Текст книги "Край забытых богов (СИ)"
Автор книги: Алина Борисова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)
– Ну чего тебе еще не хватает, чтоб покинуть эту крысиную нору? Хочешь, чтоб он и дальше использовал тебя для своих интриг? Он же даже не отрицает! Ты для него – суррогат, подделка, тебя не жалко!
– Не хватает? Да все того же. Мне некуда отсюда идти. Какие бы слова вы тут друг другу не наговорили, в этом доме я спокойно и счастливо прожила целый год…
– Ты не светишься счастьем!
– Я скучаю по дому. Мне не хватает родных. Это естественно, это и ты не изменишь. А с тобой – ты и сам признаешь – жизни у нас не выходит. Мы нигде не смогли – ни здесь, ни в Стране Людей… Я не так уж хочу умирать, как сказала когда-то. А когда жизнь с тобой вновь станет невыносимой, куда мне тогда? Головой с башни?
– И что же со мной не так, чтоб от меня – головой с башни? Из последнего, помнится, я убиваю дикарей, предварительно даря им наслаждение. И чем же лучше твой замечательный друг? Кстати, знаешь, он ведь действительно летал на встречу со мной. Вот только чуть-чуть задержался. Рассказать, где?
– Едва ли это столь важно.
– Ну почему же… – Анхен вновь возвращается в кресло. – Видишь ли, Лар, если он прилетит ко мне прямо от тебя, я тебя почувствую. Твой запах, элементы твоей ауры, вплетенные в его. Тут мало принять душ и сменить одежду, хотя, понятно, не без того. Приходилось ему залетать в столь милую твоему сердцу Страну Людей, находить двух-трех дев, жаждущих ласк вампира, дарить им вместе с ласками смерть… Смерть – это сильная штука, Лар, она перебивает многие эманации… А я все удивляюсь каждый раз, что это мой мальчик к людям зачистил, он же их не любит. А видишь, как все просто. Люди – ничто, несколько смертей за раз просто, чтобы скрыть твой запах. Я уж опасаться начал, ему вход туда закроют, стольких за год поубивать…
Смотрю на Лоу. И понимаю – правда. Все правда, так и было. Убивал. Не от голода. И не раскаивается. Вампир. Не урожденный, но с детства привыкший, что так и надо. Мечтающий избавить свой народ от злого солнца, а вовсе не людей от злой смерти.
– Что еще? Ах, да, я за тебя решаю и, о светоч, я тебя наказываю. Вот только я действовал всегда ради тебя, ради нас. А он просто манипулировал тобой ради собственных целей. Манипуляции ж всегда приятней честных отношений, из-за них головой с башни не бросаются.
Молчу. По всему выходит, Анхен прав, а Лоу… А Лоу я не понимала совсем. Он мог придумать что угодно, перевернуть ситуацию любым образом, а он предпочел, чтоб Анхен признал его врагом…
– Лоурэл, скажи мне, пожалуйста, – остановилась на том, что сейчас единственным было важно. – Пока тебя не было, Анхен сказал, что если бы ты официально заявил ему, что готов обо мне заботиться, он не имел бы ни к тебе, ни ко мне никаких претензий и только б за нас порадовался. Ты возьмешь на себя подобные обязательства?
Под конец фразы голос дрогнул, потому что ответ на нее для меня значил многое, очень многое. Но он ответил сразу, без раздумий.
– Конечно, Ларис. Я уже их взял. Но если светлейший Анхенаридит Кортоэзиасэри ир го тэ Ставэ желает официального заявления, – Лоу поднялся, спокойно и без улыбки, – то я готов заявить, – он делает пару шагов и встает между мной и Анхеном. – Я нашел эту деву на пороге смерти в местах, открытых для дикой охоты, без каких-либо следов на ее теле или в ее ауре, что свидетельствовали бы о ее принадлежности другому вампиру, а потому объявляю ее своей. И принимаю на себя обязательства заботиться о ней, действуя в рамках действующего законодательства моей страны. На этом все, светлейший авэнэ, более не задерживаю. Сто километров от моего дома отсчитаете сами.
– Ты не посмеешь присвоить себе мое! – черные глаза полыхают бездной, обещанной радости при известии о том, что кто-то желает обо мне заботиться, Анхен явно не ощущает.
