Текст книги "Вечный дом. Мир ноль-А. Пешки ноль-А"

Автор книги: Альфред Элтон Ван Вогт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 36 страниц)

XXI

К дворцу Госсейн подошел за несколько минут до назначенного времени. У главного входа было довольно оживленно, и Госсейн смешался с толпой, ощущая себя в ней, как за ширмой, защищенным от любопытных глаз.

Разумеется, он не мог миновать толстого охранника за перегородкой. Обратившись к нему, он сказал:

– Мое имя Госсейн. Мне назначено явиться к мисс Патриции Харди к часу.

Неповоротливый толстяк провел пальцем по списку, потом нажал на кнопку. Из соседней комнаты появился высокий охранник в форме. Он провел Госсейна к лифту и даже помог ему нести небольшой чемодан. Створки кабины разошлись, из лифта вышли трое, и первый из них был Прескотт. Он с удивлением воззрился на Госсейна. Лицо его потемнело.

– Что вам здесь понадобилось? – спросил он.

Фантастическое невезение! Он, конечно, предусмотрел и такой вариант, но все-таки обомлел от неожиданности и с трудом произнес приготовленную заранее фразу:

– Мне назначил встречу Кренг.

– Неужели? Мы только что расстались, и он ничего не говорил об этом.

Госсейн помнил, что Прескотт не знает об истинном лице Кренга.

– Он согласился уделить мне несколько минут, – пояснил он. – Но, может быть, вы сможете объяснить мне, что происходит.

И Госсейн рассказал ему о том, как он посетил Машину, а та посоветовала ему покончить с собой, чтобы освободить место для Госсейна-3. Он не сказал, что знает о вторжении на Венеру. Он говорил о себе:

– Я хочу видеть свое третье тело. Дело в том, что для меня ноль-А принципы не слова, а твердое убеждение. И я не могу допустить существование еще одного Госсейна, несмотря на то что мне показали второго. Подумайте, мне, абсолютно здравомыслящему человеку, предлагают самоубийство! – Он вздрогнул. – Я хочу разобраться. Я готов откровенно объясниться с Торсоном. После вчерашнего, – тут он прямо посмотрел в глаза Прескотту, – мне и в голову не пришло обратиться к вам.

Прескотт холодно и подозрительно наблюдал за собеседником. По его поведению было незаметно, что вчерашний инцидент произвел на него большое впечатление. Когда Госсейн закончил свой рассказ, он пожал плечами и молча двинулся к выходу. Вдруг он резко остановился и повернулся. В глазах его ясно читалось любопытство.

– Вы, должно быть, понимаете, что мы пытаемся отыскать остальные ваши тела.

Госсейну очень хотелось уйти отсюда как можно скорее, но, услышав слова Прескотта, он весь напрягся и почувствовал, как его пробирает мороз.

– Где? – спросил он.

Прескотт хрипло засмеялся.

– Сначала мы растерялись и сглупили: обыскали все пещеры на Земле. Теперь мы умнее.

– То есть?

Прескотт насупился.

– Решение проблемы, в целом очень сложной, связано с действием одного из законов физики, о котором вы, должно быть, даже не слыхали. Он заключается в том, что если две энергии совпадают по всем показателям до двадцатого десятичного знака и имеют общее пространство, то большая из них перекроет любые расстояния, чтобы соединиться с меньшей, но не мгновенно, а со скоростью, во много раз превышающей скорость света.

– Звучит как полная бессмыслица, – заметил Госсейн.

Прескотт громко засмеялся.

– Хорошо. Объясню на вашем примере. Как в вашем мозгу могли сохраниться мелкие подробности воспоминаний Гилберта Госсейна-1? Показатели энергий двух физических тел должны были совпасть минимум до двадцатого десятичного знака. Это единственно возможный способ передать мысли на расстояние. Следовательно, Госсейн-1, который жил и действовал, представляя собой энергию большую, а вы в состоянии полного покоя воспринимали то, что связано с первым, независимо от удаленности в пространстве. – Он помолчал мгновение. – Мы даже проверили метеориты вплоть до колец Сатурна, поскольку предположили (теперь знаем, что ошибочно), что в одном из них, выдолбленном, могли устроить нечто вроде инкубатора для Госсейнов в разном возрасте. Вот насколько серьезно мы…

Его перебил человек в форме:

– Машина ждет, мистер Прескотт. Звездолет вылетает на Венеру через полчаса.

