Текст книги "Волк в овечьей шкуре - 2 (СИ)"
Автор книги: Анастасия Ликова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 36 страниц)
Глава седьмая
В гостиницу ехали молча. Вера смотрела на пробегающие мимо дома, идущих по своим делам людей. Кто-то спешит домой, к семье, кто-то – в магазин, кто-то – на работу.
А ведь она тоже когда-то мечтала и о белом платье, и о семье с детишками. Вот так же хотела спешить по своим делам, на работу, с работы домой, где ее ждали бы сын и дочка и любимый муж-красавец. Она бы ничего не знала о той, другой, жизни. Не знала бы ни Седого, ни Беса, ни Хохла, и Алину бы не знала. Оно ей и не надо было бы. Видела бы только по телевизору, что где-то кого-то убили или подстрелили…
Да, она хотела быть одной из всей этой серой массы людей, живущих в одном гигантском муравейнике под названием город. Но все ее мечты разбились в один момент, когда кто-то вот так, за карточным столом решил ее судьбу.
А теперь что? Хочет ли она того, о чем мечтала? О выходных с семьей, с друзьями, на море? Скорее, уже нет. Это не мир стал другим, это она изменилась. Она благодарила судьбу, что та свела ее с Алиной: если бы не та, где бы она была? Так и ублажала потных и грязных охранников, которые издевались как хотели, не считая ее не то что за человека, даже за женщину! А может быть, уже кормила бы рыб.
А Алина дала ей надежду. Что ее толкнуло в ту ночь пойти к ней в комнату? Она сама себе не может ответить. Она просто чувствовала в этой девушке силу, и самое главное – она видела, с какой нежностью и любовью эта девушка смотрела на нее. И это не смотря на те издевательства, которые она устраивала, да еще перед дочерью!
Как она боялась открывать ей ошейник. У нее тряслись колени. Но она решила: будь, что будет. Она повернула голову и посмотрела на сестру. Да, в ту ночь ее по-настоящему любили, со всей страстью, с какой только может любить человек. Не использовали в качестве дырок, а любили. Это был ее первый настоящий секс в жизни. Она тогда даже первый раз целовалась. Она еще тогда увидела в ней что-то мужское, грубое и в тоже время очень нежное. А как она смотрит на меня! Это же взгляд влюбленного мужчины! Господи, как ему сейчас тяжело! Вся эта жизнь, эти тряпки, эти… Все это – не его. А он находит в себе силы принимать это. Я же вижу, как ему многое что не нравится, но он делает, потому что так должна делать женщина. Другой бы на его месте уже бы или спился, или опустился.
Алина повернулась и посмотрела на нее. Господи, как же ей хорошо с Алиной!
* * *
Ладно, не получилось сегодня, значит надо делать вывод и пробовать по новой. А вывод такой, что противник недооценен. Как говорит генерал: лучше перебздеть, чем недобздеть. Хорошо хоть, машину прикрытия вовремя засек. А вообще, какой смысл так ставить охрану? Ну ладно, по дороге они могут отшить хвост. Но в офис он заходит только с одним охранником. Его никто не прикрывает. Если бы стояла задача убрать его, я бы и сегодня убрал. Нет, он не ждет нападения, а прикрытие – это что-то другое. По идее бессмыслица какая-то. Зачем две машины? Хватило бы и одной.
Я не мог понять таких ходов, не мог найти логику, хотя прекрасно знал, что она есть. «Суслика не видно, но он есть». Так и в этом случае. Интересно, почему я раньше не заметил нелогичность его действий? Наверное, думаю не о том. Голова забита хрен знает чем, только не работой. И вообще, как объяснить мои утренние действия. Почему я поддался Вере и пошел с ней в машину? Нужно было идти дальше, осмотреть здание изнутри, есть ли там охрана. Ну, понятно, что есть, но что она из себя представляет? И вообще, что это за одежда на нас? Как на танцульки собрались. Нет, надо все менять, причем основательно. И начинать с одежды. Хоть как-то нужно прятать внешность. А сегодня мы уже засветились на камеры.
Посмотрев на время, я понял, что еще успеваем пройти по магазинам. Часа два мы прошарились по магазинам. Уже темнело, когда я загнал машину на стоянку, и мы направились в гостиницу. Пройти нужно было примерно квартал. Я всегда оставлял машины в стороне от того места, где живу. По пути зашли в кафе и поужинали, да и пообедали. Мы весь день так ничего и не ели. Только теперь я начал чувствовать, как у меня что-то давит в вагине. И только сейчас вспомнил о своих днях.
