Текст книги "Темные желания (СИ)"
Автор книги: Анастасия Савицкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)
Глава 1
Пролог
– Мне не нравится то, что ты лучше будешь сидеть в телефоне, чем разговаривать со мной. Мне не нравится, что ты пишешь, когда тебе скучно, и звонишь, когда нужно прийти. Я хочу, чтобы меня ждали. И я хочу жить, а не просто существовать, – кричала я, смотря на человека, которого люблю.
– Я не такой, – ответил он. – Я не смогу дать тебе этого. Мы договорились, что это просто секс.
Я покачала головой, понимая, что это конец. Я не умею любить, как обычно любят женщины. Вместо ласк у меня царапины. Во мне всегда огня было больше, чем воды, и я сама никогда не могла предсказать конец чему-либо. Я не ждала бы Майкла дома, готовя теплый ужин… хотя нет, вру, ждала, но редко. Я бы лучше приехала к нему. В самом развратном нижнем белье и на высоких каблуках. Я бы защищала его так, как умею лишь я, и была бы с ним до конца, несмотря ни на что. Но дело не в том, что Майкл, как многие, просто не потянул бы такой любви. Нет. Все проще, он ее просто не захотел. Я всегда же хотела чего-то именно в этом роде. Ведь до него любой человек, который появлялся в моей жизни и хотел со мной отношений, меня отталкивал. Я сразу хотела сесть в гребанный самолет и оказаться в Тайге.
– Ты хороший человек, но мы слишком несовместимы. Хотя, я думаю, ты и сам знаешь об этом.
И я ушла. А затем уехала, чтобы забыться. Жизнь слишком коротка, чтобы делать то, что тебе не нравится, и быть с тем, кто тебя убивает. Я – Стейси Фостер. Я всегда выживу. Я – та женщина, которая боролась за то, что хотела больше всего – жить. Все это время, пока я ездила по миру, все было неправильно. Без Майкла все было обыкновенно. Я пыталась забыть и забыться, но это снова было не по правилам. Все мои законы были больше не верны и приемы не действительны. Иногда лучше ничего не чувствовать. Без эмоций жить гораздо легче. Без эмоций почти идеальная жизнь. Я всегда хотела встретить того, кто поймет меня и не будет осуждать. Но встретив того, кто понимал и не осуждал, поняла, что он просто не любил.
Однажды в Орлеане я встретила женщину, которая сказала мне, что у моей дочери будет такая же судьба, как у меня. У нас будет похожая внешность и одинаковые судьбы. После я уехала в следующий город, пообещав, что этого не случится никогда. Я ездила по миру, показывая своей дочери ещё до рождения то, чего сама раньше не видела. И дала себе обещание, что никогда не позволю ей быть несчастной. У неё будет семья, которая будет любить её, несмотря ни на что. Я дам ей весь мир и даже больше.
Глава 1
– Есть кое– кто, кто действительно хочет тебя увидеть, – улыбнулась Донна, когда Адам придержал дверь, и медсестра занесла мою дочь в палату. Мои глаза расширились, когда я обратила свой взор на малютку.
– Можно подержать мне ее? – прошептала я.
– Да, – ответила медсестра, передавая мне дитя.
– Ей же не будет больно?
– Самое лучшее для нее – быть на руках своей матери, – поместила девушка мою дочь мне на руку. – Она знает ваш голос, и она ждала, чтобы услышать его.
– Она такая маленькая, – присела рядом Эмили. – Это нормально, что она такая маленькая?
– Она здоровая, – ответила медсестра. – Но она весит всего шесть фунтов, а это мало для доношенного ребенка. Но не переживайте.
– Я смогла, – прошептала я, изучая свою дочь и дотрагиваясь к ее щечкам. – Привет, я твоя мама.
Я видела, как в палату вошел Майкл, и заметила, что он достал телефон, фотографируя нас. И не смотря на то, что мое тело напряглось, я не обратила на него свой взор. Это был один из моментов, для которых не было слов. Она засунула пальчик в рот и посмотрела на меня с любопытством. Уверена, в тот момент моя улыбка могла осветить весь мир.
– Вы видели? – засмеялась я, чувствуя подступающие слезы.
– Что? – посмотрела Долорес в замешательстве.
