Текст книги "Формула власти (СИ)"

Автор книги: Анастасия Поклад

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)

– Это же враг, – пожал плечами Тенька.

– Ты его потом убьешь? – напустился на него Гера. – А может, Выля? Сколько раз вообще тебе приходилось убивать? Мне вот – ни одного. Я знаю, что этого все равно не избежать, но не хочу начинать так. Со смерти человека, который причастен к тому, что меня здесь растили, кормили и давали образование!

– Тебе все равно придется убивать людей Ордена.

– Но не Института! Это разные вещи, как ты не понимаешь? Так приходилось тебе убивать?

– Нет, – буркнул Тенька. – Своими руками – нет. Было как-то раз, что в наш дом вор залез и приперся на мой чердак, где я эксперименты провожу. От вора утром кучка пепла осталась. Но я ума не приложу, что там произошло.

– Обда смогла бы убить, – безразлично сообщила Ристинка.

– Отлично, – не удержался от сарказма Тенька. – Освобождать Климу лишь ради того, чтобы она убила нам заложника. Интересненькое у обды предназначение получается.

– Давайте обойдемся без заложника, – устало сказала Выля. – Мы не знаем, как его заполучить, мы не сможем его убить. Вдобавок, мы не знаем, кого в эти самые заложники брать, чтобы наверняка. Ключи от подвала, где содержат обду, могут быть у кого угодно, хоть бы у самого директора. А до него нам точно не добраться.

– Предложения, – напомнил Гера. – Мне нужны ваши предложения.

– А у тебя самого они есть?

– Я уже высказал. Как вариант – я могу просто пойти и сдаться. Меня посадят в тот же подвал, что и Климу, а во время этого вы попытаетесь отбить нас обоих. Тенька что-нибудь взорвет...

– Меня умиляют твои интересненькие представления о колдовстве! Я не могу "из ничего" взорвать "что-нибудь"! Нужны компоненты, а чтобы их раздобыть, надо знать, есть ли они тут вообще, а если есть, то где лежат – лишняя бессмысленная трата времени, взрывчатый порошок готовится-отмеряется не один день, иначе тут все на воздух взлетит, а запасы готового я исчерпал уже давным-давно. И оставь эти дурацкие мысли о самопожертвовании, никто не может гарантировать, что вас с Климой посадят в один подвал.

– Так сажать больше некуда!

– Ты в этом уверен? – вкрадчиво переспросил Тенька. И Гера не решился оспаривать. Он принялся рассуждать.

– Нам нужно попасть в подвал. Для этого требуется преодолеть четыре двери – три предподвальных и ту, за которой заперта Клима. Открыть их ключом мы не можем, взорвать – тоже, потому что у Теньки нет компонентов. Вопрос: как еще можно избавиться от дверей?

– Вынеси их своим могучим плечом, – не удержался Тенька.

– Я не тяжеловик, чтобы железные двери выносить! – вспылил Гера. – Все шуточки тебе!.. Постой-ка, а ведь это идея! Что если ворваться в подвал на тяжеловике?

– Он в проем не влезет, – прикинула Выля.

– Как говорит наш наставник: для тяжеловика нет узких щелей! Есть недостаточно разломанные, что всегда устранимо. Вдобавок, тяжеловику, в отличие от Теньки, не нужны какие-то там компоненты, чтобы плеваться огнем.

– Ему нужна прорва горючего, – напомнила Выля.

– В сарае этого горючего – завались! Заправленного под завязку бака хватает на десять часов простой езды, или на пять часов езды со стрельбой. Успеем все провернуть. К тому же, можно будет взять горючего про запас.

– А как быть с управлением? Экипаж состоит из четырех человек, насколько я знаю, а тяжеловик водил только ты, – не унималась Выля.

– За управление отвечают двое. Третий – за стрельбу, четвертый – командир, он же запасной, который может заменить любого из троих. На стрелка Теньку посадим, там не сложно. Ристя станет указывать, куда ехать, а я за рычаги сяду. Тебя мы брать в любом случае не будем, поэтому место четвертого займет Клима, когда мы ее спасем.

– А сильфида? – напомнил Тенька. – Может статься, что мы захватим с собой сильфиду.

