Текст книги "Темные желания (СИ)"
Автор книги: Анастасия Савицкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)
Приехав в квартиру Майкла, я знала, что сплю последнюю ночь за длительный период времени со своим ребенком. Я почти не сомкнула глаз, смотря на нее все время, проливая слезы, как будто они что-то бы изменили. Я понимала, что, как мать, должна всегда быть со своим ребенком, а выходит, что я ничем не лучше своих родителей. Я тоже бросаю ее, и обстоятельства не имеют значения. Мать не должна никогда причинять боль своему ребенку, будь то ментально, эмоционально или физически, но дело в том, что я не хороший человек. Хороший человек по определению никогда не позволит себе жестокое отношение к окружающим его людям. Когда появляется ребенок, то ему нужно дарить любовь и заботу. И не существует никаких отговорок или обстоятельств. Будут как хорошие времена, так и не очень. Будут возникать проблемы и неожиданные ситуации. Но родители всегда должны быть рядом. Таков закон, и мы не вправе его менять.
– Ты гораздо сильнее нас с твоим папой, малышка, – шептала я тихо. – Ты лучше. На самом деле ты не похожа на нас совсем. Ты сама себя вырастишь, если мы не сможем, и вырастишь во многих отношениях. Всего сама добьешься, как это сделали мы. В тебе есть свое собственное чудо. И каждый допускает ошибки, но ты не будешь Эстель. Прости, что я отпускаю тебя, и прости, что не знаю, смогу ли вырастить и сказать, какая ты потрясающая. Прости, что так и не дам возможности тебе полюбить свою мать.
В конце концов, я сомкнула глаза лишь на несколько часов, все время просыпаясь, целуя головку своего ребенка. Я приняла душ, когда было всего пять утра. Сделала кофе, покормила Эстель, которая плакала последние полчаса, не переставая, и в конечном итоге бонусом разбудила Майкла. Спустя час войдя в его спальню, я смотрела как он собирал вещи и о чем-то думал. Я видела это по его взгляду, и Майкл словно не был в этой комнате, находясь в своих мыслях. Я поехала на работу, пообещав вернуться до их отлета, чтобы не сделать то, о чем потом буду жалеть.
– Что такое, Вист? – услышала я звук открывающей двери без стука, как только села за рабочий стол.
– Я видел отчет по трем последним осужденным, Эс, – бросил он мне папку на стол. – Педофилов, которых мы поймали на прошлой неделе.
– И что?
– Только ты одна знаешь, что там произошло, и я принял то, что они убиты сокамерниками, но я давно работаю и замечаю напряжение.
– Не все вокруг преступники, и я не…
– Будешь, – повысил он голос. – И пойдешь. Иначе ты знаешь, что будет.
Он знал правду, но я бы никогда не признала этого вслух. Вист знал, что они не были убиты сокамерниками, и знал, что моей вины никто не докажет.
– Это он, – бросил он мне вторую папку на стол. – Вчера мне в голову пришла мысль о том, что он слишком долго живет, и я взял ордер и обыскал его дом. Я нашел нож и выбил из него признание.
Я смотрела на фото мертвых ветеранов и увидела мужчину. Единственного живого из всех них.
– Это не он.
– Откуда ты знаешь?
– Просто знаю, – чувствовала я злость. – Верь мне.
– Я не могу верить тому, кто постоянно чего-то не договаривает.
«На месте преступления есть улики, которые по самой их природе нельзя забрать и изучить, как собрать любовь, ярость, ненависть, страх». Джеймс Риз.
Приехав к Майклу, я увидела всех друзей. Они были готовы улетать, и я не спрашивала, куда именно. Я не хотела знать в случае, если меня попробуют вынудить говорить. Майкл держал Эстель, и Брайан с Адамом носили сумки.
– Дай я с ней попрощаюсь, – сказала я, протянув руки к дочери. – Заботься о ней. Если что-то нужно будет, проси помощи у Донны или Эмили. И Майкл… – я заметила, что все стали суетиться или просто отводить взгляд. – Что не так?
– Давай ее мне, – взял ее на руки Адам. – Вам нужно поговорить, и мы скоро придем.
