Текст книги "Край забытых богов (СИ)"
Автор книги: Алина Борисова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)
– Ну, если он не впадет в кровавый ступор и не бросится на меня с кнутом…
– Только не Фэр, ты же знаешь, – улыбается Лоу. – Он никогда тебя не обидит.
– Да. Хорошо, давай. Наверно, действительно надо куда-то отсюда вырваться хоть на время. Проветриться. Я уже задыхаюсь от этой всеобщей жажды. Начинает казаться, что жизнь состоит исключительно из секса.
– Не исключительно. В ней много и других хороших вещей, – он приобнимает меня и целует в лобик. – Ну, тогда мне нужно бежать, чтоб до полудня со всем разобраться. А ты все-таки поешь, твоему организму это важно.
Уже дойдя до выхода все-таки оборачивается:
– Спасибо.
– За что?
– За то, что все еще согласна лететь со мной. Куда бы то ни было. Я боялся, что эта ночь разрушит все… Ты права, я не должен был этого допускать. Прости.
– Я не виню, ты не можешь контролировать все. Просто… Мне не нравится, когда ты ругаешь Рин. Мне не нравится, когда вину перекладывают на тех, кто слабее и беспомощней.
– Это она-то слабая? – тут же вскипает Лоу. – Ты посмотри, она из всего лагеря вьет веревки. Из всех, и из тебя – первой!
– Но только не из тебя, непреклонный наш, – усмехаюсь я.
– Да если бы, – раздраженно бросает он и скрывается с глаз.
В шатре у Исандры меня встречают сдержанно. Видимо, были надежды, и планы, да вот не сбылись. А я по-прежнему здесь, а им с этого, по-прежнему, одна морока. Или это мне просто кажется этим хмурым утром.
Низкие тучи давят, прижимая к земле. Настроения нет никакого, да и кажется, что я и окружающим его только порчу.
– А где Рин? – спрашиваю, чтоб не молчать. Наверняка отправили куда-то. С поручением, чтоб глаза не мозолила. Про то, что «приз» достался ей, все ведь уже в курсе. Запахи – такая штука… Да и в ауре там что-то… налипает.
– Не знаю, с вечера ее не видела, – пожимает плечами Исандра. – Она ж, вроде, у вас осталась.
– Ушла.
И чего ушла? Какой-то бред про шампуни… Или он, все-таки, ее обидел? Хуже папочки ж, честное слово! Она ему нравится, и она же за то виновата!
– Я, пожалуй, пойду до нее дойду. Все равно я не слишком хорошо себя чувствую, чтоб нормально работать. Хоть проветрюсь.
– Проводить? – поднимает голову Нинара.
– Зачем? Думаешь, Каритинор с кнутом набросится? Так пару ударов я выдержу, потом оттащат. А ему хоть какая-то компенсация… Или вы тоже – за то, чтоб присутствовать? Не страсть, так боль…
– Лара… – по лицам вижу, что обиделись. – Лара, зачем ты так? Мы же…
– Я не знаю… Простите… Не знаю… Я просто не знаю, в ком еще из вас я ошибаюсь. Фатально. Начинаю бояться всех. Простите.
Буквально вывалилась вон. На воздух. Но тучи висят совсем низко. И душно, и муторно на душе. Надо было не с прошлым в гляделки играть, а ромашки идти выращивать. Но для кого? Я же не обижаюсь. И никого не виню. Они хотели, как лучше. Как лучше… Но… кому?.. Душно.
Рин была у себя. Ее маленький шатер не намного был больше обычной палатки, повыше, разве что. Одно общее помещение, закуток для «туалетных дел», из мебели – надувная кровать да комод для вещей.
Вот на кровати она и лежала.
Бледная, словно это из нее всю кровь выпили, а следы укусов на шее разве что не горят багровым… Стоп. Но ведь из нее и выпили. Возлюбленный ее Лоу. Только… разве это для них не нормально? Они, вроде как, только и делают, что друг у друга кровь пьют, и ничего. Да Ринка еще и моей налакалась, было из чего восстановиться…
– Что с тобой? – испуганно спрашиваю, опускаясь возле нее на колени.
– Ничего, – голос слабый, шепчет едва. – Это я после приступа. Никак не поправлюсь.
– У тебя укусы… совсем не проходят. Мне кажется, они даже ночью бледнее были.
– А, это ничего, это я специально, – слабо улыбается Рин. – Хочу сохранить. На память.
