Текст книги "Когда пробьет восемь склянок"

Автор книги: Алистер Маклин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

– Так, так… А потом они подумали, куда спрятать Ханслета на время, пока не вернутся на яхту. Так, на всякий случай, если вдруг кто появится. Решили спрятать его под крышкой мотора. Передатчик и все прочее выбросили за борт или взяли с собой. Это уже не имеет значения. А Ханслета засунули сюда. – Дядюшка Артур все это сказал совершенно спокойно, а потом первый раз со времени нашего знакомства закричал: – Но откуда, черт возьми, они могли знать, что здесь нет никакого мотора и что все это маскировка, Калверт? Выходит, кто-то нас предал или проявил преступную небрежность.

– Нас никто не предавал, сэр, а если кто и проявил небрежность, то это я. Если бы я подумал обо всем, Ханслет не лежал бы сейчас здесь. В ту ночь, когда к нам заявились мнимые таможенники, я знал, что они что-то обнаружили в машинном отделении. До того как прицепиться к батареям, они старательно осматривали каждый уголок, а потом вдруг потеряли к поискам всякий интерес. Ханслет даже сказал, что, возможно, это как-то связано с батареями. Но я не поверил. – Вынув из кармана фонарик, я протянул его Дядюшке Артуру. – Взгляните сами. Вам ничего не кажется подозрительным?

Он посмотрел на меня холодными глазами, взял карманный фонарик и тщательно осмотрел батареи.

– Ничего не могу найти, – коротко сказал он.

– А Томас – так назвал себя один из таможенников – нашел. Он с самого начала напал на след и точно знал, что ищет. Ему был нужен мощный радиопередатчик, а не какая-нибудь дешевка. Он искал зацепку, указывающую, что присоединялось к этим батареям. Следы сильных зубчатых зажимов.

Дядюшка Артур тихо чертыхнулся и опять нагнулся над батареями. На этот раз для осмотра ему понадобилось десять секунд.

– Вы очень четко все это сформулировали, Калверт. – Глаза его потеплели, но тон не смягчился.

– Поэтому неудивительно, что они знали, что я делал сегодня днем. Знали и о том, что Ханслет до сумерек останется на яхте один, а сегодня вечером я приземлюсь на вертолете в песчаной бухте. Им нужно было только подтверждение, что Калверт действительно появился в районе Лох-Хоурона и что он что-то выискивает. После этого уничтожение вертолета стало делом решенным. А уничтожение приемника было обманным маневром, чтобы мы подумали, что являемся единственными хозяевами передатчика в этом районе. Боже! Где были мои глаза!

– Надеюсь, эта вспышка не помешает вам впредь мыслить логично, – холодно сказал Дядюшка Артур.

– И это в тот вечер, когда мы с Ханслетом были приглашены на «Шангри-Ла»! Я вам говорил, что после возвращения мы заметили, что на борту кто-то побывал. Только не поняли – зачем! Черт побери!

– Вы приложили достаточно сил, чтобы доказать мою некомпетентность в отношении батарей. Нет необходимости повторяться.

– Дайте мне договорить, – перебил я. Дядюшка Артур не любил, когда его прерывали. – Они побывали в машинном отделении; они знали, что здесь находится передатчик; они внимательно осмотрели крышку дизельного мотора. Четыре винта – пустяки. Они сняли крышку и присоединились к передатчику таким образом, что даже не сбили настройку, а потом сделали отвод к маленькому передатчику, который, видимо, был спрятан за батареями. Они привезли с собой необходимый инструмент, так как знали, с чем столкнутся. С этого момента они слышали каждое наше слово, проникли в наши планы, знали обо всем, что мы собирались предпринять, и могли действовать соответственно этому. Они решили – и правильно, – что лучше, если мы с Ханслетом будем держать с вами прямую связь, а они станут получать информацию из первых рук. Это лучше, чем вывести из строя радиопередатчик, заставив нас тем самым искать пути восстановления связи, которые они, возможно, не смогут проконтролировать.

– Но зачем… зачем они сломали передатчик, который сулил им такие возможности… Ведь они… Ведь они… – Он показал на пустое пространство.

– Он им больше не нужен, – сказал я устало. – Когда они вырвали передатчик, Ханслет и Калверт были уже мертвы. Передатчик стал не нужен.

