Текст книги "Вечный дом. Мир ноль-А. Пешки ноль-А"

Автор книги: Альфред Элтон Ван Вогт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 36 страниц)

XVI

Стивенс купил газету и развернул трясущимися руками. Заголовок гласил: «Лорилла обвиняет Соединенные Штаты в нападении».

Под ним уже буквами поменьше было написано: «Посол вручает ноту протеста Государственному Департаменту».

Информация начиналась так: «Правительство Соединенных Штатов категорически отвергло утверждение о том, что их военные самолеты атаковали фабрику и промышленные сооружения Лориллы сегодня в полдень (лориллианское время). Государственный секретарь Уолтер Блейк заявил: тот факт, что правительство отвергло протест…»

Взгляд Стивенса перескакивал со строчки на строчку, он пытался отыскать информацию более важную, чем протесты против обвинений. И, наконец, он нашел следующее:

«Политические обозреватели были озадачены обвинением, выдвинутым Лориллой, очень немногие из них доверяют этому сообщению. Однако из Антуллы пришло сообщение, что по данным радиосвязи между самолетами, которые поступили в Капитолий, лориллийские пилоты сообщили на базы, что они не смогли проследить за самолетами противника, так как те поднялись на слишком большую высоту. Однако по разноречивым заявлениям разных пилотов, обозреватели Антуллы сделали заключение, что нападающая сторона понесла потери, хотя сведений, что хоть один самолет был сбит, нет…»

Читая сообщение, Стивенс от волнения все время делал глотательные движения. Он мысленно представлял себе, как Мистра спускается в своем корабле через настоящий ад наведенных на цель ракет, противоракетных установок и снарядов огромной взрывной силы. Сообщение в газете подтверждало, что ей пришлось делать это под тяжелейшим огнем. Она рисковала своим бессмертием и ради чего? Ради того, чтобы мир, возможно, никогда не узнал, что она подвергала себя опасности.

Несомненно, что и космические корабли принимали участие в нападении, но это уже значения не имело. Группа капитулировала просто из чувства страха. Когда они поняли, что Таннахиллу грозит смертельная опасность и встревожились не на шутку из-за возможности осложнений, они все-таки помогли Мистре осуществить ее план.

Это была кардинальная перемена. Большой дом останется стоять, где и стоял. Группа останется на Земле. И если только сбитые с толку и разгневанные лориллиане не заартачатся, войны не будет.

Где-то около полудня Стивенс позвонил в офис прокурора округа, и уже через минуту его соединили с Хаулэндом, который холодно сказал:

– Ты понимаешь, что отъезд мистера Таннахилла – свидетельство его вины? Это доказывает, что я был прав, выписав ордер на арест, Стивенс.

Стивенс не представлял, что еще можно придумать, притворился, что он очень удивлен:

– Ведь в конце концов, – сказал он – вряд ли можно обвинить человека в том, что он скрывается от правосудия, если он даже не знает, что его собираются арестовать.

– Послушай, Стивенс, – начал Хаулэнд.

– Возможно, – солгал Стивенс, – что мистер Таннахилл уехал в Сан-Франциско, чтобы отметить наступление Нового года. Он как-то упомянул, что хочет немного поразвлечься. Как только он даст о себе знать, я сообщу ему о ваших намерениях. А пока я подаю судье Адамсу прошение о поручительстве и хочу попросить, чтобы его рассмотрели как можно скорее.

По дороге в офис после завтрака он заглянул в книжный магазин в центре города и спросил продавца:

– Есть у вас что-нибудь о продолжительности жизни?

Тот заметил:

– Вы имеете в виду книги по геронтологии?

Стивенс кивнул, хотя это слово он слышал впервые.

Он прошел вслед за продавцом вдоль длинных рядов полок и наблюдал, как тот внимательно читает заголовки.

– Ага! – продавец вытащил тоненькую книжку. – «Продление жизни», написана русскими богомольцами. Здесь дается совет есть йогурт, который содержит бактерии, разрушающие токсические вещества в вашем кишечнике. Я сам все время ем его. Но пока еще слишком рано говорить о том, как он действует. – Он засмеялся.

– Еще у нас есть брошюра «Живите долго и наслаждайтесь этим», выпущенная комитетом по общественным проблемам в Нью-Йорке. Их идея периодически проверять состояние здоровья. Если у вас что-нибудь неладно со здоровьем, не жалейте средств на лечение. Вам столько лет, сколько вашему самому изношенному органу. Вот главная мысль. Что хорошего, если у вас сердце сорокалетнего, а печень девяностолетнего человека?

