, что с головы?
– Если эта история всплывет, появится много вопросов. А эта приведет к Стейси, – сказала мне Долорес.
Мы зафиксировали кредитку, которую та женщина использовала в пути, но, когда приехали на место, там была брошенная машина. Они прошли чуть дальше и заметили ручей. И так же лес, в котором определили множество самодельных капканов. Адам увидел это первым и поднял с земли палку чтобы нейтрализовать один из них. Но они все равно не смогли его найти, и опять вернулись обратно, откладывая это на завтра.
На следующий день с самого утра, как только все снова собирались у Адама, с чашками кофе в руках, Долорес снова сидела за компьютером предоставляя следующую информацию:
– Надо найти снимок со спутника сделанный полгода назад.
– Зачем? – спросил Брайан.
– Нужно, – ответила та. – И нужно, чтобы твоя программа зафиксировала любые изменения этого места.
– Да, – увидела Эс. – В северо-западном углу была поляна. Но теперь ее больше нет. Одни деревья.
– Какие это деревья могут вырасти так за полгода? – нахмурилась Долорес.
– Камуфляж, – сказал я.
Стейси и Брайан поехали в лес, и, дойдя до места нужного нам по карте, пригнулись, чтобы понаблюдать за местностью.
– Что тут у нас?
– Какой-то бункер, – ответил Брайан.
Начался огонь, и мы не могли понять откуда. Брайана ранили, но пуля попала в бронежилет. Стейси сказала сидеть ему возле дерева, а сама направилась искать место, где Рей мог прятаться. Все происходило, как в тумане и замедленной сьемке в то же время. Я переживал за нее так сильно, что не мог совладать с собой. Хотел поехать вместе с ней, хоть и понимал, что буду лишь мешать. Моя нога не дала бы мне такой возможности, и я стал простой обузой, для женщины, которая всегда пребывала в самом центре событий. Через несколько минут Эс нашла убежище и, спустившись по лестнице, увидела женщину, лежащую на кровати. Мое сердце так колотилось, хоть я и знал, что она справится.
– Эй, проснись, – сказала ей Стейси. – Я выведу тебя отсюда.
– Хорошо.
– Где Рей?
– Я не знаю.
– Эс! – закричал я в микрофон. – Шаги!
Она развернулась, а тот накинулся на нее с ножом. Я должен был быть с ней там, но я ничем не мог помочь. Она ударила его пистолетом по голове, но тот лишь ошатнулся. Затем Стейси с розворота ударила его ногой по челюсти, а та женщина, взяла в руки лопату, пытаясь помочь. Это ничего не дало, пока он не развернулся к своей бывшей жене, и Стейси не выстрелила ему прямо в голову.
Эта женщина часто повторяла: «Кто, если не мы, сделает это?» Она с такой легкостью забирала жизни, что порой это пугало меня. Она произнесла бы мне: «Гори в аду», но скорее всего не хочет, чтобы мы с ней еще и там встречались.
Бывшая жена Рея сразу начала плакать, и Эс пыталась справиться с ситуацией. Лишь в такие моменты я понимал, почему ее никогда не готовы отпустить. Она слишком хороша. Идеальный кандидат для такой работы.
– Послушай, если полиция найдет это, появится вопросы. Вопросы, на которые нет ответов. И если ты хочешь нормальной жизни, тебе придется забыть об этом и обо всем. Понимаешь, о чем я? – смотрела Эс на нее в упор.
– Да, понимаю, – лишь прошептала та.
Наверное, только благодаря ее силе и независимости я полюбил ее. И это произошло еще до рождения Эстель. Я делал все для безопасности Стейси, и настолько потерянным не был никогда. Лишь когда это случилось, тогда я точно знал, что мне не все равно. Лишь когда мужчина любит, он что-то делает, потому что по-другому не может. Потому что именно для нее. Все для нее. И это не телесное. Это намного больше. Это когда чувствуешь, что, делая для нее, делаешь себя.
Когда она вернулась, я побежал к ней и обнял. Все смотрели, и Стейси явно было неловко, а мне плевать. Я просто был рад, что она жива. Что с ней все в порядке, и кажется, мы сможем справится так со всеми.
– Это ты так рад за меня или за свой член? – спросила она.