– Да, конечно, конечно! Боже мой, какая жестокость! – Он вынул монокль и потер глаз тыльной стороной ладони. – И они знали, что мы найдем Ханслета в тот момент, когда захотим воспользоваться передатчиком. Постепенно я начинаю понимать ваши замечания – в первую очередь то, что нашему брату трудно застраховаться. Они не знают, сколько знаем мы, но не имеют право пустить дело на самотек. Ведь ставка – семнадцать миллионов. Они должны заставить нас замолчать.

– Надо поскорее убираться отсюда! Это единственное, что я могу посоветовать, – согласился я с Дядюшкой Артуром. – И ни на секунду не выпускайте «люгер» из рук, сэр. Когда мы снимемся с якоря, то окажемся в относительной безопасности. Но перед этим мы должны доставить на берег труп Ханслета и заодно приятеля, который томится в кормовой каюте.

При благоприятных обстоятельствах подъем якоря с помощью электрической лебедки отнюдь не пустяковая работенка. Наша маленькая лебедка могла поднимать тяжести до четырнадцати сотен фунтов. Но если в колесо барабана попадет часть одежды, то можно остаться без руки или ноги до того, как успеешь крикнуть или остановить машину, находящуюся позади лебедки. Проделывать все это на скользкой и мокрой палубе в абсолютной темноте опасно вдвойне. Не говоря о том, что на тормоз рассчитывать не приходится, а лебедка накрыта парусиной. Одним словом – работа опасная. Хотя по сравнению с тем, что может произойти, если встрепенутся наши «друзья» на «Шангри-Ла», – просто ерунда. То ли потому, что я слишком интенсивно работал, то ли из-за грохота якорной цепи, я не сразу распознал кое-какие звуки, а также их направление. Тем не менее дважды мне показалось, что я слышу издалека женский голос. Оба раза я приходил к выводу, что голос доносился с одной из яхт, находившихся в гавани. Чтобы установить, сколько галлонов джина расходуется во всех гаванях Великобритании после захода солнца, потребовалась бы хорошая ЭВМ. Затем я снова услышал звуки, но уже немного ближе. Я сразу отбросил мысли о вечеринке, где крик отчаяния раздается только в том случае, когда кончается джин. Но сдавленный крик, который до меня донесся, звучал совсем иначе. Я выключил лебедку, и на носу корабля сразу наступила полная тишина. Вынув из кармана пистолет, я начал напряженно вслушиваться.

– Помогите! – Голос звучал тихо, беспомощно. – Помогите, ради Бога!

Голос доносился из воды. Я тихо направился в ту сторону и застыл, вспомнив о Ханслете. Я не собирался никому помогать, по крайней мере до тех пор, пока бы не удостоверился, что в той лодке не сидит парочка с автоматами. Одно неосторожное слово, луч фонаря, палец на спусковом крючке – и Калверт отправится к праотцам! (Если те согласятся принять его в свою компанию. Хотя вполне возможно, что подобный идиот им и не нужен.)

– Прошу вас, помогите! Умоляю!

Я помог, и не потому, что услышал в крике неподдельное отчаяние, – я просто узнал голос Шарлотты Скурас.

Я протолкнул между нижними прутьями заградительной решетки резиновый жгут и опустил его в воду. Спросил:

– Леди Скурас?

– Да, это я… Спасибо вам, спасибо… – Голос звучал отрывисто, она тяжело дышала, отплевываясь от воды.

– Здесь, со стороны лодки, канат. Хватайтесь!

Через несколько секунд донесся ее голос:

– Все… Нашла…

– Сможете подняться?

Я услышал плеск, тяжелое дыхание и наконец:

– Нет… Не могу…

– Не отчаивайтесь. Подождите. – Я повернулся, собираясь позвать Дядюшку Артура, но тот уже стоял позади. Я сказал тихо: – Там, внизу, леди Скурас. Не исключено, что это ловушка. Но не думаю. Если увидите какой-нибудь свет – стреляйте, не раздумывая.