– Я никуда не еду, – сказал Майкл, когда друзья покинули дом. – Я остаюсь с тобой, и мы будем разбираться с этим вместе.
– Нет.
– Да.
– Нет, Майкл. Тебе грозит опасность…
– Почему? – разозлился он. – Почему ты думаешь, что я вообще ему нужен?
– Потому что ты важен мне. Потому что он знает, что ты моя ахиллесова пята, а ты, дурак не понимаешь этого.
Я сказала все на одном дыхании, и мне вдруг стало очень холодно. Он знал это и просто хотел услышать эти чертовы слова, из-з которых я, произнося вслух, чувствовала отвратительную слабость и беспомощность.
– Идем попрощаемся с нашим ребенком, – взял он меня за руку. – Нам предстоит много работы.
Мужчины о чем-то разговаривали, а я сильно прижала к себе свою дочь. Честно говоря, я не надеялась, что они уедут, пусть и не все. Но была несказанно этому рада.
– Эс, – услышала я голос Эмили. – Запомни, каждый может быть рядом в солнечную погоду. Но настоящим испытанием на верность в вашей жизни станут дни шторма.
– У нас с Майклом не бывает ничего, кроме шторма.
– Он сможет стать твоей опорой Стейси, – добавила Донна. – Но только если ты дашь ему шанс. В свою очередь не пренебрегай им, не лги и не дурачь его. Не предавай его доверие в надежде, что он будет рядом, несмотря ни на что.
– И в конце концов, – приобняла меня Ева. – Если он старается быть лучше с тобой и для тебя, то дай ему знать, как сильно ты это ценишь. Для вас обоих выражать свои эмоции, признавать страхи и рассказывать о самых сокровенных желаниях – тяжело. Но если ты покажешь ему, что согласна идти на компромисс, ему открывать эти двери будет намного проще.
– Я не поняла, – все еще целовала я личико Эстель. – У нас тут прощание или бесплатный сеанс психоанализа?
– Комфорт в отношениях начинается со способности быть откровенным и честным со своим партнёром, – улыбалась Эбби. – А эта способность в свою очередь начинается с понимания, что тебя не осудят. С ним ты всегда самая подлинная версия себя.
– Я люблю тебя, малышка, – не ответила я подругам, смотря лишь на своего ребенка. – Я люблю тебя так сильно, что попытаюсь сделать все, что в моих силах, чтобы ты вернулась домой. Я надеюсь, что это будет в близком будущем, и ты будешь жить в безопасности, имея рядом лишь семью, которая будет любить тебя, несмотря ни на что. – Эстель начала плакать, и я отдала ее Донне. – Я люблю тебя, милая. – Они начали уходить к машине, и мой голос сорвался. – Я люблю тебя больше всего на свете.
«Материнство, конечно, дает невыразимое счастье, но это счастье в любви или браке надо выкупать такой ценой, что я бы никому этого не посоветовала». Жорж Санд.
После того, как все отправились в аэропорт, я поняла, что ближайшее время мы будем жить впятером – Адам, Брайан, Долорес, Майкл и я. Это были те, кто просто не мог уехать, и я приняла это, пусть и не сразу.
Я включила воду в ванной и закрыла двери. Долорес искала что-то в интернете, сидя в своей комнате, а Адам и Брайан ушли во двор жарить барбекю на ужин. Я не плакала по своему ребенку, но это был худший день моей жизни. Я словно чувствовала физическую боль от ее отсутствия и не хотела делать ничего. Даже дышать.
Когда прошло какое-то время, я надеялась лечь в постель и пролежать так сто лет, как минимум. Майкл открыл дверь и, закрыв ее за собой, смотрел на меня. Он был измучен, и, смотря на мое тело сейчас, у него не было желания. Впервые, наверное, его глаза видели во мне человека, а не объект желания. Мы не отводили взгляд друг от друга, и он, сняв с себя рубашку, прикрыл мою наготу. Гораздо легче обнажать тело, чем душу. Почему я стала такой? Черствость, тело без души и неумение проявлять слабость стали моими вечными попутчиками.
Я наклонила его к себе, и нашла губами его губы.
– Эс…
– Ты хочешь меня, – прошептала я. – А я хочу тебя.