– Свое ты в реке похоронил. Вся страна рыдала. А теперь убирайся. Или ты в самом деле думал, что я стану исправлять твои ошибки вечно? Эту девочку ты потерял. Ну а я нашел. И когда я говорил «суррогат», я имел в виду для тебя. Для меня она достаточно настоящая, чтоб я готов был в корне пересмотреть свое отношение к людям. А для тебя всегда была и будет одной из многих. Так может, хватит уже играться в девочек, может, взрослую тетеньку для себя найдешь? Предпочтительно – своей расы?
– Не смей мне указывать! Не смей становиться между мной и тем, что принадлежит мне! Она – моя, и никакие твои слова, действия или мысли этого не изменят! – тьма кружит вихрем вокруг взбешенного авэнэ, а мне так страшно – за себя, за Лоу. Ну ведь Анхен же сам сказал, насильно мил не будешь, он все понял и готов от меня отказаться. Почему же сейчас он так упорно требует меня отдать? Просто чтоб отнять у Лоу? Этот опекун недостаточно хорош?
– Уйди с дороги, или я прибью тебя прямо сейчас!
– Так я этого только и жду. Тронешь меня хоть пальцем – и ты навсегда проиграл! Она никогда тебе этого не простит! Так и останешься в ее глазах безумным убийцей. А я – героем. Да, ты получишь ее тело, но только тело. Ее душу ты уже не вернешь никогда. Ты и так практически потерял ее. Нужен последний штрих – так сделай это. Прибей.
– Дракос тебя раздери, Лоу, она ж не нужна тебе!
– Я ей нужен. А ты давно забыл, как завоевывать дев, способен лишь хватать да ломать. Что ты можешь ей предложить? Что ты можешь сделать для нее такого, что я не в силах? Что заставит ее вспомнить о своей любви и уйти с тобой добровольно? Нет у тебя ничего.
– Найду.
– Вот сначала найди.
– Лоурэл, я в последний раз…
– Просто ударь, Анхен. И я победил.
Еще долгую страшную минуту они сверлят друг друга взглядами, затем Анхен стремительно разворачивается и уходит прочь.
Хлопает дверь. В окно мне видно, как стремительно взлетает малиновая машина. Я устало съеживаюсь в своем кресле, а Лоу спокойно садится в то, что прежде занимал Анхен.
– Ну вот и все, моя маленькая, – с улыбкой произносит он. – Действительно обидно, зря только время на полеты потратил. Но тут уж и впрямь – судьба, хоть ты в нее и не веришь.
– Анхен верит еще меньше. Знал бы ты, что он тут про тебя наговорил, в чем подозревал… А ты – как специально. Худшие опасения его подтвердил. Зачем?!
– Ну вот… Я сделал все, как ты хотела, прогнал твоего страшного Анхена, не позволил ему тебя увезти – и ты же еще недовольна!
– Прогнал… – такая горечь в душе. Так больно ощущать себя никем. Всего лишь пешкой в их играх. Суррогат. Человек в жизни вампира. Никто. – Скажи, зачем… зачем ты всегда говорил мне, что я для Анхена что-то значу? Что он моя судьба, что я не просто одна из его девочек, но что-то большее?
– Потому что это действительно так.
– Но только что… ты высказался предельно откровенно и прямо противоположным образом.
– Лара-Лара, – он встает, подходит ко мне и протягивает руку, – идем, посидишь немного со мной, нам не так уж долго осталось.
– Осталось что? – я позволяю увести себя на диван и усадить в кольцо его рук. И чувствую его губы на своих волосах, и тепло его тела, прижимающегося ко мне. И невольно думаю о том, что будь я вампиром, я чувствовала бы сейчас и запах смерти так же отчетливо, как чувствовал его Анхен.
– Осталось быть здесь вместе, маленькая. Моя глава в твоей истории уже дописана.
– Но ты же…
– Я не юная дева, малыш, чтоб говорить предельно откровенно там, где надо и где не надо. Меня интересует результат. А в результате того, что я наговорил ему сегодня, ему придется здорово задуматься над тем, что же ты значишь в его жизни. И поверь, он сумеет сделать правильные выводы.
– В результате того, что ты ему наговорил, вывод только один: он должен немедленно забыть обо мне и ехать мириться с твоей сестрой, – вздыхаю я горько. Я ведь этого и хотела, верно? Отчего же тогда так больно сейчас?