Он ничего не ответил, но я почувствовал, как он вынимает «люгер» из кармана. Я перекинулся через перила и спустился до резиновой окантовки. Поставив на нее ногу, я нагнулся и взял леди Скурас за руку. Шарлотта не была сильфидой, к тому же к ее бедрам был примотан какой-то толстый пакет. У меня силенок из-за последних событий поубавилось, но с помощью Дядюшки Артура мне все-таки удалось поднять ее на борт. Мы отвели ее в салон, занавески которого были плотно задернуты, и усадили на скамью. Я подсунул подушку под ее голову и стал внимательно рассматривать.

Она и раньше-то вряд ли годилась бы в фотомодели, а сейчас выглядела вообще ужасно. Темные волосы и рубашка выглядели так, словно она пробыла в воде целый месяц. Длинные спутанные пряди прилипли к голове и щекам. Лицо было смертельно бледным; большие карие глаза с синими кругами широко распахнуты и полны страха. Тушь смылась, а губная помада размазалась. Можете представить ее вид, если и в обычных условиях она была далеко не красавицей. Я же думал о ней, как о самой желанной из всех женщин. Видимо, я просто спятил.

– Дорогая, дорогая леди Скурас! – Дядюшка Артур почувствовал себя в своей тарелке, о чем сразу дал понять. Он опустился на колени и попытался вытереть ей лицо носовым платком – затея совершенно бессмысленная и бесполезная. – Бога ради, что с вами приключилось? Глоток бренди? Рюмку бренди, Калверт! Да не стойте вы как истукан! Рюмку бренди!

Казалось, Дядюшка Артур напрочь позабыл, что находился не в ресторане. Но ему повезло – немного бренди еще оставалось. Я протянул стакан и сказал:

– Если вы позаботитесь о леди Скурас, сэр, то с вашего разрешения я продолжу работу и подниму якорь.

– Нет, нет! – Шарлотта отпила глоток, закашлялась, и я должен был ждать, пока она сможет продолжать. – Не пройдет и двух часов, как они здесь появятся! Я знаю, я слышала. Готовится нечто ужасное, сэр Артур! Я должна была… Просто обязана была предупредить!

– Только не волнуйтесь, леди Скурас! Ни в коем случае не надо волноваться, – сказал Дядюшка Артур, словно она начала волноваться только сейчас. – И выпейте это немедленно, леди Скурас.

– Нет, только не это! – Я посчитал, что она не очень-то вежливо отказывается от моего отличного бренди, пока не понял, что она имела в виду совсем другое. – Не называйте меня леди Скурас. Шарлотта… Пусть будет Шарлотта. Хорошо?

В одном женщинам не откажешь – они умеют придавать значение пустякам. Пока люди с «Шангри-Ла» готовились забросить в окно нашего салона самодельную атомную бомбу, эта женщина думала о том, чтобы ее не называли по фамилии.

Я спросил:

– Зачем они к нам собираются?

– Калверт! – резко оборвал меня Дядюшка Артур. – Леди Скурас… то есть, Шарлотта, только что пережила нервное потрясение. Дайте ей время…

– Нет. – Она с трудом выпрямилась и попыталась улыбнуться. Улыбка не очень получилась. – Нет, мистер Петерсен, или мистер Калверт, или как вас там называют. Вы совершенно правы: актрисы любят преувеличивать. Но я больше не актриса. – Она отпила еще глоток, и краски стали постепенно возвращаться на ее лицо. – С какого-то момента я начала понимать, что на борту «Шангри-Ла» происходит нечто странное. На яхте появились новые люди; некоторые члены старой команды были по непонятным причинам уволены. Меня вместе со стюардессой часто отвозили на берег, в отель, в то время как яхта отправлялась в какие-то загадочные рейсы. Мой супруг – сэр Энтони – не собирался мне что-либо объяснять. После нашей свадьбы он страшно изменился. Мне кажется, он принимает наркотики. Видела я и оружие. И когда эти странные люди появлялись на яхте, меня отсылали в каюту. – Она печально улыбнулась. – Основанием тому была не ревность моего супруга – можете мне поверить. Последние два дня я думала, что дело приближается к кульминации. Сегодня вечером, вскоре после вашего ухода, меня снова услали в каюту. Я вышла из салона, но за дверью остановилась. Говорил Лаворский: «Если ваш друг, Скурас, – делегат ЮНЕСКО и адмирал, то в таком случае я – Нептун. Я его знаю. Мы все знаем. Слишком поздно – они многое успели разнюхать. Или мы, или они». Потом капитан Имри сказал: «Сегодня в полночь я пошлю туда Квина, Жака и Крамера. А в час мы потопим корабль в зунде».

