Текст книги "Когда пробьет восемь склянок"

Автор книги: Алистер Маклин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

Я поступил так, как советовал Хатчинсон: вынырнув на поверхность, я предоставил течению нести меня – тем более что теперь спешить было некуда, – и вскоре без особого труда нашел «Файркрест». Хатчинсон стоял на палубе, поджидая меня. Он помог мне подняться на борт. Я был ему за это очень благодарен.

– Как я рад видеть вас, Калверт, – сказал он. – Вот уж никогда не думал, что настанет момент, когда Тим Хатчинсон будет умирать тысячью смертей, но сегодня именно такой день. Ну, как дела?

– Все в порядке. У нас есть еще время. Часов пять или шесть.

– В таком случае я поднимаю якорь. – Через три минуты яхта пришла в движение, а чуть позже мы уже двигались вместе с прибоем в северо-восточном направлении средним каналом Глотки Мертвеца. Я слышал, как Хатчинсон переключил управление на автоматическое, как потом появился в салоне. Горел свет, но шторы на всякий случай были задернуты; видимость по-прежнему была равна нулю, туман и не думал рассеиваться.

Он остановился, увидев, как я накладываю повязку на рану, тянущуюся от нижнего ребра до правого плеча. Мне было трудно разобрать выражение его лица, скрытого за густой растительностью. Но тот факт, что он стоял не шевелясь, был достаточно красноречив. Наконец он спросил:

– Что произошло, Калверт?

– Квин. Я наткнулся на него в сейфе «Нантсвилла».

Он подошел ко мне и молча помог наложить повязку. Когда все было сделано, он сказал:

– Квин мертв. – Это было утверждение.

– Да. Он сам перерезал себе воздухопровод. – И я рассказал, что произошло. Он ничего не ответил. Пока мы шли на Крейгмор, он не произнес и десятка слов. Я знал, что он мне не поверил. Я бы и сам себе не поверил.

Дядюшка Артур мне тоже не поверил. Но отреагировал он совершенно иначе. Адмирал прямо сиял от самодовольства. Он был абсолютно беспощаден на какой-то свой, «дядюшкин», лад; казалось, он приписывает самому себе эту экзекуцию.

– Не прошло и суток, – сказал он, сидя за чашкой чая, – как я приказал Калверту найти этого человека и уничтожить. Должен признаться, что не подумал бы о ноже и воздухопроводе. Поздравляю с удачей, мой мальчик! У вас действительно богатый арсенал средств для борьбы с врагами.

А вот Шарлотта Скурас мне поверила. Не знаю почему, но поверила. А потом сняла с меня повязку, промыла и продезинфицировала рану и снова забинтовала. Я вынес все это, не моргнув и глазом, правда, скрежеща зубами, потому что не хотел разрушать веру этой женщины в мощь и стойкость тайных агентов. Вместо того чтобы орать, я рассказывал ей о том, что произошло, и она не усомнилась в правдивости моего повествования. Потом я поблагодарил ее за перевязку и за доверие. Она только улыбнулась в ответ.

Шесть часов спустя, за двадцать минут до отплытия, она уже не улыбалась мне. Она смотрела на меня взглядом, каким обычно смотрят женщины, когда понимают, что все их уговоры бесполезны. Такой взгляд не назовешь сердечным.

– Мне очень жаль, Шарлотта, – сказал я. – Мне действительно очень жаль, но это исключено. Я категорически запрещаю вам ехать. И это мое последнее слово. – На ней были черные брюки и пуловер, словно она действительно собиралась отправиться с нами. – Ведь мы едем не на пикник на берег Темзы. Возможно, там будут стрелять, а я, поверьте, не хочу, чтобы с вами что-нибудь случилось.

– Но я не буду выходить на палубу, – горячо заверила она. – Клянусь. Тогда мне ничто не будет угрожать. Прошу вас, Филипп, разрешите мне поехать.

– Нет.

– Вы же говорили, что готовы сделать для меня все на свете. Помните?

– Нечестно напоминать об этом. Я имел в виду только то, что может пойти вам на пользу. Я не позволю вам… именно вам…

– Именно мне? Вы как-то по-особому ко мне относитесь?

Я кивнул.