– Ты, возможно, не заметила, поддавшись эмоциям, но мириться с моей сестрой он более не намерен, хотя приехал в этот дом именно с мыслями о ней. И поверь, я достаточно хорошо его знаю, чтобы и предугадать и спровоцировать подобную реакцию.
– Но ты же… – теперь я и вовсе ничего не понимала. – Ты же сам всегда хотел, чтоб они помирились.
– Хотел. Потому и вышло правдоподобно, Анхен ведь тоже в курсе. Вот только при данном раскладе… пусть уж они лучше мирятся еще лет через сто. А пока ей лучше по-прежнему держаться от него подальше.
– Но зачем?
– Не важно, маленькая. Просто поверь, что так действительно будет лучше. Настолько, что я даже готов объявить себя его врагом, чтоб тень моих гнусных козней падала и на нее.
– А ведь ты действительно гнусный и беспринципный интриган.
– Ну, пока я интригую в твою честь, тебя должно это только радовать.
– Почему ж мне тогда так плохо?
– Потому что ты веришь словам. А задача была – не сказать правильные слова, а вынудить вас обоих к правильным действиям.
– И какие же они, по-твоему, правильные?
– По-моему, я никогда не скрывал, что хочу видеть вас вместе.
– Да? И потому ты объявляешь меня своей и выгоняешь его прочь из этого дома?
– Это где ж ты видала авэнэ, у которого можно было бы что-то отнять, да еще и выгнать? – Лоу усмехается. – Вернется. Вот только действовать ему теперь придется иначе. Не брать, а завоевывать. Если он хочет тебя получить, а поверь, он хочет, чтоб он тут ни успел тебе наговорить, ему придется хорошенько подумать, что именно он может тебе предложить. И поверь, в отличие от меня, ему есть из чего выбрать.
– Ты уже предложил мне свой дом. Это очень много, как бы ты не пытался обесценить это сегодня своими речами.
– Недостаточно много, моя маленькая. Он прав, ты здесь гаснешь, и я не в силах тебе помочь.
– А с ним…
– Ты подумай об этом. По поводу «с ним». Может, вы не сумели друг друга понять? И в ваших отношениях было что-то, что куда ценнее твоего прозябания здесь?
Сгущается сумрак, а мы так и не зажигаем свет. Так и сидим на диване. И я понимаю, что он и в самом деле прощается. И все его слова «за меня» имели целью лишь раздразнить Анхена, подарить ему трудностей, которые он гордо преодолеет, вызвать ревность, которой у вампиров не бывает… Интриган и манипулятор. Видимо, это то, что он хотел продемонстрировать мне. Что он действует не ради меня, но ради своих интриг, те ли они, в которых он признавался Анхену или те, в которых он признавался мне. Что для Анхена я цель, а для него – лишь средство. Анхен верил – ну, раньше уж точно – что любит меня, а Лоу… он никогда не признается себе даже в том, что ко мне привязан.
А я? Что на самом деле чувствую я? Чего я хочу? Какой и с кем я вижу свою дальнейшую жизнь? В сгущающихся сумерках уже не разглядеть картины на стене, но я смотрю на темный прямоугольник, отчетливо представляя себе каждую деталь. Жизнь – она была там…
А в кармане платья прячется маленькая костяная птичка. Теперь моя. Со мной. И я немного нервничаю, а вдруг для того, чтоб лететь, нам с ней обязательно нужен Анхен? Лоу не знает ответа. На пересказанные мной обвинения Анхена, что он же все это и устроил, лишь смеется, уверяя, что Анхен однажды и сам поймет, что это не так. Или не поймет. Но сути это не меняет. Это человеческая магия, и он не много в ней понимает.
Долго крутит мою птичку в руках, прислушиваясь к ощущениям. Советует не терять и никогда не давать в руки тех, кому я не доверяю.
– Она действительно хранит твою душу.