– За вас обоих, – улыбнулся я. – Точнее за троих.
– А кто третий?
– То, что настолько пахнет влажностью и тобой, что еще немного, и мне станет плевать на зрителей.
Она провела языком по моей шее, и как только я на мгновение ослабил хватку, вырвалась из моих рук, направляясь к Эстель, которая плакала последний час, зовя свою маму. Взяв ее на руки, сильно прижала к себе нашу дочку, и та обняла своими крохотными ручками шею своей мамы.
– И на все твои пожары, мама найдет лед, – сказала она ей. – Моя девочка. Моя любимая.
Я подошел к ним и обнял Стейси. На самом деле до конца не мог понять, почему она не обзывает меня, не бьет. Да, именно страннее всего было, то что не бьет.
– Знаешь, я поняла, что рада тому, что Эстель родилась в этом веке, – повернулась она ко мне, улыбаясь. – Что она будет жить в этом поколении. Они сейчас умеют гораздо лучше отстаивать свое мнение, интересы и поступки. Не обращают внимания на расу, ориентацию и положение в обществе, так как понимают, что все равны. Умеют спорить и аргументировать свое мнение. Потому что могут покрасить волосы в ярко зеленый, и все равно будут чувствовать себя красивыми, ведь мнение окружающих ни на что не влияет. Да, это поколение сигарет, инстаграма и татуировок, но также книг, кофе, рассветов и закатов, музыки, искусства и свободы. Дети умеют сейчас жить для себя, а не для кого-то. Могут идти по улице и громко смеяться. Могут бегать под дождем и петь любимые песни во весь голос, не обращая внимания на окружающих.
– Я согласен, Стейси, – улыбнулся я в ответ, целуя нашу дочь в головку. – Но если она покрасит волосы в ярко-зеленый…
– Ты скажешь ей, что она потрясающая, – перебила она меня. – Потому что так оно и будет.
«Чтобы найти верную дорогу, сначала надо заблудиться». Бернар Вербер
Глава 18
– Знаешь, родная, – держу я Эстель на руках тем же вечером, убаюкивая. – Я рада, что круг страданий этого рода закончится на мне.
– Мама, – говорит Эстель. – Мяч!
– Мяч, – улыбаюсь я. – Милая моя, когда же ты уснешь? У мамы был трудный день.
– И еще мяч!
– Какой больше?
– Этот!
– Покажи где еще есть предметы, похожие на мяч.
– Вот, – показывает она пальчиком на настольную лампу в виде шара, а за тем еще на маленький тренажер для разминки рук такой же формы.
– Ты молодец, – целую я ее в личико снова и снова. – Ты у меня такая молодчинка. Самая умная девочка. Такой ласковый и самый добрый маленький человечек.
Начиная кружить ее, Эстель смеется и сильно сжимает мою шею в объятьях. Я смеюсь, держа ее маленькое тельце в своих руках, и тут она начинает вырываться, пока я не опускаю ее на землю и не иду за ней, пока девочка направляется в кухню, становясь около комода, крича:
– Ложку, мама!
Я даю ей то, что она хочет, и когда она берет ее в рот, тянется снова на руки.
– Хочешь есть, доченька? – спрашиваю я у нее.
– Нет.
И она держала эту ложку во рту, пока не уснула у меня на руках. Она – все, в чем я нуждаюсь. Все мои желания, о которых я знаю, тоже она. Эстель определенно будет красавицей. Правильные черты лица, идеальные пропорции фигуры и бархатистая кожа. Красавица с изюминкой, шармом и искоркой. Неповторимая в своей очаровательной индивидуальности, совершенная в своей гармоничности и обладательница света, который будет литься даже из глаз. Непременно свет и непременно теплый. Холодный иногда. Нотка стервозности должна быть присуща, хоть это уже иная категория девушки. Любоваться правильными чертами и созерцать все остальное. Пусть думают, что холод в глазах исключает любование, как таковое, но нет. Эстель создает с самого рождения ауру, которую невозможно не любить.
– Она, как и ее мама, не даст никому испортить свое доброе сердце, – входит Майкл в комнату.
– Уже поздно, – говорю я тихо. – Нечего портить.