– И я много для вас значу?

Я снова кивнул. Она долго смотрела на меня, и глаза ее были широко открыты. Потом губы шевельнулись, но Шарлотта ничего не сказала. Она подошла ко мне, обвила мою шею руками и сделала это так сильно, будто хотела свернуть ее. Так мне, во всяком случае, показалось, поскольку прикосновение Квина еще давало о себе знать. Но она прижалась ко мне, как при последнем свидании. Может быть, она верила в предчувствия; может быть, была ясновидящей и видела старика Калверта плавающим лицом вниз в темных водах Дюб-Скейра. Когда я представил себе эту картину, то пришел в ужас – шутка была не из приятных. Мне стало трудно дышать, но в этот момент она опустила руки. И я не понял, то ли она провожала меня, то ли попросту выставила. В замке повернулся ключ.

– Наши «друзья» дома, – сказал Тим Хатчинсон.

Мы обогнули Дюб-Скейр с южной стороны, держа курс вдоль южного побережья Лох-Хоурона, и шли с выключенными дизелями, гонимые приливом, пока наконец не миновали маленькую гавань.

– Вы правы, Калверт, – заявил Хатчинсон. – Они собираются удрать, как только взойдет луна.

– Калверт почти всегда прав, – ответил Дядюшка Артур таким тоном, словно добавлял: «И всему этому он выучился у меня». – Ну, что теперь?

Туман был сейчас не особенно плотным и видимость была ярдов на сто, так что из-под дверей ангара виднелась полоса света.

– Теперь – в атаку! – сказал я и повернулся к Хатчинсону. – Ширина «Файркреста» – пять ярдов» ширина входа в гавань – шесть. Опознавательных знаков при входе в гавань нет. Прибой движется со скоростью четырех узлов. Так что надо взломать двери ангара и не наскочить при этом на скалы.

– Есть только один способ проверить это. – Хатчинсон нажал на стартер, и заранее прогретый дизель заработал. Шум его почти не был слышен. Не ускоряя хода, Хатчинсон повернул на юг, потом какое-то время вел яхту на запад, затем на север и, наконец, сунув в рот сигару, дал полный газ. В свете спички лицо его казалось спокойным и задумчивым.

В течение минуты вообще ничего не было видно: темнота и серые полосы тумана, проплывающие мимо. А потом мы заметили свет, находящийся точно впереди. Полоса имела форму буквы «Т» и буквально летела на нас.

Я взял автомат, распахнул дверь со стороны бак-борта и встал наизготовку с оружием в руках – одна нога на палубе, другая – в рубке. Я знал, что со стороны штирборта такую же позицию занял Дядюшка Артур. Спиной мы прижались к подрамнику двери так плотно, как только смогли. Остановка яхты в любом случае будет для нас неожиданной и внезапной.

Еще сорок ярдов. Хатчинсон сбавил скорость и немного переложил на бакборт. Полоса света сдвинулась к штирборту, но была точно впереди. Темная вода на западе, казалось, фосфоресцировала белыми барашками. Здесь прибой ударялся о восточный край входа в гавань.

Когда до него оставалось ярдов двадцать, Тим снова ускорил ход, так что теперь мы прямиком шли на западные рифы. Казалось, мы слишком переложили и вот-вот врежемся, но тут Хатчинсон круто взял на бакборт, и мы проскочили в гавань – причем на окраске не появилось ни единой царапины.

В тот же момент Хатчинсон выключил машину, и я невольно подумал, что если до конца жизни буду заниматься вождением яхты, то и тогда не смогу выполнить такой маневр.

Я предупредил Хатчинсона, что причалы в ангаре находятся со стороны штирборта; это означало, что и судно, с которого производились подводные работы, будет находиться с этой стороны.

Хатчинсон продолжал вести яхту, маневрируя в маленькой гавани и направляя ее на источник света. Если мы не попадем носом в ворота, то непременно наткнемся на скалы, и тогда «Файркрест» неизбежно пойдет ко дну. Но об этом сейчас никто не думал.