Может быть, и хранит, но больше уже не летает. Я засыпаю легко, но – без сновидений. Усталость? Нервы? Птичка, вернувшаяся ко мне? Я не знаю ответа. Я просыпаюсь в середине дня и понимаю, что больше мне не заснуть, и уже два дня я не видела родных, и может быть больше вообще никак, никогда…
Мне тесно в доме с его книгами – прочитанными и непрочитанными, с его картинами – написанными и ненаписанными, с его хозяином – искренним и лживым. Сбегаю в степь. Ухожу как можно дальше, пока хватает сил, пока домик коэра не становится лишь точкой на горизонте. И высятся со всех сторон синие горы – где дальше, где ближе, я словно на дне гигантской чаши. Лишенная своих волшебных снов, я вновь остаюсь наедине с окружающей действительностью. Есть только я – маленькая, как песчинка, и бесконечная пустота вокруг, окольцованная непроходимыми горами.
И Лоу. И я знаю, он мне действительно друг, и относится ко мне гораздо теплее, чем, возможно, сам бы хотел, и в своей заботе обо мне он искренен. Но я всегда буду фигурой на его шахматной доске, и он двинет меня, не задумываясь. И даже обменяет. Он не будет действовать ради меня или ради себя. Но ради своих высоких планов.
А я всегда буду ему благодарна, что бы он со мной не сделал. Потому что он дважды спасал мне жизнь, а такое не забывают. Потому что спасал – это не просто хватал за шкирку, когда я из окна выпадала. Спасал – это выхаживал, заботился, учил снова жить и дышать, и верить, что все еще будет хорошо. День за днем, месяц за месяцем.
И вся моя нежность, вся благодарность всегда будет с ним. За свет и тепло, что он принес в мою разрушенную жизнь. Но любовь – это все же не тепло. Это жар. И он обжигает так, что я теперь просто его боюсь. Поверить – и сгореть, просто сгореть. Или это все же лучше, чем то, что я имею сейчас – летаргический сон?
Сон – не летаргический, обычный – вновь не вывел меня в заоблачные дали. Птичка, которую я теперь носила на шее, как прежде Анхен, попросту «не взлетала» и не тянула за собой меня. И прошел еще один день, когда все валилось из рук и ни на чем не удавалось сосредоточиться. И еще один, и еще…
Анхен вновь появился в нашем доме почти через неделю после своего первого визита. Когда я уже почти поверила, что он не вернется. А он вернулся. И застал меня одну посреди степи, куда я уходила теперь ежедневно. С альбомом и карандашами, чтоб не отвечать на вопрос «зачем». Сидела и рисовала горы. Бесконечные горы на горизонте. Как граница. Как преграда. Как предел, за который меня уже даже сны не выводят.
– Ты рисуешь очень странные вещи, – произнес он вместо приветствия, опускаясь рядом.
Острый грифель карандаша прорвал дырку в листе бумаги.
– Почему? Обычные горы.
– Я имею в виду те картины, что в доме.
– А, это… просто сны, – я сижу, вцепившись в карандаш и не отрывая взгляда от своего рисунка. Не знаю, как с ним говорить, о чем, что делать. Встать и уйти? Но… ведь это же глупо. По детски. Да и… хочу ли я уходить?
– Я говорил о тебе с Владыкой, – продолжает меж тем Анхен.
– З-зачем? Он ведь думал, что я мертва.
– Не только он, – в его голосе звучит горечь. Секундная заминка, и он вновь продолжает спокойно. – Пора воскресать.
– Зачем? – все же поднимаю на него глаза. – Чтобы убили уже взаправду?
– Чтобы жить, – он перемещается и обнимает меня за плечи, – взаправду.
– Не надо, пожалуйста, – чуть повожу плечами, и он отпускает.
– Как хочешь.
А я мгновенно чувствую пустоту. И холод там, где только что было тепло его рук. Да что ж такое, ведь на мгновение всего коснулся?! С Лоу было не так. С Лоу так никогда не было.
– Владыка позволил мне сделать тебе подарок в честь твоего «воскрешения».
– Ты теперь подарки только с позволения Владыки делаешь? – не могу скрыть сарказма.
– Такие – да, – а он спокоен. Даже паузу небольшую выдержал. – Владыка позволил тебе провести день в Стране Людей.
Просто смотрю на него и не понимаю. Кажется, я оглохла. Или ослышалась. Или перестала понимать разумную речь.
– Под мою ответственность, – продолжает Анхен. – В моем сопровождении. Я тебя привожу, и я же возвращаю обратно. Надеюсь, ты понимаешь, что следить… буду не только я. И от того, насколько адекватно будет твое поведение, зависит, как многого я смогу для тебя добиться в дальнейшем.