– Вы видели, как она на меня посмотрела? Она знает, что я ее мама.
Слезы текли из моих глаз. Слезы счастья. И моя дочь – все, что было нужно мне для этого. Мои подруги обнимали меня, целуя, и вытирая слезы.
– Конечно она знает. Она знает все, ведь все время она наблюдала за нами, – улыбнулась Долорес.
Ребенок. Когда в твоей жизни появляется этот маленький человечек, все остальное становится неважным. Бессмысленным. Как будто моя жизнь только началась в тот момент, когда мой ребенок родился. Когда она впервые посмотрела на меня. В палате находились мои подруги. Моя семья. И только в этот момент я поняла, что было не так с тем местом, в котором я родилась и выросла.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Майкл.
– Пока ты не пришёл, все было замечательно, – ответила я.
– Прекрасно. Рад, что тебе лучше. Ты ела?
– А тебе не все ровно?
Майкл был мастером самоконтроля и меня злило это еще больше. Друзья наблюдали за нашей перепалкой и просто молчали, боясь взрыва.
– Я приготовил вам комнаты, – сказал он, игнорируя меня.
– Что ты сделал?
– Приготовил вам комнаты.
– Мы будем жить у меня.
– Не заставляй меня обращаться к закону.
– Ты думаешь, я переступлю через свою гордость? – посмотрела я на него со злостью.
– Нет, не думаю. Но тебе придется проглотить ее. Она такая же моя дочь, как и твоя.
– Ты кретин.
– Я знаю.
– Это уже путь к успеху.
Она заплакала, и Майкл замер. Медсестра забрала у меня младенца и переложила ему ее на руки, и когда он поднял на меня свой взгляд, я застыла.
– Она так красива. У нее твои глаза, Стейси.
Я улыбнулась, смотря на нее. Она сделала мою жизнь. Моя дочь подарила мне самый большой дар – себя. Возможность быть матерью. Возможность быть любимой просто так. Возможность отдавать всю себя без остатка.
– Я подобрал несколько имен, – прошептал Майкл.
– Я выбрала уже ей имя.
– Какое?
– Эстель. Эстель Фостер-Вудс.
Он посмотрел на меня с такой нежностью, а после поцеловал нашу дочь в обе щечки.
– Мне нравится. Это имя ей идет. И спасибо тебе, ты так много дала мне, – шепотом говорил Майкл, направляясь к дивану.
Складывалось такое впечатление, что мы были втроем. И восемь человек, которые находились в комнате не мешали этому.
«Я – хуже, чем ты говоришь. Но есть молчаливая тайна. Ты пламенем синим горишь. Когда меня видишь случайно.»
– Ну так как себя чувствует молодая мамочка? – спросил доктор, который вошел в палату.
– Теперь потрясающе, – опустила я голову на подушку.
– Хорошо, скоро нужно кормить вашу малышку, мисс Фостер.
Затем он покинул палату, а я не могла поверить в происходящие. В конце концов я столько времени была одна. А теперь у меня есть семья. Есть семья с моим ДНК. Говорят, что это не имеет значения для некоторых людей, но на самом деле это чушь и блажь. Каждому нужна семья, и каждому нужна кровь. Моя мать всегда говорила, чтобы я никогда не была камнем раздора между мужчиной и его семьей. Ведь кровь всегда значит больше. Банально. Но банальность – это вся наша жизнь, и обычно именно банальность правильна.
– Стейси, она ведь и его дочь тоже, – прошептала Эбби.
– Биологически.
– Ты важна ему, Эс, что бы ты там не думала, – добавила Эмили.
– Эмили, ты была умной женщиной, пока не влюбилась в Брайана.
Подруги переглянулись между собой, а Эмили просто улыбнулась. Майкл стоял возле кровати с нашей дочерью на руках, отдавая ее мне. Донна присела рядом и взяла Эстель за ручку.
– У нее твои глаза, Эс. Может быть, я начну верить не только в биологию, но и в Бога, – с другой стороны пристроилась Ева.
