Текст книги "Волк в овечьей шкуре - 2 (СИ)"

Автор книги: Анастасия Ликова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 36 страниц)

Я посмотрел на Веру – она смотрела на меня с таким удивлением, как будто привидение увидела.

– А что мы пьем?

– А что у вас есть?

От всей моей возни в туалете перед зеркалом у меня заметно поднялось настроение. А может, я просто уже пьяный? Я ведь пол стакана водки выпил.

– А вино есть? – спросила Вера.

– Есть, но ты его не будешь.

– Почему?

– Потому что такие вина предлагать девушке стыдно.

– Три семерки, – сказал я Вере. – Бормотуха.

– А я ни разу не пробовала, – обиженно произнесла она.

– Ну, налейте, пусть попробует. – смеясь, произнес я. – А помните, раньше в девяностых, как мы его тут хлестали? Сначала спирт выпьем, а потом – в подвал за вином.

Тут были только мы с Верой и Седой с Бесом. Можно было говорить обо всем, вспоминая боевые будни, друзей, погибших. Вера все это время внимательно нас слушала. Я видел, что ей интересно. Она даже если не понимала что-то, то переспрашивала.

Часов в двенадцать я вдруг вспомнил:

– О, Верочка, пойдем со мной.

– Куда? Пойдем.

– Ключ от подвала где?

– Зачем в подвал? – испугалась Вера.

Все тут же тоже решили идти туда. Спустившись в подвал, зажгли свет. Осветилось огромное поле со столами, на которых лежало различное оружие, ящики с патронами, а там, вдали, виднелись мишени.

– Вер, есть желание?

У нее загорелись глаза.

– Да! Да! Да!

– Выбирай оружие.

Вера схватила автомат. За два часа она вдоволь настрелялась с различных видов оружия и даже начала попадать не просто в мишень, а в круг, в районе шестерки-пятерки. Я был счастлив, что Вере хорошо. После тира она светилась от счастья, вся на эмоциях.

В начале третьего я услышал, как в гараж заехала машина. Вошел Сокол.

– Во, уже пьяные! – он поздоровался с парнями за руки, Веру приобнял, а со мной – растерялся.

– А со мной что?

– Да вот думаю, как? – засмеялся он.

– Как и Веру, или я от неё чем-то отличаюсь?

Сокол посмотрел на меня и приобнял.

– Вот, а ты боялся, я не кусаюсь. Привыкай, Сокол.

Он посмотрел на парней. Они как-то странно переглянулись и, встав, вышли в гараж.

– Э, вы куда? Не понял, – мы с Верой переглянулись.

Через минуту на пороге появилась Марина. Она встала по стойке смирно и хотела представиться как положено. Но тут ее взгляд упал на нас с Верой.

– Девчонки!

– Маринка! – сказали мы в один голос и одновременно завизжали, я даже и не ожидал от себя таких эмоций.

– Девочки, дорогие мои! Как я рада вас видеть живыми и здоровыми.

– Мариночка, я тоже рад видеть тебя, моя сладкая, – я прижал ее к себе и начал целовать ее щечки.

У меня побежали слезы, и я их не стеснялся. Ведь Марина – это мой самый родной человек, моя дочь. Пусть мы с ней теперь вот так, но в душе она моя дочь, у нее мой характер. Мы вновь обнялись и уже ревели все втроем. Уже прошли минут пять, а мы стояли и шмыгали носами. Наконец-то мы успокоились.

– Алинка, дай я посмотрю на тебя. Какая ты красивая стала! Ой, девчонки, как я по вам соскучилась, – она принялась поочередно нас целовать. – Ну, рассказывайте, как вы, что нового?

– Мы-то нормально, а вот как ты? Вы же сейчас должны быть в тайге, – спросил я и взъерошил ее ежик на голове. – Марин, а где твои роскошные волосы? – она была подстрижена под мальчика.

– Вот нету, подстриглась. Не успеваю. Подъем в пять, сразу марш-бросок, ни минуты свободной.

– А ты как хотела? – засмеялся я. – А каким ветром сюда?

– Был самолет, прилетели. Верней я. Днем получим патроны, амуницию и обратно.

– Жалко, так бы увольнение выпросили.

– Девочки, а вы как тут оказались? Это же школа.

– Школа там, – я махнул рукой в сторону выезда. – А это база, если не знала, то знай. Перед отправкой на боевые мы собирались тут. Бывало, неделями ждали отправки. Мариночка, дай я на тебя посмотрю. – я нежно взял ее ладонями за щеки и рассматривал ее лицо. Она по-детски шмыгнула носом. – Красавица ты моя!