Смотрю, как шевелятся его губы. Слышу звуки произносимых им слов. Мне разрешают вернуться. Мне разрешают вернуться. Из-за Бездны никто и никогда не возвращается, но мне разрешают… На день. Хоть на день, но ведь разрешают…
– Ну что же ты плачешь?
Я? Разве? Не заметила. А он вновь обнимает, и на этот раз у меня уже нет сил вырываться. Утыкаюсь лицом в его грудь. И сама его обнимаю. И действительно плачу, не в силах остановиться.
– Ты рада? – его пальцы гладят меня по волосам. Могу только кивнуть, судорожно, нервно.
– Ты поедешь со мной?
А разве смогу отказаться? Вновь киваю, забыв обо всем. Я смогу вернуться домой. Хоть на день. Пусть на день, но смогу. Наяву, не во сне. Живая.
А он поднимает меня на руки и несет. Сажает в машину, стоящую тут же неподалеку. Пристегивает ремни. Как обычно, излишне плотные, вызывающие ощущение захлопнувшейся ловушки. Садится на свое место, взлетает. И земля начинает стремительно удаляться, и уже не разглядеть, где там, среди помятых стеблей, валяются мои карандаши и альбом с незаконченным рисунком…
– Стой, погоди, а Лоу? – реальность догоняет меня. – Так же нельзя, надо ему сказать…
– Я сказал, – голос Анхена становится жёсток. – И он, разумеется, не возражает против этой поездки. Или ты сомневаешься?
– Нет, я не сомневаюсь. Но надо же… хоть попрощаться.
– Я попрощался. За нас обоих. И больше не желаю тратить на него ни секунды.
– Но я…
– А ты хотела увидеть дом. Что вряд ли выйдет, если мы сейчас разругаемся из-за этого паршивца.
Судорожно вздыхаю и отворачиваюсь к окну. Прости, Лоу. Все вышло так, как ты и хотел. Он действительно нашел, что мне предложить. И я действительно не могу от этого отказаться. Да, все надо было сделать не так, но… Я не стану ругаться с ним из-за тебя. Не стану рисковать. Прости. И спасибо. Я только надеюсь, что увижу тебя во сне…
Глава 11. Дом
Летим мы молча. Всю дорогу. Не один час. Я упрямо смотрю на проплывающий под нами пейзаж, лишь изредка бросая осторожные взгляды на светлейшего авэнэ. Анхен невозмутимо глядит вперед, полностью отдавшись полету.
Я вздрагиваю лишь когда мы начинаем опускаться на взлетную площадку его дома. Нет, я видела, конечно, что мы летим в Илианэсэ, но до последнего наивно надеялась, что мы пролетим его насквозь, мимо. Все же это Город На Краю Бездны, кто их знает, может, путь на ту сторону открыт только через него. Но не через дом же авэнэ!
– Ты сказал, мы летим в Страну Людей, – немного нервно замечаю я. Все же самый большой страх, который я упорно отгоняла от себя всю дорогу, – что он обманул. Что не будет никакого пересечения Бездны, что это только предлог, чтоб заставить поехать с ним.
Анхен чуть слышно вздыхает.
– И еще я сказал, что у нас один день на это, – объясняет, тем не менее, спокойно. – Календарный. Пересечение Нити туда и обратно одним числом. А от сегодняшнего, согласись, уже немного осталось. Я подумал, что ты захочешь потратить на эту поездку весь день. Поэтому мы полетим завтра с утра. Настолько раннего, насколько скажешь.
– С рассветом.
– Ты не проснешься, – чуть улыбается. Он не забыл, что рассветы – не мое.
– Я не усну.
Мы приземляемся. Он протягивает мне руку, помогая выбраться из машины, и ведет в дом. Его ладонь обжигает. А я чувствую себя скованно и глупо, словно невинная девочка на первом свидании. Не знаю, что говорить. И как вообще теперь с ним общаться – после всего.