Стивенс просмотрел брошюру и наконец кивнул, что берет ее, и спросил с некоторым колебанием:

– Что-нибудь, – тут он запнулся, – есть ли что-нибудь о регенерации?

Он объяснил, что ему нужно, и продавец покачал головой:

– У нас есть книга о хамелеонах, которые могут долго жить без пищи.

Стивенс купил ее, так же как и брошюру о богомольцах. Он вернулся в офис и впервые понял, какой на его плечах лежит груз.

Он сел за стол и подумал: во всем Альмиранте есть только один человек, у которого имеется юридическое право – и мотивы – предпринять шаги против группы. Это Фрэнк Хаулэнд. Хаулэнд мог арестовать, обжаловать решения в высших инстанциях, привлекать мнение общественности, получать ордера на обыск. Итак, нужно выдать Хаулэнду максимум возможной информации, чтобы он немного успокоился, но не более того, чтобы он не вскрыл истинного положения дел.

Фрэнк Хаулэнд… партнер. Стивенс рассмеялся и подумал:

– Завтра позвоню ему.

Он снял трубку, набрал номер аэропорта и заказал себе самолет на Лос-Анджелес этой же ночью.

Он зашел в магазинчик, купил лопату и кирку и положил их в машину. Сегодня ему предстояло проверить одну важную деталь в этом деле, по которой у него не было ясности.

Возможно, эти люди и бессмертны, но пока что это были лишь уверения.

Вернувшись в офис, он достал записную книжку и записал: «Предположим, все, что я узнал, – правда; что еще мне осталось проверить?»

Очень многое, но, вместе с тем, мало из того, что непосредственно касалось дела. Еще нужно было как-то объяснить смерть Дженкинза и сторожа-негра и найти того, кто написал записку Хаулэнду. Оставалось неясной роль Пили как соучастника сговора с неизвестным индейцем.

И что задумали эти двое? Почему этот коротышка втайне противодействовал тому, чтобы улететь с Земли и даже пытался убить Таннахилла, когда тот согласился перевезти Большой дом? И как он собирался использовать Эллисона Стивенса, чтобы заставить мозг робота капитулировать?

Его собственная задача, решил Стивенс, теперь сузилась до одного вопроса:

Как использовать ту информацию, которой он располагал, чтобы убийца попал в ловушку, нанести поражение группировке и заполучить Большой дом для себя, для Мистры и для всего остального человечества?

Он посетил морг, который был в Альмиранте частью похоронного бюро. Он еще раз удостоверился, что Форд умер от пулевого ранения, а Дженкинза убили ножом.

– Странная история с этой ножевой раной, – сказал служащий. – Можно подумать, что его убили раскаленным ножом. Края раны были обожжены.

Игольчатый луч!

Стивенс похолодел от волнения. Остаток дня он потратил, чтобы еще раз просмотреть адреса, которые он переписал из книги счетов «Мексиканской торговой компании». У него вырисовывалась целая группа имен местных финансовых воротил. И как никогда, он чувствовал, какие непомерные трудности испытывает одиночка, который сталкивается с огромной силой.

Он пообедал и уже около девяти часов отправился домой, надел старые брюки, толстую рубашку и свитер. Ночь была облачная, поэтому ему было легко въехать на кладбище и подъехать к участку Таннахиллов незамеченным. Он подождал некоторое время, чтобы проверить, не следит ли кто-нибудь за ним. Но кругом стояла мертвая тишина, такая же, как предыдущей ночью. Видимо, местная полиция не считала, что кому-то вздумается вскрывать могилы, поэтому никакие меры предосторожности против этого не предпринимались.

Стивенс вышел из машины. Он собирался вскрыть две могилы. Первую – Франсиско Танекилы, который умер в 1770 году, а вторую он хотел выбрать наугад. После часа работы он с ужасом думал о том, что ему удалось вырыть лишь небольшую яму в первой могиле: земля казалась твердой, как кирпич. Когда прошел еще час, он начал серьезно подумывать о том, что нужно все это бросить. Но чернота ночи склонила его к тому, чтобы остаться. И вскоре он с облегчением почувствовал, что земля стала мягче. Уже через полчаса после этого лопата наткнулась на кусок сгнившего дерева, а потом попала в гроб, в котором лежали камни.