В душ я не пошел, только сменил тампон и подмылся. От всей этой процедуры я не был в восторге, но и сильного раздражения она, как ни странно, не вызвала.
– Что будем делать? – спросила Вера.
– Работать над ошибками.
– А что, они были? – весело спросила Вера.
Я усмехнулся.
– Весь день – сплошная ошибка. Ни одного правильного шага – одни ошибки. Удивительно, как мы еще живы. Видимо, точно дуракам везет, в данном случае дурам, – серьезно сказал я.
Увидев, что я серьезный как никогда, Вера не стала спорить, а серьезно спросила:
– А в чем они заключались?
– Во всем, начиная с нашей одежды.
Я объяснил ей все, что думал по дороге.
– Вера, давай я его хлопну, и все. С оптики.
– Нет, я хочу, чтобы он знал за что, и я хочу увидеть его глаза.
Я вздохнул.
– Ну что же, кто за девушку платит, тот ее и «танцует», кажется так, – произнес я и начал расправлять кровать.
Я долго еще не мог заснуть, ворочался. Ныл живот, не то, чтобы сильно болел, но было не комфортно.
«Да возможно, да что там говорить, мне действительно нравятся женские ощущения больше, чем мужские, – думал я. – Они ярче и выше на порядок. Женскому телу все доставляет удовольствие. Даже ветерок, который играет с волосами, забирается в ложбинку между грудей, лаская их; задувает под юбку. Может, поэтому я хочу одевать юбки и платья, чтобы было глубокое декольте. Мужчины этого не чувствуют, они не могут познать такие прекрасные наслаждения. У мужчин даже оргазм намного тусклее по сравнению с женским. Но с мужчин никто не требует за это плату, там так: сунул, вынул и пошел. А нам приходится платить определенную плату».
Я даже не обратил внимания, что первый раз подумал о себе как о женщине, сказав «А нам», тем самым поставив себя на сторону женщин.
Вот это тоже в какой-то степени плата – месячные. А роды? Хотя женщинам и роды приносят удовольствие. Больно – да, но они же все равно идут и идут на это. Значит, что-то есть в этом такое… Может, счастье материнства превыше всех этих мучений? Возможно. А я, вот, интересно, смогла бы родить? Интересно, как это – носить ребенка у себя в животе? Я погладил себе живот там, где находилась матка. Захочу ли я когда-нибудь испытать на себе все это? Наверное, нет, это уж точно выше моего сознания и восприятия себя как личности.
Думая об этом, я незаметно уснул.
* * *
В шесть утра я уже был на ногах, управившись в душе, где обнаружил, что с меня льет как из ведра. Справился сам, я уже во многом обходился без помощи Веры. Но были еще моменты, где я не мог обойтись без нее. Это были мелочи, допустим с косметикой. Нет, в основном макияж у меня трудностей не вызывал, рука стала тверже и уверенней. Просто я еще не разбирался в тонах. Ну, с прическами тоже были проблемы. Но это когда нужно было что-то соорудить. А так я не заморачивался: либо делал хвост, либо распускал их, или вот как сегодня заплел косу. Ее плести я уже мог сам, без помощи. Как раз этим я и занимался, стоя перед зеркалом, когда проснулась Вера.
– Ты что меня не разбудила?
– Я думала, что ты сегодня не поедешь.
– Ага, сейчас! – она подскочила и кинулась в душ.
Я же тем временем подкрасился. Затем достал из сумки два метательных ножа и прикрепил скотчем один к голени, второй – к предплечью. Вот так будет спокойней. Вера, увидев мои скрутки, удивилась:
– Это что?
– Ножи, – спокойно ответил я.
Я начал одеваться: белье, сверху – футболку без каких либо рисунков, джинсы, купленные вчера (я специально выбирал посвободней). Но покрутившись перед зеркалом, спросил у Веры:
– И как?
Она скривила носик:
– Не очень, нужны кроссовки.
– Ты права, – я тоже скривил носик, думая, что делать.
Я не знаю, откуда у меня взялась эта привычка – кривить носик, когда мне что-то не понравилось, и я думаю как поступить. Может, Алина так делала? Настоящая.