– На какую память, Рин, как тебе плохо было? – недоумеваю я. Как-то мне все это не нравится. Сильно. Ей явно хуже, чем ночью, и глаза блестят лихорадочно, и неподвижна она совсем, лишь голову ко мне чуть повернула.
– Нет. Ты не понимаешь. Ведь он же на мне… почти женился!
Первые несколько секунд сказать ничего не выходит. Ну, рот открывается, а слова из него не идут. Совсем. В голове вертится только «почти беременна» и «а жених-то в курсе?»
– Эт-то как? – наконец удается сформулировать нейтральное.
– А ты разве не знаешь, как детей делают?
– Как их люди делают, знаю. А у вас как-то мутно все.
– Да не мутно, – не соглашается она. – Просто. Только кровь нужна человеческая. Много, несколько человек. Невеста пьет кровь людей, жених – кровь своей возлюбленной. В итоге кровь у нее становится «живой», почти человеческой. Ненадолго, но зачатие происходит.
– Ерунда какая, – медик-недоучка во мне согласиться с таким не может. – Он выкачивает кровь из кровеносной системы, она заполняет пищеварительную.
– Что? – не понимает терминов Рин. – Ну да, как пищу. В вену нам человеческую кровь нельзя, не подходит состав. А в животе она обрабатывается. Но не полностью, не успевает. Нужно срочно заполнить сосуды, иначе слипнутся. Вот и выходит – живая кровь, живая жизнь.
– Так вы что, зачали ребенка? – ну их с их физиологией, что в итоге?
– Нет, – с сожалением вздыхает Рин. – Слишком мало крови, для зачатия столько не хватит. Но просто все было… ну совсем, как если б взаправду. Я – тебя, он – меня. И секс… А был бы ребенок – он был бы на твоей крови. То есть, представляешь – ты б нам тоже стала родной…
Представляю. Родной и мертвой. Если бы заменила собою сразу несколько человек, необходимых для процесса… Так вот что значит «рожденные на крови». Человек – это не только еда, но и питательная среда… «Он выпил слишком много ее крови…» – сказал мне когда-то Лоу. Да, немало. Десятилетиями пить кровь нелюбимой женщины. Столетиями. Давиться, но пить. Как тут не сойти с ума. Обоим…
Вытягиваюсь на кровати рядом с Рин. Вроде как поздно стесняться уже. А голова совсем тяжелая. Да еще и в свете последних откровений.
Плечом задеваю ее плечо. И вздрагиваю, как от ожога. Не поверив, щупаю рукой, касаюсь губами лба.
– Ринка, да ты горишь! Да с такой температурой люди не живут уже!
– Ну, я же не человек, – улыбается. Слабо так.
– Ты что с собой сделала, чудовище малолетнее?! – от страха начинаю кричать. Это только в учебниках пишут, что вампиры не болеют. И не умирают, ага. И детей «на крови» не зачинают.
– Не ругайся. Совсем как Он.
– Что ты сделала? Это из-за укусов, да? Чтоб не исчезали… Шампунь! – озаряет меня. – Подавляет регенерацию. Волос, а ты плеснула на раны. Ты ведь за этим от него убежала, верно? Следы исчезать начали, и ты поспешила…
– Ты только не говори…
– Совсем сдурела?! Я в вашей физиологии еще хуже тебя понимаю. Откуда мне знать, что ты там наворотила, заражение крови себе устроила или иммунитет убила? Да тут не говорить, тут кричать надо, – решительно вскочив с кровати, бросаюсь к выходу.
– Лара…
Не слушаю, выскакиваю, оглядываюсь. Бежать – далеко и долго, да и где его сейчас искать? Поэтому просто ору – истошно, испуганно, на весь лагерь:
– Лоурэл!!! Лоу!!!
На крик слетается пол лагеря. Не важно, главное, что и Лоу здесь.
– Ринка, – теперь, почему-то шепчу. – Плохо ей. Совсем. Она тот шампунь – на раны…
Лоу бледнеет и пролетает мимо меня в шатер. И Лиринисэн – практически сразу за ним. Он что же, тоже на мой крик бросился?
За ними входить не стала. Там и без того мало места, да и толку от меня – все, что надо, они и из Рин вытрясут. Да и как ее спасать они точно больше меня знают. Присела на землю возле входа, приготовилась ждать.
Но они выскочили почти сразу, Лоу с Рин на руках, Лирин за ним.