Я опустила взгляд на свою дочь, которая лежала у меня на руках. У Эстель и в правду были мои глаза, и, смотря в них, я была почти уверена, что она все понимает. Но также в ней я видела Майкла. Я помню, как увидела его впервые. Он улыбался и все время пытался дотронутся до меня. Я не знаю, был ли это адреналин, алкоголь или я действительно ему понравилась, но знаю, что с того вечера я больше не жила прежней жизнью. Все изменилось с его приходом, хотя мир и остался неизменным. Мы были больше друзьями, чем парой, но я любила, когда он обнимал меня. Я никогда не думала, что мне будет комфортно, если кто-то будет находится в моем личном пространстве. Но все же когда Майкл проник в него, я была счастлива. Он был, как я. Мы были похожи, потому идеально понимали друг друга без слов, но в то же время не могли находится рядом. И смотря на него сейчас, меня съедало противоречие. Я ненавидела его за то, что он причинял мне боль, даже не замечая этого, но это не значило, что я не люблю его. В глубине души он был мне самым родным человеком, пусть я и выглядела, как самая противоречивая женщина во вселенной.
Донна смотрела на Эстель взглядом, который я видела впервые.
– Возьми её, – прошептала я ей.
– Я? – была она удивлена.
Подруга протянула руки, и я положила ей на руки свою дочь. Мы все наблюдали за Донной и ее реакцией на малышку, но, конечно, самый особенный взгляд был у Адама. Он смотрел на нее, словно впервые видел. Словно увидел что-то в высшей степени волшебное. После, Донна передала Эстель Эмили, а Брайан встал возле своей жены, обнимая одной рукой за талию и целуя её в щеку.
– Вам пора заводить ребёнка, – сказал Майкл.
– Точно, – ответил Брайан, беря Эстель на руки. – Она будет твоей копией.
Эбби смотрела на все происходящие, а через мгновение подошла ко мне, поцеловала в висок, прошептав:
– Ты справилась, Фостер.
– Я – Фостер. Я всегда выдержу, – закрыла я глаза.
– Любовь ведь переоценивают, – цитировала она меня, шутя.
– Только не к ребенку, – ответила я, после чего Эбби молча вышла из палаты.
Ева была последней, кто взял Эстель на руки. После чего Донна снова забрала её. Я перевела взгляд на Майкла, а он в свою очередь смотрел на меня. Сегодня я была буквально парализована тем, что почувствовала. Я не видела Майкла несколько недель, и его лицо было все, что мне было нужно. У меня была такая невыносимая жажда обнять его и увидеть его улыбку. Услышать его голос, и слова: «Я рядом». Так странно. Никогда раньше я не чувствовала ничего такого. Я скучала по нему. Невыносимо скучала и ничего не могла с этим поделать. Каждый раз я вспоминала его лицо, и что-то внутри у меня замирало, понимая, что однажды я могу этого больше никогда не увидеть.
– Привет, малышка, – сказала Донна. – Я – твоя тетя Ди, и я чертовски сильно тебя люблю.
– Надо же, Донна бывает нежной, – усмехнулась я.
Донна молча покачала головой и передала ребенка мне.
– Я бываю нежной, – посмотрела она на Адама. – Скажи им.
– Да-да, конечно бываешь, – поцеловал Адам ее в висок и сжал ее руки в своих ладонях.
При всей неромантичности Донны, она была доброй, и у нее было большое сердце. Недавно они с Адамом удочерили двух потрясающих девочек, и она изо всех сил пыталась стать им матерью.
Эстель начала плакать, и я легко покачивала ее на руках. Все молчали, смотря на нас, а я не могла отвести от нее взгляд.
– Все хорошо, милая. Все хорошо. Мама рядом, – прошептала я. – Ты мой шедевр.
В палату вернулась Эбби, держа в руках плюшевого белого медведя с нее ростом. Мы все засмеялись, смотря на диван, где было много игрушек и открыток.
– Зачем такой большой медведь? – спросил Майкл.
– Должен же в доме быть мужчина, – ответила я, не отводя взгляд от дочери.
Я знала, что Майкл смотрит на меня. Я чувствовала это.
– Почему ты всегда так груба? – спросил он.
– С тобой по-другому не разговаривают.
– Вам нужен покой, – вернулся врач в палату. – Поэтому попрошу всех покинуть помещение и желательно пойти домой и поспать, а не ночевать таким коллективом в коридорах.
– Да, мы пойдем. Придем попозже, – сказала Долорес, целуя меня и дочь в висок.
