Текст книги "Огненный меч Империи (СИ)"

Автор книги: Алла Касперович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

Глава 11

Михаил смотрел на руки, где только что плясали языки пламени, и ничего не понимал. Да, там в печи огонь мог попасть на него, это ещё как-то можно было объяснить. И даже то, что ни кожа, ни одежда не пострадали. Однако, как осмыслить то, что здесь, вдали от очага, огонь сам вышел наружу? Прямо из тела? Может, Михаил сошёл с ума? Неужели на него так подействовало известие о том, что Пётр Алексеевич, родной отец, не только не захотел признать его – этого Михаил от него и так не ожидал, – но и вычеркнул навсегда из семьи? А в том, что это навсегда, сомневаться не приходилось. Раз покинув родовую книгу, вернуться в неё невозможно.

Время будто остановилось. Михаил не сводил взгляда с гладких ладоней, и ничего не происходило. Должно быть, ему действительно примерещилось. Да, видимо, так. Не мог же он управлять огнём? Так ведь? Всем известно, что колдуны владеют только магией воздуха, воды и земли. Огонь невозможно подчинить. Это все знают! Он сам читал! Были попытки овладеть магией огня, но все они провалились. Ни один колдун, решившийся на опыт, не выжил. Михаил подробностей не знал – слишком скудно эти дела были описаны в книгах, – но понял, что взять верх над огнём не удалось никому. К тому же там не было ни слова о том, чтобы брать его изнутри. Нет, огонь всегда пытались захватить силой извне.

И никто, никто не говорил, что можно вот так просто выпустить его из себя. Впрочем, Михаил ведь и не смог – ледяной воздух погасил его. Или всё же это был бред его воспалённого сознания?

– Михаил Фёдорович, Вы что это? – Дверь в коридор отворилась, и на пороге появился Арсений. – Вы что тут стоите? Я уже и Родиона Петровича проводил… – Слуга закрыл за собой дверь, обошёл неподвижного хозяина и заглянул ему в глаза. – Михаил Фёдорович, Вы не заболели часом?

Он медленно покачал головой, опустил руки и вернулся к стулу, на котором сидел, когда разговаривал с Родионом.

– Родя просил что-нибудь мне передать?

– Нет, Михаил Фёдорович!

– Это хорошо.

Арсений слукавил. Разумеется, Родион Петрович попытался дать ему денег, чтобы Михаил Фёдорович хоть какое-то время продержался, пока он ничего не придумает. Но Арсений не зря нянчил хозяина с малолетства, знал, что, если возьмёт деньги Вяземских, только хуже сделает, а потому очень вежливо и благодарно… отказался.

– Ох, Вы отужинали! – возрадовался Арсений. Если хозяин поел, значит, всё не так уж плохо.

– Да, – кивнул он, сделал несколько шагов к кровати, рухнул на неё и мгновенно провалился в сон.

Испуганный Арсений метнулся к хозяину, но тут же успокоился. Сон, обыкновенный сон. Лишь бы помогло.

А сон Михаилу снился вовсе не обыкновенный, в нём сражались два демона: огненный и воздушный. И до конца не было ясно, кто победит.

Утром Арсений снова ушёл на службу, только на сей раз с тяжёлым сердцем – за всю ночь хозяин ни разу не пошевелился. Пусть он и спал глубоко, что, наверное, должно было помочь ему восстановиться, а Арсению всё ж было бы спокойнее, скажи он ему хоть слово какое. Так, подметая московские улицы, он никак не мог отделаться от мыслей о хозяине. Что-то с ним происходило, что-то такое, что он, крестьянский сын, никак не мог уразуметь.

Завтрак Михаил благополучно проспал, однако голодным при этом себя совершенно не чувствовал. Наоборот, он будто хорошенько подпитался во сне, хоть и не мог ничего вспомнить. Вчерашние новости больше не казались такими уж кошмарными. В конце концов, Арсений был прав – жизнь на этом не остановилась. И пора было не просто обдумывать, что же делать дальше, а начинать действовать. Идей у Михаила так и не появилось, поэтому он решил хоть как-то расшевелиться, а там уж как пойдёт.

Умывшись и переодевшись, он спустился в столовую, где его, конечно же никто не ждал. Но Михаил не был бы собой, если бы не сумел очаровать кухарку и получить не холодную кашу, а свеженькие блины, да ещё и с мёдом. За их поеданием его и застала сама хозяйка доходного дома, несравненная Ирина Григорьевна Зайцева.