– У вашего супруга действительно милые друзья, – буркнул я.

Она как-то неуверенно, словно задумавшись, посмотрела на меня, потом сказала:

– Мистер Петерсен, или мистер Калверт, я слышала, как Лаворский называл вас Джонсоном…

– Я понимаю, что такой богатый выбор фамилий может привести человека в замешательство, – заметил я. – Мое настоящее имя – Филипп Калверт.

– Хорошо, пусть будет Филипп. – Она сделала ударение на последнем слоге, на французский манер, что прозвучало в ее устах довольно мило. – Я могу сказать только одно: нельзя вести себя так глупо – ведь вам угрожает огромная опасность.

– Мистер Калверт, – сказал Дядюшка Артур кисло, но не потому, что ему, не понравились ее слова, а потому что она назвала меня по имени, что не принято среди аристократов, – мистер Калверт отлично понимает размеры грозящей нам опасности. Он временами не очень удачно выражается – только и всего. Вы храбрая женщина, Шарлотта. – (Совсем другое дело, когда люди из высшего общества называют друг друга по имени!) – Вы подвергались страшному риску, подслушав их разговор. Вас могли поймать…

– А меня и застукали. – Уголки ее рта едва заметно приподнялись. – И это вторая причина, почему я здесь. Даже если бы я не знала, что вам грозит опасность, я бы все равно сюда добралась… Меня поймал супруг и отвел в каюту. – Она неуверенно поднялась, повернулась к нам спиной и приподняла мокрую темную рубашку. Через спину, наискосок, тянулись три больших красно-синих кровоподтека.

Дядюшка Артур застыл в оцепенении – он был не в состоянии шевельнуться. Я же прошел через салон и внимательно осмотрел ее спину. Полосы были шириной приблизительно дюйма полтора и покрывали всю верхнюю часть тела. Кое-где мелкие ранки сочились кровью. Я осторожно дотронулся до одного из воспаленных мест. Без сомнения, раны были свежие. Свежие и самые настоящие, без подделки. Шарлотта не шевельнулась.

– Не очень-то красиво, правда? – Она смущенно улыбнулась. – Да и болит довольно сильно. Но я бы могла показать там более неприятные вещи!

– Нет, нет! – поспешно сказал Дядюшка Артур. – Это не обязательно. – Какое-то мгновение он молчал, а потом его прорвало. – Сколько вам пришлось, вынести, дорогая Шарлотта! Сколько выстрадать! На подобную жестокость способен только дьявол! Настоящий дьявол! Это работа монстра! Возможно, он находился под воздействием наркотиков… Я бы ни за что не поверил, что существуют подобные люди! – Его лицо побагровело от ярости, а голос был приглушенный, словно его за горло схватил Квин. – И никто бы не поверил…

– Кроме усопшей леди Скурас, – спокойно поправила адмирала Шарлотта. – Теперь я понимаю, почему она до последних дней лежала в клинике для душевнобольных. – Она пожала плечами. – Но я не желаю идти по проторенной дорожке. Поэтому забрала кое-что из вещей и убежала. – Она показала мешочек из искусственного материала, в котором находилась ее одежда и который она привязала к бедрам. – Я выгляжу, как какой-то тайный агент? Да?

– Если они обнаружат, что вы исчезли, то будут здесь задолго до полуночи.

– Возможно, они не заметят моего исчезновения. Обычно я запираюсь на ночь в каюте. Запираюсь изнутри. Правда, сегодня я заперла дверь снаружи.

– Все это хорошо, – сказал я. – Но вот то, что вы продолжаете сидеть в мокрой одежде, – плохо. Нет смысла убегать, чтобы тут же подхватить воспаление легких. В моей каюте вы найдете полотенца. А потом мы попытаемся организовать вам комнату в отеле «Колумбия».