– Иду, генерал.

Он пошел было за военным, но снова повернулся к Госсейну.

– Нам тоже любопытно посмотреть на Госсейна-3. Вы, конечно же, поняли, что мы намерены уничтожить это тело, а потом доберемся и до вас. Я думаю, что и общее количество Госсейнов ограничено.

Он резко оборвал разговор и пошел к дверям, где его ждала машина. Через несколько минут Прескотт успокоится, проанализирует встречу и найдет время, чтобы связаться с Кренгом. А тому ничего другого не останется, как арестовать Госсейна.

В лифте его охватило нетерпение. План унести из дворца искривитель неповрежденным, похоже, стал неосуществимым. Однако решимость не покинула его.

Патриция Харди пригласила его войти. Она еще продолжала что-то говорить об опасности, которой он подвергается во дворце, когда он вынул из чемодана прочный шнур и начал связывать ее по рукам и ногам. Она пришла в изумление и попыталась выхватить небольшой пистолет из широкого рукава платья. Госсейн отнял оружие и сунул его в карман. Заткнув ей рот и уложив на кровать, он сказал:

– Простите. Но если сюда войдут, вас хотя бы ни в чем не заподозрят.

Он не намеревался ни извиняться, ни соблюдать правил хорошего тона. Он хотел успеть. Быстро вернувшись в гостиную за чемоданом, он вывалил его содержимое на кровать рядом с девушкой и, схватив атомную пилу, подошел к стене, в которой, по его мнению, находился искривитель пространства.

Ночью он решил, что прибор направлен прямо на Машину, иначе его действие теряло бы силу пропорционально расстоянию.

Вырезав из стены квадрат со стороной восемь футов, он подтащил отвалившийся кусок поближе к балкону. Когда пыль осела, Госсейн увидел перед собой искривитель. Он представлял его совсем иным, более крупным, чем шесть футов в высоту, четыре в длину, полтора в толщину. Обхватив прибор обеими руками – весил он сравнительно немного, фунтов пятьдесят, – Госсейн легко отнес его к кровати и положил на ковер. Перед его глазами замелькали десятки маленьких прозрачных ламп. За несколько сотен лет развития электроники появилось неисчислимое количество самых разнообразных приборов, и уследить за всеми новинками не было никакой возможности. Он вновь взялся за атомную пилу, чтобы уничтожить искривитель. Затем задумался и, нахмурившись, посмотрел на часы. Без двадцати минут два.

Он осознал, что спешить незачем. Звездолет Прескотта улетел на Венеру, и ничего непредвиденного не случилось.

Он посмотрел за окно: кусты в палисаднике рядом с домом, пустынные аллеи, ведущие к Машине, несколько садовников у цветочных клумб. Машина сияла и переливалась на солнце. Искривитель можно доставить к Машине за несколько минут.

Новое решение пришло ему в голову. Госсейн снял трубку телефона, стоявшего на столике перед кроватью, и, услышав женский голос, сказал:

– Будьте любезны, соедините меня со столярной мастерской.

Через секунду ему ответил ворчливый голос. Госсейн быстро объяснил, что ему требуется. Он был в необычайно приподнятом настроении.

«Все будет в порядке, – подумал он. – Чем непринужденней себя вести, тем больше шансов на успех».

Он вынес искривитель в гостиную. Вскоре раздался звонок, и в комнату вошли пятеро рабочих. Они молча принялись за работу. Бесшумные пилы, автоматические отвертки – в считанные минуты искривитель был упакован. Двое рабочих, которые до сих пор стояли без дела, подхватили его на руки.

– Через пять минут будет на месте, – сказал один из них.

Госсейн запер дверь и вернулся в спальню. Даже не взглянув в сторону Патриции Харди, он вышел на балкон. Автомобиль с узким деревянным ящиком в кузове ехал по дороге и был уже примерно в четверти мили от дворца. У здания Машины он нырнул в тоннель. Через две минуты он вынырнул, но уже без груза.