– Лысая, – надула она губки. – Я вообще не хотела, чтобы вы меня видели так. Мне сказали, что меня хочет видеть какой-то генерал, я совсем не думала, что вы здесь.

– А если бы знала, что, не пошла бы?

– Нет, я бы побежала. Вера, как Алинка себя ведет, слушается? – улыбнулась Марина.

– Ой, Маринка, она меняется на глазах. Кстати, можешь ее поздравить, сегодня ее первый раз в жизни осмотрел гинеколог.

– Правда? Поздравляю. И как?

Вера засмеялась.

– Марин, ты бы видела ее лицо, когда она вышла: растерянная, испуганная, губки трясутся, глазки бегают… – они весело засмеялись.

– Девчонки мои родные! Как я хочу к вам! Как я соскучилась по вам. Надоело все! – она сидела посредине и обняла нас за плечи, прижав к себе.

– Представь, Марина, я сегодня с автомата стреляла, – похвасталась Вера.

– Ой, Верка, классно, согласись? Тебе понравилось?

– Еще бы, я даже уже попадать начала.

– А я уже давно в десятку бью, мне хотят оптику дать.

Они начали наперебой хвастаться своими достижениями. Вот интересно, они друг друга слышат?

«Ужас, ужас!.. Какой ужас! – я встал, прошел к столу и налил водки. – Послушать только, о чем говорят? И это девушки – про стрельбу из автомата!»

– Алинка, а ты что ушла? Расскажи что-нибудь, – обратилась ко мне Марина.

– Марин, знаешь, я не знаю, о чем рассказывать, из автомата я сегодня не стрелял. Боялся, что блузка станет черной. Только с пистолета, – я звонко рассмеялся.

Если это записать: Вера стреляла с автомата, Марине хотят дать оптику, а я так вообще: с утра подстрелил троих, вечером троих поломал, а в завершении одному чуть голову не отрезал. Вот так и живем. Семейка маньяков… Я закатывался от смеха, сквозь смех пытался что-то сказать.

Вера вдруг поняла и произнесла: «Можно писать сочинение как я провел день.» И тоже захохотала, а Марина просто заразилась нашим смехом. Так продолжалось минут пять.

– Все, девчонки, я больше не могу, сейчас обоссусь, – произнес я и побежал в туалет. А у них это вызвало новую волну смеха. От смеха, видимо, расслабились все мышцы, и в том числе тазовые, и моча начала вытекать самопроизвольно. У мужчин такого не бывает, поэтому для меня это было открытием. Кое-как спустив юбку, я плюхнулся на унитаз и сразу же услышал звонкую струю, она оглушала, мне казалось, что ее в гараже слышно. Я услышал, как в туалет влетели девочки, а унитаза два.

– Алинка, давай быстрей! – закричала Марина. – Я обоссусь!

Это тоже надо было видеть: я выхожу с опущенной юбкой, а Марина уже стоит ждет с опущенными штанами. Одев юбку и оправившись, я посмотрел в зеркало.

– Ужас, – произнес я. – На кого я похож!

– Мы все на панд, наверное, похожи, – услышал я голос Марины.

Через минуту мы стояли рядом и удивленно смотрели в зеркало.

– Три такие миленькие панды, – произнес я. Мы опять прыснули смехом.

Мы умылись и, все еще продолжая смеяться, вышли из туалета. А вскоре мы опять плакали все втроем, потом снова смеялись и снова плакали. Мы просидели так до утра, о чем-то говорили, что-то обсуждали, меня это так захватило, что я ни разу не подошел к столу. Да и пить одному не хотелось: Вера не хотела, Марине – нельзя. О чем только не говорили, но больше о тряпках и косметике. Вера показывала какую-то помаду и тушь-карандаши, что она купила. Когда она перевернула и высыпала содержимое своей сумки, я ужаснулся – чего там только не было! Но больше я ужаснулся, когда она сказала:

– А Алинке, смотри, какую классную тушь купила, – и схватила мою сумку и тоже высыпала на диван. В перемешку с тюбиками, флакончиками, ключами, тампонами вывалился пистолет, глушитель, несколько полных обойм и одна пустая. Она, не обращая внимания, отодвинула все в сторону и взяла тушь, – смотри, понюхай. А духи какие я ей купила. Она ведь сама ничего не покупает.

– А это откуда? – спросил я, показывая упаковку тампонов.