Наш выход на сцену оказался даже более впечатляющим, чем мы могли предполагать. Дело в том, что ворота, которые, по нашим расчетам, должны были под напором «Файркреста» раскрыться, вместо этого сорвались с петель, и мы с невообразимым шумом вогнали их в ангар. Из-за этого мы частично потеряли скорость. Кроме того, наша передняя мачта, в которой находилась телескопическая антенна, сломалась и свалилась за рубкой на палубу. От этого скорость еще больше упала. Тем не менее мы с грохотом, треском, скрипом резиновых прокладок по обеим сторонам «Файркреста» проехали по ангару и резко остановились между судном для подводных работ и стеной. В этот момент чувства Дядюшки Артура, видимо, находились приблизительно в таком же состоянии, что и его разбитый и горячо любимый «Файркрест».

Хатчинсон, чтобы удержать яхту на месте, переключил скорость на самую малую и сразу включил наш десятидюймовый прожектор – надо было попытаться ослепить стоящих на причале. Я вышел на палубу, держа в руке автомат.

Вокруг царила, как метко говорится в книгах о путешествиях, деловая активность. Вернее, она царила до нашего появления. А теперь наши «друзья» стояли как громом пораженные. Застыли в тех положениях, в каких застал их наш «выход». Из трюма судна на нас уставились три физиономии. Судно было из породы военных катеров, походило на «Фармейн» и достигало в длину пятнадцати ярдов. Двое мужчин на нем, которые как раз грузили в трюм металлический ящик, казалось, одеревенели. Еще двое стояли тут же – один из них так и остался стоять с протянутыми к ящику руками. В этот момент ящик, свисавший со стрелы крана, был единственным движущимся предметом. Тут же, прижав к груди рычаг, стоял и крановщик, очень похожий на мнимого таможенника. У него был такой вид, словно две тысячи лет назад его накрыло лавой из Везувия и с тех пор он так и находится в том же положении. Два человека держали канат, к которому был привязан ящик, только что вынутый водолазами из воды. В своих конспиративных действиях они были не так уж оригинальны. Слева замер капитан Имри – видимо ему было поручено наблюдать за работой, – а рядом с ним Лаворский и Доллман. Как-никак, это был их великий день: осуществлялись их заветные мечты, и они не хотели упустить ни одной великолепной минуты этого дня.

Имри, Лаворский и Доллман были моими. Я вышел вперед так, чтобы они могли видеть направленное на них дуло автомата.

– Подойдите ближе! – потребовал я. – Да, да, все трое! Капитан Имри, передайте своим людям, что, если они попытаются шевельнуться или совершить что-нибудь подозрительное, я изрешечу вас троих. Четырех ваших я уже отправил к праотцам и не буду огорчен, если мне придется повторить операцию. Согласно новым законам, вы можете получить только по пятнадцать лет, но если бы законы издавал я, то за свой разбой вы все заплатили бы жизнью. Вы мне верите, капитан Имри?

– Верю. – Его сочный голос был недовольным. – Сегодня днем вы убили Квина.

– Он это заслужил.

– Зря он не расправился с вами тогда, ночью, на «Нантсвилле», – ответил Имри. – Тогда ничего этого бы не случилось.

– Переходите по одному к нам на борт, – приказал я. – В данный момент вы, капитан Имри, являетесь самым опасным. За вами – Лаворский, потом…

– Только спокойно! Совершенно спокойно! – Голос был глухим и походил на шепот, но пистолет, который сильно уперся мне в спину, был красноречивее всяких слов.

– Вот так, хорошо! А теперь сделайте шаг вперед и снимите правую руку с автомата.

Я сделал шаг, снял руку с автомата, продолжая левой держать оружие за приклад, хотя было ясно, что теперь я не смогу использовать автомат даже в качестве дубинки. Мне ничего не оставалось, как осторожно положить его на палубу. Я уже попадал пару раз в такие ситуации, и, чтобы показать, что я достаточно хорошо разбираюсь в своей профессии, я поднял руки и медленно обернулся.

– Ах это вы, Шарлотта! – сказал я, не очень удивившись и сразу поняв, что должен делать и как себя вести. Я выбрал тон агента, которого все-таки удалось перехитрить, – немного ироничный, немного горький. – Я удивлен. Но мне хочется поблагодарить вас, моя дорогая. – На ней был все тот же костюм, однако брюки выглядели не так блестяще, как тогда, когда я видел ее в последний раз: они были совершенно мокрыми. На смертельно бледном лице карие глаза неподвижно смотрели на меня. – Как, черт возьми, вы сюда попали?