– Я надеялась на большее. – Плечи ее внезапно поникли. А может быть, мне это показалось? Нет! Глаза ее вновь захлестнуло безграничное отчаяние. – Именно там они и станут меня искать в первую очередь. В Торбее нет ни одного надежного уголка. Меня схватят, отвезут на борт «Шангри-Ла», и супруг снова запрет меня в каюте. Только в бегстве есть какой-то смысл… Прошу вас, давайте убежим вместе.

– Нет.

– Вы не из тех, кто спасается от опасностей бегством, так? – Она выглядела потерянной и в то же время гордой, и я почувствовал себя не в своей тарелке.

А Шарлотта повернулась к Дядюшке Артуру, взяла его руки в свои и тихо произнесла:

– Сэр Артур, умоляю вас как английского джентльмена! – Для Калверта, деревенского парня иностранного происхождения, это было началом конца. – Разрешите мне остаться здесь. Умоляю вас!

Дядюшка Артур бросил взгляд на меня, какое-то мгновение колебался, снова посмотрел на Шарлотту Скурас а, по всему судя, утонул в ее больших карих глазах.

– Ну, разумеется вы можете остаться, дорогая Шарлотта. – Он изобразил старомодный поклон, который, должен признаться, весьма соответствовал его бороде и моноклю. – Ваши желания для нас закон, дорогая Шарлотта.

– Благодарю вас, сэр Артур. – Она с просительной улыбкой посмотрела на меня. – Было бы очень мило, если бы и Филипп дал свое разрешение. Что вы скажете, Филипп?

– Если сэр Артур берет на себя смелость подвергать вас опасности много больше той, которой бы вы подверглись в Торбее, то моего согласия здесь не требуется. Я – хорошо вышколенный чиновник и не противоречу начальству.

– Иногда вежливость может звучать хуже оскорбления, – заметил сэр Артур холодно.

– Простите, сэр… – И вдруг в моем мозгу зажглась красная сигнальная лампочка. Даже не одна, а целая гирлянда. Впечатление было такое, будто в моей голове загорелась рождественская елка. – Я никоим образом не намеревался критиковать ваше решение. Разумеется, я должен сказать: «Добро пожаловать на нашу яхту, леди». Но хочу прибавить, что, пока мы стоим у причала, Шарлотта будет сидеть в трюме!

– Очень разумно, – мягко сказал Дядюшка Артур. Казалось, он обрадовался перемене моего настроения и столь учтивому обхождению с аристократкой.

– Вам не придется долго сидеть, – сказал я Шарлотте Скурас с улыбкой. – Через полчаса мы покинем Торбей.

– Меня не касается, какие обвинения вы ему предъявите. – Я перевел взгляд с вахмистра Макдональда на человека с разбитым лицом и пропитанным кровью носовым платком. – Проникновение на яхту с целью грабежа. Попытка убийства. Нелегальное ношение оружия и намерение использовать его для преступных целей. Короче говоря, формулировку выберете сами.

– Послушайте, все это не так-то просто. – Макдональд положил большие загорелые руки на маленький стол маленького полицейского участка и посмотрел сперва на арестованного, а потом на меня. – Он же не собирался грабить яхту, мистер Петерсен, он просто поднялся на борт. Это не противозаконно. Далее, вы говорите: попытка убийства. Но по его лицу понятно, что жертва – он, а не вы. И чем он был вооружен, мистер Петерсен?

– Не знаю. Оружие упало за борт.

– Понятно. За борт. Выходит, что у нас нет доказательств, что имел место уголовно наказуемый поступок.

Этот Макдональд постепенно начинал действовать мне на нервы. Он был готов в любое время сотрудничать с мнимыми таможенниками, но совершенно сознательно старался лишить меня своей помощи.

– Теперь, – заявил я, – вы скажете о том, что все это – плод моей болезненной фантазии, что я просто сошел на берег, схватил первого попавшегося прохожего и, разбив ему лицо, притащил в участок, придумав по пути свою версию. Даже вы не настолько глупы, чтобы поверить в это.

Смуглое лицо вахмистра налилось краской, а костяшки пальцев побелели. Он тихо сказал:

– Прошу вас впредь не разговаривать со мной подобным тоном.

– Если вы упорно будете продолжать разыгрывать из себя идиота, то и разговаривать с вами я буду соответствующим образом. Вы согласны упрятать этого человека за решетку?