Я хотела поцеловать его. Чем больше я сдерживалась, тем сильнее мне этого хотелось. Майкл каким-то образом стал мне настолько близким, что я уже и не представляла, как жила без него ранее. Как я встречала стольких людей с которыми смеялась, и не встречала его? И самое главное – с появлением этого мужчины я поняла, почему ни с кем ранее ничего не получалось.
Кто-то сказал, что, если долго всматриваешься в пропасть, она начинает всматриваться в тебя. Впившись грубым поцелуем, Майкл рывком подхватил меня за бедра и прижал к себе. Я застонала, и ногти вонзились ему в спину. Острая боль почище любой ласки подтверждала силу нашего влечения. И я просто надеялась забыться, или еще хуже – вспомнить все, что было до начала темных желаний.
Глава 10
«Брак – это пожизненный контракт. Пока человек не поймет своих глубинных желаний, он не может пойти на подобный шаг. Я все еще познаю саму себя. Я еще многого не знаю, но обязательно узнаю. Вот почему я не хочу быть связанной с чем-то или даже с кем-то».
Многие женщины считают, что, сказав эти слова, Одри Хепберн была легкомысленной, самовлюбленной и инфантильной. Но она прожила счастливую жизнь. У нее было то, что есть лишь у немногих – она занималась тем, что любила, и делала это настолько хорошо, что стала иконой на множество веков для женщин всего мира.
А я не знаю, чем хочу теперь заниматься. Быть мамой, конечно, это главное. То, что мне нужно, и то, что я хочу, но дело в том, что я нуждаюсь в каком-то деле. Хобби. Страсти. Но, кроме дивана, у меня нихрена не складывается.
– Ты собираешься выйти отсюда? – вошел Вист в мой кабинет.
– Нет, – ответила я, не поднимая голову. – Чего тебе?
– Вудс рвет и мечет, – открыл от снова дверь, чтобы выйти. – Там внизу.
Черт. Я не поднимала трубку и не отвечала на сообщения несколько дней. Ночевала на работе, питалась пиццей и другой едой на вынос, и дышала только ради ребенка. Ее не было рядом, и как бы я не доверяла своей семье, этого не было достаточно. Я пыталась сделать все, что в моих силах, и даже больше, но ничего не получалось, и каждый раз я снова и снова оказывалась в тупике.
– Ты знала, что цель сообщения – это получить быстрый ответ? – спросил Майкл, как только я спустилась вниз. – Если бы я хотел столько ждать, написал бы тебе письмо и отправил бы голубем.
– Зачем ты сюда пришел, Майкл?
– Очень мило, Эс. Наш ребенок далеко, наши друзья пытаются сделать хоть что-то, чтобы помочь тебе. А ты сидишь на работе и закрываешься от всех, кто тебя окружает.
Майкл взялся рукой за подбородок, но не осуждал и даже соглашался. Я знала, что на самом деле он сомневался и просто не хотел сделать хуже. Хоть и мы оба знали, что хуже некуда.
– Я знаю, что ты сомневаешься в том, что я справлюсь, – чуть слышно прошептала я. – Ты просто не говоришь мне об этом.
– Он был ночью у нас дома.
– Что?
– Адам заметил его и выстрелил. Но куда попал, не знает. И не видел, куда он направился. Его забрал черный джип и пропал в ночи.
Страх словно парализовал меня, и не помогал даже ночной воздух, который попадал в здание с открытых окон. Я понимала, что он прав, и что, возможно, это ничего не изменит, но все же ничего не могла с собой поделать. Пытаясь заглушить панику, единственное, что я представила – лицо своей дочери. Сейчас я была на удивление одиноким человеком. Еще более одинокой, чем всю жизнь до этого, хоть и частенько моя душа могла захлебываться от переизбытка чувств.
– Почему ты мне не сказал?
– А что бы это изменило, Эс? – схватил он меня за плечи. – Что, если все к черту? Если мы все-таки рождены, чтобы быть родителями Эстель и быть вместе, несмотря ни на что? Ты – единственное, что мне суждено было полюбить.
– А как же Эстель?
– Я любил ее всегда.