– Вот, блин, с этой обувью проблема. Ладно, – я быстро снял джинсы и отмотал нож. И надел узкие джинсы.
– Нужно было брать тебе расклешенные, те бы подошли, – сказала Вера и повернулась ко мне спиной. – Помоги!
Я помог ей застегнуть бюстгальтер. Вытащил пистолет из сумки и сунул его сзади за ремень, перед этим проверив патрон и поставив на предохранитель. Конечно, теперь уже отстреливать себе было нечего, но все равно приятного мало, когда у тебя за поясом стреляет пистолет. Затем накинул сверху легкую черную куртку из тонкой кожи и одел бейсболку с длинным козырьком, опустив его пониже.
– Ну как? – спросил я.
– Классно, тебя сразу и не узнаешь.
Я достал и одел очки.
– А так?
– Вообще классно, лица совсем не видно.
– Ну вот видишь, а ты вчера маечки да юбочки. Верка, становись серьезней. Мне тоже нравятся, скажу по секрету, и маечки, и юбочки, чем короче, тем лучше. Ну что так смотришь на меня? Да-а, чем короче, тем лучше, вот такая я развратная. Есть у кого учиться. Чем я лучше тебя? Но всему свое время.
Говоря это, я открыл дипломат, который прихватил из гаража. Тут были электронные штучки: жучки, маячки и тому подобное. Правда, уже старенькие, но еще вполне работоспособные. Проверил все, на это у меня ушло минут десять.
– Ну что, готова? – спросил я у Веры.
– Всегда готова, – весело ответила она.
– Вот интересно, к чему?
– А ко всему, и к тому – тоже, – засмеялась она.
– Ну прям как я! Ладно, поехали, позавтракаем в кафе. Ноут забери.
Мы тут оставляли только кое-какую одежду и рыльно-мыльные принадлежности. По пути зашли в кафе. Когда ехали, я нашел укромное местечко и заехал туда. Открыл багажник и осмотрелся. Убедившись, что никого нет поблизости, приподнял полик и посмотрел на номера: ростовских не было, зато были краснодарские. Поставил накладные номера, и мы тронулись.
На этот раз мы проехали мимо и, оставив машину примерно за квартал, решили прогуляться вокруг, присмотреться. Надвинув бейсболки на лица, мы направились в сторону офиса. По дороге я увидел магазин подарков и остановился.
– Ты что? – испугалась Вера.
– Есть идея, пошли, – и повернул, пошел к пешеходному переходу.
Купил пустую коробочку и попросил красиво упаковать. Здесь же выбрал открытку и подписал. Заморачиваться с подбором слов не стал, написал просто: «Любимому Котику от Кошечки». И вставил ее под ленточку. Обратил внимание, что теперь у меня совсем другой почерк. Видимо, память тела. Так или почти так писала Алина.
– И что это? – спросила Вера, когда вышли.
– Попробую передать твоему «дружку».
– Чего? Ты что?
– Ладно, успокойся, я попробую пройти вовнутрь под предлогом. Двоим сейчас появляться нам нельзя, так что я одна, под видом курьера.
– А мне что делать?
– Посиди пока на лавочке и запоминай.
– Что запоминать?
– Все, – помахав ей пальчиками и надев очки, я направился к офису. – Да вот, чуть не забыла! Возьми, только не балуйся. Я остановился и отдал Верке пистолет. Ну все, теперь пока.
– Здравствуйте, – сказал я охраннику, жуя жвачку как корова. – Служба доставки, у меня подарок одному из ваших работников.
– Кому именно? Я передам.
– Нет, желание клиента – лично в руки.
– Фамилия?
– Чья? Моя? – спросил я, не переставая жевать.
– Да!
– Хи-хи, Селезнева, а что?
– Распишитесь.
– Где? Тут? – я что-то черканул, и он открыл мне вертушку.
Ничего особенного тут не было, все как и везде в более-менее уважающей себя фирме. Но самое главное, я узнал, где находится кабинет клиента. Через пять минут я уже проходил мимо охранника.
– Ну, все. Пока, служивый! – все так же смачно жуя, я посмотрел на него поверх очков.
Как все просто. Я могла бы и не разыгрывать весь этот цирк.
* * *
В то время как я бродил по коридорам.
– Ну что, удалось пробить?
– Да практически ничего. Вот их фото, с камеры сняли. Пацаны вчера видели возле своей стоянки вот эту, – он показал на фото.