– Даже если ты ангел, найдется тот, кому не нравится шелест твоих крыльев.
– Читай меньше такой чепухи.
– Ты так боишься, что кто-то посадит тебя в клетку. Ты уже в клетке. Ты сама ее создала. Она всегда будет с тобой, потому что куда бы ты не отправилась, от себя самой тебе не убежать.
– Отличное окончание вечера, – поднимаюсь я с кресла-качалки, ложа Эстель в кроватку. Включаю видео-няню, и направляюсь к выходу. – Вернуть бы нашу первую встречу, Майкл. Я бы не пришла, ведь слишком люблю себя, чтобы быть с кем-то еще.
– Вон сколько сердец ты уже собрала, а своего собственного у тебя, как не было, так и нет.
– Зачем ты сюда приехал? – закрываю я дверь в детскую. – Я тебе, кажется, не разрешала тут находиться.
– Лучше тебе мне ничего не запрещать, а то как бы я не плюнул на все запреты и тебе это боком не вылезло.
– Тебе не видно, но у меня коленки от страха подкашиваются. – Мы стоим лицом к лицу, и со свирепостью в глазах смотрим друг на друга. – Ты говоришь порой такие правильные вещи, являясь таким неправильным человеком. Со мной хоть все просто. Я плохой человек, и хорошим никогда не притворялась.
– Снова оскорбления, да, Эс?
– Снова правда, которую ты никогда не умел слушать!
– Шрамы у меня от твоей правды.
– У тебя шрамы? Видишь ли, смерть не касается тебя. Она забирает тех, кто нас окружает. Помнишь о смерти, в которой ты виноват? Я хотя бы заслуживаю быть высокомерной, а на тебе это даже смешно смотрится!
– Ладно, хорошо, – проводит он ладонью по волосам. – Ты удивительно неприятная личность, но у тебя есть достоинство.
– Самокритика – двигатель прогресса. Когда я критикую себя, я становлюсь лучше. Когда критикуешь меня ты, то идешь нахер.
– Эс, – пытался он успокоиться. – Идем выпьем чаю?
Он улыбнулся, и я хотела сделать то же самое в ответ. Его черты лица были до изумления красивы. Когда он улыбался, то делал это всем телом. Глазами в первую очередь. Они искрились, и вот поэтому я видела Эстель в нем.
– Ладно, – выдохнула я. – Мы просто берем паузу.
– Паузу.
Майкл заваривал чай, а я села за стол и рукой придерживала голову.
– Знаешь, опасно заваривать чай в большую кружку, так что мне маленькую, – сказала я легкомысленно.
– Почему? – усмехнулся Майкл, хоть и непонимание на его лице было остро выражено.
– Можно уже не вернуться к обычной чашке, хочется больше и больше, и точка невозврата пройдена. И вот ты ловишь себя на понимании того, что уже завариваешь его в трехлитровую банку, потом канистру, цистерну, и наконец в один момент макаешь пакетик в тихий океан.
Плечи Майкла тряслись от тихого смеха, и когда он повернулся ко мне, все еще смеясь, поставил на стол чашки и чайник з заваренным чаем. Мне нравилось это. И несмотря на то, что я была той еще мразью, у меня кажется было сердце. Доброе сердце. И когда говоришь какую-то гадость даже Майклу – чувствуешь. Хоть и продолжаешь все это выговаривать.
– Давай улетим? – склонил он голову набок.
– Самолет или коньяк?
– Мне жаль, Эс, – стало его лицо серьезным в следующее мгновение. – Жаль, что я сделал все, чтобы теперь об твое сердце мог разбиться даже Титаник.
Все становилось только хуже. Я снова вспоминала, как это – любить Майкла. Как нуждаться в нем все чаще, а потом – все время. И хоть у нас существуют определенные вслух несказанные правила, такие, как никакой нежности или близости. Никаких поцелуев и ночевок, проводим мы время вместе, только когда нужно по работе, или он ночует в комнате Эстель на диване, чтобы побыть с ней, они не помогают моему уму понять, что я не должна хотеть, чтобы Майкл обнял меня. Укутал в своих руках, и я смогла просто расслабиться.