– Я вылезла из окна спальни и пробралась на «Файркрест». Пряталась в задней каюте.

– Вот как? А почему же вы не переоделись в сухое?

Она игнорировала мой вопрос и повернулась к Хатчинсону.

– Выключите прожектор!

– Делайте то, что вам приказывает дама! – посоветовал я.

Он сделал то, что ему приказала дама. Прожектор погас, и теперь нас могли видеть все находящиеся в ангаре.

Теперь хозяином положения стал Имри.

– Бросьте пистолет за борт, адмирал! – приказал он.

– Делайте то, что говорит вам джентльмен, – посоветовал я, и Дядюшка Артур бросил пистолет за борт.

Капитан Имри и Лаворский уверенным шагом подошли к нам. Они теперь могли себе позволить быть уверенными, так как за это время три человека из трюма, оба внезапно испарившиеся из рубки, и крановщик успели вооружиться.

Я даже не стал смотреть на вооруженную команду, а только медленно сказал:

– Значит, вы нас поджидали?

– Ну конечно, – весело ответил Лаворский. – Наша дорогая Шарлотта даже сообщила точное время вашего прибытия. Для вас это неожиданность, Калверт?

– Откуда вам известно мое имя?

– От Шарлотты, глупец! И должен признаться, что если мы и допустили ошибку, то только в том, что переоценили вас.

– Значит, все это ловушка? – резюмировал я.

– Угу. А миссис Скурас – приманка в ней, – весело заметил Лаворский. Его веселость меня отнюдь не удивила. Он бы лопнул от смеха, если бы увидел, как меня четвертуют. – И вы, как и полагается в таких случаях, клюнули. А ведь у приманки в непромокаемой сумочке был маленький, но очень мощный передатчик и, кроме того, пистолет. – И он снова чуть не подавился смехом. – Мы проследили весь ваш путь с Торбея. Ну, как вам все это нравится, господин тайный агент Калверт.

– Совсем не нравится. И что вы собираетесь с нами делать?

– Не будьте ребенком! «И что вы с нами будете делать?» – жестко передразнил он. – Думаю, вы сами отлично это знаете. А как вам удалось узнать об этом тайнике?

– С палачами не разговариваю!

– Я думаю, мы сперва прострелим ногу адмиралу, – с веселым видом предположил Лаворский. – Потом – руку, потом – бедро…

– Ну хорошо. У нас был на «Нантсвилле» мощный передатчик…

– Это нам известно! Как вы обнаружили Дюб-Скейр?

– Благодаря судну экспедиции оксфордских геологов. Оно стояло на двух якорях в маленькой естественной гавани, южнее этого места. Хотя поблизости нет скал и рифов, у них была пробоина. Естественным путем получить такой пролом невозможно. Поэтому мы предположили, что она появилась, скажем, путем неестественным. Любое другое судно вы смогли бы увидеть издалека, но этому достаточно было выйти из гавани, чтобы увидеть и ангар и стоящий на якоре катер. Все очень просто.

Лаворский взглянул на Имри. Тот кивнул.

– Значит, обратили внимание. Я еще тогда был против. Ну а что еще, Калверт?

– Дональд Мак-Ихерн с Ойлен Оран. Лучше бы вам забрать его, а не его жену. Да и Сьюзен Кирксайд нельзя было оставлять на свободе. Где вы видели двадцатилетнюю, совершенно здоровую девчонку с такими синяками под глазами? Да и ко всему прочему вы оставили след от самолета. Я имею в виду самолет старшего сына лорда Кирксайда. Вы должны были его уничтожить, после того как сбросили самолет с северного утеса. Этот след я увидел с вертолета.

– Все? – спросил Лаворский.

Я кивнул, и он снова посмотрел на Имри.

– Я ему верю, – сказал тот. – Значит, никто не проболтался. Это все, что мы хотели узнать. Сперва Калверта, мистер Лаворский? – Их организация работала действительно как часы.

