Текст книги "Огненный меч Империи (СИ)"

Автор книги: Алла Касперович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Глава 7

Они добрались бы до Москвы раньше, дня эдак на два, если бы хоть кто-нибудь из них знал дорогу. Ни Михаил, ни Арсений за последние двадцать лет дальше чем за десять вёрст от имения Вяземских ни разу не уезжали. А тут Москва!

Немного заплутали, немного задержались, чуточку проспали – Михаил, – уехали в другую сторону, потому что так казалось правильнее – Арсений, – и иногда останавливались по пути, чтобы просто поглазеть, как живут люди за пределами владений Вяземских. Не то чтобы жизнь простая в Империи так уж отличалась, но для новоявленных путешественников всё было в диковинку. А вот здесь не так блины пекут, а вот тут коровы рыжие, а у этого колдуна нет магических способностей – вор он и мошенник! Станет разве дворянин фокусы за деньги показывать?

Это за просто так можно… Вот, например, Михаил по дороге развлекал ребятишек тем, что поднимал в воздух листики, небольшие камешки и прочую мелочёвку. Дети отродясь настоящих колдунов не видели и смотрели на молодого красавца дворянина, как на диво дивное.

– Вы б поберегли силы, Михаил Фёдорович! – приговаривал Арсений и качал головой.

– Толку с тех сил-то? – ухмылялся Михаил и поднимал всё выше и выше листик рябины, заставляя босоногих детишек визжать от восторга.

С погодой путешественникам повезло: ни дождинки, ни снежинки, ни даже ветра холодного. Солнышко будто благословляло их затею, во всяком случае Михаилу хотелось в это верить. Как бы там ни было, дороги назад нет.

«Кого я обманываю?» – ворчал про себя Михаил, сидя в бричке. До Москвы, если верить мужикам из соседней деревеньки, оставалось около часа-двух. Как раз к рассвету и приедут. – «Хоть ты сейчас поворачивай!»

Наверное, правильнее было бы так и поступить. Но раз приняв решение, Михаил уже не мог по-другому. Да и осточертело ему, если уж совсем честно, прятаться от мира в охотничьем домике где-то на отшибе. Да, он не голодал, рядом всегда был Арсений, но сердце-то требовало иного, на волю оно рвалось. Что бы дальше ни случилось, Михаил не собирался об этом жалеть. Да и что могло случиться? Посмотрит чуток и назад воротится.

– Михаил Фёдорович, Вы б поспали. Всю ночь глаз не сомкнули! – обернувшись, попенял ему Арсений.

– А сам-то?

– А что я?

– А я что? Поехали лучше скорей!

Арсений закатил глаза, снова повернулся к лошади, взял покрепче вожжи и прикрикнул:

– Н-но, родимая! Пшла!

Лошадь что-то недовольно фыркнула, но шаг ускорила. Миновав поля и деревеньки, наконец доехали они и до Москвы, но остановились где-то за полверсты.

Белокаменная, как ещё называли её, окрасилась рассветными красками, и Михаил раскрыл рот от изумления. Он себе представлял всякое, начитавшись книг и наслушавшись рассказов Роди и Ольги Васильевны, но то, что он увидел наяву, превзошло любые его ожидания.

– Арсений, ты же видишь то же, что и я?

– Да, Михаил Фёдорович…

Они оба замерли в немом восхищении, и даже утомившаяся лошадка, желавшая поскорее поесть, не смела и шагу сделать, хоть сочная травка росла совсем неподалёку. Белокаменная… Взгляда не хватало, чтобы охватить её всю. У Михаила гулко забилось сердце – чувствовал, его это место. Не там, где он прожил двадцать один год, а здесь, в Москве, в Первопрестольной, в Белокаменной…

«Белянушка моя!» – прочувствованно проговорил он про себя. И ведь не был тут раньше никогда, даже внутрь ещё не попал, а знал – родное это место. Откуда взялась эта уверенность, он не понимал, но точно знал, что не ошибся. И осознание того, что её вскоре придётся покинуть, болью отозвалось в душе. В конце концов, приехал он сюда тайно.

Показываться на глаза Петру Алексеевичу у Михаила и в мыслях не было. Господи упаси! Да если князь прознает, что кто-то его ослушался, не сносить тому смельчаку головы. А Михаилу его голова очень даже нравилась. Да и Родю подводить не хотелось.