– Мы в город, в больницу, – коротко сообщает мне Лоу. – Прости, но к наскальным рисункам сегодня не выйдет. Увидишь Фэра – скажи, что все отменилось.
Киваю. Какие уж тут рисунки.
Глава 9. Кровь
Лоу вернулся вечером. Издерганный, злой. Один.
– Как она? – бросаюсь к нему с вопросом.
– А как может быть она? – едва ли не шипит мне в ответ, и, резко развернувшись, начинает мерить шатер шагами во всех направлениях. – Идиотка ж! Ни мозгов! Ни чувства самосохранения! Ни гордости! – он нервно мечется по шатру, со стуком переставляя стулья, предметы на столах и комодах. – Детей она захотела! Сама из пеленок еще не выпрыгнула – а туда же!
– Лоу! – с трудом перекрикиваю звук, с которым настольная лампа переезжает на новое место – в корзину для мусора. И ведь за что? Была еще молода. – Что без тебя тебя женили – это, конечно, печально. Но я спросила, как ее самочувствие?
– Да плохо все, – выдыхается внезапно, как и вскипает. Опускается на диван, возле которого в этот момент стоял. – Кровь ей переливали. Полностью. Лирин дал. Моя не подошла…
– Он для нее на все готов, да? – тихонько присаживаюсь рядом. – Даже танцевать с едой…
– Даже рискнуть ее здоровьем, в надежде, что она выиграет свой приз, – кивает Лоу.
Не понимаю. И он поясняет:
– Я не верю, что он забыл о ней в тот вечер. Или не почувствовал, как ей плохо. Но он удрал первым, ловко завладев вниманием общества. Заставив всех удирать за ним, пряча глаза и не особо глядя по сторонам.
– Думаешь, специально?
– Не знаю. Удачно. Вынудив меня сочетать несочетаемое, расставлять приоритеты… Дракос, я год почти вытягивал тебя из Бездны. И тут появляется какая-то девчонка, из-за которой все едва не пошло прахом!.. Или пошло уже? Не знаю… – он устало закрывает лицо руками, уперев локти в колени.
– Перестань, – кладу руку ему на плечи. – Ты мне в любви не клялся.
– Да какая любовь? – нервно передергивает он плечами. И продолжает со вздохом, уже спокойнее, – что ж вам, девчонки, любовь-то под каждым кустом мерещится? Я заботится обещал, помогать, поддерживать… А сам пожертвовал тобой ради нее…
– Да прекрати ты молоть ерунду! Ничем ты не жертвовал. Я сама ей решила помочь. И я не жалею.
– Сама, да, кто ж спорит. Вот только если бы я не хотел, чтобы ты так решила, ты и не узнала бы, что вообще чем-то можешь помочь.
– Но ведь могла, и помогла, и…
– И лучше все равно никому не стало! – он вновь вскипает. – Я только напрасно мучил тебя, себя, ее… Я даже кровь не могу ей дать, она не подходит!.. Ничего не могу! Что ни делаю, все…
– Перестань, не надо. Все не так. Ты скажи лучше: перелили, и что? Ей лучше? Она скоро поправится?
– Да поправилась уже, считай, – и вновь устало спокоен. – Она ж вампирка. До утра оставили понаблюдать – так, на всякий случай. Ну и Лирин, конечно, с ней, – и море сарказма в голосе. – Он же у нас герой! Спаситель!
Это ревность или мне опять «под кустами» не то мерещится? Но сказала совершенно искренне:
– А она все равно совсем его не замечает…
– Да, – соглашается Лоу. Опять спокойно и безнадежно. – Как моя мать когда-то. Отец был готов для нее на все, и не только готов, он и делал для нее все: мыслимое, немыслимое. Она пользовалась и не видела. Ей был нужен только авэнэ… – вздыхает. – Ну а этой нужен коэр. Опальный, седовласый и романтичный. Лиринисэн для нее слишком прост. Недостаточно возвышен, недостаточно изящен. Рядовой, а ей нужен уникальный. Чтоб и Древний, а молодой, чтоб из высшей элиты, а общался с простым народом…
– Она просто в тебя влюбилась.
– Она просто меня придумала., – он устало трет лоб ладонью. – Пойдем спать, уже поздно. А поутру к нам спикирует твоя подружка, и мир опять станет безумным.