– Одну?
– Да, одну, больше их никто не видел, правда сейчас пацаны со шпаной на районе общаются. Может, кто и знает их.
– Гриша, у меня такое ощущение, что ты ни хрена не делаешь. За что я тебе бабки плачу? Двух девок найти не может! Напряги шпану, братву. Может, они приезжие, гостиницы пробейте. У бабок на вокзале прошмонайте. Я что, должен тебя учить?
– Да я думаю, только время зря потеряем.
– Думать я буду, Гриша. Ты знаешь, что через два дня мы отправляем товар?
– Знаю.
– По-моему, ты ни хрена не знаешь! Подумай, накануне отправки товара тут вокруг какие-то непонятки! Мне сюрпризы не нужны! А вдруг этих баб мусора прислали?
– Но там бы нас предупредили.
– А может, это не наши? А москвичи о том тоже тебя предупредили? Это здесь мы можем не бояться. А если это «безопасность»? А деньги за товар уже переведены. Кстати, Алуш возьмет восьмерых, так что еще трех выловите. И не тащите больше всяких уродин. Что, красивых мало? Вот этих ищите, где хотите, из-под земли достаньте. Все, иди, работай!
Гриша повернулся и молча вышел. Его бесил хозяин своей манией преследования – он во всех видел врагов. И охрану организовал сам. Как вообще могла ему прийти такая идея так выстроить свою охрану. Как будто он боится слежки, а то, что могут грохнуть, он не думает. (У нас с Гришей сошлись мнения по поводу охраны. Но я ломал голову, искал логику, а тут все просто: у клиента что-то наподобие мании преследования.) Гриша, проходя мимо охранника, достал сигарету.
– Все нормально?
– Да, нормально, – лениво ответил охранник и, проводив его взглядом, продолжил раскладывать пасьянс.
Гриша достал телефон и набрал номер.
– Привет, Черный, встретиться надо…
– Через час где обычно, – он убрал телефон, осмотрел улицу и направился к машине.
Григорий Ефименко – бывший сержант ВДВ, за плечами Афган, полковая разведка, два ранения, два ордена, медаль за отвагу, потом служба в милиции, опером, теперь вот на побегушках у человека, у которого нет ничего святого. Он был сам себе противен, он не мог понять как так получилось.
* * *
Тем временем мы обошли прилегающую территорию, я нашел его окна и осмотрелся. Метрах в пятидесяти были невысокие постройки на подобие гаражей. Да, видимо ему все равно, что у него за окнами. Метрах в пятистах-семистах виднелось серое здание; насколько я мог судить с такого расстояния, оно было заброшенно.
– Он вообще не опасается за свою жизнь, а что тогда за цирк с прикрытием? – спросил я вслух, скорее у себя.
– Не знаю.
– Вот и я не знаю. Я думала, он боится нападения, но смотри, Вера: вон его окно, а вон – точка для снайпера.
– Ого, это ж так далеко.
– Это совсем близко. Любой снайпер справится. Если у него, конечно, окна не бронированные, хотя не похоже на то, – я вздохнул. – Пошли.
Мы вернулись к машине и подъехали ближе. Мы видели, как вышел тот парень, что всегда его сопровождает. Поговорил по телефону, постоял, осмотрел улицу и пошел к стоянке. Когда он выехал со стоянки, я тоже завел машину и тронулся за ним. Довели его до летнего кафе.
– Зачем он нам? – спросила Вера.
– Не знаю, посмотрим. Сиди…
– Нет, давай я схожу, я тоже хочу.
– Ты шутишь? Ты думаешь, это игра?
– Ничего я не думаю, я не собираюсь быть твоим балластом. Всё, я пошла! – и, не слушая меня, она вышла из машины и направилась за Гришей.
– Черт, вот коза! – выждав какое-то время, я тоже направился за ними.
То, что я увидел дальше, меня приятно удивило. Наш подопечный сидел за столиком с каким-то парнем: либо мент, либо браток. А Вера ходила по залу с подносом и собирала посуду, оставленную клиентами. Собрав со столика рядом, она остановилась рядом с ними и что-то спросила. Ей ответили. Она прошла до стойки и, поставив поднос, прошла мимо меня, как будто не замечая, и пошла к машине. Вела она себя так, как будто ничего не происходит, она делает свою работу официантки. Я хмыкнул, посмотрел на клиента и пошел следом.