Их там было с десяток, и весили они примерно столько, сколько должен весить человек. Стивенс удостоверился в том, что больше там ничего не было, закопал могилу и присел отдохнуть. Он знал, что ему еще предстоит раскапывать вторую могилу.

Он ткнул лопату в некоторые из них. И вскоре он уже раскапывал могилу с самой податливой почвой. Он раскопал, наверное, около полуметра, когда наткнулся на что-то твердое. Что-то было странное в препятствии, встретившимся лопате, он нагнулся, осветив землю фонарем, и нащупал руками то, на что наткнулась лопата. Одежда!

Он еще несколько минут разгребал руками землю, затем появилась голова. Лицо было изуродовано до неузнаваемости. Стивенса даже передернуло, пока он рассматривал его, потом он раскопал руку и вынул из футляра солнечные очки. Он осторожно снял отпечаток с одного из пальцев на внутреннюю сторону одной линзы, а на вторую – отпечаток большого пальца. Очки он положил обратно в футляр и сунул в карман.

Ощущая тошноту, Стивенс очень осторожно и тщательно закопал могилу и отправился домой. Он доехал без происшествий, позвонил в аэропорт и попросил пилота, которого нанял, подождать его. Затем он принял душ и переоделся.

Около часа ночи самолет взлетел и примерно через полчаса приземлился в Лос-Анджелесе на отдаленной южной площадке у Западной авеню. Он добрался в такси до Полосы Заката, где в здании суда, построенного в испанском стиле, находился офис Пили. Опустевшие офисы и магазины вырисовывались в ночной мгле.

Он был готов к тому, что ему придется взломать дверь, но один из ключей из сумочки Мистры подошел. Потом уже не представляло труда найти подписанное Таннахиллом письмо, которое давало Пили право «продолжать» выплаты, которые Таннахилл предназначал «членам Пан-Американского клуба».

Большую часть пути в Альмирант Стивенс проспал, и как только добрался домой, тут же лег спать.

Уже к полудню он был в городе.

Он проверил отпечатки пальцев, которые он снял на кладбище на свои солнечные очки, они были очень четкие.

Сейчас при свете дня он снова достал их. Сомнений не было – отпечатки были отличные.

Стивенс внимательно их рассмотрел, потом вынул носовой платок и немного стер отпечаток указательного пальца. Ему казалось сомнительным, нужно ли, чтобы оба отпечатка были такими четкими. Приняв эти меры предосторожности, он отправился в полицию и, отдав очки полицейскому, который руководил отделом по отпечаткам пальцев, сказал:

– Несколько дней назад я сообщил вам, что хулиганы обрезали телефонные провода у моего дома. Сегодня утром в траве, рядом с домом, я обнаружил эти очки. Я подумал, что может быть нужно спросить, можете ли вы сфотографировать и проверить отпечатки пальцев с них.

Лейтенант с интересом осмотрел очки:

– Конечно, мы сфотографируем их. Мы вам еще позвоним, мистер Стивенс.

Стивенс уже было повернулся, чтобы уйти, но потом медленно развернулся. То, что могло произойти, никак не могло ждать, а исследование отпечатков могло затянуться. Он спросил:

– Я полагаю, что вам, вероятно, придется сверять их либо с картотекой в Вашингтоне, либо с отделом водительских прав в Сакраменто. Сколько времени это займет?

Офицер небрежно бросил:

– Если мы ничего не найдем в нашей картотеке, то у нас, возможно, уйдет неделя.

Стивенс про себя подумал, что это скорее займет две, поколебался немного, потом сказал:

– Я думаю, вы бы могли телеграфировать.

– Из-за хулигана? – тот был изумлен.

Стивенс сказал:

– Мне просто очень интересно, и потом я не думаю, что это такое малозначительное происшествие. И поэтому я оплачу расходы проверки по телеграфу. Разрешите, я подпишу бланк?

Потом Стивенс заехал в химическую лабораторию. Старик вышел из задней комнаты:

– Ну, вы и даете – предложить дополнительную плату за работу, которую нужно сделать к десяти, и не прийти.

– Но я все равно плачу сверху, – успокоил его Стивенс.

Старик облегченно вздохнул и начал:

– Химический анализ не показал ничего особенного. Обычный карбонат кальция в виде мрамора.

– А, черт! – вырвалось у Стивенса.

– Не так быстро, – ухмыльнулся старик, – я еще не закончил.

Стивенс с нетерпением ждал.