Все так же молча он развязал девушку. Но его не покидало смутное чувство, что он делает не совсем то, что нужно.

XXII

Патриция Харди сидела на кровати, растирая онемевшие руки. Ее легкая улыбка привела Госсейна в недоумение. Ему даже показалось, что она подсмеивается над ним, как над мальчишкой, попавшимся на глупой шалости.

– Итак, ваш план не удался, – сказала она.

Госсейн молча уставился на нее.

– Ведь вы пришли сюда, надеясь, что здесь вас убьют, не так ли? – спросила она.

«Не говорите глупостей», – хотел ответить Госсейн, но вспомнил свое нервное состояние, лихорадочную поспешность, разочарование, которые испытал, добившись поставленной цели. Зачем обманывать себя? Голос девушки без жалости продолжал:

– Другой причины нет и быть не может. Вы прекрасно понимаете, что Госсейн-3 появится только после того, как вы умрете. И, не сомневаясь, что ваша безумная затея обречена на провал, явились во дворец, чтобы погибнуть, как подобает мужчине.

Она была права. Ни один нормальный человек не покончит жизнь самоубийством и не отправится на плаху по доброй воле. «Неужели я верю в существование Госсейна-3? – подумал он. – Да, верю». Он был ошеломлен этим открытием. Не он ли без конца твердил себе, что это невозможно? «Могу ли я покончить с собой? Нет. Но я должен найти выход. Должен!»

Госсейн повернулся и, не говоря ни слова, направился к выходу.

– Куда же вы? – крикнула она вслед.

– В гостиницу. Если я вам понадоблюсь, звоните в любое время.

У дверей он остановился. У него совсем вылетело из головы, что своей выходкой он поставил ее в дурацкое положение.

– Вам придется вызвать рабочих, чтобы привести в порядок стену, – сказал он. – Впрочем, вы лучше меня знаете, что делать дальше. До свидания. Желаю удачи.

Он вышел из дворца и пошел в город. В первой попавшейся аптеке он купил пачку гипнотических таблеток.

– Начинаете готовиться к Играм будущего года? – сочувственно спросил аптекарь.

– Как сказать, – коротко ответил Госсейн.

В студии звукозаписи он взял напрокат магнитофон.

– Примерно на неделю, – сказал он.

– А пленку для записи?

– Да.

– Четыре доллара пятьдесят центов.

В отеле он взял у портье ключ от сейфа, достал оставшиеся деньги и вернулся в холл.

– Месяц тому назад, – сказал он, – меня выгнали из гостиницы, так как я не мог назвать своего настоящего имени. Сейчас мне нужна комната. Я заплачу вперед.

Служащий не раздумывал. Отель был почти пустым. Люди, не выдержавшие испытаний, покинули город. Через две минуты мальчишка-лифтер проводил Госсейна в просторный номер. Тщательно заперев за собой дверь, Госсейн быстро продиктовал в микрофон заранее подготовленные фразы, включил аппарат на повтор, принял гипнотаблетку и лег, не раздеваясь. «Через двадцать четыре часа, – подумал он, – действие лекарства кончится, и тогда…» Он положил маленький пистолет, отобранный у Патриции Харди, на столик рядом с кроватью.

Это был не сон. Скорее, он впал в забытье, чувствуя смертельную усталость, сквозь которую пробивался раздражающий звук… звук его собственного голоса:

«Я – никто. Я ничего не стою. Меня все ненавидят. Нет смысла оставаться в живых. Я никогда ничего не добьюсь. Ни одна девушка меня не полюбит. Я разорен… ни надежды… ни денег… покончи с собой… застрелись…»

На Земле жили миллионы людей, думающих так ежедневно, но они не стояли на ноль-А пути развития. Госсейн надеялся, что его сбалансированная нервная система не выдержит отчаяния, которое он пытался себе внушить. Сознательно бросаясь с высот логики в пропасть отчаяния, он не сомневался, что рука его не дрогнет в нужный момент.

«Какой смысл мне оставаться в живых? Какой смысл… ни надежды… покончи с собой!»