Я быстро вставил:

– Только два вопроса. И два ответа на них. Я ведь тоже специалист, и меня это интересует. Не знаю, поймете ли вы.

– Две минуты, – сказал Лаворский со смехом. – Поспешите, у нас еще много дел.

– Где сэр Энтони Скурас? Ведь он должен быть здесь.

– Он действительно здесь. Наверху, в замке, вместе с лордом Кирксайдом и лордом Чернли. А «Шангри-Ла» стоит у западного берега.

– Верно ли то, что весь план был разработан вами и Доллманом, что вы подкупили лорда Чернли, чтобы тот поверял вам тайны страхового агентства, что вы – или, скорее, Доллман – отыскали капитана Имри с тем, чтобы тот подобрал команду, что вы – организатор нападений на корабли, их потопления и ограблений? И, кстати, мертвые в этом деле – ваши жертвы, косвенные или прямые?

– У нас нет времени, Калверт, чтобы отрицать очевидное. – Лаворский снова раскатисто рассмеялся. – Мне кажется, что все это было хорошо продумано и выполнено. Не так ли, Джон?

– Так, – холодно ответил Доллман. – Но мы напрасно тратим время.

Я повернулся к Шарлотте Скурас. Пистолет все еще был направлен на меня.

– Судя по всему, меня собираются убить, – сказал я. – Так как в моей смерти будете виновны вы, то доведите дело до конца. – Я взял ее руку и направил пистолет себе в грудь. – Прошу вас, только побыстрее!

Стало тихо, так тихо, что можно было даже услышать едва различимый шум дизеля «Файркреста». Глаза всех, находившихся в ангаре, теперь были устремлены на нас.

Дядюшка Артур сделал шаг в нашу сторону и с укором вымолвил:

– Вы с ума сошли, Калверт? Она действительно вас убьет! Она их сообщник!

В карих глазах стоял смертельный страх. Другого выражения нельзя было и ждать. Это были глаза человека, который понимает, что в этот момент для него рушится вся вселенная. Палец Шарлотты медленно сполз с курка, ладонь разжалась, и пистолет упал на палубу. Стук эхом отозвался в пещере.

– Судя по всему, – сказал я, беря ее за руку, – миссис Скурас не способна на такое. Боюсь, что вам придется отыскать для задуманного вами кого-нибудь другого…

Шарлотта Скурас громко закричала от боли, когда падала на порог рубки. Возможно, я протолкнул ее в рубку с большей силой, чем это было необходимо, но у меня сейчас не было времени соизмерять каждое движение – это было слишком рискованно. Хатчинсон был начеку, он подхватил ее и одновременно сам упал на колени. Я проскочил вслед за ней в рубку с быстротой регбиста международного класса, пытающегося уйти от десятка преследователей. Но Дядюшка Артур оказался еще проворнее. Видимо, ему очень хотелось еще пожить.

В падении я успел схватить мегафон, который лежал наготове.

– Не стрелять! – громогласно разнеслось по всей пещере. – Если выпустите хоть одну пулю, умрете все! Повторяю: одна пуля – и вы все мертвецы! За спиной каждого из вас человек с автоматом. За каждым, кто находится в ангаре! Повернитесь! Очень медленно повернитесь и убедитесь в этом сами! – Я осторожно приподнялся и выглянул в окно рубки. Все было в порядке. Тогда я встал во весь рост, подхватив автомат, валявшийся на палубе.

Это был самый ненужный жест за все последние дни. Уж чего-чего, а автоматов в этот миг было более чем достаточно. Двенадцать. И держали их двенадцать пар рук, которые принадлежали самым спокойным парням, которых я когда-либо видел. Двенадцать человек стояли полукругом внутри ангара. Спокойные, уверенные парни в шерстяных шапочках и серо-черной маскировочной одежде, в ботинках на резиновых подошвах. Их руки и лица были черны как смоль. Лишь глаза блестели, как у членов негритянской труппы. Но на этом заканчивалось все сходство с развлекательным бизнесом.

– Опустите руки и бросьте оружие! – Приказ исходил от человека, стоявшего в середине группы и ничем не отличающегося от других. – Ведите себя осторожно! Медленно опускайте руки и бросайте оружие! Спокойнее! Мои люди отлично натренированы. Они стреляют при малейшем неверном движении! Легкие и тяжелые ранения в их компетенцию не входят!