– Сомневаюсь я, что там именно уроженка Холмов, – покачал головой Гера. – В любом случае, пятого к четвертому можно попытаться утрамбовать. Сильфы, я слышал, вообще по шестеро ухитряются ездить, но они легче и тоньше людей.

– Теперь маленькая деталь, – напомнила Ристинка. – Как вы собираетесь раздобыть тяжеловик?

– Пойдем и возьмем, – заявил Гера. – Меня в любое время дня и ночи пустят в сарай с тяжеловиками. И моих спутников, кем бы они ни были.

– Шуму в подвале будет... – поморщился Тенька.

– Есть другие предложения?

Но их ни у кого не оказалось.

***

– Как вы сказали? – переспросила Дарьянэ. Ей показалось, что она ослышалась. Обда? Невозможно ведь!

– Обда Принамкского края, – учтиво повторила новая знакомая. Разъяснила даже: – Избранная высшими силами Земли и Воды быть Верховной среди людей. Вашего, сильфийского, правителя избирают Небеса, так чем люди хуже?

– Но почему вы здесь, в подвале? И... простите за бестактность, но я точно знаю, что обды не рождались около пятисот лет!

– Верно. А теперь новая обда родилась, и это я. А тут сижу, потому что незаконное правительство Ордена не хочет отдавать мне по праву принадлежащую власть.

– Они решили вас убить?

– Скорее – запереть на веки вечные. Но это все ерунда, – обда поставила огарок на пол. Ее лицо даже в тусклом подрагивающем свете выглядело каменно-безмятежным. – Высшие силы, вся земля Принамкская – на моей стороне. Разумеется, я скоро буду на свободе и возьму власть.

– Мне бы вашу уверенность, – вздохнула Даша. – Вас есть, кому спасти? Сторонники, подданные?

– И те, и другие, – кивнула обда. – А вас, судя по всему, некому спасать. Что же с вами случилось, расскажите толком. Никогда бы не подумала, что Орден может так обходиться со своими союзниками. Или я что-то пропустила, и наверху произошел переворот в пользу ведов?

– Да лучше бы произошел, – буркнула Дарьянэ. – Веды хотя бы демонстративно отказываются иметь с нами дело. А эти... Делают вид, будто союзники, а потом заманивают, точно стайка пауков!

– Простите, пауков? Я знаю сильфийский, но не в совершенстве.

– Вот незадача, а я понятия не имею, как это по-принамкски, – расстроилась Даша. – Такие... создания, которые плетут сети, едят мух... Их и в этом подвале много, наверное.

– Я поняла, – кивнула обда. – Продолжайте.

– У нас пропадали послы. Как нам говорили люди – в разбойничьих лесах. Меня снарядили выяснить, в чем дело...

– А вы – тоже посол? – голос собеседницы стал необычайно участливым, но в то же время опасно вкрадчивым.

– Да, я тоже посол, – быстро кивнула Даша. Чуть не проговорилась! – Дорога проходила спокойно, мы беседовали, а потом... Меня, должно быть, не так поняли! Хотя те люди знали сильфийский лучше вас, говорили совершенно без акцента. Я сказала, что... могу, вернее, могла бы изготавливать доски для полетов, – признаваться в хвастливости было стыдно даже самой себе. – Но я имела в виду способности, а не знание теории! У меня ведь другая профессия...

– Посла, – с тем же необычайным участием кивнула обда.

– Да! – Даша твердо решила стоять на своем и больше не проговариваться. – Меня взяли под стражу и предложили сотрудничество. Но как я могла согласиться! Во-первых, это предательство родины...

– Что для посла – особенно немыслимо, – это было сказано без тени иронии.

– Для всякого сильфа! – запальчиво воскликнула Дарьянэ. – Это люди воюют с людьми, а мы дорожим единством своей державы, пусть она не такая огромная, как Принамкский край.

– А еще вы, как истинный посол, чрезвычайно дипломатичны.

– Предпочитаю быть прямолинейной!

– Для посла – непременное качество. Так что было дальше?

– А дальше на меня стали давить. О, это было ужасно! Не знаю, сколько длилось. В конце концов я поняла, что лучше дать притворное согласие. Меня сейчас везут в Мавин-Тэлэй. И, знаете, я надеюсь убить наиблагороднейшего! Это все, что мне остается.