– А я погляжу, Вам уже лучше, Михаил Фёдорович! – приветствовала его она. Кроме них двоих, в столовой больше никого не было, если не считать молоденькую девчушку, смахивавшую крошки со столов, но, завидев хозяйку, она поторопилась удалиться. – Я уж было начала беспокоиться.

Михаил встал, приветствуя её в ответ.

– Всё со мной хорошо, Ирина Григорьевна! – улыбаясь, заверил он её.

– Рада, что Вы в добром здравии. – Она ответила улыбкой на его улыбку. – Что ж, не буду Вам мешать.

– Ирина Григорьевна, обождите! Разговор у меня к Вам есть.

– Вот оно что… – Она заинтересованно на него посмотрела. – Тогда через четверть часа пожалуйте в мою гостиную. Я велю Полине подать чаю.

Блины Михаил доел все до последнего. И с удовольствием вылизал бы тарелку, на которой оставались ещё капельки мёда, но воспитание не позволило. Воспитание Арсения. Но его ведь не было рядом! Оглядевшись по сторонам, Михаил, хмыкнув, поднял тарелку к лицу и не успел даже язык высунуть, как услыхал:

– Михаил Фёдорович! – Тарелка только чудом не упала.

– Арсений! – Михаил всегда подозревал, что у него какое-то особое чутьё на шалости хозяина. – А ты разве не на службе должен быть?

– Да вот отпросился, – прищурился он, – чтобы Вас проведать.

– Ой, да что со мной станется? – усмехнулся Михаил и поставил тарелку на стол. От греха подальше. – Видишь, живой я, здоровый. К Ирине Григорьевне в гости собираюсь.

– К Ирине Григорьевне? – воодушевился Арсений. Раз уж хозяин о женщинах начал думать, то и вправду беспокоиться не о чем.

– К Ирине Григорьевне, к Ирине Григорьевне.

– Вот и хорошо! – закивал Арсений. – Тогда я на службу. Вы уж тут сами.

– Всенепременно.

Рисковать с тарелкой Михаил не стал, хоть слуга и покинул столовую. С него станется вернуться в самый неподходящий момент.

«Спасибо тебе, Арсений», – с теплотой на душе подумал Михаил, – «за то, что ты всегда рядом».

К Ирине Григорьевне Михаил явился, как и было сказано, через четверть часа. Но вовсе не с теми намерениями, о которых предполагал Арсений. Он бы сильно удивился, если бы узнал, что хозяин шёл к красивой и поистине пленительной женщине действительно просто поговорить. Хотя нет, совсем не просто.

– Присаживайтесь, Михаил Фёдорович, – Ирина Григорьевна указала на диванчик напротив. Полины в гостиной не было, зато на столике между диванчиками стоял поднос с дымящимися чашками и булочками с повидлом. – И угощайтесь, сделайте милость.

– Благодарю, Ирина Григорьевна. – Он не стал себе отказывать в удовольствии отведать свежей сдобы.

Какое-то время бывшая колдунья из рода Кропоткиных и бывший колдун из Вяземских пребрасывались ничего не значащими фразами о погоде, о самочувствии и прочем.

– Что ж, – Ирина Григорьевна решила, что пора бы и к серьёзному разговору перейти, – о чём Вы, Михаил Фёдорович хотели со мной поговорить?

– Ирина Григорьевна, – он посмотрел ей прямо в глаза, – меня вычеркнули из родовой книги.

– О, – только и сказала она. А затем улыбнулась немного печальной, но совсем не сочувствующей улыбкой. – Как Вы понимаете, меня тоже. – Михаил кивнул. – Родной отец. Собственной рукой.

Михаил на секунду округлил глаза. Кажется, у них с Ириной Григорьевной много общего.

– Видели последний бой на Хитровке? Григорий Кропоткин против Вениамина Вяземского? Отец мой, как Вы уже догадались. Не буду лгать, проигрыш его меня порадовал.

– Вы там тоже были?