– Забочусь о тебе, а что не так? Пусть лежат.

Я вскоре увлекся, верней, они меня втянули в этот разговор, и вскоре я уже принимал активное участие. И как не странно, мне это не показалось скучным. Конечно, был бы кто из мужиков, я бы предпочел его общество, но они все куда-то делись, оставив нас втроем. Но все равно, как бы там не было, я не могу сказать, что было весело, но скучно – точно не было. Иногда даже долго смеялись.

А утром мы опять плакали. Марине нужно было уезжать, да и нам тоже тут делать больше нечего… Поплакали, попрощались, Марина залезла в кузов крытого «Урала», а мы – на заднее сиденье «форд эскорта». Марина нам еще помахала рукой, когда мы их обгоняли. Ехали молча, Бес спал, Вера тоже начала кимарить. А я в очередной раз пытался разобраться в себе.

Глава пятая

Нас подвезли прямо к машине, Бес дождался, пока мы выедем, и только тогда они уехали. В свой двор мы заехали все же с опаской. Осмотрелись. Ничего нигде, все тихо. Поднялись на этаж – тоже все тихо.

Дома Вера сразу завалилась на диван досыпать, а я включил воду в ванной и прошел на кухню, включил чайник. Затем пошел в комнату, разделся догола и, накинув халатик, вернулся в кухню, заварил крепкий чай и пошел мыться. Мыслей не было вообще никаких и думать совсем не хотелось. Помывшись и попив чаю, я собрал все белье и, разбудив Веру, помог ей раздеться и укрыл ее. Затем пошел закинул все стирать.

Я не хотел спать, у меня была бодрость. Постояв на кухне, я осмотрелся: что бы сделать? Придумал и пошел за пылесосом. Затем ходил еще с тряпкой – вытирал везде пыль, которой накопилось с палец. Сделав всю работу по дому, я снова встал в кухне и осмотрелся. Спать все равно не хотелось. Пошел и достал белье из машинки. Вскоре я опять стоял в кухне. Мне нужно было что-то делать. Решил пойти перебрать вещи и собрать в дорогу.

На одной из полок лежали мои старые вещи. Я достал, положил на кровать и сел рядом. Трусы, майки, футболки, носки. Я понимал, что все это мое, я помнил каждую вещь. Но оно показалось всё таким чужим, далеким от меня. Подумав, я взял пакет, сложил все туда и вынес к мусоропроводу. Все, теперь все. Нет больше той жизни, и ничто не должно напоминать о ней.

Правда, был еще альбом. Я достал и его. Разглядывая фото, я пытался понять, какая жизнь мне больше нравится. Та проще, а эта – ярче и красивее, даже в этих сложностях есть свои плюсы. Вздохнув, я отнес альбом. Увидев маникюрный набор, посмотрел на сломанные ногти. И решил заняться ими. За этим занятием я и не заметил как уснул. Мне даже ничего и не снилось.

* * *

Проснулся от ощущения того, что кто-то что-то делает с моими пальцами. Это оказалась Вера, она уже проснулась, погладила белье, которое я развешал сушиться, собрала чемодан и нажарила яичницы. Еще и помылась.

– Привет! – сказал я, открывая глаза, и улыбнулся.

– Привет! Ты моя хорошая, убралась, постиралась, а сил на маникюр не хватило, – улыбаясь, проговорила она.

– Да, – жалобно ответил я.

– Я смотрю, ты старые вещи выкинула?

– А что их хранить, прошлого не вернуть, а они место занимают.

Я лежал в кровати, а она делала мне маникюр. И мне было так приятно, что она возится с моими пальчиками.

– Алин, я видела рекламу: в одном салоне делают такой красивый маникюрчик. Там такие узорчики классные!

– Их, по-моему, в любом салоне делают, твои узорчики.

– Я знаю, а там мне рисунок нравится.

– Ну, съездила бы.

– Я без тебя не хочу.

– Ты мой хвостик, Верочка.

– Да, я твой хвостик, – она наклонилась и чмокнула меня в губы. – Всё, рука готова, давай вторую. Смотри, лак еще не высох.

– Знаю, что не высох, не первый день замужем. Ну что, Вер, сегодня поедем?

– А ты сможешь? Давай сегодня, время уже семь.

– Тогда давай, доделывай быстрей, еще собраться надо.

– Я чемодан уже собрала.

– Серьезно? Молодец!

Как ни спешили, а до пол девятого прособирались. Когда начали одеваться в дорогу, и я посмотрел, что Вера приготовила, я задумался. И подошел и открыл шкаф.