– Убьете одного, на его место придет другой.

– Не сразу! По нашим сведениям...

– Посольским, – одними губами шепнула обда.

– ...За место наиблагороднейшего в верхах Ордена начнется свара. Это досадит вам, людям, в любом случае.

Дарьянэ была слишком увлечена рассказом о своих злоключениях, чтобы обращать внимания на тихие и будто бы случайные оговорки собеседницы. Сильфиде хотелось быть выслушанной. И по возможности понятой. А обда по имени Климэн казалась той самой персоной в полном жестокости, лжи и несправедливости мире, которая и выслушает, и поймет, по возможности утешит и даже врагам не сдаст. Тем более самую главную тайну – место своей работы – Даша сумела сохранить в секрете. По крайней мере, думала, что сумела.

– Людям? – усмехнулась обда. В ее черных глазах что-то холодно блестнуло. – Что людям до свар благородных господ? Веды будут только рады, а ослабленный Орден ваши же и поддержат. Да-да, – добавила она, видя, что сильфида возмутилась и хочет возразить, – ведь никто в Холмах не будет знать истинных обстоятельсв гибели наиблагороднейшего. Соврут, тоже разбойники виноваты. Скажу вам по большому секрету: в Ордене давно к сильфам не слишком хорошо относятся. Вам приходилось слышать непристойные анекдоты с участием ваших соотечественников? Нет, я не буду рассказывать, у меня все же воспитание есть. Веды хотя бы честны в своем отказе от сотрудничества. А Ордену сильфы полезны, вот и приходится строить добрососедские отношения. Но вы же теперь узнали им цену, верно?

– Верно, – сильфида опустила голову, сжала кулаки. – Я должна, просто обязана рассказать об этом в Холмах! По правде говоря, мы, сильфы, тоже недолюбливаем людей. Вы слишком приземленные для нас, – обда жадно ловила каждое ее слово, и это подкупало. – А еще постоянно накручиваете цены. Нам приходится изобретать все новые и более совершенные доски, чтобы иметь преимущество на торгах. Это так низко!

– Понимаю вас. С такой политикой Орден вряд ли долго протянет. К тому же, он имеет влияние лишь на половину Принамкского края. Вообразите, сколь более удобен стал был торг, появись у вас возможность официально заключать сделки со всей страной.

– Да разве такое может случиться? – вздохнула Даша. – Веды ни за что не согласятся торговать открыто.

– То есть, обходными путями торговля все же идет? – быстро переспросила обда.

– Ну, а как вы думаете? Конечно, единичные сделки случаются. Но это не зерно или золото, а в основном всяческие научные труды, забавные приборы вроде того, сквозь который можно близко увидеть звезды... Не помню названия, вы понимаете, о чем я?

– Такая трубка со стеклами? Слыхала. Она зовется третьим глазом. Мой знакомый вед очень любит глядеть через нее на звезды. Да, не удивляйтесь, у меня есть знакомый вед. Я ведь обда. И когда приду к власти, сделаю все возможное, чтобы торговля с сильфами не была столь однобокой. Зерно, книги, колдовские приборы – все, что пожелаете, и абсолютно официально. Я предпочитаю строить добрые отношения с соседями, а не воровать их послов.

– Но как вы надеетесь прийти к власти? – удивилась Дарьянэ. – Вы сидите в подвале, из вещей при вас огарок свечи, а из подданных... эта мерзость, – она опасливо покосилась на скелет. – Вам не страшно находиться так близко от мертвого? Я слышала, люди весьма суеверны во всем, что касается вопросов смерти и обрядов погребения.

– Истинный правитель не боится подданных, в каком бы состоянии они не пребывали, – немного надменно ответила Климэн.

Она бесстрашно протянула руку и коснулась желтых от времени костей. Дашу передернуло. Она считала останки чем-то неестественным. Нет, чтобы люди развеивались как все нормальные сильфы! А то придумали, кости какие-то... Может, со временем эти кости и станут водой или землей, как сильфы становятся ветром, но уж очень процесс неприятный. И запах при этом, говорят...

– Вы очень смелая, – робко заметила Дарьянэ.