Все сделали то же самое и ушли, кроме Майкла.
– Ты прав, это необязательно.
– Конечно нет, я ведь никуда не ухожу, – ответил он. Я наигранно засмеялась. – Смешно да? Но что бы ты не думала, ты небезразлична мне.
– И правда смешно.
И я точно знала, что он был осведомлен об этом. Майкл сел на стул рядом, а моя дочь лежала на руках и смотрела на меня своими огромными глазами. Я поняла, что на свете нет ничего прекрасней, чем смотреть на своего ребенка.
– Я всегда хотел сына, – сказал Майкл. Я подняла на него глаза. – Но теперь не знаю, как жить без нее. Я могу любоваться ею часами.
– Она ведь девочка. Она твоя дочь.
Майкл больше ничего не сказал, и я так же молчала. Мы немного посидели в тишине и мне просто жизненно необходимо было встать с кровати.
Роды не бывают легкими, что бы женщины не говорили. Но они стоят того. Они стоят, чтобы потом вы смотрели на своего ребенка и понимали, что ничего лучше в этой жизни вы не чувствовали.
– Майкл, помоги мне. Мне нужно в туалет.
Он забрал у меня малышку, положив ее в кроватку, после поднял меня на руки и занес в уборную.
– Я сама справлюсь.
Он ничего не ответил, но, когда мы были еще вместе в этом соревновании характеров, я бы проиграла. Его властность меня всегда пугала, но в то же время возбуждала. Майкл подчинял меня, но в то же время разрешал подчинять.
Я сходила в туалет, умылась и сменила больничную одежду. Между нами была неловкость, которую я чувствовала почти болезненно. Прежде чем выйти, я стала напротив зеркала и осмотрела свое тело. Я всегда была слишком худой, но теперь мои бедра приобрели аппетитные изгибы. Одев шелковый длинный халат, я сделала несколько вдохов и выдохов, а затем вышла к своей семье.
– Вот, – сказал Майкл, показывая на конверт на тумбе. – Потом почитаешь Эстель, как будет время. И еще мне нужно с тобой поговорить.
– Слушаю, – подошла я к кровати.
Он снова поднял меня на руки и положил в постель, словно младенца. Я не скажу, что это было неприятно, все-таки этот мужчина занимал определённое место в моем сердце. И я так сильно любила его. Любила, потому что с ним был легко. Он был строг, но беззаботно улыбался. И еще он был честен. Всегда и во всем.
– Ты ела?
– А как бы я, по-твоему, кормила ребенка?
– Как чувствуешь себя?
– Хорошо, – ответила я, после чего взглянула на свою дочь и улыбнулась. – Замечательно.
– Стейси, ты моя и только моя. Если кто-то другой подойдет к тебе, я сломаю ему шею в мгновение ока. Наша дочь будет расти с нами, и мы все будем жить у меня. По поводу вещей я уже распорядился.
Я молчала, а злость внутри меня выходила за пределы допустимого.
– Если ты сейчас же не заткнешься и не прекратишь мной командовать, я брошу в тебя первый попавшийся предмет, а после твоей отключки выброшу из окна, ясно? Я никто в твоей жизни и в твоей судьбе. Почему ты отстать никак не можешь?
– Да, – перебил меня Майкл. – Была просто женщиной, с которой я делил постель, но теперь ты мать моей дочери. Где твои родители?
И тут был тот самый момент, когда у вас с человеком общая дочь, а он ничего не знает о тебе, кроме размера груди. У меня нет родителей, и он не осведомлен даже об этом. Люди говорят, что секс сближает. Чушь. Сближают лишь разговоры.
– Уйди, – закрыла я глаза, словно это уняло бы боль. – Пожалуйста, Майкл, если не хочешь сделать мне еще больнее, просто уйди сейчас. Пожалуйста, уйди.
Я пыталась говорить, как можно тише, но эмоции, которые бушевали во мне, не давали мне возможности. Майкл поцеловал Эстель в лоб и молча вышел из палаты, не оглядываясь. Я же лежала в постели и смотрела в потолок. Слезы текли из моих глаз. Нет, я не жалею о нашем романе, в конце концов, у меня теперь есть дочь, но как мне не хватает того, для кого я была бы всем миром.