Я привыкла к нему во снах. В тех, где он не видел меня и не слышал. И, как мне казалось, даже не ощущал. В снах, где я обнимала его порой, прижималась к нему, говорила с ним. Именно потому, что он не мог услышать. Отреагировать, ответить, взять за руку. Где он был… просто моей безопасной фантазией о нем. А теперь…
Мы входим в дом. И сердце гулко бьется в груди в такт шагам. Вот и зал – тот самый, огромный, в пять этажей. С огромной мозаичной звездой на каменном полу и прозрачным куполом в вышине. Зал, где в одном из снов я видела слезы на его глазах. Зал, где наяву я падала однажды спиною вниз с самого верха.
Невольно останавливаюсь. И вздох выходит чуть более нервный, чем хотелось бы.
– А знаешь, в этом зале обычно проходят балы, – негромко произнес вдруг Анхен.
– Да, ты мне говорил.
– Разве я?
Пожимаю плечами. Один из них говорил точно. Уже не помню, кто именно. Да и… моя ли вина, что этот дом мне показывал не хозяин?
– Знаешь, скоро будет большой бал, в дом съедется много гостей, – вновь нарушил молчание Анхен. – Будет красиво. Ты ведь еще не видела, как танцуют вампиры?
– Ну почему? Доводилось.
– Вот как? – он останавливается и смотрит на меня излишне внимательно.
– И много гостей в этом доме я видела не раз. И тебя среди них, – добавляю поспешно. Кто его знает, что там полагается тем, кто без его ведома пытался танцевать «его девочку»: пожизненное замуровывание в том самом склепе или просто снесение с лица земли? А уж тем, кто не сообщил, зная, что дева – его?
– Ты слишком долго смотрела на чью-то жизнь. Пора жить самой. Станцуй со мной, Лара. Сейчас. Здесь.
– Анхен, ты смеешься? Я человеческие-то танцы танцевать не умею, – я откровенно опешила от его предложения, настолько неуместным здесь и сейчас оно показалось. – И… я устала с дороги, мы ж только вошли…
– А в Страну Людей ты готова была бежать, невзирая на усталость.
– В Страну Людей я всегда готова… бежать, – вышло глухо.
Он приобнял за плечи.
– Я понимаю, моя хорошая, я все понимаю. Я ведь специально привез тебя сюда сегодня, чтоб ты отдохнула после дальней дороги. А завтра утром ты будешь уже там. Закрой глазки.
– Зачем?
– Просто закрой.
Закрыла. И легчайшая музыка заструилась вокруг нас, и его пальцы, едва касаясь, спустились с моих плеч, скользя по рукам до самых кончиков пальцев. И аккуратно обхватили мои ладошки. А я стояла, завороженно млея от его прикосновений. Во тьме закрытых глаз, словно в призрачном мареве сновидений. Только прикосновения его были реальны. Наконец-то реальны, я так скучала без них, оказывается!
Чуть вздрогнула, когда его губы коснулись моих пальцев. А затем он нежно повернул мои кисти и коснулся губами открытых ладоней – одной, потом другой. И сердце бьется, и дыхание становится все глубже, и нет сил не падать в омут под названием Анхен.
Он кладет мои руки себе на плечи, обхватывает меня за талию, притягивает ближе. А я вновь ощущаю этот запах – темного хвойного леса, где солнцу не пробиться сквозь кроны, но там, в заоблачной вышине, оно все-таки есть…
– Я так скучал по тебе, Лара, – тихо шепчет он мне в самое ухо, – так скучал.
И ушную раковину обдает жаром его дыхания, и мои руки сами скользят по его плечам, чтобы соединиться у него за шеей. А его губы нежно касаются моих. И отстраняются.
Распахиваю глаза – недоуменно, требовательно. И попадаю в плен его взгляда. И уже ни отвернуться, ни зажмуриться. Я тону в его глазах, темных, словно древесная кора, подсвеченная солнцем, словно земля у корней могучего кедра. И леса шелестят вокруг, и бьются сердца деревьев-исполинов. И мы, кажется, танцуем – легко и свободно, и каждое движение мне знакомо. И даже взлетаем – так же легко и знакомо, вот только мое тело, почему-то тянет вниз, и лишь его руки не позволяют мне сломать рисунок танца. А музыка все звучит – нежная, чарующая, едва слышимая. Его губы легко касаются моей обнаженной груди… не помню, чтоб раздевалась… Но разве это то, что следует помнить? Есть только магия движений, прикосновений, полета. И единения. С солнцем, и с миром, и с Ним…
Очнулась уже в его спальне. За окнами тьма, во всем теле слабость. И Анхен – рядом, головой на соседней подушке.