– Короче, у них наши фото, – спокойно, без единой эмоции на лице произнесла она.
Я молча смотрел на нее.
– Ну что? Я в кино видела, так делали.
– Фото, говоришь? И откуда?
– А я знаю? Извини, не сказали. Но судя по тому, что на нас одето, сделаны они вчера.
– Ясно, с камеры, наверное.
– Похоже, как-то сверху сделаны.
– Я же говорю: вчерашний день – сплошные ошибки.
Я посмотрел на проезжающие машины и задумался. По сути это облегчало задачу. Конечно, тогда нужно поменять тактику. Зачем все эти слежки? Просто сидеть и ждать. Они сами нас найдут. Это кажется, что в огромном городе невозможно найти человека. Кто ищет, тот всегда найдет. Сейчас фото разойдутся по ментам, по братве, шпане. И рано или поздно кто-то да скажет. Самое позднее завтра, ну послезавтра они будут знать, где мы. А у нас два варианта: либо прямо сейчас валить из города, а вернуться, когда все уляжется. Либо сидеть и ждать, когда нас найдут, и сыграть в троянского коня.
Мы видели, как клиент отчалил.
– Что стоим? Поехали.
– Нет смысла, пошли кофе выпьем, – взяв кофе и по бутерброду, мы сели за столик, и я выложил свои мысли. Я решил играть с Верой в открытую. А что? В одном котле варимся. Она должна знать все, что знаю и думаю я, и наоборот. – Ну, что скажешь?
– Я?
– Нет, я, конечно! Ты же сама сказала, что не хочешь быть балластом. – А сам подумал: «Посмотрим, на что способна. Потянет или нет работу?»
Она задумалась, глотнула кофе.
– Я думаю, нам не стоит ждать, пока нас найдут. Кто знает, что нас там ждет, и помочь некому будет. А бежать всегда успеем. Так что нужно, пока есть возможность, продолжать искать подход.
Она начала применять деловые термины и даже сразу стала серьезней, взрослее, что ли. В принципе, я тоже к этому варианту склонялся. Если нас возьмут, помочь действительно некому будет. Хотя я был уверен, что найду выход. Но все же – нельзя.
В этот день нам удалось провести его до дома. Теперь мы знали, где он живет. Оглядев окрестности, мы нашли хорошее место для наблюдения. Понаблюдав, я понял, что для нападения дом не подходит. Вот тут тот самый случай, когда «Мой дом – моя крепость». Охраны было немного, но зато камер – на каждом углу по двум сторонам. И это еще не самое главное. Когда основная охрана уехала, и ворота закрылись, во дворе появилась свора собак. Я посмотрел на Веру и подал ей бинокль:
– Смотри.
– Ого!
– Вот тебе и ОГО. Это не ого, это ого-го-го… Сейчас у меня ничего против собак нету, только пули. Но они же, козлы, визжат, когда пуля попадает.
– А при чем тут козлы? Я думала они только «меее» умеют делать, – не отрываясь от бинокля, серьезно сказала Вера.
– Вот я и говорю, такой шум поднимут. Короче, тут ловить нечего, остается офис. Секретаршу можно и спать уложить.
– Офис так офис, следить за ним тоже уже опасно, – сказала Вера. – Нужно уезжать из гостиницы.
– Соображаешь!
– А то!
– Поехали! Нет, подожди. Короче, дай свою сумку.
– Зачем?
– Вот, возьми этот маячок и воткни где-нибудь в укромном месте. Можешь на одежду. Хотя постоянно его перетыкать как переодеваешься…
– Зачем?
– Что ты, зачем да зачем? Делай, что говорю. Я и себе воткну. Если что, будем знать, где искать.
– Ты думаешь…
– Вера, я ничего не думаю. Просто сделай так, как я сказала. Береженного бог бережет.
Пистолет уже натер мне спину, и я переложил его в сумку. Поставив машину как обычно во дворах, мы пошли к гостинице. Ноги болели ужасно, ныл живот, хотелось просто упасть на кровать и ничего не делать. Уже подходя к гостинице, я вдруг понял, что чего-то не хватает.
– Верка, я сумку забыла. Да черт с ней, все равно, сейчас вещи соберем и обратно. Правда, пистолет там и телефон.
– Дай ключи, я сбегаю.