Я открыла конверт и нашла в нем лист бумаги. Развернув, начала читать вслух.
«Я был мудаком. По крайний мере, так говорит твоя мама. Она потрясающая и я думал, что никого не полюблю сильнее, чем ее. Но потом появилась ты. Доченька, ты еще даже не родилась, а я уже дал себе обещание, что буду защищать тебя от зла, ненависти, обмана и разбитой коленки. Я не знаю, смогу ли вынести такую сильную любовь к тебе, но я сделаю все, чтобы ты гордилась своим отцом. Я навсегда запомню, как ты впервые посмотрела на меня своими глазками, тогда я действительно пропал. Это было самое потрясающее переживание в моей жизни. Я никогда не раню тебя. Вы с твоей мамой – самое ценное, что существует для меня во вселенной.
С любовью, твой отец».
Я не знаю, может быть, все было бы иначе, если бы я была добрее с самого начала. Хотела бы я иметь то, что ищут все люди. Но часть моего сердца всегда будет закрыта. Даже когда оно совсем чуть-чуть открывается, то все равно закрыто. И даже когда мы с Майклом вместе, он все равно с кем-то еще.
«Всему есть предел. И ты это должен понять. Сегодня она считает тебя Богом, а завтра кучей дерьма, об которое не стоит пачкаться. За это я уважаю женщин. Они не возвращаются. Если она разлюбила, то никогда больше не полюбит вновь. Ты, друг мой, вспоминай это каждый раз, целуя ее пальцы. Сегодня на коленях льет слезы она, а завтра, смотря ей в след, плакать будешь ты». Вячеслав Прах.
Зазвонил мой телефон, и я снова сбила звонок. Какая бы это не была палата, и сколько бы врачей не крутилось вокруг, запах больницы все равно был, и я сходила с ума. Я ненавидела запах больницы и ненавидела больницы в целом. Я закрыла глаза и попыталась уснуть. Пусть я и спала много после операции, но анестезия все еще действовала, и усталость взяла свое.
Прежде чем открыть глаза, я услышала голос Майкла. Его голос я не спутала бы ни с одним другим, и я усмехнулась. Я боялась, что буду делать все в одиночку. Желание, чтобы моя девочка имела отца, который бы любил ее и был бы рядом всегда было для меня в приоритете, ведь у меня такого не было. Мы с Майклом сначала идеально понимали друг друга. Мы были даже лучшими друзьями, а потом вмешались чувства, и все пошло коту под хвост.
– Эстель, – говорил он тихо. – Ты истощила мамочку, малышка. Но тебе невероятно повезло, что именно эта женщина твоя мать. Она всегда услышит твой плач и без видео-няни, даже если ты будешь далеко, – прервался он на несколько секунд. – Да, да, я увидел это по ее глазам, хотя она никогда не будет жаловаться. Тебе еще предстоит познакомиться со Стейси Фостер, но обещаю, ты будешь очарована. И сейчас ты побудешь со мной, потому что твоей мамочке нужно поспать, согласна? – он поцеловал ее в обе щечки, и я сделала несколько вдохов, чтобы не показать свои чувства, и Майкл обратил свой взор ко мне. – Она очень похожа на тебя, Эс.
Как только мужчина, который способен так любить, может быть таким мудаком? Но я больше не собиралась терпеть. Ничего. Пусть я заносчива и слегка высокомерна, но я это заслужила. Я достигла определенного жизненного этапа, и у меня багаж жизненного опыта. Я больше не хочу тратить время на то, что не хочет тратить его на меня. Не хочу быть с тем, кто задевает меня и причиняет боль. Не буду терпеть оскорбления, унижения, чрезмерную критику и требования. Я больше не хочу удовлетворять чье-либо представление обо мне и соответствовать чьим-либо идеалам.
– Эс, нам нужно поговорить.
– Не нужно.
– Ты делаешь мне больно, потому что я сделал больно тебе?
Лицо Майкла оставалось непроницаемым, и я знала, что мы сейчас опять вступим в схватку. И он выиграет. Он всегда выигрывал. Он был как лев, а я как волк. Но даже несмотря на его силу, волки в цирке не выступают.