Прямо перед отъездом Михаил попросил у него немного денег, своих, к сожалению, у сына крестьянки никогда не водилось. Да, его кормили, поили, одевали, бричку с лошадью выдали, но чтоб деньги в руки дать – тут уж извольте. Михаил ни цен не знал, ни как вообще ими пользоваться, но не сомневался, что быстро научится. Арсений, правда, так не считал, потому что хозяин уже добрую половину по дороге детишкам-сиротам роздал. Михаил понимал, что не свои деньги раздаёт, но ничего не мог с собой поделать. Да и Арсений, хоть и ворчал тихонько, но не останавливал его.

– Ладно, полюбовались и хватит. Трогай, Арсений!

Последнее расстояние лошадка преодолела охотно, будто понимала, что скоро получится отдохнуть.

Сонная стража пропустила воздушного колдуна без вопросов. Да и какие вопросы, когда последние пять дней со всей Империи съезжались колдуны всех мастей – безродные, и родовитые. А Москва-то, между прочим, стены раздвигать не умеет! Куда всех поместить? Но каким-то чудом колдуны не только находили себе место, но и горожан радовали – дворяне, соскучившиеся по столичной жизни – пусть столица и неофициальная, – с особенной прытью тратили деньги направо и налево, не сильно задумываясь, так ли необходимы им покупки. Зато потом родне и друзьям всегда можно будет сказать: вот, из Москвы привёз!

Ранним утром московские улицы пустовали, но вот потихоньку стали появляться люди. Кто-то возвращался домой после ночной пьянки, кто-то торопился на службу, подмосковные торговцы везли на возах свои нехитрые товары, дворники проворно махали мётлами на длинных палках, а булочники с лотками полными ароматной сдобы приманивали запахами первых покупателей. Михаил почувствовал, что сильно проголодался.

– Купи калач, – велел он Арсению. – Два. – Слуга выполнил приказ и передал хозяину калачи, но тот отдал ему один со словами: – Тебе это. Знал, что сам себе ты не купишь.

Арсений только головой покачал и кивком поблагодарил – он и вправду ни за что не стал бы тратить на себя хозяйские деньги. А калач московский очень уж по вкусу ему пришёлся, настолько, что захотелось второй. Михаил подумал о том же, и булочник с радостью расстался ещё с двумя калачами и… шестью пирожками с разными начинками.

– Ох и вкуснотища! – доедая последний пирожок, восклицал Михаил.

Куда скромнее вёл себя Арсений, но и он по достоинству оценил московскую уличную еду.

А день ведь только начинался! Улицы быстро заполнялись, и Арсению, непривыкшему к такому количеству людей и лошадей, становилось всё труднее управлять бричкой. Куда ехать, он знал лишь приблизительно, да и то только благодаря Марфе. Хоть колдуньей она и не являлась, но родни по всей Империи у неё было немеряно и со всеми по возможности она поддерживала связь. Вот и сейчас бричка Михаила Фёдоровича Вяземского направлялась к домику самого зажиточного из родственников Марфы – купца Агафонова.

Михаила встретили как родного и пообещали никому не выдавать, кто он на самом деле. Пусть и слабый колдун, а всё ж Вяземский. Такие знакомства в жизни ещё могут пригодиться.

– Благодарствую, благодарствую, Иван Филиппович! – говорил Михаил, отведывая кушанья со щедрого купеческого стола. Арсения, ясное дело, не пригласили, но кухарка увела его на кухню, так что о нём можно было не беспокоиться.

Чтоб произвести впечатление, Михаил минутой ранее остудил колдовством слишком уж горячий суп. Дочка купеческая, хоть и жила в Москве, а из дому почти не выходила, поэтому её магия воздушная так впечатлила, что девица потом не спускала с колдуна Вяземского восхищённых глаз.

Купец же пока не определился, как к этому отнестись: и вроде породниться с Вяземскими хорошо б было, да не на колдуньях они не женятся. Ладно, пусть любуются друг другом, а он, Иван Филиппович, зорко будет следить за молодым колдуном. Чтоб дочку ему не попортил.

Купец Агафонов зря волновался. Прежде всего Михаил никогда не имел дело с невинными девицами, предпочитая в постели опытных дам. Причём желательно замужних, чтобы ничего от него не ожидали. Зная, что он из Вяземских, многие считали, что он – выгодная партия, и даже не догадывались, насколько ошибались. Сын крестьянки, слабый колдун без своей земли и средств к существованию. Да, все Вяземские жили хорошо, но к Михаилу это не относилось, и он давно привык к мысли о том, что навсегда останется один. И детей у него тоже не будет – что он сможет им дать? Фамилию? А толку с неё? Если ты не колдун, то хоть Изумрудовым или Сапфировым обзовись, а ни денег, ни славы, ни тем более счастья это не прибавит.