– Знаешь, у меня была первая любовь, – говорила я тихо. – И я не настолько уродлива внутреннее, как ты думаешь. Он звонил мне в три часа утра, просто каким-то образом зная, что я не сплю. Я отвечала, что не могу говорить, потому что разбужу родителей, – улыбнулась я, слегка наигрывая. – Каждый раз новых, к слову. А он отвечал, что мне не обязательно говорить, и вместе этого он будет рассказывать мне истории, петь песни и разговаривать обо всем на свете, а мне не обязательно будет сказать даже слово. Он будет слышать мое дыхание, и этого будет достаточно. Я спрашивала: «Почему ты хочешь говорить, зная, что я не смогу ответить?» На что он всегда отвечал: «Я знаю, что по ту сторону ты слушаешь меня».
– Где он сейчас? – осторожно задал вопрос Майкл.
– Он умер. Но это было давно.
– С тех пор ты не любишь то, кем являешься?
– Мне нравится быть женщиной, если ты об этом. Нравится сексуальность, которая выделяет. Но самое лучшее – это власть над вами. Над мужчинами. Обычно, достаточно лишь одного появления, чтобы испортить настроение всем женщинам и приковать к себе мужчин. А это так банально, – усмехнулась уже более искренне. – Разве есть в мире настолько глупая женщина, которая сходила бы с ума лишь от голых мужских лодыжек?
Майкл тихо засмеялся и сделал глоток чая, спрашивая:
– Что с ним произошло?
– Стреляли в меня. А попали в него. Следующая пуля прошла в двух миллиметрах от моего сердца. А потом оказалось, что у меня его просто нет.
Майкл протягивает руку и берет мою ладонь в свою. Я вздрагиваю, но вместо того, чтобы забрать, наклоняюсь, желая и нуждаясь в нем так сильно. Его рот чуть приоткрывается, и Майкл наклоняется ко мне, легко прикасаясь своими губами к моим. Это дарит облегчение и боль одновременно. Я кладу руку ему на шею и чувствую твердость мышц под его теплой кожей. Она такая горячая, как будто он пылает изнутри.
– У тебя руки холодные, – говорит он хриплым голосом. – Но не сердце, Эс.
– Сердце у меня каменное, а вот руки действительно просто холодные.
Я случайно задеваю кружку, и чай разливается по столу и Майклу на брюки. Я вздрагиваю, и говорю ему снять их, смеясь. Он пытается изобразить хоть что-то близкое к раздражению, но у него не получается, и он начинает смеяться.
– Тебе жаль брюк или меня?
– Брюк, – отвечаю я уверенно, не сомневаюсь ни секунды.
– А как же сочувствие, Стейси?
– Оно у меня есть, но, понимаешь, – хмурюсь я, смеясь в то же время. – Не к тебе.
– Боже, женщина, твоя гордость сожрет тебя, – снимает он пояс и расстегивает ширинку.
– Подавиться моим самолюбием, – отвечаю я, а затем вижу рисунок и расплываюсь в улыбке. – Откуда у тебя эта татуировка на бедре? – мой вопрос звучит, возможно, с чрезмерным восхищением, которое я не в состоянии скрыть, да и не хочу. Я буквально демонстрирую свой восторг, усмехаясь. – Это Чип и Дейл.
Как я раньше ее не замечала? Ну да, наверное, потому, что все время видела лишь его член, и никогда его тело. Все, что он делал после – одевался и уходил. Хотя татуировка настолько маленькая, что ее трудно разглядеть, если не присматриваться. Это зарисовка примерно с большой палец, расположена на верхней части его левой ягодицы, и там изображены Чип и Дейл.
– Универ, – смеется Майкл. – Весенние каникулы. Второй год учебы, одна пьяная ночь, и вот результат. Я проснулся голым с кровати полной… – ему неловко, от чего мне еще веселее, и Майкл пробегает рукой по своим волосам. – Полной парней и девушек.
Я смеюсь неистовым смехом, похожим на смех взбесившейся ведьмы, зарываясь лицом в ладони.
– Это не смешно, – возражает Майкл, хоть и сам готов засмеяться. – Я учувствовал в оргии и ничего не помню. Плюс ко всему, у меня было самое жуткое похмелье, и это гребаное тату, – он поворачивается, чтобы посмотреть на свою задницу. – Долбаный тупой мультик Дисней.