Мир стал безумным гораздо раньше. Еще во сне. Лоу спал беспокойно, метался. Но в сны свои меня не звал. Да я, если честно, и не стремилась. Я вновь оказалась у Анхена, хотя вовсе туда не собиралась. Но, видно, от таких полетов меня могла спасти разве что жизнь, полная положительных эмоций, какой она была у меня в первые дни, а может, и неделю на раскопках. Но чем меньше радовала реальность – тем сложнее мне было удержать себя в ней.
И я вновь у Анхена, призрачной тенью. Только он не один, он меня не ждет. В его доме полно гостей, дом сочится шумом и светом. А хозяин даже ни с кем из них не в постели. Он играет. Ну, скажем, в бильярд. Нет, игра там другая, вот только название мне не известно. А шары в ней присутствуют. Так что будет бильярд, в самом деле, не в названии суть.
Игроков только двое, еще несколько смотрят завороженно. Словно сделали ставки. Или, напротив, ставки сделаны были на них. Анхен целится. Долго-долго-долго. Бьет. Промазывает. И отказывается продолжать.
Выходит из комнаты, не слушая возражений. Идет сквозь гостей, не глядя, куда-то прочь. Я подаюсь было за ним, но останавливаюсь. Куда я? Зачем? Он уже не часть моей жизни. Он мне не нужен, он меня забыл. И я забыла, это просто птичка. Меня выносит к ней, но дальше я свободна. Могу идти, куда хочу.
Куда? Домой, к родным? Там ночь, они все спят. В степь, где меня никто не ждет? Наверно, глупо. Чуть постояв среди толпы гостей, разворачиваюсь и бреду прочь. Просто в сторону, противоположную той, куда стремительно ушел хозяин дома.
Коридоры, повороты, какая-то лестница. И я спускаюсь все вниз, вниз, вниз. Там тьма, пустота, коридоры, и снова лестницы. Огромные пространства, занятые непонятного вида агрегатами. Пыль, запустение. Никого нет, ничего из этого не работает. Снова лестница, пыль, тьма, коридоры. Пустые залы, где даже оборудование снято. И дальше, ниже, ниже…
Огромная башня пуста и заброшена. Лишь на самом верху – свет, музыка, жизнь. А внутри пустота. Здесь давно ничего не осталось. Но я все брожу в мертвом чреве огромной башни, все ищу там что-то и никак не могу найти. Ничего. Здесь вообще ничего нет. Пустота. И я, кажется, заблудилась.
И только проснувшись под утро, усталая, измученная бесконечным блужданием, вспоминаю, что это же был мой сон. А значит, для выхода мне вовсе не требовалась дверь.
Утро начинается с Ринки. Здоровая, бодрая, веселая она влетает к нам в шатер, едва не сбивая Лоу с ног.
– С добрым утром! – она смотрит на него с обычным своим восторженным обожанием, и кроме него, похоже, вообще никого и ничего не замечает. Меня так точно. – Я хотела сказать спасибо. Я жизнью тебе обязана, я…
– Мне? – Лоу смотрит на нее холодно и скептически, вымораживая ее радость всем своим видом. – Мне казалось, Лариса тебя нашла, когда ты загибалась. А Лиринисэн искупал твою дурость собственной кровью. После того, как ночью ранее то же самое делала Лара. Так за что же спасибо мне, если не секрет, конечно? И кстати, когда ты обращалась ко мне на «вы», меня устраивало значительно больше.
– Но я же… но мы же почти… родня, – явно собиралась сказать «супруги», но все-таки не решилась. – Мы прошли обряд…
– Да какой, к драным дракосам, обряд?!.. – буквально взвывает Лоу. Но тут же пытается взять себя в руки. – Ринхэра, да очнись ты уже, хватит безумных фантазий. Не было никакого обряда. Не было, и быть не могло. И не будет. И, очень тебя прошу, постарайся все же вести себя чуть ответственнее. Ну здесь же не детская площадка. Здесь серьезная научная экспедиция, детских воспитателей ее штат не предусматривает. Объявила себя взрослой – ну веди себя соответственно, будь добра. Не ставь, пожалуйста, свою прихоть выше собственного здоровья. Глядишь, и спасать тебя никому не придется.
– Могли бы и не спасать, раз так вам мешаю, – тут же ощетинивается вампирка.
– После того, как твои родители фактически повесили на меня опекунство на время твоего пребывания здесь?! – он вновь начал раздражаться. – И как ты себе это представляешь?
– Можно подумать, процесс моего спасения вам ну совсем не понравился, – она упрямо задирает подбородок. – Особенно в душе. Вы меня от чего там спасали, от воды или от мыла?