– А еще я всегда добиваюсь своего, – невозмутимо добавила обда. – То, что я здесь оказалась – не более чем досадная случайность. Или же часть замысла высших сил, которые, как известно, суровы и любят давать жестокие уроки. Скоро я окажусь на свободе, а в ближайшие годы – завоюю власть. И надеюсь, наши отношения с Холмами будут столь же милы и безоблачны, как эта несомненно приятная для меня беседа.

– О, я тоже очень на это надеюсь! – закивала Дарьянэ. – С вами приятно говорить и вообще иметь дело. Если бы я только смогла выбраться отсюда!

Черные глаза снова как-то странно блестнули, но сильфида не посчитала нужным присматриваться. Скорее, это все из-за дрожащего света, какой давал огарок. Кстати...

– Неужели люди Ордена оставили вам свечу?

– Не мне, а ему, – Климэн кивнула на скелет. – Я достала эту свечную четвертушку из его рук.

– А зажгли как? Или у него и огниво при себе было?

– Нет, огниво уже было при мне. Согласитесь, это символично: все без исключения люди Принамкского края вверяют мне свечи и сердца, чтобы я зажгла огонь и надежду.

Обда говорила это с явным самодовольством, но у Даши создавалось стойкое ощущение, что собеседница имеет на него право. И что Климэн уже зажгла надежду во многих сердцах.

– Вы не знаете, чей это скелет?

Климэн покачала головой.

– У нас ходят слухи, что где-то под зданием Института замурован его зодчий, хотя сомневаюсь, что это действительно так.

Они немного помолали. Даша все пыталась представить, каково это: тихо умирать в подземелье, зная, что никто не придет и не спасет, что надежды нет и быть не может, а единственный свет, который еще дозволено видеть воспаленным от сумрака глазам, сосредоточен на фитильке огарка свечи, тающего быстро и неотвратимо, капающего горячим воском на холодные, продрогшие до костей руки... Представлялось, увы, слишком хорошо.

– Как вы полагаете, – неожиданно спросила обда, – захотели бы Холмы со мной дружить?

– Я думаю, что... – начала было Даша, но ее слова прервал чудовищный лязг и грохот. Создавалось ощущение, что в подвале крокозябры мечут чугунную икру.

Климэн вскинулась, что-то быстро просчитывая и соображая, а потом подхватилась, ногой загасила огарок, схватила сокамерницу за шиворот и оттащила к дальней стене, заставляя вжаться в холодные заплесневелые камни.

– Что происходит, что вы себе позволя...

– Тихо. Думается, это за мной. И дверь сейчас будут ломать.

Предчувствия обду не обманули. Что-то загудело, дверь с той стороны ярко осветилась желто-красным, а затем ее буквально смело и расплющило бронированным передом тяжеловика. Даша взвизгнула, настолько страшно и нелепо все это выглядело: подземелье, темень, скелет у стенки и здоровенный тяжеловик, извергающий пламя. Очевидно, визг пришелся точно обде в ухо, потому что она отпихнула сильфиду подальше, с раздражением бросив несколько незнакомых и явно непереводимых словечек по-принамкски.

Тем временем в недрах порыкивающего тяжеловика началось активное движение. Крышка бокового люка чуть приоткрылась, создавая крохотную щелочку, в которую смог бы пролезть в лучшем случае комар, и то без крыльев. Больше открыть не получалось: мешала недоломанная стенка. Зато звук через щелочку проходил прекрасно, поэтому до узниц донеслась забористая Тенькина брань, а вслед ей – возмущенный Герин баритон:

– Следи за языком, тут вообще-то благородная госпожа сверху! Ристя, куда ты нас завела, духов лесных тебе в... гм...

– Эта госпожа, которая сверху, отдавила мне каблуками правый глаз! Я ее благодарить, по-твоему, должен?! – у колдуна голос был более высоким, тихим, вдобавок Тенька имел привычку говорить немного в нос.

– Я не нарочно! И не вижу ничего, темно! Тенька, дай еще огня!

– У тебя в голове ушная сера вместо мозгов? Если мы по интересненькой случайности заехали, куда надо, я же вашу обду к ядреным крокозябрам спалю!

– А чего тогда Гера спрашивает?

– Спрашиваю, потому что ничего не вижу, кроме твоей... гм... Ты же смотрящий, должна ориентироваться!