– Знаешь, что я всегда ненавидел больше, чем чувства? – положил он Эстель в кроватку и сел рядом с моей постелью.
– Людей, которые эти чувства испытывают, – сузила я глаза. – Ты сам говорил мне об этом.
– И ты знала, что я не хочу ничего серьезно, но все равно полюбила меня.
– Да, – повысила я голос, чувствуя обиду. – Я полюбила тебя. Но не переживай, все это в прошлом.
– Не ври мне. Я тоже тебя люблю, но мы не можем быть вместе.
– Майкл…
– Нет, Эс, – перебил он меня, беря за руку. – Я знаю, когда это произошло, и расскажу тебе. Я смотрел, как Брайан находился в отчаянье, когда Эмили была в коме. Он часто думал, что она больше никогда не заговорит, и я видел это по его лицу. Он отдал душу Эмили, и было поздно останавливаться. Брайан был так уязвим, что потеряет ее, и не сможет этого пережить. Он не сможет дышать без нее. И тогда я решил, – встал он с кресла, и отошел, – что никогда не хочу любить никого, как Брайан любит Эмили.
– Нам нужно вместе как-то сосуществовать, – сказала я спустя несколько секунд, проглотив образовавший ком в горле.
– Что я должен сделать для этого?
– Никогда не думай, что я зависима от тебя, – оперлась я на руки, придвигаясь вперед. – Не читай мне лекции, какой я должна быть и что должна делать. Я не люблю истерик, ни своих, ни чужих. И самое главное – на первом месте у тебя дочь, а затем все остальное, – взяла я стакан воды в руки, намереваясь опустошить. – Не облажайся.
Так прошло еще три дня. Я чувствовала себя хорошо, и не такой одинокой, ведь со мной рядом постоянно кто-то был.
Я лежала на кровати, а рядом спала моя дочь. Я не переставала улыбаться, смотря на нее. Майкл каждый день приходил в больницу, иногда оставаясь до утра. Когда я уезжала из Нью-Йорка, думала, что смогу со всем справиться. Я люблю его, но в конце концов, себя я люблю больше. Чувство, когда ты не можешь быть с человеком, но и не можешь без него – отвратительно. Люди говорят, что ради любимого можно изменить свои принципы. Но какой в этом смысл? Отношения – это двое людей. И если один человек идет на компромиссы, а другой даже не пытается, то все окончено даже раньше, чем начато. Еще какое-то время назад я думала, что смогу изменить его. Люди ведь меняются ради любви. Но я не настолько оттаявшая, чтобы верить сейчас в чудо. Я заслуживаю лучшего.
В палату постучали, и когда дверь открылась, я увидела Эбби. Она улыбнулась и поставила очередной пакет на тумбу рядом со мной.
– Твоя дочь восхитительна, – сказала подруга, целуя меня в щеку. – Она похожа на вас обоих, но в её глазах характер её матери. Твой характер Стейси.
Я улыбнулась. Внутри у меня все дрожало от счастья. Не понимаю женщин, которые не хотят ребенка или тех, которые имеют возможность быть матерью, но не умеют ценить.
– Знаешь, она плохо ест, когда Майкла нет рядом.
– Может это знак?
– Чего? – задала я вопрос в недоумении.
– Того, что все-таки ей лучше, когда у нее два родителя.
Я отвела взгляд, ведь врать Эбби о том, что мне все равно, в любом случае бессмысленно, она слишком умна. Кроме того, эта женщина слишком хорошо меня знает.
– Ему плевать на меня. А Эстель всегда будет его дочерью. Мне мало только его физически. Я хочу его сердце.
– Нам всегда будет чего-то не хватать, – покачала головой Эбби. – Не бывает все идеально.
– Это правда, – взяла я на руки своего ребенка. – Но, чтобы быть счастливой, мне не нужно идеально. Мне нужна семья.
– Ты такая чокнутая, Стейси, – улыбнулась подруга. – Но такая очаровательная.
Она права. Не бывает все идеально. Но существует черта, которую Майкл переступил, и я просто ушла. Я не думала, что может быть так больно, когда любишь. Я – та женщина, из-за которой мужчины делали многие поступки, но несмотря на это, я позволяла Майклу обманывать себя. И самое худшее, что не могу понять причины. С самого начала я не была влюблена в него, но все ровно летела к нему, как мотылек на пламя.