– Вер, ты в чем поедешь?

Она достала легкое летнее платье.

– Думаю, в нем. А что, думаешь, что одеть?

– Да.

– Ну вот еще есть наподобие этого, только немножко длиннее, почти до колена, но оно тоже тоненькое и легонькое. Зато жарко не будет.

Я взял его, покрутил и приложил к себе перед зеркалом. Покрутил головой и скривил рот.

– Что, не нравится? Алинка, ты становишься такой привередой.

– Не нравится оно мне.

– Ну, возьми это.

– Нет, ты уже себе его забила первой.

– Ну, не знаю. Вот платье-стрейч, но в нем будет жарко и неудобно.

Я увидел тунику, прикинул и спросил:

– Вер, а где твоя юбка-стрейч?

– Ты ее хочешь одеть? В чемодане, достать?

– Достань, прикину.

– А с чем?

– Вот с этой туничкой, серенькой, – я достал ее и приложил к себе. Посмотрев в зеркало, покрутил головой, разглядывая с разных ракурсов, и вдруг у меня на душе стало как-то легче, что ли. – Да, вот это я и одену, – весело сказал я.

Вера опять удивленно посмотрела на меня.

– Ну, что так смотришь?

– Да тебя раньше не заставишь такое надеть: джинсы, джинсы… Одни даже порвали, так у тебя их с Мариной забирали, помнишь?

Мы расхохотались.

– Ну, не знаю я, что со мной. Я сам себе ответить не могу. Вот такое желание. Верка, отстань, что докопалась? Я же у тебя не спрашиваю, почему ты то одела, а не это.

– А покраснела-то, покраснела! – она прыснула смехом. – Ты что застеснялась? Конечно, одевай, я только рада…

– Все, отстань, не надо! Не хочешь, чтобы я хорошо выглядела, ну и не надо! – обиделся я, взял джинсы и натянул их на ноги.

– Ну, Алина, ну что ты в самом деле? Я же просто шучу. Не обижайся.

– Все, отстань! – чуть не плача произнес я.

– Ну-ка, ну-ка, Алина, ты чего? – услышав в моем голосе плаксивые нотки, забеспокоилась Вера.

А я и сам не понял, что произошло, почему мне вдруг стало так обидно, что даже слезы навернулись. Я встал и вышел из комнаты. Зайдя в ванную, я закрылся и сел на край ванны. «Так, стоп, успокойся. Что же произошло? Надо разобраться. Это что-то новое, такого еще не было, чтобы я из-за одежды плакал. Да причем тут одежда? Просто тебе стало обидно, что Вера подкалывает. Ну и что?»

Вера открыла ножом замок и вошла в ванную. Села рядом и обняла меня, прижав к себе.

– Верка, не надо, я сейчас расплачусь, – произнес я.

– Ну, извини, прости! Обещаю, больше никогда тебе слово не скажу на эту тему. Алина, прости меня, дуру, я просто не думала, что ты так отреагируешь.

– А я думал? – тоже в шоке сказал я, улыбнулся и положил голову ей на плечо. Так мы сидели минут пять.

– Ну все, я успокоилась, – произнес я, освобождаясь из ее рук. Встал и посмотрел в зеркало. – И что, если я не от рождения девушка, что мне нельзя носить то, в чем мне удобней? Не забывай, я подбираю не обувь под одежду, а одежду под обувь, и я вынужден отказываться от джинсов, так как они не очень смотрятся с таким каблуком. А если шортики, то вообще, что попало.

Я тампончиком подтер глаза и пошел в комнату. Надел тунику, посмотрел в зеркало. Поправил серьги и вышел.

– Вера, ты готова?

– А ты что, юбочку не будешь одевать?

– Неа, не буду.

Я присел и одел туфли с десятисантиметровым каблуком. Встал и слегка ойкнул. Да что такое? Опять присел и переобул туфли на два см выше. Опять встал. Вот так нормально – ничего не режет. Проверил документы и деньги.

– Я готова, – Вера встала передо мной по стойке смирно, держа за ручку чемодан на колесиках.

Выйдя во двор, мы осмотрелись. Ничего подозрительного. Загружая чемодан в багажник, мне показалось, что я увидел в одном из автомобилей красный огонек сигареты. Но потом, сколько не наблюдал, больше не заметил. Ну а машину эту я, кажется, тут не видел.

«Что, Варлам дурак? А почему сразу Варлам? Ладно, нехрен себе голову забивать, будем решать проблемы по ходу их поступления», – решил я и закрыл дверь багажника.