– Да как здесь вообще можно ориентироваться? И не смей там пялиться на меня!

– Ристь, да тут больше не на что... Ты своим задом весь обзор загородила.

– Тенька! Я же велел тебе быть повежливей!

– А не пошел бы ты со своей вежливостью...

– Куда? – угрожающе.

– Туда! Я из-за твоей драгоценной Ристи без глаза остался... Уй! И без носа. Эй, благородная госпожа, попридержи свои каблуки!

– А ты люк откроешь, наконец?!

– Я пытаюсь! Тут так интересненько получилось... Его заклинило. Может, верхний попробовать?

– Сами пробуйте, я понятия не имею, как его открывать!

– Там слева есть такая лямочка. Потяни ее на себя, а потом...

В тяжеловике что-то обрушилось. Последовала очередная порция брани.

– Тенька, заткнись! Ристя, лямочка СЛЕВА!

– Тут их вообще три...

– Посмотрел бы я, как ты реагируешь, если на тебя в темноте неожиданно падает горелый пыльный мешок и бьет пряжкой по больному глазу!

– Не пряжкой, а "змейкой", и не мешок, а Курькина запасная форма... Ристя, самую-самую левую! И откуда там три?

– Да не три, их вообще уже пять... Ой, шестую нащупала...

– Высшие силы, откуда столько?! По плану вообще всегда одна была! Тенька, залезь посмотри, я сейчас подвинусь...

– Я-то залезу, но пусть эта благородная госпожа для начала куда-нибудь денет ее треклятые каблуки! Я уже чувствую, как они мне в челюсть нацелились.

– Куда я их дену, тут тесно, как в могиле!

– Какое точное, интересненькое и, главное, оптимистичное определение...

– Тенька, не паясничай, не смешно!

– Отодвигаю...

– Ай! Куда двигаешь, курица?!

– А кто-то мне говорил, что при благородной госпоже нельзя выражаться...

– Я не выражаюсь! Кем надо быть, чтобы двинуть каблуком в... гм... Тенька, лезешь?

– Уже наверху! Ух, как интересненько тут все устроено...

– ТЕНЬКА! Лямочку нашел?

– Ага! Ага-а... Гера, не хочу тебя расстраивать, но...

– Что еще?

– Тут их двенадцать... И все по левому боку.

– Вы там свихнулись оба? До одного считать разучились? В могилу меня сведете, притом в настоящую! Ристя, лезь на место Теньки, сейчас я сам наверх поднимусь.

– А почему я?

– Потому что если на место вернется колдун, мы наверху с твоей... гм... не разминемся.

Снова загремело, зашуршало и заругалось – происходила очередная рокировка.

– Где там ваша дюжина лямочек?

– Да вот, чувствуешь?

– Идиоты! Об тучу стукнутые! Это не лямочки! Это шнуры зажигания, и их не двенадцать, а тридцать девять!

– А где тогда остальные двадцать семь?

– Вот и разыскивай, пока я буду люк открывать!

– Интересненько это все же сильфы придумали...

Наконец крышка верхнего люка открылась. Видимо, Гера вылез в полный рост и излишне поспешно, потому что послышался глухой удар светлой благородной головы о темный заплесневелый потолок, а затем – сдавленное восклицание в лучших Тенькиных традициях.

– Клима, ты здесь? – это было сказано с надеждой, вполголоса.

– Здесь, здесь, – почти насмешливо сообщила обда. – Вы ничего умнее придумать не могли?

– Мы пытались! – жизнерадостно отозвался Тенька. – Но никто не хотел возиться с трупом.

– Вы еще и убили кого-то? – это прозвучало скорее удивленно, чем возмущенно.

– Не-а. План был настолько жестокий и неинтересненький, что проще и действенней оказалось спереть тяжеловик.

– Одолжить!

– Да, Гера, извини, как я мог оговориться! Конечно, одолжить.

– Клима, как ты? – Гера предпочел игнорировать язву-колдуна. – Не ранена? Сможешь залезть в тяжеловик?

– Все в порядке. Вас там трое? Со мной тут еще посол соседней державы, и тоже на правах пленницы. Мы должны взять ее с собой.

– Так Теньке все-таки не примерещилась сильфида?