– В конце концов, у меня имеется только ваше слово против него.

– Нет. У меня есть еще один свидетель. Он внизу, у пирса, если угодно. Это адмирал сэр Артур Арнфорд Джейсон, очень крупный государственный чиновник.

– Последний раз, когда я был на вашей яхте, с вами был некто мистер Ханслет.

– Он тоже там, внизу. – Я кивнул в сторону пленника. – Почему бы вам не задать парочку вопросов нашему другу?

– Я послал за доктором. Сперва нужно привести в порядок его лицо. Я не могу понять ни слова.

– Дело вовсе не в лице. Ведь он говорил по-итальянски.

– Ах, итальянец! Тогда мы быстро решим этот вопрос. Владелец кафе у нас тоже итальянец.

– Вот и отлично. А нашему другу нужно задать всего четыре маленьких вопроса: где его паспорт, как он попал в эту страну, кто его хозяин и где он живет.

Вахмистр какое-то время смотрел на меня усталым взглядом, а потом медленно сказал:

– Судя по всему, вы очень своеобразный ихтиолог, мистер Петерсен.

– Со своей стороны, могу сказать, что вы тоже своеобразный полицейский, Макдональд. Спокойной ночи.

Я вышел на тускло освещенную улицу, спустился до набережной и встал в тени телефонной будки. Минуты через две по улице прошел человек с маленьким чемоданчиком. Вскоре он исчез в полицейском участке. Минут через пять он вышел, и в этом не было ничего удивительного – обычный врач немного мог сделать для человека, которому следовало лечь в больницу.

Потом дверь полицейского участка снова открылась, и в ней показался Макдональд. На нем был темный, наглухо застегнутый дождевик. Он быстро направился вдоль по набережной, не глядя по сторонам, что облегчало мне задачу. Вскоре он свернул к пирсу и, дойдя до его конца, включил фонарь. Спустившись на несколько ступенек, он принялся подтаскивать к пирсу маленькую лодку. Я перегнулся через парапет и направил на него луч моего карманного фонаря.

– Почему бы вам не обзавестись радиотелефоном или передатчиком, чтобы сообщать им срочные новости? – спросил я. – Ведь немудрено в такую погоду и погибнуть – путь до «Шангри-Ла» довольно опасный.

Он медленно выпрямился и выпустил веревку из руки. Лодка исчезла в темноте. Потом он тяжело, по-стариковски поднялся по ступенькам и спокойно спросил:

– Что вы сказали о «Шангри-Ла»?

– Не смею вас задерживать, господин вахмистр. Ведь долг выше чести. Первым делом лояльность по отношению к хозяину. Ступайте с Богом и передайте, что один из его сообщников сильно избит и что, кроме всего прочего, Петерсен имеет сильные подозрения относительно вахмистра Макдональда.

– Не понимаю, о чем вы говорите, – ответил он глухо. – «Шангри-Ла»… Да я близко к этой яхте не подойду.

– Куда же вы в таком случае собрались? Расскажите, не стесняйтесь. Может быть, рыбку половить? Тогда должен обратить ваше внимание на то, что вы забыли взять рыболовные снасти!

– А что будет, если я посоветую вам заняться своими собственными делами и не совать нос, черт вас возьми, в чужие?! – злобно отпарировал Макдональд.

– Именно этим я и занимаюсь. И давайте не будем ссориться, вахмистр. Вы думаете, меня интересует наш итальянский друг? Нисколько. По мне, так предъявляйте ему обвинение в том, что он играл в прятки на главной улице. Я притащил его для того, чтобы показать, что вы ввязались в нехорошее дело. И хотел увидеть вашу реакцию, чтобы рассеять последние сомнения. Вы среагировали просто великолепно.

– Возможно, меня нельзя причислить к категории умников, мистер Петерсен, – с достоинством сказал он, – но я не абсолютный идиот. Я решил, что вы один из них или преследуете те же цели. – Он замолчал. – Но это не так. Вы агент тайной службы.

– Всего лишь чиновник. – Я кивнул в сторону «Файркреста», который находился от нас ярдах в двадцати. – Будет лучше, если вы навестите моего шефа.

– Чиновники не имеют права мне приказывать.