– От шампуня! – совершенно звереет Лоу. – Чувствовал, что пользоваться не умеешь! И сделай, пожалуйста, так, чтоб я тебя хоть неделю не слышал и не видел. Потому что иначе, я чувствую, я тебя уже от жизни спасать начну! Потому что ее ты тоже явно не на то тратишь! Все, не задерживаю!
– Лоурэл…
– Брысь!!!
Разворачивается и выходит. Обиженная, возмущенная. Он какое-то время неподвижно стоит посреди шатра, пытаясь взять себя в руки.
– А ведь она тебе нравится, – констатирую очевидное. – И сильно нравится, так, что может, уже другим словом называть это чувство нужно, а ты отталкиваешь!
– Лар, – оборачивается и смотрит на меня. Долгим таким взглядом. – Ну хоть ты с ума не сходи. Я этого вчера, полагаешь, мало наслушался? Мне, полагаешь, от Лиринисэна фантазий на тему не хватило?
– Да не хватило, видимо, раз ты продолжаешь на нее орать и недостатки выискивать.
– Там выискивать что-то надо? Все еще? С микроскопом, видимо? – он просто сочится сарказмом.
– Импульсивная, да. Но сами же говорите, это от возраста. Глупости совершает? Так с кем не случается. Здоровье свое не бережет? Так свое, а не окружающих.
– Да? А то, что на восстановление этого здоровья потом чужая кровь требуется?
– Обсуждалось. С кнутом она за мной не бегала и на пол в темном склепе не валила, – решительно отрезаю я. – За Лиринисэном, кстати, тоже. А вот то, что она ответственная, исполнительная, неконфликтная, легко сходится с окружающими – это тоже все недостатки? Что спасала меня не раз, не смотря на открытую кровь и свою пробуждающуюся жажду, вопреки возрасту и инстинктам – это что о ней говорит, что дура, да? Людей жрать надо, а она относится с уважением?.. И ведь вы с ней в этом похожи. В отношении к людям, в интересе к ним.
– Ты не знаешь, как я отношусь к людям. Ты – не они, – присев за письменный стол, Лоу достает свой вампирский блокнот и с преувеличенным вниманием погружается в изучение его содержимого.
– А к диким? – я отказываюсь признать, что «разговор закончен». – Твой интерес к дикарям, к довампирской культуре? Вера в то, что они могли знать нечто, недоступное или утерянное вампирами? А мечты о портале, о мире третьего солнца? Кроме тебя, я об этом слышала только от нее.
– Нет вампира, незнакомого с понятием третьего солнца, – со вздохом отрываясь от блокнота, бросает он.
– Но есть те, кого устраивает и второе. Фэрэл, например. Он не верит в портал и его поиски, он вообще считает эту теорию ошибкой. А Рин – верит. Как и ты. По интересам своим, по мечтам вы похожи, понимаешь, очень.
– Не считается, Лар. Сходство формальное и незначительное. И хватит об этом. Ты скажи лучше, ты вставать нынче собираешься?
– Собираюсь, – в самом деле, он давно уже и умылся, и оделся, и даже вроде как делами занялся. А я все так и сижу на постели, в одеяло кутаясь. Да вот только – где силы взять? И вчера весь день нездоровилось, и ночь только вымотала со снами всякими дурацкими. Одна мысль о том, чтоб ноги на пол спустить, уже слабость вызывает. – И скоро уже соберусь, – уступаю я своей слабости и с места так и не двигаюсь. – Только ты от темы не уходи. Смотреть же больно, как ты и ее, и себя мучаешь! Ты же словно заглушку себе на сердце поставил. Чтоб никто не ворвался. Анхен говорил однажды, что ты не привязываешься. Ни к вещам, ни к людям. Мне тогда это было не очень понятно, а теперь вижу – так и есть. Вроде, полный шатер друзей, а никто из них не может назвать тебя своим. Ты с ними и не с ними, ты здесь и тебя нет. Даже на этих ваших секс-вечеринках умудряешься быть со всеми и ни с кем, наслаждаясь «процессом, а не партнером».
– Тебе откуда знать? – вздыхает он утомленно. – Ты там была хоть раз?