– Не надо, я сказала.
– Дай, – она забрала у меня ключи, сунула мне свою сумку и побежала обратно. Я присел на лавочку.
Что-то долго ее нет. Ладно, придет сама, я уже не мог: тампон набух и давил на стенки вагины. Я встал и пошел в гостиницу.
* * *
Вера добежала до машины и, забрав сумку, побежала назад. Увидев на другой стороне кафе, она остановилась. Блин, Алинке сейчас шоколад бы не помешал, да и мороженого можно взять. Она пошла через дорогу. Купив что хотела, она уже выходила, как к ней подошел молодой парень и попросил руки и сердца. Она так и не поняла, что это было: если это серьезно, то глупо, если это такой способ знакомства, то очень даже оригинально. Она минут пять отбивалась от него. Уже подходя к гостинице, она увидела Алину, та медленно шла к входу, еле переставляя ноги.
«Устала девочка. Ну еще бы, в такие дни и меньшая нагрузка забирает столько сил». И тут она встала как вкопанная. Дыхание перехватило, она хотела закричать, но что-то не дало этого сделать.
* * *
Я уже подходил к входу, прочитав на борту микроавтобуса надпись: «Доставка пиццы». «Вот бы сейчас пиццы, – мелькнула мысль. – Может, у них есть лишняя?» Боковая дверь с шумом отодвинулась, я только повернул голову, чтобы посмотреть кто это. Что-то очень ярко мелькнуло.
«Шокер!» – мелькнула мысль, и меня затрясло от разряда электрошокера. Я еще чувствовал, что мне не дали упасть, кто-то подхватил меня на руки и понес в автобус.
* * *
Вера стояла и наблюдала всю эту картину. Она видела как Алинку подхватили на руки, как у нее откинулась голова и обвисли руки. Второй из выскочивших подобрал упавшую сумку, и дверь закрылась. Все произошло за несколько секунд. Вера не могла двинуться с места. Наконец-то она опомнилась и огляделась. Она стояла в свете фонаря. Сообразив, что ее могут увидеть, она кинулась в кусты. «Что же делать, что же делать?» – крутился в голове один и тот же вопрос. Нет, Алинка выкрутится, сейчас откроется дверь, и выйдет Алина, или кто-нибудь вылетит оттуда. Но шло время, а никто так и не появлялся. Двигатель завелся, микроавтобус развернулся и, проехав мимо дрожащей Веры, умчался в неизвестном направлении.
«Так, нужно срочно забрать вещи и валить. Все». Она почувствовала, что по рукам что-то течет. Вот блин, мороженое тает. Она бросила его на землю и направилась в гостиницу забирать вещи.
* * *
Я очнулся почти сразу, тело было как ватное. Я прислушался, попробовал сориентироваться. Понял, что лежу на сидении, приоткрыл один глаз. Ничего ни видать. Осторожно попробовал шевельнуть руками, понял, что они в браслетах. Приплыли. Да к тому же сзади.
– Вован, что у тебя там, не появилась?
– Нет, еще ждем.
– Ну ждите. – Тут же: – «Первый» «пятому».
– «Первый» слушает.
– Одну взяли. Ждем вторую.
– Где вторая? Узнали?
– Нет, пока в отрубе.
– Вы ее там не сильно? Смотри, синяки будут – Бубен вам бубен точно разобьет. Он сегодня злой.
– Нет, мы ее угостили разрядом, она даже на землю не упала.
– Короче, оставь ребят в номере, пусть ждут, а сами везите эту к Бубену. А какую взяли?
– Блондинку, даже не рыпнулась, – они захохотали.
– Понял, до связи.
* * *
Хорошо, они не взяли Веру. Слава Аллаху! Ну ничего, дайте мне только… я устрою вам Аллах Акбар. Я вам, суки, ваши кишки на ваши тупые бошки намотаю. Кастрирую, а яйца сожрать заставлю. Вы еще увидите, как я рыпаюсь. Я начал чувствовать тело. И тут же почувствовал, что на предплечье кожу стягивает скотч. А я хотел его снять. Думал, не пригодится. А руки они мне все равно освободят. Что так тело ломит все? Стоп, главное, чтобы Вера в номер не пошла. Мысли начинали путаться.
* * *
Вера выскочила из своего укрытия и бросилась бежать к гостинице.