– Эбби, давай лучше о тебе, – перевела я тему. – Как твой личный фронт?
– О-о-о… – простонала Эбби. – Глухо, как в танке, смешно, как в цирке.
– Когда у тебя последний раз был секс?
– Сейчас возьму календарь за прошлое столетие, – засмеялась она. – Мужчины нынче в дефиците, милая.
«Женщины могут любить до потери пульса, но потом что-то у них внутри переворачивается. И они могут спокойно смотреть, как ты подыхаешь в канаве, сбитый машиной, и им плевать на тебя». Чарльз Буковски.
Когда Эбби ушла, я встала с кровати и подошла к окну. Я соскучилась по цветам. Раньше я не любила цветы, а потом просто научилась их понимать, как Эбби галстуки и людей, которые их носят. Я понятия не имела, как должна ужиться с Майклом сейчас. Я ненавидела его, но в то же время любила. Хотела, чтобы он ушел и никогда не возвращался, но также скучала, когда его не было. Но сейчас у меня есть дочь, и я счастлива. Она будет папиной дочкой, я знаю это. Я сама по себе. Всегда была. Мне не нужны больше отношения, объятья или красивые слова. Я просто больше не верю во все это. Мне нужна моя дочь, друзья, которые стали моей семьей, работа и иногда секс. Для меня этого вполне достаточно на пол жизни, как минимум. Я сама себе весь мир, как бы эгоистично и высокомерно это не звучало.
Эстель начала плакать, и я подошла к ней, снова беря ее на руки. Дверь открылась, и я увидела Майкла с огромным букетом желтых роз.
– Привет, – сказал он, поцеловав ребенка в лобик, а затем меня в щеку.
– Что ты делаешь? – отпрянула я.
– Вдыхаю тебя.
Он всегда отвечал так, будто заранее знал, что я спрошу. Умные мужчины привлекательны и сексуальны, и Майкл был именно тем представителем мужского пола, с которым хотелось не просто заниматься сексом, но и говорить.
– Ты должен был приехать только вечером.
– Я хочу забрать вас домой.
Эстель снова начала плакать, и я села на кровать, чтобы покормить ее. Это было какое-то чудо. Когда рядом был Майкл, она ела, и как только он уходил, практически отказывалась от молока.
– Можно, я ее одену? – спросил он, подходя ко мне.
– Можно. Как раз за это время схожу в душ. Вот одежда, – показала я на вещи Эстель на тумбе. – И осторожно с головкой.
Пока я кормила ребенка, мы оба не сказали друг другу ни слова, а затем я пошла в душ. Мысли захлестывали меня. Как узнать, что будет дальше? Не трудно найти мужчину. И даже не трудно найти мужчину, с которым интересно. Но как сделать отношения долгосрочными? Как сделать так, чтобы в отношениях была страсть, желание и уважение спустя несколько лет после вашего знакомства? Как сделать так, чтобы была любовь? Боюсь, на этот вопрос мы никогда не сможем ответить.
Мое тело изменилось, и я никак не могла к этому привыкнуть. Я мыла свою кожу, словно она была грязной, и задерживалась в душе дольше, чем нужно было. Когда я закрыла за собой дверь, вернувшись к ним, Майкл все еще не мог справиться с ее одеждой. Я улыбнулась, но скрыла улыбку, подходя к ним.
– Ты одеваешь ее дольше, чем Кэмерон Аватар снимал, – нахмурилась я.
Майкл лишь засмеялся и после того, как понял, что ползунки все же надевают ребенку на ноги, а не на руки, поцеловав ее крохотный носик.
– Поехали, я отвезу вас домой, – обратился он ко мне, и я уловила нежность в его голосе. – Я не думал, что смогу быть хорошим отцом, пока не взял ее на руки.
Я ничего не ответила, и Майкл также решил больше не говорить ни слова. Он собрал вещи, и мы вышли на улицу, и я сразу увидела его машину – Bugatti 16C Galibier – Galibier revealed – 2009. Но также я увидела всех своих друзей. Они стояли с цветами, игрушками, шариками и пели какие-то песни. Я засмеялась, и прикоснулась своими губами к щечке своей девочке. Майкл наблюдал за мной, я чувствовала это. Когда мужчина держит твоего ребенка на руках – обезоруживающее зрелище.