– Рассказывали. Не раз. И еще скажи, что соврали. Ты же искусственно создаешь вокруг себя вакуум. А на Ринку злишься за то, что она этот вакуум собой заполняет. Ты не можешь отстраниться. Не можешь ее исторгнуть. Из мыслей, из сердца… И ведь это было уже. С Лизкой моей то же самое ведь было! – застарелая боль заполняет сердце, но теперь та история видится мне совсем иначе. – Да, да, с моей подругой, ее звали Лиза и ты помнишь! Все ты помнишь. И тогда ты тоже обзывал ее дурой, хоть она ей и не была. И экзальтированной, и неинтересной. А она и историей, как ты, увлекалась, и стихи писала. И нравилась тебе так, что ты голову терял и дважды чуть не выпил. И не было это притворством! Ты и стихи ее хранил. Зачем? До помойки не донес? Да не верю! Ты просто врешь сам себе. Сам себе запрещаешь привязываться. Выискиваешь мнимые недостатки. Отталкиваешь их. Лизку вообще убил. Отдал друзьям, лишь бы доказать, что она для тебя ничто. С Рин что сделаешь? – и обидно до слез, и горько, и эмоции переполняют. Ведь коэр же он. Судьбы в небесах читает. Чужие. А со своей что делает? А с судьбами тех, кто близок ему и дорог?..
– Лар, а давай ты не будешь?..
– Давай. А кто будет? Кто будет объяснять тебе, что так нельзя? Что так не живут. Что ты не прав. Ты ж и меня так близко к себе подпустил только потому, что уверен, что я для Анхена. Что его люблю и на сердце твое не претендую. Только поэтому позволил себе быть нежным и заботливым. Только поэтому нашел меня достаточно умной, чтоб делиться со мною знаниями и планами. А не витай над нами Анхен, я тоже была бы объявлена пустоголовой и экзальтированной. Или еще какой. И близко бы ты меня не подпустил. Ни к себе, ни к своим делам, ни к своим друзьям.
– Ты говоришь сейчас ерунду.
– Да если бы, – запал прошел. Вновь подумала о том, что надо бы встать. И вновь решила, что чуть попозже.
– Мне совершенно не нравится Рин, и мне никогда не нравилась твоя подруга, – произносит Лоу спокойно и убежденно. Но слова меня не убеждают. С поступками плохо вяжутся.
– Ты просто себе запретил, признайся уж честно. Просто выстроил стену между собой и миром. Чего ты настолько боишься, что ломаешь собственную жизнь, я даже не говорю про чужие?
– Перестань. Я их в свою жизнь не звал. Рин так уж точно. И мне нечего ей дать, я не создан для семьи, и детей, о которых она так грезит, у меня никогда не будет.
– А у меня что же, будут? От Анхена, может быть? Что же ты тогда так старательно сводил нас вместе? – последний аргумент неожиданно разозлил. Он мне будет о детях рассказывать! – И, насколько я знаю, у многих вампиров детей не будет. Они что, все отказывают себе в праве на чувства? Да и откуда ты знаешь вообще, ты хоть пробовал?
– Нет. И пробовать не собираюсь. Потому и не будет. Я не собираюсь рожать детей только чтоб однажды отдать их выкупом за чьи-то жизни.
– Так не отдавай. Родить и отдать – вещи разные. А ты будешь прекрасным отцом, ни секунды не сомневаюсь.
– Ребенок ты у меня, Лар. Тот самый, не зачатый и не рожденный. С неба на руки упавший, – он только усмехнулся, устало и горько. Встал, отложив болкнот, подошел ко мне, присел рядом. – Это только в сказках говорится: «и повелел бог…» Сами они берут. Просто берут и убивают. А ты просто смотришь беспомощно и, чтоб жертва не была напрасной, вынужден действовать так, как требуется. Тем самым соглашаясь. Тем самым становясь соучастником. А я не хочу.
– Надеешься обмануть богов? Думаешь, если будешь всегда один, им некого будет у тебя отнять? Но ты же сам у себя всех отнял. И отнимать продолжаешь. Разве это не страшнее? – смотрю в его глаза, и вижу там лишь усталость. Не хочет он меня слышать. – А если другого мира для вас просто нет, Лоу? И все жертвы, что ты уже принес, напрасны? Там, в конце, нет ни портала, ни смерти в нем? А ты сам себе отказал в праве на жизнь. И ладно бы только себе, еще и деве, которая тебя любит. Ведь ты уже заставляешь ее страдать. Сейчас.