– Слыхали, что сегодня будет? – спросил Иван Филиппович. Плотно есть с утра он не привык, зато по купеческой привычке с удовольствием пил чай вприкуску с булочками и ватрушками. Евдокия, жена его, сама их стряпала.

– А что будет? – Михаил с радостью присоединился к чаепитию.

– Сегодня на Хитровке, – начал было купец, но вспомнил, что гость сам говорил, что впервые в Москве, – на Хитровской площади можно будет на колдунов Кропоткиных, Юсуповых и Вяземских, конечно же, поглазеть. Слыхал я, что даже бои тренировочные будут. Не охота Вам посмотреть?

Встречаться с роднёй в намерения Михаила не входило. Москву посмотреть, а потом и восвояси отправиться, пока его не хватились – вот и вся задумка. Но когда ещё удастся поглядеть на Юсуповых и Кропоткиных в действии?

– Я б посмотрел… Только не хочу, чтоб меня мои узнали.

– Ой, да об этом можете не беспокоиться! – Купец подул на блюдечко и с наслаждением отхлебнул чаю. – Там столько народу будет, что Вас никто и не заметит! Вся купеческая гильдия туда собирается, да и другие дворяне тоже наверняка захотят поглазеть на чистых колдунов. Слушайте, Михаил Фёдорович, коль не тайна, а как вы, колдуны чистые, от другой магии избавляетесь?

Михаил неопределённо пожал плечами. Никакая другая магия в нём так и не проявилась, поэтому и избавляться от неё не потребовалось.

– Ну, тайна так тайна, – вздохнул Иван Филиппович. – Я б всё равно ничего не понял. Вы уж извините, что спросил.

– Да ничего…

К полудню Иван Филиппович привёл гостя дорогого на Хитровскую площадь. Часть дороги шли пешком, потому что желавших поглазеть на сильнейших колдунов Российской империи набралось очень много, и кареты с бричками еле двигались. Михаил шёл и налюбоваться не мог – всё ему в Москве нравилось, душе его откликалось. И всё внутри кричало: дом это твой! И не хотелось думать о том, что уже завтра придётся этот дом покинуть. Наверняка Пётр Алексеевич не сразу же воротится, а если и сразу, то проверять, на месте ли Михаил, всё равно не будет. Но задерживаться всё-таки не стоило – мало ли.

Михаилу, в отличие от того же Ивана Филипповича, повезло – ростом он вышел, а потому мог смотреть на огороженную площадь поверх голов. Купец же подпрыгивал, но мало что видел.

Огороженная часть площади пока была пуста, и слышались только голоса зрителей, но вдруг заиграла музыка, хотя музыкантов не было видно – скорее всего их где-то спрятали, чтобы не отвлекали на себя внимание. Хотя разве что-то может отвлечь от такого зрелища? Словно из ниоткуда с трёх сторон появились колдуны в парадных мантиях. Вяземские, в небесно-голубых, прибыли по воздуху и плавно опустились на отведённое им место, Кропоткиных, одетых в зелёное, принесла земля и сразу же убралась, не оставив за собой ни песчинки, а Юсуповы, чьи-мантии отличались особой глубиной синего, явились в водовороте чистейшей воды, не замочившей ни самих водных колдунов, ни тех, кто находился рядом.

А после, когда восторженные и приветственные крики поутихли, наступило полное молчание – перехватило дыхание у всех. В небе над площадью стали спиралью раскручиваться три потока, окрашенные в цвета Вяземских, Кропоткиных и Юсуповых, но магия принадлежала вовсе не им, только императорская семья владела в равной степени тремя видами магии. И вскоре, когда потоки заполонили, казалось, всё небо, в самой середине сперва появилась точка, но очень быстро она обрела человеческие очертания, и вот посреди площади на мраморном возвышении уже стоял молодой мужчина в белых одеждах, так отличавших его от остальных.

Ещё долго потом простой люд будет говорить о том, что цесаревич, будущий император Александр сошёл к ним с небес.