– Совсем недавно, в связи с тем, что появились урановые смолки, мы начали проводить исследования с помощью электроскопа, и, самое удивительное, что ваши образцы оказались радиоактивными. – Он торжествующе посмотрел на Стивенса и повторил: – Радиоактивными… В очень незначительной степени. Я не смог обнаружить какие-либо остаточные следы. Когда я разделил материал образца на составляющие, то кальций, углерод и кислород сами по себе радиоактивными не были. Это очень интересно. Если вам потребуются дальнейшие исследования, как насчет того, чтобы этим занялись мы?

– Если вы пока будете помалкивать об этом, – сказал Стивенс.

– А я по-вашему что делал все это время? – последовал ответ.

Выйдя на улицу, Стивенс подумал: радиоактивность. Это объясняло все и ничего. Это явление природы человек исследовал еще очень мало.

Неожиданно он представил себе людей, которые живут в домах, в которых радиоактивность присутствует в той разумной степени, чтобы люди могли стать бессмертными.

Он подумал о том, существовал ли какой-то предел в функциях робота. Или процесс можно было бы расширить, чтобы не только несколько привилегированных людей могли воспользоваться этим благом. А может быть в это число можно было бы включить и все человечество?

XVII

Он подъехал к издательству «Альмирант Хералд». Но, как ему сказали, Кэрвелла, директора издательства, «в городе не было». Он позвонил судье Портеру, судье Адамсу и еще десятку других, связанных с группой: «Уехал отдыхать», «Нет в городе», «Возможно, приедет завтра».

И каждый раз Стивенс просил передать, чтобы ему позвонили в любое время, днем или ночью, когда бы отсутствующий ни вернулся.

Он позавтракал, потом поехал в офис, сел за стол и начал обдумывать, что же он сделал. Он был обречен. Он не мог отменить свои просьбы позвонить ему. Члены группы, возвратившись домой, обнаружат его просьбу. И связавшись друг с другом, они быстро поймут, что он знает, кто они такие.

Они, конечно, посчитают, что он знает слишком много и вмешивается не в свое дело.

Ему нужно было укрепить позиции. Он должен сделать так, чтобы ему было удобнее нанести им удар в случае необходимости.

Он все еще раздумывал о том, как он может это сделать и кто ему может в этом помочь, когда зазвонил телефон и он услышал голос мисс Чейнер:

– О, мистер Стивенс, вас просит мистер Хаулэнд.

Стивенс почувствовал странное волнение. А почему бы и нет, подумал он, вот один из тех, кто может мне помочь. Это лишь капля в море, но это тоже существенно. Полиция в опасный момент вполне может пригодиться.

Через минуту послышался голос Хаулэнда:

– Нужно, чтобы ты заехал в мой офис сегодня днем. Ты как?

– А если сразу же, сейчас? – спросил Стивенс.

– Прекрасно.

Он повесил трубку. Только теперь напряжение, в котором он находился, начало ослабевать. До него вдруг дошло, что он так о многом хотел сказать Хаулэнду, что даже не сообразил поинтересоваться, что, собственно, тому было нужно.

Он вздохнул, потому что теперь отступать было некуда. Он еще раз позвонил, чтобы узнать, были ли на месте судьи и издатели. Их не было.

Он поехал в суд, и его без промедления пропустили к Хаулэнду. Хаулэнд поднялся ему навстречу, протянул руку и сказал:

– Садись.

Хаулэнд тоже сел и медленно произнес:

– Стивенс, мы, наконец, обнаружили отпечатки пальцев Ньютона Таннахилла. Они не совпадают с отпечатками пальцев его племянника Артура. Соответственно, я совершил жуткую оплошность, отдав приказ об аресте Таннахилла.

Он замолк, казалось, изучая лицо Стивенса, пытаясь определить, как он отреагировал. Стивенс с большим трудом сохранял суровый вид. Он холодно сказал:

– Я говорил тебе, что ты спешишь.

Хаулэнд скрипнул зубами:

– Черт возьми, – сказал он, – где эти отпечатки были раньше? – Потом он взял себя в руки и сказал: – Мне нужна твоя помощь.

Стивенс едва слышал его. Первое чувство удивления, которое возникло у него, сменилось изумлением. Группе удалось решить проблему, как изменить отпечатки пальцев. Он мог только смутно догадываться, как они это сделали, но, видимо, это была часть процесса регенерации – омоложения. Когда клетки омолаживались, можно было производить более кардинальные изменения. Было трудно поверить в то, что существовало еще какое-то объяснение, если только отбросить все это бессмертие, как чистой воды надувательство. Но он понял, что ему уже нелегко будет это сделать. Он мысленно вернулся к тому, что ему сказал Хаулэнд, и подумал о том, что он должен ему сказать в свете всего этого. Он пришел к выводу, что ситуацию это существенным образом не меняло.