– Первая влюбленность проходит быстро, – лишь качает он головой. – Даже у вампиров. Если, конечно, не поощрять. Так что не переживай за нее, Лар. Все у нее будет. И настоящая любовь, и дети, и счастье. Просто потом и не со мной, – едва заметно вздыхает. – А мы с тобой вроде собирались наскальными рисунками заняться. Фэр нас уже ждет, а ты бастуешь. Поехали, Лар. Нам всем не помешает развеяться.
Наверно, не помешает. Вот только мысль о том, что придется лазить по крутым склонам, долго стоять или сидеть на холодном ветру совершенно не радует.
– Знаешь, я, видимо, откажусь. Я ведь вам там не очень нужна, на самом деле, верно? Фэр все заснимет. А я… А я бы, наверно, вообще сегодня не вставала. Что-то мне второй день уже нездоровится.
– Да? – он пристально вглядывается в мое лицо. Впервые, наверное, с той ночи. Касается губами лба. – А ругаешься, как здоровая, – ворчит при этом. – Ты права, не летай никуда. Да и не ходи. Отдыхай. Я, видимо, крови ей позволил у тебя выпить излишне много. При всех твоих возможностях, ты не вампир. Резервы организма не безграничны… А мы с тобой туда в другой раз уже просто вдвоем слетаем. Хорошо?
– Да, наверно, так будет лучше.
И я остаюсь. А они улетают. Ненадолго, всего-то на пол дня.
А я еще час бессмысленно валяюсь в постели, думая о нем, о Рин, о себе. Упрямый седовласый мальчишка. Все-то просчитал, все продумал, все и за всех решил. У кого настоящие чувства, у кого – «так», «глупости» и «пройдет»… И он еще учит меня не сбегать от проблем. Не бежать от любви, которая единственная чего-то стоит.
Потом все-таки добираюсь до душа. Ну вот, еще и месячные меня посетили. Мало мне было кровопотери, теперь и это. Теперь понятно, откуда излишняя слабость… Хорошо, что не полетела. И так Фэр по моей крови страдает (или по плоти, кто ж их тут разберет), а если эта кровь возле него еще и течь будет…
Постель пришлось поменять. Не сильно, но все же испачкала. Скомкала, сунула в бак, что стоял у нас возле самого входа, чтоб слугам по шатру лишний раз не бродить. Но ложиться уже не стала, уселась на диване с какой-то книжкой. Текст, правда, запоминался плохо, клонило в сон.
Может, и дремала. Пока не позвали.
– Лариса!
Голос, вроде, знакомый, но не узнала. Спросонья, видимо. И, так же спросонья, автоматически двинулась на звук.
– Да? – выглянула наружу.
А дальше стремительно все. Темная ткань падает на лицо, меня резко дергают за руку, подхватывают, закрыв рот ладонью, куда-то быстро несут. Я чувствую, что их несколько, почти физически ощущаю их нетерпение и решимость. Мысли разбегаются в панике. Куда меня тащат? Зачем? Украли меня для себя? Или что-то узнали про Анхена? Нет, Анхен пришел бы сам, он не стал бы… Себе? Просто попользоваться?.. Но они же знают, что Лоу не простит… Но Лоу нет, а за это время… И надо сначала найти… Доказать, а в шатер никто не входил…
Извиваюсь, отчаянно. Пытаюсь кричать. Но вокруг тишина, никто не видит, не слышит, не чувствует. Середина дня, все заняты в склепе либо в рабочих шатрах возле.
Меня грубо бросают на землю. И прижимают за плечи прежде, чем мне удается встать. Чьи-то руки начинают срывать одежду. Слишком много рук – нетерпеливых, жадных.
– Пустите, – хриплю, вырываясь. – Он же убьет вас за это… вы не Древние… у вас просто нет против него шансов!
– За что, красавица? – предвкушающий нетерпеливый смех.
– За порчу… чужой… собственности! – мои жалкие попытки брыкаться им не мешают.
Снова смех.
– Порча – это укус, – снисходительно поясняют мне. – А мы возьмем лишь то, что само течет, – и мои трусы превращаются в обрывки, а в следующую секунду и тампон резко дергают прочь. – Как там у вас говорится? «И приятно, и здоровью не вредно»? Расслабься, солнышко, ничего плохого не сделаем, Лоурэфэлу не на что будет обижаться. Вы ж в своих институтах только так экзамены и сдаете: раздвигая ножки во время течки.
– Никогда! – я все еще пытаюсь вырваться, да что толку? Пока один болтает, кто-то другой уже пытается присосаться. – Пусти!