– Дисней-задница-Вудс, – я буквально умираю со смеху и вздрагиваю, когда Майкл бросается на меня, поднимая на руки и закидывая на плече, направляясь в мою спальню.
Он бросает меня на кровать, и мы шутливо боремся. Он кидает мне в лицо подушку, а я скручиваю ему руки и сажусь верхом, решая возможности шевелиться.
– В тот момент я поклялся себе, что не буду больше так пить и проверился на все известные человечеству болезни.
– Дай мне взглянуть еще раз, – говорю я, просто чтобы иметь предлог подняться с этого положения.
– Нет, – шепчет он улыбаясь. Перевернув меня лопатками вниз, Майкл наклоняется так, что кончик его носа касается моего.
Я вижу изгиб его густых ресниц, обрамляющих голубые глаза, внутри которых радужки янтарного цвета.
– Да.
– Нет, – его губы касаются моего подбородка, и он так близко ко мне. К моим губам.
– Да, – надавливаю я большим пальцем между его ребрами, и Майкл от неожиданности кричит.
– Фостер! – находится он в недоумении, когда я делаю это снова.
– Вудс! – передразниваю его я.
– Полегче с использованием своих дьявольских пальцев, женщина.
Он снова опускает трусы, которые обтягивают его круглый зад, и поворачивается. Его тело – произведение искусства. Стройное, подтянутое, мускулистое. Совершенные пропорции. Спина сужена к талии, а поясница переходит в округлые полушария его прекрасной задницы. Длинные ноги, массивные бедра и точеные икры. Мне хочется облизать его от макушки до пят, особо задерживаясь в некоторых местах.
– Ну? – поворачивает он голову ко мне.
– Просто наслаждаюсь видом, – пожимаю я плечами.
Но также видно шрамы, которые есть на ногах и бедрах. Синяки, которые до сих пор не прошли. Мое горло сдавливает, когда я провожу рукой по черному пятну, и Майкл вздрагивает. Моментально я одергиваю руку.
– Болит?
Конечно болит. Разве может быть иначе? Что за тупой вопрос, Фостер? Я удивляюсь самой себе, но не могу чувствовать ничего, кроме сочувствия и жалости. Но Майкл просто поворачивается ко мне и, улыбаясь, отвечает:
– Если я скажу да, ты поцелуешь и исцелишь меня?
Он не знает, но я и правда хочу поцеловать его. Я наклоняюсь вперед, и его дыхание ускоряется. Майкл выглядит таким уязвимым, и его тело напрягается, а взгляд следует каждому моему движению. Мои губы касаются его кожи на бедре, и я еще один раз целую его нежно и аккуратно. Затем беру за руку и веду к кровати. Он ложится на спину, а я нависаю над ним, путешествуя поцелуями по его телу. Шея и кубики пресса. Из Майкла вырываются стоны, и он вздрагивает, и я лишь надеюсь, что от удовольствия, а не от боли. Он совершенен. Его упругая кожа, словно статуя, отлитая из бронзы. Член сейчас так тверд и эрегирован, что, когда он касается моей щеки, я замираю. Майкл наблюдает за мной, а его дыхание поверхностное и быстрое. Я поднимаю взгляд, когда мои губы касаются его напряженной длины. Круглая головка ощущается как гладкий атлас, и я втягиваю ее в себя, посасывая. Майкл стонет, а его бедра вздрагивают, в результате чего его член толкается глубже. Обхватив рукой длину, еще усердней сосу. Его пальцы зарываются в мои волосы, и он тянет их, удерживая мою голову на месте, сам толкаясь в мою глотку глубже и глубже. Он так сильно сжимает мои волосы в кулак, что мне нужна хотя бы секунда, чтобы откашляться, но Майкл не дает мне ее, когда я сжимаю кожу на его бедре, он освобождается, рыча. Его сперма теплая, и имеет солоновато-сладкий вкус. Я глотаю каждую каплю, наслаждаясь. Он становится мягким и нежным у меня во рту, а я смотрю Майклу в глаза, и понимаю, как я скучала по этому. Как я хочу повторить все это еще раз. А затем еще и еще.