– Что ты сделал?
– Волосы тебе чуть подрастил. У людей все еще в моде косы, решил поспособствовать.
Даже не поворачивая головы, даже в полной темноте не сомневаюсь, что он смеется. Как он любит – с самым серьезным выражением лица и невозмутимыми интонациями. Потому как нагло выдает побочный эффект за цель мероприятия. Невольно улыбаюсь сама. Анхен. Я даже по его манере шутить соскучилась.
– Попить дашь? – сначала о насущном.
– Только если ты сядешь.
Сажусь. С трудом, но он помогает. Стакан с водой ждет меня на тумбочке. Он подает и, устроившись у меня за спиной, изображает спинку. Удобную, мягкую, теплую. Анхен. Так невообразимо трудно осознать: я в этой спальне, и я – есть. Реальная, существующая, не тень, не призрак.
Но вот судя по состоянию, пил он меня жадно. Очень.
– Будь я обычной, я бы умерла, – негромко произношу вслух, допив все до капли.
– Угу, – не спорит авэнэ, – года три назад.
– Что ты все-таки со мной сделал?
– Любил тебя, моя хорошая. Я просто тебя любил, – его руки ложатся на грудь, чуть сжимают, тихонько поглаживают… Это приятно, так завораживающе приятно. Моя голова откинута на его плечо, глаза закрываются в истоме. У тела нет сил реагировать бурно… И у разума тоже совсем нет на это сил. Только любопытно, что же все-таки это было?
– Ответь. Вот сложно тебе?
– Лениво, – честно признается Анхен. – Я скажу, а ты снова начнешь возмущаться, обвинять меня абы в чем, – его рука скользнула мне на живот, огладила и его. – Вот просто признай, что тебе хорошо.
– Мне хорошо, – соглашаюсь я. – Не считая того, что немного плохо… но это пройдет, я привыкла. Так все же, что? Твои воспоминания? Было немного похоже, но… как ты можешь помнить, что должна чувствовать я?
– Я помню многое, Ларка. А чувства… У вампиров они разделенные, ты разве забыла? И чувства своих партнеров мы ощущаем как свои. И помним, как свои, даже осознавая, что они чужие. Особенно, если это кто-то близкий. Очень близкий.
– И ты заставил меня разделить с тобой чувства, которые ты когда-то разделял с другой? Заставил меня почувствовать себя ею? Но как? На меня же не действует ваш гипноз… раньше не действовал…
– Не действует. Увы, мне не ворваться в твою голову, – он тихонько целует меня в висок. – Зато я могу пригласить в свою. И позволить тебе разделить со мной воспоминания… А теперь давай все-таки спать, или завтра ты не проснешься.
Он помогает мне лечь, и сам укладывается рядом, прижимая меня к себе, обнимая, укутывая.
– Мне столько раз снилось, что ты со мной, – шепчет он мне тихонько. – Вот так, рядом, в этой постели.
– Может, это были мои сны?
– Не-ет, ты злая, ты только ругаешься.
– Я молчу, – даже обидно, ни слова против сегодня ему не сказала.
– Ты молчишь, – он чуть вздыхает. – Спи.
Сплю. Пытаюсь, вот только сон не идет.
– Анхен, а мы завтра правда?..
– Правда.
– И Владыка в самом деле согласился? Так не бывает. Что ты ему за это пообещал? Или сделал?
– Спи, малышка. Я все время ему что-то обещаю. Или делаю. За то он меня и ценит, – Анхен лишь едва заметно усмехается на мои попытки выяснить подробности. – Я же тебе говорил. Давным-давно. Он остынет. И я с ним договорюсь. И мы все исправим. Все будет хорошо, Лара, просто поверь. Все у нас будет хорошо.
Верю. И, наконец, засыпаю.
А утром меня ждет завтрак, абсолютно новый комплект одежды (и этому ничего «чужого» не надо). И служанка, умела наращивающая мои косы искусственными прядями. Я смотрю в зеркало и почти узнаю прежнюю Ларису. Вот разве что взгляд… но это от напряжения, это пройдет.
– Готова? – светлейший куратор, одетый по последней человеческой моде, улыбаясь протягивает мне руку.