«Стой, дура, куда, там может быть засада», – она остановилась и огляделась. Ну как так? Она же ясно услышала голос Алины, даже обрадовалась. Показалось, она двинулась дальше. Стоп, а что она говорила. Может быть засада? Она вновь остановилась и сначала медленно, но потом бросилась со всех ног прочь от гостиницы. Она металась по дворам, пока не заблудилась в темноте.
«Подруга, так дело не пойдет. Паника – это твой враг номер один. Успокойся, подумай». Она увидела лавочку и присела на нее. Почувствовала, что на плече что-то есть. Сумка, Алинкина, так там же пистолет! Вот я дура, у меня же был пистолет! Я же могла спасти Алинку! Она достала оружие и посмотрела на него. Он тускло поблескивал вороненной сталью в свете далекого фонаря. Она провела по нему рукой, гладя его.
Надо бежать. Куда? В Москву, звать на помощь. А можно же позвонить. Точно, вот я дура! Она полезла в сумку и достала телефон. Кому звонить? Нет, пока они приедут, Алинку убьют. Так все, спокойно. Она вспомнила, как делала Алина в таких ситуациях. Она просто несколько минут глубоко дышала. Помогло.
Вера встала и пошла искать обратную дорогу. У нее ушло минут сорок, чтобы выйти к гостинице, а оттуда уже к машине. Она с опаской подошла к месту, где стояла машина. Все тихо и спокойно. Она достала пистолет и вспомнила, как ее учила Алина снимать предохранитель и взводить боек. Но вспомнив, что она же говорила, что лучше этого не делать, Можно случайно выстрелить, хватит одного предохранителя. Она нашла пальцем собачку и надавила на нее, та глухо щелкнула. Вот, теперь все, сильней нажать на курок, и боек сам взведется. Она подошла к машине и осмотрелась. Быстро открыла и юркнула внутрь.
Истерика и паника постепенно уходили. Что же делать? Где ее искать? А что толку ее искать, что я сделаю? Как бы поступила Алинка? Она бы начала меня искать, у нее это как-то получается. Господи, Алиночка, но что мне делать? Ну где ты? Она посмотрела на телефон. Все же я позвоню.
– Алло, Андрей?
– Это не Серг… Не Алина, это Вера. Ну, пом…
– Ее украли похитили…
– В Ростове…
– Хорошо. Буду ждать.
Она отключила трубку и заплакала. Вот это друзья. Сказал: «К обеду кто-нибудь подъедет». Нет, пока они приедут, я не могу так сидеть. Алинка бы точно не сидела. Надо что-то делать. Стопппп! Маячок, у нее же моя сумка, там маячок. Она начала переворачивать вещи. Наконец-то достала ноутбук. Найти программу труда не составило, и вот уже перед ней лежит карта города. Она видит два сигнала. «Ого!» – увидев, где моргает второй сигнал, удивилась она. Она откинулась в кресле и задумалась. Посидев так минут пять, она приняла решение: «Не могу я сидеть и ждать, пока приедут парни. Они ее могут убить.»
* * *
Я слышал, как опять хрипела рация. Им дали команду везти меня сразу на какой-то транспорт. Вскоре машина остановилась. Меня подняли и куда-то потащили. Я почувствовал, что мы на берегу. И вот поднялись на борт не то катера, не то яхты.
– Несите ее в кают-компанию.
Меня бесцеремонно положили на палубу.
– Разбудите ее, – услышал я чей-то голос.
Меня похлопали по щекам. Деваться некуда, нужно просыпаться. Я сначала медленно осматривал помещение, потом испугано дернулся, сделал испуганные глаза и начал озираться. Их было трое, так сразу и не достать. Нет, не время. Руки. Мой испуг вызвал у них смех. Значит, пока играю хорошо. В тот момент во мне не было ничего, кроме инстинкта убивать. Мозг искал варианты.
– Я где? Вы что со мной сделаете? – испуганным голосом пропищал я.
– Да никто тебя не тронет, успокойся и встань.
Я подчинился.
– Ты кто такая?
– Я-яя… Синичкина Оля, – ляпнул первое, что пришло на ум.
Они снова засмеялись. Что за дикари? Им нравится смотреть на испуганных девчонок, к тому же это у них вызывает веселье. Извращенцы.
– А где живешь, Синичкина Оля?
– Я-я живу в Москве.
– А тут что делаешь?