У Михаила же дух захватило – так всё выглядело впечатляюще и великолепно, но в то же время у него защемило в груди, ведь он тоже Вяземский, он тоже должен быть там.

Глава 8

Молчание продлилось недолго. Как только цесаревич приземлился, раздались такие радостные выкрики, что не оставалось сомнений – его здесь искренне любили. И было за что. Как только он перебрался в Первопрестольную, сразу же взялся наводить порядок в городе, в чём весьма преуспел. Конечно же, всегда оставались недовольные – в основном из числа бездельников, ожидавших, что их будут кормить задарма и тянуть по жизни за ручку, – но таких оказалось не так уж много. По крайней мере не настолько, чтобы можно было считать серьёзной угрозой.

Цесаревич Александр выглядел ещё величественнее, чем запомнил Михаил. Но оно и понятно, ведь тогда наследник Империи был у них проездом, одет обычно – по царским мерка, разумеется, – улыбался дружелюбно. Сейчас же лицо его было совершенно серьёзно, и никто не посмел бы усомниться в том, что перед ним будущий император могущественной державы. Оставшейся таковой во много благодаря именно ему, но о том знали немногие. Михаил в числе знавших был по чистой случайности – подслушал – не нарочно! – разговор Родиона и Петра Алексеевича. Если бы не это, он так бы и остался в неведении, потому что ни один из них ни о чём подобном с ним не делился. Даже Родя.

Зато Михаил ещё больше тогда уверился, что лучшего императора для России не сыскать. И сейчас он не мог оторвать восхищённого взгляда от цесаревича. А тот поднял руку, все мгновенно замолкли, и он, кивнув, опустил её и заговорил:

– Я рад, что Москва собрала сегодня так много достойных жителей земли Российской. – Он не кричал и вообще не повышал голос, но магия ветра, коей прекрасно владел царский наследник, разносила слова по всей площади. – И вместе с достойнейшими колдовскими родами Вяземских, Кропоткиных и Юсуповых хочу показать вам силу нашу, благодаря которой мы и стоим.

– Ур-ра!.. – пронеслось по толпе.

В отличие от отца своего, славившегося длинными речами, Александр никогда не был многословен. И за это его тоже любили. Кому охота слушать часовые выступления, когда можно почти сразу же приступить к главному: зрелищам.

Чтобы никто из зрителей не пострадал, вокруг площадки, где собирались сражаться колдуны, выставили защитный магический купол. Совершенно прозрачный и неосязаемый, но магия сквозь него не проникала. Для того, чтобы щит сработал необходимы все три вида магии, иначе не обойтись без брешей, поэтому Вяземские, Юсуповы и Кропоткины объединялись. Как делали всегда, когда того требовали государственные интересы. Вот как сейчас.

«Ничего себе!» – восхищался про себя Михаил, он и не думал, что когда-нибудь увидит щит, о котором читал только в книгах по колдовству.

Как и когда исчез цесаревич, никто не заметил, однако на поле боя, пусть и тренировочного, ему делать было нечего. Разве кто-нибудь посмеет бросить ему вызов? Нет, сейчас столкнутся только три княжеских рода, цесаревич же, как и другие зрители, будет наблюдать. И вдруг Михаил увидел его справа от себя, парящего над головами подданных. Очень смутно, всего лишь краем глаза, стоило туда повернуть голову, как видение исчезало. А как только Михаил снова поворачивал голову к полю бою, видение возникало вновь. Он попробовал так несколько раз и понял, что не ошибся – цесаревич действительно был там. Однако, когда дали сигнал к первому бою, видение пропало насовсем.

«Или всё-таки показалось?» – пробормотал Михаил и тряхнул головой, сбрасывая наваждение.

Противников выбирали случайным образом. Из серебряной шкатулки, украшенной отборным жемчугом, доставали имена двух колдунов. Если они принадлежали одному и тому же роду, то имя второго клали обратно и вытаскивали новое. Всего должно было состояться шесть боёв, с тем чтобы от каждого рода выступило по четыре колдуна.

В первом бою сошлись представители Кропоткиных и Юсуповых. Михаил впервые видел их магию в действии. Земля и вода сражались друг с другом, и не было ясно, кто победит. Михаил, понятное дело, не был знаком с колдунами других родов и сейчас с открытым ртом смотрел на потрясающее зрелище. И вдруг оно закончилось.

– Победа за Феликсом Юсуповым! – объявил зычный голос, непонятно откуда донёсшийся. – Следующий бой: Андрей Юсупов и Георгий Вяземский!