Я не чувствую неловкости или стыда. Я люблю его руки. Смотрю на них, и вижу в них столько красоты и силы в то же время. Он в следующее мгновение поднимает меня, кладя рядом и, прижимая своим телом, нависает надо мной. И когда начинает говорить, его голос становится более низким.
– Я хочу поцеловать тебя, Стейси.
Мое дыхание замирает. Я на пути в какой-то другой мир, где нет ничего, кроме его голоса.
– Я думаю о тебе все время. О твоих губах. Насколько они мягкие, и что всегда на вкус, как клубника.
Майкл. Я даже не знаю произнесла ли я его имя в слух, или оно просто отбивается в моих ушах. Но это и не важно, потому что он продолжает свое признание.
– Я так сильно хочу целовать тебя все время, что даже готов отказаться от секса ради этого. Я люблю твой рот, Стейси. Я люблю твои губы, особенно припухлость нижней, когда ты ее кусаешь, испытывая нервозность. Позволь мне, пожалуйста. Я знаю, что это слишком. Но я хочу это с тобой. Хочу все. Я больше не мальчик, который хочет признания и денег. Хочет искупить вину перед братом. Я хочу тебя. Хочу, чтобы ты гордилась мной. Хочу, чтобы, – он замолкает на мгновение, и в его глазах видны слезы. – Хочу, чтобы Зак там гордился мной.
Слезы жгут мои глаза. Что, черт возьми, со мной не так? И кто такой Зак? Я забочусь об этом человеке, несмотря ни на что. Он был моим любовником, но и другом. Сейчас он настолько важен, что я забываю все то, что было. Забываю всю боль и страх, который мне пришлось испытать из-за него. Из-за смерти. Из-за отсутствия меня в жизни моего ребенка. Когда находишь то, что любишь, сам начинаешь удивляться, как много ты можешь.
– Эс, – напрягается его тело, и глаза смотрят прямо в мои. – Выходи за меня замуж. Стань моей женой. Давай мы будем вместе, чтобы ни происходило, ведь мы должны. Я готов защищать тебя ценой своей жизни и других жизней тоже. Я на все пойду ради тебя и Эстель. Я ждал век, чтобы женится на тебе, мисс Фостер.
Он улыбается немного нервно, и я понимаю, что разочарую его. По всем просьбам, которые он произнес последние несколько минут. Моя грудь сжимается, ведь на самом деле я хочу этого. Хочу, чтобы каждый раз, когда я смотрю на свою руку, я видела его. Не бриллиант, а именно символ любви человека, которого люблю в ответ. Можно, конечно, начать говорить поэтически. Подняться на самую высокую гору и переплыть океан, и все станет на свои места и будет хорошо. Что если вернуть время вспять, он был потратил каждый час, чтобы держать нас в безопасности. Но на самом деле мы столько всего прошли, становясь лучше. Мы стали сильнее, выше и взрослее. Да, больше не вдвоем, и это была цена, которую пришлось заплатить. Только мы знаем свою историю. Только мы можем судить себя, критиковать или аплодировать.
– Кольцо на пальце не сделает меня вернее и счастливей, Майкл, – шепчу я, проводя рукой по его шелковистым волосам. – Это предложение неожиданно и странно, – пытаюсь я вылезти из-под его тела, и он позволяет мне это. – Нет, я точно поняла, что не хочу замуж за человека, который делает это, скорее всего, из-за ребенка. Я хочу, чтобы мужчина женился на мне по причине любви ко мне, а не только к ребенку. Я хочу, чтобы у него была ярая необходимость показать всем, что я его жена.
– Как я должен показать тебе свою лучшую сторону?
– Понимаешь, – улыбаюсь я искренне. – Трудно показывать себя с лучшей стороны, если у тебя одна сторона лучше другой.
– Я люблю тебя, Эс, – смотрит он прямо на меня, садясь на край постели. – Я чертовски сильно люблю тебя. И мне жаль, что ты не любишь меня в ответ.
Он все еще голый. И все еще соблазнительный. Но мы наконец-то говорим. Говорим о чувствах, которые всю жизнь прятали от всех остальных. И, наверное, это было впервые, когда я могла убежать от разговора, воспользовавшись телом, но не стала.