* * *

На панели затрещала рация.

– Третий, ответьте первому.

– Третий.

– Что у вас?

– Пока тихо.

– Наблюдайте, они должны появиться. Обо всем немедленно докладывать!

– Есть, – лениво ответил человек, сидевший за рулем. – Конец связи, – Сидоров положил рацию на место и повернулся к напарнице: – Свет, а тебя-то что в наружку привело?

Сегодня у них было первое совместное задание. А у нее – вообще первое задание.

– Не люблю сидеть в кабинетах, бумажки перекладывать. Мне так вот больше нравится. – Мимо прошла девушка, она посмотрела на нее внимательно. Потом взяла фото. – Нет не похожа, – она еще слегка волновалась.

– Да не волнуйся ты так, Света, ничего особенного. Нам же их не брать, брать будут опера, а у нас другая задача: просто наблюдать и докладывать.

– Знаешь, Саша, что-то мне не верится, что эти девушки могли расстрелять трех парней. Посмотри! – она протянула фото.

– Мне без разницы, это следаки пусть голову ломают, да и тебя не должно волновать. Разберутся.

– Смотри, это не они?

– Кажется, они, с чемоданом. Валить, по ходу, собрались, – он взял рацию и доложил.

– Третий, ведите их, не упустите. Сообщайте, где находитесь. К вам выезжает группа.

Света тем временем закурила от волнения.

– Сорокина, потуши сигарету, ты что? Совсем, что ли? Хочешь, чтобы нас спалили?

* * *

Я завел машину и опять посмотрел на незнакомый автомобиль.

– Интересно, вы-то кто? Как вы все мне надоели!

– Ты о ком?

– Да вон, машинка. Могу дать руку, что угодно поставить, но внутри кто-то есть, я видел огонек сигареты.

– Может, показалось?

– Не знаю, – я наклонился и достал из бардачка сканер, включил его. – Ха, ребята. Менты, что ли?

– Откуда ты знаешь?

– Рация где-то рядом, – я настроился на эту волну. И тут же сканер ожил.

– Третий, что у вас?

– Стоят, греют машину. Группа на подъезде.

Я тронулся с места и проехал не через ближайший выезд, а мимо этого автомобиля – навстречу ему. Это даст мне фору.

– Первый, пробейте номер, – он продиктовал. – Они начали движение.

– Вас не засекли?

– Нет.

– Ведите.

– Есть.

Проехав мимо него, я сразу набрал скорость и, проскочив через арку, не поехал к выезду из двора, а поехал по соседнему двору и через другую арку попал в третий двор, а оттуда уже обратно в свой и только потом выехал на дорогу.

– Первый – третьему, мы потеряли их.

– Как потерял, где?

– Во дворах. Они, видимо, засекли нас сразу и поставили нас в неудобное положение, нужно было разворачиваться.

– Давайте на базу за пряниками.

* * *

– Товарищ полковник, разрешите.

– Заходи, капитан, взяли?

– Никак нет, они ушли от наружки.

Полковник усмехнулся.

– Как это получилось, что какие-то мокрощелки обставляют хваленную наружку нашего главка. Номер машины записали?

– Так точно.

– Передайте в розыск, всем постам, задержать. Предупредите, что они вооружены и опасны. Идите. Что-то еще?

– Да, вот мы пробили номер.

– И что там?

– Резерв ГРУ.

– Так, вояки, значит. Не мудрено, что они нашу наружку обделали. Отставить розыск. Тут надо подумать. А что это за личности, которых подстрелили?

– Наш контингент.

– Вот что, капитан, кто ведет это дело?

– Сенина.

– Всё, можешь идти, – он откинулся в кресле.

Ой, как ему не хотелось связываться с такими структурами. Столько сил и времени уйдет на задержание, а потом приезжают большие звезды и отчитывают как мальчика. Мол, куда лезешь, там была спецоперация, а то еще пытаются свалить вину за неудачу. «Пошли они на хрен, пусть сами разбираются!» – сделал он заключение.

* * *

Я услышал, как по рации передали отбой, и немного успокоился. Заехал на короткое время в свой гараж, взял ноутбук, еще кое-что. Подумал и взял ВСС на всякий случай, а случаи бывают разные.

Дальше ехали уже без проблем, Даже на заправке, когда рядом встал автомобиль с пьяной компанией на борту, мы разошлись миром, даже с шутками и смехом.