– Как угодно, – спокойно ответил я, повернулся и посмотрел на море. – А что касается ваших сыновей, – я имею в виду двойняшек, о которых говорили, что они погибли в Кайригорнее…

– Что насчет моих сыновей? – глухо спросил он.

– Да ничего… Как-то не верится, что их отец и пальцем не хочет пошевелить, чтобы успокоить их души.

Макдональд молча стоял в темноте. И не оказал сопротивления, когда я взял его под руку и повел к «Файркресту».

Дядюшка Артур производил впечатление и держался соответственно рангу. Он не поднялся, когда я ввел Макдональда в салон, не пригласил его сесть. Взгляд василиска, который благодаря моноклю казался еще более застывшим, пробуравил несчастного полицейского словно лазерный луч.

– Итак, вы допустили ошибку, вахмистр, – начал Дядюшка Артур без всяких предисловий. Говорил он холодным, равнодушным голосом, именно таким, от которого волосы шевелились на голове. – Это подтверждает и тот факт, что вы сейчас находитесь здесь. Мистер Калверт сошел на берег с пленным и веревкой, длины которой хватило бы на то, чтобы вам повеситься. Вы ухватились за эту возможность обеими руками. Это не умно. Вам не стоило пытаться связаться с друзьями.

– Эти люди мне не друзья, сэр, – с горечью ответил Макдональд.

– Про Калверта я скажу ровно столько, сколько вам можно знать. Петерсен – его псевдоним. – Дядюшка Артур даже не счел нужным заметить возражение. – Если вы хоть слово скажете кому-нибудь – это будет стоить вам работы и пенсии. Ко всему прочему, вы не сможете вообще получить работу в Великобритании. Не говоря о том, что вам придется отсидеть несколько лет в тюрьме за государственную измену. В этом случае я лично сформулирую обвинение против вас. – Он сделал паузу, а потом добавил совершенно лишнюю фразу: – Я ясно выразился?

– Предельно ясно, – сказал Макдональд хмуро.

После этого Дядюшка Артур рассказал то, что счел необходимым сообщить, и закончил так:

– Я на сто процентов уверен, что мы можем рассчитывать на вас, вахмистр.

– Калверт надеется на мою помощь, – угрюмо отозвался Макдональд. – А сам обвиняет меня, не имея на это причин…

– Послушайте, Макдональд, хватит строить из себя наивняка, – сказал я. – Вы знали, что таможенники липовые. Вы знали, что у них нет с собой фотокопировального аппарата. Вы знали, что они пришли на яхту лишь с одной целью: разбить передатчик и при возможности поискать, нет ли на судне второго. Вы знали, что на лодке они не смогли бы вернуться на сушу – слишком плохая погода. Собственно, это была даже не лодка, а катер с «Шангри-Ла», поэтому они и уплыли обратно с потушенными огнями. И после того, как они уехали, из гавани судов больше не выходило. Мы бы услышали. Единственный свет, который мы видели в ту ночь, горел в рубке «Шангри-Ла», когда они принялись крушить собственный передатчик. Точнее, один из своих передатчиков. И потом, с чего вы взяли, что в зунде нарушена телефонная связь? Вы знали, что линия нарушена, но почему именно в зунде? Далее, когда я спросил вас вчера утром, есть ли надежда починить связь, вы ответили «нет». Странно. Ведь вы, по идее, должны были попросить таможенников сообщить о нарушении в соответствующие службы. Но вы знали, что мнимые таможенники отправились не на материк. А что касается ваших сыновей, вахмистр, которые якобы погибли, то вы забыли закрыть их денежные счета: как раз по причине того, что знали – они живы.

– О счетах я действительно забыл, – медленно сказал Макдональд. – А что касается всего остального, то, боюсь, это выше моего понимания. – Он взглянул на Дядюшку Артура. – Я знаю, что моя песенка спета, сэр. Они пригрозили, что убьют моих мальчиков, сэр.

– Если вы будете добросовестно сотрудничать с нами, – ответил сэр Артур, тщательно подбирая слова, – то я сделаю все, что в моих силах, чтобы вы остались начальником полицейского участка в Торбее до тех пор, пока не начнете наступать на собственную бороду. Кто эти люди?