«Меня все ненавидят… ненавидят… ненавидят…»

В течение первого часа в голову лезли посторонние мысли.

«Глупая затея. Мой мозг хорошо тренирован, баланс моей нервной системы нарушить невозможно. Я никто… Ничего не стою. Ни надежды…»

Еще через час откуда-то издалека до него стал доноситься необычный шум. Он становился все громче, иногда заглушая звук его голоса. «Пушки! Обстрел! – прорвалось в затуманенное сознание Госсейна. – Неужели они напали на Землю?»

Ему стало жутко.

Он не помнил, как встал с постели, как очутился на полу. Он устал, устал! «Я ничего не стою… разорен… ни надежды… покончи с собой…»

Собрав остатки сил, он пополз к окну. И ничего не увидел, кроме соседнего здания. Но теперь он совершенно отчетливо слышал разрывы снарядов. На какое-то мгновение его захлестнуло негодование. Они бомбили Машину!

«Я никто… покончи с собой… Все меня ненавидят… Зачем мне жить?»

Видимо, она начала трансляцию по всём радиостанциям о нападении на Венеру! А заговорщики решили уничтожить ее.

В его номере есть радио! Надо включить… Усталость давила ему на плечи. «Покончи с собой! Ни надежды…» С огромным трудом ему удалось добраться до приемника и повернуть регулятор громкости.

– Преступники… Негодяи…

Несмотря на оцепенение, овладевшее мозгом, Госсейн удивился. И понял: пропаганда. Потоки брани, угроз и обвинений. Машина – чудовище! Механический монстр без души, предательница! Венерианские бандиты пытались навязать свою волю землянам. Чуждая психология. Смирительные рубашки… истребить… уничтожить…

А на фоне лживых голосов грохотала орудийная канонада. Госсейна потянуло в сон. Надо добраться до кровати. Он устал. Он безумно устал.

– ГОССЕЙН!

Все другие голоса замерли в отдалении.

– ГОССЕЙН, К ВАМ ОБРАЩАЕТСЯ МАШИНА. НЕ КОНЧАЙТЕ ЖИЗНЬ САМОУБИЙСТВОМ!

«Покончи с собой! Я – никто. Меня все ненавидят. Зачем мне жить?»

– ГОССЕЙН, НЕ КОНЧАЙТЕ ЖИЗНЬ САМОУБИЙСТВОМ. ЗАГОВОРЩИКИ УНИЧТОЖИЛИ ВАШЕ ТРЕТЬЕ ТЕЛО. МНЕ ДОЛГО НЕ ПРОДЕРЖАТЬСЯ. ПЕРВЫЕ ПОЛЧАСА МЕНЯ ОБСТРЕЛИВАЛИ ОБЫЧНЫМИ СНАРЯДАМИ, НО СЕЙЧАС МЕНЯ БОМБЯТ ТОРПЕДАМИ С АТОМНЫМИ БОЕГОЛОВКАМИ.

ГОССЕЙН! В МОЕМ ДЕВЯНОСТОФУТОВОМ СТАЛЬНОМ БАРЬЕРЕ УЖЕ ПЯТЬ ПРОБОИН ОТ ТОРПЕД, НАПРАВЛЕННЫХ С ВЕНЕРЫ.

ГОССЕЙН, НЕ КОНЧАЙТЕ ЖИЗНЬ САМОУБИЙСТВОМ. ВАШЕ ТРЕТЬЕ ТЕЛО УНИЧТОЖЕНО. ВЫ ДОЛЖНЫ НАУЧИТЬСЯ КОНТРОЛИРОВАТЬ СВОЙ ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЙ МОЗГ. Я НЕ МОГУ ПОДСКАЗАТЬ ВАМ, КАК ЭТО СДЕЛАТЬ, ПОТОМУ ЧТО…

Взрыв.

После минутного молчания приемник сказал:

– Леди и джентльмены, Машина только что уничтожена прямым попаданием. Ее неожиданное, коварное нападение на дворец президента…

Щелк!

Он уже давно хотел выключить этот глупый приемник. Только раздражает. И что там болтали о… что-то о… что?