Мы выехали на трассу до Ростова-на-Дону, Вера выдержала часов до трех и уснула. Была небольшая проблема с обувью: я привык к десяти см, а тут на два больше и опять пришлось привыкать к управлению педалями, но это мелочи.

Ростов-на-Дону

– Где мы? – спросила Вера, протирая глаза.

– В Ростове, – я посмотрел на нее.

– Где-е? – испуганно спросила она.

– В Ростове-на-Дону.

Она минут пять молчала и только озиралась.

– А знаешь, Алин, я хотела бы посмотреть ему в глаза… – она тяжело вздохнула и взяла сигарету из пачки.

Я смотрел на нее и не задавал вопросов. Я видел, что ее что-то мучает: каждый раз, когда она слышала название города, у нее менялось настроение. Я думал, что это общее воспоминание. А сейчас понял, что ей не дает покоя что-то конкретное или кто-то.

– Пойдем, Вер, покушаем.

– Пойдем, – с неохотой сказала она.

Через час мы уже стояли в утопающем в зелени дворе пятиэтажки. Кругом слышался детский смех, крики. Скрипели качели. Вера грустно смотрела на все это, иногда озираясь. Я вышел из машины, чтобы не мешать ей, оставил ее одну. Я осмотрелся и, увидев метрах в сорока детишек, играющих в песочнице, подошел к ним и присел.

– Привет, – сказал я. – А что мы строим?

– Замок, – ответил мне мальчик лет трех.

– Тетя, а он меня не пускает. И дерется, – пожаловалась девочка примерно его возраста.

– Да ты что? Сейчас мы его попросим, и он больше так делать не будет. – Я обратился к мальчику: – А как тебя зовут, меня – Алина. А тебя?

– А меня тоже Алина звать, а его Миша, – сказала девочка.

– Да ну? Ты тоже Алина? Ну, приятно познакомиться, – я видел, что к нам приближается женщина, верней, бабушка, но делал вид, что не вижу, и продолжал говорить с детьми.

– А мама говорит, что это очень красивое имя.

– И не только имя. Все, кто его носят – очень красивые девочки. Вон, посмотри, какая ты красавица. Миша, как тебе не стыдно обижать такую красавицу? Почему ты ее не пускаешь?

– А она мне мешает.

– Она больше не будет тебе мешать. Правда, Алиночка?

– Да, я не буду мешать.

– Слышал, Миша?

– Пусть играет там, – он указал на противоположную сторону песочницы.

– Ну вот и все, видишь как все просто. Можешь играть. А ты что будешь строить?

– Я буду лепить зайчиков. А ты тоже очень красивая, – сказала она.

– Правда? – улыбнулся я. – Ну, спасибо тебе. Иди играй. А к Мише не лезь. Он, наверное, архитектором станет. Когда-нибудь построит красивый замок и приведет туда принцессу. А этой принцессой будет наша Алинка.

Я пальчиком дотронулся до ее животика. Она засмеялась и побежала в песочницу. Я посмотрел еще на них и встал, повернулся к женщине.

– Добрый день, дочка, – сказала она, внимательно следя за мной.

– Здравствуйте, – улыбнулся я. – Вот что-то детство вспомнилось.

Я посмотрел на играющих детей. Я нисколько ей не соврал и улыбался искренне. Я действительно вспомнил детство. Как также не пускали девочек, дразнили их, дергали за косички. Более наглые поднимали у них платьица. Я еще сильнее улыбнулся, когда вспомнил один случай. Но это я был уже старше и наблюдал из окна квартиры. Как мальчик, достав пипиську, пытался обмочить девочек, они убежали, а самая младшая в недоумении заглядывала себе в трусики, не понимая, почему он может так, а она – нет.

– А вы кого-то ищите, может, я вам подскажу? – спросила она.

– Да, вы давно живете в этом доме?

– Ну, уже лет сорок, если не больше.

– Значит, вы должны помнить… – я назвал Верину фамилию.

– Ну, а как же? Конечно, помню. Ой, доченька, горе-то какое случилось с ними. Такая хорошая семья была… Двое ребятишек было. Девочка такая хорошенькая была, вся в маму, такая же красавица. Тоже маленькой была, я помню ее с рождения, на одной площадке жили. Так вот, все в этой песочнице игралась. А подросла – такой невестой стала! Сердце у нее доброе было. Никогда мимо не пройдет, всегда поможет. А училась на одни пятерки… Не то, что брат ее.

– А брат тут же живет?