– Единственные, кого я видел, – это человек, называющий себя капитаном Имри, и «таможенники» Дюран и Томас. Настоящее имя Дюрана – Квин. Насчет другого я не знаю. Обычно с наступлением темноты они появляются в моем доме. На «Шангри-Ла» я был только два раза. Чтобы повидаться с Имри.

– А что вы скажете относительно сэра Энтони Скураса?

– Ничего. – Макдональд беспомощно пожал плечами. – Он хороший человек, сэр. Действительно. Во всяком случае, я так считаю. Но каким-то образом он оказался замешан в этом деле. Любой может попасть в дурную компанию. И все это довольно странно, сэр.

– Вот как! А какова была ваша роль во всем этом деле?

– За последние месяцы здесь произошло много странных вещей. Пропадали суда, пропадали люди, рыбаки находили сети порванными прямо в гавани. Таким же таинственным образом портились дизели судов и сами суда. Все это происходит в тех случаях, когда капитан Имри не хочет, чтобы то или иное судно дошло до места назначения в срок.

– А ваша задача заключалась в том, чтобы тщательно, но безуспешно вести расследования этих происшествий, – сказал Дядюшка Артур. – Должно быть, вы были бесценным помощником, вахмистр. Человек с вашим опытом и характером выше любого подозрения. Скажите мне, чего они хотят?

– О Господи, сэр! Понятия не имею!

– Никаких мыслей на этот счет?

– Никаких, сэр.

– Так я и думал. Именно так они и должны работать. И вы не представляете, где могут находиться ваши сыновья?

– Нет, сэр.

– А откуда вы знаете, что они живы?

– Три недели назад меня привезли на «Шангри-Ла». Одновременно, Бог знает откуда, привезли моих сыновей. Они чувствовали себя хорошо.

– И вы действительно так наивны, чтобы поверить, что вашим мальчикам и впредь будет так же хорошо и что их вернут живыми, когда закончится вся эта история? Ведь они наверняка знают, кто держит их под замком, а значит, будут способны опознать преступников и выступить в качестве свидетелей.

– Капитан Имри сказал, что с ними не случится ничего плохого до тех пор, пока я буду работать, и что лишь глупцы применяют силу.

– Значит, вы убеждены, что эти люди никогда не отважатся на убийство?

– На убийство? О чем вы, сэр?

– Калверт!

– Да, сэр.

– Налейте вахмистру двойную порцию виски.

– Хорошо, сэр. – Когда речь заходила о том, чтобы воспользоваться моими личными запасами спиртного, Дядюшка Артур был до крайности щедр. Накладные расходы не оплачивались. Я налил вахмистру двойную порцию, а потом, констатировав, что все равно стою на краю банкротства, налил и себе. Через десять секунд рюмка вахмистра опустела. Я взял его под руку и повел в машинное отделение. Когда мы через минуту снова появились в салоне, вахмистра не пришлось уговаривать выпить еще. Лицо его было серым, как пепел.

– Я вам говорил, что Калверт сегодня производил разведку местности на вертолете, – заговорил Дядюшка Артур, – но я не упомянул, что пилота убили. Не сказал я и о том, что в течение последних шестидесяти часов были умерщвлены двое моих лучших агентов. Кроме того, вы только что видели Ханслета… Ну, так как, вахмистр, вы по-прежнему будете думать, что имеете дело с джентльменами, для которых человеческая жизнь священна?

– Что я должен делать, сэр? – На загорелые щеки Макдональда постепенно возвращалась краска. Глаза смотрели холодно и жестко, иногда в них вспыхивали искорки отчаяния.

– Сейчас вы вместе с Калвертом доставите тело Ханслета в полицейский участок, вызовете врача и распорядитесь, чтобы он осмотрел труп. Мы должны иметь официальное заключение о причинах смерти. Для суда. Других убитых мы вам, к сожалению, представить не сможем. После этого вы отправитесь на «Шангри-Ла» и сообщите капитану Имри, что мы доставили в полицию Ханслета и итальянца. Вы также скажете, что мы якобы говорили, что нам надо вернуться на материк за новым эхолотом и потребовать вооруженной помощи. И что мы будем отсутствовать дня два. Вы знаете, в каком месте нарушена связь в зунде?