«Пусть все случайны связи твои с переплетениями судеб, снова докажут, что лучше меня нет никого. Не было. И не будет». Есенин.
Мы приехали в дом и, не включая свет, прошли в комнату Эстель. Майкл взял меня за руку, но я отдернула ее, и он принял это как ответ. Я заметила, что некоторых вещей не было, когда лунный свет освещал комнату. Я села в кресло качалку, в котором держала ее так часто, и обняла плед, который до сих пор хранил запах моего ребенка. Все, что от нее осталось, это запах и Майкл, который на самом деле не знаю как, но держался. Все, что так просто мы находим, так же просто теряем.
– Они уехали к Прайсонам, – прозвучал его голос слегка приглушенно. – Тут находиться больше небезопасно.
– Долорес знает?
– Да.
– И?
– Ничего, – стал он напротив окна, держа руки в карманах. – У тебя есть десять минут, Эс.
– К чему?
– К выходу. Пора убираться. Забери то, что имеет для тебя ценность, и мы уезжаем.
– Майкл…
– Нет, – перебил он меня. – Лишь несколько вещей, которые ты сможешь взять в руки и унести сейчас. Остальные воспоминания мы купим в будущем.
Почти все вещи Эстель я собрала ей с собой. Остались лишь несколько фотографий, плед и запах. Так что я унесла и это. Я спустилась вниз и, открыв входную дверь, услышала странные звуки за спиной.
– Что ты делаешь? – спросила я, находясь в замешательстве. – Зачем ты разливаешь бензин?
Он молча продолжал это делать на кухне, а затем поднялся на второй этаж, исчезая на несколько минут. Я услышала звук полыхнувшего пламени, а затем Майкл бросил зажигалку на пол кухни, разливая за собой остатки горючего. Мы вышли из дома, и стали возле машины, смотря как сгорает вся история жизни нашей дочери.
– Что ты делаешь?
– Сжигаю этот дом.
– Но это твой дом, Майкл.
– Я бы сжег каждую частичку этого мира, чтобы защитить тебя, Стейси, – ответил он, не смотря на меня. – Никогда не сомневайся во мне.
Затем он сел в машину, и когда я сделала то же самое, тронулся с места. Я прижимала к себе рамки и плед, не понимая смысл его действий. Я привыкла к тому, что все время что-то скрываю от него, но сегодня все было наоборот. Это произошло впервые, или я впервые это увидела, и это было что-то новое. Оно вызвало во мне чувства, которых я не испытывала ранее. Это было изучение чего-то совершенного. Новых навыков, и лишь в этот момент я поняла, что на самом деле лишь он держит меня в тонусе. Жизненном тонусе. Будь у нас нормальные человеческие отношения, мы не сдерживали бы свои чувства, понимая, что это не должно вызвать разочарование или напряжение. Но тем не менее, у нас общего было гораздо больше, чем личного, даже если мы не озвучивали этого вслух.
– Почему ты до сих пор не оставил меня? – спросила я слишком тихо, когда мы остановились возле дома.
– Я никогда не смогу бросить тебя Эс. И чувства и вся эта херня тут ни при чем. Даже Эстель тут ни при чем, на самом деле.
– А в чем причина тогда?
– Я верю в тебя. Верю по-настоящему, и этого достаточно, для того, чтобы сделать для тебя все, несмотря ни на что.
– Помнишь, однажды ты сказал, что если я захочу пойти с тобой на свидание…
– Помню, – перебил меня Майкл, повернувшись ко мне.
– Я хочу пойти с тобой на свидание.
Я вдруг задумалась над стычками знакомых мне пар. Эмили и Брайан совещались. Донна и Адам ссорились. Но мы с Майклом всегда переворачивали мир вверх дном, просто выбирая цвет нового кухонного сервиза. И конечно, я понимала, что никакой рай мне не светит, ни в этой жизни, ни в следующей, но раз уж и быть легендой, то так же в обоих мирах, пусть из-за грехов. Женщины стали настолько самостоятельными и независимыми, что мужчина ей нужен только в том случае, если она его любит. Если же нет, люди просто мешают друг другу жить. Отсюда и возникают вопросы у людей, которые хотят созависимости: «Что же этот человек делает в одиночку, и зачем вообще дышит, если он один?»