Георгия Михаил знал хорошо. Хоть и следовало переживать за своих, да так оно и было, однако Михаил никак не мог заставить себя желать победы Георгию – он больше всех задирал его, когда прознал, что матерью ему – крестьянка.

И снова Михаил увидел нечёткий силуэт, только на этот раз слева. И опять он растворялся, стоило только повернуть к нему голову.

«Да что ж такое-то?»

А бой тем временем набирал силу. Георгий, как бы Михаил его ни ненавидел, и вправду не зря носил фамилию Вяземских, и в эти мгновения не восхищаться им было нельзя. Андрей Юсупов сражался достойно, но всё равно проиграл.

Толпа ревела и требовала ещё. Ещё зрелищ, ещё! И колдуны дали им то, что они хотели. Бой за боем, победа за победой, поражение за поражением. Прошло уже несколько часов, а казалось, что не больше десяти минут – так увлекала магия трёх стихий.

Одного только опасался Михаил: что вызовут Родиона. Даже одного такого боя его хилое тело ни за что бы не выдержало. Однако время шло, а его имя всё не называли. Никогда ещё Михаил так не молился. Он не вынес бы, если бы с его единственным близким человеком среди Вяземских что-нибудь случилось.

– Последний бой, который решит всё! Григорий Кропоткин и Вениамин Вяземский!

Михаил чуть на землю не осел от облегчения. Родя не пострадает! Какое счастье! Но в такой толкотне даже на корточки присесть не получилось бы, не говоря уже о том, чтобы падать. Неожиданно Михаил понял, что за его спиной стало свободно, но не успел он удивиться, как почувствовал чьё-то присутствие, и оно сильно отличалось от того, что было раньше.

Холодок пробежался по телу Михаила, когда он осознал, кто стоит прямо за ним. Очень медленно он повернулся, но снова встретился лишь с размытой фигурой. Никто в толпе не обращал на них внимания – все были заняты зрелищными боями.

«Так, ты меня всё-таки видишь… Любопытно… Кто ты?»

Михаил сглотнул, он никак не мог поверить, что слышит голос цесаревича у себя в голове. Но как он должен ответить? Сказать вслух или попытаться вот так же передать свои мысли? А как это сделать? Он вообще не догадывался, что такое возможно!

«Представь, что разговариваешь со мной. Вслух ничего не говори», – подсказал ему цесаревич, когда не дождался мгновенного ответа.

«Вяземский, Михаил Фёдорович Вяземский, Ваше Императорское Высочество…»

«Вяземский, значит… Тогда почему ты не там со своими?»

Большего унижения Михаил в жизни своей не испытывал. Одно дело, когда тебя считает бездарем родня, и совсем другое, когда о твоей никчёмности узнаёт человек, которого ты боготворишь. И этот человек – будущий император. Михаил не сумел пересилить себя и сказать правду.

«Я опоздал, Ваше Императорское Высочество», – сказал он и сам едва не подавился своим же ответом. Он врал! Врал самому цесаревичу!

«Вот оно что…»

– Победитель – Вениамин Вяземский! – зычно провозгласил голос.

Толпа возликовала. Михаил же, придя в ужас от собственной лжи, попытался взять свои слова обратно, но было поздно – цесаревича рядом больше не было. Зато купец Агафонов смотрел на него с удивлением.

– Михаил Фёдорович, Вы что это? Вам плохо?

– А… Нет, Иван Филиппович. Всё хорошо…

Он снова стал лицом к полю боя. Цесаревич Александр смотрел на подданных с мраморного пьедестала, а по бокам от него стояли победители. Двое из них оказались из Вяземских. Это хорошо – меньшего Пётр Алексеевич ни за что не потерпел бы, а тогда никому в семье несдобровать, достанется даже детям и женщинам. Князь никому не прощал слабости.

– Благодарю всех, кто пришёл сегодня посмотреть на колдовскую силу нашей Империи, – заговорил цесаревич в наступившей тишине, и вновь магический ветер разнёс его слова по площади. – И я благодарю наших славных колдунов за то, что защищают нашу прекрасную Родину. Благодарю за то, что все явились на мой зов. – И тут он выхватил взглядом того, с кем совсем недавно беседовал в мыслях. – Пусть кто-то и задержался по важным делам, но всё равно приехал. Я хочу, чтобы колдуны Вяземские, Кропоткины и Юсуповы все сейчас стояли рядом со мной, чтобы народ видел, кто поддерживает безопасность в Империи. – И тут он сделал то, чего никто не ожидал: протянул руку в сторону толпы и сказал: – Вы ведь тоже Вяземский. Идите сюда.