– А как же, – ухмыльнулась Ирина Григорьевна. – Разве я могла пропустить такое представление? Григорий Кропоткин… Даже вообразить боюсь, как он взбесился, когда понял, что проиграл. – Она не удержалась от ехидного смешка. – Отец никогда не умел проигрывать. Но довольно обо мне. Вы ведь пришли со своей проблемой. Я так понимаю, Вы не знаете, что делать дальше, раз Вас лишили фамилии? Так я и думала. Ничего по сути сложного, мне, правда, было немного проще. Вы же наверняка слышали, за кого я вышла замуж?

– Да, – кивнул Михаил. Чем больше он смотрел на Ирину Григорьевну, тем более манящей она ему казалась. Янтарь в её глазах, мерцавший колдовским огнём, завораживал его.

– Я вошла в его род, фамилию его взяла. – Тут она хмыкнула. – А ведь была уверена, что навсегда Кропоткиной останусь. Кто бы знал… – Она тряхнула головой, отбрасывая воспоминания, и улыбнулась. – Вам же придётся самому решить, кем Вы хотите быть, Михаил Фёдорович. Или Вы возьмёте себе другое имя?

– Что Вы хотите этим сказать? – чуть нахмурился Михаил.

– Я Вас удивила? Конечно, откуда же Вам было знать. О, Вы отныне вольны выбирать себе не только фамилию, но и имя с отчеством. Считайте, мой дорогой Михаил Фёдорович, что Вы заново родились.

Он смотрел на неё несколько долгих секунд, прежде чем негромко произнести:

– Но Вы же оставили свои имя и отчество…

Ирина Григорьевна расхохоталась:

– Это мой маленький щелчок по носу отцу. Пусть он и отрёкся от меня, я это я. Лишить меня колдовской силы они всё равно не могут, ни от кого я не скрываюсь, меня знает пол-Москвы, так что я, Михаил Фёдорович, ещё то бельмо на глазу у Кропоткиных. И будьте уверены, Михаил Фёдорович, стану ещё более заметным бельмом.

В этом он нисколько не сомневался.

Ирина Григорьевна подробно рассказала, куда идти и к кому обратиться, чтобы получить новые документы. Без паспорта вполне можно было прожить даже в Москве, но только до первого попадания на глаза полиции, а там уж как повезёт. К сожалению, чтобы записать новое имя, придётся рассказать о том, что семья от него отказалась. Впрочем, не такая уж и редкая история. Конечно же, вполне можно было бы что-нибудь соврать, дать кому нужно взятку, но Ирина Григорьевна посоветовала провернуть всё дело как можно чище, чтобы потом не было проблем. Всё-таки Вяземские – далеко не самые последние колдуны.

– Благодарю Вас, Ирина Григорьевна, – встав, Михаил поклонился ей. – Вы мне очень помогли. Не смею Вас больше задерживать.

– Михаил Фёдорович, удовлетворите моё любопытство, – остановила его она. – Что Вы теперь собираетесь делать? Теперь, когда Вы вольный колдун?

– Да какой из меня колдун, Ирина Григорьевна? Не просто же так меня… от меня отреклись. Любой ребёнок-колдун намного сильнее меня.

– Вот как… – Её бровь красиво изогнулась, а янтарь будто стал ещё ярче. – А мне так не показалось.

– Ирина Григорьевна?

– Полина! – громко позвала она, и в комнату с очередным подносом в руках вошла личная служанка хозяйки. Поднос был накрыт платком, под которым лежало что-то довольно большое. – Поставь на стол, а этот – она кивнула на другой поднос, – унеси. А Вы, присаживайтесь, Михаил Фёдорович, присаживайтесь. Думаю, Вам тоже будет интересно.

Полина тихонько вышла, унеся с собой пустые блюдца и чашки на подносе. Заинтригованный Михаил снова уселся на диванчик и ждал, когда же снимут платок. Ирина Григорьевна, похоже, наслаждалась ситуацией и никуда не торопилась. Она с любопытством смотрела на гостя, уголки её губ были слегка приподняты, сама она немного подалась вперёд, а сцепленные пальцы лежали на коленях.

– Как думаете, Михаил Фёдорович, что там?

– Не знаю, – он пожал плечами и чуть качнул головой.

– А должны бы. Это ведь Вы сделали?

Больше томить его она не стала и сдёрнула с подноса платок, под которым оказалось несколько недогоревших головешек. Покрытых коркой нетающего льда.

– Что это?