Войдя в дом, я увидела Долорес, которая сидела за ноутбуком. Она подняла на меня глаза и улыбнулась. Теперь, когда я сообщала ей что-то, (чтобы хоть немного успокоить), кажется, она больше не была удивлена. Джейс был для нее словно болезнь. Как будто в глубине души она всегда знала, что если «болезнь» и отступила, то это ненадолго, и на самом деле никогда не собиралась уходить навсегда. Или может быть, совсем наоборот. Долорес до сих пор была в шоке, хоть и ощущения «болезни» были ей уже знакомы. Боль уже не пугала ее, и не имело значение, с чем она столкнется в будущем. Она была в ужасе лишь от незнания, а я – от нехватки времени. Как долго продлится следующая передышка, пауза или атака? И потребуется ли когда-нибудь снова контролировать каждый шаг? И самое важное, сможем ли мы все снова вернуться к нормальной жизни?
– Джейс звонил тебе?
– Да, – подошла я ближе.
– Позвони ему, пусть встретится со мной.
– Долорес…
– Пожалуйста, – сказала она твердо. – Мне это нужно.
Я достала телефон и начала пролистывать набранные. Да, Долорес знала, что я это сделаю, и она знала, что я всегда подумаю сначала о ней, а потом о себе. Такова моя суть, и я не могу, да и не хочу этого менять. Затем дверь снова открылась, и Майкл без лишних разговоров поднялся наверх. Я нашла номер и несколько секунд просто смотрела на него, ища в себе смелости и терпения в одно и то же время нажать на вызов. Как раз, когда я собиралась это сделать, Майкл снова спустился вниз с дорожной сумкой в руках. Он качнул головой Долорес и, поцеловав меня в щеку, прошептал на ухо:
– Я пришлю за тобой машину через два часа. И пожалуйста, – взглянули мы друг другу в глаза. – Не передумай.
– Ладно, – усмехнулась я, а затем перевела взгляд на Долорес. – Мы сделаем это попозже.
– Эс, – крикнула она мне в след, когда я начала уходить. – Ты не сможешь вечно убегать от меня.
Нет, не смогу, лишь подумала я. Но пока буду в состоянии, не остановлюсь. Все было именно так, как сказал Майкл. Машина приехала через 2 часа, из которых час я смотрела на свои вещи, надеясь, что появится каким-то волшебным образом какая-то идеальная вещица. Затем я приняла ванную, высушила волосы и уложила их наверх. Надела черный костюм, который состоял из боди на тонких бретелях с глубоким v-образным вырезом спереди и шифоновой юбки-макси с высокой посадкой, украшенной гипюром. Каждый раз мой взгляд падал на рамку с фотографией моей дочери, и у меня словно забирали силы, и я не хотела никуда идти. Ни ради нее, ни ради себя, ни ради Майкла. Нам нужна была эта ночь. Обоим. И несмотря на то, что я любила чувствовать себя красивой, сейчас делать что-либо для этого мне было физически трудно.
Многие женщины делают ошибку – перестают следить за собой после рождения ребенка. Им не нужно «покорять мужчину своей красотой» после родов. И я понимаю, что у меня не совсем обычная ситуация с Майклом, но каждый раз я хочу, чтобы он хотел меня. Чтобы говорил, какая я красивая, и восхищался мной. Может быть, когда мы будем восхищаться друг другом, мы сможем и наслаждаться лишь друг другом.
Шофер открыл дверцу и помог выйти мне из машины. Я почувствовала, что мои ладони увлажнились от волнения, как у семнадцатилетней девочки на первом свидании. За эти два часа я потеряла способность думать о чем-либо другом, кроме Майкла.
Меня проводили в ресторан под названием Grazie на 86 St. Внутри жизнь кипела, заполняя пространство. Официанты пританцовывали вокруг посетителей, ловко маневрируя между столами. Их подносы были нагружены горячей едой или пустыми тарелками. За столами сидели влюбленные парочки или семьи с двумя, а то и тремя детьми. Этот безумный хаос, который раньше мне так нравился, сейчас лишь сильнее отделял меня от окружающего мира. Я чувствовала себя, как манекен среди живых людей.