– Всегда, – смеется тот же голос, а чьи-то руки – его, другого? – жадно ласкают мне грудь. – Не ври, нам профессор много про это рассказывал. Просто представь, что ты на экзамене.
– Перестаньте! Пустите меня! Не надо! – я кричу, я вырываюсь. Но уже не верю в спасение. Лоу нет, Фэра тоже. А Нардан меня все же достал. Пусть не лично на этот раз, но с идеями поспособствовал…
– Отпустите ее! Немедленно!
Рин. Злая, решительная, отчаянная.
– Отвали, мелкая. Не все же тебе одной.
– Пустите ее, я сказала! – она резко дергает того, кто пытался устроиться у меня в ногах (ну не сам же он дергается). Он привстает, разворачиваясь, и то ли толкает ее, то ли просто отмахивается… И я слышу звук падения, удара… страшный такой звук… А вот Рин я больше не слышу…
– Убью, – раздается неподалеку. Негромкое, но такое злое, что они вмиг отпускают меня и вскакивают. И кто-то тут же падает, сбитый с ног разъяренным Лиринисэном. Прямо через меня, больно ударив при этом. За ним летит Лирин, они катятся прочь. А я, наконец, скидываю с глаз черную тряпку, пытаюсь привстать, сгруппироваться, прикрыться.
До меня никому нет дела, в разгаре драка. Лиринисэн с мрачной решимостью на лице забивает того, кто, видимо, так и не успел подняться после его первого удара. Еще один безуспешно пытается оттащить Лирина от товарища, не бьет, просто старается нейтрализовать. Но лишь огребает при этом сам. Еще один удирает. А Рин…
А Рин лежит неподвижно, и камень под ее головой весь мокрый от крови.
– Рин! – бросаюсь к ней, – Рин!
Она дышит, она же вампирша. Да и Лирин бы, наверно, не морды бил, а в больницу ее уже вез, если б требовалось. Видимо, просто время нужно, убеждаю я себя, осторожно переворачивая ее на бок. При сотрясении мозга людей тошнит, бывает. Вампиров – не знаю, но на всякий случай… А волосы сзади все в крови… А она даже не стонет…
– Рин, Риночка, – просто сижу над ней и бессильно плачу. Что ж так нелепо-то все?
Прямо перед глазами, в двух шагах всего – загон для рабов. Значит, за спиной – ровные сомкнутые ряды шатров Низших. Неплохое место, чтоб остаться незамеченными. Кто сюда смотрит-то, если не время еды. А эмоциональные всплески – да мало ли что там у Низших? Кому интересно?.. А Рин услышала, почуяла, бросилась…
Драку вижу лишь краем глаза. Первый уже не шевелится, Лиринисэн мрачно добивает второго. Хотя – там бой вроде на равных… Или нет?.. Да и не все ли равно?..
Вот только Рин жалко. И больше вообще ничего не чувствую… Словно все это не со мной, меня здесь нет и не было. Я только зритель, бесплотная тень из собственного сна. Меня невозможно коснуться, меня невозможно обидеть, меня же нет. А то, что кто-то пытался украсть и пригубить чужой пакет с вкусной кровью… Что ж, и у вампиров, выходит, воровство еще не искоренили. Дело будущего. Светлого, как в школе учили. И далекого…
Потом появляются еще вампиры, дерущихся разнимают, Рин уносят. Того, кто ее так неудачно толкнул – тоже. Надо мной склоняется Нинара:
– Пойдем, Ларис. Я помогу.
– Оставь ее!
Оборачиваемся на голос. Она – порывисто, я – чуть медленней.
– Я сказал: оставь, – Лиринисэн – злой, всклокоченный, в порванной майке – смотрит на меня горящими от ненависти глазами. – Я сам ей… помогу.
– Лирин… – нерешительно начинает Нинара.
– Что Лирин?! Что?! Что еще должно случиться, чтоб вы наигрались?! – он орет на нее так, что она аж пятиться начинает. Видимо, эмоциональная атака там вообще чудовищная. – Раз и навсегда заведено: еда – там! – он резко тычет пальцем в загон с рабами. – А мы – здесь! Чего вы добились, играя в человеколюбие? Вот скажи, чего? Все разрушено, сломано, все переругались, работать невозможно, отдыхать не выходит!.. Дошло до того, что ребенка собственной расы вы ставите ниже ничтожного животного! Куда дальше уже деградировать?!