– Это Вы мне скажите, Михаил Фёдорович. Полина нашла это в печи. Остывшей печи, хотя дров было достаточно, чтобы поддерживать тепло ещё несколько часов. И знаете, что самое занятное? Пока Полина эти, – Ирина Григорьевна кивнула на поднос, – не вытащила, печь она растопить не смогла. Девочка она умная, сразу ко мне их принесла, а там уж и я выяснила, что Ваших рук дело. И ведь лёд не тает. Так… Как, Михаил Фёдорович, Вы это объясните? Вы же только что сказали, что Вы не сильнее ребёнка-колдуна.

Михаил и сам ничего не понимал, а объяснить и подавно не мог. Перед глазами мелькали обрывки то ли бреда, то ли воспоминаний. И теперь он начинал думать, что, может, и не помутился рассудком. А вдруг, огонь ему не примерещился?

– Ирина Григорьевна, кажется, мне ещё кое в чём нужна Ваша помощь… – пробормотал он. – Я Вам не соврал, когда сказал, что я – очень слабый колдун. Настолько слабый, что меня ещё в детстве перестали учить. Все мои знания в основном из библиотеки Петра Алексеевича. Из той её части, куда меня пускали. Кое-что я читал и в других книгах. – Михаил не стал упоминать имя Родиона. Не из-за того, что боялся, что Ирина Григорьевна сможет ему как-то навредить, а скорее, по привычке. – И то, что было недавно…

Он посмотрел на свои руки, обычные руки обычного не обременённого никаким трудом человека. И всё же по ним ползал огонь, не причиняющий вреда. И Михаил решился. Всё равно ему не у кого было спросить, не с кем поделиться. Арсений ничего бы не понял, а Родиону лучше сейчас с ним вообще не иметь никаких дел – так безопаснее. А Ирина Григорьевна… Отвергнутая семьёй колдунья, волевая и, судя по всему, сочувствующая ему – лучший выбор. И Михаил рассказал ей обо всём, что касалось его колдовской силы.

– Как любопытно… – Глаза колдуньи сверкали всё ярче и ярче и теперь напоминали не янтарь, а золото в свете тысяч свечей. – Как же это любопытно!.. – Затем она решительно встала и сказала: – Что ж, Михаил Фёдорович, сдаётся мне, что нам есть ещё что обсудить. Но не здесь. Следуйте за мной. И не беспокойтесь, Полина сообщит Вашему слуге, где Вы и с кем. Что-то мне подсказывает, что к себе Вы вернётесь только к утру.

Если бы эти слова слетели с уст любой другой женщины, Михаил трактовал бы их однозначно. Но Ирина Григорьевна приглашала его вовсе не для того, чтобы он разделил с ней ложе. И будь он проклят, если бы не был до безумия этому рад. Неужели впервые в своей жизни он получит хоть какие-то ответы?

– Михаил Фёдорович, что ж Вы застыли? Идёмте!

– Ирина Григорьевна, я пойду за Вами хоть на край света!

– Вы бы так легко не бросались словами, – усмехнулась она. – Я ведь запомню.

Когда вечером вернувшемуся со службы Арсению пышнотелая Полина доложила, что Михаил Фёдорович на всю ночь уединился с её хозяйкой, он, в отличие от своего хозяина, понял это так, как и должен был понять: беседы по ночам в спальнях не ведут.

Глава 12

Вопреки ожиданиям Арсения, спальню хозяин с госпожой Зайцевой не разделил. Однако Михаилу Фёдоровичу всё-таки пришлось на несколько часов прилечь в постель – Ирина Григорьевна настояла. Хоть гость её и не выглядел уставшим, а всё ж для того, что задумала колдунья, следовало хорошенько отдохнуть.

Михаил и не подумал спорить. Уложили его прямо в кабинете на кушетку. Короткую и узкую, но не жаловаться же из-за подобной ерунды, тем более что Ирина Григорьевна собиралась находиться рядом и наблюдать за тем, как ведёт себя во сне её новый подопечный.

– Я разбужу Вас в полночь, – пообещала она, усаживаясь за письменный стол. Зачем время тратить зря, когда можно разобрать бумаги? Счетовод у хозяйки доходного дома, конечно же, был, но она предпочитала за ним перепроверять. – Отдыхайте, Михаил Фёдорович. Нам предстоит большая работа.