Я села за столик, и официант усадил меня в удобное кресло рядом со стеной вина, сказав, что мистер Вудс скоро подойдет. Правда «мистер» как-то не сочеталось с тем человеком, которым на самом деле он являлся. Нет, Вудс не был плохим или хорошим. Он был просто другим. Этот человек вел себя не так, как все остальные. Я словно почувствовала, когда двери открылись, и он вошел внутрь. Крепкие плечи слегка вздрагивали в такт шагам, глаза не сканировали ни зал, ни людей, а были прикованы лишь ко мне. Было такое впечатление, что, если бы Майкл захотел вышвырнуть из помещения всех, он так бы и сделал, и не имело значения, что он не был в физической форме, которая оправдывала мои слова.
Кажется, я натолкнулась на него, когда пребывала в какой-то странной непонятке и потерянности. Все было стремительно и быстро, но с Майклом я совсем не чувствовала страха и непонимания. Он подарил мне чувство насыщения. Насыщения самой жизнью. Мы столько смеялись, танцевали и пили ночи напролет. Я понимала, что он очень нужен будет мне, просто сначала не могла признаться в этом ему, а затем и себе. Да, себе было всегда тяжелее. Но сейчас, я вдруг поняла, что не хочу отпускать его, пока седина не затронет моих волос.
Он подошел ко мне и запечатлел легкий поцелуй на моих губах.
– Ты так прекрасна, – сказал он почти с благоговением. – Как и всегда.
– Что ты видишь в моих глазах? – спросила я, когда Майкл сел напротив.
– Что не заслуживаю тебя.
– Ты все, что мне нужно, Вудс, – усмехнулась я, наблюдая удивление на его лице. – Как бы банально это не звучало. Так что не смей бросать меня.
– Ты сама меня бросила, – уже лицезрела я улыбку на его лице.
– А ты не слушай меня.
– Ну как же, – махнул он рукой официанту, все еще не отводя взгляд. – Я люблю тебя, Стейси, ты ведь знаешь это? Не смотря на все, что мы делали друг другу, мы все еще вместе, и мы не можем друг друга отпустить.
– Я помню, как смотрела на тебя, запечатлевая некоторые моменты в своей памяти, и ты мне казался безумно прекрасным. Когда ты собирал вещи Эстель, в момент, когда я выдохлась, или когда вел машину, или даже когда ел. Все эти незначительные действия казались лучшим зрелищем, которое я видела.
– Говорят, что счастье – это состояние разума, – сел он возле меня, обнимая за талию. – Все зависит лишь от точки зрения.
Несмотря на то, что в этом месте была как пицца, так и черная треска, мы заказали мясной рулет с обжаренными солеными грибами в красном соусе, и это было одно из лучших блюд, которое я когда-либо пробовала. Сладкие листья салата были слегка сбалансированы с голубым сыром, и этот вкус почти перехватывал дыхание. И да, лучшая часть еды – это томатный компот и свежеиспеченный хлеб.
Это было относительно совсем небольшое место, но очень удобное и просторное. В целом у Нью-Йорка много достоинств, и одно из главных заключается в том, что этот город – мировая столица искусств. Только на Манхэттене работают более 500 частных арт-галерей, и каждый год здесь проходят сотни выставок, тысячи художников мечтают проснуться знаменитыми, миллионы туристов штурмуют коридоры Метрополитена. Здесь сосредоточены крупнейшие музеи мира – Метрополитен, сравнимый по богатству только с Лувром и Британским Музеем. Музей современного искусства, где хранится наиболее полная в мире коллекция произведений современного искусства. Здесь проходит крупнейшая в мире ярмарка изобразительного искусства Artexpo, революционная Armory Show, чрезвычайно модная в арт-среде Frieze Art Fair. В общем, всего не перечесть.