Ему поверили. Я тоже. Все побросали оружие и стояли не шевелясь.

– Теперь сложите руки за головой! – Все, кроме Лаворского, повиновались. Он больше не улыбался, и мина его была настолько кислой, что очень хотелось пожелать ему доброго здравия. И тут я убедился, что команда действительно хорошо натренирована. Не было произнесено ни слова, но солдат, стоявший ближе всех к Лаворскому, беззвучно шагнул к нему, по-прежнему держа перед грудью автомат. Приклад качнулся буквально на пять сантиметров, а когда Лаворский выпрямился, нижняя часть его лица была покрыта кровью; я мог даже увидеть, какие зубы у него уцелели. Он сложил руки над головой.

– Мистер Калверт?

– Это я.

– Капитан Роули, сэр. Королевский флот.

– Что с замком, капитан?

– В наших руках.

– «Шангри-Ла»?

– Тоже.

– Заключенные?

– Два человека поднимаются наверх, сэр.

Я повернулся к Имри.

– Сколько там часовых?

Он сплюнул и ничего не ответил. Солдат, который занимался Лаворским, сделал шаг к нему, и тогда Имри быстро произнес:

– Двое.

– Двух человек будет достаточно? – спросил я Роули.

– Надеюсь, сэр, что часовые не настолько глупы, чтобы оказать сопротивление…

Не успел он закончить фразу, как раздался треск автоматной очереди.

Роули пожал плечами.

– Боюсь, что сейчас им уже поздно становиться умнее. Робинсон?

Он повернулся к парню, на плечах которого лежал водонепроницаемый капюшон.

– Отворите двери подвала. Сержант Эванс, расставьте пленных вдоль стены. Сидя и стоя, через одного.

Сержант Эванс выполнил приказ. Теперь, когда опасности больше не существовало, мы сошли на причал, и я представил капитану Роули со всеми возможными почестями Дядюшку Артура. Четко, по-военному. Дядюшка Артур сиял от счастья и сразу взял командование на себя.

– Выполнено все блестяще, мой мальчик, – сказал он капитану Роули. – Могу вас уверить, что в Рождественском списке для вас будет приятная неожиданность. О, да вот идут еще друзья!

Но группа, появившаяся из глубины пещеры, состояла не только из друзей. Четверо из них были суровыми, но уже сломленными парнями, которых я раньше никогда не видел. Без сомнения, это были люди Имри. За ними следовали лорд Чернли и сэр Энтони Скурас. Группу замыкали четверо спокойных и уверенных, – судя по всему, это было их отличительной чертой, – людей Роули. За ними шел лорд Кирксайд со своей дочерью. Трудно определить, что думали эти четверо чернолицых людей, но у остальных восьми было одно и то же удивленное и даже ошеломленное выражение.

– Мой дорогой Кирксайд! Дорогой мой друг! – Дядюшка Артур поспешил ему навстречу и пожал руку. А я-то совсем забыл, что они знали друг друга. – Я очень рад видеть вас в полном здравии, старый друг! Как все великолепно кончилось! Теперь все позади!

– Господи! Что здесь происходит? – воскликнул лорд Кирксайд. – Вы… вы их схватили? Всех? А где же мой мальчик? Где Ролинсон? И все…

Где-то вдали прогремел глухой взрыв. Дядюшка Артур посмотрел на Роули, и тот кивнул в ответ.

– Пластиковая взрывчатка, сэр.

– Отлично! Отлично! Кирксайд, друг мой, вы их сейчас увидите.

Он прошел к Скурасу, взял его за руку и принялся так сильно ее трясти, словно собирался вырвать.

– Вы стоите не с теми людьми, Тони, мой мальчик! – Это был один из самых великих моментов в жизни Дядюшки Артура. Он провел сэра Скураса к тому месту, где стоял лорд Кирксайд. – Это был страшный сон, мой друг, настоящий кошмар! Но теперь, слава Богу, все кончилось.

– Зачем вы это сделали? – хмуро спросил Скурас. – Зачем вы все это сделали? О Боже, вы сами, наверное, не знаете, что натворили!