– А Вы? – Михаил приподнял голову, чтобы посмотреть на склонившуюся над бумагами фигурку.

– Обо мне не беспокойтесь, Михаил Фёдорович. Я сейчас ни за что не усну. Знали бы Вы, сколько я ждала, когда в моей жизни появится что-нибудь настолько интересное! – засмеялась она. – А теперь, мой дорогой Михаил Фёдорович, закрывайте глаза и засыпайте.

– Вряд ли у меня по… – Не договорив последнее слово, он провалился в сон.

Ирина Григорьевна усмехнулась – никто не мог устоять перед сонным зельем Полины. И ведь никакой магии, всего лишь обыкновенные травки. Но в умелых руках той, кого вырастила лесная ведунья, они превращались в мощное средство. И если чуточку переборщить… Однако Полина никогда не ошибалась, и Ирина Григорьевна всецело ей доверяла. И ни разу не пожалела о том, что когда-то спасла и приютила.

Пока Михаил Фёдорович спал спокойным, безмятежным сном, колдунья перебирала бумаги и поджимала губы, когда цифры не сходились. Отчего-то многие счетоводы, поняв, что имеют дело с хорошенькой и весьма состоятельной вдовой, полагали своим долгом списать «лишнее» себе в карман. Видимо, и с этим счетоводом придётся распрощаться. Жаль, а ведь на сей раз могло и получиться – первые три месяца он ни копеечки не своровал, на четвёртый же его будто бес попутал. Жаль, очень жаль.

– Мм…

Ирина Григорьевна резко оторвалась от бумаг и подскочила к Михаилу. Его она не трогала, а просто наблюдала, как он мечется по кушетке. Страховала только от того, чтобы он не упал. Лоб его покрылся испариной, рот приоткрылся, и из него вырвался ледяной воздух, тут же сменившийся горячим, а затем всё таким же морозящим. Он долетел до Ирины Григорьевны, отшатнуться она не успела, и её брови вмиг побелели – их покрыла изморозь, и таять она не собиралась. Решив, что с этой мелочью разберётся позже, колдунья продолжила наблюдать.

Кроме метаний и попеременно то палящего, то ледяного воздуха, ничего больше не происходило. Ирина Григорьевна нахмурилась, понимая, что что-то упускает. И тогда она встала, ещё плотнее задёрнула шторы и погасила все свечи до единой. И вот тогда стало ясно, что скрывалось от человеческого, пусть и колдовского, взгляда.

– Подумать только… – бормотала Ирина Григорьевна, не сводя глаз с подопечного. – Подумать только…

Только в кромешной тьме удалось увидеть быстрые проблески на коже Михаила. Они появлялись и почти сразу же исчезали, сдуваемые ветром. Но сомнений не было – тело воздушного колдуна создавало… огонь.

– Уму непостижимо… – Ирина Григорьевна качала головой.

Чем дольше колдунья смотрела, тем больше радовалась. И представить ведь себе не могла, что на своём веку встретит нечто настолько необычное. Когда она вопреки воле родителей вышла замуж по любви, да ещё и за человека без малейших склонностей к магии, ей пришлось заняться делами мужа, потому что сам он, хоть и обладал золотым сердцем, но само золото в руки к нему никогда не шло. Ирина Григорьевна же не просто наладила его купеческое дело, но и вывела на тот уровень, что с Алексеем Зайцевым считались и в Первопрестольной, и в столице, и во множестве других городов. Увы, Алексей не дожил всего пяти дней до своего сорокалетия.

Купеческое дело Ирине Григорьевне наскучило довольно быстро – всё-таки она была и оставалась колдуньей. А когда умер горячо любимый муж, так и не подарив ей детей, купила себе игрушку: доходный дом. Ранее его знали, как доходный дом купца Ерёмина, но вскоре вся округа говорила о нём, как о доходном доме Зайцевой.

И никто не догадывался, что Ирина Григорьевна стала его хозяйкой всего лишь для прикрытия. И если кабинет свой она использовала в основном для дел доходного дома, то две потайные комнаты, спрятавшиеся за ним, предназначались для того, что по-настоящему любило её сердце: магии. Причём, в отличие от всех остальных Кропоткиных, Ирина Григорьевна интересовалась и другими видами, а не только родовой. И, как оказалось, кое-чего она совсем не знала. И сейчас еле сдерживалась, чтобы не начать прыгать, как маленькая девочка.