После ресторана мы отправились в Метрополитен, и я наслаждалась выставкой. Сейчас на часах было уже двенадцать ночи, и учитывая, что музей сегодня работал до девяти, я была польщена. Возможно, он сделал один звонок или сотни, но он сделал это для меня. И мне не нужны были мосты, усыпанные розами, или машина, которая еще не вышла в продажу, а лишь музей, где я смогу расслабиться и на минутку забыть о реальности и своей дочери. Держа Майкла под локоть, я улыбалась, а он рассказывал мне истории картин, большинство из которых я и так знала. Но мне были приятны его касания, взгляд, внимание и чувства, которые я испытывала. Майкл не говорил каждое мгновение, что я нужна ему, но несмотря на это, я чувствовала. Я была влюблена в то время, что мы проводили вместе. В каждую его минуту.
– Как часто ты посещала это место? – находились мы в зале, где показаны реликвии Египта.
– Единожды, – ответила я тихо. – Знаешь, наверное, когда ты живешь в этом месте, ты редко замечаешь его красоту. В этом проблема человечества. Мы привыкли к вечным пробкам и такси. К огромному количеству туристов, а также к Дню Благодарения и Starbucks. И Метрополитен в том числе воспринимаем, как должное.
Произведения искусства в коллекции музея представлены на выставке в более чем четыреста пронумерованных галереях. Одним из самых ценных разделов музея можно назвать «Секцию Американского декоративного искусства», в ней почти двенадцать тысяч шедевров искусства, расположены в пяти огромных залах. Здесь можно посмотреть коллекцию стекла, самую большую в мире. Любопытна коллекция серебра, в которой представлены изделия работы Ревеке и Tiffany & Co. В отделе картин и скульптур расположено более тысячи картин, около шести сотен скульптур и более 2,5 тысяч рисунков американских художников. Коллекция Ближнего Востока просто огромна, семь тысяч экземпляров от неолита до сегодняшнего дня. Все ушедшие цивилизации Востока, такие как шумерская или вавилонская, широко освещаются в экспозиции. Здесь можно ознакомиться с оружием и броней со всего света, начиная с первых веков до девятнадцатого столетия. Украшения, выполненные из иголок дикобраза, изделия из различных драгоценных металлов. Количество экспонатов столь велико, что площадь, где они расположены, занимает почти четыре тысячи квадратных метров. Искусство Азии тоже очень широко представлено в музее. Многие экспонаты уникальны, здесь можно увидеть огромную коллекцию предметов, привезенную из Тибета и Непала. Коллекции китайской каллиграфии, живописи и изделий из нефрита принесли музею мировую известность. Но самым любопытным экспонатом данной секции по праву считается сад двора Династии Мин, это точно воссозданная копия сада в Китае. Конечно же, есть коллекция Древнего Рима и Древней Греции, одна из самых богатых и обширных в музее. Но да, больше всего времени мы провели, именно просматривая коллекции Египта, которая выделена в отдельную экспозицию. Здесь почти 36 тысяч экспонатов, найденных во время археологических раскопок. Эти деревянные фигуры из могильника в Дей эль-Бархи, и спасенный, совершенно уникальный, храм Дендур.
«Лучше изливать свою печаль перед картинами Делакруа, Рембрандта или Ван Гога, чем перед рюмкой водки или в окружении бессильной жалости и злости». Эрих Мария Ремарк.
– Когда ты на работу? – спросил Майкл.
– Завтра. Они ничего не смогут сделать без меня.
– Ты настолько самовлюбленная, – засмеялся он.
– Это чисто из соображений психологического комфорта, – пожала я плечами. – Было бы неудобно прожить всю жизнь с нелюбимым человеком.
Уведомление пришло мне на телефон от Адама, в котором говорилось приехать в его прошлый дом. Я сказала об этом Майклу, и он лишь качнул головой и, нажав кнопку на телефоне, сделал так, что через несколько минут прибыла машина, и мы, спустившись вниз, сели в нее и тронулись с места.
– Как ты думаешь, в чем дело? – спросил Майкл.
– Я не знаю, – покачала я головой. – Но я верю Адаму.
– Я думаю, что вы просто поражены одинаковым недугом, – показал он кавычки в воздухе. – И только поэтому вы оба понимаете друг друга.
– А с тобой? – посмотрела я на Майкла. – А с тобой мы понимаем друг друга?