– Нет, – обда решительно взяла Дашу за руку и повела к тяжеловику. – Запихните ее как-нибудь, все же не Ристинка, поместится.

– А что опять я?!

– Ничего, – отрезала Клима, запрыгивая вслед за Дарьянэ в квадратное отверстие люка и закрывая за собой крышку. – Все по местам, Ристя, прикрой там сбоку. Сколько осталось горючего и зарядов?

– Полно! Еще и запас есть, – отчитался Гера.

– Хоть тут догадались. Так, пререкания закончили. Я смотрящий, Гера ведет, Тенька стреляет, Ристя с Дарьянэ сидят на месте командира и молчат. Всем ясно? Поехали!..

Глава 16. Побег и реликтовое животное

Разбейте сталь моих оков,

Верните мой доспех.

Пусть выйдет десять смельчаков,

Я одолею всех.

Р. Бернс (перевод С. Маршак)

В грохоте и лязге крошились ступени под рифлеными колесами, по броне стучала осыпающаяся со стен облицовка, пахло сажей и горелой ржавчиной – тяжеловик медленно взбирался по крутой подвальной лестнице. Тенька бранился, Дарьянэ пищала молитвы Небесам, Гера молчал сосредоточенно, а Ристинка – истерично.

Клима тоже молчала, хотя ей была охота ругаться и молиться одновременно. Вот скажите на милость, великие высшие силы, кто забирается в подвалы на тяжеловиках?! А если уж иного выхода нет, что мешает пригнать по очереди два тяжеловика, сославшись на какой-нибудь приказ руководства. Один громит подвал, тратя горючее, затем спасители и спасенные быстренько поднимаются пешком и садятся во второй. Так выйдет куда быстрее, да и меньше шуму, чем битый час затаскивать эту махину наверх, сворачивая рычаги управления и ломая лесницу.

– Огонь! – приказала обда, и тяжеловик выплюнул средних размеров столп огня.

На мгновение стали видны кривоватые темные ступени, уходящие наверх, закопченный мрамор стен и одинокий скособоченный держатель для факела по правому борту.

– Там еще далеко?! – вопросительно проорал Гера, налегая на рычаги. Приходилось прикладывать немало усилий, чтобы тяга в колесах не пропала, и тяжеловик не скатился к подножию лестницы. Никто иной, кроме многократного победителя соревнований, в том числе и силовых, с этой задачей справиться бы не сумел.

– Поднажми! – ушла от ответа Клима. Далеко. Неровный прямоугольник выхода еле маячил где-то наверху, до него еще многие метры тяжелого пути.

– Когда выберемся, веди через главный холл! – крикнул Гера, с силой выталкивая воздух сквозь зубы. Должно быть, побурел весь от натуги, но во тьме не видать. – Боковой коридор слишком узок!

– Поняла! Еще огня!..

В реве мотора и грохоте рушащихся стен, окутанный пламенем и искрами, местами докрасна раскаленный, местами черный от копоти, тяжеловик, наконец, выехал из подвала на первый этаж. Взвизгнули колеса, оборвался один из шнуров зажигания, внутрь просочился едкий запах копоти. Клима распахнула люк и высунулась по пояс, командуя:

– Направо! Теперь прямо, полный вперед! – она краем уха уловила какие-то неприятные булькающие звуки. – Кто там смеет задыхаться?

– Сильфида твоя! – недовольно отозвалась из недр тяжеловика Ристинка.

– Как же они сами в этих штуковинах ездят, если задыхаются? – проявил любопытство Тенька.

– Они и не ездят почти, нам все продают, – просветила бывшая благородная госпожа, хорошо знакомая с сильфийским бытом. – Или открывают оба люка. И дым внутрь не пускают!

– Ты так говоришь, словно в этом Клима виновата! – взвился Гера.

– Всем молчать! – рявкнула обда, мигом восстанавливая дисциплину и хрупкий мир.

В коридоре начали попадаться люди. Заспанные, в орденском обмундировании, в форме или в ночном белье; наставники, воспитанники и какие-то незнакомые, наверняка конвой госпожи "посла". Удивленные, озлобленные и даже испуганные лица проносились у Климы перед глазами. И от вида этих лиц в предвкушении замирало сердце. Ее люди. Ее народ. Скоро все будет по-другому!