Михаил сглотнул, он не мог заставить себя шелохнуться, не знал, что делать. Но разве он мог ослушаться цесаревича, своего будущего императора? Он сделал шаг вперёд, и толпа расступилась.

Теперь на Михаила смотрели все, чьего взгляда хватало, Пётр Алексеевич тоже увидел своего… неугодного сына. Он прищурился, но тут же надел на лицо приветливое выражение и обратился к цесаревичу, опять же, голос ветром летел сквозь толпу:

– Ваше Императорское Высочество, вышла какая-то ошибка. Он… Он, – Пётр Алексеевич на миг прикрыл глаза и тут же распахнул их, во взгляде его не было и тени сомнения, – не Вяземский.

– Да? – Цесаревич смотрел не на князя, его взгляд сосредоточился на Михаиле. – Так Вы не Вяземский?

Один единственный удар сердца, такой громкий, что, казалось, его слышали все вокруг, заложил Михаилу уши. Он покачал головой, голос его сейчас не подчинялся ему.

– Вот как, – кивнул цесаревич. – Что ж, тогда забудем это небольшое недоразумение и снова поблагодарим наших колдунов, сильнейших из сильнейших!

Толпа снова взревела от восторга, купец Агафонов недоумённо смотрел на гостя, но ничего не говорил – он ничего не понимал. Михаил же не знал, как ему удалось сохранить самообладание. Он смутно помнил, что поклонился сперва цесаревичу, затем каждому из князей, по привычке начав с Вяземского, и на негнущихся ногах удалился. Он не разбирал ни того, о чём шушукались в толпе, ни того, что говорили ему в лицо.

Он шёл и шёл, вне площади никто не обращал на него внимания. Да и зачем на него смотреть? Кто он такой? И Михаил тоже задавался этим вопросом. Пётр Алексеевич ясно дал понять, что больше не потерпит его не только в имении, но и в семье. Ведь он ослушался его, а князь не прощал непослушания. Теперь вся родня знала, что Михаила выгнали. Выгнали с позором. И цесаревич…

И что теперь делать?

А меж тем погода портилась. Москва, показавшаяся Михаилу такой дружелюбной, теперь смотрела на него с насмешкой. Встретив его солнцем, сейчас она хмурилась и грозилась вот-вот разразиться ливнем. Торговцы, наученные опытном, спешно прятали своё добро. Михаил же никуда не торопился. Он брёл по быстро пустеющим улицам и не видел ничего вокруг. Дождь не начался одиночными несмелыми каплями, а сразу обрушился стеной на Белокаменную.

– Михаил Фёдорович, вот Вы где! – Где-то рядом раздался знакомый и родной голос.

Повернув голову, Михаил увидел Арсения, тот спрыгнул с козел брички и подбежал к хозяину.

– Арсений… – Губы Михаила онемели и еле шевелились, он и не заметил, что продрог.

– Господи! Да Вы же весь промокли! И куда Вы ушли? Иван Филиппович один вернулся и всё рассказал. А я Вас искать поехал. Идёмте скорее! Вас согреть надо!

– Арсений, я больше не Вяземский, – сказал Михаил и отшатнулся, когда слуга попытался приобнять его за плечи и отвести к бричке. – Ты больше мне не служишь.

– Глупости говорите, Михаил Фёдорович, – нахмурился Арсений. – Я никогда и не служил Вяземским. Я Вам служил. Куда Вы, туда и я.

– Я не смогу тебе ничего дать, – возразил Михаил, он о себе не мог позаботиться, так как он мог позволить себе слугу? – Я теперь изгой.

– Но ведь живой же? Здоровый? Руки, ноги, голова на месте? Проживём, Михаил Фёдорович!

– Ты уверен?

– Михаил Фёдорович!

– Я понял, Арсений, я понял.

Михаил задрал голову, и дождевая вода потекла по его лицу. Он обязательно что-нибудь придумает, а пока следовало как-то разобраться со щемящей болью в груди. Но и она когда-нибудь пройдёт.

– Михаил Петрович, поторопитесь! Евдокия Павловна такой супец наваристый на стол поставила!

По крайней мере он не один.