Хаулэнд подался вперед.

– Стивенс, – сказал он. – Я готов забыть прошлое. Все позади. Моя голова опять при мне. Проблема в следующем – я погиб, если я просто сниму обвинение. Если ты предложишь хоть какой-нибудь выход из положения, я у тебя в долгу.

Стивенсу пришлось преодолеть напряжение, от которого у него просто подвело живот. Вот она, эта возможность, о которой он мечтал. Он сказал:

– Я подскажу тебе, как мы можем распутать это дело с Таннахиллом.

– Продолжай! – сказал мягко Хаулэнд.

Хладнокровно, останавливаясь, только чтобы перевести дыхание, Стивенс рассказал о том, как хлестали Мистру, но ничего не сказал о том, кто были те люди, которые избивали ее хлыстом. Он не называл имен, не обмолвился и словом о космических кораблях, пещере, бессмертии или корабле под горой, на котором был робот. Вместо этого он сконцентрировал рассказ вокруг мысли, что существовала группа людей, которая совершала обряды и видимо качала деньги из состояния Таннахилла. И что только это объясняло убийство сторожа и все последующие события.

Когда Стивенс, наконец, вышел из кабинета прокурора округа, ему показалось, что он сделал еще один большой шаг в пропасть.

Он подъехал к Большому дому. Когда он обогнул знакомый ряд деревьев и уже увидел этот величавый каскад ступеней, то подумал, что вряд ли здесь сейчас кто-нибудь есть.

Несколько минут он звонил в дверь, но ему никто не открыл. Он мог бы войти, открыв дверь ключом Мистры, но вместо этого он подошел к краю террасы, спрыгнул на траву и начал обходить дом сзади.

Оттуда дом выглядел темным, очертания его были неровными на фоне голубого неба и сверкающего синего моря. На всей этой громаде лежала печать одиночества, и тяжесть невероятного возраста будто давила на него и на ту землю, на которой он стоял.

Дом купался в солнечном свете. И было понятно, что для него убийство, так же как и насилие, – дело обыкновенное, а интрига – что-то такое же естественное, как сама жизнь и смерть, которые он был предназначен пережить. Этот дом наверное хранил столько секретов, сколько лет он стоит, а в его теплых гладких стенах таилась вся его кровавая история…

Все остальные здания находились в стороне от дома и были отделены от него целой серией цветочных садиков и двумя изгородями высокого кустарника. Деревья были очень живописно посажены возле каждого здания с тем, чтобы скрыть от обитателей дома те ужасные вещи, которые могли там происходить.

Он подошел к восточному склону холма. Под ним распласталась долина, и с высоты была хорошо видна ферма с зеленой крышей. А за ней еще несколько холмов откатывались к горизонту. Стивенс пошел к вершине холма, туда, где дорога подходила к краю обрыва, – та самая дорога, по которой Мистра вела машину.

Когда он вернулся к первому из зданий, расположенных по соседству с Большим домом, он четко представлял себе, что же такое Большой дом и его окрестности. Солнце уже повисло низко на западе небосклона над бесконечным сверкающим водным пространством. Стивенсу не захотелось пересекать огороженные зеленые газоны перед другими девятью зданиями, которые выстроились позади дома. Он подумал, что там ничего интересного он не найдет. Если что и представляло интерес, так это дом.

Он вошел в дом через парадную дверь и исследовал каждую из двенадцати комнат. Там было восемь спален, просторная библиотека, столовая, гостиная и огромная кухня. Застекленная дверь вела из каждой комнаты во внутренний дворик.

Потом он остановился в холле и внимательно проанализировал дизайн внутренних покоев. Он заметил, что здесь с каждой стороны было по две прекрасно реконструированных комнаты…

Уже стемнело, когда Стивенс отъехал от дома. У него было какое-то чувство подавленности. Он так и не обнаружил, кто же был индеец, который один выжил из всех первых людей, населявших этот дом. Стивенс пообедал в городе и отправился домой. Он поставил машину и шел к дому, когда из-за кустов на него набросили веревочную петлю и она мягко упала ему на плечи и затянулась на локтях. Тут же его сбили с ног.

Удар оглушил его, и он уже не смог сопротивляться, когда его связывали веревкой и сунули кляп в рот.