– Я так рада, что вы тут, – смеялась я, обнимая каждого по очереди. – Вы мне так нужны.
– Мы бы ни за что не пропустили, – ответила Ева. – Мы – семья, Эс.
– Да, – вытерла я слезу со щеки. – Мы – семья.
Каждый сел в свою машину, и за рулем был водитель Майкла. Мы направились в его дом, и от всего этого я чувствовала себя не в своей тарелке. В этой машине слишком много жизни. Слишком много моей прошлой жизни и моментов, которые я не забуду. В этой машине я всегда была желанной, а он лучшим из лучших мужчин.
– Майкл, мы не можем жить так. У тебя своя личная жизнь, у меня своя. Это неправильно.
– Сейчас вы – моя личная жизнь, – ответил он. – Я хочу все вернуть. Я хочу вернуть нас с тобой, как друзей.
– Этого не будет, – посмотрела я на него со злостью. – Никогда.
– Что я должен знать о тебе, Эс? – проигнорировал он меня. – У тебя все равно нет выхода.
Мы остановились около дома, и он помог мне выйти. Наши друзья сделали то же самое, и девочки сказали, что накроют на стол. Мы же с Майклом направились на второй этаж. Дизайн дома меня всегда впечатлял. Каждая его комната была с белыми стенами. Из мебели в гостиной стоял большой синий диван, массажное кресло с красными подушками и два желтых стула, на которых Майкл любил читать. С одного конца комнаты по другую находилась черная тумба, на которой светились прожекторы, а на стене висела плазма. С другой стороны стены – проектор и рядом высокий ночник. Черная дверь, которая вела из гостиницы в ванную. Ванная была белая. Стена напротив – черной. Белые стены, белые тумбы, зеркальная душевая кабина и красный свет, который светил только со стены. Кухня также была белой, где такого же цвета была встроенная техника. Белый стол и стулья. Черная барная стойка и тумбы. Дверь в кухню тут также была чёрной, и, если смотреть с другой стены, дверь переливалась в зависимости от цвета света. По другую сторону – окно во всю стену, где был потрясающий вид. Спальня Майкла была вроде простой, но это была моя любимая комната. Единственным освещением был прожектор в потолке. Огромная серая кровать, плазма и зеркало во всю стену, но все же сама комната была белой. Когда однажды я спросила у Майкла, почему все стены покрашены в белый, он ответил, что просто не хотел выбирать обои. Я засмеялась, но все же знала, что когда-нибудь он сам заговорит об этом. А потом спустя несколько месяцев он сказал, что хотел сделать свою жизнь немного светлее.
Знаете, мужчины – странные создания. Говорят, что женщины создают себе проблемы, а потом решают их сами. Но мужчины дивные. Они думают, что чем недоступней будет их сердце для нас, тем больше мы будем их любить и пытаться разгадать. Но эта мысль так же нелепа, как та, что, если мужчина нас не любит, мы будем сильнее любить. Женщины по природе своей пытаются спасти мужчину и чаще всего от самого себя, но, как и все, однажды мы просто выдыхаемся. Выдыхаемся и налаживаем свою жизнь, сохраняя свои нервы, а не судьбу мужчины.
– Пойдем, – протянул он мне руку, и я проигнорировала это, следуя за ним.
Мы вошли в комнату, которая точно принадлежала Эстель. Посредине стояла бордовая кроватка. Нежно-розовый цвет стен был идеален, и учитывая, что одна стена была полностью застеклена, в комнату проникало много света. Возле окна находилось кресло-качалка и весь потолок был в звездах, которые светились разными цветами. Я щелкнула выключателем, и свет погас, оставляя лишь звезды. Когда щелкнула на второй – тихая музыка начала играть, и я не могла поверить в происходящее.
– Есть много рамок, – мягко сказал Майкл. – Мы будем запечатлеть каждый важный момент ее жизни.
Я осматривала эту комнату и благодарила мысленно Майкла за такую сказку. Действительно, может моя душевная смерть этого стоила? Ради чего еще умирать, если не ради любви.
– Я не говорю по утрам, Майкл, – сказала я тихо, и он включил свет. – Никогда.