– Вы имеете в виду леди Скурас? Настоящую леди Скурас? – В каждом из нас в какой-то мере скрывается актер, но в Дядюшке Артуре их было по меньшей мере десять. Он немного оттянул левый рукав и внимательно посмотрел на циферблат. – Она больше трех часов назад прилетела из Ниццы в Лондон и сейчас находится в одной из лондонских клиник.

– Боже! Что вы хотите сказать? Вы даже не представляете! Моя супруга…

– Ваша супруга находится в Лондоне. А это Шарлотта – Шарлотта Майнер. И всегда была Шарлоттой Майнер. – Я взглянул на Шарлотту. Сперва она совершенно ничего не понимала, но потом на ее лице появилось что-то вроде надежды. – В начале года, чтобы найти с вами контакт, Лаворский и Доллман похитили вашу жену, и вы были вынуждены подчиниться их воле и даже предоставить материальные средства. Их ожесточал тот факт, что вы миллионер, в то время как они вынуждены были довольствоваться ролью простых служащих. Вот они и разработали этот гениальный план и даже имели дерзость вкладывать похищенную добычу в ваши предприятия. Тем не менее вашей супруге удалось ускользнуть из их рук. Тогда они схватили ее кузину и лучшую подругу Шарлотту. Подругу, от которой теперь ваша жена зависела. Они пригрозили, что убьют ее, если леди Скурас не вернется. Леди Скурас тотчас сдалась. И в связи с этим в их преступных головах зародилась еще более ужасная идея: подвесить над вашей головой сразу два дамокловых меча. А так как они считали себя «людьми чести», то решили держать Шарлотту у себя, так же как и вашу жену. В этом случае – они знали это твердо – вы будете делать все, что они пожелают. Чтобы иметь хороший предлог для наблюдения одновременно и за вами и за Шарлоттой, они распустили слухи, что вы якобы тайно поженились. – Дядюшка Артур был деликатный человек: он ничем не намекнул на всем известный факт, что к моменту мнимой смерти здоровье леди Скурас – она получила травмы во время автомобильной катастрофы – настолько ухудшилось, что стало ясно: женщина никогда не покинет пределов клиники.

– Боже всемогущий! И как вам только удалось все это узнать? – спросил лорд Кирксайд.

– Это довольно просто, – сказал Дядюшка Артур самодовольно. – В конце концов, это наша специальность. Во вторник ночью я говорил по радио с Ханслетом. Он продиктовал мне список людей, о которых Калверт хотел иметь срочную и исчерпывающую информацию. Правда, этот разговор подслушивали на «Шангри-Ла», но они не поняли, о ком идет речь: во время разговоров все без исключения имена кодируются. Калверт позднее рассказал, что, когда он во вторник вечером видел мистера Скураса, он не мог избавиться от чувства, что сэр Энтони немного переигрывает. Но добавил, что была в этом и доля правды. В итоге он пришел к выводу, что сэр Энтони совершенно сломлен смертью жены, и поэтому ему показалось совершенно невероятным, чтобы человек, так глубоко скорбевший о ее потере, вдруг через каких-то два месяца мог скоропалительно жениться во второй раз. Это можно было представить себе только в том случае, если он обещал такое жене в случае ее смерти.

Я телеграфировал во Францию. Полиция из Ривьеры произвела эксгумацию. Гроб его жены в Ньюло был забит щепками. Вы знали об этом, Тони? – Тот задумчиво кивнул. Со стороны казалось, что сейчас он находится мыслями где-то далеко-далеко. – Полиции понадобилось полчаса, чтобы выяснить, кто выдал свидетельство о смерти, и остаток дня, чтобы найти врача. Они обвинили его в убийстве. Во Франции это можно сделать в том случае, если трупа нет. Врач не стал тратить времени на размышления и сразу же повез их в частную клинику, в которой содержалась леди Скурас. В запертой комнате. Врач, старшая сестра и еще несколько человек в настоящий момент арестованы. И почему только – ради всего святого! – вы не обратились ко мне раньше!

– В их руках была Шарлотта, и они сказали, что в противном случае не раздумывая убьют мою жену. А что… что на моем месте сделали бы вы? У меня не было выхода.