– Нееет. Уехал, как только Юля померла. Схоронили ее, он быстро квартиру продал и все, больше его не видали. А ты чего это спрашиваешь? Родня какая?

– А почему вы говорите «была»? Что с ней случилось?

– Ой, доченька, никто не знает. Ходили тут разные слухи. Но то слухи.

– А какие слухи?

– Да… Лучше тебе не знать. Говорили, что ее в рабство продали, – она внимательно посмотрела мне в глаза – я не отвел взгляд.

Мы сидели на лавочке спиной к машине. И не видели, что там происходит.

– А скажите, вы знаете где похоронены родители… Ники?

– Ну, а как же, каждый год прибираю могилку. Сыну оно не надо… – она назвала кладбище и номер участка.

Рядом со мной кто-то сел. Я повернул голову и увидел заплаканное лицо Веры.

– Здравствуйте, теть Лена, – поздоровалась она. – Как ваша нога, не болит?

Я сидел и переводил взгляд с одной на другую. У тети Лены чуть инфаркт не случился.

– Ника, Вероника… Неужто ты? Девочка моя, неужто бог услышал мои молитвы? – начала причитать она. – Это и правда ты! Господи, спасибо тебе! – у неё потекли слезы.

Я встал и отошел в сторонку. Она пододвинулась к Вере и начала рассматривать ее. Потом обнялись, и обе заревели в один голос. Я впервые видел Веру в таком состоянии. Вообще впервые видел, что она умеет так плакать. Я думал, она забыла, как это делается. Глядя на них, я сам заплакал и, развернувшись, пошел к машине. Взяв сигареты, закурил.

– Тетя Алина, а он меня больше не трогает и не выгоняет, – ко мне подбежала девочка. – А ты почему плачешь? Тебя кто-то обидел?

– Нет, Алиночка, просто дым попал в глаз, – я выбросил и затоптал сигарету.

– Ух, этот дым! – произнесла она и побежала обратно.

Я откинулся в кресле и закрыл глаза. Я был рад за Веру, что она нашла в себе силы выйти и подойти к соседке. А то, что сказала соседка про Веру, только укрепило мое мнение о Вере: она действительно добрая и отзывчивая. Конечно, жизнь ее помотала, но как бы там не было, в ней никуда не делась ее природная доброта.

Не спав всю ночь, сейчас я просто вырубался. И естественно, не заметил, как уснул, сидя в водительском кресле. Мне снился какой-то очень уж странный сон. Я видел Веру, какого-то парня, они идут, о чем-то говорят. Потом он берет ее за руку и куда-то тащит…

И я просыпаюсь от легкого прикосновения. Открываю глаза – рядом стоит Вера. Глаза заплаканные, но она слабо улыбается.

– Алин, пойдем к тёте Лене, она нас в гости зовет. Поспим у нее.

– Ну, пойдем, – я вылез и, закрыв машину, пошел за Верой.

На втором этаже она подошла к двери, обитой черным дерматином. Постояв немного, погладила ее рукой. И медленно подошла к соседней двери, шмыгнула носом и постучала.

– Ника, открыто, заходите… – услышали мы голос. Т. Лена суетилась, накрывая на стол.

– Верка, где туалет? – спросил я.

– Тут, – она открыла мне дверь маленькой комнатушки.

Сели за стол, и т. Лена налила нам чай, от более плотного мы отказались. Она подперла голову ладонями и, улыбаясь, смотрела то на меня, то на Веру.

– Ой, доченька, а не стыдно тебе бабку обманывать? Почему сразу не сказала, что Ника с тобой? А я-то, дура старая, и поверила.

– Т. Лена, а я вас не обманула, Ника действительно моя подруга… – с улыбкой сказал я.

– Как подруга? – уставилась на меня Вера.

– Ну как? Это мы с Верой сестры, а с Никой – подруги.

– Я что-то вас не понимаю, – удивилась бабушка.

– Ника вам все объяснит… Правда, Верочка?

– Т. Лен, а покажите, где Алина может поспать, а то она всю ночь от Москвы ехала.

Это была однокомнатная квартира хрущевских времен. В народе – просто хрущевка. Мы раздвинули одно из кресел, я разделся до белья и лег… Я еще какое-то время слышал их разговор, но вскоре все голоса превратились в сплошной гул, а потом вовсе исчезли.