Огонь! Магия огня существует! Ох, как же волнительно!

А Михаил меж тем стал дышать ровнее, испарина сошла с его лица, огненные блики перестали появляться, а вместе с ними пропал и ледяной, по-настоящему морозный ветер. Действие сонного зелья Полины подошло к концу. Ирина Григорьевна поспешила снова зажечь все свечи. Шторы же она не тронула – хоть риск и не был велик, но с улицы всё же кто-нибудь мог увидеть, что здесь творится, несмотря на третий этаж и безлюдный закоулок.

– Михаил Фёдорович, Вы проснулись?

Он открыл глаза и не сразу узнал, где находится и кто над ним навис – сон всё ещё властвовал над ним.

– Ирина Григорьевна, что с Вашими бровями?

– Ах, это! Ерунда! – Она провела по ним рукой, и они стали такими, как прежде. – Ну-ка, Михаил Фёдорович, быстренько расскажите, что Вам снилось, пока не забыли.

Моргнув, он сощурил глаза и сосредоточился на быстро ускользающих воспоминаниях из сна.

– Я помню, что сидел на поляне, меня со всех сторон окружал лес. Он будто давил на меня. А потом… Справа от меня… – Тут он призадумался. – Да, справа. Справа от меня деревья начали гореть, а слева ветер вырывал их с корнем и уносил в небо. А когда вокруг не осталось ни одного дерева, я проснулся. – Михаил сел и спустил ноги на пол. – Долго я спал? Уже полночь?

– Что? Да, полночь. Неважно. Вы мне лучше скажите, Вам когда-нибудь что-то похожее снилось? Я имею в виду огонь и ветер вместе?

– Да. Но нечасто. Я только несколько раз и могу припомнить. Недавно началось.

Ирина Григорьевна сжала кулачки, чтобы руки её не так сильно дрожали. Хотелось кружиться, плясать, но не стоило пугать человека, который и так находился в замешательстве.

– Чудесно! Это же просто великолепно!

– Что чудесно? Что великолепно?

– А то, мой дорогой Михаил Фёдорович, что две стихии борются за Вас! Удивительно, не правда ли? И ладно бы речь шла о, скажем, земле и воде, или земле и воздухе, или… ох, что я там ещё не назвала?

– Воздух и вода?

– Именно! Нет, Михаил Фёдорович, за Вас борются воздух и огонь! Огонь. Михаил Фёдорович! Вы понимаете? Огонь! И, если я права, а я думаю, что я права, то силы эти равнозначны! Они не дают друг другу развиться!

– Быть того не может… – произнёс Михаил, хоть и сам уже ни в чём не был уверен.

– Но Вы же сами подумайте! Вы говорили, что пламя на Вашей коже гасил ветер, но оно всё равно возвращалось! Разве не очевидно? Они борются за Вас! И да, я считаю, что они равнозначны!

О том, что она своими глазами это наблюдала всего несколькими минутами ранее, Ирина Григорьевна решила не упоминать.

– Погодите-ка… – нахмурился Михаил. – Вы сказали, что силы равнозначны, поэтому ни одна из них не может как следует развиться. А как же императорская семья?

– На то она и императорская, – пожала плечами колдунья. – Тут я могу только предполагать. Разве стали бы они делиться тайной своей силы? Вот, и я о том же. Но лично я думаю, что дело в том, что у них три стихии, даже если они и борются между собой, то не один на один, как в Вашем случае, Михаил Фёдорович. В Вас же их две. Одна родовая, а вторая… Ох, я бы столько отдала, чтобы узнать, почему в Вас есть огонь!

– Я бы тоже, Ирина Григорьевна, я бы тоже…

– Ничего, может, когда-нибудь и докопаемся. Главное, у нас есть с чего начать.

– Что-то взгляд меня Ваш немного смущает.

– А что с ним? – Колдунья попыталась напустить на себя невинный вид.

– Да кажется мне, что Вы меня, как лягушку, резать будете. Читал я о таком.

– Глупости Вы читали, – отмахнулась она, не признаваясь в том, что он в какой-то мере прав. – Так, ладно, дайте-ка подумать. – Колдунья принялась ходить взад-вперёд по кабинету. – Значит, огонь проявил себя здесь, у меня?

– Да.