– Бог его знает, – честно ответил Дядюшка Артур. – И она находится в довольно приличном состоянии, Тони. Калверту подтвердили по радио это сегодня в пять утра. – Он показал пальцем наверх. – Калверт использовал их же передатчик, который находится в замке. – И сэр Скурас, и лорд Кирксайд раскрыли рты от удивления. Лаворский и Доллман выглядели так, словно их хватил удар. А глаза Шарлотты стали похожи на две большие монеты. Она смотрела на меня по-особенному.

– Все верно, – подтвердила Сьюзен Кирксайд. – Я была вместе с мистером Калвертом, только он запретил мне об этом говорить. – Она взяла меня за руку и улыбнулась. – Еще раз прошу прощения за те слова, которые наговорила вам сегодня ночью. Теперь я знаю, что вы самый удивительный человек, которого я когда-либо знала. Само собой разумеется, за исключением Ролли.

Услышав шум на лестнице, она обернулась и в тот же момент забыла все, что говорила о самом удивительном человеке в ее жизни.

– Ролли! – закричала она. – Ролли!

Они все были здесь. Я их даже пересчитал. Сын лорда Кирксайда, достопочтенный Роллинсон, сыновья вахмистра, пропавшие команды маленьких судов и позади всех – сухонькая старая женщина в длинном темном платье с большим черным платком на голове. Я подошел к ней и взял ее за руку.

– Миссис Мак-Ихерн, – сказал я, – я отвезу вас домой в самое ближайшее время. Ваш супруг давно ждет вас.

– Благодарю, молодой человек, – ответила она спокойно. – Это будет очень мило с вашей стороны. – И по-хозяйски взяла меня под руку.

Шарлотта Скурас тоже подошла ко мне и тоже взяла меня под руку – не как хозяйка, но все же так, чтобы все могли это видеть. Я не имел ничего против этого.

– Вы все обо мне знали? Вы все время знали? – спросила она, заглянув мне в лицо.

– Он знал, – подтвердил задумчиво Дядюшка Артур. – Во всяком случае, так он мне сказал. Но вы, Калверт, мне не рассказывали…

– Да, собственно, тут больше и рассказывать-то нечего, – перебил я его. – То есть если говорить о фактах, – поспешил я исправиться. – На соответствующие мысли меня навел сэр Энтони. Его визит на «Файркрест», якобы отвлекающий маневр, на самом деле служил только одной цели – заставить меня заподозрить неладное. Если бы все было нормально, ко мне никогда бы не пришли. Они отправились бы на берег – в полицию или к телефону. Потом сэр Энтони напомнил мне о нарушенной связи. Замечание показалось мне слишком дешевым для человека такого ума. – Я повернулся к Скурасу. – Потом вахмистр Макдональд разрисовал мне вас розовыми красками. Он сказал, что вы самая уважаемая личность в Торбее, и ваше поведение так сильно отличалось от того, что я видел во вторник вечером на «Шангри-Ла». Мне ничего другого и не оставалось, как сделать соответствующие выводы.

Сценка, которую вы разыграли с Шарлоттой в тот вечер, очень походила на мелодраму поздней викторианской эпохи девятнадцатого столетия и не обманула меня больше, чем на пять секунд. Было просто невозможно представить, чтобы человек, так преданный своей жене, мог вести себя с другой женщиной подобным образом. Не говоря о том, что речь шла об очаровательной женщине.

– Благодарю вас, – пробормотала Шарлотта в ответ на мои слова.

– И нельзя было себе представить, что он пошлет ее за фотографией своей жены – разве что по приказу. Это вам приказали Лаворский и Доллман? Из всего этого можно сделать вывод, что вы были не тем человеком, каким хотели казаться, и то же самое, следовательно, относилось к Шарлотте.

Бандиты полагали, что под предлогом жестокого обращения со стороны ее мнимого супруга Шарлотту можно послать на «Файркрест», и тогда у них там будет свой человек. Вот они и бросили ее в воду неподалеку от нашего судна вместе с водонепроницаемым пакетом, в котором находились маленький радиопередатчик и пистолет. Иначе, откровенно пригрозили они ей, настоящую супругу сэра Скураса ждет тяжелая судьба.