* * *

Проснулся я только утром следующего дня. Проспал почти сутки. Вера и т. Лена так же сидели в кухне и разговаривали. Я сначала и не сообразил, что уже новый день. И увидев время на электронных часах, несколько минут пытался понять, почему часы идут в обратную сторону, пока не увидел разложенное второе кресло. Но думать было уже некогда: я побежал в туалет. Увидев тут же уже Верину косметичку и наше полотенце, я снял лифчик и, не жалея мыла и воды, умылся и ополоснулся по пояс. Подумав, снял трусики и залез в ванну, просто подмылся. А потом начал по новой рисовать себе лицо.

Признаться, у меня эта процедура уже не вызывала раздражения как раньше. Сейчас я ее воспринимал как почистить, нет, скорее, как побриться: желательно, но не обязательно. Я, смотря в зеркало, провел себя по щекам и подбородку. Ну хоть теперь бриться не надо. Как я не любил эту процедуру! Даже однажды, сравнивая бритье и макияж, я заметил, что макияж я лучше воспринимаю. Он не вызывает у меня такой лени и апатии. Я даже как-то порадовался, что теперь мне вообще станок больше не нужен.

Днем мы съездили на кладбище, купили цветы. Постояв немного, мы с т. Леной отошли к машине, а Вера осталась. Ее не было очень долго. Но торопить ее никто не собирался. Пока т. Лена куда-то отходила, ко мне пытались клеиться. Но обломав их, я еще посидел и пошел вдоль рядов торговцев.

Вера вернулась опять заплаканная. Вот теперь я видел, что ей намного легче. Она выплеснула свой груз, который давил ее много лет. Она смогла заплакать. Она никогда не показывала вида, что ей тяжело на душе, но я видел это, чувствовал. Я догадывался в чем причина. И вот я угадал, привезя ее в родной город.

Мы вернулись к их дому. Вера еще сходила в школу, потом походили по соседним дворам. Я не торопил ее.

Я не знаю, что Вера рассказала т. Лене. Но когда мы уже садились в машину, она взяла меня за руку и, посмотрев в глаза, сказала:

– Спасибо тебе, доченька! Спасибо, Алина, за нашу Нику, за то, что не бросила ее. Даже не смотря на то, что она тебе причинила боль, она не со зла. Не повезло ей с братом, но зато бог вознаградил ее, дав ей такую сестру как ты. Спасибо тебе, да хранит тебя бог, – она перекрестила меня и поцеловала в лоб.

Я даже не нашел, что сказать в ответ. Посмотрел ей в глаза и медленно сел в машину, посмотрел на Веру. Она выглядела подавленно.

– Вера, если не секрет, что случилось? На тебе лица нету, – я остановился.

Она резко повернулась ко мне и так же резко ответила:

– Ничего не случилось. И вообще, какая теперь уже разница?

Я молча смотрел на нее.

– Прости меня, если обидела… – она вздохнула. – Алин, ты не обижаешься?

– Нет. Я хочу услышать историю про твоего брата. Я же чувствую, что в нем причина.

Она посмотрела на меня и уже мягко сказала:

– Нет у меня никакого брата. За два года до моего рождения у мамы был выкидыш, врачи сказали, что больше она не сможет родить, – она вздохнула. – Тогда они взяли мальчика из детдома. А через два года мама забеременела. И родилась я. Вот так у меня и появился брат. Это мне т. Лена сейчас рассказала. И знаешь, мне стало легче. После того, что он сделал, я все думала. Ведь я его считала родным братом.

– Он тебя изнасиловал?

Она посмотрела на меня и кивнула головой.

– Да. Но после всего, что было, я на этот факт уже смотрю спокойно. Главное другое, – она опять замолчала. – Он позвонил домой, я как раз была дома одна. Сказал, что хочет мне что-то показать, сюрприз. И чтобы я пришла к старому кинотеатру. Я не хотела идти, но он уговорил. Ведь я его считала братом, а что брат может плохого сделать сестре? Ничего. Я ему верила. Он встретил меня и, взяв за руку, повел за здание. А там уже стоял микроавтобус, и были четверо парней. Он подвел меня к ним и, не выпуская руки, отдал им. Я даже не успела закричать. Ничего не сообразила. А потом он первый меня изнасиловал… Ну и остальные тоже. Я помню, он сказал, что мол все, они в расчете. А потом я узнала, что он в карты на меня играл. Вот такая история, – она спокойно смотрела на меня. – Может, я из-за этого такой там была? Я не верила больше людям. Я ненавидела всех девушек, попавших туда, за то, что они такие наивные дуры, за то, что дали себя обмануть. Я и к тебе также относилась, как и к остальным. Считала тебя дурой, которую обманули.