– После боёв на Хитровке? – Она не стала упоминать о том, что именно там случилось.

– Да, именно так.

– Хорошо… Значит, с ветром у Вас с детства не задалось… Это я помню, Вы говорили. И, как я понимаю, другие виды магии в Вас не уничтожили?

– Нет, не было необходимости. Их у меня нет.

– Угу… Хорошо… Это очень хорошо…

Она ещё какое-то время продолжала ходить туда-сюда, но при этом больше ничего не произносила. Михаил тоже молчал, стараясь осмыслить и то, что с ним происходило, и то, что сказала Ирина Григорьевна. В любом случае у неё и опыта, и знаний намного больше, чем у него. И всё равно вся эта история с магией огня до сих пор звучала для него как сказка. Но разве сказки так уж плохи?

Он и хотел бы выдать что-нибудь умное, показать, что и он что-то может. Но как, если всё, что он знал, ограничивалось тем, что удалось выяснить в Большом доме, да и то в основном самостоятельно?

– Так, Михаил Фёдорович, – колдунья наконец остановилась, – скажите, Вы знаете, как уничтожают магию, чтобы осталась только одна?

– В общих чертах, – пожал плечами он. – И только то, что делают у нас… У Вяземских, я хотел сказать. Не уверен, что так везде.

– А это любопытно! – подхватила Ирина Григорьевна. – Расскажете? Думаю, что всё одинаково, но я всё-таки хотела бы сравнить.

– Честно говоря, я мало об этом знаю, – признался он.

Но рассказал Ирине Григорьевне, разумеется, всё, что слышал и о чём только догадывался. У детей Вяземских уничтожали воду и землю, как только в них проявлялся воздух. Как именно это делали, Михаил не представлял. У Родиона способности обнаружились очень рано, его тут же и лишили других видов магии. Конечно же, никто не спрашивал, нужно ли это ему. Он же Вяземский – какие могут быть вопросы и желания?

– Так что, Ирина Григорьевна, по сути, я Вам ничего полезного и не рассказал.

Она села за стол и указала на стул напротив, куда и перебрался Михаил.

– Да нет, Михаил Фёдорович, Вы как раз подтвердили мои догадки. У Кропоткиных всё то же самое. Да и у Юсуповых. Иначе никак. Знаете ли Вы, почему в наших родах так много очень сильных колдунов? – Она сделала паузу и выжидающе уставилась на гостя, но не дала ему ответить. – А потому, дорогой Михаил Фёдорович, что слабые уничтожение магии не переживают. Думаете, как три наши рода стали сильнейшими? Да потому, что детей своих не щадили. Чем раньше уничтожишь магию, тем больше вероятность выжить. Взрослые же… О таком я даже не слыхала. Боюсь, что ничего хорошего. Другие роды так не рискуют, колдуны у них рождаются не настолько часто, чтобы ими жертвовать.

Михаил всегда принимал как данность, что три магических рода верховодят над остальными колдунами. Так было, есть и будет. И никогда не задавался вопросами, почему именно так. А ведь если подумать, то всё становилось более-менее ясно. Три рода выделились ещё при Рюрике, чем очень и не без оснований гордились. Именно тогда, видимо, отбор сильных и начался. Как между собой они поделили магию, история умалчивала, но так уж сложилось, что Вяземские – воздух, Кропоткины – земля, а Юсуповы – вода. А все остальные – смесь трёх магий в разном соотношении. Ни одну из них не удавалось достаточно развить, чтобы превзойти три главных рода.

Единственным исключением стала царская семья, где три вида магии распределились равномерно. Как удавалось поддерживать это равенство через поколения, для всех, кто не был вхож в семью, оставалось загадкой.

И нигде, и ни у кого не было магии огня. По крайней мере, известно о таком не было.

– Михаил Фёдорович?

– Что? – Он вынырнул из размышлений. Сколько прошло времени? Как долго она смотрела на него? И как же сиял янтарь её глаз…

– У меня к Вам интересное и… – Ирина Григорьевна улыбнулась, Михаил мог бы поклясться, что его пытаются соблазнить. Вот только на что? – … опасное предложение.

– Внимательно Вас слушаю, – кивнул он.

– А предлагаю я Вам, Михаил Фёдорович… – голос колдуньи журчал ручейком, – уничтожить в Вас магию воздуха.