Добравшись до кровати, он улегся поудобнее и на мгновение нахмурился, стараясь уловить смысл сказанного. Что-то важное… Как он устал! «Покончи с собой. Меня все ненавидят. Я разорен… Покончи с собой».

XXIII

Сознание вернулось. Госсейн попытался передвинуть руки. И не смог. Как будто он лежал на руках. «Странная поза», – подумал он в легком раздражении, но понял, что вряд ли будет рассуждать здраво, пока не проснется окончательно.

Внезапно он вспомнил, зачем ему вообще понадобилось снимать номер в отеле. Им должна овладеть жажда смерти! «Самое простое сразу схватить пистолет и пустить себе пулю в лоб», – услужливо подсказал мозг. Но ему вовсе не хотелось умирать. Наоборот, в глубинах сознания росла ясная уверенность в своих силах, чувство оптимизма, убеждение, что ничто на свете не сможет помешать ему. Некоторое время он пытался анализировать, почему у него такое хорошее настроение. Он же вставал с кровати и слышал какой-то шум. Может быть, он тогда случайно выключил магнитофон?

– Не кажется ли вам, – неожиданно прозвучал слева от него женский голос, – что пора проснуться? Действие таблетки давно кончилось.

Госсейн открыл глаза, остатки оцепенения улетучились. Он действительно лежал на руках, но пошевелить ими не мог. В кресле, рядом с кроватью, сидела Патриция Харди. Она курила и задумчиво смотрела на него. Госсейн хотел подняться, но это ему не удалось, и он откинулся на подушку. Патриция выпустила в потолок струю дыма и продолжала:

– Я надела на вас наручники, потому что знаю, что вы ни перед чем не остановитесь, если вообразите, что я пытаюсь вас обмануть.

Она засмеялась тихим, мелодичным смехом. Госсейн растерянно молчал, не зная, что ответить. Он с удивлением признал, что девушка выглядит не так, как прежде. Изменилось ее лицо. Оно оставалось таким же красивым, но выражение раздраженности – верный симптом психопатии – исчезло. Патриция всегда производила впечатление спокойной, уверенной в себе девушки; Сейчас это впечатление усилилось во много раз. Чудесным образом хорошенькая, но упрямая девочка за одну ночь превратилась в красивую женщину с сильным характером.

– Поговорим серьезно, – сказала она. – Я решила рискнуть, чтобы повидаться с вами. Ведь вы только помогли им, отправив искривитель Машине. Необходимо что-то предпринять.

В наступившей паузе Госсейн собрался с мыслями. «Ни перед чем не остановитесь, если вам покажется, что я пытаюсь вас обмануть». Оценка ситуации правильная. Но кто она такая в конце концов? Почему так непонятно себя ведет? Патриция Харди многое открыла ему, но ни словом не обмолвилась, какое отношение она имеет к ноль-А учению или галактическим агентам. Госсейн внимательно посмотрел на девушку и стал задавать вопросы. Она слушала, не перебивая, потом пожала плечами.

– Все равно я ничего вам не скажу, – ответила она. – Слишком опасно. К тому же время не ждет.

– Ах вот как! – воскликнул Госсейн. – Ничего. Я не тороплюсь. Для начала я хочу знать, действительно ли президент Харди был вашим отцом. Итак?

Молодая женщина вздохнула и закрыла глаза.

– Кажется, мне придется запастись терпением, – сказала она. – Говорю вам, искривитель все еще находится в здании Машины. Его необходимо достать любой ценой. Это один из немногих галактических приборов, которые мы можем предъявить в качестве вещественных доказательств.

– У меня сложилось настолько низкое мнение о людях, которые никого не предупредили о готовящемся вторжении, – ответил Госсейн, – что его неприлично высказывать вслух. – Неожиданно до него дошел смысл сказанного. – Какого доказательства? – переспросил он.