– Я на экскурсию приехала, я в институт поступила, папа мне путевку подарил.
– Молодец твой папа, хорошая путевка, – они заржали.
– А где твоя подруга? И что вы делали у моего офиса?
– Я не знаю… – я уже все понял и решил как себя вести. – Мы с ней расстались, она мальчика встретила.
– Что вчера делали у меня в офисе?
– Так вы из-за этого? Мы просто гуляли, мы просто хотели в туалет попроситься, – я стыдливо опустил глаза. Я надеялся, что делаю правильно.
– А у меня что, написано, что это туалет?
– Н-нет… – дрожащим голосом ответил я.
Тут в кают-компанию вошел парень:
– Лариса Андреевна приехала.
– Хорошо.
Вскоре вошла женщина лет тридцати пяти, высокая блондинка в сером деловом костюме. Она сразу подошла ко мне и, взяв за подбородок, покрутила мне голову, рассматривая лицо. Потом взяла за грудь и помяла, я тут же отстранилась. Она сильней сдавила мне челюсть.
– Не дергайся, – жестко сказала она. Затем отпустила подбородок и медленно обошла вокруг меня. – Почему в наручниках?
– Да так, забыли.
– Снимите, а то еще синяки останутся.
– Это Синичкина Оля из Москвы, – произнес Бубен.
– Да без разницы кто она. Все равно будет какой-нибудь Зухрой. Ну что, очень хороший экземпляр. Вторая где?
– Убежала. Ищем.
– Понятно.
– Да куда она денется, все вокзалы перекрыты. Зухра говорит, что с мальчиком куда-то гулять пошла, – они заржали. – Будешь теперь Зухрой.
Я пытался выдавить слезы и наконец-то получилось – слезы катились по щекам, а я всхлипывал.
– Че ревешь, Зухра?
– Вы хотите меня продать? Отпустите меня, я никому не скажу.
Прямо тут начать представление, что ли? Женщина подошла ко мне:
– Заткнись. Поработаешь пару лет, денег хоть заработаешь. Где ее сумка?
– Вот.
Она вывалила все на стол, перебрала содержимое.
– Где документы?
– В гостинице.
– Хорошо. Алик! – позвала она.
В помещение вошел парень небольшого роста.
– К остальным ее.
– А можно?
– Что?
– А можно, – я указал глазами на упаковку.
Она подошла и, взяв со стола упаковку тампонов, отдала мне. За нами двинулся человек с АКСУ, который до этого молчал.
– Начинайте колоть порошок прямо сегодня.
Мы спустились в трюм. Не успею, поднимет шум. Надо по-тихому. Парень тем временем остановился возле одной из переборок, снял замок и произнес:
– Заходи, устраивайся.
И увидев, что я медлю, схватил меня за волосы и впихнул в каюту. Я осмотрелся – это был отсек в трюме, на переборках видны были шпангоуты. На полу лежали матрасы, на которых, сбившись в кучку, сидели пять заплаканных мордашек.
– Привет, девчонки, – уже веселей произнес я. Кажется, у меня чувство дежавю. – Я осмотрел подволок и остальные переборки. Заметил одну камеру. – Ну что, хорошо. Сейчас вы кое-что будете наблюдать, все равно я вас убью.
Девки смотрели на меня с удивлением и страхом. Я подошла к камере и расстегнув джинсы, спокойно и не спеша сменила тампон. Застегнув джинсы, достала из кармана «орбит» и, закинув одну подушечку в рот, разжевала ее. Затем подобрала использованный тампон и прилепила его жвачкой как раз перед объективом. Взяла какую-то тряпку и накрыла камеру.
– Ля-ля-ля, – пропел я и быстро сунул руку почти под мышку и разворачивая нож, разрезал скотч. – Придурки, обыскивать надо! – я подмигнул девчонкам. – Не бойтесь, сейчас будет концерт.
По проходу уже слышались тяжелые шаги. «Один», – определил я и встал напротив двери.
– Ну, сучка, ты у меня сейчас сожрешь свою хрень, – матерился он, открывая замок.
Когда он сделал шаг во внутрь, я сделал небольшой мах рукой, и нож как пуля устремился навстречу, пробивая грудную клетку. Он вошел на всю длину лезвия. Он как будто на стену наткнулся. Медленно опустил глаза, посмотрел на то, что у него торчит из груди и поднял взгляд на меня.