Между тем народу становилось все больше. Пока люди расступались, не рискуя преграждать путь несущемуся тяжеловику, но долго ли продлится их бездействие? Еще до того, как они выехали в холл, едва не своротя при этом центральную лестницу, Клима знала, что увидит.

Толпа.

Все же они выбирались слишком долго и громко, чтобы успеть проскочить незамеченными. И теперь на неведомый шум сбежался почти весь Институт. Ехать по головам? Учитывая, что треть из воспитанников, находящихся здесь, присягнула ей на крови? Никогда.

– Стой, – приказала Клима, и Гера медленно, с натруженным скрипом отпустил рычаги. По случайному стечению обстоятельств тяжеловик замер в точности под алым знаменем обды, которое так никто и не снял.

Клима оглядела толпу. Она снова чувствовала ниточки, за которые можно тянуть, чтобы управлять всеми, кто здесь собрался, и ее переполнял сумасшедший азарт. Говорят, что-то подобное чувствут талантливые досколетчики в небе. Стихией же обды была толпа.

– Дай мне нож, – быстро шепнула она Гере, а когда в протянутую ладонь ткнулась простая деревянная рукоятка, выпрямилась, вылезая из люка больше, чем наполовину, задрала рукав и громко произнесла, каким-то чудом перекрывая шум и восстанавливая тишину: – Для тех, кто еще не знает: я – Климэн Ченара, новая обда Принамкского края!

Ножик был маленький, перочинный, но им вполне можно было зрелищно процарапать чуть повыше запястья заветный знак, изображенный на знамени выше: горизонтальная полоса перечеркивает три вертикальных. Едва была проведена последняя линия, кровавые порезы ярко засияли. Клима продолжила:

– Высшие силы избрали меня, чтобы Принамкский край процветал в единстве и достатке! Орден не хочет мира, он хочет войны. Я желаю прекратить войну и смерть. Все, кому противно убивать своих же соотечественников, кто хочет пахать землю и сеять хлеб, кто мечтает любить, растить детей, не боясь, что их убьют на войне, кто ценит мирное небо над головой – встанут под мои знамена!

И не важно, что самонадеянные речи говорила семнадцатилетняя девчонка в измятой форме, с лицом, измазанным кровью и копотью. Никто сейчас не замечал этого. Люди слышали твердый голос, видели, как полыхают черные глаза, отражая зеленоватый свет порезов. Вдобавок, свое дело сотворили слухи, последнее время гулявшие по Институту. Неуловимую обду больше уважали и побаивались, чем ненавидели, Клима хорошо постаралась, создавая себе репутацию.

– Почему война не прекращается уже пятьсот лет? Да потому что никто, кроме обды, не сможет править всей нашей огромной державой, всем Принамкским краем! Но – я вернулась! Дар высших сил в моей крови, и война будет окончена! Наши отцы и деды не видели мира, вы же увидите его, вы будете жить в едином, богатом государстве, потому что я сказала так! Я сказала – и я сделаю, ибо я обда, и выполнять обещания есть мой долг! Орден пытался меня остановить, но вместо того, чтобы гнить в сыром подвале, я свободна, я здесь и говорю с вами! И так отныне будет всегда: обда Принамкского края вернулась, и эта обда – я! Да здравствует единство нашей родины!

И толпа подхватила ее крик. Первыми – те, кто присягал ей, затем прочие воспитанники и даже многие наставники. Клима продолжала говорить, взывать, размахивать руками, а люди слушали и повторяли ее слова. Таков был талант обды, дар высших сил.

– ...И бесславно погибнет всякий, кто пойдет против меня! Против высших сил! Против своей родины, свободы, против мира и всего человечества! Нет пощады тем, кто против обды!

– Нет пощады! – повторила толпа.

Многие даже не осознавали, что сейчас кричат, не понимали смысла слов, которые разожгли в сердцах экстатический огонь. Много позже, оставшись наедине со своими мыслями, слушатели смогут все осознать, а некоторые даже устыдятся. Но не сейчас. Сейчас толпой владела воля обды.