– Вы не должны судить слишком поспешно, – тихо возразила Патриция Харди. – Мы не могли помешать вторжению. Да и кого предупреждать? На Венере нет правительства. Детективные агентства, судебные органы и радиовещание контролировались заговорщиками. Поверьте, мы с Элдредом перебрали множество вариантов, но выхода не нашли. Он предложил решение на будущее. Будет создана новая Машина. Это вполне осуществимо. В Институте семантики уже сконструированы приборы, которые мгновенно определяют физическое и умственное состояние человека, не проводя никаких испытаний. Следовательно, не нужны громоздкие тридцатидневные Игры. Разработаны схемы, способные защитить Машину от постороннего вмешательства в любой форме. – Она перевела дыхание. – Как только вы доставите мне искривитель, я вам все объясню. А сейчас слушайте! В отеле служит один человек, который вам поможет. Когда я уйду, прочитайте его записку, но знайте, что он не в курсе наших дел. Я оказалась рядом с вами в критический момент, но он спас вам жизнь и совершил невозможное: ни одна живая душа не знает, что вы здесь.

– Гилберт Госсейн, – продолжала она, наклонившись и глядя на него большими голубыми глазами, – потерпите. Я знаю, с вами обошлись грубо. Мы проанализировали ситуацию и пришли к следующему: вы появились в разгар военных приготовлений. Это неприятно удивило Торсона, но убили вас случайно. Затем вы оказались в двух местах, исключительно важных для галактической империи: госпитале Прескотта и доме-дереве Кренга. Вы даже представить себе не можете, как они были напуганы. Торсон стал действовать предельно осторожно. Узнав, что вы не можете использовать свой дополнительный мозг, он позволил Элдреду Кренгу отпустить вас. Тогда мы еще не знали, что Торсон согласился только потому, что его агенты вот-вот должны были обнаружить ваше третье тело. Нам до сих пор неизвестно, где его нашли. Важно другое: после того, как Госсейна-3 уничтожили, вы подвергаетесь смертельной опасности. Они снова объявили ваш розыск.

– То есть как уничтожили? – спросил Госсейн.

Впервые за весь разговор на лице ее появилось растерянное выражение.

– Разве вы ничего не знали? – воскликнула она. – Как же так? – Тон ее резко переменился: – К сожалению, мне некогда. Просмотрите газету. – Она встала с кресла. – Поймите, искривитель необходимо доставить в дом того молодого человека, который работает в отеле. Мы встретимся там завтра, я потом сообщу, когда. – Она достала ключ из сумочки и кинула его на кровать. – От наручников, – сказала она. – До свидания. Желаю удачи.

Дверь бесшумно закрылась.

Госсейн освободил руки, уселся на край кровати и задумался. «О чем она говорила? Какая-то записка». Он окинул взглядом комнату и увидел на небольшом бюро газету и лист бумаги. Перегнувшись через кровать, он взял его и, все еще удивляясь, начал читать:

«Дорогой мистер Госсейн, когда передавали последние известия, я понял, что вас будут искать, и немедленно уничтожил вашу регистрационную карточку, а потом выписал на ваш 974 номер другую, под первым попавшимся именем: Джон Уэнтворт.

Когда мое дежурство закончилось, я попытался предупредить вас, но так как вы не открывали, воспользовался запасным ключом. Вы лежали, не двигаясь, и слушали включенную на повтор запись. Я ее стер и сделал новую, чтобы нейтрализовать депрессивное воздействие первой.

Когда я заходил к вам в последний раз, я выключил магнитофон, потому что по вашему лицу было видно, что вы полны оптимизма. Надеюсь, мне удалось вернуть вам равновесие, ведь для борьбы вам потребуются все силы.

Это написано человеком, который мечтает принять участие в Играх следующего года, на которого вы можете положиться и который не боится подписаться.

С пожеланием всего самого доброго.

Дан Литтл.

P.S. Я зайду к вам после дежурства сегодня в полночь. Прочитайте сегодняшнюю газету. Тогда вам станет более понятен смысл моей записки.

Д. Л.»

Госсейн потянулся за газетой и разложил ее прямо на одеяле. Крупный шрифт заголовка бросился ему в глаза: «МАШИНА ИГР УНИЧТОЖЕНА».

Дрожа от возбуждения, он принялся читать, пропуская отдельные слова.

«…Открыла огонь по дворцу и… Все радиостанции одновременно сообщили о загадочном нападении на Венеру (никакого нападения… не было. См. радиоотчет, стр. 3). Принято решение… сразу же вслед за убийством президента Харди… доказательством того, что Машина поддерживала связь… уничтожена».