И вот уже мы летим… действительно летим… над Бездной. И она зияет под нами бездонным провалом, тьмой мрачных глубин, холодом абсолютной смерти. А я все жду, все боюсь – а вдруг… Вдруг Владыка передумал, и Нить нас не пропустит? Вдруг никакого уговора с Владыкой не было, Анхен просто что-то намухлевал с моим допуском, и сейчас это вскроется?
Анхен чуть сжимает мою ладонь.
– Не переживай так. Сегодня выходной, погода явно будет хорошая. Наверняка мы встретим твоих родных где-нибудь в парке, – мою тревогу он расценивает по-своему.
– А если?.. – только сейчас до меня доходит, что это не сон, я не могу ворваться к родителям в дом, а сами они меня не позовут. А если они надумают куда-то пойти, я даже узнать не смогу, где их искать.
– А если, то я позвоню и предложу им всем пойти прогуляться. Поверь, они не смогут мне отказать. Даже по телефону, – пытается он меня успокоить.
– И как ты им позвонишь? – вместо того, чтоб успокоиться, я разволновалась. – Представишься и назначишь встречу? Или просто внушишь, что в указанное тобой время им должно захотеться прогуляться в указанном тобой месте?
– Честно говоря, предпочел бы второй вариант, но судя по твоим интонациям, мне дешевле будет выбрать первый, – он чуть усмехается.
– Ты сам мне рассказывал, что воздействие вампиров вредно. А на них и так уже столько действовали, и так глубоко. Ты сам говорил, порой невозможно предугадать, будет ли еще одно незначительнейшее воздействие бесследным или окажется роковым.
– Иногда роковым оказывается просто еще одно нахождение в вампирской ауре, Ларис. Без всякого воздействия.
– Но тогда… – что же я тогда делаю, зачем пытаюсь устроить им встречу с вампиром? Да и со мной? Они же не помнят. И счастливы. А если увидят и… – Что же мне делать, Анхен?
– Успокоиться. Не нервничать так. В любом случае мне придется скрыть ауру, они же будут с ребенком. Ну а разговаривать по телефону я собираюсь с твоим отцом. Ему едва ли грозит сгореть от вампирского влияния. Хоть он и не узнал меня при последней встрече, саму эту встречу он помнит. И не откажется выполнить одну мою небольшую просьбу. Без всякого внушения.
– Да. Да, конечно.
Вампиры и люди. Вновь, как когда-то. Люди, которые готовы выполнить любую просьбу любого вампира. И вампиры, которым проще внушить, чем попросить. Реальность моей родины. В моих снах все было куда красивей. Без вампиров. И люди казались такими самодостаточными.
Край Бездны меж тем мы спокойно минуем. Страна Людей вот она, прямо под нами. Вьется серая лента реки, зеленеют луга…
– Погоди, но здесь же… Это же Каменка? – неправильность этого мирного пейзажа просто режет глаза.
– Да, это она.
– А город? Усть-Каменка?.. Анхен!
– Нет города, Ларис. Ты разве забыла? Последний кризис Бездны, зараженная земля на многие километры…
Погибшие люди, животные… Спасенные дети. Варька. Я помню, но…
– Я думала, он есть. Хотя бы пустой. Стены, развалины. А здесь… ничего, вообще. Будто и не было.
– Зараженная земля, Ларис. Ее снимали огромными пластами, сбрасывали в Бездну. Завозили новую. Успели пока не много. Воссоздали заново Гору и ее ближайшие окрестности. Дальше все просто закрыто пленкой и картинка поверх, чтоб с Горы казалось, что все цветет, – говорить об этом ему было тяжело, я видела. Не менее, чем мне слушать. Он считал эту страну своей. Он действительно считал ее своей, и ему было больно за нее. – Здесь работы еще на десятки лет, а уж города… для них даже жителей пока нет, а не только возможности строительства. Лет пятьдесят… сто.
Я киваю. Когда-то давно, совсем в другой жизни, он рассказывал мне об этом, но одно дело слушать, а другое… Город, исчезнувший без следа. Я его помню: домики на косогоре, мальчишки, играющие на реке в хоккей, машины на мосту…
– Анхен, а тебе часто доводилось видеть такое: вот был город, а потом его нет. Совсем.