– Мое знамя! – Клима указала наверх. – Золото и пурпур, истинные цвета Принамкского края! Его не забыть, не затоптать, оно не горит, потому что само соткано из огня, из солнца и новой надежды, надежды на мир, процветание и единство! Наш герб – это формула власти, моя клятва быть верной вам и стоять до конца за верных мне! А это, – она показала придуманный ею несколько лет назад жест: указательный палец левой руки наперекрест трем пальцам правой, – мой знак. Запомните его, потому что вскоре на главной площади столицы единого Принамкского края в небо взметнутся тысячи рук, изображая его!

Разумеется, где-то в толпе были и директор, и наставница дипломатических искусств, и многие другие, включая даже толстую ключницу. Но никто из них не отважился сейчас подняться на тяжеловик и возразить обде. Во-первых, обаяния с красноречием не хватит. А во-вторых, науськанная толпа даже слушать не станет – сметет и затопчет, а то и вовсе порвет на клочки. Во время долгой речи Климы в рядах ее врагов воцарилось ошеломленное смятение. Такого от посредственной летчицы с девятого года не ожидал никто.

– А теперь я покидаю Институт, – хотя все эти события изрядно вскружили тщеславную голову обды, она все же не потеряла ее окончательно и понимала, что смятение не продлится вечно, а значит, пора закругляться и с достоинством отступать. То есть, поскорей делать отсюда ноги. – Я никогда не забуду прекрасные дни, которые провела в этих белоснежных стенах, не забуду наставников и наших ласточек летчиц. Институт – не зло, зло те, кто сверг обду, кто начал и продолжает войну. И я ухожу, чтобы это прекратить. Да здравствует единый Принамкский край!

– Да здравствует обда! – раскатистым эхом подхватила толпа.

Клима дала пинок сидящему внизу Гере, надеясь, что тот все слышал и поймет правильно.

– Вперед! – скомандовала она сразу для всех, одновременно задавая направление "правой руке" и намечая народу курс на мирное будущее.

Тяжеловик затарахтел, заскрежетал, двинулся с места. Люди расступались, Клима все стояла, гордо выпрямившись, и в ее черных глазах отражались лица тех, кто пойдет за ней до конца, и тех, кто думает, что сумеет ей противостоять. Бледная, но решительная Выля, сплетница Гулька с широко разинутым ртом, рыжая восьмигодка и ее неглупая подружка Лейша Вый, неразлучная троица: Нелька, Вапра и Кезар, тихоня Арулечка с экзальтированным блеском в глазах, багровая от гнева толстая ключница, наставница дипломатических искусств с перекошенной рожей, пребывающая в смятении наставница полетов, совершенно невменяемый на вид директор...

Обда успела юркнуть вниз и захлопнуть крышку люка в самый последний момент, когда тяжеловик, круша стекло и деревянные рамы, покинул Институт по-сильфийски – через ближайшее окно.

***

Тенька начинал склоняться к мысли, что понимает, почему ведские власти отказываются иметь дело с сильфами и их техникой. Ладно, доски, об их полезности для общества еще хоть как-то можно поспорить, но тяжеловик – это же форменное издевательство над человеческой природой. И над сильфийской тоже, если, по словам Ристинки, сильфы на тяжеловиках почти не ездят. При суммировании выводов получалось, что эти обитые броней штуковины, полные дыма и огня – издевательство над природой в принципе.

Сильфида уже не кашляла и не задыхалась, только тоненько сипела. Теньке казалось, она уже давно без сознания. А сам он держится лишь потому, что некоторые результаты его не самых удачных экспериментов порой воняли еще сильнее и мерзопакостнее. Чего только стоит здоровенный кусок измененной серы, оставленный "доходить до кондиции" на солнышке и позабытый дня на три.

Как назло, Тенька сидел у самого источника дыма: тоненькая надорванная трубочка чадила почти перед его носом. Поэтому за четыре с половиной часа поездки колдун надышался больше остальных. Вдобавок, его, непривычного даже к простой езде в карете, основательно растрясло, до малиновых крокозябриков перед глазами. Упомянутые глумливо щелкали хвостами и расползались по блестящей полированной ручке, за которую надлежало дергать при выстреле огнем. Тенька даже дернул раз, надеясь таким образом их согнать, за что спутники на него почему-то наорали. Можно подумать, им нравится, когда по тяжеловику малиновые крокозябрики скачут!