«…в течение часа… Машина передавала на всех волнах… непонятное обращение к Гилберту Госсейну, фотография которого… странице… ранее отпущенного на свободу… Задержать до выяснения обстоятельств… Подлежит аресту, где бы ни находился…»

Читая статью, Госсейн медленно, слово за словом, вспоминал, что сказала ему Машина. В волнении он посмотрел на фотографию. Собственное лицо показалось ему странным.

Прошло несколько секунд, прежде чем он понял, что это лицо трупа Гилберта Госсейна-1.

Он мрачно улыбнулся, отложил газету и перебрался в кресло. Он чувствовал сильную слабость, но в душе его нарастало возмущение Машиной, которая приказала ему покончить жизнь самоубийством. «Ваше тело уничтожено!» Она просто не имела права ничего предпринимать, если не была обеспечена безопасность Гилберта Госсейна-3.

А ведь он чуть было не застрелился. Смерть стояла за спиной, и он еще не совсем оправился от нервного шока.

Постепенно гнев его остыл. Вздохнув, Госсейн начал разбираться в сложившейся ситуации. «Прежде всего, – подумал он, – необходимо завладеть искривителем. Потом научиться управлять своим дополнительным мозгом».

Или это невозможно? Ведь до сих пор его многочисленные попытки ни к чему не привели. Он иронически улыбнулся.

– Хватит загонять себя в угол, – громко проговорил он. – Пора приниматься за дело.

Сейчас главное – не забывать о мелочах. Он отключил экран видеофона – кто знает, когда меняются дежурные, – и набрал номер. Ему ответил приятный мужской голос.

– Вас беспокоит Джон Уэнтворт, – сказал Госсейн.

После короткой паузы дежурный ответил:

– Да, сэр. Как вы себя чувствуете? Говорит Дан Литтл. Я сейчас приду, сэр.

Госсейн ждал его, сидя в кресле. Он хорошо запомнил худощавого невзрачного юношу с приятными чертами лица и черными волосами, который предложил ему расписаться в регистрационной книге. Когда Литтл вошел, он показался Госсейну еще более худым. Справится ли он с трудной ролью, которую предназначила ему Патриция Харди? Однако сдержанное поведение и непринужденные манеры молодого человека говорили о том, что он стоит на ноль-А пути развития.

– У меня мало времени, – сказал Литтл. – Я должен вернуться на свое место.

Госсейн нахмурился.

– Думаю, – произнес он, – что каждому из нас надо взять на себя определенный риск. Мне кажется, заговорщики первым делом полностью демонтируют Машину, чтобы и памяти о ней не осталось. Если бы передо мной стояла такая задача, я бы опубликовал во всех газетах сообщение, что любой человек может бесплатно забрать из здания приборы, оборудование и материалы.

Глаза Дана широко раскрылись.

– Точно! – восхищенно сказал он. – Говорят, восьмая часть Машины уже разобрана и… Что с вами?

Госсейн никак не смог справиться с охватившим его волнением. Машины больше не существовало! Час за часом ее растаскивали по кускам. Как соборы и храмы давно минувших эпох, она была историческим памятником, олицетворяла собой стремление человечества к идеалу. Ему стоило усилий взять себя в руки.

– Нельзя терять ни минуты, – быстро сказал он. – Если искривитель еще там, надо срочно забрать его.

– Я не могу уйти раньше полуночи, – возразил Литтл. – Нам приказано оставаться на местах, и, кроме того, все гостиницы города взяты под наблюдение.

– У вас есть робоплан?

– Да. Посадочная площадка на крыше, но я умоляю вас… – Голос его пресекся от волнения, – не ходите туда. Вас сразу же арестуют.

Госсейн задумался. Прошло то время, когда он слепо выполнял указания и спрашивал советов. Но в данный момент другого пути не было. Он неохотно согласился.

– Ладно, возвращайтесь за стойку, – спокойно сказал он. – В нашем распоряжении еще пять часов.

Дан Литтл покинул комнату так же бесшумно, как вошел.