– А мы с тобой, как футбольные комментаторы, в идеале для меня, – увидела я проблеск улыбки на его лице. – Идет игра. И чтобы не происходило во время нее, не имеет значения. Просто в конце мы оба говорим, что вот такая вот игра, – пожал он плечами. – И только мы оба знаем, сколько дерьма пришлось вытерпеть, чтобы услышать свисток, говорящий всем, что уже конец и можно расслабиться.
– Но все это оставляет послевкусие.
– А так и должно быть. Только представь себе, что ты что-то делаешь, с кем-то общаешься или целуешь меня и после не чувствуешь ничего. Ни радости, ни злости, ни обиды, ни изумления. Ни-че-го, – сказал он по слогам. – Какой смысл во всем этом? Ведь на самом деле самое важное – это именно послевкусие.
И больше до конца поездки мы не проронили ни слова, и Майкл держал меня за руку. Приехав, он помог мне выйти, и когда я набрала номер Адама, услышала шаги из заднего двора, и он махнул нам рукой.
– Их трое, – сказал Адам, закуривая сигарету. – Но в каждой группе есть иерархия. Альфа, так же преданный альфе, и третий, может быть просто пешкой, и вообще ничего не знать о конечном результате или об исходе действий двух предыдущих субъектов.
– Да, – сосредоточилась я на экранах. – Но, когда иерархия группы начнет разваливаться, пострадает самый слабый, как и жертвы, которые у них уже есть. Эти люди всегда попадают под перекрестный огонь.
– Но у них никого нет, – возразил Майкл. – Мы всех увезли. Никто из нас не знает, где они. Мы все можем за себя постоять.
– Кроме Долорес, – впервые высказался Брайан. – Проблема в Долорес. Она не будет и не захочет защищаться. Она уйдет с Джейсом, даже если это будет стоить ей жизни.
– Черт возьми, я не понимаю, что она в нем нашла, – открыла я его фото со слежки на экранах. – Конечно фильмы, музыка и страсть выращивают определенные надежды на секс и отношения, но на самом деле такие парни безнадежны, когда дело доходит до женского оргазма.
– Что ты имеешь ввиду? – засмеялся Майкл.
– Они были так молоды, когда поженились. И в такие года они учатся всему лишь при просмотре порно, где цель – работа на камеру, и всем приходится притворяться и в чувствах, и в оргазме.
– А вдруг после он понял, что она для него весь чертов мир, – смотрел на меня Майкл. – И однажды в два часа ночи он не стал звонить и говорить об этом, зная, что она крепко спит, но потом утром стоял у ее окон и наконец признался в этом ей и самому себе.
– Да ладно, – вели мы уже перепалку. – Спустя какое-то время, парень, который не видел в своей жизни ничего кроме насилия, понял, что в этой девушке все, чего ему раньше не хватало. Глаза, в которые он мог смотреть вечно, – изобразила я кавычки в воздухе, говоря с ноткой сарказма. – И руки ее, лежащие на его шее, наполняли его жалкую жизнь смыслом. И смех ему тоже нравился, когда он пытался шутить неумело, и все, что было связано с ней, стало домом.
– Почему ты настолько цинична, Эс? – в замешательстве смотрел он на меня. – Просто иногда люди любят друг друга, и им обоим дико приятно это осознавать. Не всех передергивает от объятий, и после они хотят остаться друг с другом навсегда.
– Может потому, что мы редко можем позволить себе, чтобы из-под ног уходила земля?
– Ты говоришь о них или о нас?
– Без разницы, – отмахнулась я. – Просто кажется, что все эти моменты из фильмов, когда женщина переводит взгляд на губы и медленно приближается, и они оба не в силах сопротивляться – чушь. Полная херня. Настоящее, оно здесь. Не в фильмах, книгах, музыке и даже порно, как считают как мужчины, так и женщины. Мужчины в своем большинстве думают, что секс – это и есть любовь, а женщины – так это, что после секса они обязательно поженятся и будут жить долго и счастливо.
Я смотрела в омут голубых глаз и могла поклясться, что не раз замечала, как они искрятся в темноте. Этот цвет глаз Майкла словно вытекал из них, и я, раз за разом ныряя в этот омут все сильнее, чувствовала, что слабею, но в то же время он нравился всему тому, что происходило внутри. Да, именно так. Он нравился моим чертям.
